Жизнь после брака Жукова-Гладкова Мария
Но меня поменял на Катьку…
Бывшая Ольгина комната использовалась как детская, но в ней, кроме кроватки, ничего не осталось. На чем же ребенок будет спать? Хотя ему пора уже на диванчик… И почему меня так беспокоит Катька и ее ребенок? Кстати, мне же говорили, что бабушка увезла его на Катькину родину. Наверное, правильно. Если там свежий воздух, свой огород… Хотя почему я решила, что там огород? Это же не обязательно деревня.
– А откуда вообще приехала эта Екатерина? – спросила я у нотариуса.
– Какой-то маленький городок в Сибири. Название не помню.
– Так, почему в ванне свет не погашен? – спросил адвокат.
– Когда я у Катьки принимал квартиру, то все погасил, – заявил нотариус и распахнул дверь.
Мне тут же захотелось зажать нос. Адвокат с нотариусом не сдержались и выругались, потом одновременно извинились.
Казалось, что огромная джакузи наполнена кровью, хотя, вероятно, это вода смешалась с кровью, которая вытекла из Катьки. Она полулежала, запрокинув голову. Устроилась она боком к входящим. Рот был приоткрыт, рыжие волосы на макушке, казалось, потускнели, а ниже уха, которое открывалось, все было окрашено в темно-малиновый цвет… Может, поэтому волосы на макушке и казалась бледнее? Лицо было белым, абсолютно белым, белым, как смерть… Веснушки тоже выцвели.
На полу перед ванной валялась бритва, которой она явно резала вены, и четыре белых конверта, надписи на которых от входа я прочитать не могла.
– Звоню в милицию, – сказал адвокат.
Я сделала шаг в ванную.
– Куда вы? – схватил меня за руку нотариус. – Здесь нельзя ни к чему прикасаться.
Я все-таки склонилась над конвертами, не прикасаясь ни к одному из них. Один был адресован милиции, второй – маме, третий сыну, когда ему исполнится восемнадцать лет, четвертый… мне.
Глава 13
Потом началось светопреставление. Приехала куча народа. Не знаю, зачем было приглашать столько сотрудников. Потом выяснилось, что в их ряды затесались знакомые журналисты. Конечно, как же без стервятников, слетающихся на кровь? Такая новость, продолжение темы, которую крутили предыдущие две недели. Я категорически отказалась давать какие-то интервью.
Допрашивали меня формально. В основном говорили адвокат и нотариус. Я спросила, могу ли прочитать адресованное мне письмо. Мне сказали, что его должны подшить к делу.
– И письмо ее матери? И письмо ребенку? Подшейте ксерокопии. Ведь она же не просто так их оставила! Там же есть письмо вам! – закричала я.
– Может, вам успокоительное дать? – спросил дежурный следователь, к которому вскоре присоединился и тот, который вел дело об убийстве Родионова. Именно он и сказал, что будет лучше, если Варвара Игоревна прочитает все письма. Может, у нее (то есть у меня) появится какая-то идея.
Мне дали все письма. Я начала с адресованного мне.
Катька просила у меня прощения за то, что разбила мою семью, но говорила, что не могла поступить иначе… Подробные объяснения я получила, полностью прочитав письмо мне и письмо в органы.
Она родилась в маленьком городке, от командировочного москвича. Мама – рыжеволосая красотка, от которой Катя унаследовала масть, – надеялась, что он заберет ее с собой, и он это обещал, но не сделал. От отца, которого Катька в детстве и отрочестве не видела ни разу, она унаследовала рост. Детство и в особенности отрочество были кошмарными. Она была выше всех девочек и всех мальчиков. Ее дразнили, обзывали Каланчой, Жердью, Тетенькой-Достань-Воробушка. Но потом в их далекие от столиц края каким-то ветром занесло рекрутов одного московского модельного агентства. Возможно, прочесывали провинции в поисках нераскрытых талантов, которые можно нещадно эксплуатировать.
Катьке предложили поехать в Москву. Мама дала имя, фамилию и отчество отца и адрес, по которому он был прописан восемнадцать лет назад. Это мама в свое время подсмотрела в его паспорте. Мама велела обязательно наведаться к отцу и выяснить обстановку. Катька считала, что мама продолжала любить его все годы, создав в голове вымышленный образ, который наделила несуществующими чертами. Но Катька тем не менее все равно хотела посмотреть на родного отца. В агентстве про отца не знали.
В Москве она вначале обратилась в агентство. Ее поселили в квартире вместе с тремя другими девочками из различных провинциальных городов России и начали муштровать. Им постоянно повторяли, что они живут в долг и им придется заплатить потраченные на них деньги.
Примерно через месяц Катька взялась за поиски отца. По старому адресу он не проживал, но ей тем не менее удалось его разыскать. Однако когда она прибыла по адресу в первый раз, то застала там только его жену и ее сына от первого брака. Оба при виде Катьки открыли рты, но очень внимательно выслушали ее историю. Ее поили кофе и очень оживились, когда услышали, в какое модельное агентство она попала.
– Тебя готовят для эскорта, – безапелляционно заявил парень лет двадцати пяти, сын отцовской жены.
– Но как же?.. – открыла рот Катька.
– Ты, конечно, должна будешь засветиться на кастингах, может, даже в какой-то девчоночьей группе попой на сцене покрутишь, но это маловероятно из-за роста. А потом – вперед и с песнями.
Катька писала, что чувствовала себя так, будто на нее вылили ушат дерьма. Но мама с сыном явно знали, о чем говорили. Они в красках расписывали, что ждет Катьку в дальнейшем.
– Что же мне делать? – спросила ошарашенная провинциалочка.
– Или возвращаться домой, или устраиваться на какую-то малооплачиваемую тяжелую работу, где дают койку в общежитии, или к нам.
У них оказалась элитная сводническая контора, целью которой было выдать девочку замуж за богатого предпринимателя, адвоката, политика или еще кого-то с деньгами. За это девушка потом должна была расплачиваться или деньгами мужа (а ее учили, как получить к ним доступ), или информацией о делах мужа.
Катька все-таки не поверила «родственникам» и вернулась в свое модельное агентство, однако после первого требования поработать эскорт-герл снова отправилась в папин дом. Она решила, что лучше выйти замуж за богатого человека. За одного. К тому времени она уже наслушалась много жизненных историй других девочек, знала, о чем мечтают все, и понимала, что ее подружки отдали бы полжизни за то предложение, которое сделали ей.
На этот раз она уже познакомилась с папой, недавно узнавшем о ее существовании. Папа участвовал в бизнесе жены и ее сына. Как они договорились с агентством, где Катя изначально проходила подготовку, она не знала, но теперь ей пришлось проходить совсем другую подготовку – светской дамы. Сексуальным просвещением занялся сводный братец, в которого Катька безумно влюбилась. Это осложняло дело. Братец даже временно отбыл в Питер, где семейка имела филиал, скорее даже рекрутинговую контору.
С Родионовым она познакомилась на какой-то вечеринке. Папа с женой все-таки сунули Катьку на какие-то рекламные съемки, чтобы зафиксировать ее как «модель». Родионову Катька понравилась, во время командировок в Москву он встречался с ней, но это был именно эскорт, в постель они не ложились. Как-то, сильно напившись, он пожаловался, что страшно хочет сына. Катька сообщила об этом родственникам.
Ей срочно сделали операцию по восстановлению девственности.
Потом началась операция по окучиванию Родионова. Катька приехала в Питер вроде бы в гости к сводному брату (а Родионову рассказали истинную историю ее появления на свет, только приврали насчет приезда в Москву и занятий там). Брат к этому времени женился на девушке из Питера, жена возненавидела Катьку, и они один раз дико подрались, когда брата не было дома. Катька в слезах позвонила Родионову. Тот отвез ее в загородный дом и там лишил восстановленной девственности.
– Нужно срочно беременеть, – заявил сводный братец.
Даже родив ребенка, Катька точно не знала, кто отец. Это мог быть и Родионов, и ее сводный брат. Общей крови у них с этим братом не было, так что это был не инцест. Точно имя отца Катька узнала, когда Родионов сделал экспертизу, – сводный братец. Но у него теперь уже двое своих детей от законной жены, и Катькин ребенок ему не нужен.
Как поняла Катька, Родионов решил обзавестись женой-моделью, как и многие его знакомые, и она вовремя подвернулась под руку. Она подходила для сопровождения его на различные мероприятия, а старая жена (то есть я) – нет. Для него она к тому же была девственницей и вроде из приличной семьи.
Но семейка, выдавшая ее замуж (или считавшая, что выдала), требовала денег. Братец угрожал, что все расскажет Родионову – и тогда Катька вылетит пинком под зад, и замуж в «высший свет» уж точно не выйдет, ей будет одна дорога – в проститутки. Катька отдавала ему деньги, которые могла выкроить, кое-что отсылала маме. Наведываясь к Катьке в отсутствие Родионова, братец использовал и ее тело, поскольку жены ему явно не хватало. Однажды их за этим делом застал Родионов.
Был грандиозный скандал. Братцу запретили появляться в доме. Катька этому только радовалась, но радовалась рано. Братец стал забираться к ней в окно по веревке с помощью альпинистского крюка. Катька не могла ему отказать. Потом, поскольку Родионов сократил ей выдачу карманных денег, родственник велел обслуживать клиентов на дому. Братец опять угрожал рассказать все Родионову. К счастью, клиенты-экстремалы, жаждущие залезть по веревке и заниматься сексом под угрозой прихода мужа, появлялись редко, не чаще раза в месяц. Но Катька согласилась бы в любом случае, более того, они всегда оставляли чаевые, которые она тоже отсылала маме.
Катька подчеркивала, что проституцией, как «выяснили» детективы Родионова, она не занималась. До этого не дошло. Она вовремя ушла из агентства, которое прославилось поставками девушек, и до Родионова спала только со сводным братом.
Ну а потом Родионова убили, и они с сыном остались ни с чем. Комната в коммуналке, где она была прописана с ребенком, ее не устраивала. Она вызвала маму, отдала ей ребенка и все деньги, которые смогла накопить, а также вырученные за все проданные платья. Драгоценности она положила матери в низ сумки и надеялась, что та их уже нашла по возвращении домой. Потом Катька приходила в квартиру еще несколько раз, уже передав ключи нотариусу. У нее имелись ключи от черного хода и запасные от квартиры. Она продала все костюмы Родионова и деньги отправила маме.
Она была уверена, что мама поднимет ее ребенка, как подняла ее саму. Тем более мама очень хотела внука, а в Питере жить не желала. Да и ребенку будет лучше в родном Катькином городе. Все, что присылала Катька, мама не тратила и хранила в твердой валюте на черный день. Катька надеялась, что этих денег им с сыном хватит надолго.
Ей же самой больше жить не хотелось. Она не хотела идти в проститутки, она не хотела идти в посудомойки или дворники, она не хотела возвращаться в родной город. Лучшим выходом для себя она посчитала смерть.
Меня она просила платить за комнату, в которой оставался прописан ее сын. Ведь парню может захотеться в восемнадцать лет приехать поступать в вуз. В модельное агентство его не втянут и в эскорт-службу, наверное, тоже. Пусть сам решит в восемнадцать лет, нужна ему комната в Петербурге или нет. Пусть сам посмотрит на этот город. Может, он примет его.
Также в обращении к милиции Катька писала, что хотя ее сводный брат – редкостная сволочь, сломавшая ей жизнь, сам он убить Родионова не мог по времени. Он в это время находился в ее постели, потом понесся в роддом, где рожала жена. Сама она никогда бы не стала заказчицей чьего бы то ни было убийства. Братцу Родионова тоже убивать было незачем. Он же являлся курицей, которая несла золотые яйца. А про генетическую экспертизу она узнала только на чтении завещания. Она не знала, что Родионов собирался с ней разводиться, как не знал этого и ее сводный брат.
Однако она даже предположить не могла, кто убийца.
Она также просила передать оставленные ею письма маме – и адресованное маме, и адресованное сыну, когда тот станет взрослым. Где ее похоронят, ее совершенно не волновало.
– Займусь похоронами, – сказала я представителям органов и разрыдалась. – Бедная девка!
– Вообще-то мать может захотеть похоронить дочь в родном городе, – заметил следователь.
– Хорошо, я свяжусь с матерью и обговорю этот вопрос. Если она захочет, отправлю тело.
– Зачем вам это? – спросил у меня адвокат.
– Мне ее просто жаль… – сказала я.
Я в самом деле не держала на Катьку зла. Бедная, запутавшаяся девчонка. Провинциалочка, приехавшая в большой город, хотевшая богатства и счастья. Сколько их таких… Сколько дурочек с разбитой жизнью, порушенной судьбой. Сколько вынуждены выйти на панель вместо сцены и подиума, о которых мечтали, сколько ложатся под старых похотливых самцов вместо красивых молодых принцев, сколько подсаживаются на иглу вместо того, чтобы учиться и получать специальность… И даже если они не подсели на иглу и жизнь их вполне устраивает, что с ними будет в мои сорок три?
Глава 14
Следующая неделя была сумасшедшей. Я работала, параллельно занималась оформлением тела, которое мама все-таки захотела похоронить в своем городе. Мы с ней рыдали в трубку, разделенные огромным расстоянием.
– Помните, что вы можете всегда приехать в Петербург и остановиться у меня, – сказала я ей. – И если что-то потребуется, звоните и не стесняйтесь.
– Вы – святая, Варвара, – сказала мне Катькина мать. – Другая женщина на вашем месте даже не стала бы со мной разговаривать, не то что что-то делать для Кати.
– У меня все сложилось хорошо, – сказала я ей. – Теперь я знаю, что на самом деле все, что ни случается, – к лучшему. И если бы была не Катя, то была бы другая девушка, возможно, позже, когда я бы уже не смогла начать жизнь с чистого листа. Если бы не Катя, я бы сидела дома, растила дочерей, потом внуков, старела, скучала и не жила бы полной жизнью. Не жила бы своей жизнью. А сейчас я – хозяйка своей судьбы.
– Да, Катя говорила, что Родионов вас ей в пример ставил, – сообщила мне напоследок ее мать. – Наверное, он жалел, что с вами развелся.
Мне он об этом не говорил. Даже ни разу не позвонил…
– А я бы все равно проверила этого братца – на предмет убийства Родионова, – сказала мне Норка, которую страшно заинтересовала вся история. – Ведь, если не ошибаюсь, видеокамера показала кого-то похожего на него? Его же поэтому взяли. А если он каким-то образом узнал про готовящийся развод, но не знал про завещание?
– Пусть этим занимается милиция, – ответила я. – Родионова не вернуть. Катю не вернуть. Шофера, пострадавшего ни за что, тоже не вернуть. Вообще мне его больше всех жалко. И его семью.
– Варвара, прекрати всех жалеть! На всех жалости не хватит. О себе думай!
Я пожала плечами и отправилась работать.
Следующим событием (и развитием ситуации) стал звонок следователя, один раз хорошо выспавшегося под батареей у моего соседа. Кстати, у соседа закрутился роман с моей клиенткой. Не знаю, долго ли они продержатся вместе, но по крайней мере теперь у клиентки сияли глаза. Следователь у моего соседа больше не спал, да и пьянки с друзьями стали менее бурными.
Поскольку убийца и, главное, заказчик убийства Родионова найден не был, следователь продолжал работать по этому делу. Передо мной он явно чувствовал себя неудобно.
– Успокойтесь и забудьте, – сказала я ему. – Прекрасно знаю, что если кто-то попадает к моему соседу, то трезвым оттуда не выходит. Не вы первый, не вы последний. Так есть какие-то подвижки в деле?
Следователь просил меня вместе с ним сходить к Федору Ледовских.
– Это кто такой? – в первый момент не поняла я.
Оказалось – сводный брат покончившей с собой модели Катьки, сводник и, похоже, большой негодяй.
– Я, конечно, схожу, если вам нужно, но зачем?
– Мне нужно, чтобы вы его припугнули. В присутствии жены и тещи. Мы тут провели кое-какое расследование, – мужчина усмехнулся.
Он пояснил, что сводническая контора (брачное агентство) на самом деле была зарегистрирована и вела вполне легальную деятельность. В Москве работала головная контора (возглавляемая мамочкой и отчимом), сыночек был направлен в Питер подбирать местные кадры. То есть, конечно, кадры в основном были не питерские, а областные, да и из других городов девчонок хватало. Не все же в Москву едут.
В Питере контора (филиал московской своднической фирмы) существовала и раньше, но, поскольку Федя собирался жениться на девушке из Питера, семья решила, что деятельность в нашем городе надо расширить.
Девчонок на самом деле выдавали замуж. Конечно, не всех, но контора могла похвастаться успешной работой, и сарафанное радио передавало информацию о ее достижениях. Некоторых устраивал эскорт, или им объясняли, что для них будет только эскорт, так как мужей для всех не хватает. Несмотря на то что органы поговорили с множеством девочек из базы данных агентства, ни одна не согласилась дать показания против владельца. Ведь он никого не неволил, и они сами держались за работу (в эскорте) или мечтали о принце на белом (или черном) «Мерседесе».
Но несмотря на нещадную эксплуатацию девушек, использование их в личных корыстных интересах или для удовлетворения собственной похоти, Федор Ледовских крепко сидел под каблуком у жены и тещи. Такое иногда случается. Возможно, на девушек он выплескивал то, что не смел на жену.
– А жена в курсе того, чем он зарабатывает на жизнь?
– Несомненно, – сказал следователь.
– И не ревнует?
– Из того, что нам удалось выяснить, конкуренткой она считала только одну Катьку, всех остальных девочек серьезно не воспринимает. Все-таки Катька – на самом деле родная дочь отчима Федора Ледовских. У отчима и его матери общих детей не было. Катька была его единственным родным ребенком, пусть и обретенным уже в сознательном возрасте. Ледовских не решался смешивать ее с дерьмом, как других девчонок, да и пристроили ее, в общем, неплохо… Тех, кто в него влюбляется, он обычно… Нет, это не для ушей нормальной женщины. А тут он вроде как даже и подыгрывал. Может, боялся отчима. Может, не знал, какая будет реакция, если он поступит, как обычно, но, в общем, с Катькой он носился как с писаной торбой. Это не нравилось его жене. И ведь Катя на самом деле какое-то время жила в их доме! И потом он продолжал с ней встречаться – в смысле после того, как она вышла замуж за Родионова.
– Ради чего? – не поняла я. – Ради секса? Так если я вас правильно поняла, вокруг него было полно девчонок.
– Я считаю, что он имел виды на бизнес Родионова. На акции. Просто на деньги. А для того чтобы когда-нибудь появился шанс это получить, требовалось держать Катьку в узде. Вначале она была в него влюблена, и можно было держать этим. Потом, насколько я понимаю, она его возненавидела, и тогда Федя стал держать ее страхом разоблачения. Хотя, я уверен, он никогда бы не стал рассказывать Родионову о том, как именно ему подсовывали эту модель. Может, просто через Катьку держал руку на пульсе. Но я уверен на сто процентов, что Федора интересовал Родионов.
– А эти клиенты-экстремалы, которые лазали по веревке? Они зачем?
– За тем же. Держать Катьку.
Я спросила, что следователь хочет от меня.
– Скажете, что вы, в соответствии с последней волей умершей, должны позаботиться о ее сыне. Ледовских знает, что она вам оставила письмо, только ему его, естественно, никто не давал читать. Ему давали читать письмо, адресованное милиции. Потребуйте, чтобы он переводил матери Екатерины Курочкиной алименты на ребенка.
– А у него не возникнет мысли отобрать ребенка? Все-таки это его сын! А Катина мать, если у нее отобрать внука, вполне может наложить на себя руки. Вначале дочь потерять…
– Бог с вами, Варвара Игоревна! – рассмеялся следователь. – С его-то женой и тещей? И разговаривать я как раз предлагаю при них. У него от законной жены только что родился второй ребенок. Им ребенок от другой женщины – тем более от Кати – совсем не нужен. Дедушке в Москве маленький ребенок тоже не нужен, хотя бы потому, что не нужен его жене, которая не является его бабушкой. Так съездите со мной?
Я согласилась. Ведь в самом деле это будет добрым делом. Катиной матери деньги не помешают, несмотря на все, что оставила ей дочь. А от этого сводника не убудет!
Но я могла поехать только в воскресенье. Следователя это устраивало. Так не хотелось сидеть дома, что лучше съездить к свидетелям.
Глава 15
После мерзкой соловьиной трели (в стиле китайских умельцев, делавших звонок) дверь нам открыла теща, лицо которой было покрыто чем-то зелененьким, вероятно, какой-то питательной маской. Волосы были обмотаны полотенцем. Дома дама ходила в халате до пят, расшитом крупными ромашками. Впереди нее двигался нереально огромный бюст.
Следователь сразу же сунул ей в нос удостоверение.
– А вы кто такая? – прищурившись, осмотрела меня дама, пока не пуская нас через порог.
– Варвара Игоревна Родионова, первая жена…
– Поняла, – довольно грубо перебила меня теща Ледовских. – И что вам обоим надо?
– Открылись новые обстоятельства дела, – заговорил следователь.
– Про вас мне понятно, а вот ей что надо?
– Они связаны с Варварой Игоревной.
– И мне необходимо поговорить с вашем зятем.
– И тебе понравился? – нехорошо ухмыльнулась дама.
– Во-первых, не тебе, а вам, во-вторых, я вашего зятя никогда в жизни не видела и предпочла бы не видеть, в-третьих, то, что я про него знаю, не способствует симпатии к нему. Но если вы желаете решать вопрос через суд, меня это устраивает, – я пожала плечами.
– Ладно, проходите, – дама пропустила нас в очень богато обставленную квартиру.
Даже в коридоре висели картины. Не говорю уже про их количество в комнате, в которую нас пригласили. У меня вообще сложилось впечатление, что я нахожусь в музее, а не в доме, где живут люди. Больше всего было именно картин, и они не украшали дом, а выставлялись на стенах, примыкая рамами одна к другой, причем не только слева и справа, но и сверху и снизу. Самым странным было то, что жанр художника и эпоху при развешивании никто не учитывал. Я сделала вывод, что они развешивались в зависимости от размера – чтобы побольше поместилось на одну стену и не оставалось пустых мест. В одном ряду были картины одного размера.
– Мой зять вкладывает деньги в живопись, – сообщила теща, заметив наш неподдельный интерес. – Это вечно.
Я бы так не сказала, учитывая, что картины даже не были под стеклом. Да и шторы на окнах отсутствовали, были только тонкие занавески, значит, солнце попадает в комнату. Но я промолчала. Не мое дело.
На полу лежала шкура зебры. Это что, теперь мода такая? Надо будет спросить у моей старшей.
Где-то в глубине квартиры заплакал ребенок. Нам предложили сесть на обитый бархатом диван и подождать.
– Как в музее, – передал мои чувства вслух следователь.
– В Питере много странных квартир, в особенности в старой части. Вам-то, наверное, с вашей работой приходилось в них бывать.
Он кивнул.
– И эти странности могут быть в любом смысле, – продолжил мою мысль мужчина. – Совершенно неожиданная, часто дикая планировка – в особенности, если дом после капремонта или граждане сами делили коммуналки на отдельные квартиры. А личности?! А что в этих квартирах стоит? По-моему, репортажами о старых питерских квартирах можно было бы на целый год заполнить один телевизионный канал. Кстати, а знаете, каким образом в нашем городе появились дворы-колодцы?
Я с интересом посмотрела на следователя, так как сама задумывалась над этим, но никогда не было времени, достаточного интереса, возможности это выяснить. Оказалось – из-за экономии. Земля в городе всегда стоила дорого, и поэтому внутренний дворик стали застраивать со всех четырех сторон, чтобы получилось больше квартир. Все очень просто.
Вскоре появилась семья полным составом. Первой шла теща со смытой маской и розовым после нее лицом. Она не переоделась и держала за руку мальчика лет четырех. Мальчик с нами поздоровался. За тещей следовала ее молодая копия, правда, сильно превышающая ее объемами, тоже в халате до пят. Молодая дама держала на руках младенца, судя по цвету одеяльца – девочку. Последним шел хозяин (или его в этом доме не следует так называть?), лощеный красавчик с небольшим пузцом, в помещичьем халате, из-под которого проглядывала белая рубашка.
Именно так я представляла одежду помещиков по прочитанным романам о девятнадцатом веке, потом видела ее в каких-то фильмах, посвященных той эпохе. Халат был бархатным, темно-малиновым, с золотым кушаком и, конечно, кистями. Правда, у помещика, кроме рубашки сверху, должны были снизу торчать брюки, здесь же торчали голые ноги, правда, после эпиляции. Судя по рукам, Федя регулярно делал маникюр. Метросексуал? Или работа обязывает? Я поняла, почему провинциальная девчонка влюбилась в этого красавчика. Пять лет назад он, наверное, вообще был неотразим. Что будет еще через пять? И через десять? Мужчина был явно склонен к полноте и вел нездоровый образ жизни.
Семья чинно расселась на диване напротив нас, тоже обитом бархатом.
– Мы вас слушаем, – объявила теща.
По договоренности со следователем первой заговорила я. И опять сказала, что хотела бы решить вопрос в досудебном порядке, но готова и в суд пойти, если потребуется. От господина Ледовских требовалось ежемесячно переводить деньги на содержание сына.
– Еще надо доказать, что это мой сын! – рявкнул Ледовских.
– Докажем, – сказал следователь. – Екатерина Курочкина очень подробно все изложила в предсмертных записках, адресованных милиции, Варваре Игоревне, своей матери и сыну по достижении восемнадцатилетия. Суд однозначно постановит проведение генетической экспертизы, а в случае вашего отказа…
– Сто долларов в месяц, – сказала теща.
– Пятьсот, – заявила я.
Сошлись на двухстах. Теща сразу же начала инструктировать зятя о том, как брать подтверждение перевода именно алиментов. Она и это знала! Или успела выяснить заранее? Сегодня позвоню Катькиной матери и предупрежу.
– Дальше, – сказала теща, которая явно была главной в этом доме. Дочь пока молчала, лишь бросая на меня взгляды-молнии.
– У вас есть враги? – спросил следователь у красавчика.
– Какое отношение мои враги имеют к делу?!
– С моего зятя сняли все обвинения, – опять влезла теща. – Вы сами или ваши коллеги. Не знаю уж, как именно у вас это делается. Спасибо Катьке, хоть что-то от нее в благодарность получили за все то, что мы для нее сделали. Федя не убивал Родионова, и, как вы сами наконец поняли, это было ему невыгодно. Что еще?
– Вы что, не понимаете, что вашего зятя хотели подставить? – завелся следователь. – Вы знаете, почему мы его арестовали? Потому что он – один из тех, кто появлялся перед видеокамерами соседних домов в ночь убийства, примерно в то время, когда совершалось убийство. Он узнаваем. Не стопроцентно, но знающие Федора Григорьевича люди его опознали.
– Я там не проходил вообще! – заорал Ледовских. – Я по веревке от Катьки спустился, а потом через сквер рванул в роддом!
– Вот об этом и речь, – устало сказал следователь. – Это были не вы, а кто-то, косивший под вас. Этот человек вас хорошо знал – или его наняли, чтобы он освоил вашу походку, загримировали… Или даже могли не гримировать. Изображение не очень четкое, но узнаваемое. Это мог быть какой-то артист, а мог и убийца. Сейчас наши специалисты пришли к выводу, что этот человек показывался специально. Не демонстративно, а как бы случайно попал в поле охвата видеокамер соседних домов. Вроде как прокололся. Но этот человек знал, где находятся камеры видеонаблюдения, то есть готовился заранее. Или его проинструктировали. Но он – или заказчик – не знал и не мог знать, что именно в тот вечер вашу жену отвезут в роддом!
– Ой, только этого нам еще не хватало! – первый раз подала голос жена.
– Дорогая, тебе нельзя расстраиваться, ты же кормишь ребенка! – заворковал муженек.
Ребенок тут же заплакал.
– Помолчал бы ты лучше, зятек, – сказала теща и велела дочери покинуть помещение, взяв обоих детей. Меня удивило, что старший мальчик все это время сидел тихо и внимательно слушал. По-моему, в его возрасте дети должны носиться как сумасшедшие. Или в этом доме все особи мужского пола, включая мышей, ходят строго по плинтусу?
– Мне уйти? – спросил зять у тещи.
– Вам остаться! – рявкнул следователь. – Вы вообще понимаете, о чем я говорю? От вас кто-то хочет избавиться. Предпринял попытку сделать это руками милиции. Вас хотели надолго засадить в тюрьму. А теперь, может, захотят убить. Я не исключаю, что и убийство было совершено как раз ради того, чтобы подставить вас! Именно вас! Думайте, кто это может быть.
Я молчала, внимательно слушая следователя. Меня он не предупреждал о том, в какую сторону повернет разговор. Услышанное стало для меня новостью. Значит, вполне может быть, что Родионова убили ради того, чтобы подставить этого хлыща? Родионов для этой цели подходил прекрасно. Но ведь Родионов – фигура, он возглавлял газовую компанию, по питерским меркам – олигарх. А это кто? Сводник, подкладывающий девчонок под богатых мужиков. Или через него проходят не меньшие денежные потоки? Или он кому-то так насолил, что человек придумал сложный, многоходовой и изощренный план мести?
Но если милиция разрабатывает эту версию, значит, она имеет право на существование. Ведь и так может быть!
Ледовских напряженно думал. На лбу пролегла складка. Интересно, он пользуется кремом от морщин? Я почему-то не сомневалась, что крем для бритья у него обязательно должен быть для нежной и особо чувствительной кожи, как, впрочем, и все средства для ухода за ней. Мерзкий тип. Или на мое отношение повлияло то, что я про него знаю? И то, что вижу сейчас?
– Кто-то из этих сук, – наконец родил Ледовских. – Неблагодарные твари.
– Вы имеете в виду девушек, которых через свое агентство выдаете замуж или подряжаете к оказанию других услуг?
– Агентство моего зятя официально зарегистрировано, платит налоги…
Следователь поморщился.
– Я не налоговая инспекция и не полиция нравов. Меня совершенно не интересует агентство вашего зятя. Мне двойное убийство нужно расследовать. Если помните, там еще шофера убили, а уж он-то совершенно ни при чем. И теперь есть версия, что убивали Родионова не из-за его дел, а из-за того, чтобы подставить вашего зятя. И вас всех это должно очень сильно беспокоить. И в ваших интересах сейчас сотрудничать со следствием. Кто это может быть? Кстати, я вам не советую самим разбираться с вашими врагами. Если вам вдруг придет в голову такая мысль.
– За мной следят? – уточнил Ледовских.
– Да, мы не выпускаем вас из виду.
– Я сейчас в самом деле не могу дать ответ, – сказал Федор Ледовских. – Я должен хорошо подумать. Мне не приходило в голову то, о чем вы только что говорили, и я должен подумать, кто из знакомых на меня похож…
– Вы можете не знать этого человека. Ему могли вас просто показывать. Или показывать запись… Это может быть чей-то брат, друг. Кто угодно. Вы должны подумать, кто вас ненавидит достаточно сильно, чтобы так подставить. Чтобы идти на такой риск. Чтобы придумать всю эту цепочку.
Выражение лица Федора Ледовских говорило, что, по его мнению, таких много.
Глава 16
– Как вам семейка? – спросил следователь, когда мы вышли на улицу.
– С удовольствием сейчас дышу чистым воздухом. И воздух в центре Питера мне кажется очень свежим после той квартиры. Послушайте, а почему вы или полиция нравов не прикроет эту сводническую контору?
– Нет законных оснований – раз. Мощные покровители – два. Появится следующая – три. И ведь этот лощеный красавчик на самом деле никого не принуждает. Очередь из девок к нему стоит. Считают, что им повезло, если попадают в его базу данных. Варвара Игоревна, что происходит с этим поколением?
– Не знаю, – вздохнула я. – Но этим несчастным девчонкам хочется красивой жизни. Красивой одежды, поездок на курорты, да еды досыта в конце концов! Моим дочерям повезло…
– Кстати, как там газовая компания поживает? – мужчина усмехнулся. – Я слышал про очень бурный последний совет директоров. Ваша старшая дочь с вашей мамой определяли будущую политику компании.
Я не знала про совет директоров, так как не лезла в эти дела. Я могла только порадоваться, что Лариса пошла в бизнес. Она в принципе и стремилась к этому, а не к тому, чтобы выйти замуж за олигарха или просто обеспеченного мужчину. Парень появился, как я понимаю, просто потому, что у молодого организма проснулись вполне определенные желания. Но любви там нет. И с его стороны тоже, пожалуй, нет. Есть симпатия, им интересно иногда проводить время вместе, но у обоих на первом месте карьера. Это я, дура, в ее возрасте до беспамятства влюбилась в ее отца. По-моему, Лариса не может влюбиться. Она очень прагматична. Интересно, а моя мама влюблялась?
Что будет с младшей? Не знаю. Даже примерно не представляю. Сейчас ее в основном интересует компьютер, и даже не в основном, а только компьютер. До появления мальчиков время еще есть. Почему-то я уверена, что под влияние такого Федора или какого-нибудь московского Очкарика Пети моя младшая не попадет. Есть я, есть Лариса, мы вполне обеспеченная семья, а к чему может привести брак с олигархом, я расскажу в деталях, когда она станет чуть постарше…
Мы расстались со следователем, и я поехала домой, к дочерям. Не съездить ли нам куда-нибудь в парк?
– Твой хахаль уже два раза звонил, – сообщила Лариса.
– Это Игорь, что ли?
– А у тебя еще один завелся?
– Мог бы позвонить на мобильный, – заметила я, не отвечая на вопрос.
– Я сказала, что ты на следственном эксперименте, и просила не беспокоить.
– Лариса!
– Мужиков нужно держать, как козлов, на длинной веревке. Тебя, мама, нужно учить строить отношения с мужчинами. Навыка у тебя нет, опыта.
Младшая превратилась в одно большое ухо.
Тут как раз снова зазвонил наш домашний телефон. Лариса мягко оттолкнула меня бедром и взяла трубку.
– Да, Игорь, вернулась. Хотите ее пригласить к себе? А, нас всех? Хорошо, мы сейчас приедем втроем.
И Лариса положила трубку.
– Иди, мама, освежи макияж, – велела дочь.
В результате мы поехали в Павловск впятером – с Игорем и его сыном Андрюшей. Лариса произвела на Андрюшу очень большое впечатление. По-моему, он даже по-мальчишески влюбился в нее. Ольга держалась с нами с Игорем. Отек у него на лице спал, синяк полностью не прошел, но по сравнению с прошлым воскресеньем выглядел он очень даже неплохо.
Я рассказала о новом повороте дела.
– Если кто-то из девчонок мстит этому своднику, то имеет на это полное право, – высказал свою точку зрения Игорь. – Жаль Петра, который погиб ни за что – в любом случае.
В понедельник с утра Норка спросила у меня, нужно ли мне будет на этой неделе в какие-то дни уходить к нотариусу, адвокату, на следственные эксперименты или еще куда-то.
– Надеюсь, что нет, – ответила я и рассказала про новую версию следствия. – Ты, кстати, этого Федора Ледовских, случайно, не знаешь?
– У нас несколько его бывших девчонок занимаются, – сообщила Норка. – Которые теперь стали женами богатых людей. Правда, по большей части они на всякие обертывания ходят, гидромассаж, в бочку…
К сожалению, для меня с низким давлением кедровая бочка с паром остается недоступной, хотя считается, что противопоказаний практически нет, только при по-настоящему высоком давлении. Или это реклама? Правда, у нас рядом с бочкой все время дежурит медсестра. Не просто же так? Говорят, что из-за клаустрофобии, которая просыпается у некоторых клиентов. Считается, что бочка с паром снимает напряжение. Любители бани подсаживаются, как на наркотик. Я посидела в бочке один раз пять минут, еще будучи женой олигарха. После этого меня в нее не заманишь, даже если мне приплатить. А вот «пустыня» понравилась, потрясающая релаксация и нервы успокаивает. В закрытом помещении площадью пятьдесят квадратных метров воссоздается ощущение пустыни. Ты ложишься на подогретый песок (причем температура подобрана очень умело), вокруг тебя дует теплый ветер. Двадцать минут – и выходишь другим человеком.
Норка сказала, что Федя Ледовских в нашем городе – человек известный, конечно, не такой, как Очкарик Петя в Москве и всей России, но сфера приложения талантов – та же.
– Плюс мелкий садист, – добавила Норка. – Но это скорее объясняется тем, что ты рассказала про тещу и жену. И мать могла быть властная. У властных матерей-командирш сыночки дома ходят, отдавая честь, а потом на несчастных женах отрываются. Не все, конечно. И вообще, давай оставим эту фрейдятину. Мало тебе неприятностей? А мне эта тема противна. Девок жалко. Давай о чем-нибудь приятном. Кстати, в бассейне уже установили оборудование. Можешь попробовать после работы. Расскажешь об ощущениях. А в подвале все равно буду второй строить.
Я пошла работать и к вечеру уже была никакая. Но, может, в самом деле попробовать в бассейне с какими-то новыми струями поплавать? Восстановить силы?
Пока я думала, ко мне в тренерскую заглянула дежурный администратор.
– Вас какой-то мужчина спрашивает. Красавчик… – Она закатила глаза. – Хочет проконсультироваться. Примете?
– Он у меня заниматься хочет?
– Нет, сказал насчет своих женщин. Примите, пожалуйста. Это же потенциальные клиенты.
Поскольку все мы имеем процент с новых клиентов, я, конечно, согласилась. И не в политике нашего центра отказывать потенциальным клиентам.
Но я никак не ожидала, что ко мне в тренерскую придет Федор Ледовских. Ему-то что нужно?
– Здравствуйте, Варвара Игоревна! – Федор «включил» весь свой шарм.
Я вежливо ответила и кивнула на стул, потом пояснила, что ни чай, ни кофе предложить не могу. У нас в тренерских такой сервис не предлагается, в центре есть кафе и бары (безалкогольные), но они, к сожалению, уже закрыты.
– Да я к вам поговорить пришел.
– Вы хотите направить к нам кого-то из своих подшефных девочек? – спросила я, не зная, как выразиться.
– И это тоже, – кивнул Федор и стал серьезным. – Давайте тогда начнем с девочек. Понимаете, начинается летний сезон, и моих девочек иногда, то есть часто, берут с собой на курорты. Но сейчас только начало сезона, у нас они еще не загорали. Кто-то, конечно, ходит в солярий, но они все равно боятся обгореть…
– Так, поняла, что вы имеете в виду. У нас есть специальная программа – трехдневная подготовка кожи к загару. Она очень популярна. Сейчас, как вы сами правильно заметили, начало сезона. Но вам по этому поводу нужно говорить с администратором. У нее все базы данных – и клиентов, и наших специалистов. Возможно, придется немного подождать, или время будет не самое удобное…
– Нет проблем. И еще. Есть ли у вас программа – или как это называется? – быстрого похудения?
– Обертывания есть специальные. Называется «минус сколько-то сантиметров». Сколько именно – не помню. Какими-то водорослями, потом в целлофан, потом накрывают одеялами. Лежишь полчаса при выключенном свете. Эти считаются самыми эффективными. Есть другие. Но опять же надо говорить с администратором. Где-то есть какие-то противопоказания. Я не могу сказать точно. Но у вас же молоденькие девочки. Противопоказания касаются жен олигархов. Первых жен…
Я вспомнила, как ходила в этот оздоровительный центр клиенткой. Я занималась фитнесом и делала обертывания, ну и, конечно, соблюдала диету. Теперь, правда, мне не нужна никакая диета. Я очень много теряю. Я пришла к выводу, что нужно просто есть меньше, чем теряешь, и все будет нормально. И физические упражнения дают эффект. Мне также помогли обертывания. Или все вместе. И от обертываний я ловила кайф. Лежишь в коконе, вроде спишь, вроде нет, и лень пошевелиться… Последние пять лет мне ни разу не удалось так полежать. И вообще, лучше в бассейне поплаваю. Я от воды лучше отдыхаю, правда, потом есть сильно хочется.
Я ждала, когда Ледовских перейдет к цели своего визита. Все о процедурах для девочек он вполне мог выяснить и у администратора. Или хотел узнать мое мнение об эффективности той или иной процедуры, раз я часть из них прошла? Но ведь за пять лет многое изменилось.
– Я подумал, кто мог хотеть меня подставить, – сказал Федор. – Больше других.
– И решили сообщить об этом мне? Не следователю? Он, кстати, неплохой дядька.