Исповедь Камелии Соболева Лариса
– Вот как! – обронила Марго, запоминая каждое слово и даже интонацию Галицкой.
– Шаров выведал у Евгения все, что ему было нужно. И однажды, когда Долгополовы поехали на бал, он ухитрился не пустить с ними Евгения.
– Как же? – недоумевала гостья. – Балы не так часто случаются, а Евгений любит бывать в обществе.
– У каждого человека есть слабости, Евгений мечтает разбогатеть в один миг. Как, по-вашему, где взять денег много и сразу?
– Карты? – догадалась Марго.
– Да, так просто. Шаров неплохо играл в карты, да только не был вхож в общество, где можно выиграть. Он обещал показать Евгению несколько мошеннических приемов, они пришли в дом Долгополова. Неверов дал Шарову снотворное, он подмешал его в вино.
– И обокрал... – Марго чуть не сказала «собственного отца», но вовремя удержала язык.
– За вознаграждение, – дополнила Вики.
– Значит, он забрал ваши письма до убийства Долгополова, я правильно поняла?
– Да. А вчера женщина, пожелавшая остаться неизвестной, отдала письма моему мужу. Думаю, это Надин Оболенцева. Когда я сегодня пришла к Неверову, она была с ним и в таком виде... что я не смею описать.
– Надин? Слухи о них ходили, но давно. Да нет, они расстались, иначе в гостиных знали бы об их связи.
– Выходит, не расстались, или вы не верите мне?
– Вам нет нужды лгать.
– Но какая низость со стороны Ореста! – вскрикнула Вики. – Он добивался меня, а с Надин... Ну, да бог с ними. Знаете, Мирон Сергеевич сказал, что для него письма не стали новостью, он лишь получил подтверждение...
И проверила, насколько хорошо дошли до ушей графини ее слова. Маргарита Аристарховна умна, надеялась Вики, правильные выводы сделает сама. Марго и сделала их тотчас:
– Вы думаете, Мирон Сергеевич... убил Долгополова?
– Или Неверов. Я его прямо спросила об этом сегодня.
– И что ответил Неверов? – выпытывала Марго.
– Ничего не ответил. Смутился.
– Неверов смутился?! Быть того не может!
– Тем не менее. Не исключаю, что Шаров, предав своего покровителя, точно так же предал и Неверова. А Долгополов был мстительный... Вы понимаете, что из этого могло выйти?
– Понимаю, – проговорила Марго, глядя ей в глаза.
Круг на самом деле узок, настолько узок, что диву даешься, как все просто. В отличие от Вики, Марго действительно была умна и про себя отметила, что Галицкая слишком разоткровенничалась с ней. Да, конечно, она ехала в деревню по приказу осерчавшего мужа, а там не жизнь, тоска. Деревня хороша для людей, жаждущих уединения и покоя, ищущих в книгах ответы на философские вопросы. Но представить Вики за чтением философских трактатов зимними вечерами, или хотя бы обычного романа, а других развлечений там не будет, – исключено. Между тем она призналась в таких постыдных поступках, о которых не говорят вслух, через годы ее признание может аукнуться, неужели она не отдавала себе отчета?
А Вики рассчитывала: графиня Ростовцева, несмотря на безупречную репутацию, не удержится и разнесет в свете пикантные новости, что непременно ударит по мужу и Неверову. Стоит Маргарите Аристарховне только намекнуть, кто убил Долгополова, как обоим придется несладко.
Проводив Ростовцеву, Вики вернулась в комнату и уже без прежней злости стала собираться в деревню, бубня:
– Я вернусь. Пусть год, два проживу в заточении, но вернусь.
Виссарион Фомич разносил в пух и прах выстроившихся в ряд сыщиков. Он покраснел и все больше входил в раж, а все потому, что тупые рожи не изволили даже слова сказать в свое оправдание. Зыбин устал кричать и стучать по столу кулаком, воцарилась тишина и, если бы здесь ползала муха, то было б слышно, как она перебирает лапками.
– Пшли вон, – буквально выдохнул Виссарион Фомич. Сыщики наперегонки ринулись к выходу, да разом и попятились. – Что такое? Вы еще здесь?!
Но как же им выйти, когда в кабинет вплыла ее сиятельство графиня Ростовцева?
– Ах, какая удача, что я вас застала, – заворковала Марго, идя к Виссариону Фомичу. – У меня есть кое-что для вас.
– Пшли вон, дармоеды! – рявкнул он сыщикам, те незамедлительно вылетели. Зыбин остановил бычий взгляд на Марго, настроения любезничать у него не было, потому тон его сильно отличался от светского: – Слушаю вас.
А ей все нипочем, Марго села на стул и выпалила:
– Я только что от Галицкой, она много рассказала такого!.. Вам непременно надо знать, прежде чем отправитесь к Неверову...
По мере того как Марго передавала диалог с Вики, лицо Зыбина будто смазывали маслом, да и глаза все больше становились радостно-детскими, словно ему подарили давно облюбованную игрушку. Он же в это время думал, что от каприза ее сиятельства больше толку, нежели от сыщиков. Когда она закончила, Зыбин одобрительно крякнул:
– Так-с, так-с...
– Вы довольны? – лукаво улыбнулась она.
А похвалы не дождалась! Виссарион Фомич – известный скупердяй на доброе слово, впрочем, Марго не расстроилась, она видела его повеселевшую физиономию. Он закатил глаза к потолку, поглаживая ладонью поверхность стола, бормотал:
– Весьма любопытный поворот. Значит, Долгополов держал Галицкую ее же посланиями, а Шаров, внебрачный его сынок, выкрал их по просьбе Неверова и за вознаграждение. Стало быть, это и есть услуга, которую господин Неверов оказал Галицкой. Но отец с сыном убиты... – Он опустил глаза на Марго и тоном заурядного сплетника спросил: – И что, Галицкая вот так бесстыдно рассказала вам о своих похождениях?
– Представьте себе! – подалась к нему всем корпусом Марго, давая понять, что и она не прочь посплетничать. – Вики уверяла, будто ее не волнуют пересуды, ибо она будет далеко, но мне кажется...
– Что? – нетерпеливо приподнял он плечи. – Говорите, говорите...
– Мне кажется, Вики преследовала одну цель, рассказывая пикантные подробности из своей частной жизни.
– Какую же? – подхватил Виссарион Фомич, подставив ухо.
– Отомстить, – мило улыбнулась Марго и нарочно замолчала.
– Кому-с?
– Мужу – за то, что навечно отправляет ее в деревенскую ссылку, и Неверову за то, что подло поступил с нею.
– Вы полагаете, она намеренно наводила вас на мысль, что убийца один из них?
– Именно.
– Мотив у Неверова есть с большой натяжкой. Ежели он получил письма до убийства, то Долгополова ему незачем было убивать.
– А вдруг Вики солгала мне? Вдруг Шаров выкрал письма уже после убийства? Разве это не меняет дела?
– Не меняет, – с удовольствием заявил Зыбин.
– Отчего же? – изумилась Марго.
– Голубушка, ваше сиятельство, письма дамочек, которых Неверов с легкостью соблазняет и с такой же легкостью бросает, – недостаточный мотив. А вот оскорбленная честь, униженное достоинство и жажда возмездия и благородных людей толкают на преступление.
– То есть... Галицкий?
Губы Виссариона Фомича расплылись в жабьей улыбке – середина соединилась, а уголки округлились, образовав по бокам две дырки:
– А более существенный мотив у кого? Кто был заинтересован уничтожить Долгополова и Шарова?
– Вы хотите сказать... Вики?
– Да-с.
Он явно дразнил Марго, она же помнила: терпение и терпение, его не переделать. При всем при том Виссарион Фомич пользуется ее услугами, следовательно, нуждается в ней, это то, что нужно Марго.
– Как же тогда привязывается убийство Казарского? – спросила она. – Вики ни разу о нем не упомянула. Ежели б он участвовал в этой истории, она непременно рассказала б, уж поверьте.
– А у вас Казарский привязывается к Неверову или Галицкому? – все тем же игриво-провокационным тоном задал встречный вопрос Виссарион Фомич.
– Нет, не привязывается, – вздохнула Марго и польстила Зыбину: – Я надеялась, вы свяжете... вашим умом.
– Ум мой, сударыня, покуда не соединяет. Мой ум помнит показания девицы легкого поведения: Казарский искал Камелию, а как не находил, приходил в бордель к девице Кислицыной.
– Но Камелия живет у Оболенской, Неверов знает, кто она.
– Однако особа в известном наряде не выходила более от Оболенцевой, сыщики сутками дежурят возле особняка.
– Когда поедете к Неверову?
– Теперь повременю. Прежде я намерен допросить студента Постника.
– Так его нашли?
– А то как же, – снова улыбнулся он. – Мы всех находим.
– Вы позволите присутствовать при допросе?
Виссарион Фомич втянул мясистым носом воздух, при том ноздри его расширились, а переносица сморщилась, словно он готовился выдать Марго порцию ругательств. Она чуточку втянула голову в плечи, не спуская с него коварно-зеленых глаз, а Виссарион Фомич неожиданно пошел на очередную уступку, но с оговоркой:
– Позволить-то позволю... Да только место это не для вашего сиятельства.
– Отчего же?
– Постник в тюрьме пребывает.
– Он совершил преступление?
– Готовился. Против государственного уклада. А нынче ссылки ждет. Ежели вы, ваше сиятельство, тюрьму посетите, ваш муж, граф Ростовцев, думаю, осерчает.
Нашел способ избавиться от нее! Марго поняла, что прогнать ее он не посмеет, посему усмехнулась про себя, а вслух ответила:
– Мой муж приветствует милосердие, а заблудшие души нуждаются в нем, не так ли? Поедемте? Мой экипаж к вашим услугам.
– Что ж, коль вы изволите... – И вздохнул.
Виссарион Фомич нехотя донес свое тучное тело до выхода, надел шинель, картуз, повернулся к Марго и назидательно поднял указательный палец:
– Смею заметить, ваше сиятельство: в нашем деле следует сохранять в тайне все, что слышат уши.
– Ах, Виссарион Фомич, – рассмеялась Марго, – вы уж который раз предупреждаете меня, а ведь ни разу я не дала повода к подозрению в болтливости.
– Оно так, однако лишний раз напомнить не мешает, женщины весьма непостоянный народец.
Вечерело. И похолодало, о чем говорил выдыхаемый пар, клубившийся у лиц. Марго и Зыбин сели в карету, тронулись в путь.
– А все же, Виссарион Фомич, – сказала Марго, – что ежели Вики солгала?
– Да это-то легко проверить, ваше сиятельство, Евгений скажет, когда играл в карты с Шаровым.
Марго с любопытством покосилась на него: она же не договорила мысль, но он ответил, точно умел читать недосказанность. Это означало, что Зыбин хранил в памяти абсолютно все сведения и великолепно ориентировался в них не в пример ей. Если летом у брата она, ведя самостоятельное расследование, довольно легко управлялась с фактами, сопоставляла их и выходила на верную дорогу, то данный случай оказался выше ее возможностей. Разгадка казалась Марго близкой, но Виссарион Фомич отказался от нее – почему? Что его не устроило? Ах, да, Казарский не присоединился к общей картине. А разве исключено его участие? Виссарион Фомич совсем не глуп, чтобы отвергать версии, не подумав.
И вдруг Марго поймала себя на том, что мечтает покорить Зыбина, безусловно, не из любви к нему, а исходя из женского тщеславия. О, заставить уважать себя, считаться и восхищаться, разве за это не стоит побороться? Но мечта практически несбыточная.
14
Спал Артем беспробудно, кажется, даже не переворачивался, так как одна сторона туловища затекла, а разбудил его нос, почуявший запах жареного мяса.
– Доброе утро. – Он вошел на кухню.
– Доброе.
Лика не обернулась, в общем-то, встретила его с прохладцей. Она обиделась. Не чувствуя себя виноватым, он уселся у окна, из пакета налил в стакан сока, выпил. Уложил на стол локти и ждал, когда Лика поставит тарелки, а еще ждал, когда она начнет, ведь атмосфера накалена, как сковородка, на которой жарилось мясо. Артем с безразличием смотрел в окно, там стоял туман, значит, потеплело. А думал о том, что он в более выгодном положении, чем Лика, все же может уйти, когда вздумается, ведь это ее квартира. Хуже было бы, если б она жила у него, тогда пришлось бы идти на всяческие ухищрения, чтобы, не выгоняя (выгонять скверно, не по-мужски), заставить ее уйти. В то же время не так все просто, точнее, совсем не просто.
Год они живут вместе гражданским браком, Артема что-то удерживало закрепить отношения штампом в паспорте. Лику естественно нервировала нестабильность, хотя и со штампом вряд ли появилась бы стабильность, как сейчас думалось Артему. Да, она как раз соответствует его представлениям о жене, матери его детей. И одновременно не соответствует! Потому что у него пропал к ней интерес как к женщине и ничего поделать с этим он не может, бессилен. Это случилось не вдруг, вдруг случается только любовь. И вот, когда Артем решил разорвать отношения, оказалось, что сделать это невозможно. Несколько раз он порывался уйти, Лика не пускала, нашла слабые струны и успешно давила на них. Вот и получается: имея выгодное положение, Артем в кабале морального кодекса и чувства долга, уйти может, но не может. Последнее время он нарочно поступал так, чтоб она сказала: уходи, а она не говорила, при всем при том Лика отстаивала свое место в его пространстве.
– Что у тебя с лицом? – прервала она ход его мыслей.
– Бандитская пуля, – вяло ответил он.
– Зашивал хоть врач?
– Угу.
Лика поставила на стол тарелки и сковородку, положила вилки с ножами, села. Завтракали. Молча. У него-то выдержка железная, потому что подкреплена целью, у нее выдержки в помине нет, однако надо отдать должное – она не скандалила, никогда не скандалила, но сейчас начала:
– Тебя не было несколько дней.
– Я предупреждал, у меня ненормированный рабочий день. Меня отправили на задание.
– Мог бы позвонить.
Да, мог, но не захотел. А ведь она приходила к Денисовичу проверить, где он шляется. Не доверяет, это дополнительно бесило, потому что он отдал ей права на себя и не знает, как их забрать, а она считает вполне законным ревновать. Закатить ему скандал – не выйдет, пробовала. Артем избрал тактику равнодушия, поэтому ответил на спокойной ноте:
– Нельзя было.
– Ну, нельзя так нельзя, – согласилась Лика и встала. – Я на работу, а ты?
– Я тоже.
– А выходной тебе после нескольких суток работы и ранения не положен?
– Будет когда-нибудь.
Лика ушла одеваться, Артем курил. Поступает он, конечно, как последняя сволочь, а не стыдно. Осознание сволочизма идет попутно, не оставляя следа внутри, это констатация, не более. Обошлось без слез, видимо, Лика поверила, но не заверениям Денисовича, будто Артем на задании, а следу от «бандитской пули» на скуле.
Лика вошла в верхней одежде, в ее глазах была тревога. Постояла, Артем знал, что сейчас она скажет нечто такое, отчего у него испортится настроение на весь день. И она произнесла с просящей интонацией:
– Тема, если ты меня бросишь, я умру.
Чутье у нее... радара, засекающего вражеский самолет. Он посмотрел на нее, как на топор в руке палача, отвернулся:
– Тебе пора.
– Ты не уйдешь? – робко настаивала на обещании Лика.
– Нет.
Все, ей достаточно обещания, она знает, что он не отступит от данного слова. Хлопнула входная дверь, Артем повесил голову, чувствуя, что не выберется из этой кабалы, угроза «я умру» не пустой звук. Однажды он ушел, Лика попала в больницу с истощением нервной системы, с полным отсутствием желания жить. Ее подруга позвонила Артему, назвала сволочью, он вернулся. Главное, ничего не изменится, не понимать этого невозможно, однако Лика принимает его таким, каковым он не является, а настоящим с нею он быть не желает.
Артем переоделся, грязную одежду отнес в ванную комнату, но, подумав, не кинул ее в корзину для белья, а бросил прямо на пол. Раз он сволочь, то и должен вести себя, как сволочь. Может, прикинуться импотентом? Впрочем, не поможет, секс у них и так дело редкое, случается, только когда его придавит. Когда же ей надоест?
День вступил в свои права, внеся поправки в ночные фантазии. София отстукивала на компьютере выписку из протокола (опять попросили, ибо все загружены по горло, а она не очень), как вдруг открылась дверь...
Сердце – прыг! Ой, нехороший симптом, предвещающий катастрофические последствия. Черт возьми, если б не Вовчик со своими выводами, явно услышанными от других, София долго была бы в неведении. Ну, хотела нравиться, ну, восхищалась им, стремилась увидеться, подольше остаться наедине, а что зреет нечто большее, не догадывалась. В общем, поймала себя на начальном этапе, это можно и нужно спустить на тормоза. Тем более что с его стороны к ней просматривается только безобидная симпатия, иначе он давно каким-то образом дал бы понять... Точно! Он мужчина, эта половина человечества инициативная, Артем инициативу не проявляет, значит, дышит к ней ровно.
– Привет. – Он уселся напротив, улыбнулся и поморщился, дотронувшись пальцами до скулы.
– Господи, что это у тебя? – подскочила София, забыв о тормозах.
– Бандитская пуля.
Она решительно обошла стол, приподняла голову Артема и повернула к свету.
– Какой ублюдок зашивал?
– Врач, – ответил Артем.
– Этот коновал не видел, что шьет лицо? – разъярилась София. – Давай поедем к моему знакомому хирургу, перешьет, кстати, он тебя уже зашивал не так давно.
– Успокойся, нормально зашито.
Артем взял ее за руки, что-то хотел сказать, но помешал Вовчик:
– Я знал, где его искать. Артем, тебя спрашивает Женька, второй день приходит, других не хочет, только тебя.
Выдернув руки, София отступила к окну. Как не вовремя явился Вовчик, застукав обоих чуть ли не в объятиях друг друга!
– Откуда ты сорвался? – проворчал Артем. – Какая Женька?
– Простипома. Она привела подругу.
Артем нехотя поплелся к выходу, но обернулся, удивившись, что София не кидается за ним набираться новых впечатлений:
– София, ты не хочешь послушать?
– Боюсь, буду мешать, товарищ капитан, – сказала она сухо, давая понять Вовчику, что он видел не то, о чем наверняка подумал.
– А... – несколько странно протянул Артем, то ли обиделся, то ли неправильно понял. – Я уже привык, что ты мешаешь.
Кабинет опустел, появилось ощущение потери, безвозвратной потери, если только она срочно не исправит положение. София бросилась в коридор:
– Артем, подожди! – Догнав его и Вовчика, она перевела дух и, как ни в чем не бывало, иронично заявила: – Я решила немного помешать тебе своим присутствием, раз ты привык.
Женя привела Ксюху, особу, которой давно пора было выйти в тираж, но по всем признакам раскрашенного личика стареющей мартышки и по одежде несовершеннолетней девчушки она была о себе иного мнения. Обе сели на стулья у стены, обе закинули ногу на ногу и ждали, когда им прикажут открыть рты. Артем поставил стул напротив девиц, если их можно так назвать, оседлал его, сложив локти на спинке, и дал ожидаемую команду:
– Ну-с, слушаю.
– Ксюха видела ее, – сказала Женя. – Мы думаем, что ее.
– Почему она решила, что видела именно ее? – спросил Артем, догадавшись, о ком идет речь.
– Смелая, наглая, агрессивная, незнакомая, – перечислила Женя.
– А вы знаете всех, кто выходит на улицу за клиентами?
– В общем-то, всех...
– Все же ты не уверена.
– Уверен во всем только дурак, – сказала Женя. – Видишь ли, так или иначе, но мы знаем всех девчат, мы ж под патронажем Бедуина. И у нас правило: одной не стоять. Как только девчонку берут, к ней еще одну ставят – так Бедуин придумал, чтоб нагрузка ровно на всех распределилась.
– А если клиент хочет выбрать по вкусу? – зачем-то уточнил Артем. – К примеру, стоят худые, а ему хочется толстуху, или наоборот.
– Тогда ему прямая дорога к сутенеру, он выставит товар, но это нечасто случается, обычно берут то, что попадается. Короче, у нас постоянные улицы, как и в других городах, клиенты их знают. Год назад Бедуин взял под контроль еще один район, Гуляевку, там наша улица одна, но мы тот район не любим, шушеры полно. Бедуин отправляет туда провинившихся или тех, на кого спрос невелик, услуги, естественно, там дешевле. Ксюха, дальше ты давай.
Ксюха прокашлялась, поелозив на стуле, говорить она начала ужасной скороговоркой, подкрепляя ее хаотичной жестикуляцией:
– С полмесяца назад, может больше, не помню точно, меня отрядили на Гуляевку. Не одну. Нас было пятеро, три встали в начале улицы, а я и Зойка на середине. Зойку сразу забрали, а я, блин, мерзла одна. Наша охрана из двух козлов с теми тремя осталась, позже девчонки говорили, что они бросили их, в бар водку жрать потащились. Район-то не Бродвей, там ни одного мента днем с огнем не сыщешь, а ночью тем более, в общем, защитить некому. Ну, вот, значит, стою я. Холодрыга – просто кошмар какой-то, аж задница задубела. Я курю, ну и коньяк с чаем глотаю для согревания, у меня термос маленький, в сумке помещается...
– Можно ближе к делу? – перебил ее Артем.
– Я и так про дело. Стою. Потом смотрю – впереди девчонка машет руками, но только когда проезжают крутые машины. Мы обычно не машем, еще чего, кому надо – тот сам остановится, а эта размахалась. Я думаю: студентка, что ли? Клиентов снимают и старые перечницы, но они не стоят на дороге...
– Стоят, стоят, – заверила Женя.
– Не стоят, – возразила Ксюха. – У них нормальный кооператив, клиентов им на дом доставляют.
– Я сама видела, – вяло сказала Женя.
– Девочки, девочки, не ссорьтесь, – приподнял ладони Артем. – Ну-ну, Ксюха, дальше.
– Ну, вот, машет она, значит, а я себе все думаю: наша она или не наша.
– А порядочная девушка не может останавливать машины, чтоб домой доехать? – задал вопрос любознательный Вовчик.
– Интересно, что твоя порядочная там делала в половине первого ночи? – ядовито парировала Кюсша. – Чего ж она такси не вызвала, а лезла под колеса мужиков? Между прочим, рисковала потерять свою порядочность.
Женя, взяла ее за руку:
– Погоди. Ксюха рассказывала, что эта самая девка, когда останавливались машины попроще, не садилась к ним.
– Ага, – подтвердила говорливая Ксюха. – Голосует, машина проезжает, а следом останавливается другая, отечественная, так она не садилась. Что же это за «прости господи», если клиентами перебирает, а?
– Ты права, – согласился Артем. – Дальше?
– Я ближе к ней подхожу, смотрю – сроду ее не встречала...
«Студентка, что ли? – озадачилась Ксюха. – Студентки неразборчивые вроде...» Она решила подойти и, если выяснится, что девчонка самостоятельно ловит клиентов, тут же позвонить Бедуину, чтоб срочно приехал и проучил негодяйку.
– Эй, – крикнула Ксюха, подойдя ближе. – Закурить не найдется?
– Не курю, отвали! – огрызнулась «студентка».
– А че ты хамишь? – заело Ксюху. – Я тебе че сделала?
При близком рассмотрении она показалась красивой девчонкой, правда, сильно заштукатуреной, а для студентки немножко староватой. Заело Ксюху настолько, что самой захотелось поучить вежливости неаккредитованную шлюху, но та внезапно начала наступать на нее:
– Гуляй мимо!
– А че это ты тут раскомандовалась? – взяла грубый тон Ксюха. – Я сейчас свистну парням, они тебе накостыляют так, что мама родная не узнает.
И вдруг девка вынула нечто вроде ножа, а злющей стала...
– Пошла отсюда! – прошипела она, выставив нож. – Иначе я твою рожу изукрашу до неузнаваемости. И попробуй, вякни кому – тебе не жить.
– Спокойно, спокойно, – отступала Ксюха, испугавшись такой свирепости. – Не махай ножичком-то! Я ухожу, ухожу...
На всякий случай Ксюха дала деру, а то от психопатки всего ждать можно. Она пробежала до киоска, спряталась за ним и понаблюдала за психованной девицей. Через пять минут после стычки та остановила машину и села в нее.
– Значит, в ее руке был нож? – уточнил Артем.
– Ну, что-то типа ножа, только тонкое, – покрутила ладонями Ксюша.
– Может, заточка?
– А что это?
– Типа ножа.
– Может, – пожала она плечами. – Я заточку не видела.
– Что на ней было надето?
– Короткая юбка, сапоги-ботфорты на шпильке... Куртка короткая, меховая, мех искусственный.
– А волосы у нее какого цвета?
– Не знаю. На голове у нее была косынка, или платок.
– Ты узнаешь ее, если увидишь?
– М... – выпятила губу Ксюха и закивала. – Думаю, да.
– Еще вопрос, в машину какой марки она села?
– Да я не очень-то разбираюсь... Мне чужие машины по фиг.
– Если показать фотографию автомобиля, ты сможешь опознать его?
Она в который раз пожала плечами:
– Да они все друг на друга похожи.
– И все же отличия существуют. Хотя бы примерно определи. Вовка, отведи ее к Денису, пусть покажет подозреваемых и автомобили.
– Идемте, девочки, – открыл Вовчик дверь.
Опершись спиной о стену, София стояла, казалось, абсолютно отключенная от настоящего. Так и было на самом деле, хотя она все слышала, но иногда к ней в неурочный час приходили образы, они и занимали ее мысли, отключая от настоящего момента. Поэтому София не заметила, как вплотную подошел Артем, облокотился плечом о стену. Нет, она не видела его, а была...
С Марго
Идя по длинным коридорам, она задавалась вопросом: почему люди стремятся сюда попасть? И отвечала себе: либо не знают, где им предстоит провести бесплодное время, отягощенное изолированностью, либо их кто-то обманул, рисуя радужные перспективы как награду за лишения, либо они беспросветно пустоголовы. Она остановилась на третьем варианте, ведь только глупость алчет невозможного и, действуя вопреки человеческим законам, получает заслуженное наказание.
Собственно, Марго так и представляла каземат, где содержат преступников, чтоб они в полной мере ощутили потери. Постник содержался один, хотя «спальных» мест она насчитала восемь, значит, в это мрачное место мало желающих попасть, что обнадеживало.
Узник лежал на серой постели, когда же вошли Зыбин и Марго, он сел, пригладил длинные засаленные волосы и с любопытством, в котором не читалось страха, а угадывалась надменность, воззрился на посетителей. Конвоир поставил на середину два грубо сколоченных табурета, пригласил Марго, она присела на краешек и, пока устраивался Зыбин, изучала узника.
Да, лицо Постника, обтянутое желтой кожей с мелкими прыщами, излучало покой, что для Марго показалось неестественным признаком. По идее, попав в застенок, он должен быть сломленным, поверженным, должен переосмысливать свою жизнь и в результате правильных выводов склониться в сторону добропорядочности. То есть она хотела видеть в нем раскаяние, увидела же дерзкий взгляд, наполненный презрением, но, возможно, это защита от посетителей.
Читать бесплатно другие книги:
