Злодеи-чародеи Соболева Лариса

А София увлеченно писала…

– Мне было чрезвычайно трудно отталкивать его, не подпускать к себе, – делился с ней своими вчерашними ощущениями Виктр, сидя в карете Марго. – Я даже не могу сказать вам, как я это проделывал… Но в поседний момент, признаюсь, мне стало страшно, когда я ощутил его полную власть надо мной, и тут он сам отказался от сеанса. Этот человек, без сомнения, обладает огромной силой. Держитесь от него подальше, Маргарита Аристарховна!

– Мне он злодеем не показался, напротив, месье Медьери обладает определенным обаянием, он доброжелателен, аристократичен, – поделилась и она своими впечатлениями, но как будто и сама сомневалась в том, о чем говорила. – Умеет поддерживать интерес к себе…

– Вот-вот, умеет поддерживать к себе интерес!

Марго усмотрела в словах князя заурядную мужскую ревность к чужому успеху, посему не удержалась от язвительной ноты, но чуть заметной, ведь обидеть кого-то даже интонацией – нехорошо:

– Полагаете, это дурно?

– Мне думается, он заставляет людей интересоваться им, навязывает им свою особу.

– Больно уж мудрено, Виктр. У меня к вам просьба…

– Заранее согласен на все ваши просьбы…

– Ах, оставьте! – рассердилась Марго. – Мне без надобности ваши безупречные манеры, сражайте ими незамужних глупых девиц. Месье Медьери объездил весь свет, он изучал медицину в разных странах, он может оказаться полезен, его знания нам нужны! А вы, коли имеете желание отыскать Элизу и жениться на ней, помогите мне!

– Что я должен делать? – уже без фиглярства спросил он.

– Во-первых, поддерживать беседу, а не подлавливать Медьери на каждом слове, не уличать его в промахах и не становиться в такое положение, будто умнее вас на свете и не бывает людей! Во-вторых, не злите графиню, опять же, своим несносным поведением. В-третьих, запоминайте все, что нам скажет Медьери, а также и то, что покажется вам странным, непонятным.

– Уж не его ли вы подозреваете в похищении Элизы из могилы?

– Бог с вами, – досадливо поморщилась Марго. Предприятие обречено, если компаньон твой видит всего лишь два оттенка: черное и белое, это очень узкие рамки, не дающие простора для мысли. Марго пожалела, что взяла князя с собой. – Виктр, я очень вас прошу, помогите мне создать доверительную атмосферу, польстите уж ему, в конце концов, но мне нужно как-то выведать его секреты!

– Извольте, я сделаю все возможное ради вас.

– Ради себя, друг мой, – поправила она. – Ради себя и Элизы!

С минуту они ехали, глядя в окна кареты и отвернувшись друг от друга, наконец, Виктр усмехнулся:

– Нас послушать – так обоим пора в желтый дом, на лечение!

– Вот и замечательно, что никто нас не слышит. Или вы сомневаетесь, что Элиза…

– Сомневаюсь, часто сомневаюсь, – неожиданно признался он, да так искренне и с такими проникновенными интонациями в голосе, что Марго стало жаль его. – Я точно знаю, что видел ее, а как подумаю об этом… Этого же не может быть!

– Перестаньте, Виктр. Вам чуть голову не проломили или вы и в этом сомневаетесь?

– М-да, голова болит, – снова усмехнулся он.

– Ваша голова умнее вас, верьте ей.

К сожалению, Марго, зная больше князя, не могла ему рассказать всего: она не имела на то права.

Медьери склонился, целуя руку Марго, но, когда он выпрямился и уставил в нее свои глаза, кстати, тоже слегка зеленоватые, а если точнее, болотного цвета, у нее замедлилось течение крови, да и сердце словно бы начало засыпать. Вероятно, она еще находилась под воздействием вчерашнего сеанса, ее сознание было подготовлено только к каким-то необычным поступкам со стороны Медьери. Во всяком случае, Марго не желала признавать за ним некую особую силу и умение властвовать над другими, ее потянуло что-то делать и говорить назло венгру, а это было бы глупо. Поэтому, сидя за столом, она больше помалкивала, ловя на себе недоуменный взгляд Виктра, ведь «заявить тему» должна была именно Марго. Но, может статься, графиня Ростовцева ждала от него первого шага, потому и просила его о помощи? Виктр отважился на этот шаг, вместе с тем он опасался вызвать недовольство Марго, которая не всегда умела его скрывать.

– Я должен извиниться перед вами, месье Медьери, что помешал вам вчера провести сеанс.

– Пустое, князь, – сказал тот. – Вы не могли мне помешать, но у меня правило: никакого насилия. Этого же правила придерживаются и мои учителя, считая, что, ежели не образовалось взаимного доверия, сеанс следует прекратить, иначе можно навредить пациенту.

– Хотите сказать, метод внушения применяют и в медицине? – Виктру неплохо удалось завязать диалог.

– Применяли, еще с древнейших времен, князь, только называли его по-разному или вообще никак не называли, просто обладали особыми знаниями.

Настал черед и Марго подключиться к их беседе:

– А скажите, можно ли человеку внушить, будто он умер, а потом достать его из могилы и вернуть к жизни?

Она протараторила эту фразу на одном дыхании. От волнения язык Марго нередко скакал впереди ее мыслей, а скороговоркой она всю себя выдавала – свое нетерпение и неумение держаться невозмутимо, потому сперва она обычно краснела, а затем злилась. На удлиненном лице венгра, казалось, пребывавшего в состоянии абсолютного покоя, ничто не обозначилось, но он нервировал Марго, когда смотрел на нее так пристально: это граничило уже и с неприличием. Вообще-то, даже и не граничило. Столь откровенно проникать в душу – а именно туда Медьери и устремил свой взор – какие уж тут границы!

– Дорогая, – растерянно пролепетала графиня Шембек, шокированная ее вопросом, – что это вам вздумалось о таких ужасах говорить?

– А вы, графиня, разве не слышали о мертвецах, разгуливающих по городу? – бросила ей встречный вопрос Марго. – Говорю я о том потому, что это касается моих знакомых. Когда б один человек только сие утверждал, то понятно: он не в себе. Но умерших, которых уже давно похоронили, встретили несколько человек.

– Да-да, сейчас много ходит подобных слухов, – сказала графиня Шембек. – Признаться, меня пугают призраки. Я вызывала священника, он освятил мой дом и отслужил молебны по всем усопшим и живым.

Виктр не посмеялся над ее суевериями, как он это сделал бы прежде, а поддержал Марго:

– И мне хотелось бы знать – что это может быть?

Марго отплатила венгру тем же: уставилась ему глаза в глаза, и, как ни хотелось ей увести взгляд, она все стойко выдержала, рассказывая сочиненную ею на основе были историю, свалив все в одну кучу:

– Представьте, месье Медьери: молодой человек был похоронен с месяц тому назад, свидетелей тому, разумеется, имеется много. Но однажды ночью его видят старая нянька и сторож, прямо в том доме, где он и жил. В другую ночь его видит бывшая любовница и ее служанка, потом его встретила невеста… Невеста говорит с ним, берет его за плечи, желая задержать…

На секунду она прервала этот эмоциональный поток фраз, чтобы вздохнуть, и в это время графиня Шембек завороженно вымолвила:

– А призрак?! Что он сделал?

– Призрак – это нечто летучее, далекое от реализма, – сказал Виктр и продолжил ее «сочинение»: – А невеста утверждает, будто ее жених предстал перед ней во плоти и был… живым человеком! Ощутив жизнь в его теле, невеста… упала в обморок. Очнувшись, она не увидела рядом с собою покойного жениха.

– Вы, князь, слышали это из первых уст? – спросила хозяйка дома.

– Да, из первых. Имени невесты, простите, я вам не назову.

А Марго вновь уперлась взором в венгра:

– Вы, месье Медьери, так и не ответили: возможно ли после сеанса магнетизма достать человека живым из могилы?

– Нет, мадам, сие невозможно, – твердо заявил он.

Ах, как же разочаровалась Марго, ведь ее версия, получи она подтверждение, все объяснила бы, а теперь как ей быть?

– Почему? – вымолвила она.

– Потому что у гипноза существуют свои ограничения. Ежели я подчиню себе человека и не помогу ему выйти из состояния сна, через какое-то время он проснется сам, таким же, каким он был и до нашего сеанса. Времени уйдет на его пробуждение мало, а в могиле он задохнется без воздуха. Но не это главное, господа. Никому не удастся загипнотизировать человека до состояния мертвеца, по крайней мере, мне подобные случаи неизвестны, хотя…

– Что? О чем вы вспомнили? – подхватила Марго.

Медьери встал из-за стола, меленно прошелся по столовой, казалось, он собирается с мыслями, видимо, чтобы доступно объяснить гостям и хозяйке некоторые явления и при этом не напугать их. Лакеи принесли чай и все, что полагалось подать к чаепитию, расставили тарелки и блюда и удалились. А Медьери все медлил…

Скажет тоже Виссарион Фомич: поспи! Тут уж не до сна – Пискуновым овладело вдохновение. Из полицейского участка он прямиком отправился к дому Оськи, а район-то там – дрянной. Дороги скверные, на них громадные лужи не высыхают даже в засуху, грязища так и липнет к ногам. Улицы узкие, собаки гавкают, петухи орут, ворота везде высокие – за ними и не разглядишь, что во дворах происходит, а вот всякий прохожий – на виду, здесь не спрячешься. Но Пискунов тонок был телом, ему и деревца достанет, чтоб он сумел за ним притаиться. Вытерев штиблеты о траву, он присел на лавку у забора. Перед лавкой росли густые кусты, а на кустиках листики шуршали, так что сыщик надежно спрятался. Одно неудобство – холодно, ветер, пасмурно… С другой же стороны – дождь не льет, значит, везение своим присутствием осчастливило-таки господина Пискунова. Жаль, кишки опять пустые, а вчера ужин был царский, правда, потратился сыщик изрядно – аж семьдесят семь копеек заплатил да три на чай оставил! Впредь надобно экономнее быть, а то Зыбин за растрату заругается.

Любил он слово «господин», бывало, как размечтается, как унесется в свои фантазии, а там он не сыщик Пискунов, прозябающий на съемной квартире, а князь Пискунов! И все к нему обращаются – «ваше высокопревосходительство»…

Оська вышел из дому, неся плетеную кошелку. Пискунов последовал за ним по пятам, и все – пешим, а как стало возможно, он извозчика кликнул, сел в коляску и приказал:

– Поезжай, любезный, за тем белобрысым пареньком с плетеной корзинкой. Да не торопись, шагом пусти свою лошадку.

Совсем другое дело – сидеть в коляске, не сбивать понапрасну штиблеты, не мучить ноги. И по сторонам можно поглядеть, какой-нибудь девице комплимент бросить или шляпу приподнять, приветствуя ее. Незнакомы – так что из того?

Увлекся Пискунов городским пейзажем и барышнями, пропустил, куда Оська делся, и запаниковал, вскочив на ноги:

– Где он, где?! Белобрысый, спрашиваю, где?

– Туточки свернул, – указал своей острой бородой извозчик, натягивая поводья. – Погляньте, вон он.

Вот и кончилось удобство. Улочка, по которой Оська пошел, была узенькой – коляска с трудом по ней протиснется. Пискунов спрыгнул, сунув грошик в землистую ладонь извозчика, и бросился вдогонку.

Черт возьми, Оська снова вышел на большую улицу, где простой народ не живет, а Пискунов извозчика-то отпустил! Догоняя ничего не подозревавшего Оську, входившего в ворота, сыщик столкнулся с какой-то девицей, и та едва не упала.

– Прошу прощения, – приподнял котелок Пискунов и поклон галантный изобразил, а девица…

– Пшел вон, хам! – надменно, презрительно прошипела она. – Ступай на конюшню, там твое место!

Глядя ей в спину, Пискунов посетовал про себя: дескать, нехорошо красивой барышне, молоденькой, явно образованной, такие оскорбительные слова произносить… Она подбежала к карете, дверца которой открылась будто сама собой, изнутри высунулась мужская рука, девица ухватилась за нее и влетела в карету. Пискунов вдруг опомнился: а где же Оська?!

Марго утомилась дожидаться, когда Медьери соизволит, наконец, открыть рот.

– Вы столько путешествовали, – негромко произнесла она – а то вдруг он впал в транс, загипнотизировав самого себя? – Вы изучали медицину в различных экзотических странах, неужто и там не встречалось вам сходного случая? Почему вы молчите?

– Оттого, сударыня, что я пытаюсь провести некую параллель между тем, что я видел, и тем, что услышал от вас, – сказал Медьери.

– Иштван, умоляю, – вспорхнула графиня Шембек и подошла к нему, – расскажите нам о том, что вам довелось увидеть, а все эти параллели мы сами проведем, верно, Маргарита Аристарховна?

– Извольте, – сдался он. – Но об этом чуть позже. Я бывал на Гаити, господа. Тамошние аборигены охотно рассказывают о колдунах, способных на время умертвить любого человека, затем откопать его, оживить и превратить в послушного своего раба, который беспрекословно выполнит любую его волю.

– Стало быть… – оживилась Марго, но он ее прервал:

– Это легенда, сударыня, не более. Ни одного зомби – а именно так называют живых мертвецов на африканский манер – я не видал. Тех, кого мне показывали, уверяя, будто они и есть зомби, легко разоблачает современная медицина.

– А кого вам показывали? – осведомился Виктр.

– Людей, не способных отвечать за свои поступки, вы таких сами встречали, и не раз, князь. У них обычные психические расстройства, не подлежащие лечению. Вижу, Маргарита Аристарховна, вы не удовлетворены? Я плохо помню, что за обряды проводят колдуны, так как не придал особого значения их легендам и таинствам, найдя тому научное объяснение. Но коль вас это так занимает, я отыщу свои записки и предоставлю их вам. В путешествиях я вел дневники, куда подробно записывал все, что я услышал, увидел, узнал.

– Буду весьма вам признательна, – согласно закивала Марго. – А о чем вы хотели рассказать позже?

– О, господа, это поистине уникальный случай. – Медьери вернулся на свое место, а располагалось оно напротив Марго; ей он и поведал: – В Индии я пробыл без малого три месяца, и один мой друг, английский подданный, любезно сопровождал меня повсюду, объясняя то, чего нам с вами никогда не понять. Я видел великолепные храмы, неподражаемую роскошь и совершенно неповторимую нищету. Однажды мне довелось стать свидетелем странного эксперимента, который до сих пор остается для меня загадкой. Среди индусов есть племя йогов, в нашем понимании – это абсолютные аскеты, отрекшиеся от материального существования, между тем они преданно следуют религиозным правилам и предписаниям, жесткой дисциплине, совершенствуя свое тело и дух. Вообразите, господа: пожилой человек, лет шестидесяти, закручивается в такие узлы, что и понять нельзя – где его голова и почему вместо нее мы видим ноги?

– Неужели такое возможно? – засомневалась графиня Шембек.

– Владение собственным телом – одна из главных дисциплин у йогов, – сказал он. – Каждый день они посвящают физическим упражнениям многие часы, таким образом достигая совершенства тела и духа. И вот мы с моим другом наблюдали, как сидящему со скрещенными ногами йогу залепили ноздри и уши воском, плотно замотали его в тряпки и… закопали. Довольно глубоко закопали, самому ему оттуда было невозможно выбраться.

– Закопали?! Живого?! – всплеснула руками графиня Шембек.

– Живого, – подтвердил Медьери.

– Видно, индусы – народ дикий, варвары, – сделала вывод она.

– Отнюдь нет, – возразил венгр. – Индусы – народ с древней культурой, которую они хранят на протяжении веков, просто от нас, европейцев, Восток так же далек, как звезды на небосклоне.

– Бог с ними, со звездами, – взмахнула платком графиня. – Что же дальше было с тем несчастным, которого столь жестоко закопали?

– Через двое суток его откопали, вынули воск из его ноздрей и ушей, растерли его какими-то мазями, согрели, и… он предстал перед нами живым и невредимым, словно и не пробыл под землей без воздуха столько времени.

– Быть того не может! – категорично заявила Шембек.

– Отчего же, графиня? – подал голос Виктр, внимательно выслушавший этот рассказ. – В мире предовольно всяких необъяснимых диковинок, загадочных и таинственных. Полагаю, и через сто лет наука будет продолжать топтаться на месте, не дав им никаких разъяснений.

– Князь, о чем вы! – тоном, не терпящим возражений, сказала она. – Да как можно без воздуха столько пробыть?! Коль вы не помните, так нырните под воду, задержите дыхание, но вы и минуты не продержитесь, а здесь – двое суток! Признайтесь, Иштван, вы нарочно решили ввести нас в заблуждение, чтобы мы восторгались вашими познаниями, недоступными нам, потому как проверить их мы не сумеем?

Он рассмеялся, это произошло с ним впервые за время беседы:

– Вы так дурно думаете обо мне? Нет, сударыня, человек, много повидвший, оценивший, как он убог по сравнению со всем остальным миром, в славе не нуждается. А для индусов тот йог – вполне обыденное явление, то есть они этому не удивляются. Дело в том, что йоги способны на время отделять свою душу от тела, а потом возвращать ее обратно.

Не меньше, чем саму хозяйку дома, Марго потряс этот рассказ, но в отличие от нее она преследовала другие цели:

– Значит, имитация смерти – реальна? Коли ваш йог продержался под землей двое суток, то и другим людям подобный фокус доступен?

– Ошибаетесь, мадам, – возразил Медьери. – Йог не имитировал смерть, он тренировал себя, и ему в этом помогали. Живому, а не мертвому! В Индии вообще не принято закапывать тела покойных в землю, их сжигают, что весьма правильно. Круглый год там стоит жара, затем неделями стеной льют дожди, не прекращаясь, что способствует распространению эпидемий. Чума и холера там – частые гости.

Марго хотелось верить, что тайна уже раскрыта, следовательно, недалек тот час, когда обманщиков выведут на чистую воду. А как же иначе растолковать появление Загурского и Элизы? Покойники запросто не ходят в гости к себе домой и тем более не уносят ценности!

– Вы меня не поняли, – с жаром сказала она. – Ежели в Индии умеют долго не дышать, то научиться этому можно и впоследствии воспользоваться сим умением, чтобы представиться…

– Умершим? – догадался Медьери. – Исключено, мадам, поверьте. Йоги достигают подобных результатов путем многолетних ежедневных тренировок, а секретов своих они никому не выдают. Никому!

– Но вы же не суеверны? Как еще вы объясните сии странные видения, которые можно руками потрогать? Слышно, как призраки дышат…

– Думаю, у ваших «призраков» есть какой-то свой секрет. Я бы не прочь на них поглядеть, мадам. Мне, как человеку, занимающемуся наукой, крайне любопытно, почему они ходят по земле?

Графиня Шембек не выдержала и взмолилась:

– Довольно, господа! Иначе я не усну этой ночью, призраки будут мне во всех углах мерещиться. Маргарита Аристарховна, сыграйте нам что-нибудь, я обожаю, когда вы играете.

– Что ж, – улыбнулась Марго, – для нашего гостя я, пожалуй, сыграю… одну из венгерских рапсодий господина Ференца Листа.

Следуя к роялю, Медьери заметил с воркующей интонацией:

– Мне приятно, что в России не знают, где находится Венгрия, но ее великого композитора и виртуозного музыканта знают все. Впрочем, я венгр лишь наполовину, моя мать из России, я и сестра ей обязаны своими познаниями в русском языке.

– Положим, по-русски вы говорите лучше тех, кто прожил здесь всю жизнь, – отпустила ему комплимент Марго.

– Благодарю вас.

– Не стоит, это правда.

Разминаясь, пальцы Марго пробежались по клавишам, но вот она сосредоточенно задумалась, и через минуту в гостиной зазвучали чарующие звуки.

10

Медсестру обнаружили в больничном парке, рано утром. Убита предположительно ножом, поздно вечером, во время своего возвращения домой. Два удара в живот ей нанесли на дорожке, ведущей к выходу, – на утрамбованной земле обнаружили кровь, затем девочку оттащили к ограде и бросили там. Свидетелей – ни одного. Нетрудно догадаться, что над причиной убийства в милиции долго не ломали себе головы, в данном случае она была очевидна.

В больницу выехал сам Ким Денисович, чуть позже подъехали Артем, Вовчик и следователь, так как новый труп смело можно было вносить в список под номером «четыре». Еще им вчера сообщили, что некий мужчина лет тридцати пяти расспрашивал медперсонал, на каком этаже и в какой палате лежит найденная на улице девушка с переохлаждением. Но отчего-то он не пришел в палату, где его встретили бы два оперативника. Ждали ночи, полагали, что он придет за ней именно тогда. Не пришел… А утром – новый труп. Стоя над телом девушки, Ким Денисович лишь качал головой из стороны в сторону:

– Ай, сволочи!.. Совсем ребенок… Это уже наше упущение, надо было ее срочно изолировать. Артем, что там с опросом?

– Изучаю круг знакомых Усманова и Яминой.

– С ума сошел? – устало вымолвил Ким Денисович. – Что там изучать? Ты уже должен был половину народу из одного хотя бы списка опросить.

– Это было бы глупо. Я ж могу нечаянно попасть на убийц и не угадать этого, зато они получат карт-бланш.

– Почему ты решил, – потерял терпение и выдержку Ким Денисович, – что имена убийц внесены в их трубки?!

– Потому что они оба раза беспрепятственно вошли в чужие квартиры и так же вышли, причем один раз, считай, средь бела дня, да и сумерки я не отношу к ночному времени. Не знаете ли, как они это проделали? Гадать не стоит, боюсь, не угадаем.

– Пока ты там «изучаешь», мы получили еще один труп!

– Свидетельница, – вздохнул догадливый Вовчик. – Чтобы она не опознала того, кто пришел «навестить» Алину.

– Ну, теперь засаду можно снимать, – досадливо пробурчал Ким Денисович. – Эх, такой случай упустили! Ребята, поторопитесь с опросом.

Артем и Вовчик действительно занимались «изучением», по-другому и не скажешь. Поскольку народу в списках значилась уйма, задание изучить будущих свидетелей дали… следователю. Тот не оскорбился – мол, вы кто такие, что вы тут мне указываете, – а увлекся этой идеей, и даже больше: он завел на людей этих своеобразное досье, записывал свои личные впечатления в блокнот. Его опыт позаимствовали Артем с Вовчиком, ведь человеческая память по свежим впечатлениям, отраженным на бумаге, отлично восстанавливает живую картинку.

Смысл всех этих приготовлений был такой – найти слабое звено. Проанализировав личность Усманова, Артем пришел к выводу, что он, как южный человек, любил женщин, наверняка не слишком ими дорожил, значит, часто их менял, тем самым явно кого-то обидел. Вот и начал Артем с женских фамилий, но он не опрашивал женщин, а, выяснив их домашние и рабочие адреса, ездил смотреть на этих дам. Нет, это не было глупостью. Иной раз внешность много о чем рассказывает, и не черты лица и фигура имеются в виду, а выражение. Если мы видим тоску в глазах, обидчиво опущенные уголки губ, предательскую маску неудачницы, «брошенки», то такая женщина вывалит любому всю негативную информацию о своих знакомых. Это – как правило, имеющее весьма редкие исключения.

К тому же, если это ему удавалось, Артем ненавязчиво расспрашивал об этих женщинах их соседей и коллег, прикидываясь при этом волокитой, и примерно так строил диалог:

– Слышь, мужик, кто вон та, в желтой юбке и черной куртке?

– А, Тина? Что, понравилась?

– Ага!

– Не, номер не пройдет, поищи другую.

– А че? – обижался Артем.

– Она любит рестораны, пароходы, страны заграничные, подарки… Судя по твоей тачке и упаковке, ты ей этого не предоставишь.

– А чем тебе мои тачка и упаковка не нравятся?

– Мне-то все равно, а вот ей не понравятся, поверь.

– Слышь, а кто ей сейчас нравится?

И в таком духе – несколько дней подряд, с утра до вечера. Нет, когда это требовалось, Артем «надевал» на себя другой образ – все зависело от предположительных предпочтений его собеседников.

Ким Денисович вызвал его вместе с Вовчиком, поставил диктофон на стол, переплел пальцы и предложил:

– Послушайте, может, что-нибудь полезное выудите.

«– Алина, это тебе, – раздался в диктофоне голос Софии, – апельсины, яблоки, конфеты… Бери, бери, это разрешено…»

При звуках ее голоса у Артема непроизвольно изменялась мимика – из сосредоточенно-неприступной она становилась мечтательной какой-то. Вовка, сволочь, не постеснявшись выдать его тайну (хотя о ней и так все давно знали), наклонился вперед и заглянул Артему в лицо – дескать, как на тебя воздействует голос твоей милой? Артем послал ему взгляд громовержца, и Вовчик принял прежнее положение, многозначительно подмигнув Киму Денисовичу.

«– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Маркел Кузьмич.

– Спасибо, хорошо, – ответила Алина.

– Тебе не будет трудно, если мы продолжим?

– Не знаю.

– Успокойся, я тебе помогу. Ты веришь мне?

– Да… верю…»

– Я немного прокручу дальше, – взяв диктофон, сказал Ким Денисович. – Тут у них затянулось: «верю – не верю, хочу – не хочу». Думаю, хватит…

«– Нет, он меня не обижал, он был хороший, – говорила Алина. – Фамилии у него нет, просто – Раф.

– У вас были близкие отношения? – задал вопрос Маркел Кузьмич. (Бедняга немножко отстал, не знает, что молодежь близкие отношения называет по-другому.)

– Спали, что ли? – уточнила Алина. – Да, спали. Он обожал меня, дарил мне красивые вещи, возил повсюду…

– А с другими он тебя заставлял спать?

– Раф никогда меня не заставлял, он только просил меня помочь ему. Это случалось редко.

– И в чем же заключалась эта помощь?

– Ну, я уходила с мужчиной к нему домой, мы занимались сексом, я подсыпала ему снотворное, и он засыпал. А я искала что-нибудь нужное.

– И забирала с собой?

– Нет, Раф не заставлял меня воровать. Я фотографировала разные документы, иногда – себя и мужчину в постели, когда об этом просил Раф.

– Понятно. Где живет твоя сестра?

– Под Воронежем.

– Она взяла фамилию мужа, когда вышла замуж?

– Да. Теперь она Бук. Кристина Бук. Я давно с ней не виделась, мне было хорошо, я и забыла про нее.

– А что Гриша, ее муж? Какой он?

– Противный! Хитрый. Папа и мама не любили его. Папа рассердился на Кристину и Гришу… не знаю, за что. Он ехал, собираясь о чем-то поругаться с Гришей… и… и сказать, что Кристина ничего не получит.

– Что она должна была получить?

– Да при мне это не обсуждалось, я просто однажды подслушала, как папа это сказал маме и назвал Гришу негодяем и ублюдком. Мне было интересно, но я ушла, так как боялась, что меня застукают. А потом… потом… кемпинг…»

Ким Денисович выключил запись, перевел взгляд с Артема на Вовчика. После паузы, указав ладонью на диктофон, он усмехнулся:

– Как это вам?

– Не знаю, как вам, – взял слово главный болтун, Вовчик, – а у меня такое предчувствие, что так мы быстрее раскроем преступление двухгодичной давности, произошедшее не у нас.

– Эх, как тебя занесло! – хмыкнул Ким Денисович.

– Так все само же в руки идет, – оправдался тот.

– Съездить к сестричке этой надо, – поступило предложение от Артема.

– Не спеши, я уже сделал запрос, – сказал Денисович. – Вдруг Кристина и ее муж выехали из своей глухомани? Зачем нам-то зря мотаться? Надеюсь, вам понятно, что тут действует преступная группировка, почему-то перекочевавшая к нам. Идите, работайте.

Тину он все же и выбрал. Виляя задом – а он у нее был выдающийся, – цокая невозможно высокими каблуками, Тина села в машину желтого цвета, и Артем постучал в окошко. Она опустила стекло и нагловатым тоном спросила:

– Чего надо?

Артем ей под нос удостоверение и сунул, нацепив на лицо доброжелательную мину. Прочитав, кто он такой, Тина вовсе в обморок не упала, еще раз оценивающе оглядела его (кстати сказать, вид у него был заморенный) и кивнула в сторону дверцы со стороны пассажирского сиденья:

– Садись.

В салоне стоял терпкий запах духов, смешанный с ароматами выделанной кожи и новой бумаги – в упаковках на заднем сиденье лежали свертки из магазинов.

– Усманова знаешь? – небрежно бросил он ей первый вопрос.

– Ну, знаю.

– Почему я с тобой хочу поговорить, ты…

– Догадываюсь, – фыркнула она. – Короче!

– Тебе, я вижу, некогда, мне – очень некогда, и у меня есть предложение, как нам сэкономить время. Ты даешь мне всю информацию о нем и о его друзьях-товарищах, любовницах-подругах, и мы с тобой разбегаемся в разные стороны.

Ее явно прельстила эта идея: