Злодеи-чародеи Соболева Лариса
– Усманова! Помню, что в трубе он записан как Паныч, думал, это кличка, оказалось – фамилия. Сначала он не кололся, показывал, какой я из себя мусор, а он – доллар. А я ему небрежно так фотки кидаю: Ямину, Уса и парня того. Медсестры снимочек тоже подкинул, для количества. Ты же знаешь: одно дело услышать – мол, убили кого-то, а другое дело – увидеть. Вот тут с него налет аристократизма и слетел, гляжу – бледный такой стал. Я его и спрашиваю…
– Узнаешь кого-то? Ну, что затрясся? Лучше скажи, а то тебя тоже «сделают», будет поздно сожалеть.
Паныч выбрал из стопки снимков, рассыпанных на столике в кафе, фото парня, раскрыл другие карточки веером, закурил… Длительной эта пауза получилась, но Вовчик не мешал ему собраться с духом, правда, по прошествии двух минут он все же не выдержал:
– Понравились фотки? Смахивают на киношный вариант, да? У нас знают, как снимать трупных моделей, режиссерам с операторами такое и не снилось – заметить столько деталей в одном трупе. Как его зовут?
– Ларион. Ларик. Лар…
– Мы не нашли в квартире Яминой… – Вовчик порылся в снимках, ткнул пальцем: – Вот! Ни вещей Лариона, ни его телефона, ни обуви. Видишь, он здесь босиком?
– Как он погиб?
– Видишь ли, Паныч, пока трудно сказать – как. Но две версии есть. Либо он сам спрыгнул, потому что пятна крови ведут на балкон, либо его выкинули, потому что сценарий убийства повторился. Ремейк, можно сказать. Слышал такое слово?
– Не паясничай, – осадил его Паныч, закуривая вторую сигарету, но вдруг встрепенулся, махнул рукой, призывая официанта: – Водки принеси. Ты пить будешь?
– Извини, мне еще бегать полночи, я ж легавый.
Почему-то внимание Паныча приковалось только к фотографиям Лариона, а ведь остальные снимки были куда страшнее.
– Ладно, слушай. Когда Ус не мог обработать бабу, я имею в виду нужных ему баб, крутых леди, а не обычных шлюшек и сучек, он запускал тяжелую артиллерию. То есть подключал меня или Ларика. В нашу задачу входило умаслить женщину, чтобы у нее мозги от черепа с изнанки отскочили, а работать приходилось с дамами старше сорока. Знаешь, что это такое?
– Целлюлит, морщины, дряблая кожа…
– Дурак ты! Сейчас бабы с купюрами следят за собой и не производят тошнотворного впечатления. Но еще это такой возраст, когда наступает настоящий расцвет, разумеется, перед закатом, а возможностей реализовать накопленный опыт нет! Женщины в основном одинокие, а если они замужние, то мужья их уже утратили тонус, а любви-то хочется. Я к чему тебе обрисовывал так долго ситуацию? Чтобы ты понял: это было красиво!
– Но вы не даром занимались… э…
– Ну да, мы, типа, альфонсы, – невесело рассмеялся Паныч. – Так, да не так. Расплачивался с нами Ус, а не дамы сердца. И он хорошо платил.
– М-м! – осенило Вовчика. – Значит, женщина верила, что с вашей стороны это искренние чувства, а вы помогали убедить ее сделать то, что требовалось Усманову.
– Гляди-ка, мент, а с мозгами!
Официант принес водку. Паныч слишком торопливо налил ее в рюмку и слишком жадно выпил, следовательно, он волновался. Впрочем, Вовчику показалось, что он боится до самых печенок и у него есть причины для страха.
– Итак, Ус подпустил Ларика к Яминой, – рассуждал Вовчик вслух. – Зачем, если у него с ней полный альянс был?
– Правильный вопрос. Значит, это не Ус запустил Ларика, – кивнул Паныч.
– Да? А кто?
– В последнее время я начал отходить от их дел, знаешь, надоело. Конечно, отходил я на цыпочках, без лишнего шороха, чтобы не нервировать Уса. Прикидывался уставшим, а мужик с синдромом хронической усталости – в постели не работяга, это он понимал и основную ставку делал на Ларика. Но недавно Ларион мне сказал, что его переманивает некий… забыл, как его зовут. Лар и мне предложил перейти к тому типу, так как там платят на порядок больше. Думаю, Ларик попросту боялся в одиночку уходить от Уса, у него и так была неустойчивая нервная система.
– То есть?
– Ну, перепады настроения, то он в депрессии, то радуется, как ребенок. В общем, я отказался. И ему посоветовал – остаться с Усом.
– Почему?
– Не понимаешь? Ус – это фигура, предательства он не простил бы и не спустил бы с рук. Второе. А не с целью ли завалить Уса сманивали Ларика? И такое вполне могло быть. Это игроки серьезные, они играют на жизнь и – жизнями, зачем же подвергать себя такой опасности?
– Разумно, – согласился Вовчик.
Паныч выпил еще водки, ничем не закусил, только кулак приложил ко рту, бесшумно дыша и щурясь. Видимо, со смертью Уса опасность для него возросла. Через минуту он продолжил:
– Теперь считай: Ус убит. К его верной пособнице запускают Лариона, и?..
– Им что-то нужно было от Уса и Яминой, то, что объединяло их обоих.
– Наверняка! Но еще людей убивают – когда? В каких случаях?
– Когда их надувают, «разводят»… – начал перечислять Вовчик.
– И когда люди выходят из-под контроля! – высказал свою главную мысль Паныч. – Усманов не имел чувства меры, Ямина – тоже, бабки они добывали не в одиночку и далеко не праведным путем. Запомни: копать надо в подпольном цехе Яминой. Она его держала… дай бог памяти… не знал, что это может понадобиться… Ищите где-то у Быковского шоссе, на выезде из города. Там должна быть то ли мастерская, то ли завод небольшой… м-м… с какими-то котлами связано производство Яминой, то есть эти котлы прикрывают ее. Ну, пока, мент, лично я линяю отсюда, иначе – мало ли что…
– Как тебе это? – Вовчик скрестил руки на груди и улыбался во все тридцать два зуба, довольный своей работой.
– У Быковского шоссе? – повторил Артем. – Черт, я не знаю, что там за завод может быть. Завод! Это – о! – развел он руками, показывая возможные габариты завода.
– Паныч сказал, что завод небольшой.
– Надо Денисовичу доложить, он должен знать.
– Завтра. А сейчас – держите. – Вовчик достал ключи и показал каждый – по очереди – им обоим. – Этот от верхнего замка, этот – от нижнего. Оба повернуть два раза, запомнили? Умоляю, укротите свою злость, а то это просто невозможно, честное слово! Я поехал к Люсе, хоть сегодня не увижу твою небритую рожу.
Бросив ключи на стол, Вовчик убежал, оставив огорошенных друзей решать проблемы с их злостью. И кто-то должен был сделать первый шаг, сказать первое слово, взять инициативу в свои руки. У Артема с инициативой было совсем плохо, он как уставился на ключи, так и не шевельнулся, очевидно, восстанавливал в памяти карту местности, где Светлана Ямина соорудила свой подпольный завод. София (тоже штучка хитрющая!) изобразила на лице непонимание и выговорила всего несколько слов:
– А что… он… хотел…
– Молчи, – сказал Артем.
У него включилась-таки инициатива: он открыл шкаф, схватил пальто Софии, заставил ее надеть его и сгреб ключи со стола:
– Поехали.
Уже в коридоре, когда он запер кабинет, она опомнилась:
– Куда?
– Молчи. Просто иди за мной.
Все же Артем взял ее за руку, видимо, он опасался, что София пойдет куда-то не туда, и увлек за собой к выходу.
– Там моя сумочка… – пролепетала она, показывая рукой себе за спину.
– Еще не было случая, чтобы ограбили отделение милиции.
Он сдал ключ от кабинета, и оба вышли из здания под артиллерийскими залпами взглядов тех, кто был в дежурной части и поблизости. Артем открыл дверцу своего автомобиля, усадил Софию, сел за руль. Взревел мотор старого авто, предупреждая прохожих: с дороги!
При полной тишине ехали они, даже музыку не включили, впрочем, время промелькнуло, как тайфун, перенеся их из точки А в точку В практически незаметно. В этом виновато было некое предвкушение, ощущение близкого объединения, когда его ждешь и боишься одновременно, но знаешь: оно будет, это уже скоро свершится! И нечто жгучее сковывает все у тебя внутри, не позволяя глубоко дышать. Потом тебя вдруг охватывает жар и приходит осознание, что сейчас случится что-то настоящее, а все происходившее с тобой до этой минуты осталось позади и больше не вернется.
Еще в прихожей, едва захлопнулась дверь, руки их сплелись, губы соединились. Поцелуи – много, жарко, часто… И, словно в лихорадке, падают, падают одежды…
Ее роман
Виктр остался верен себе и пришел днем на место своей встречи с Элизой, оставив в своей комнате вчерашний маскарадный костюм. Как коршун, он кружил вокруг этого пятачка, якобы прогуливаясь, на самом же деле он присматривался к особнякам, дворам, многоквартирным зданиям, в которых состоятельные люди снимали целые этажи или владели ими целиком. Виктр сворачивал на маленькие улочки, он не пропустил ни одного окна, а если видел там женскую фигуру, останавливался и рассматривал ее, но потом разочарованно следовал дальше. Обойдя весь квартал, он упорно возвращался на тот же перекресток и продумывал свой дальнейший маршрут.
– Виктр! – кто-то окликнул его.
Князь Дубровин оглянулся, но никого из знакомых не заметил, пока не подъехал извозчик, а в коляске сидел…
– Борис?! – воскликнул Виктр.
Не дожидаясь приглашения, он запрыгнул в коляску, и друзья крепко обнялись, потом отстранились друг от друга, чтобы еще раз взглянуть в глаза, и рассмеялись. Откинувшись на сиденье, Борис весело приказал извозчику:
– Трогай, к ресторану «Аркада»! Надеюсь, Виктр, ты не откажешься посвятить часик давнишнему другу?
– Не откажусь. Какими судьбами? Ты же на службу поступил.
– Служба, друг мой, у военных, а в ведомствах – прозябание, и дураков там много, так что служить нет особой охоты.
– А кто меня тянул на службу? А?
– Так поначалу и мне она виделась в розовых тонах. В общем, с карьерой покончено, тем более что я получил неплохое наследство, поэтому и приехал.
– Повезло тебе! Искренне рад.
– Меня отправили за покупками, я еду, гляжу – и вдруг глазам своим не верю: ты! У тебя-то что? Женился?
– Не удалось… – помрачнел Виктр.
– Именно так: Уланский, сын Дмитрия Петровича, – повторил Кирсанов.
– Что еще ты узнал? – спросил Зыбин.
– Ничего более, кроме того, что Уланский захворал позавчера. Доктора не в силах ему помочь, он угасает. Вы, ваше высокоблагородие, требовали докладывать вам о подобных случаях, я и поспешил.
– Правильно. Пригляди за Уланскими! Ежели он помрет…
Виссарион Фомич застыл на половине фразы и показался бы кому-то полностью окаменевшим, если бы не его толстые губы, которыми он вдруг зачмокал, будто в рот ему насильно влили некое отвратительное по вкусу лекарство. Долго ждать не пришлось, что он там надумал. Зыбин взглянул на сыщика по-доброму и нежно заворковал:
– Лучше вот как сделай, голубчик. Обойди всех докторов в городе и узнай, помер ли еще кто-нибудь от неизвестной болезни со сходными симптомами за последние… м-м… полгода. В больницы и богадельни загляни, тамошних докторов тоже поспрашивай. А чтоб не бегать ногами, вот тебе… – Он вынул из ящика деньги, мелочью, целую горсть, высыпал на стол. – Извозчика найми.
– Будет сделано, – сгребая мелочь в карман, сказал Кирсанов.
Марго проводила сыщика взглядом, когда же за ним захлопнулась дверь, она обратилась, раздираемая любопытством, к Виссариону Фомичу:
– Зачем вам понадобились чьи-то смерти со схожими признаками, тем более в богадельнях? Других слухов о призраках в городе нет, мы бы знали.
– Видите ли, сударыня, Загурский, перед тем как его застрелили, просил помощи.
– У кого?!
– У своей любовницы, Переделовой Любови Ивановны, которую он бросил. Она сама мне сказывала.
– Все равно не понимаю.
– Покуда и я не понимаю, но ее нынешний покровитель – на смертном одре, о чем нам только что поведал Кирсанов.
– Покровитель… то есть Уланский?!
– Истинно так. Про его покровительство мне служанка Переделовой по секрету шепнула. Что вас так огорчило, голубушка?
– Уланский… Мне он казался добропорядочным господином, к тому же с ним дружен отец Элизы, отзывающийся о нем в превосходной степени. И вдруг этот превосходный человек тайком содержит женщину… Вы думаете, Переделова как-то замешана в этих смертях?
Зыбин расплылся в улыбке, что с ним редко бывало, но означала она удовлетворение, правда, пока что ни на чем не основанное. И уж совсем редко он принимался давать уроки Марго, как и в данную минуту:
– Думаю? Хм! Рановато так думать. У нас в следствии, сударыня, заведено: коль известен пострадавший, так надобно всех его родных-знакомых перебрать да мотив вытащить. Без мотивов-то преступления не совершаются. В нашем случае есть пострадавшие, есть улики, но мы не знаем, кто окружал покойных, помимо их родных и близких, стало быть, нет и мотива…
– Позвольте, вы же говорили, что есть: обогащение.
– Не все, что лежит на поверхности, указывает на истинный мотив. Но я вас успокою, имеется и здесь мотив! Однако он завуалирован, потому вычислить преступника крайне сложно, вернее, преступников, которые пошли очень странным путем. Но цель-то у них есть.
– Преступников? Вы уже знаете их количество?
– Да вы и сами догадались, что это не один человек. Откопать лжеумершего, затем убить его, снова закопать… по меньшей мере, тут необходимы два человека, а ежели срочность поджимает, то и более, не так ли? И в этой организации-с, как я подозреваю, состоит… женщина!
– Женщина?! – изумилась Марго.
– Да-с. Помните, жена Загурского говорила, будто муж ее какое-то время ездил в город каждый день перед смертью? Затем стало известно, что некая особа легкого поведения обращалась к доктору с жалобой: к ней в дом пытался проникнуть призрак покойного. Особа эта – Переделова, а Загурский ей вовсе не померещился, он действительно приходил. Но отчего он явился к брошенной любовнице, как вы думаете?
– Он приходил и к жене, – напомнила Марго.
– А это уж непосредственно перед самой смертью, значит, жена дл него была последней надеждой. Но Загурская испугалась, закричала, сбежалась дворня… а мужа и след простыл. По доброй ли воле он ушел оттуда, а?
Разжевал Зыбин уже достаточно, чтобы Марго сделала вывод:
– Коли его застрелили, значит, Загурский что-то нарушил… сделал что-то не то… следовательно, преступники кинулись за ним в погоню. Куда ему было деваться? Только укрыться в своем доме, где и стены помогают…
Зыбин перебил ее:
– Поначалу, сударыня, он не к жене помчался, а пришел к обиженной им любовнице. Стало быть, та, другая, женщина не вызывала у него особого доверия. Наверняка он опасался за семью, не желал навредить им, потому к жене пришел в последнюю очередь. Далее: вашу родственницу опутал любовью мужчина, Загурского отбила у Переделовой и жены женщина… и они вдруг оба заболевают и внезапно умирают! Не кажется ли вам, что сии неизвестные мужчина и женщина действовали по единому плану?
Марго лишь вытаращила глаза и приподняла плечи, не представляя, что это за план такой, поэтому она не могла согласиться с Зыбиным, хотя его доводы были вполне логичными. Лучше об этом подумать на досуге и самой разобраться в этих хитросплетениях, а покамест она сказала:
– У меня тоже есть план.
– Какой? – наклонил набок голову Зыбин.
А интонации!.. Да, чтобы завоевать душу Виссариона Фомича, Марго, кажется, придется прибегнуть к ворожбе и колдовству, другими способами сие не получится. Его мужская доминанта не желала мириться с женской натурой, признавать в ней равноправного партнера, но так уж заведено в обществе, так будет всегда, потому графине Ростовцевой оставалось лишь терпение, терпение и еще раз терпение.
– Элиза повстречала своего обольстителя в парке, – будто ничего и не заметив, в очередной раз начала делиться с ним своим планом Марго. – Я одену в дорогое платье свою Анфису и пошлю ее туда. Может статься, тот же человек встретится ей и захочет познакомиться, но это в том случае, ежели цель его – обогащение.
– Кто такая Анфиса?
– Моя горничная.
– Помилуйте, сударыня, – кисло покривился Зыбин. – Вы собираетесь выдать горничную за барышню? Да она только рот откроет, и сразу же станет понятно, кто она есть.
– Ничуть не бывало! – загорелась своей идеей Марго. Как натуре неуемной, ей не сиделось на стуле, она вскочила и, фланируя по кабинету, всерьез веря в успех, развивала свои фантазии далее: – Анфиса готовится пойти в актрисы, она берет уроки декламации и мимики. А у моего брата в имении она играла в водевиле гусар-девицу, помещики и не подумали, будто она горничная. Я ее научу, что и как следует говорить, как держаться, она справится…
– Ну, ладно, ладно, – взмахнул он руками. – Коль вы так желаете, отправляйте в парк свою актерку! Да хоть на всякий случай приставьте к ней наблюдателя, а не то, не ровен час, без горничной останетесь.
– Не беспокойтесь, она умна. Ах да! Чуть не забыла. Вот портрет Элизы, как вы просили… Прощайте!
Наступила благодатная тишина – так ведь это ее сиятельство унеслась, как ведьма на помеле. Зыбин взял в руки потрет, громко крикнул:
– Постовой! Постовой!
– Слушаю, вашвысокблагородь.
– Скажи там, чтоб оповестили сыщиков: приказываю прийти ко мне ввечеру. Одного не трожьте – Кирсанова, у него свое задание.
– Слушаюсь, вашвысокблагородь.
Оставшись один, он, рассматривая изображение юной графини Элизы, крякнул:
– Ишь, глазки, как клюковки, раскинула! Недурна, недурна. Но – дура. Да это уж завсегда так: как баба недурна, так и дура…
За бокалом вина беседа катится стремительно, к тому же слишком много всего произошло за последний год, а именно столько времени и не виделись Борис с Виктром. Да и до их свидания в Москве, куда князь ездил прошлой весной с дядей, они тоже редко виделись, тем более нечаянная встреча обоих порадовала.
Борис был из обедневшего и не слишком-то знатного дворянского рода, воспитывался матушкою, родом она была из здешних мест, но отсюда уехала давно, а об отце своем он не любил рассказывать. Подружились молодые люди еще в военном училище, потом судьба развела их и вот вновь свела, по счастливой случайности. Борис натурою своею выгодно отличался от князя, ибо мужчину не внешность красит, а его внутренний стержень, воля и сила, которые на себя не наденешь, но они чувствуются, если этими достоинствами человек обладает. Князь Виктр, при его более яркой наружности, был излишне мягок, в споры не вступал, иногда казалось, что он не знает, чего хочет, к чему ему нужно стремиться, а это – признаки неуверенности в себе, как считали некоторые. Но людям свойственно ошибаться. Да, Виктр не выпячивался, скорее всего, положение нахлебника научило его прятать себя, настоящего. Но с давнишним другом можно и приоткрыться немного, что и сделал князь.
– Сочувствую тебе, прими мои соболезнования, – вздохнул Борис, выслушав историю злоключений своего друга. Он положил руку на плечо Виктра и сжал его, слегка встряхнув опечаленного князя. – Не горюй, не мы собой распоряжаемся, есть кое-кто повыше нас. Никому не дано знать, когда он прикажет Мойрам оборвать нить…
– Мойрам? – усмехнулся Виктр. – Ты поклоняешься греческим богам?
– Это я так, к слову. Просто не знаю, чем утешить тебя.
– Не надо меня утешать, потому что… Тебе трудно это представить, но однажды я встретил ее…
– Кого? – не понял друг.
– Элизу. Шел поздним вечером и вдруг… она! Одна! На пустой улице… Прошла мимо меня… Не веришь?
Что тут скажешь? Неловко же говорить другу, что с ним мозговая горячка приключилась. Смутившись, Борис опустил голову, поковырял вилкой в тарелке, но все же нашел нужные слова, как ему показалось:
– Обознался. Наше воображение дописывает то, что нам хочется видеть, а влюбленному, потерявшему свою суженую, каждая молоденькая женщина напоминает об избраннице.
– Я слишком мало знал Элизу, чтобы успеть ее полюбить. Но ежели бы я женился на ней, то, уверяю, был бы ей верным и преданным мужем. Ты не все знаешь: в тот вечер я говорил с нею.
– С… э… мертвой?! – настороженно спросил Борис, подозревая, что состояние здоровья друга много хуже, чем он подумал.
– С живой.
– Дружище, послушай моего совета: никому больше о том не рассказывай! Ты хоть понимаешь, что этого не может быть?!
– К счастью, не все думают так, как ты.
– Хочешь сказать, что половина вашего славного города время от времени видится с умершими, как с живыми? И это в порядке вещей?
– Нет. Но кое-кто виделся.
– Помилуй, Виктр, ты же здравый человек… – Борис осекся, встретившись с вполне разумным взглядом друга, не соответствующим тому, что он о нем подумал, и вновь смутился: – Ну, хорошо, хорошо… Ты встретил ее, говорил с нею, и что дальше?
– Меня ударили по голове, и я потерял сознание.
– Значит, эти встречи к тому же еще и опасны?
– Вижу, ты мне не веришь, давай оставим эту тему. Надолго ты к нам?
– Пробуду какое-то время… пока не устрою матушку. Тетка умерла, оставив мне небольшую усадьбу за городом и скромное состояние, и мы занимались переездом. Матушке здешний климат только на пользу пойдет, а мне по нраву перемены, странствия. Вижу, ты хочешь спросить, женат ли я? Нет. И покуда не собираюсь ограничивать свою свободу. Как устроимся, обязательно приглашу тебя погостить у нас. Через недельку…
И еще час пролетел незаметно. К радости Бориса, темы воскрешения умершей невесты они больше не касались. Правда, он держался не вполне естественно, явно отвлекал Виктра, заодно и развлекая, вместе с тем на лице Бориса отпечаталась тень тревоги, что заметил князь и про себя добродушно посмеялся над стараниями Бориса, но – не обиделся. А прощаясь, Виктр задержал его руку в своей и с чувством признательности произнес:
– Я благодарен тебе, однако напрасно ты так обеспокоился моим состоянием.
– С чего ты взял, будто я обеспокоен? Причин для беспокойства я не вижу, а хандра… у тебя ведь хандра… она проходит, поверь.
– Все-таки я докажу тебе, что я здоров. И доказательством тому послужит Элиза, когда я найду ее! Найду, верну родителям дочь, а себе – невесту.
Зря он это скаал, Борис снова очутился в неловком положении, не зная, как реагировать на сию нелепость. Виктр сам замял паузу, кликнув двух извозчиков, и друг, садясь в свою коляску, внезапно предложил:
– Едем прямо сейчас к нам? Твоим отправим записку, предупредим их, что ты погостишь у меня недельку-другую?
– Благодарю, Борис, ты вначале устройся, я никуда не денусь.
Коляски разъехались в разные стороны.
Евстафия Неониловича Марго застала на выходе, но завернула его обратно:
– Вы-то мне и нужны! Как успехи моей Анфисы?
– Великолепно, ваше сиятельство, – начал он с выражения восторга. – Одарена, право слово, одарена природой к занятиям актерским ремеслом! Мы решились пройтись по Шекспиру, я поручил ей выучить монологи Джульетты, леди Макбет и Катарины. А для показа в театре мы подготовим финальную сцену Отелло и Дездемоны.
– Кто же будет исполнять роль Отелло?
– Ваш покорный слуга, – с достоинством поклонился он.
Марго расширила глаза и покосилась на тщедушного старичка. М-да, и труппа, и антрепренер обхохочутся, глядя на Отелло, который в любой миг может упасть и рассыпаться, а уж задушить неверную жену – сил у него на то не хватит. К счастью, до показа еще далеко, Марго не допустит, чтобы ее протеже проводили из театра со свистом, а пока что у нее было другое предложение для него:
– Не могли бы вы еще немного позаниматься с Анфисой, но возьмите монолог из современного репертуара… м-м… того же графа Толстого, в его романах монологи на страницу написаны. Мне желательно, чтобы Анфиса усвоила правильность речи высшего света…
И она повесила нос: откуда же этот престарелый артист, к тому же бывший комик, знает тонкости общения аристократической среды? Да в театре, как только представляют высший свет, получается чистая пародия, публика лишь из жалости к стараниям артистов не смеется дружным хором. Но Марго махнула рукой: пусть он хоть как-нибудь ее поучит, позже она сама все это подправит, а вообще-то она больше надеялась на саму Анфису, на ее наблюдательность и ее талант копировать манеры великосветских дам.
Срочно послали за модисткой, она сделала примерку и обязалась одно из платьев Марго подогнать по фигуре Анфисы к завтрашнему дню. Девушка ничего не понимала. Барыня обещала ввести ее в курс дела вечером и поспешила к графине Шембек. Теперь именно от Амалии Августовны зависел успех сего предприятия, а надумала Марго временно поселить Анфису у Шембек, в гостиной у которой обсуждались странные явления призраков в городе. Она с удовольствием оставила бы горничную при себе, но, по ее предположению, во второй раз фамилия Ростовцевых, прозвучав в таких обстоятельствах, насторожит преступников, а прочих людей посвящать в тайну не стоило. Знакомясь с гостями графини, девушка должна будет выдать себя за родственницу госпожи Шембек, известной своим огромным состоянием, которое и должно будет прельстить преступников. Анфиса однажды спасла Марго жизнь, и графиня Ростовцева вовсе не собиралась подвергать опасности жизнь своей горничной, поэтому в парке за ней присмотрят ее дворецкий и садовник.
12
Ким Денисович водил пальцем по карте в районе Быковского шоссе:
– Что за завод? Нет у нас здесь заводов!
– Может, Паныч не так выразился… – подал идею Вовчик. – Все, что связано с физическим трудом, для него далекий звук.
– Сейчас узнаем. – Денисович взял мобильник, долго искал нужный номер, позвонил: – Он работает в строительной системе… Привет, Алик. Не подскажешь, что за котлы у нас делают в районе Быковского шоссе?
Связь он включил громкую, так что Артем, Вовчик и Валентин слышали их переговоры.
– Отопительные.
– Серьезно?! И где же располагается это предприятие?
– На Кузнечной, в самом конце этой кривой улочки, есть одноэтажное здание с дверью, там проходная. Ну, бывший жестяной завод помнишь? Или как он там назывался?
– А-а… – протянул Ким Денисович. – Помню, помню. Так его же ликвидировали давным-давно?
– Устарелые у тебя сведения. Учти, надписей и табличек там нет, а фирма называется «Вулкан». Если ты хочешь приобрести у них котел, не покупай – дрянь полная, к тому же они очень громоздкие и без системы водоотбора. Короче, халтура. Так что, если ты захочешь помыться, тебе придется еще и колонку ставить.
– Не-не-не, мне не нужен котел! Спасибо. – Он вернулся к карте, ткнул в нее авторучкой: – Это здесь. Очень разумное размещение: территория небольшая, но места достаточно, причем строить ничего не надо. Хе, я думал, там давно уже все по кирпичику разнесли!
– Что будем делать? – спросил Артем.
– Едем туда! С группой захвата.
– Не круто ли? – высказался Валентин. – Это всего лишь наводка, не проверенная и…
– Я сказал: едем с группой захвата, – повторил Денисович, собирая со стола личные вещи. – Проверять еще их! Вот ворвемся – тогда и проверим.
На сборы он отвел им считаные минуты, но Артем успел забежать к Софии, а она… Уронив на руки голову, она сладко спала.
– Продуктивная ночь была, – тихо хихикнул за его спиной Вовчик и быстро сдал назад, чтобы кулак друга не достал до его носа. – Я только констатировал факт!
Артем вошел в кабинет, взял лист бумаги, фломастером написал на нем крупными буквами: «Не входить, идет запись». Листок он прилепил на видном месте на двери скотчем, который нашелся на столе у Софии. Хлопнув Вовчика по спине, Артем указал головой на коридор.
– Ключи можешь не возвращать, – сказал опер, – я пока у Люси поживу. Моя будущая теща с меня пылинки сдувает, а мне это в кайф. Артем, я рад, что у вас все образовалось, только что ты с Ликой теперь будешь делать?
– М-м-м… – то ли застонал, то ли прорычал Артем.
– Молчу, молчу! Я бы на твоем месте просто ушел. Она бы попереживала, поплакала, побесилась и нашла бы себе другого.
– Пробовал, уходил. Лучше не попадать на мое место!
– Но София… Это серьезно, она не потерпит, что у тебя кто-то там еще есть.
– У нее тоже муж есть, не знаю, захочет ли она его бросить…
Не зная мужа Софии, Вовка поостерегся делать какие-либо прогнозы.
Изрядно они попетляли по извилистой улочке. Пришлось Вовчику, как самому молодому, выйти из машины и спросить у людей, где тут находится фирма «Вулкан», делающая отопительные котлы.
Дверь. Хорошая, что называется, бронированная. Опознавательных знаков – никаких, но есть звонок и переговорное устройство. Вправо и влево уходит глухая стена, ни одного окна.
Из микроавтобуса высыпала вооруженная группа, люди расположились кружком, на ступеньках и по бокам двери. На этот раз Ким Денисович лично выступил в роли покупателя. Когда он позвонил и ему ответили, он выдал:
– Мне нужен отопительный котел, мне посоветовали к вам обратиться, говорят, цены у вас сносные.
– Я сейчас открою, – пообещал женский голос.
Щелчок… Дверь дрогнула, Денисович отступил в сторону, и группа ворвалась на так называемый завод. Послышался визг, оборвавшийся мгновенно. Ким Денисович с Валентином вошли в прохладное помещение, и бледная женщина-вахтер, с безумными глазами, почему-то подняла руки вверх.
– Вызывайте ваше начальство, – сказал Денисович. – Опустите руки.
– А… кого… именно?! – с придыханиями спросила она, схватив трубку.
– Всех! И очень прошу вас: без паники. Скажите, что они срочно нужны, но ничего им не объясняйте.
Она кивнула, набрала номер и произнесла с истеричными нотками в голосе:
– Срочно на проходную!
Момент неожиданности плюс вооруженные люди в камуфляже – все это делает сговорчивыми как подчиненных, так и их начальников.
– У нас все в порядке, – задрожал как осиновый лист глава «Вулкана», тряся обрюзгшими щеками.
– Это проверит следователь, – указал в сторону Валентина Ким Денисович. – И проверять он будет тщательно, так что подготовьте-ка документацию. А еще нас интересует цех Яминой Светланы…
Он даже не договорил, да и щекастого господина ему не пришлось убеждать дать показания, он сам проявил инициативу:
– Это в конце… желтое здание… Но я… мы («Ага!» – подумал Денисович)… не в курсе ее дел, она у нас просто арендуетпомещение, и все. Это не запрещено…
– Разберемся. Артем, берите… Какое здание? – Ким Денисович повернулся к главе «Вулкана», и тот повторил:
– Желтое. Наверху оно застеклено, по всему периметру. Но там охрана!
– Вооруженная? – поинтересовался Артем, вынимая пистолет.
Читать бесплатно другие книги:
