2 Килина Диана
Вместо ответа я кивнула. Он пристально посмотрел на меня, и облокотился спиной на двери лифта.
– А я бы о многом тебе рассказал, – задумчиво протянул он, не сводя с меня взгляда.
Я что—то невнятно промычала и пожала плечами. Нет, я бы может быть и послушала; но примерно представляю, что он мне скажет. Зачем засорять свой мозг ненужной информацией?
В общем, так или иначе, в лифте воцарилась гнетущая тишина, и он медленно спускался вниз. Артур продолжал подпирать двери и сверлить меня взглядом; я изучала свой отсутствующий маникюр и теребила кончики волос. Может, всё—таки стоит подстричься? И отросшую чёлку подправить заодно не помешает… Вон, уже на уровне ушей болтается.
Кабина остановилась и оповестила нас звонким сигналом о прибытии на первый этаж. Артур отлип от дверей как раз в тот момент, когда они разъехались в стороны. Молча, он вышел; а мне не оставалось ничего, как последовать за ним.
На парковке меня ждала уже ставшая привычной чёрная семёрка БМВ. Я устало обошла машину и села на пассажирское сиденье; машинально пристегнув ремень безопасности. Артур устроился рядом, и бросил задумчивый взгляд в мою сторону. Вставив ключ в зажигание, он завёл автомобиль и повернулся; положив руку на мой подголовник. От такой настойчивой близости его конечности, я нервно дёрнулась и отстранилась.
– Да успокойся ты, я не собираюсь тебя насиловать, – закатив глаза, сказал Артур, – Я же не урод какой—нибудь.
– Кто тебя знает, – вздохнула я, – Утром ты выразился не однозначно.
– Вспылил, со мной бывает, – с улыбкой вымолвил он, сдавая задним ходом.
Я хмыкнула, и отвернулась к окну. Артур выехал с парковки и повёз меня незнакомым маршрутом.
– Провести тебе короткую экскурсию? – донёсся до меня его бархатистый голос.
Пожав плечами, я ответила:
– Валяй. И музыку включи, интересно, что у вас на радио играет.
Артур фыркнул, но сделал, как я просила. Пока он вёз меня по широкой автомагистрали, я слушала ненавязчивую русскую попсу и улыбалась незамысловатым текстам. Например, таким:
- Нравится мне не замечать расстояний,
- Когда безумно так тянет, это нравится мне.
- Нравится мне с тобой на кухне и в ванной,
- И даже рухнуть с дивана. Но мне…
– Можно вопрос? – вырвалось у меня, когда припев заиграл во второй раз.
– Можно.
– Что такое банки?
Ответом мне был громкий заливистый смех, и я залилась густой краской. Пока Артур ржал, я успела насупиться и даже немного обидеться.
– Ты не знаешь, что такое банки? – спросил он между смешками и фырканьями.
Я покачала головой и скрестила руки на груди:
– Разве это смешно? Да, не знаю.
– То есть, тебе в детстве никогда не ставили банки? – он снова засмеялся, трясясь всем телом.
– Нет, не ставили. Знаешь – забудь. Спрошу у Гугла про твои банки, – я взмахнула рукой и отвернулась от него, поджав губы.
И зачем так хохотать? Как будто я ему анекдот рассказала, ишь как развеселился.
– Повезло тебе, – мягко сказал Артур, продолжая посмеиваться, – Я их ненавидел. Мерзкие штуки. Мне их ставили, когда у меня был бронхит; а бывал он у меня очень часто. Лежишь на животе полчаса, как дебил; к твоей спине присасывают эти банки. Единственным развлечением было пошевелиться и послушать звон этих штуковин друг о друга, – он снова рассмеялся, – Потом синяки неделю проходят, – он коротко сморщился, и снова широко улыбнулся.
– Какое—то садистское лечение, – буркнула я, не отворачиваясь от окна.
– У меня было советское детство, – он снова хохотнул, а потом я почувствовала прикосновение горячих пальцев к своей ладони, – Банки – это ещё цветочки. Настойка календулы во время ангины вообще дарит незабываемые ощущения.
Я невольно улыбнулась его руке на своей, а потом он переплёл наши пальцы и крепко сжал их. Повернув голову, я посмотрела на него; но Артур не отрывал взгляда от дороги.
– Смотри, – он кивнул в лобовое окно, – Это – третье кольцо. Сейчас проедем мост и свернём на Кутузовский, а оттуда на Новый Арбат. Конечно, ночью вид лучше, но как—нибудь в другой раз.
Мне захотелось ответить ему, что другого раза не будет; но ведь говорят – не зарекайся.
Пока он вёз меня по широкой улице, я разглядывала высотки и старинные здания; разноцветные вывески; подземные переходы и людей; которые почему—то казались мне пришельцами с другой планеты. Я не могу объяснить, что было в них странного; но они определённо были для меня какими—то… Другими.
Машина остановилась прямо на тротуаре, наверняка нарушая все правила дорожного движения; хотя, что я могу о них знать? У меня даже водительских прав нет.
Артур щёлкнул ключом в зажигании, и вышел на улицу. Я последовала его примеру; ступив на по—прежнему горячий асфальт, и вдохнула тяжёлый воздух мегаполиса. Да, здесь не хватает свежести. Хотя в Талинне температура сейчас почти такая же, всё же ощущается она по—другому. То ли из—за близости побережья; то ли просто из—за того, что Москва для меня – чужая; но духота не давит, а приятно обволакивает тебя, и ты быстро подстраиваешься к ней. Конечно, одежда липнет к телу, но всё равно это ощущение намного приятнее обжигающего и сухого Московского воздуха.
Артур кивнул на вход и пошёл неспешным шагом к большим дверям. Я поплелась следом; войдя в здание и направившись к широкой лестнице. Снова поднималась на второй этаж, ощущая, как ноги деревенеют; и снова меня не покидало ощущение неизвестности.
– Прошу, – щёлкнув выключателем, Артур пропустил меня вперёд.
Глаза не сразу настроились на резкий переход от приглушённого света в коридорах и яркого сияния люминесцентных ламп в помещении. Пришлось зажмуриться и усиленно заморгать, пока глаза не привыкли к такому резкому контрасту.
– Надевай, – протянув мне платье, Артур прошёл мимо меня к стене и начал отодвигать широкую стойку, на которой висело что—то большое и белое.
Наверное, это фон. Я не сильна в фотографии, но примерно представляю, как происходит процесс. Пока он двигал с громким скрежетом по деревянному полу незамысловатую конструкцию, я подошла к столу и положила на него свой мобильник и ключ от номера. Мягкая ткань платья скользила в моей руке, и я повесила его на спинку кресла.
– Хочешь ещё моих фотографий, чтобы шантажировать? – сказала, скрестив руки на груди.
Артур застыл посередине комнаты и уставился на меня удивлёнными глазами. Глубоко вздохнув, он покачал головой и продолжил своё занятие, устроив фон у противоположной стены. Я внимательно следила за его действиями, пока он ходил туда—сюда, что—то устанавливая, настраивая и регулируя.
– Ты будешь одеваться? – спросил он, опуская что—то вроде прикреплённого к потолку руло ярко—зелёного цвета, – Или тебе нужна помощь?
Я вскинула брови и упёрла руки в бока:
– Не буду!
– Кира, – он опустил голову на грудь, но я заметила улыбку на его губах, – Быстро. Надень. Это. Платье, – сказал он по словам, одарив меня гневным взглядом.
Приказные нотки подействовали на меня самым благотворным образом, и я послушно сняла с себя футболку и натянула платье через голову. Поморщившись от неприятного трения и статического электричества, я скинула тенниски и расстегнула джинсы. С трудом стянув с себя узкие скинни; поправила подол, и вернулась в свою прежнюю, почти воинственную позу: руки в бока.
– Доволен? – брякнула я, прищурившись.
– Да, неплохо, – бросив на меня мимолётный взгляд, Артур подошёл к столу и поднял с него камеру, перебросив ремешок через шею, – Отойди к стене.
– Ты серьёзно будешь это делать? – умоляющим голосом спросила я, но всё—таки встала, где он указал.
– У меня появилась идея, так что, – он подошёл ко мне и широко улыбнулся, нависая надо мной, – Да, я буду тебя фотографировать. Встань ближе к фону, но не опирайся на него; будут тени, – провёл мне краткий экскурс в позирование Артур.
Мой рот открылся в немом вопросе, но одна его рука, та что была свободной, прислонила меня к полотну, которое наощупь было похоже на бумагу. Я затаила дыхание, когда Артур опустился передо мной, опираясь для равновесия на одно колено.
Его лицо скрылось за объективом и послышались короткие щелчки. От каждого я нервно вздрагивала, и это не укрылось от внимания Артура.
– Расслабься, Кира.
Как обычно в этой фразе была какая—то странная суровая мягкость, которая заставила моё тело обмякнуть и повиноваться.
Снова раздались короткие щелчки, чередующиеся со вспышкой; и я невольно зажмурилась.
– Да, хорошо, – пробубнил Артур в видоискатель, – Так, а теперь – положи руку на бедро.
– Правую или левую? – решила уточнить.
– Без разницы, – отрезал он, снова разглядывая что—то в своей фотокамере.
Я глубоко вздохнула и положила правую руку на бедро, как он и сказал. Между щелчками и вспышкой, расслышала тихое:
– Возьми край платья.
Мои пальцы послушно обхватили тонкую ткань, инстинктивно потянув её вниз. Странно, но меня не покидало ощущение, что я стою перед ним голая; хотя это было не так.
– Тяни его вверх, – шепнул Артур.
Я снова выполнила команду, чувствуя себя довольно необычно. С одной стороны, мне было неловко и даже немного страшно; а с другой внутри зародилось какое—то приятное томящее ощущение. Где—то на уровне желудка. Что обычно было дурным признаком.
Мне хотелось выполнить его команды. Мне хотелось сделать всё так, как он говорил. Я вцепилась в край платья пальцами, чтобы унять дрожь в них; и тянула наверх до тех пор, пока мои бёдра полностью не оголились. И за эти секунды, я слышала всё. Тихий шорох синтетической ткани, скользящей по моей коже; щелчки фотоаппарата, который снимал без остановки каждое моё движение; глубокое дыхание Артура и мои короткие, прерывистые вдохи.
– Замри, – шепнул Артур, придвинувшись ко мне чуть ближе.
Медленным движением он приподнял юбку ещё выше, открыв нижнее бельё; а затем приспустил резинку атласных трусиков. Не знаю, какую композицию он пытался изобразить; но улыбка, с которой он посмотрел в видоискатель определённо была довольной.
– По идее трусы должны быть другие, – шепнула я, откинув голову назад.
Фон за мной пошевелился и Артур коротко, но ёмко выругался. Сев на пол, он согнул колено и водрузил на него руку с фотоаппаратом. Положив подбородок на внушительный чёрный агрегат с логотипом Nikon, он взглянул на меня и глубоко вздохнул.
– Ты всё испортила.
Я посмотрела на него – такого простого в свободных джинсах и голубой рубашке—поло; такого расслабленного и увлечённого любимым делом; и невольно улыбнулась. Его волосы были распущены, немного взъерошены и спутаны. Мне захотелось пропустить их через пальцы, пригладить, ощутить их привычную мягкость и прохладу. Вполне возможно, что я сделала бы это; если бы не короткий щелчок фотоаппарата.
Объектив был направлен прямо на меня, поэтому я инстинктивно отвернулась, и прикрыла лицо ладонью.
– Не надо, – вырвалось у меня, пока я пыталась нащупать другой рукой камеру, чтобы убрать её в сторону.
– Хорошо, – на удивление покорно сказал Артур.
Я нервно дёрнулась в сторону, но его рука остановила моё движение; обхватив бедро и с силой сжав его. Меня вдавило в стену; фон за мной недовольно заворчал и смялся. Подглядев между пальцами, я увидела, что Артур стянул ремешок фотоаппарата с шеи и положил его на пол рядом с собой. Затем он придвинулся ближе, снова опуская колено.
Даже через ткань платья я ощутила его горячее дыхание; когда он прислонился лбом к моему животу. Его руки заскользили по моей обнажённой коже, пустив по ней мелкие разряды тока. Затаила дыхание, потому что он погладил большим пальцем надпись под тазовой косточкой; а потом коротко прикоснулся к ней губами.
– Правда или действие? – прошептал Артур.
Под его губами моя кожа начала искриться; в горле пересохло; а ладони покрылись холодной испариной. Я переступила с ноги на ногу, и хрипло переспросила:
– Что?
– Правда или действие?
Закрыла глаза, ища вопросы, на которые я действительно хотела бы услышать ответы. Наверное, их было слишком много, поэтому, когда я повернула голову и прохладное полотно коснулось моей щёки, я спросила:
– Почему зелёный фон?
Артур вскинул голову и посмотрел на меня, улыбнувшись:
– Я предлагаю задать любой вопрос, а ты спрашиваешь меня про цвет?
Пожав плечами, я кивнула.
– Ладно. Он называется рир—экраном и его используют для того, чтобы при обработке наложить одно изображение на другое. Я хочу поставить на фон каменную плитку.
– Как в музее? – я невольно ухмыльнулась.
– Да, как, – Артур коротко хмыкнул, продолжая поглаживать мои бёдра пальцами, – В музее.
– Но зачем?
– Символично, – пожав плечами, ответил Артур, – А что ты думаешь?
– Не знаю, – я обхватила себя руками, не надеясь двинуться с места, – Может, лучше зеркало лифта?
– Это мысль, – он перевёл взгляд на свои руки и опустил подол платья вниз.
– И как это должно выглядеть в итоге? – я кивнула на фотоаппарат.
– Увидишь, – загадочно улыбнувшись, Артур подхватил свою камеру, и ловким движением встал на ноги.
Да, грациозности в нём не убавилось; хотя, это по—прежнему удивляет.
– Это все вопросы? – он протянул мне руку, для опоры; и я схватилась за неё, встав на нетвёрдые ноги.
– Да, все, – не придумав ничего лучше, я подошла к столу, где оставила свою одежду.
На улице начало темнеть; и в окне появилось моё отражение. Оно ответило мне усталым взглядом, и стало надевать джинсы. Стянув несчастное платье, отражение просунуло голову в футболку; когда в стекле появилась высокая мужская фигура.
– Не будь такой, Кира, – умоляющим голосом попросил обладатель этой фигуры.
– Какой?
– Холодной. Отстранённой, – он положил горячие ладони на мои плечи, когда я справилась со своей одеждой и одёрнула её вниз, – Чужой, – развернув меня лицом к себе, Артур сделал маленький шаг ко мне и приблизился вплотную.
– Ты меня не знаешь, – сказала я.
– Нет, не знаю. Но я хочу узнать, – грустно улыбнулся и убрал тонкие пряди моей чёлки за уши.
– Я не буду твоей любовницей, Артур, – я на секунду закрыла глаза и качнула головой, – Это слишком, даже для меня.
– Я не просил быть моей любовницей, – нахмурившись, Артур провёл кончиком большого пальца по моей нижней губе.
– Ситуация, когда у мужчины есть не—жена, с которой он живёт в одной квартире, – пожав плечами, я добавила, – Называется именно так.
– Ты тоже живёшь с не—мужем в одной квартире, – он улыбнулся и коротко поцеловал меня в висок, – И это можно изменить.
– Этого не изменить, – я немного отстранилась, разрывая контакт наших тел, который стал для меня просто невыносимым, – Через неделю я уеду домой.
– И этот вопрос тоже решаем, – Артур снова упорно придвинул меня к себе, обхватив руками мою талию.
– Не надо, – выдавила из себя я, когда он наклонился, – Отвези меня в гостиницу.
Его лицо остановилось всего в сантиметре от меня, и жёлто—зелёные глаза пристально посмотрели в мои.
– Это то, чего ты хочешь? Уехать, убежать, закрыться?
– Да.
– Почему ты не даёшь мне шанса всё объяснить? – он сжал меня чуть сильнее, причинив слабую боль силой своих рук, но я не обратила на это внимания.
– Мне это не нужно, – я пожала плечами и мягко высвободилась из его объятий, ощутив предательский холодок и болезненный укол совести в груди.
Я могла бы спать с ним. Я могла бы с ним встречаться, я могла бы даже в него влюбиться. Но я не могу, не имею никакого морального права, снова образовывать любовный треугольник. Быть третьей в чужих отношениях. Я уже была в этой роли – и она не принесла ничего хорошего ни мне; ни моим близким, любимым людям. В таком треугольнике умер Макс. В таком треугольнике Джексон остался без брата. Такой треугольник разрушил наши жизни.
С тяжёлым вздохом Артур отстранился от меня и подарил мне очередной тоскливый взгляд; который отчего—то было непривычно видеть на его безупречном лице.
У меня нет права разрушать другие жизни, даже если я не знаю этих людей; даже если это изменит мою собственную жизнь в лучшую сторону и подарит мне счастье. У меня нет такого права…
4
Я разлепила тяжёлые веки и посмотрела в натяжной потолок гостиничного номера. Сквозь большое окно лился прохладный утренний свет; в помещении стояла полная тишина. Потянулась, запутываясь в одеяле окончательно. Сон был недолгим, и я по—прежнему ощущала себя разбитой и уставшей.
Сев на кровати, откинула спутанные волосы с плеч и устало потёрла лоб. Благодаря кондиционеру, было достаточно прохладно и свежо; поэтому я спала в футболке и трусиках. Оглядев номер беглым взглядом, я нашла на кованом прикроватном столике пульт от телевизора и потянулась к нему; чтобы впервые за долгое время посмотреть кабельное. Через две минуты, я убедилась, что в семь утра говорящий ящик не показывает ничего, кроме утренних ток—шоу; поэтому я выключила его и снова откинулась на мягкие пуховые подушки.
Мне снился Макс, но я кое—как научилась просыпаться без криков. Больше не было никого рядом, чтобы успокаивать меня в мои приступы безумия; и, наверное, это странно, но их становилось всё меньше и меньше. Я повернула голову сначала вправо, а затем влево, чтобы растянуть ноющую шею; и слезла с кровати; направляясь в ванную.
Понюхав средства, пахнущие свежим пионом и вишней, вылила в ладонь гель для душа из причудливого маленького стеклянного флакончика с серебристой крышкой; и щедро намылилась мягкой жидкостью. Она мгновенно вспенилась под тёплыми струями и моими руками; душевую наполнил сладковатый аромат. От слабого удовольствия я зажмурилась и подставила лицо под воду, чтобы взбодриться.
Вокруг меня гулял белёсый пар; тёплый воздух окутывал; а вода продолжала струиться по моему телу и волосам. Взяв со стеклянной полочки шампунь, я намылила корни и сразу же смыла незнакомый аромат. Во второй раз я прошлась пеной по всей длине, как когда—то учил Джексон, и хорошо прополоскала волосы. Кондиционер шёл в дополнение к крошечным средствам с каким—то французским названием, так что я воспользовалась и им, распутывая жёсткие волосы.
К тому моменту, как я выползла из душевой; моя кожа приобрела пунцовый оттенок, а кончики пальцев сморщились до невозможности. Из комнаты доносились громкие вопли моего мобильника, поэтому я обернулась полотенцем и пошла на звуки.
На экране высветился номер Марины, и я моментально сняла трубку.
– Привет, – бодро сказала она.
– Доброе утро.
– Позвонил Филатов, он сказал, что готовы фотографии для обложки. Сможешь подойти в десять в издательство?
– Да, – ответила я, садясь на кровать, и тут же подскакивая на ноги.
Не хотелось намочить это красивое бежевое постельное бельё, но я медленно соображаю. По простыням начало расползаться мокрое пятно, и я устало вздохнула в трубку.
– Окей. Ты не заблудишься? – донёсся из неё голос Марины.
– Не думаю. Воспользуюсь навигатором, – я окинула свой чемодан и разбросанные вещи взглядом, – Прогуляюсь немного.
– Смотри сама, но я могу тебя забрать, – Марина ненадолго замолчала, а потом продолжила, – Ну и шоу ты устроила вчера.
– Я вела себя, как истеричка, – я поморщилась, – Не выспалась. Новое место, – решила поспешно добавить я, чтобы не столкнуться с лишними вопросами.
– Да, мне это знакомо, – Марина фыркнула, – Ладно, собирайся. Ждём в десять. Посмотрим, что там наш фотограф наснимал.
Пришлось сглотнуть, потому что в горле резко пересохло.
– До встречи, – почти ровным голосом сказала я.
Отбросив телефон на кровать, я подошла к своему чемодану и вытащила нижнее бельё, которое лежало в хаотичном беспорядке частично на полу, а частично внутри. Выбрав простые трусики из кремового хлопка и бюстгальтер в тон им; я подняла с пола футболку и джинсовые шорты. Надев одежду, я подсушила волосы полотенцем и убрала их в высокий хвост. Вздохнув на своё нестриженное отражение, я направилась в ресторан, чтобы позавтракать.
Допивая вторую чашку кофе, я взглянула на часы в мобильнике и настроила навигатор. Официантка убрала посуду со столика, смерив меня презрительным взглядом. Я уставилась ей в спину, невольно вспоминая слова Артура о хорошем обслуживании в Таллинне.
На улице ещё гуляла утренняя прохлада; и мне стало немного зябко. Ноги и руки покрылись крошечными мурашками, но они быстро сошли на нет, когда я зашагала бодрым шагом по пыльному тротуару. Разглядывая незнакомые дома; вывески с названиями улиц, которые были написаны русским языком и казались от этого сюрреалистичными; я брела по Чапаевскому переулку с широкой улыбкой на лице. Отчасти моя улыбка появилась благодаря ритмичной музыке от Бруно Марса, которая лилась из моих наушников.
- Yeah you make feel like,
- I’ve been locked out of heaven
- For too long, for too long1
«Ну, очень символично» – подумалось мне, когда от этих слов моя улыбка растянулась до невозможности.
Согласно Google картам, я могла сократить путь, и пройти через какой—то парк; что я в итоге и сделала. Высокие и ветвистые берёзы, с пышной листвой и аккуратными бело—чёрными стволами, невольно вернули меня домой; в мой семейный дом и на нашу аллею.
Я продолжала ездить туда каждую субботу; правда Агния больше не спрашивала о Джексоне. Берёзку Макса мы подкормили и вылечили, и теперь она активно крепла и росла; порадовав той весной новыми почками и крошечными светлыми тонкими и мягкими листами. Олежке, кстати, вживили слуховой аппарат, и теперь он слышит. Я присутствовала вместе с Агнией в больнице, когда он очнулся от наркоза; и никогда не забуду его улыбку при звуке наших голосов. Он пока плохо говорит, это беда всех мало слышащих деток; но он старается и много занимается с логопедом, ставя речь. И по—прежнему больше всего любит засыпать у меня на руках, когда я пою ему колыбельные.
Издательский дом поприветствовал меня блеском стекла и широких вертящихся дверей. Я вошла внутрь и направилась к лифту, по пути закручивая провод от наушников вокруг телефона. Рядом со мной нарисовался мужчина средних лет с длинной бородой, бросающий на меня любопытные взгляды.
– Вам какой? – спросил он, когда мы вошли в кабину.
– Последний, – машинально ответила я с робкой улыбкой.
– Вы в редакцию? – он нажал на кнопку двенадцатого этажа, и повернулся ко мне лицом.
– Угу, – промычала я, опустив взгляд на свои тенниски.
– Я тоже, – довольно кивнул он, словно я не могла догадаться до этого сама, – Сегодня буду смотреть фотографии и думать над новой обложкой. Будни главного художника, – вздохнул он.
– Я думала, что обложкой будет заниматься фотограф, – брякнула я, удивлённо посмотрев на него.
– Он только готовит материал, – мой собеседник пожал плечами, – Я занимаюсь всем остальным: шрифт, оформление. Даниил, – он протянул мне руку, и мне пришлось осторожно пожать её.
– Кира, – представилась я.
– Кира? – он вскинул брови и нахмурился, – Постойте, та самая Кира?
– Ну вот, меня уже узнают, – я улыбнулась и выдернула руку из его усилившейся хватки, – Да, та самая.
Лифт остановился, и двери раскрылись. Я выскочила в коридор офиса, и бодрым шагом направилась в конференц—зал. Позади меня раздались торопливые шаги, и Даниил поравнялся со мной.
– Я представлял вас немного иначе, – продолжил знакомство он, – Если честно, вы на неё чем—то похожи.
– На кого? – я увидела спасительную деревянную дверь впереди и немного ускорила шаг.
– На вашу героиню. Раскройте секрет, как её всё—таки зовут? – он остановил мою руку, которую я занесла над ручкой; и открыл дверь, пропуская меня вперёд.
– Я думаю, это неважно. И давай на «Ты», – я подмигнула ему и вошла в прохладное помещение.
Бегло оглядев зал, я уставилась прямо в нахмуренное лицо Артура. Он завис рядом с Мариной, которая подключала ноутбук к хитрой штуковине именуемой проектором.
– Всем привет, – бодро проскандировала я, направляясь к столу.
– Привет, – промычала Маринка, не отрываясь от монитора, – Присаживайся.
– Марина Александровна, добрый день, – раздался рядом со мной голос Даниила.
– И тебе не хворать, – всё так же задумчиво ответила мой редактор, – Знакомьтесь пока.
– Мы уже, – расплывшись в улыбке, сказал главный художник, и подмигнул мне. Затем он перевёл взгляд на Артура, – А вы Филатов? Наш гуру фотографии.
Я презрительно фыркнула, и плюхнулась на широкий стул рядом с Даниилом. Он подвинулся вперёд и вытянул руки на стол, скрепив их в замок и снова одарил меня заинтересованным взглядом.
– Артур, – просипел бархатистый голос.
Обладатель этого голоса воззрился на нас с нескрываемым презрением. Я снова фыркнула и откинулась на спинку стула, специально сместившись набок, поближе к Даниилу.
– Если все в сборе, мы начнём, – скомандовала Марина, наконец—то справившись с проектором.
Она встала со своего места и подошла к двери, чтобы выключить свет. На белом полотне, висящем в дальнем углу помещения, появились смутно знакомые очертания, а потом изображение стало чётче, и я узнала и платье, и своё нижнее бельё.
Артур сел справа от меня, подвинувшись ко мне нарочито близко. На меня пахнуло знакомым пряным ароматом, и я потёрла нос, мельком бросив взгляд на Филатова. Он буравил меня глазами, от чего у меня неприятно начал зудеть лоб. Вскинула брови в немом вопросе, а он только коротко ухмыльнулся и склонил голову набок, одарив жарким взглядом мои коленки.
– Мне больше всего нравится этот снимок, – раздался голос Даниила.
Так неожиданно, что я вздрогнула и посмотрела на экран. Фотография была яркой, я бы даже сказала – сочной. Ткань платья была смята под моими пальцами; кожа на бёдрах была чуть темнее и слегка блестела, благодаря вполне мастерской обработке. И надпись под тазовой косточкой как будто стала чуть крупнее. На заднем фоне можно было разглядеть очертания стены лифта: до середины бедра только холодный металл, контрастирующий с бронзой кожи; а наверху зеркало. В углу я смогла разглядеть смутную мужскую фигуру, и невольно улыбнулась; покосившись на Артура.
Он только пожал плечами, и потёр подбородок.
– Мне тоже, – наконец—то разморозилась я, – Выглядит неплохо.
Мы помолчали ещё несколько минут, разглядывая снимок; а затем Марина снова включила свет и подошла к ноутбуку.
– Дань, когда будут готовы макеты?
– Пару дней понадобится, – Даня пожал плечами, а я невольно улыбнулась такому сокращению от его имени.
Он почесал свою длинную бороду, а потом пригладил её пальцами и бросил на меня короткий взгляд. Снова подмигнув мне, он продолжил:
– Нужно шрифты подобрать, с этим обычно много возни. Дня два точно уйдёт.
– Хорошо. Кира, мне прислали сценарий для промо—ролика, – Марина обратилась ко мне и одарила меня усталым взглядом.
– Перешли на почту, я посмотрю сегодня, – пожала плечами я.
– Отлично. Есть вопросы? – она окинула беглым взглядом нашу скромную компашку.
Я отрицательно покачала головой, Даниил рядом со мной снова пожал плечами. Артур просто быстро поднялся на ноги и кивнул сначала Марине, затем мне и после Даниилу:
– Приятно было познакомиться. И удачи с книгой, – он бросил на меня очередной непонятный взгляд и коротко усмехнулся, – Жду продолжения.
Открыв рот, чтобы бросить какую—нибудь колкость, я тут же его захлопнула и сжала губы. Артур удалился из помещения спокойным шагом, раскачивая широкими плечами из стороны в сторону.
– Ладно, я тоже пойду, – промямлила я, поднимаясь, – Сценарий прочту сегодня.
Я направилась к лифту, но застыла на полпути, увидев напротив него знакомую спину. Ноги потянули к лестнице, но потом я подумала, что это глупо. К тому же, Артур заметил меня; потому что, едва я появилась в узком коридоре, он коротко обернулся.
В общем, я подошла к лифту в тот момент, когда двери раскрылись и вошла внутрь следом за Артуром.
– Придержите, – крикнул позади Даниил, и я занесла руку на створки, не давая им съехаться вместе, – Спасибо, – одарив меня благодарственным взглядом, он вошёл в кабину и улыбнулся.
– Да не за что, – ответила я, не рискуя отойти от него на приличное расстояние, потому что за моей спиной стоял обладатель сладко—горького запаха амбры.
– Ты не хочешь пообедать? – неожиданно вопрошает Даниил.
Я ненадолго замолчала, ощущая настойчивый взгляд в свои лопатки; а потом всё—таки ответила:
– Может быть лучше проведёшь мне экскурсию по вечерней Москве? – мой голос получился почти полным энтузиазма.
Почти, но Даниил не заметил.
– Тоже неплохая мысль. Я могу зайти вечером, часов в восемь? – лифт остановился, и мы вышли из него, шагая рядом.
– Да, отлично, – отстранённо ответила я, выдавив из себя улыбку, – Я остановилась в гостинице Triumph Palace, – вытащив мобильник из кармана, я распутала наушники и протянула телефон Дане, – Позвони на свой номер, я его потом запишу.
Даниил молча взял у меня трубку и ловкими пальцами набрал номер телефона и нажал на вызов. Через несколько секунд у него из кармана джинсов раздалась тихая мелодия.
– Дело сделано. Я позвоню, как доберусь до места.
– Договорились, – я снова слабо улыбнулась, увидев пролетевшего мимо нас Артура.
Он выскочил из здания, и скрылся в неизвестном направлении. Ну и Бог с ним, я ничего ему не должна.