Связующая магия Баумгертнер Ольга

Игниферос всегда любил огонь – он всегда хотел, чтобы его магия была такой же мощной и безудержной. Как те молнии, пробужденные поврежденной мировой тканью. И всегда он вспоминал, как справедлива смерть Гардиуса, которого, как рассказывали некоторые книги, Дарсиз бросил в одно из таких повреждений, словно и сама стихия отомстила ему.

Но меня Гардиус восхищал – не своими поступками, а своим талантом, своей силой. Я гордился, что наш род происходит от него…

А потом появились колдуны, называющие себя «светлыми». Видя наш разлад с братом и то, что он мягок по характеру, они снискали его доверие, внушили свою «правоту». Я же прямо сказал ему о его «светлых» товарищах, что они всего-навсего не были довольны правлением нашего отца. Игниферос долгое время ходил хмурый и молчаливый. И все же он не понимает, что они в действительности ничем не лучше всех остальных, кто стремился к власти. Я высмеял их идеи возродить род восходных магов. Такой нелепицы я еще в жизни не слышал. Они говорят о разделении, когда оба народа так перемешались друг с другом, что теперь уже никто не может быть уверен насчет чистоты своей крови. Тем более глупо говорить об этом нам, потомкам Гардиуса.

После того нашего спора Игниферос все-таки призадумался и даже предложил нам больше не ссориться. Это тоже звучит смешно. Однако в шутку над ним я все-таки дал клятву не ругаться – лишь потому, что хочу узнать, насколько его самого хватит.

Но кто знал, что скоро одно маленькое ничтожное обстоятельство разрушит не только клятву, но и весь наш мир. Мы должны были учитывать урок Гардиуса, но мы легкомысленно забыли об этом.

Тогда стоял ясный зимний день. На море царил штиль, а от этого было тепло. Но Игниферос сердился, потому что он уговорил меня покататься на парусной лодке. Старейшины же после случившегося с нашими родителями запретили пользоваться магией ветра, впрочем, как и далеко отплывать от берега. Я подобных запретов не слушал. Но Игниферос, слишком правильный, раздражался от своего бессилья. И в этот момент к нам подошла она… Первое, что я понял, что никогда прежде не видел эту девушку в нашей обители, и оттого удивился еще сильнее. Второе – что девушка оказалась настолько красивой, что у нас обоих пропал дар речи.

– Доброе утро, – произнесла она и улыбнулась.

– Откуда ты? – спросил я изумленно. – Ты ведь не из Закатной обители.

– Я из Срединных миров, – призналась она. – Всего лишь решила прогуляться и посмотреть как у вас здесь…

Она улыбнулась, сделав паузу, обозрев все вокруг.

– И здесь очень красиво.

Голос у нее оказался тоже красивым и даже несколько завораживающим. Мы с Игниферосом переглянулись и наперебой предложили показать ей наш дворец. Она согласилась. Мы провели ее по всей Закатной обители. А потом вышли в сад. Оба мы были зачарованы ею.

– Как же ты прошла сюда? – спросил я, чувствуя себя опьяненным ее красотой и грацией. – Нас от остальных миров отделяют несколько безжизненных.

Она снова засмеялась.

– Я покажу, но только одному из вас.

– Кому?! – воскликнули мы оба.

Но она молча внимательно посмотрела на каждого из нас. Закрыла на несколько мгновений глаза.

– Я покажу тебе, – сказала она мне.

– Но почему?! – Игниферос метнул на меня такой взгляд, что я уже подумал, что вот он и нарушит сейчас свою клятву…

Но она только покачала головой и потянула меня за собой. От ее прикосновения у меня словно обожгло. Едва мы скрылись из глаз брата, я притянул ее к себе и поцеловал… Этот поцелуй был первым и последним, и это был единственный раз, когда я касался ее нежных губ… Она со смехом вырвалась и побежала по дорожке к обители. Мы вбежали в зал библиотеки. Здесь она остановилась у одной из картин, изображающую заснеженные горы.

– Здесь, под этими картинами раньше находились другие, способные превращаться в порталы… С помощью моего талисмана я могу привести их в действие.

С этими словами она сняла с шеи цепочку с латунным амулетом, приложила к стене. Картина померкла, и вместо нее прорисовалась другая. Она шагнула вперед, уводя меня с собой. Я был так удивлен открывшимся, что позволил ей сделать это и лишь потом понял, какую сделал ошибку.

Едва мы оказались в богатых покоя, к нам подошел мужчина, высокий и крепкий. Я почему-то решил, что это местный правитель, и не ошибся.

Я повернулся к своей спутнице и пришел в ужас – она застыла, словно став неживой. Я попробовал пошевелить ее руку. Но у меня ничего не вышло. Девушка стала подобна статуе.

– А теперь слушай внимательно, гипномаг, – сказал неизвестный. – Если решишь воспользоваться магией – станешь таким же.

– Но что ты сделал с ней?! Зачем?

– Она сыграла свою роль – привела тебя сюда. И понадобится нескоро.

Появились какие-то слуги, подхватили безжизненную девушку и куда-то унесли. Я в ужасе проводил ее взглядом. А потом посмотрел на правителя.

– Ты Дарсиз! – догадался я.

Он с улыбкой кивнул.

– Но что тебе понадобилось от меня? Если ты хотел поговорить с правителем Закатной обители, то стоило заманить сюда моего брата – по праву перворождения…

– Нет, мне нужен ты. Провидица выбрала тебя…

Я похолодел, вспомнив историю Гардиуса.

– Я бы с удовольствием бы избавился от тебя, – произнес Дарсиз, но предсказание пока не велит этого делать…

– Что за предсказание?

– А ты слишком любознательный, юный Повелитель Закатной обители… Узнаешь со временем. Может быть…

– Я не хочу становится пленником времени! – воскликнул я.

– Тогда тебе придется делать кое-что для меня.

– Что?

– Искать для меня связующих магов.

Я в изумлении воззрился на него.

– Мой отец был связующим магом…

– И я уже заполучил его, – заметил Дарсиз.

А я открыл рот от изумления и возмущения.

– Мой отец!…

– Не погиб – он мой пленник, как и твоя мать… И ты должен оставаться хорошим сыном, чтобы с ними ничего плохого не случилось.

– Я не верю тебе… Их охранники видели, как они погибли!

– Я покажу тебе, – Дарсиз сделал знак следовать за ним.

Он привел меня в какое-то помещение, похожее на общую спальню, в которой находились множество лежанок. Все их заполняли неподвижные фигуры магов. Когда Дарсиз подвел меня к родителям я пришел в ужас. А потом по моим щекам скользнули слезы от охватившей меня злости и ненависти из-за своего бессилья.

– Ты ведь не связующий маг, Ментепер? – спросил Дарсиз и показал мне какую-то картинку.

Я едва успел поставить защиту, чтобы меня не оглушило магией. На плотном листе был портрет, – я не мог ошибиться! – самого Гардиуса. Но я тут же углядел, что картинка предназначалась исключительно взору связующего мага. Я с непониманием посмотрел на лист, осознав, что это единственный шанс не оказаться в числе этих живых статуй.

– Что это? Простой лист?

– Магический. Возможно, ты еще не достиг нужного мастерства, чтобы увидеть что там изображено.

– Так что же ты хочешь от меня?

– Ты слышал. Связующие маги. К тому же они должны являться гипномагами, как и ты.

– Гипномагия передается по наследству обычно не далее третьего поколения, – заметил я.

– Значит, это будут либо твои дети, либо твоего брата. Хотя провидица говорила о тебе… Ты дашь мне клятву, Ментепер. Иначе все пленники умрут…

Я дал клятву. Дал клятву своему врагу. Он дал охранное письмо для магов Приграничья и Рубежа, чтобы они беспрепятственно пропускали меня, и объяснил, как мне в следующий раз прийти к нему самому. Вернувшись в Закатную обитель, я, нарушив древний запрет, открыл порталы. Закатные миры привели меня в уныние своим запустением. А вот мир Приграничья поразил меня. Сорнер, некогда предавший своего повелителя, встретил меня настороженно и без малейшего почтения. Однако тогда я мало обратил на это внимания – меня поразило, что за столько лет количество ушедших магов умножилось, и что все они великолепные воины-охранники. При всем отношении Сорнера ко мне, удалось выпытать у него про предсказание, которое так боялся Дарсиз.

«Дарсиз боялся Гардиуса, – сказал мне тогда Сорнер. – Он был связующим магом и гипномагом одновременно. И Дарсиз убил Гардиуса, чтобы тот не уничтожил Срединные миры. Но теперь появилось новое предсказание. Когда появится маг, подобный Гардиусу, Срединным мирам вновь будет грозить гибель. А возможно и не только Срединным… Я, как и ты, согласился на условия Дарсиза – он оставляет Закатные миры в покое, а я буду искать для него связующего гипномага». «Это самый разумный вариант, – согласился я. – Хотя есть еще один, не совсем разумный. Если укрыть от него такого мага и позволить предсказанию исполниться?» «Ты дурак. Если рухнут Срединные миры, Закатные разрушаться следом. Я видел Срединные миры, граничащие с Восходными… Они очень медленно умирают, становятся пустыми. Это похоже на болезнь, которая медленно, но неумолимо распространяется. И лишь то, что Срединные миры огромны – спасает нас всех». «Я не знал…» «Я видел это собственными глазами» «Так поэтому Дарсиз позволяет тебе разгуливать по Срединным мирам» «А как ты думаешь?» – зло отозвался Сорнер и выгнал меня.

Я задумался. Тогда я решил, что подберусь к Дарсизу, во что бы то ни стало. Пусть не Срединные миры, но их повелителя я уничтожу. Но для этого мне надо было узнать лучше своего врага. Мне нужно было приблизиться к нему…

Узнав о пути через Рубеж, для которого не надо использовать связующую магию, я стал часто наведываться к Дарсизу.

С Дарсизом мы часами беседовали, играя в шахматы. Узнавая врага, я и сам становился более безжалостным и изощренным. Дарсиз не мог не заметить этого, но это ему нравилось. Особенно доставляло ему удовольствие, когда я рассказывал о своей ненависти к своему брату… Кроме того я также дал ему совет использовать имеющихся у него магов для слежки в Закатных мирах, и он последовал моему совету.

Меня поразило, сколько плененных закатных магов находится у него. Тогда он показал комнату, где находились только маги знатного происхождения – в том числе и мои родители. Комнат же с остальными пленниками оказалось около полусотни. В каждой из них «хранились» маги определенной магии. Как сказал Сорнер – лучшие. Остальных они просто убили. Променяли рабство на относительную свободу не многие. Впрочем, Дарсиз выбрал восемнадцать колдунов, чтобы каждый следил за несколькими мирами.

После того, как я вернулся, Игниферос забросал меня вопросами. Видимо он решил игнорировать меня, но когда я вернулся в обитель один, то спросил, где девушка. Я ответил ему, что она вернулась в Срединные миры. Он мне не поверил, и стал считать, что я сделал с ней что-то дурное. В сердцах он бросил мне, что сам проникнет туда и удостоверится, что с ней все в порядке. Я тогда распахнул портал и, указав туда, сказал «Давай». Игнифероса это слегка отрезвило. Точнее то, что я нарушил древний закон. И обвинил меня в этом. Я разозлился, сказав ему, что рассыпавшийся от старости том свода законов мне не указ, и что я много раз уже побывал в других мирах, и ничего ужасного от этого со мной не случилось. А что все остальные, дураки и трусы, имеющие силу и не пользующиеся ею. И после этого мы окончательно поссорились.

Эти ссоры продолжались в течение нескольких лет, они раскололи наш народ на два лагери и, наконец, привели к катастрофе. Когда гневные слова кончились, осталась лишь одна ненависть, мы перешли к магии. Того, что случилось, не ожидал никто. Мы невольно задели магией стены библиотеки с картинами. Связующая магия, заключенная в них, отозвалась с мстительной силой, сделав границы мировой ткани уязвимыми. Любая обычная магия, теперь ранила и уничтожала их. Закатную обитель и ее мир сотрясла агония. Мы едва успели понять, что случилось что-то ужасное и непредвиденное. Я оказался в своих комнатах, раскрыл портал и зашвырнул одним мощным левитационным броском туда свои вещи. Потом я вернулся и перенес из Закатной обители своих сторонников. Игниферос сделал примерно то же самое. А потом порталы стали схлопываться, и мы последние едва успели унести ноги. Последнее, что я заметил, как несколько магов, как и я приглядывающие для Цитадели, исчезли вместе с целой грудой книг из нашей библиотеки. Я нагнал одного и отобрал книги, удушив от ярости его голыми руками, но остальные все-таки успели добраться до Срединных миров. А Дарсиз потом мне с насмешкой хвастался этими книгами, сказав, что теперь мы лишились и знаний.

«Вот и все, Ментепер, – сказал он мне тогда. – Закатная обитель, ваше последнее укрытие, пала. Мне ничего не стоит уничтожить весь закатный род. Кое-кого, правда, можно взять для служения».

«У тебя и так все комнаты забиты рабами, которыми ты все равно не так часто пользуешься».

«Может, и так, – засмеялся он. – Зато чувствовать, чем владеешь, – не менее приятно».

Он посмотрел на меня, ожидая ответа. Но я молчал.

«Неужели тебе все равно?» – спросил он.

«Если ты находишь теперь меня бесполезным, то можешь убить или оставить в своей коллекции. И вытаскивать, когда тебе захочется поиграть в шахматы. Ведь, согласись, ты до сих пор не нашел лучшего компаньона для этого. К тому же… жизнь без закатного рода покажется тебе скучной. И… не боишься ли ты, что судьба преподнесет тебе другое, более худшее предсказание? Так ты хоть уже знаешь, чего ждать…»

Дарсиз нахмурился на миг.

«Возможно, ты и прав. Лучше пользоваться известным знанием. А наша игра с тобой… она ведь уже давно переросла размеры этих клеток, – он провел по доске, сметая фигуры. – Запомни, Ментепер, ты сейчас потерял королеву. Закатная обитель достойна считаться таковой».

«Что же тогда король?»

«Не ты. Но весь ваш закатный род. Слабый, немощный, неповоротливый, которому некуда отступать. Каждый из вас в отдельности – всего лишь пешка. Даже ты сам. Никому из вас не по зубам количество белых клеток… Так что пусть все остается так, как есть».

Меня захватила злоба и ненависть, но на этот раз я не показал этого. Самым мудрым сейчас было согласиться с Дарсизом. Но я знал, что так этого не оставлю. И свою злобу я сорвал на брате и тех, кто был с ним заодно, считая, что они в большой мере виноваты в случившемся.

Дарсиз с интересом следил за нашими распрями. Так прошло несколько лет. Пока однажды в коридоре Цитадели я не встретил девушку-предсказательницу. Она ничуть не изменилась.

«Здравствуй, Ментепер», – произнесла она и взяла с улыбкой меня за руку.

От изумления я потерял дар речи.

«Я думал… ты в плену».

«Нет. Перед тобой разыграли всего лишь маленькое представление для того, чтобы ты перестал обо мне спрашивать. Дарсиз – очень ревнивый супруг, хотя тогда он позволил себе использовать меня в качестве приманки…»

«И ты не предсказательница в действительности?…»

«Нет, я могу предсказывать, но немного не так, как делают это остальные. Открою тебе небольшой секрет. Моя мать предсказательница, а отец – гипномаг. Оба эти дара достались мне в наследство в очень странном виде. Предсказания являются ко мне не сами по себе, а только когда я прикасаюсь к магу, когда проникаю с помощью гипномагии в его разум, тогда я вижу, что он задумал, и к чему его замыслы приведут…»

Я вырвал руку из ее ладоней, но по ее прекрасному лицу скользнула улыбка, а в глазах светилась насмешка. И я вдруг понял, что смотрю в глаза не девушки, а взрослой, мудрой женщины, имеющей юное лицо и тело, такой же изощренный, как и у ее супруга, ум. И я понял, что передо мной стоит «королева» шахматной партии Дарсиза.

«Ты правильно боишься, – произнесла она. – Но меня тебе пока боятся рано…»

«И кто твой отец?» – спросил я.

«Сорнер. Это я ему сказала, к чему приведет дальнейшее «безумие» Гардиуса. Тогда отец принял правильное решение и предал своего повелителя, отдав Дарсизу».

«И что сделал Дарсиз? Наградил тебя, сделав своей супругой?»

«Нет, это случилось еще до того рокового предсказания. Дело в том, что я весьма способна во временной магии, и все вы должны быть благодарны мне. Узнав предсказание насчет Гардиуса и то, что может за этим последовать, я защитила Закатную обитель от воздействия временной магии. И как вы все смогли убедиться, эту защиту не смог преодолеть даже мой супруг. Он разозлился тогда, но ему пришлось смириться, потому что я в свое оправдание сказала лишь, что защищала отца. Но как же он радовался, когда вы сами, два скверных мальчишки, разрушили то, что ему оказалось не под силу».

«Что же ты хочешь?»

«Ничего особенного. Но все же для меня ближе интересы Срединных миров. Что же касается тебя… Я вижу, что ты задумал, Ментепер, но… слишком нескоро представится тебе шанс добиться этого. Да и вряд ли выйдет».

«Ты все расскажешь Дарсизу?»

«Нет, но я не одна предсказательница в Цитадели. Кому-нибудь из них обязательно явятся видения о твоей судьбе. И Дарсиз об этом обязательно узнает. Каким бы хорошим гипномагом ты ни был, тебе не удастся скрыть свои замыслы от судьбы».

Она ушла, оставив меня в смятении. Я посчитал, что едва Дарсиз что-то узнает, я могу попрощаться со своими замыслами, со своей жизнью и жизнью остальных закатных магов. Но потом паника отступила. Я помнил, как странно и неразборчиво иногда звучали предсказания из уст предсказательниц, за которыми я наблюдал во время пребывания в Цитадели. И я решил ни за что не сдаваться раньше времени и попытаться обыграть в партии не только Дарсиза, но и саму судьбу. Однако лишь до тех пор, пока мне самому не было явлено предсказание…

Все это время я изучал связующую магию, надеясь достичь могущества Гардиуса, но у меня мало что выходило. Я приходил в бешенство от своего бессилия, но всего, что я смог добиться – связывания предметов, иными словами наделения предметов разной магией, что позволило изготавливать мощные магические артефакты, и использовать ее в совершенстве при рисовании.

…Предсказание же мне открыли спустя десять лет после падения Закатной обители. Чтобы передать все точно, я нарисовал все, что тогда происходило…»

В недоумении я остановился на этих сроках. Все, что написал Ментепер, поразило меня до глубины души, и я сгорал от нетерпения, чтобы узнать, что произошло дальше. Я перевернул страницу. На весь разворот был исполнен рисунок покоев Цитадели. Я увидел огромный зал со сводчатым потолком. Стены зала украшали яркие гобелены, там же стояли стеллажи с фолиантами. Через большое окно виднелись кончик драконьего крыла и где-то вдалеке в опускающемся вечере синевшие снегом холмы. Слева в зале горел камин, а справа расположился низкий столик и кресла. Подавшись к столику, на котором лежала шахматная доска, в креслах сидело двое. А около столика стояла какая-то женщина. Я невольно коснулся рисунка, и он вдруг ожил. Эффект оказался не менее поразительным, чем когда я «пролетал» через воронку на обложке дневника. Я словно перенесся в покои Цитадели. Я слышал, как потрескивает огонь в камине, как постукивает в задумчивости о подлокотник кресла Дарсиз. Женщина, рядом со столиком, почему-то исчезла.

– Ты хочешь напугать меня, Дарсиз? – с усмешкой произнес Ментепер, на миг оторвав взгляд от шахматной доски.

Рука его потянулась к фигурам, замерла над пешкой.

– Только предупредить, – выйдя из задумчивости, с улыбкой возразил Дарсиз. – Одна из наших провидиц видела твою судьбу.

– Предсказания меня не волнуют, – отрезал маг.

– Даже если касаются твоей жизни?

– Ваши предсказания – все это соцветия одного древа. Одни засохнут и обратятся в прах, другие принесут плоды. Ты сам мне говорил, что нельзя им верить.

– Да, у судьбы бывает много исходов… А бывает и один. Тот, которого невозможно избежать и который всегда сбудется. Этому не верить нельзя.

– Хочешь сказать, что мне повезло, и вашей провидице явилась единственная моя судьба? – Ментепер взялся за пешку, но так и не оторвал фигурку от доски.

– Крайне трагичная судьба.

– Тогда зачем мне знать ее, если она и так сбудется? – фыркнул Ментепер.

– Вот как, мой друг, и ты даже не захочешь сделать попытку избежать ее?

На лице Ментепера отразилось удивление.

– Избежать? Ты шутишь, Дарсиз?

Дарсиз задумчиво глядел на черно-белые клетки.

– Мне казалось, ты никогда не сдаешься, Ментепер. Слишком изощренный и изворотливый у тебя ум.

– Хорошо, я хочу услышать это предсказание.

Дарсиз что-то сказал подошедшему слуге, тот куда-то поспешил и вскоре вернулся в сопровождении женщины. Шею ее сковывал ошейник рабыни. Она поклонилась обоим.

– Ты готов услышать уготованное, господин?

– Не думаю, что ты удивишь меня.

– Только тебе судить об этом, господин, – ответила провидица. – Ты достигнешь небывалого могущества, что даже твой родной брат начнет опасаться тебя.

– Он уже давно опасается меня, провидица.

– Но ни он, ни кто-либо другой не сможет одолеть тебя, кроме…

Что-то в ее голосе заставило его содрогнуться, он выпустил пешку. Шахматное поле вдруг закружилось на миг перед его взглядом, стерев черно-белые клетки и превратившись в сплошное, вязкое, серое пятно, и все фигурки – и Ментепера, и белые его противника, – потонули в этом неожиданном болоте.

– …твоего сына, – закончила провидица.

– Что? – Ментепер с трудом оторвался от видения на шахматной доске.

– Никто не сможет добиться такого же могущества как у тебя, кроме мага, в коем будет течь твоя кровь. И никто, кроме него, не сможет превзойти тебя.

Ментепер посмотрел на провидицу, и видение метнулось на него из ее расширившихся черных, как туннель в ночной и опасный мир, зрачков. И он узрел только последний миг – жуткую резь на шее, раздираемое болью горло, поток хлещущей из него крови и себя, опадающего в черноту, как ему показалось в ночную гладь какого-то озера. Он упал. Золотые звезды мигнули в отражении, и по черной воде пошли круги, когда он рухнул туда.

Видение померкло, а Ментепер вскочил. То, что он увидел, испугало его. Он ничего не боялся, но холод смерти, который он так остро почувствовал, заставил выступить на его лбу пот, а сам он пришел в ярость. Ему захотелось выпотрошить голову провидицы и уничтожить вместе с ее мыслями и само предсказание. И она закричала от боли, когда гипномаг поник в ее разум.

– Оставь, Ментепер.

– Я хочу узнать больше! – лицо его исказила злость.

– Ты не узнаешь, кто именно из твоих сыновей сделает это. Все что видела провидица, это то, что один из них убьет тебя через шесть лет после получения колдовского своего знака.

– Не думаю, что он сможет превзойти меня, – гипномаг взял себя в руки, сел в кресло и обратил взор на шахматные фигуры – они снова стояли на черно-белых клетках.

– Предсказание не врет. Оно исполнится. Вопрос лишь в том – когда? Тебе не обязательно позволять сыновьям доживать до своего совершеннолетия…

– Я и без того пообещал вам головы связующих магов.

– Но теперь и самому тебе это необходимо. Ты теперь будешь избавляться от всех, а не только от тех, у кого окажется дар связующей магии.

– Если бы я знал… я бы удушил их еще в младенчестве…

– Это слишком жестоко, Ментепер. Даже для тебя, – Дарсиз усмехнулся. – Да и неинтересно…

Ментепер хрипло рассмеялся, не глядя на Дарсиза, склонился над доской и взял черную фигурку коня. Фигурка стояла на плашке на задних ногах, а передние били в воздухе, опрокидывая неведомого противника, гриву развевал ветер, а из раскрытого рта, должно быть, вырывалось гневное ржание. Гипномаг провел пальцами по спине, взвившегося на дыбы скакуна.

– Темная лошадка, – прошептал он, любовно погладив фигурку, а потом переставил на новую клетку. – Шах и мат, Дарсиз. Я попробую обыграть и тебя, и судьбу…

– Меня? – удивился Дарсиз и засмеялся. – Разве мы не союзники?

– Я говорю только о шахматах, Дарсиз. Только о шахматах…

– У тебя хорошая память, но все же я напомню, что у нас находится самое ценное, то, что ты никогда не получишь назад Ментепер. Но ты знаешь, что здесь оно в целости и сохранности. И ты будешь за это преподносить мне голову каждого связующего мага на серебренном блюде.

– Не сомневайся, Дарсиз.

Рисунок застыл, а я отпрянул от книги. Я получил самый жуткий ответ на самый страшный из своих вопросов. Я смотрел на застывшую на лице Ментепера усмешку и не мог понять… Почему он оставил мне жизнь. Смирился с судьбой? Решил, что его партия все-таки невыигрышная? Мой взгляд поднялся и остановился на маленькой фигурке коня, стоявшей на книжной полке. Эту фигурку я когда-то давно вырезал, путешествуя по Бинаину с Гастом, и ее же я когда-то подарил Эрслайту. Теперь она очутилась в моем кабинете.

– Что за?… – я поднялся, подхватив ее, и обратил взгляд к рисунку.

Фигурка в руке Ментепера была точно такая же. Потом я вспомнил Шэда… Когда Ментепер услышал предсказание, он увидел себя падающим в черное озеро, в отражения звезд. Но в действительности, так выглядел зеркально-черный пол библиотеки. Глядя на фигурку в моих руках, я прошептал удивленно: «Шэд?». Голова у меня шла кругом. Я получил ответ на один вопрос, но у меня возник другой, куда более важный. Потерев с усердием лоб, словно это могло принести какие-нибудь осенившие меня мысли, я проверил шахматную фигурку на наличие магического содержания. Магии я не нашел, зато вдруг понял, что внутри фигурки что-то находится. Я покрутил плашку, и мне в ладонь вывалилась свернутая в крохотную трубочку бумажка. Я развернул ее. В ней помещалась всего одна фраза: «И почему я не временной маг?».

– Да, действительно, – пробурчал я. – К чему это ты, а?

Я снова осмотрел лошадку, но больше никаких тайников не обнаружилось. Тогда я вернулся к книге. Однако дальше шли различные рисунки покоев Цитадели, с весьма пространственными подписями, типа, «Южная терраса» или «Речная гостиная». Я пролистал их, не осознавая ни пользы, впрочем, и ни полной бесполезности этих рисунков. После Цитадели обнаружилось генеалогическое дерево, начинающееся от отца Гардиуса и заканчивающееся Эрслайтом… Тут я встревожился. Прикинув в уме, я пришел к выводу, что книга вероятнее всего дописывалась в последние дни жизни старого колдуна, раз он успел узнать об Эрслайте. Вероятно, он и книгу архивариуса Сорнера и записку в шахматную фигурку подбросил в это же время.

– Мне бы еще ключ к твоим загадкам, – произнес я и перелистнул страницу.

Тут я застыл, не веря своим глазам – передо мной оказался портрет Дарсиза в профиль. И рисунок этот был связующим. В то время как я ошеломленно пялился на Дарсиза, маг с кем-то разговаривал в своей Цитадели. Я выругался, громко и непристойно. А потом заметил поднимающуюся в кабинет Авориэн. Она, ни разу не слышавшая от меня ничего подобного, в изумлении застыла на последних ступеньках. Сначала покраснели уши, а затем она и вовсе вся залилась краской. Я вскочил, захлопнув книгу.

– Прости, Эви, но он это заслужил.

– Он, это кто? – спросила она, с упреком посмотрев на меня.

– Мой родной отец…

– Ты стал называть его отцом? – она нахмурилась.

Я опустил взгляд.

– Он не убил меня, хотя знал…

– Что?

– Ментеперу предсказали, что его убьет сын…

– Его убил Шэд… – возразила Авориэн, подойдя ко мне.

– Но ведь я не помешал этому. Ментепер знал, Эви… Впрочем, от благодарности я все же пока воздержусь.

Авориэн обняла меня и обратила ко мне пытливый взор. И тут я в свою очередь сделался пунцовым.

«И почему ты не сказал мне?»

– Это не честно, подлавливать меня на чтении мыслей, – запротестовал я, попытавшись переключить внимание на что-нибудь другое.

Но Авориэн не дала мне отвернуться, удержав мое лицо и вынуждая смотреть на нее. Не вынеся мысленных упреков, я притянул ее и поцеловал.

– Это тоже не честно, Тэрсел! – она попыталась высвободиться.

– Это вообще самое честное, что во мне есть, – возразил я, а Авориэн рассмеялась и больше не стала сопротивляться.

Несколько часов любовных нежностей привели в порядок мое душевное состояние. Я вновь задумался, обнимая спящую Авориэн. Спутанный клубок происходящего, наконец, стал выглядеть понятно, как лежащий на полу прикроватный коврик. Лишь кое-где в сложный узор событий еще не были вплетены нити. И эти важные нити мне придется найти. Я осторожно вылез из постели, оделся и, захватив дневник, свою связующую книгу, несколько рисунков и кисти с красками, направился к Эрслайту. Честно говоря, я боялся какого-нибудь подвоха со стороны Ментепера. Эрслайта я нашел на уроке у Ретча.

– Прервись ненадолго, Ретч, – заметил я, развернул Эрслайта и внимательно осмотрел его.

– Что ты делаешь? – удивился Ретч.

– Проверяю, все ли в порядке.

– Конечно, со мной все в порядке, – Эрслайт улыбнулся, и я выпустил его.

– Да, я вижу. Можно узнать, откуда это в моем кабинете? – я показал ему шахматную фигурку.

Эрслайт на миг покраснел.

– Я принес. Ты же не думаешь, что… – он запнулся. – Я всего лишь… я часто приходил в твою комнату и вспоминал, как ты подарил мне ее…

– Ты ничего странного не находил в ней?

– В фигурке? Нет.

– И что ты нашел? – поинтересовался Ретч.

– Только еще один вопрос, – я увидел спящего Шэда. – А с тобой, Шэд, тоже все в порядке?

Я растолкал зверя. Он ворчливо потянулся ко мне и лизнул щеку. Но осмотр Шэда тоже ничего не принес. На нем по-прежнему была лишь охранная магия, которую я давным-давно обнаружил благодаря Инведнису. И тут меня осенило.

– Ретч, найди меня после занятий, – произнес я.

– Если так важно, мы можем прерваться…

– Это немного подождет.

Я остановился у одной из стен библиотеки. Осторожно коснулся пальцами. По штукатурке вновь разбежалась сеточка штрихов, которые заполнились цветом. И через мгновение передо мной раскинулся вид на океан. В лицо мне дохнул пронзительной ледяной ветер, мелкая морось и брызги волн – над волнами хмурилось небо. Море ожидало шторма.

Я убрал пальцы, и картина угасла и исчезла, словно ее и не было. Я взял кисть и осторожно коснулся стены. По поверхности пошло легкое свечение, но рисунок моря на ней больше не возникал. Для пробы я нарисовал довольно живописное местечко неподалеку от Закатной обители, где река вливалась в море. Сделал рисунок связующим. После этого стена вновь осветилась внутренним светом, я попытался коснуться рисунка и не смог – передо мной находился раскрытый портал. Я прошел его, прогулялся вдоль побережья и вернулся обратно. Портал по-прежнему оставался открытым. Немного поразмыслив, я установил на него защиту от проникновения. Я еще раз прошел портал, а вот назад он меня уже не пустил. Немного поколдовав над ним, я вернулся обратно в библиотеку и взялся за куда более сложные манипуляции. Я нарисовал вид в мире Рубежа рядом с крепостью. Точнее я сделал копию уже имеющегося у меня связующего рисунка. И связь на настенном рисунке я поставил с него. И это тоже сработало. За один миг я оказался в мире Рубежа. Здесь я сделал проход практически невидимым, превратив его в обманку – часть крепостной стены. Правда, если бы вдруг кто-то решил опереться на эту «стену», он бы провалился к нам в библиотеку. Ретч нашел меня, когда я занимался третьим рисунком.

– Ты решил украсить все стены? – полюбопытствовал он.

– Что-то вроде того. Хочешь прогуляться к Рубежу? – я кивнул ему на рисунок.

– Хочешь сказать, что ты сделал портал?!

– Да, заодно позовешь сюда Гейнира.

– Для чего? Если честно… Тебе не приходило в голову, что он сам может оказаться одним из тех, кто подчиняется власти Срединных миров?

– Приходило. Но эти подозрения пусты.

– А это кто?

– Как раз один из предателей. Это тот самый Дорстар… – я показал Ретчу имеющийся у меня портрет.

– Ого, – только и вымолвил Ретч, наблюдая над тем, как маг на картинке сидит в темном уголке трактира и с каким-то довольно мрачным видом делает записи в книге. – Значит, этому ты научился еще до того как попал в Срединные миры?

– Не думал, что пригодится… но все-таки попробовал.

– Зачем ты переносишь портрет на стену?

– У меня не получается сделать из простых рисунков порталы, но эти стены пропитаны такой мощью, что ее хватит даже на открытие единого портала до самой Цитадели…

Ретч открыл рот, и в глазах его мелькнуло опасение.

– Ты решил открыть портал туда?

– Нет, это было бы неразумно. Хотя ранее здесь действительно находился единый Портал… Ретч, этого мага надо упрятать в нашей темнице. Думаю, он знает всех, кто следил за Закатными мирами для Дарсиза.

Я сделал последние штрихи, связал рисунок. Какое-то время колдун на стене все еще нервно покусывал перо, потом сделал какую-то пометку и тут, наконец, поднял взгляд и увидел раскрытый портал и нас с Ретчем.

– Кому пишешь, Дорстар? – я не дал ему опомниться, протянул руку и, схватив за ворот, затащил к нам.

Маг, который вцепился в книгу и перо, теперь выпустил все это, шлепнувшееся у моих ног.

– Милорд?!… – хрипло вскрикнул он.