Большей любви не бывает Стил Даниэла

Глава 3

Незаметно пролетали дни приятного путешествия. Казалось, кругом столько всяких интересных дел, и совсем нет времени, чтобы всюду успеть. Все выглядело таким удобным и приятным на этом плывущем меж двух миров корабле, где вам могли предложить многое — от изысканных кушаний до разнообразных развлечений, соответствующих самым требовательным вкусам.

Филип и Чарльз с удовольствием играли в сквош и упражнялись по утрам на велосипедах-тренажерах и механических лошадях, пока Эдвина разглядывала диковинные растения в зимнем саду. Джордж же сновал по всему лайнеру, катался на лифтах, заводил знакомства. Вся семья встречалась только за ленчем. После того как Уна уводила малышей, Кэт с Бертрамом долго бродили по прогулочной палубе, разговаривая о многих вещах, наслаждаясь свежим морским воздухом и общением друг с другом. Несмотря на долгие годы, прожитые вместе, у них всегда находились темы для бесед. Но дни бежали слишком быстро, не успеешь оглянуться, как путешествие закончится.

Вечерами они обедали в главном салоне или в более шикарном ресторане. Там, на второй день плавания, капитан Смит представил Уинфилдов Асторам. Миссис Астор многое рассказала Кэт о своей чудесной семье, и по некоторым признакам опытная Кэт догадалась, что миссис Астор в положении. Она была гораздо моложе своего мужа, но их выделяла среди других женатых пар страстная влюбленность друг в друга. Когда бы Кэт их ни встретила, они вечно держались за руки и тихо разговаривали, а однажды она увидела, как они целовались в коридоре.

Супруги Страус тоже понравились Кэт. Она никогда еще не видела такой дружной и любящей супружеской пары. Побеседовав несколько раз с миссис Страус, Кэт обнаружила в ней редкое чувство юмора.

На борту «Титаника» совершали путешествие сто двадцать пять пассажиров первого класса, многие из них были известны, некоторые даже знамениты, но особенное удовольствие Кэт доставило знакомство с дамой по имени Элен Черчилль Кэнди. Это была писательница, автор нескольких романов, и она, казалось, интересовалась самыми разнообразными предметами. В свою очередь, ее особа привлекала всеобщее внимание. Кэт неоднократно замечала, что привлекательную миссис Кэнди редко окружает меньше полудюжины мужчин.

— Смотри, как бы ты могла жить, если б не связалась со мной, — поддразнил Кэт муж, когда они проходили мимо сидящей в кресле миссис Кэнди, окруженной группой мужчин, ловящих каждое ее слово.

Кэт услышала ее звонкий смех и улыбнулась про себя. Она никогда не думала об этом. Сама мысль, что она могла бы жить, как миссис Кэнди, вызывала у нее улыбку. Она слишком любила мужа, детей и свой дом и была довольна судьбой.

— Боюсь, роль роковой женщины не для меня, дорогой.

— Почему бы и нет? — Берт посмотрел на жену обиженно, как будто она недооценивала себя. — Ты очень красивая.

— Глупенький, — Кэт чмокнула мужа в шею и покачала головой, — я все равно бы бегала с платком, вытирая кому-нибудь нос. Я думаю, мне на роду написано быть матерью большого шумного семейства.

— Какая потеря для общества… а ведь у твоих ног могла бы лежать вся Европа, как у ног прославленной миссис Кэнди. — Берт явно ее поддразнивал — на самом деле он был очень рад, что она посвятила свою жизнь ему и детям.

— Я предпочитаю жить с тобой, Берт Уинфилд. Все остальное мне не нужно.

— И я бесконечно тебе за это благодарен. — Он улыбнулся ей, думая о годах, прожитых вместе, о счастье, радостях и печалях. Они прожили чудесную жизнь и не только любят друг друга, но и остаются добрыми друзьями.

— Я надеюсь, что у Эдвины с Чарльзом будет так же, — тихо и серьезно сказала Кэт.

— И я. — Несмотря на холодный пронизывающий ветер, он остановился, обнял жену и крепко поцеловал. — Я хочу, чтоб ты знала, как я тебя сильно люблю, — прошептал Берт, и Кэт улыбнулась. Он выглядел гораздо серьезнее, чем всегда, и она нежно коснулась его лица, прежде чем поцеловать.

— С тобой все в порядке?

— Да. — Он выглядел слишком взволнованным. — Я считаю, что не мешает иногда вслух произнести те слова, что я только что сказал тебе, хотя ты слышала их от меня уже тысячу раз…

Был воскресный день, утром все собрались у капитана Смита, слушали мессу и молились «за тех, кто в море». Погода стояла тихая, но похолодало так, что почти все пассажиры покинули палубу.

Кэт и Бертрам заглянули в спортзал: там сидела миссис Кэнди с молодым Хью Вулнером. Уинфилды прошлись немного, вернулись к себе и решили попить чаю. В салоне они увидели Джона Джекоба Астора с женой, а потом заметили за чайным столиком Джорджа и Алексис, чаевничавших в обществе двух пожилых леди.

— Взгляни на него, — усмехнулся Берт, — меня иногда дрожь берет, когда я думаю, что из него вырастет.

Он оставил Кэт на диване у столика и подошел представиться двум дамам, которые угощали его детей. Берт сердечно поблагодарил их и отвел детей к жене.

— Ради бога, что вы там делали? — спросил Берт, весело глядя на Алексис, которая, к его великому удивлению, кажется, прекрасно себя чувствовала в обществе незнакомых людей, что было для нее редкостью. — И куда это вы подевали Уну?

Джордж радостно объяснил:

— Она пошла вниз к кузине, а малышню оставила с горничной. Я обещал ей, что провожу к вам Алексис, и Уна мне поверила.

— Джордж водил меня в спортзал, — гордо заявила Алексис, — и в бассейн, и еще мы катались на лифтах. А потом он сказал, надо найти кого-нибудь, чтобы угостили нас пирожными, мы и пошли. Они хорошие, — добавила она, кивнув в сторону дам. Алексис явно радовалась своему большому приключению. — Я им сказала, что завтра мой день рождения.

Так оно и было на самом деле. Кэт накануне заказала именинный пирог, сюрприз для Алексис, и Чарльз Джоуин, шеф-повар, пообещал украсить его кремом и сахарными розами.

— Ну я рад, что вы отлично провели время, — с улыбкой заключил Берт, и Кэт тоже улыбнулась, слушая рассказы Алексис об их путешествии по кораблю. — Но, может, в следующий раз вам лучше пойти все-таки с нами, чем напрашиваться на чай к незнакомым людям?

Алексис прижалась к матери, и та ласково поцеловала ее и обняла. Алексис очень любила стоять так, рядышком с мамой, любила ее тепло, мягкие волосы, запах ее духов. Их двоих, казалось, связывали какие-то особые нити. Это, конечно, не значило, что Кэт меньше любила остальных детей, просто в какие-то моменты в Алексис проступало что-то особенное. Кэт обожала всех своих детей, но Алексис нуждалась в ней гораздо больше других. Казалось, что Алексис так и не станет вполне самостоятельным существом, не сможет окончательно отделиться от матери. Кэт была уверена, что Алексис никогда бы не решилась уехать и жить так далеко от нее, как это сделала Эдвина.

Немного позже в салон вошли вернувшиеся с прогулки Чарльз и Эдвина. Эдвина, подходя к родителям, пыталась согреть окоченевшие руки.

— Как я замерзла, скорее надо выпить чаю! — Эдвина улыбалась. Улыбка теперь почти не сходила с ее уст.

Кэт подумала, что вряд ли кто бывал так счастлив, разве только она сама, когда выходила за Берта. Чарльз и Эдвина будто созданы друг для друга. И миссис Страус это отметила, когда увидела их, и сказала Кэт, что Эдвина с Чарльзом — чудесная пара и она надеется, что они будут счастливы.

— Странно, почему же так холодно? — спросила Эдвина отца, заказывая чай и тосты с маслом. — Гораздо холоднее, чем утром.

— Мы плывем на север. Если не будем спать ночью, может, увидим парочку айсбергов, — ответил Берт, показывая на небольшие льдины, покачивающиеся на волнах.

— Это опасно?

Бертрам покачал головой.

— Такому большому современному кораблю нет. Ты же слышала, что говорят о «Титанике». Он непотопляем. Нужно что-нибудь побольше айсберга, чтобы пустить ко дну этот пароход. Да и потом капитан очень опытен и осторожен, так что нечего беспокоиться.

Они делали около двадцати трех узлов в час — хорошая скорость для «Титаника». К полудню, когда пассажиры пили чай, «Титаник» уже получил три ледовых предупреждения от других пароходов — «Каронии», «Балтики» и «Америки», — но капитан Смит не сбавил ход. Он не считал это необходимым, ведь он внимательно следил за обстановкой. Капитан Смит был одним из самых опытных офицеров «Уайт стар» и после этого завершающего его карьеру почетного рейса собирался уйти в отставку.

Брюс Исмей, глава компании, тоже был на борту и видел радиограммы с предупреждениями, но отложил их после разговора с капитаном.

Вечером Кэт сама уложила детей, потому что Уна ушла вниз к кузине, договорившись с горничной, что та посидит с малышами. Но Кэт не возражала, она любила сама заботиться о детишках. К вечеру сильно похолодало, и Кэт вытащила запасные одеяла и укрыла детей потеплее.

Когда дети уснули, они с Бертом пошли в ресторан и по дороге остановились на палубе подышать свежим воздухом. Было ужасно холодно.

Они встретили Филипа, и он поделился с родителями своими проблемами.

Он уже несколько дней заглядывался на девушку, которая путешествовала во втором классе. Девушка была очень хорошенькая, но Филип не знал, как к ней подступиться. Она раз-другой застенчиво поглядела на него, и он стал, как на дежурство, каждый день приходить на место их первой встречи в надежде снова ее увидеть. Сегодня Кэт боялась, что он простудится на таком холоде. У девушки или у ее родителей явно оказалось больше здравого смысла, и она не появлялась на палубе. Филип из-за этого ходил весь день как в воду опущенный и, совсем расстроившись, вообще решил отказаться от обеда.

— Бедняжка Филип, — сочувственно сказала Эдвина, когда они садились за стол.

Берт по пути перекинулся парой слов с мистером Гаггенхеймом, а потом остановился на минутку что-то сказать У.Т. Стеду, известному журналисту и писателю. Когда-то он написал несколько статей для газеты Уинфилда в Сан-Франциско.

Наконец Берт присоединился к Эдвине и Кэт.

— С кем это ты разговаривал, дорогой? — полюбопытствовала Кэт. Она узнала Стеда, но второй мужчина был ей незнаком.

— Это Бенджамин Гаггенхейм. Я познакомился с ним в Нью-Йорке, еще давно, — объяснил он и распространяться дальше не стал.

Кэт подумала, уж не из-за потрясающей ли блондинки, которая была с Гаггенхеймом? Кто-то говорил ей, что это не его жена.

— А с ним кто? Миссис Гаггенхейм? — все-таки спросила она мужа, будучи любопытной, как любая женщина.

— Не думаю. — Берт, давая понять, что не склонен более обсуждать этот вопрос, повернулся к Чарльзу и спросил, правильно ли тот угадал, сколько они проплыли за день.

Всего было пройдено пятьсот сорок шесть миль, Чарльз оказался прав и выиграл пари, заключенное с Бертом.

Это путешествие было прекрасной возможностью получше узнать друга друг, и до сих пор Берту и Кэт все в Чарльзе нравилось, и они надеялись, что их дочь будет счастлива, когда выйдет замуж.

— Никто не хочет прогуляться по морозцу? — спросил Берт и предложил жене уйти с вечернего концерта в салоне.

Но когда они вышли на палубу, оказалось, что там слишком холодно. В небе ярко сияли звезды, воздух был удивительно прозрачен.

— Господи, какой холод! — Кэт поежилась, несмотря на свои меха. — Просто невероятно.

Ночь была чиста и безмятежна, и никто из них не подозревал, что радист получил еще два предупреждения об айсбергах. Команда была уверена, что им бояться нечего.

В пол-одиннадцатого Кэт и Берт уже легли и погасили свет в своей каюте.

Почти в это же время «Калифорниец» передал радиограммы об айсберге, только что замеченном вахтенным. Но радист «Титаника», Филипс, без передышки передавал на станцию Кейп Рейс в Ньюфаундленде послания пассажиров и довольно резко попросил «Калифорнийца» не перебивать его. У него еще лежали дюжины неотправленных радиограмм, а об айсберге он уже слышал. И на этот раз решил, что не обязательно предупреждать капитана. Тот, кстати, тоже уже видел предупреждения и не особенно обеспокоился.

«Калифорниец» отключился, так и не указав точного местоположения айсберга, а Филипс продолжал рассылать радиограммы.

Кэт и Берт уснули, дети мирно посапывали в соседней комнате, а Чарльз с Эдвиной, прижавшись друг к другу на диванчике в каюте-гостиной, шептались о том, о чем всегда шепчутся влюбленные.

Время приближалось к полуночи.

Они все еще тихо разговаривали, тесно прижавшись друг к другу, когда корабль слабо содрогнулся, будто наткнувшись на что-то, но это был не сильный удар, и они не обратили на него внимания. Лишь спустя несколько минут Эдвина осознала, что слышится какой-то гул и чувствуется вибрация.

Пароход остановился, и Чарльз забеспокоился.

— Ты думаешь, что-то не в порядке? — с тревогой спросила жениха Эдвина, и он выглянул в окно по правому борту, но ничего не разглядел в темноте.

— Да нет, не думаю. Ты же слышала, вчера твой отец говорил, что корабль этот непотопляемый. Может, они проверяют машины или регулируют что-нибудь, а может, меняют курс. Я уверен, ничего страшного. — Тем не менее он накинул пальто и нежно поцеловал Эдвину. — Пойду взгляну, что там, и расскажу тебе.

— Я с тобой.

— Очень холодно, Эдвина. Лучше подожди меня здесь.

— Уж не холодней, чем у дядюшки Руперта.

Чарльз улыбнулся и помог ей надеть шубу. Он был уверен, что на корабле все в порядке. А если и нет, то команда скоро устранит неисправность, и они снова двинутся в путь.

В коридоре они столкнулись с другими любопытными пассажирами. Кто-то был уже в халате и домашних тапочках, некоторые еще во фраках и вечерних платьях. Казалось, множество людей, включая и Джона Джекоба Астора, почуяли неладное и решили узнать, в чем дело.

Но обход палубы им ничего не дал, кроме того, что они и так знали: пароход остановился, и три из четырех огромных труб выпускали пар в небо. Никакой видимой опасности вроде бы не чувствовалось. Ничего таинственного, ничего серьезного, и стюард в конце концов объяснил собравшимся пассажирам, что «Титаник» наткнулся на «ледышку», беспокоиться не о чем.

Мистер Астор отправился к жене, Чарльз с Эдвиной вернулись в салон. От других пассажиров они узнали, что бояться нечего, а если они хотят посмотреть на айсберг, то кусок льдины виден с площадки третьего класса. По палубе бродили пассажиры, наблюдали, как в третьем классе на корме люди смеются, перебрасываясь снежками и кусочками льда. Чарльза с Эдвиной это зрелище не слишком заинтересовало, и, выяснив, что ничего серьезного не произошло, они решили идти в каюту.

Было без пяти минут двенадцать, когда они вошли к себе и увидели Бертрама, ожидавшего их с обеспокоенным видом.

— Что-то случилось? Почему мы остановились?

Он говорил шепотом, потому что жена спала, но пока не заглохли машины, он не волновался.

— Да вроде нет, — быстро ответил Чарльз, сбрасывая пальто и помогая Эдвине снять шубу. — Видимо, мы столкнулись с льдиной, но никто особенно не беспокоится. Команда, кажется, отнеслась к этому спокойно, и на палубе ничего тревожного не заметно.

Чарльз выглядел спокойным, и Берт с облегчением вздохнул. Он испытывал неловкость, что так разволновался, но ведь у него семья, и надо было убедиться, что все в порядке. Он пожелал всем спокойной ночи, попросил Эдвину не засиживаться долго и вернулся в свою каюту в три минуты первого.

«Титаник» действительно напоролся на айсберг: вскоре его пять так называемых водонепроницаемых отсеков были полны водой, хлещущей из пробоины.

На мостике собрались капитан Смит, Брюс Исмей, глава «Уайт стар», и Томас Эндрюс, кораблестроитель. Они не могли поверить собственным глазам, пытались оценить обстановку и определить выход из нее. Выводы Эндрюса оказались далеко не утешительными.

Выхода не было: с пятью залитыми водой отсеками «Титаник» не мог долго оставаться на плаву. Непотопляемый корабль тонул. Они надеялись удержать его какое-то время на поверхности, но никто не знал, как долго это продлится.

Бертрам Уинфилд, вернувшись в каюту, на мгновение почувствовал, как пол под ногами слегка накренился, но он не придал этому особого значения.

В пять минут первого капитан Смит, по требованию Томаса Эндрюса, приказал команде расчехлять спасательные шлюпки. До сего времени матросы не практиковались в этом — не было нужды, ведь этот пароход не мог утонуть. Стюардов отправили будить пассажиров первого класса, и они стучали в двери кают.

Берт прислушивался к громким голосам, когда Чарльз открыл дверь, но не мог разобрать слов. Обеспокоенный, он вышел из своей каюты. Стюард улыбался и мягко разговаривал с ними, будто они были детьми, которых убеждали послушаться взрослых и не пугаться. Он просил их по возможности быстро выполнить его указания.

— Все поднимайтесь на палубу, только сначала наденьте спасательные жилеты. Пожалуйста, не задерживайтесь.

Не было ни гудков, ни сирен, ни сигнала общей тревоги. Вообще стояла неестественная тишина, но взгляд стюарда им все сказал.

Эдвина начала двигаться как-то автоматически, сообразив, что нужно как можно быстрее помочь маме собрать детей.

— У меня есть время переодеться? — спросила она стюарда, прежде чем он перешел к следующей каюте.

Тот покачал головой и бросил ей через плечо:

— Боюсь, что нет, мисс. Оденьтесь потеплее и не забудьте про спасательный жилет. Это просто предосторожность, но не теряйте времени и идите наверх прямо сейчас.

Эдвина встревоженно взглянула на Чарльза, и он сжал ее руку. Бертрам пошел будить Кэт и детей. Уна уже вернулась от кузины и крепко спала у себя в каюте.

— Я помогу собрать детей, — предложил Чарльз и прошел к Филипу и Джорджу, вынул их пояса и стал поторапливать мальчиков, стараясь не слишком их пугать.

Они восприняли новость по-разному: Джордж предвкушал интересное приключение, а бедный Филип страшно нервничал, застегивая жилет поверх одежды.

Эдвина сперва разбудила Алексис, нежно погладив ее, потом подняла с кровати Фанни и мягко похлопала по руке Уну, но девушка непонимающе глядела на Эдвину, пока та, сдерживая подступающую панику, пыталась объяснить ей, что случилось.

— Где мама? — испуганно спросила Алексис и побежала обратно в кровать, пока Эдвина просила Уну одеть Тедди.

Сонная Кэт выбежала из спальни, на ходу натягивая халат поверх ночной рубашки, и Алексис кинулась к матери.

— Что происходит? — в замешательстве спросила Кэт, переводя взгляд с мужа на дочь и Чарльза. — Что-то случилось, пока я спала? — Она явно не могла понять, в чем дело.

— Не уверен, — Берт был честен с ней, — все, что я знаю, это то, что мы наткнулись на айсберг, но говорят, будто ничего серьезного, по крайней мере Чарльзу так сказали полчаса назад, но теперь они просят нас подняться на палубу к шлюпкам в спасательных жилетах.

— Ясно. — Кэт оглядела своих детей, и взгляд ее остановился на ногах Эдвины, обутых в легкие серебристые босоножки на высоких каблуках. — Эдвина, смени обувь. Уна, надень пальто и застегни жилеты на Фанни и Тедди, скорее.

Няне уже помогал Чарльз. Бертрам в это время натягивал брюки поверх пижамы и переобувался в ботинки. Он надел свитер, куртку и спасательный жилет, потом принес Кэт теплое шерстяное платье в каюту, где она одевала Алексис.

И вдруг он почувствовал, что пол под ногами накренился, и впервые с тех пор, как стало известно о столкновении с айсбергом, по-настоящему испугался.

— Давайте, дети, быстрее, — сказал он, пытаясь держаться уверенно.

Филип и Джордж были уже готовы. Эдвина, переобувшись, стояла в пальто, и Чарльз помог ей надеть спасательные жилеты на Фанни, Тедди и Алексис. Только Уна металась по каюте босиком и в ночной рубашке. Кэт поверх халата натянула шерстяное платье, влезла в закрытые туфли и теперь пыталась втиснуться в шубу.

— Тебе нужно побыстрее одеться, — прошептала Уне Эдвина, не желая, чтобы дети поддались испугу, наблюдая за полуодетой, мечущейся в растерянности няней.

— О, Элис!.. Я должна пойти к моей кузине Элис и маленькой Мэри!..

Ломая руки, Уна бегала по каюте, не обращая внимания на ожидавшее ее семейство Уинфилдов.

— Ничего подобного ты не сделаешь, дорогая. Сейчас же одевайся, нам надо идти, — сухо отрезала Кэт.

Она все еще держала Алексис за руку, и хотя малышка была испугана, но больше не упрямилась. Она знала, что с ней ничего не случится, пока рядом мама и папа. Все были готовы, кроме Уны, которая вдруг заупрямилась, не желая идти с ними.

— Я не умею плавать… Я не умею плавать… — приговаривала она сквозь слезы.

— Не будь дурочкой! — Кэт схватила ее за руку и подвела к Эдвине. — Тебе и не надо плавать. Все, что ты должна делать сейчас, это следовать за мной. Мы поднимемся наверх, но сперва ты оденешься.

Кэт надела Уне через голову свое платье, присела и помогла застегнуть ботинки, накинула ей на плечи пальто, схватила спасательный жилет, и через минуту они уже шли за остальными.

Все коридоры были забиты людьми, поднимающимися на палубу в одинаковых спасательных жилетах, с одинаково встревоженными лицами, хотя некоторые пытались шутить и делали вид, что отправляются на очередное развлечение.

Было четверть первого, стояла глубокая ночь, и радист Филипс отправил первый сигнал о помощи, потому что уровень воды в трюме поднимался гораздо быстрее, чем ожидал капитан Смит. Прошло чуть больше четверти часа, как они врезались в айсберг, но команда «Титаника» ничего не могла сделать для того, чтобы удержать гигантский океанский лайнер на плаву. Никто не мог ожидать, что легендарный непотопляемый «Титаник» окажется столь уязвимым.

— Может, надо было взять с собой какие-нибудь драгоценности? — обеспокоенно спросила Кэт у Берта. Она только что о них вспомнила, но не захотела возвращаться. Обручальное кольцо на пальце — самая главная для нее драгоценность — всегда было при ней.

— Не беспокойся ты о них, — Берт улыбнулся и сжал ее руку, — я куплю тебе новые побрякушки, если ты останешься без этих…. — Он не хотел произносить «лишишься» из-за ужаса, который подразумевался за этими словами.

Он внезапно страшно испугался за жену и за детей. Они поднялись к шлюпочной площадке, и когда Берт заглянул в спортзал, то увидел там Джона Джекоба Астора с женой. Астор хотел уберечь жену от холода и паники, опасаясь, как бы она не потеряла ребенка. На них были надеты спасательные жилеты, и еще один лежал у Астора на коленях. Он сидел, поигрывая перочинным ножиком и насвистывая какую-то мелодию.

Видимо, для поддержания бодрого настроения капитан отдал распоряжение, чтобы на палубе играл оркестр.

Уинфилды прошли под звуки музыки мимо спортзала и вышли к левому борту, где матросы расчехляли восемь деревянных шлюпок. На правом борту было еще восемь, четыре находились на корме, четыре на носу, и еще четыре складные парусиновые шлюпки.

Это было не слишком веселое зрелище, и у Берта, наблюдавшего за работой команды, защемило сердце, он крепче сжал руку жены. Другой рукой она держала Фанни, к матери льнула Алексис, а Филип нес маленького Тедди. Они стояли, съежившись от холода, не в силах поверить, что на этом громадном, величественном корабле действительно спускают спасательные шлюпки, а люди среди ночи ждут посадки в них.

Кругом слышался гул голосов, и Кэт увидела, как Филип разговаривает с Джеком Тейером, мальчиком из Филадельфии, с которым подружился в начале плавания. Его родители присутствовали сегодня вечером на обеде, устроенном Уайденерами, тоже жителями Филадельфии, в честь капитана. Джек что-то сказал Филипу, они ободряюще улыбнулись друг другу, а затем Джек побрел к другой группе пассажиров, высматривая своих родителей.

Кэт заметила Эллисонов из Монреаля с их маленькой дочкой Лоррейн, сжимавшей в руках свою любимую куклу. Они отставали от остальных; миссис Эллисон крепко держала мужа за руку, а рядом гувернантка несла маленького мальчика, закутанного в одеяльце.

Второй помощник капитана, Лайтоллер, руководил посадкой в спасательные шлюпки на левом борту, и вокруг него царило оживление, но паники не было. Никто, кроме команды, не умел обращаться с этими лодками, да и сами матросы не особенно были уверены в своих действиях. Они расчехляли шлюпки и бросали в них фонари и банки с галетами; толпа с напряженным вниманием наблюдала, как матросы отошли к шлюпбалкам и стали двигать рычаги и поворачивать шлюпки, опуская их, с тем чтобы пассажиры могли садиться.

Оркестр играл регтайм. Алексис, так долго крепившаяся, не выдержала и заплакала, и Кэт наклонилась к дочери напомнить ей, что уже наступил ее день рождения, а в такой день не годится плакать. Кэт прижала к себе покрепче Фанни и Алексис, с беспокойством взглянув на мужа. Он прислушивался к тому, что говорят вокруг, пытаясь узнать что-то новое и разобраться в обстановке. Но никто толком не знал, что происходит, кроме того, что пассажиров действительно рассаживают по шлюпкам, причем сначала только женщин и детей.

Оркестр заиграл громче, и Кэт улыбнулась, отгоняя страх.

— Ничего не может случиться, иначе оркестр не играл бы такую веселую музыку, правда? — Она посмотрела на Бертрама, понимая, что он тоже испуган, но при детях они не хотели выдать своей растерянности.

Эдвина стояла рядом с Чарльзом, обсуждающим происходящее с какими-то молодыми людьми. Она в спешке забыла перчатки, и Чарльз старался согреть своими руками ее замерзшие пальчики.

Позвали на посадку женщин и детей, и все, казалось, подались назад, когда второй помощник капитана приказал им проходить вперед. Никто не мог заставить себя поверить, что существует реальная опасность. Господа Кеньон, Пирс и Уик провели вперед своих жен, но те не хотели расставаться с мужьями и спускаться без них в шлюпки.

— Не волнуйтесь, дамы, — громко произнес какой-то мужчина, — мы к завтраку все вернемся на пароход. Что бы ни случилось, все скоро будет позади, и мы будем вспоминать об этом приключении за чаем.

Он говорил так убедительно, что его слова на многих пассажиров подействовали успокаивающе, и несколько дам робко шагнули вперед. Некоторых из них сопровождали служанки.

Мужчин попросили оставаться на месте, в шлюпках размещали только женщин и детей. Лайтоллер несколько раз повторил:

— Садятся только женщины и дети.

Когда он вновь произнес это, Уна, посмотрев на Кэт, разревелась.

— Я не могу, мэм… Я не умею… не умею плавать… и Элис… и Мэри… — Она попятилась назад.

Кэт выпустила ручку Алексис и попыталась успокоить Уну, но та с криком протиснулась сквозь толпу и бросилась вниз, к двери в третий класс.

— Догнать ее? — спросил Филип. Кэт, вернувшись к детям, обеспокоенно посмотрела на Бертрама. Захныкала малышка Фанни;

Эдвина взяла на руки Тедди. Бертрам не хотел, чтобы кто-нибудь из его детей догонял Уну. Если ей не хватит ума вернуться, ее посадят в шлюпку в другой части корабля, и она позже к ним присоединится. Он хотел, чтобы семья была в сборе, и приказал всем держаться вместе.

— Берт, я не хочу оставлять тебя, — сказала Кэт. — Разве мы не можем немного подождать? Тревога уляжется, они все это отменят, и детей не надо будет мучить…

Но пока она говорила, палуба еще больше накренилась, и Бертрам понял, что тревога не была ложной. Все было очень серьезно, и любое промедление с их стороны могло оказаться роковым.

Но он не знал, что на мостике Томас Эндрюс сообщил капитану Смиту, что корабль продержится еще примерно с час, а шлюпок, пожалуй, хватит меньше чем половине пассажиров. Делалось все возможное, чтобы связаться с «Калифорнийцем», который находился всего в десяти милях, но радист «Титаника», несмотря на все усилия, не мог его вызвать.

— Я хочу, чтобы ты с детьми спустилась в шлюпку, Кэт.

Берт произнес это спокойно, но Кэт взглянула мужу в глаза и испугалась того, что в них прочла. Она еще никогда не видела его таким растерянным и перепуганным. Она инстинктивно обернулась, ища Алексис, которая еще секунду назад стояла рядом.

Кэт выпустила ее руку, когда бросилась за Уной, и теперь Алексис исчезла.

Кэт повсюду высматривала дочь, проверила, не с Эдвиной ли она, но Эдвина разговаривала с Чарльзом, а рядом стоял притихший, замерзший Джордж. Правда, он заметно оживился, когда в воздухе вспыхнули ракеты, осветив черное ночное небо.

Было три четверти первого; около часа прошло с того момента, как «Титаник» столкнулся с айсбергом, который, как уверяли, не мог причинить пароходу никакого вреда.

— Что это значит, Бертрам? — прошептала Кэт, по-прежнему ища глазами Алексис. Может, та играет с дочкой Эллисонов в куклы?

— Это значит, что все очень серьезно, Кэт. — Берт показал на вспыхивающие в небе ракеты. — Ты должна немедленно отправляться с детьми на посадку.

На этот раз Кэт поняла, что он имел в виду. Берт сжимал ее руку, и в его глазах стояли слезы.

— Ума не приложу, куда подевалась Алексис. — Кэт начинала паниковать, и Берт осмотрел толпу с высоты своего роста, но нигде не увидел золотоволосой дочурки. — Похоже, она спряталась. Я ее держала за руку, а потом побежала за Уной… — Ее глаза заблестели от слез. — О боже, Берт, где она? Куда она делась?

— Не волнуйся, я найду ее. Стой тут. Он нырнул в толпу, но напрасно заглянул во все укромные уголки, Алексис нигде не было. Бертрам поспешил назад к Кэт, которая держала Тедди, стараясь в то же время уследить за непоседливым Джорджем. Она вопросительно посмотрела на мужа, но Берт покачал головой.

— Пока нигде не видно… но не могла же она далеко уйти. — Берт выглядел расстроенным и встревоженным.

— Она потерялась… — Кэт почти плакала. — И надо же было этому случиться именно сейчас!..

— Она, должно быть, где-то прячется. — Берт нахмурился. — Ты же знаешь, как она боится воды…

Алексис боялась плыть на пароходе, а Кэт успокаивала ее, обещала, что ничего не случится. Но вот несчастье случилось, а она пропала.

Тем временем Лайтоллер продолжал вызывать женщин с детьми на посадку.

— Кэт… — Берт взглянул на жену, хотя прекрасно знал, что она не уедет без Алексис.

— Я не могу. — Она все еще смотрела по сторонам, и вдруг, оглушительно, как пушки, прогремели сигнальные ракеты.

— Пусть тогда идет Эдвина.

На лбу Бертрама, несмотря на пронизывающий холод, выступил пот. Это был какой-то бесконечно длящийся невообразимый ночной кошмар. Палуба все наклонялась, и он понимал, что пароход быстро тонет. Он подошел к жене, мягко взял у нее маленького Тедди и поцеловал его кудряшки, выбившиеся из-под шерстяной шапочки, которую надела на него Уна.

— Эдвина может взять малышей. Вы с Алексис сядете в следующую шлюпку.

— А ты? — Лицо Кэт было мертвенно-бледным в жутких отсветах ракет. Оркестр перешел от регтайма к вальсам. — А Джордж с Филипом… И Чарльз?..

— Мужчинам пока нельзя, — ответил Берт, — ты же слышала, что сказал помощник капитана: сначала женщины и дети. Филип, Джордж, Чарльз и я присоединимся к вам позже.

Вокруг них скопилась уже большая группа мужчин, машущих своим женам, пока шлюпки медленно заполнялись. Было пять минут второго, ночной воздух, казалось, еще больше заледенел. Женщины продолжали упрашивать строгого помощника пропустить их мужей, но он не уступал и не подпускал мужчин к месту посадки.

Кэт быстро подошла к Эдвине и передала ей слова Берта:

— Папа хочет, чтобы ты села в шлюпку с Фанни и Тедди… и Джорджем, — добавила она.

Ей хотелось, чтобы хоть Джордж попытался уехать. Ведь он еще ребенок, ему только двенадцать, и Кэт решила, что он поедет с Эдвиной.

— А ты? — испугалась Эдвина. Страшно было подумать, что она с Джорджем и малышами уедет, а родители останутся на пароходе.

— Я сяду в следующую шлюпку. Надо найти Алексис, — спокойно сказала Кэт. — Я уверена, она где-то тут прячется, напуганная всем этим шумом и суетой.

Кэт была не очень в этом уверена, но не хотела тревожить дочь. Пусть она скорее садится с малышами. Помогать ей некому, ведь Уна их покинула. Кэт подумала, как она там, внизу, со своей кузиной?..

— Джордж тебе будет помогать, пока мы с папой не присоединимся к вам.

Джордж протестующе заворчал, ему хотелось до конца оставаться с мужчинами, но Кэт была непреклонна и отвела всех к Берту.

— Ты не нашел Алексис? — Кэт нервно оглядела палубу, но безрезультатно. Ей теперь хотелось поскорее усадить остальных детей в шлюпку и помочь Берту в поисках Алексис.

Лайтоллер готовится спускать на воду восьмую шлюпку, и в ней уже разместилось много женщин, хотя оставались еще пустые места. Там хватило бы места и для мужчин, но никто не осмеливался перечить строгому второму помощнику. Он даже грозил применить оружие, если кто-нибудь из мужчин попытается влезть в шлюпку.

— Еще четверо! — крикнул ему Берт, и Эдвина в отчаянии посмотрела на родителей, потом на Чарльза, с болью глядевшего на нее.

— Но… — Она не успела договорить, потому что отец подтолкнул их с Фанни, Джорджем и Тедди к шлюпке. — Мама, разве я не могу подождать тебя? — На глазах Эдвины показались слезы, и она казалась сейчас испуганной, растерянной девочкой.

Кэт крепко обняла дочь и посмотрела ей в глаза. Тедди захныкал и протянул к матери пухлые ручонки.

— Нет, сыночек, иди с Эдвиной. Мама тебя очень любит…

Кэт поцеловала его и потерлась щекой о его щечку, поцеловала маленькие ручки сына. Потом обеими руками коснулась лица Эдвины, нежно глядя на старшую дочь. В ее глазах стояли слезы, но это были слезы не страха, а скорби.

— Я всегда буду с тобой. Я очень тебя люблю, моя хорошая. Что бы ни случилось, позаботься о них. — Потом она прошептала:

— Береги себя, мы скоро снова будем вместе.

На миг Эдвина засомневалась, действительно ли мама верит в то, что говорит, и тут вдруг поняла, что не может ехать без нее.

— О, мама… нет…

Эдвина с Тедди на руках вцепилась в мать, и обе они рыдали, когда сильные мужские руки обхватили ее и Джорджа с Фанни. Взгляд Эдвины метался между мамой, отцом и Чарльзом. Она даже не смогла попрощаться с ним, лишь крикнула:

— Я люблю тебя!