Нимб над Мефистофелем Соболева Лариса

4

Резонанса ждать в глухой провинции – бесперспективная самонадеянность, тут хоть в лепешку расшибись, а звездой не засверкаешь. Зою узнают, так ведь и раньше узнавали – она же вела новости, а в остальном – все, как прежде. Впрочем, Зоя и не рассчитывала на бум. Однако примерно через день после выхода в эфир фильма (а его еще повторяли утром на следующий день) ее позвали к телефону на студии. Звонила женщина. По голосу трудно определить возраст, но женщина, как показалось Зое, немолодая, впрочем, и не старуха.

– Почему вы сделали этот фильм? – спросила звонившая.

Зоя потерялась. Интонация строжайшей училки, которая спрашивает нерадивого школяра, почему он не сделал уроки. Ответ вертелся на языке: потому что я так захотела, но Зоя удержала язык, ограничилась вопросом:

– А вы, простите, кто?

– Просто зритель. Скажите, почему?

– Мне попался интересный материал... – начала лгать Зоя, но женщина ее перебила:

– Как вы узнали эту историю? Кто вам ее рассказал?

– Вы же смотрели фильм. Историю рассказывает очевидец тех событий...

– Кто он, где живет?

– Он просил не называть его настоящего имени.

– Вы сказали, вам предложили провести расследование...

Зоя почуяла в голосе женщины что-то не совсем нормальное. Однако отчитываться перед неизвестной теткой – много чести!

– Ну, это же просто для интриги заявлено, чтоб интересней было. А что вам не понравилось?

– Мне не понравилось содержание. Вы будете делать продолжение?

– Да, буду...

– О чем?

– М... Думаю, вам будет лучше посмотреть.

– Я полагаю, мне не удастся посмотреть. Все же, о чем вы хотите сделать репортаж?

– Фильм, – поправила Зоя, услышав в слове «репортаж» презрительные нотки. Ну что ж, скрывать ей нечего, будущий «репортаж» не стратегический секрет. – Он будет всего лишь о Мурке.

Вот пусть теперь собеседница голову ломает, кошка какой породы станет суперзвездой местного телевидения. Трубка отозвалась тишиной. Хм, и эта тетка любит паузы... Но Зоя не повесила трубку, у нее несовременное воспитание – она девушка вежливая. И вдруг услышала приказ:

– Не делайте эту работу.

– Извините, но если вам не нравится фильм, не смотрите его. Всем без исключения нравятся только доллары, евро и рубли, когда их много. Остальные плоды деятельности человека – дело вкуса.

Гудки. Зоя усмехнулась и не заострила внимания на странном звонке, потому что есть зануды, которые считают себя высшими созданиями и любят указывать: не пишите стихов – мне они не нравятся, не пишите картин – вы не умеете, не делайте фильмов... Продолжать можно бесконечно. Короче, звонок не оставил бы и следа в ее памяти, если б не одно обстоятельство...

Дома она готовилась к встрече Нового года, делала торт. Иногда Зою тянет к плите – спасу нет. Тридцать первое завтра, но это еще и рабочий день. Естественно, на студии немножко отметят приближающийся праздник, на короткий миг все полюбят друг друга, а потом... потом Зоя поедет к маме и дочери. В комнате нещадно звонил телефон, а она не могла бросить стряпню, потому что заканчивала делать капризное бисквитное тесто, бросить сейчас – придется все заново начинать.

– Если кому-то нужно – позвонит еще, – решила она и не подошла.

Звонки прекратились, Зоя аккуратно поставила противень в духовку. Все, теперь можно кофейку попить, телевизор посмотреть... Звонок.

– Да, слушаю, – сказала в трубку.

– Зоя Кирилова?

– Да, это я.

– Если ты сделаешь еще одну киношку на ту же тему, пожалеешь!

Зоя так и села, где стояла. Слушала гудки, понимая, что это была откровенная, не прикрытая угроза. Давнишние события – как сказал Крамсу, тех людей уже и в живых-то нет, – а кому-то они стали поперек горла. Кому? Смешно, ей-богу! Нет, кто-то пошутил, явно злопыхатели-коллеги, чтоб испортить перед праздником настроение. Но вспомнился недавний звонок женщины на студию, ее злые интонации, и смеяться перехотелось. На ум пришел и заказчик. Значит, его фильмы не блажь, у него действительно есть цель, направленная на конкретное лицо. Это лицо и угрожало сейчас Зое. Да заказчик попросту подставил ее!

Положа руку на сердце, Зоя призналась себе: она из породы трусливых журналистов. Ну, да, да! А что тут особенного? Элементарное чувство самосохранения. Она ни за какие деньги не поехала бы в Чечню даже в мирное время, не вела бы опасные расследования о коррупции, не лезла бы в притоны – ни-ни-ни! Да на фиг ей чужие проблемы, которые могут рикошетом долбануть и ее!

– Черт... – процедила она. – Номер телефон не определил. Зато у меня есть номер заказчика!

Она нажала на цифры, ждала, нервничая.

– Алло? – Голос был молоденький, женский.

– Здравствуйте, с вами говорит Зоя Артемовна Кирилова, телекомпания Шестой канал. Могу я переговорить с заказчиком, который заказал на нашем канале фильм?

– Не понимаю, о чем идет речь. Кто вам нужен?

– Видите ли... – Зоя запнулась, идиотское положение: она не знает имени и фамилии заказчика. – Видите ли, заказчик пожелал остаться в тени, своего имени не назвал, но несколько раз он мне звонил с вашего телефона.

– Девушка, я не могу вам помочь.

– Простите, а куда я звоню?

– Фирма «Гефест».

– Секундочку. С кем я разговариваю?

– С секретарем.

– Спасибо. До свидания.

Приехали. Итак, заказчик звонил с телефона секретарши, стало быть, доступ к ее аппарату имеет. Но раз не представился, значит, не хотел, чтобы хозяин фирмы нечаянно узнал о его заказе. Может, материал направлен именно против хозяина фирмы? «Гефест» в городе известен, фирма занимается ковкой – ограды, балконы, решетки на окна и тому подобное. Поскольку сейчас каждый живущий близко к земле не рискует оставлять окна незащищенными, данная фирма не бедствует. Да и желающих отгрохать ворота, вычурную ограду – полно. Кующие господа орудуют и в близлежащих поселках, деревнях, рекламные щиты фирмы можно увидеть и в других городах области. Их реклама... это что-то бесподобное! «Куй с нами» – гласят рекламные щиты, на которых изображена в полный рост дебелая девица в фартуке, едва прикрывающем ее наготу, и с кувалдой в руках. Первая буква написана несколько стилизованно, ее можно понять двояко, а посему ехидный народ читает слоган, изменяя смысл.

Но кто же Зое звонил? Как его найти? Человек заплатил сумасшедшие деньги, значит, он не из бедных, даже не из среднего звена. Зоя задумчиво набрала номер шефа. Как ни странно, но дозвонилась сразу, обычно его номера заняты, у него три мобилы – зачем, если ушей всего два?

– Вадим Рудольфович слушает.

Зоя усмехнулась. Скоро директор будет о себе говорить так: мы, Вадим Рудольфович, слушаем.

– Это Зоя, Вадим Рудольфович. Скажите, наш заказчик приезжал к вам? Вы познакомились с ним?

– Нет. От него приезжал человек. А что?

– Возникли некоторые вопросы, хотелось бы обговорить их с ним.

– Ничем не могу помочь, его координат у меня нет.

Ну да, снова усмехнулась Зоя, бабки получил и – трава не расти.

– Жаль, – вздохнула она. – Ладно, извините.

Придется тащиться в Киев, билеты в кармане...

Последующие три дня Зоя была как на иголках. Дома ей все время мерещилось: входную дверь открывают, разумеется, ночью, а она спит и не подозревает, что пришли злодеи ее придушить. Глупо, ничего не скажешь. Убивать из-за «репортажа» – это слишком. Но слово «пожалеешь» стреляло по ушам, будто до них добрался отит. Разум говорил: Зойка, подлечи нервы, максимум, что могут сделать не желающие выхода фильма люди – надавить на директора, чтобы уволил тебя, вот и вся месть. Да только страх сильнее разума, особенно на улице.

Зоя вышла из дома второго января вечером – по ее представлениям в темноте она не так заметна. Чтобы купить все необходимое за один заход, пришлось поехать в супермаркет. Там она озиралась, будто собиралась обворовать магазин, а на самом деле у нее развилась мания преследования. Зоя купила еды и питья в дорогу на двоих (Эльзаман наверняка захватит только пирожки, приготовленные матерью, как прошлый раз), еще взяла полуфабрикаты, чтобы по приезде лишний раз не бегать по магазинам. К выходу шла медленно под тяжестью двух увесистых пакетов, стеклянные двери ей казались вратами в ад. У двери стоял мужчина, изучая мятый лист бумаги. Когда она поравнялась с ним, он остановил ее:

– Извините, не подскажете, как по этому адресу проехать?

Зоя взяла листок, прочла адрес и, возвращая, сказала:

– Не знаю, смогу ли объяснить. Это далековато.

– Черт, я заблудился!

– Вы не местный?

– Можно сказать, уже местный. Недавно купил квартиру и переехал, но с городом еще плохо знаком. А тут приятели пригласили... Значит, не поможете мне?

– Ну, попытаюсь. Значит, так... Поедете сейчас по этой улице, – указала она направление, – до кинотеатра. Но сейчас там магазин – мебель, бытовая техника...

– А как узнаю, что это кинотеатр?

– Здание типовое, монументальное, какие в советское время строили, – объясняла Зоя. – Да вы сами увидите. А сразу за кинотеатром дорога разветвляется на две, так вот вам надо направо. Потом...

– Девушка, а вы не согласитесь показать дорогу? Я боюсь заблудиться. Потом отвезу вас домой. Мне стоит один раз проехать и запоминаю. У вас вон и сумки тяжелые...

В голове щелкнуло: заманивает. Сейчас отвезет за город, привяжет к дереву и начнет пытать паяльной лампой: кто тебя надоумил сделать фильм? Беглый взгляд журналистки мгновенно прошелся по мужчине. Лет сорок, ухоженный, но... тоже типовой, как кинотеатры социализма. Одет в новые турецкие тряпки с рынка – маскируется. Глаза умные, колючие, цвета тины – наверняка у садюг именно такой цвет глаз. Губы тонкие. Зоя терпеть не может тонкие губы ни у мужчин, ни у женщин, в них присутствует властность, а властный человек узколобый. Кстати, лоб у собеседника действительно узковат.

– Не могу, я тороплюсь, – отказала она и вышла из магазина.

Поставив пакеты на землю, Зоя надела перчатки, оглянулась. Мужчина пристал теперь к какому-то деду, но тот, по всей видимости, не смог толком объяснить, и приезжий беспомощно взмахнул руками, закрутил головой выискивая, кого бы еще спросить. Жалко его стало. Ох, не однажды уже жалость подводила Зою! Вот так пожалеешь человека, а он потом платит черной неблагодарностью... Нет, не похож мужик на преследователей Зои. Хотя ее вроде пока еще никто и не преследовал. С чего она решила, будто он – бандитская морда? В конце концов, сумки тяжелые, надо ждать троллейбус, потом тащиться по темным закоулкам – это вдвойне опасней, чем когда тебя доставят на машине прямо к подъезду. А если этот тип надумал обманом завлечь ее, он-то как раз и пожалеет! Зоя вернулась в магазин, поставила пакеты возле его ног:

– Я кое-что забыла купить. Подождите, дорогу покажу.

– Спасибо! – бросил он ей уже в спину.

Зоя приобрела баллончик взбитых сливок, вернулась к мужчине:

– Поехали?

Он подхватил ее пакеты, даже попытался открыть перед ней дверь, но Зоя покровительственным жестом отстранила его.

– Вот моя машина, – произнес он с гордостью, подходя к светлому обшарпанному драндулету, который даже в темноте произвел за Зою впечатление, словно его недавно приволокли со свалки и кое-как замазали краской. Правда, у нее и такого драндулета нет... Он уложил сумки на заднее сиденье и засуетился:

– Извините, передняя дверца заедает, я сейчас открою изнутри.

Он сел за руль, включил свет в салоне, открыл дверцу. Когда Зоя устроилась рядом, протянул руку:

– Меня зовут Аристарх.

Зоя переложила из правой руки в левую баллончик сливок, слегка пожала его руку. В общем, сделала одолжение, нарочитое одолжение:

– Ну а меня Зоя.

Аристарх выехал со стоянки. Праздничные дни опустошили улицы, посему ехали беспрепятственно.

– У меня не проходит чувство, будто где-то я вас видел, – сказал он. – Да, да, точно видел!

– Похожих людей полно, – пожала плечами Зоя.

– Не скажите. И видел я вас недавно...

– Да какая разница? Мало ли где мы могли встретиться.

– По телевизору! – воскликнул он, вызвав усмешку у Зои. Ее идеал мужчины – сдержанный и уверенный в себе человек, не позволяющий себе эмоциональных всплесков. – Я не прав?

– Правы, – не стала отрицать она. – Ну и что?

– Я вас смутил? Зря. Человек публичной профессии должен быть готов к узнаванию, восторгам, поклонению. И не говорите, что вам это не нравится.

– Мне не нравится.

– Вы, кажется, автор фильма «Мачеха»?

– О, какая хорошая у вас память, – насторожилась она и сняла колпачок с баллончика.

– Не жалуюсь. Я включил телевизор случайно, обычно не смотрю местные программы. Попал на начало, и мне понравилось. Только история грязноватая.

– А мы, журналисты, любим грязные истории, – задиристо сказала Зоя. – Кстати, вот и кинотеатр, теперь сворачивайте направо.

– Вы колючая, – добродушно улыбнулся Аристарх, сворачивая.

– А еще у меня скверный характер, – поставила его в известность Зоя. – Опять направо.

– Скажите, а что за продолжение ждет нас, зрителей? Мне показалось, ваша история все же будет иметь завершение.

Он не случайно интересуется, подумала Зоя. Жалость снова ее подвела, как бы вообще не завела в... тупой угол.

– Я не знаю, какое будет продолжение, – сказала она. – Вы же смотрели, там ясно сказано: расследование.

Черт бы побрал заказчика с его расследованием, которое он явно сам сначала провел!

– Позвольте вам не поверить, – рассмеялся спутник. – Вы делали фильм, обещали продолжение и не знаете, о чем оно будет?

– Не знаю. Вот нужная вам улица, а по обеим сторонам дома, потом найдете свой номер. Теперь поворачивайте и везите меня домой. Сначала назад до кинотеатра.

– Спасибо, без вас я бы точно запутался.

Аристарх развернулся и всю обратную дорогу расспрашивал о работе Зои. Она отвечала с неохотой, мечтая поскорей выбраться из машины. Привез он ее к самому подъезду и вдруг... Зоя чего-то подобного ждала, посему была готова. Он подался корпусом к ней, протянул руку вперед, словно хотел... Неизвестно, что он там хотел, но Зоя сунула ему в рожу баллончик и выпустила взбитые сливки, не жалея содержимого баллончика. Потом начала дергать дверцу. Но она не открывалась!

– Вы что! – воскликнул мужчина, освобождая глаза от сливочной пены. – Рехнулись?

– А какого черта вам надо? Чего вы протягиваете руки? – зашипела Зоя. – Думали, я совсем дура? Сяду к незнакомому мужчине и не позабочусь о безопасности? Почему дверца не открывается? Выпустите меня!

– Замолчите! – гаркнул Аристарх. – Я и хотел вас выпустить. Руку протянул, чтоб открыть дверцу. Замок заедает, я же говорил. Вот ненормальная...

Он достал платок и вытирался, Зоя же, оценив как бы со стороны свой поступок, видя мужчину – всего во взбитых сливках, словно он торт, начала безудержно хохотать. Вот ситуация-то!

– Вам смешно? – прорычал мужчина. – Вы сумасшедшая! Обороняться она надумала... Отодвиньтесь! – Он попытался открыть дверцу, опасливо протянув к ней руку. – Все. Заблокирована. Вы испортили замок. Не надо было дергать!

– А вам надо было предупредить, что ваш драндулет нельзя трогать руками, – прорычала в ответ Зоя.

– Еще и хамит... – буркнул он, выбираясь наружу. Аристарх начал сбрасывать с шеи хлопья пены, чертыхаясь. – Испортила мне одежду, черт. Как я теперь явлюсь в гости в таком виде? Точно ненормальная. А еще журналистка, в телевизоре сидит... Никакой культуры!

Зоя выбралась через дверцу водителя, взяла с заднего сиденья пакеты и снова рассмеялась – уж больно вид у мужчины был потешный и жалкий. Но, к счастью, неопасный.

– Ладно, – сказала она. – Идемте, приведу вашу одежду в порядок.

– А вы меня окончательно не прикончите?

– Если будете вести себя прилично, останетесь живы, – пообещала Зоя, идя к подъезду. Оглянулась, он стоял, как столб. – Ну, что же вы? А то передумаю.

Аристарх забрал у нее пакеты. Поднимаясь на этаж, ворчал себе под нос, а у нее никаких угрызений совести близко не ночевало.

– Ванная там, – указала она на дверь. – Полотенца чистые, выбирайте любое.

Неожиданный гость заперся, будто опасался, что хозяйка станет подсматривать, а Зоя, решив загладить вину, вскипятила чайник, приготовила кофе. Вскоре Аристарх умылся, вышел, в ванную зашла Зоя, замыла его одежду, а потом начала сушить ее утюгом. Надутый Аристарх сидел на диване, пил кофе и не разговаривал. Зоя поглядывала на него и посмеивалась, вспоминая свою выходку.

– Как кофе? – решила она сделать шаг к примирению, хотя вообще-то этот Аристарх был ей до лампочки.

– Спасибо, хреновый, – буркнул он, не взглянув на нее. – Вы всех людей обливаете жирной пеной?

– Нет, только избранных. Кстати, я заглаживаю свою вину в буквальном смысле – утюгом, а вы все злитесь.

– Еще бы не злиться! У вас не все дома.

– Вот ваша рубашка. – Зоя бросила ее на диван. – Сейчас пиджак приведу в порядок и можете ехать к своим приятелям. Должна сказать, вы тоже не слишком-то вежливый.

– Побывали бы в моей шкуре... В следующий раз я оболью вас пеной.

– Надеюсь, такого случая не представится.

Зоя заканчивала гладить лацканы пиджака, как вдруг позвонили. Она сняла трубку и услышала:

– Детка, никаких Мурок!

Затем раздались гудки. Зоя положила трубку, вернулась к гладильной доске, но, взявшись было за утюг, тут же снова поставила его. Набрала номер телефонного узла:

– Мне только что звонили, я бы хотела знать с какого номера.

– Минуточку, – сказала телефонистка. Пауза была недолгой. – Звонили с сотового, номер не определен.

– Как не определен? – возмутилась Зоя. – У вас же цифровая связь!

– Номер не определен, – повторила телефонистка и отключилась.

Зоя в сердцах кинула трубку, хотя та ни в чем не виновата, скрестила руки на груди. Это уже совсем не смешно и даже наоборот. О Мурке знает только заказчик... Ах, нет, не только, еще та женщина, позвонившая на студию. Зоя сама сказала ей, о чем будет второй фильм, значит, с ее подачи и исходят угрозы. «Никаких Мурок» – конечно же, это именно угроза.

– Поклонники одолевают? – съехидничал Аристарх, собственноручно доглаживая пиджак.

– Угу, – задумчиво произнесла Зоя, потом очнулась. – Вам бы таких поклонников. Давайте утюг.

– Я уж сам закончу. А то вы, чего доброго, спалите мне пиджак. Кстати, галстук придется выкинуть, он не подлежит восстановлению. Между прочим, галстук итальянский, такой я не найду в этой вашей дыре.

– Я же извинилась, объяснила... – окрысилась Зоя.

– Да? Что-то я не слышал никаких извинений. Наверное, от вашей пены оглох.

– Вы уже надоели мне своим занудством! Зудите, зудите... Как вас жена терпит?

– Меня терпеть нет нужды, – одеваясь, бубнил он. – А вот вы останетесь в старых девах из-за своего отвратительного характера. До свидания.

– Прощайте. Надеюсь больше никогда не увидеть вас.

– Я тоже.

Хлопнула дверь. Слава богу, избавилась! Зоя плюхнулась на диван, закурила и стала решать, как ей быть. Ну, в Киев-то она поедет, завтра рано утром поезд. Теперь и самой интересно, что там за Мурка такая, которой кто-то боится.

– А фильм делать не буду, – сказала вслух. – На фиг мне помирать в этой нашей дыре!

Зоя шла по Киеву, почти не глядя по сторонам. В затылке засел страх: что будет, когда она вернется? Брела сейчас за Эльзаманом, ничего не видя, а постоянно думая об угрозах. А что, время у нас варварское, мочат банкиров и бизнесменов, политиков и бандитов, известных журналистов тоже. Замочить рядовую журналистку ничего не стоит. Даже искать не будут, назовут убийство мелким хулиганством и дело закроют...

– Ты обет молчания дала? – прервал Эльзаман ее ужасающие мысли.

– Я? С чего ты взял?

– Не слышу: «Ах! Ух! Красотища!»

– Холодно, – нашла отговорку Зоя.

– Старуха, ты совсем того? Холодно было в Финляндии, а здесь... почти тропики. Давай, рассказывай, почему у тебя лицо, будто ты идешь с убийцей?

– Глупости. Я обдумываю новый фильм...

– Чего его обдумывать? Ты же не знаешь, о чем пойдет речь. Стоп, старуха, мы прибыли. – Он поправил лямки сумки на плече. – Эх, тяжел ты удел оператора... Нам в этот подъезд. Гляди-ка, кода нет... Вот когда я стану ведущим оператором страны, буду приезжать на съемку, а там мне все поставят и приготовят... Камеры в Москве мечта, по рельсам ездят, а ты сидишь и выбираешь ракурс...

– В Москву собираешься?

– Поступать буду в институт кинематографии. В нынешнем году. Пришли.

– Ты сейчас мне сказал и забудь. Больше рта ни с кем не открывай на эту тему. Наш шеф не терпит, когда мечтают вылететь из его скворечника, – предупредила Зоя, нажимая на кнопку звонка.

Дверь открыла женщина лет пятидесяти, тучная, но с приятным лицом и печальными глазами.

– Извините за беспокойство, – сказала Зоя. – Мы приехали издалека к Устину Прохоровичу Бабакину.

– А его нет...

– Когда будет?

– Мой отец умер. Недавно.

– Простите... – повесила нос Зоя. – Извините.

Она повернулась, чтобы уйти, но женщина остановила ее:

– Подождите, девушка. Откуда вы приехали?

– Из России.

– А, так это для вас отец оставил тетрадь?

– Для меня? – изумилась Зоя.

– Он сказал, что за тетрадью должны приехать из России.

– Не стану вас обманывать, – сказала Зоя, – но о тетради я ничего не знаю.

– Зачем же вы тогда приехали?

– Он должен был рассказать о Мурке.

– Заходите.

Эльзаман заставил ее сказать в камеру несколько слов. Зоя не хотела, но он настоял, мотивируя:

– Жертва Каракурта нас с потрохами схавает, а кости выплюнет.

– Она не главный редактор, – возразила Зоя.

– У нас все три жены главные. Должен же я оправдать свою поездку! «Петличку» прицепи.

«Петличка» – микрофон, который обычно цепляют на одежду. Зоя выбрала место возле дома, держа толстую тетрадь в руках, начала говорить в камеру:

– Мы находимся в древнейшем городе нашей страны Киеве...

– Старуха, ты загнула, – перебил Эльзаман. – Киев уже давно не в нашей стране. Точно: ты какая-то не такая.

– Начнем сначала. Мы находимся в Киеве. У меня в руках тетрадь, которую я только что получила в этом доме от дочери Устина Прохоровича Бабакина. Сам он умер, но оставил свои записки. О чем они – я не знаю, дочь Бабакина сказала нам, что о той части его жизни, которая оставила самые яркие впечатления. Итак, мы открываем тетрадь...

– Держи, держи тетрадку! – приказал оператор. – Я наезжаю на нее... Снято!

– Эльзаман, теперь на вокзал, может, сможем взять билеты на ближайший поезд.

Билеты были на вечер, а купе оказалось полностью в их распоряжении. Эльзаман и Зоя перекусили, потом завалились на полки. Она взяла тетрадь, раскрыла, начала читать строчки, написанные убористым почерком, аккуратным и разборчивым. Эльзаман вдруг достал камеру...

– Зачем? – повернула к нему голову Зоя.