Русские боги Казаков Дмитрий
А когда пленников уложили в ряд, помост опустили прямо на них.
Через мгновение он оказался застелен коврами, толстыми, роскошными, кое-где забрызганными кровью. И только в этот момент Игорь догадался, что ему предстоит увидеть.
Захотелось отвернуться, перенестись в другое место, проснуться…
Но видение крепко держало его в объятиях, не давало шевельнуться.
Поверх ковров были брошены звериные шкуры, и первым на помост вступил старик, почтительно поддержанный под руку длинноволосым. Принесли бурдюки и золоченые кубки, появились блюда с жареной бараниной. Затрещали дрова в кострах, разведенных со всех четырех сторон.
Длинноволосый махнул рукой, и на помост полезли узкоглазые воины в панцирях из блестящих пластин. Из-под досок начали доноситься стоны и вскрики, и Игорь сумел разобрать слова:
– Чтоб вам сдохнуть всем…
– …матерь Богородица, помилуй мя…
– Снимите! Снимите! Нет, нет…
Раздался хруст, и из-под помоста потекла кровь, темная и блестящая в свете костров, похожая на нефть.
Игорь открыл рот, чтобы закричать, и проснулся.
Он лежал на верхней полке, мокрый от пота, и жадно хватал воздух ртом. В окно сочился утренний свет, напротив мощно храпел Иван. Блестел его выбритый череп, рука свешивалась.
Сердце Игоря колотилось, словно бешеное.
– Это только сон, – сказал Игорь шепотом. – Ужасный сон. На самом деле ничего такого не было.
Стараясь не шуметь, натянул джинсы и спрыгнул с полки. Обнаружил, что Олег не спит, читает толстую книгу в черном переплете. Обуваясь, уловил исходивший от Сергея слабый аромат перегара.
– Ты куда? – спросил Олег, откладывая книгу. На обложке сверкнула серебром фамилия автора: Бушков.
– В туалет.
Умывание помогло прийти в себя, впечатление от жуткого сна потускнело. Когда Игорь возвращался в купе, навстречу попалась проводница, начавшая будить пассажиров. За окнами вагона потянулось Подмосковье.
К Курскому вокзалу подъехали по расписанию, ровно в шесть утра.
– Какие у нас планы? – спросил Иван, когда они сошли на перрон.
– Сегодня вечером мы едем в южном направлении, – ответил Олег. – Давай паспорт, если хочешь, чтобы мы и на тебя билет взяли.
Иван полез за бумажником, а Сергей взлохматил волосы и через зевоту проговорил:
– Вы как хотите, а я к себе. Надо помыться и отоспаться.
– Я бы, знаете ли, тоже домой бы съездил, – сказал Игорь.
– Боюсь, что тебя там ждут. – Олег забрал паспорт Ивана. – Встречаемся тут в девять часов.
– Ждут? Кто? Никто меня не ждет там больше…
– Как раз ждут, – голос Олега стал суровым. – С большим нетерпением. Так что поедешь ко мне.
Игорь вздохнул и спорить не стал.
Зашли в здание вокзала, Иван и Сергей направились к выходу, а Олег и Игорь – к кассам. Отстояли небольшую очередь и взяли четыре билета в плацкартный вагон на поезд номер девятнадцать.
– В Харьков? – спросил Игорь. – Чего мы там забыли?
– Одного из наших. Он знает, где искать другого, без которого созывать синклит бесполезно.
До дома Олега доехали на такси, на самом обычном, разве что с удивительно молчаливым водителем.
В прихожей квартирки на Байкальской улице их встретил Саныч, мрачный и встрепанный. Олег отправился на кухню варить кофе, а Игорь полез в ванну – смывать дорожную грязь.
Когда вышел, обнаружил, что хозяин собирается уходить.
– Дела, – сказал Олег, надевая кроссовки. – Когда вернусь, не знаю. Сиди тут, никуда не выходи.
Хлопнула дверь, и Игорь остался один.
Он попил кофе, а потом встал и решительно направился в прихожую. Когда нагнулся за обувью, рядом появился Саныч – желтые глаза горят, пасть оскалена, а длинный хвост стоит торчком.
– Мяу, – сердито сказал кот, и перевода на человеческий язык эта фраза не потребовала.
«Не пущу».
– Мне надо, – сказал Игорь. – Мне очень надо домой. Я должен, обязан проститься с Катей… Ты понимаешь это? И тебе меня не остановить, даже если вцепишься когтями мне в лицо.
Саныч вздыбил спину и завыл, низко и угрожающе.
Не обращая на него внимания, Игорь обулся. Когда шагнул к двери, кот загородил дорогу, распушил шерсть и словно стал больше в размерах.
– Отойди. Я все равно пройду, – сказал Игорь.
– Мяу! – Саныч показал клыки, белые, точно сталагмиты. Блеснули выпущенные из лап когти.
Игорь сглотнул и пошел вперед. Ожидал, что кот вцепится в ногу или попытается броситься в лицо. Но тот отступил, шарахнулся в угол и там исчез, будто нырнул в стену. Только сверкнули желтые глаза.
Игорь вышел на лестничную площадку, ощутил живший тут капустный запах.
Спустился вниз и зашагал в сторону метро.
До «Академической» доехал без приключений, поднялся на поверхность. Мимо ларьков, торгующих фруктами и газетами, прошел в небольшой дворик, где стояли лавки, а дорожки между деревьев были выложены плиткой. Оставил его за спиной и вышел на улицу Гримау, как обычно, почти пустую.
На ехавший навстречу черный «БМВ» Игорь внимания не обратил. Тот притормозил рядом, открылись дверцы, и наружу вылезли двое мускулистых молодых людей в темных костюмах.
– Игорь Ветров? – спросил один из них.
– Нет, вы ошиблись… – забормотал Игорь, думая, что же делать – попытаться убежать или до конца притворяться?
– У нас к вам разговор, – продолжил молодой человек, а его напарник подошел к Игорю вплотную, вскинул руку.
Игорь успел ощутить резкий, сладковатый запах, а затем перед глазами все закружилось. Попытался взмахнуть рукой, сделать шаг в сторону, сказать, что это ошибка…
И обнаружил, что сидит на стуле около большого стола из светлого дерева.
На столе стояли несколько телефонов старинного вида, лежал открытый ноутбук «Тошиба».
– Добрый день, – проговорил сидевший за столом человек. – Я вижу, что вы пришли в себя. Будем разговаривать?
– Это… а кто вы? – спросил Игорь.
Лицо человека казалось знакомым. Время от времени оно появлялось в телевизоре, в новостях. Мелькало в тех случаях, когда речь шла то ли о заседаниях правительства, то ли о работе Думы. Но точно Игорь вспомнить не смог, слишком непримечательной была внешность его собеседника.
Выделялась только небольшая бородавка у угла рта.
Стол стоял у окна в огромном, но очень скромно обставленном кабинете. В углу виднелся сейф на подставке, блестели стекла большого шкафа, чьи полки были заняты книгами в темных переплетах.
– Думаю, это не так важно, – человек улыбнулся, и Игорь подумал, что перед ним то ли один из вице-премьеров, то ли кто-то из силовых министров.
Нервно сглотнул, попытался задавить накативший страх. Ведь если его привезли сюда, для этого есть серьезная причина. Осталось только понять, какая именно и так ли она серьезна?
– Бояться не стоит, – сказал человек. – Мы всего лишь поговорим. Побеседуем, как добрые друзья.
Глаза его, светло-серые, на мгновение стали абсолютно черными.
– О чем… – Игорь вздрогнул, – вы хотите говорить?
– О людях, с которыми вы, к большой моей печали, связались. Ведь это очень опасные люди.
– И чем же они опасны?
Человек за столом вновь улыбнулся, откинулся в кресле. Открылся висевший на стене портрет президента.
– А вы не догадываетесь?
– Нет.
Страх холодным комом ворочался в груди, и говорить было трудно.
– Тогда я вам объясню, – черные глаза посветлели, стали видны зрачки. – Эти люди – опасные сумасшедшие, террористы. Их деятельность угрожает самим основам нашего государства. В наших планах осуществить их ликвидацию, но пока воплотить планы в жизнь не удается. Причины не совсем понятны даже мне самому, но рано или поздно мы с ними разберемся. И тогда ваши новые друзья умрут. И вы, если останетесь с ними, тоже.
И в этот момент Игорь неожиданно перестал бояться, ему стало легко и спокойно, даже весело.
– «Наши» – это чьи планы? – спросил он.
– В нашей стране есть множество людей доброй воли, – сказал хозяин кабинета. Глаза его опять почернели, а голос зазвучал искаженно. – И они все подчиняются мне. Даже те, кто не знает о моем существовании. Нас очень много, мы – везде, и именно за нами будущее. Я понятно выражаюсь?
Игорь ощутил легкое смятение, вспомнил, как Сергей говорил, что марионетки не осознают, что именно делают.
Так что, это не так? У них есть лидер? Есть тот, кто приказывает остальным?
– Вижу, что вы меня поняли, – сказал хозяин кабинета. – Используйте шанс выжить на сто процентов.
– Я… ну, постараюсь.
– Я не сомневаюсь, что о нашем разговоре узнают ваши друзья. Но это не страшно, – хозяин кабинета потянулся к одному из телефонов, снял трубку. – Игнатий, ты готов? Заноси.
С негромким щелчком открылась дверь. Вошел крепкий молодой человек в темном костюме, тот, что разговаривал с Игорем у машины. В руках он держал поднос, на котором лежал некий округлый предмет, закрытый цветастым платком.
– Ставь на стол, – приказал хозяин кабинета. – Это небольшая демонстрация поможет вам осознать всю серьезность наших намерений.
Он поднял платок.
На подносе лежала отрубленная голова. Принадлежала она мужчине среднего возраста, с крупными чертами лица и большим лбом. В выпученных глазах застыло страдание, на шее запеклась кровь.
Игорь вздрогнул, ощутил тошноту.
Это лицо он тоже где-то видел, причем не раз.
– Вижу, вы впечатлены, – хозяин кабинета улыбнулся, но глаза его остались холодными. – Так будет с каждым, кто встанет на нашем пути. Игнатий, забери это и проводи нашего гостя.
Молодой человек кивнул и взял поднос со стола.
Преподаватель
Петр Аркадьевич любил студентов.
Они напоминали ему собственных, давно умерших детей.
Поэтому он сквозь пальцы смотрел на их мелкие шалости и глупости, на экзамене прощал ошибки, совершенные из-за волнения. Зато за шпаргалки наказывал нещадно. Об этом знали все, даже зеленые первокурсники, и списывать не пытались.
Но была категория студентов, к которой Петр Аркадьевич относился с тщательно скрываемой неприязнью.
Золотая молодежь, отпрыски богатых родителей, с детства привыкшие к тому, что их прихоти исполняются, к тому, что все что угодно можно купить, лишь бы пачка купюр была достаточно толстой. Привыкших носить дорогие шмотки, ездить на отдых в Куршавель и глядеть на окружающих свысока.
Попадались среди них и неплохие молодые люди, но большинство было на одно лицо – холеное, наглое и туповатое.
Как-то раз один из таких типов подал Петру Аркадьевичу зачетку с заложенной в нее стодолларовой бумажкой. После чего был вытащен из помещения кафедры «Общая экономика» за ухо. Скандал получился первостатейный, но уволить или как-то насолить строптивому доценту папаша обиженного юнца, к собственному удивлению, не смог. И пришлось ему переводить чадо в другой вуз.
Сейчас один из типичных представителей золотой молодежи сидел перед Петром Аркадьевичем, а на столе между ними лежала курсовая, озаглавленная «Экономические реформы Петра Первого».
– Вы опоздали на неделю, молодой человек, – сказал Петр Аркадьевич, – и это плохо. Но вы все же принесли курсовую, и это хорошо. Вы не утащили ее из Интернета, и это тоже хорошо.
Новые технологии, компьютеры и все, что было с ними связано, давались Петру Аркадьевичу с трудом. Но он понимал, что без них сейчас не обойтись, и старался изо всех сил.
– Я это проверил, – продолжил он. – В то, что вы написали ее сами, я верю с трудом. Скорее всего, наняли кого-либо.
– Я… э, – начал студент.
– Спокойно, – остановил его Петр Аркадьевич. – Доказать этого я не могу, а подозрения в счет не идут. Поэтому я надеюсь, что вы нашли время, чтобы хотя бы ознакомиться с этим трудом. Проверкой этого мы сейчас и займемся.
Студент тяжко вздохнул.
– Ну что же, – Петр Аркадьевич открыл курсовую. – Начнем, как говорится, с начала. Расскажите мне о реформах Петра Великого.
– Петр Первый произвел коренную перестройку всей экономической системы… – унылым голосом начал студент.
– Спокойно, – сказал Петр Аркадьевич. – Не нужно мне общих фраз, в которых смысла не больше, чем в писаниях Ленина. Давай конкретно пройдемся по фактам – что сделал наш Петр в экономике…
Студент вздохнул второй раз, еще тяжелее, сморщившийся лоб обозначил работу мысли.
– Во-первых, он произвел денежную реформу. Запретил рассекать деньги, вместо мелкой монеты использовать кусочки кожи. Пустил в оборот медные деньги – полушки и эти… полуполушки. Потом еще проведена перепись бизнесменов… то есть купцов… и всяких промыслов. Новые налоги были введены…
Петр Аркадьевич слушал и думал, что чем образованнее становится человечество в целом, тем больше глупеют его отдельные представители. Привыкшие полагаться на сотовый телефон и компьютер молодые люди куда хуже шевелят мозгами, чем старшее поколение.
Они способны запомнить факты, а вот выстроить из них логическую конструкцию не в состоянии, не могут обобщить и сделать очевидные, казалось бы, выводы.
– …устроение судостроительных верфей и всяких мануфактур, – продолжал бубнить студент.
– Достаточно, молодой человек, – не выдержал Петр Аркадьевич, – вижу, что текст собственной курсовой вы немного знаете. Но не могли бы вы поделиться выводами относительно экономической стратегии Петра? Правильной она вам кажется или нет, эффективной или провальной?
Студент напрягся, раздул ноздри, а потом выдавил из себя:
– Петр Первый – масштабный государственный деятель восемнадцатого века. Он создал предпосылки…
Петр Аркадьевич ощутил раздражение, возникло желание сегодня же пойти в отдел кадров и написать заявление об уходе. Последние несколько лет оно появлялось все чаще.
– Не нужно зачитывать мне статью из энциклопедии, – резко сказал он. – Вы-то сами что думаете?
– Я? Ну… – студент завозился на стуле, потер лоб и даже подвигал ушами. – По-моему, он все делал правильно. Ведь до него Россия была…. Ну, слабой, темной и отсталой. Он был этим, новатором… То есть, типа, первым решил, что так жить нельзя и надо все изменить.
– Вы не представляете, как вы ошибаетесь.
– Что? – студент выпучил глаза.
– Петр Первый стараниями современников и историков императорской России стал одной из самых мифологизированных фигур нашего прошлого. – Петр Аркадьевич понимал, что его несет, но остановиться не мог. – Он действительно был новатором. Он инициировал первую в отечественной и мировой истории экстенсивную реформу. Знаете, что это такое?
Студент оторопело моргал, открывал и закрывал рот.
– Не знаете? Я вам объясню. Экстенсивное развитие возможно только за счет потребления чужих ресурсов. Они могут быть естественными или культурными, но в любом случае они присваиваются в готовом виде. Заимствуются результаты инновации без способности производить новые инновации. Вам понятно?! – Петр Аркадьевич почти кричал. – Россия внешне модернизировалась, но сущностно осталась такой же, как и при Иване Грозном. И все остальное тоже миф. Реформаторы были и до Петра – Василий Васильевич Голицын, Ртищев, Ордин-Нащокин. Хотя вам эти фамилии ни о чем не скажут. Войска по западному образцу стали создавать еще в восьмидесятые годы семнадцатого века, и программа преобразований, которую приписывают Петру, была придумана тогда же! Понятно вам?
– А я чего, а я согласен… – пробормотал студент, отодвигаясь от внезапно разъярившегося препода.
Петр Аркадьевич не обратил на эту фразу внимания.
– Все помнят о победах Петра, но мало кто вспоминает, какой ценой они дались! Седьмая часть населения страны погибла от голода, разорения и на строительных работах. Налоги выросли в шесть раз! Разорились купцы из «гостиной сотни», и тем самым остановилось формирование русского среднего класса. На мануфактурах стали работать крепостные, а не свободные рабочие. Рухнула церковь, а раскол между дворянством и простыми людьми стал еще глубже… И человека, который все это проделал, называют «Великим»? Да, так и называют!
Студент сжался на стуле, боясь даже дышать.
Петр Аркадьевич вздохнул, вынул из кармана платок с вышитым на нем гербом – серебристый орел на красно-синем щите, а по сторонам от него – два единорога на задних лапах. Аккуратно промокнул вспотевшую лысину, пригладил бороду и глубоко вздохнул.
– Давайте зачетку, – сказал он. – Надеюсь, оценка «удовлетворительно» вас устроит?
– Конечно… – студент, ожидавший, судя по всему, что его сейчас будут бить, обрадованно закивал.
– Да, и еще, молодой человек. Забудьте обо всем, что я вам сейчас говорил. Петр – на самом деле великий император, полководец и правитель, как и написано в учебниках.
– Э… само собой. Да. Да.
Петр Аркадьевич аккуратно заполнил строку в зачетной книжке, поставил завитушку росписи.
Как всегда, после эмоционального всплеска накатило желание поехать домой, вынуть из шкафа давно лежавшую там веревку. Сделать петлю и повеситься на крюке от люстры.
Но Петр Аркадьевич знал, что это ни к чему не приведет.
Он один раз совершил успешное самоубийство. Много десятилетий назад, когда только осознал, кем именно является.
Толку тогда не было.
Глава 4
Нет народа, о котором было выдумано столько лжи, нелепостей и клеветы, как народ русский. Однако же, если бы взяли на себя труд рассматривать вещи добросовестно и беспристрастно, сравнивать их философским взглядом с тем, что мы видим в остальном человеческом роде, то увидели бы, что он стоит приблизительно в уровень с остальными народами Европы и что лишь предубеждение и предрассудок могут ставить его на другую степень.
Екатерина II «Антидот»
В «БМВ» с затененными стеклами, через которые Игорь не мог ничего разглядеть, они ехали довольно долго. Шофер, телосложением похожий на шкаф, молча вертел руль, сидевшие на заднем сиденье по сторонам от Игоря молодые люди в темных костюмах напоминали статуи.
Автомобиль притормозил, Игнатий открыл дверцу и выбрался наружу.
– Вылезай, – сказал он.
Игорь не заставил себя упрашивать. Когда выбрался из автомобиля, прищурился. Солнечный свет после полумрака салона показался очень ярким. Хлопнула дверца, и «БМВ» укатил прочь.
Оглядевшись, Игорь понял, что находится около Исторического музея, прямо напротив памятника Жукову. Когда глянул на великого полководца, испытал сильное головокружение. Тошнота, одолевшая его в кабинете с портретом президента на стене, вернулась.
Игорь понял, чью отрезанную от тела голову ему показали.
Посреди солнечного теплого дня на людной площади в самом центре огромного города показалось, что остался один. Солнечный свет на мгновение померк, звуки – стук шагов, голоса, гудки машин – исчезли.
Пришел в себя Игорь от громкого карканья.
Повернув голову, обнаружил, что на мостовой сидит необычайно крупная черная птица.
– Карр, – повторила она, склонив голову набок, и выразительно щелкнула клювом длиной в палец.
Игорь развернулся и зашагал прочь от музея, в сторону площади Революции, чтобы выйти к метро «Охотный Ряд». Его колотил настоящий озноб, хотелось залезть в темный угол и закрыть глаза, заснуть, чтобы этот кошмар хотя бы на время закончился.
Птица полетела следом, неспешно взмахивая крыльями.
Почти дошел до Театральной площади, когда рядом остановился желтый «Форд». Игорь устало подумал: «Что, опять?» – но дверца открылась, и из машины выглянул Олег.
– А ну-ка залезай, – сказал он.
– По-моему, за мной следят, – проговорил Игорь. – Лучше тебе со мной не встречаться.
– Если ты о нем, – Олег показал на кружившего над ними ворона, – то это от меня. Если о ком-то другом, то я их не чувствую. На тебе нет ничьего внимания. Понял? Давай, быстро забирайся внутрь. Ты и так сделал сегодня достаточно глупостей.
Игорь вздохнул и подчинился.
Уселся на заднее сиденье, и водитель – пожилой, небритый, в синей рубахе с короткими рукавами – надавил на педаль газа.
– Что случилось, потом расскажешь, – проговорил Олег. – Нам недалеко.
Они повернули и через какой-то переулок выехали на Тверскую. С нее ушли налево и запетляли по узким улочкам.
– Куда дальше? – спросил водитель. – Вот он, Елисеевский переулок.
– Остановите тут, – в руках Олега зашуршали сотенные купюры.
«Форд» притормозил, и они вышли.
– Ну и зачем ты удрал? – спросил Олег, когда машина укатила. – Понятно, что Саныч, как и все его племя, только запугивать горазд, но перед человеком всегда отступит. Но я, прах и пепел, надеялся на твою разумность.
– Хотел… хотел с Катей проститься, – сказал Игорь, чувствуя, как слова натуральным образом царапают горло.
Олег вздохнул, огладил бородку.
– А потом тебя похитили. Кто и зачем?
– Они не представились, – и Игорь пересказал случившееся с того момента, как его оглушили.
Услышав про голову на блюде и про то, кого она напомнила, Олег помрачнел. В темно-синих глазах появилась тревога.
– Надо же, – покачал он головой. – Люди доброй воли… Раньше они всегда действовали хаотично, а теперь… Теперь, похоже, возник антисинклит, а ты беседовал с его главой, реальным правителем России.
– Но как же президент?
– Не всегда правит тот, кто стоит на первом плане, – сказал Олег. – Ладно, о том, что делать, будем думать потом. Сейчас нам предстоит визит к одной очень важной особе. Пойдем.
Прошли по переулку метров двадцать и остановились около аккуратного особняка в три этажа. Окна его были закрыты жалюзи, к двери вела дорожка из серого камня, а по сторонам от нее, на подстриженном газоне, росли кусты роз. На стоянке сбоку от здания виднелся белый «Порше» и «Газель» с тентом.
– Что здесь находится? – спросил Игорь, когда они вступили на дорожку.
– Одно из самых модных агентств эскорт-услуг в Москве. А мы с тобой пришли в гости к его хозяйке.
Олег нажал кнопочку звонка сбоку от двери, и дверь бесшумно открылась. Стал виден сидевший за стойкой с мониторами камер наблюдения охранник в темно-серой форменной рубашке.
Лицо его было круглым и важным, на бейдже чернело имя «Виктор».
– Проходите, – сказал охранник, подозрительно глянув на Игоря. – Вас ждут.
– Благодарю, – кивнул Олег.
Они вошли внутрь, и дверь закрылась за их спинами. По коридору, чьи стены были обшиты деревянными панелями, прошли к лестнице. Ступеньки оказались укрыты ковром цвета свежей крови, на площадках стояли изящные горшки с кустами и даже небольшими деревцами.
Пахло духами и свежей листвой.
– Неплохо она устроилась, – пробормотал Олег, когда они поднялись на второй этаж и оказались в большом вестибюле, где журчал фонтанчик, а углы украшали изваяния – копии античных статуй.
Тут стояла Венера Милосская, и дискобол, и Арес, голый, но в шлеме с гребнем.
Игорь посреди этого великолепия вспомнил о синяках на собственной физиономии, и ему стало неловко.
В вестибюле имелась всего одна дверь, и за ней обнаружилась приемная. Из-за стола посетителям ослепительно улыбнулась секретарша, похожая на Шарлиз Терон, тряхнула светлыми кудрями.
– Проходите, – заворковала она, – проходите, будьте любезны. Хозяйка ждет вас. Велела пускать немедленно…
Секретарша выпорхнула из-за стола, показав короткую юбку и умопомрачительно длинные ноги. Повернула золоченую ручку и распахнула дверь, массивную, из красного дерева.
– Явились, гости дорогие? – прозвучал из-за нее низкий женский голос. – Заходите, не стойте на пороге.
– Зайдем, не сомневайся, – ответил Олег.
Кабинет, куда они вошли, напоминал размерами тот, в котором Игорю показывали отрубленную голову, только был гораздо роскошнее. Обтянутые тканью стены, ажурная занавеска на окне, мебель в старинном стиле, украшенная завитушками и позолотой.
И посреди всего этого – статная женщина в брючном костюме. Волосы ее, русые и густые, были уложены в высокую прическу, а на шее висел золотой крестик.
– Привет, Фике, – сказал Олег.
– Бонжур, моншер, – отозвалась женщина. – Не могу сказать, что очень рада тебя видеть.
На стене висел портрет хозяйки кабинета, и на нем она была в пышном желтом платье. Грудь ее охватывала синяя лента, в волосах блестели нитки жемчуга, а рядом на подушечке лежал украшенный крестиком шар.
– Все-таки вы, женщины, непостоянные существа, – хмыкнул Олег. – Чрево неба, одно время ты писала обо мне пьесы, а теперь и видеть не хочешь?
Хозяйка кабинета поморщилась, бросила внимательный взгляд на Игоря и сказала:
– Ладно, садитесь. Я понимаю, что ты пришел не просто так, а по важному делу. Ради иного ты бы не явился.
Они сели на стоявшие перед столом стулья, и Олег заговорил.
– Ты всегда приносишь дурные вести, – сказала женщина, когда он закончил. – А сегодня превзошел сам себя. C’est magnifique![1] Честно говоря, я порой думаю, что невместно нам, жителям века христианского, общаться с выходцем из времен темных, языческих.
– Еще как вместно, – Олег покачал головой. – И решать это не тебе. И не мне. А тому самому народу, который нас с тобой и придумал.
– Народ? Придумал? – серые глаза сверкнули, и хозяйка кабинета стала похожа на свой портрет. – Это я придумала этот народ и эту страну! Если бы я правила двести лет, то, конечно, вся Европа подвержена была бы российскому скипетру!
– Не горячись, Фике, – Олег махнул рукой. – К чему эмоции? Нужно собирать синклит, это понятно. И мне нужна твоя поддержка. Сама понимаешь, многие из тех, кто появился на свет в твою эпоху, не станут меня слушать, а вот к тебе прислушаются. Ты со мной или нет?
Читать бесплатно другие книги:
