Робинзон. Инструкция по выживанию Покровский Александр

Робертсон быстренько надевает водолазное белье, Пасичный ему помогает, потом они сообща натягивают ИСП-60, ИДА-59, затягиваются, шнуруются, обжимаются – и пошел в бассейн.

Робертсон опускается на дно бассейна – над ним 8 метров воды. Первый раз дернули за веревку – «Как самочувствие?» – он дернул – «Хорошо!».

И вдруг он чувствует, что воздуха не хватает, он паникует, хватается за что-то, пытается удержаться – перед глазами его поплыли круги, свет, он видит воду, будто это озеро, но только из-под воды, дети там с водой балуются, он их видит, они смеются.

Наверху Пасичный дернул – нет ответа. Еще раз – нет ответа.

– Анатолий Иванович, лейтенант не отвечает.

– Как?

– Так!

Старпом подскакивает к нему и орет:

– А ну тащи!!!

Пасичный дергает за веревку и вытаскивает Робертсона на поверхность – тот недвижим.

– Врача!!!

Врач уже здесь.

Тут же Робертсона выдернули из бассейна, снаряжение долой, сдернули гидрокостюм, задрали свитер, и врач навалился на него – делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца.

Робертсон открывает глаза:

– А? Где я? Старпом:

– Есть одно место! Ну, что там с аппаратом? (Это он мичманам, что возятся с аппаратом ИДА-59, только что снятым с Робертсона.)

– Баллоны пустые!

– Кто готовил ИДА? Пасичный!

– Я не готовил! Я только шнуровал и страховал.

– Только шнуровал?

– Так ведь, Анатолий Иванович, лейтенант сам должен был проверить аппарат!

– Должен был? А тебя я зачем к нему приставил? Оба без головы?

– Я…

– В тюрьме в следующий раз будешь говорить «я»! Вместе со мной! Ну что там? (Это он врачу.)

– Жить будет.

– Жить? Что, Робертсон? Не удалось тебе себя угробить?

Тот молчит.

– Ладно, молчи. С тобой все ясно. Врач! Что дальше?

– На три дня в барокамеру.

Робертсона помещают на три дня в барокамеру. Еду ему подают через тамбур, там же стоит горшок, а писает он внутри в рожок – потом это все вакуумируется.

Весь экипаж три дня ходил, смотрел на него.

– Пойдем на Робинзона в террариуме посмотрим?

Пришли Рустамзаде и Вознюшенко, общаются с ним через окошко:

– Сашка! Эй! Невинно убиенный! Утопленник! Как дела? Не волнуйся, скоро тебя выпустят! Тут я с Андрюхой уже договорился, пойдем к нему в гости.

Сова:

– Ну как, Александр Васильевич? Не пропало еще желание с нами в море идти? Давай! Ждем через три дня!

На следующий день пришел старпом:

– Ну что, Робертсон, жив? Как самочувствие? Отличное? Ты гляди! Как там барокамера? Продержать тебя тут неделю? Не надо? А чтоб в следующий раз аппарат готовил как положено!

Кашин:

– Александр! Робертсон! Там я печенье тебе положил! Давай быстрей выходи!

Поляков:

– Шура! Ты там свой шланг в воронку клади очень аккуратно, когда писаешь, а то засосет с потоком, как тебя потом старпом доставать будет? И яйца береги! А то утянет!

Через три дня Робертсон стоял уже на пирсе перед строем.

– Внимание личного состава! – говорил старпом. – У нас хорошая новость: лейтенант Робертсон опять с нами! Уморить с помощью легководолазного дела его не удалось! (Гул одобрения.) Несмотря ни на что, ему поставлен зачет! По поводу счастливого избавления Робертсона от легкой смерти в ближайшее воскресенье на экипаже объявляется выходной! (Гул одобрения по строю.)

– Лейтенант Робертсон!

– Я!

– Встать в строй!

Лейтенант встает в строй – одобрительные шлепки, все улыбаются.

Старпом появляется дома. Он открывает дверь, жена идет навстречу, зовет девочек:

– Сашка, Машка, Наташка! Папа пришел!

Девчонки – одна меньше другой – вылетают из комнаты и тут же с визгом облепляют старпома со всех сторон.

Ночью старпом заходит к ним в комнату, поправляет одеяльца каждой.

Потом они с женой лежат в постели.

– Ну, как там ваш лейтенант? – спрашивает жена.

– Живучий, – говорит старпом – Все хорошо. Спи. Я сам чуть со страху не напустил ведро головастиков, а ему – хоть бы хны!

– А доктор что говорит?

– Доктор? Списывают с плавсостава только по двум статьям: трупные пятна и прободение матки. Что может сказать наш доктор?

Квартира командира корабля, капитана первого ранга Белова Александра Ивановича. Стол обеденный. За ним командир и его жена – Валентина Ивановна.

– …И что? – говорит она.

– Откачали лейтенанта.

– Ну слава богу! А что это за лейтенант у вас появился?

– Робертсон. Ракетчик. Только что из училища. Сова – в академию, на его место Кашкин, а этот – на его.

– Женат?

– Нет.

– Надо спросить у наших, есть ли кто-нибудь на примете.

– Зачем?

– Познакомим лейтенанта.

– Валя!

– Хоть пристоен будет! Может, головой начнет думать, когда в следующий раз в аппарат включится!

– У нас половина офицеров не жената. Что ж ты их не пристраиваешь?

– Этих пристроишь, как же! Знаю я их философию: то автономка, то отпуск!

– Никого не надо ни с кем знакомить!

– Надо! Вас только пусти на самотек, вы враз себе кралю организуете. Вагину-Палладу! Нормальных девушек надо искать. Но вам же нормальных не хочется!

– Валя!

– Я женсовет на это дело подключу.

И начались походы Робертсона по гостям. Его усаживали за стол, расспрашивали о его героических предках, усаживали напротив него девушку. «Вы кушайте, кушайте!»

Приглашали его вместе с Рустамзаде – так, для числа, чтоб это не выглядело как смотрины. Тот, пользуясь ситуацией, ел в три горла.

– В следующий раз, когда пойдем, надо курочку заказать! – говорил он. – Давно я курочку не ел!

Так они побывали в нескольких семьях.

– Слушай, Сашок! – говорил Рустамзаде. – Нам надо в ДОФ на танцы попасть, а то с этими визитами от Валентины Ивановны мы совсем нюх потеряем! И к Андрюхе мы никак не попадем. Знаешь какое там мясо нас ждет!

Эпизод. Пирс, лодка, строй перед ней. Перед строем старпом и зам. Выступает зам:

– …Наш поход является проявлением патриотизма и осознания высокого долга перед Родиной!

Голос зама звучит на заднем плане, а на переднем – Поляков. Он стоит в первой шеренге, а разговаривает он, не поворачивая головы, с офицерами из второй шеренги.

– Что он сказал? (Поляков.)

– О патриотизме говорит. Мол, пора!

– Очень пора. А знаешь, какая самая первая самцовская обязанность?

– Ну?

– Метить территорию. Особыми выделениями особой территориальной железы. Выходишь. ежедневно и метишь. У нас зам окончательно выздоровел? Как там его протоэнурия?

– Вроде все в порядке.

– Но обострение бывает.

– Конечно.

– Я так и понял.

Зам закончил свое выступление. Вперед выдвигается старпом.

– Внимание личного состава! – говорит старпом. – До выхода в море нам предстоит принять участие в учении Генерального Штаба. У нас смотрины. Завтра. К нам в базу приезжают генералы. Поэтому прибытие на корабль в пять часов утра! («Мать моя женщина!» – это вполголоса из второй шеренги.) Большая приборка до девяти и дальше, в отсеках должны остаться только командиры отсеков! Для предъявления! Остальные – в казарму! А также в полном составе остаются командиры боевых постов! Центральный пост, само собой, в полном составе!

Поляков и компания из второй шеренги снова затевают разговоры вполголоса:

– Вот они, пассаты, дующие в лицо!

– Мама моя бедная! Лучше б я в море ушел! Или в говно упал! Генералов развлекать!

– Должны же они в этом Генштабе знать, чем они управляют!

– Они-то должны, но только я-то здесь при чем?

– Страна ты моя Дуремария!

– Вы что-то сказали или мне показалось?

– Вам показалось!

Старпом завершает свою речь:

– Так что созерцательное отношение к жизни нам чуждо! Этим занимались древние греки, и хрен с ними! Вопросы есть? Разойтись!

На следующий день в пять утра все драят палубу мылом.

Камера на тряпку – та трет пол изо всех сил.

– Робертсон! – это Сова.

– Я!

– Вы тоже останетесь в отсеке. Увидите, как все это происходит.

– Есть!

– Клавдии-иия! – говорит Сова певуче. – Я взволно-оован! Премьера! Я взволно-оован! О-ооольга! Гм! Как одна безумная душа поэ-эээта! Гм! – Сова прочищает горло. – Гм! А! О! А! О! Надо потренироваться.

В девять утра с корабля все исчезли. Остались только командиры боевых частей, постов, отсеков. Тишина.

– Ну, чего там? – спрашивает Сова через переборку.

– Тишина, ждем! – отвечают ему.

Объявление по кораблю. Взволнованный голос старпома:

– Внимание по кораблю! На корабль прибывают представители Генерального Штаба!

Генералы столпились у верхнего рубочного люка. Они не знают, как тут надо спускаться вниз – лицом к трапу или спиной. В данном случае надо спускаться лицом к трапу, держась руками за поручни. Первый же генерал решается на спуск, но как это делать, подсказать ему некому, и он спускается спиной к трапу. Его подбородок тут же упирается в комингс люка.

– Васька! – говорят ему другие генералы. – Тут тебе не танк, едремьть! Тут соображать надо!

Наконец старпом сообразил и послал вахтенного наверх помочь генералам.

– Разрешите? – говорит тот и показывает, как надо спускаться в люк по вертикальному трапу.

Генералы спускаются. Они уже в центральном посту, принимают доклады командира, знакомятся с центральным, с постами.

– А это у нас рубка гидроакустиков!

Генералы набиваются в рубку.

– А это штурманская рубка!

Генералы переходят в штурманскую рубку.

– Центральный пост, кресло командира корабля!

Стоят вокруг кресла.

– Пульт управления ракетным оружием!

Сгрудились вокруг пульта.

– Боевой информационный пост! Управление рулями! Пост управления общекорабельными системами! Связь с отсеками корабля!

Генералы сгрудились перед трапом вниз на среднюю палубу 3-го отсека. Они уже знают, как надо спускаться. Вперед выталкивают генерала Васю. Тот поворачивается задом и лицом к трапу начинает осторожно сползать.

– Да нет, товарищ генерал, – говорит ему старпом, – так двигаются только по вертикальному трапу, а тут трап пологий, можно сходить как обычно.

– Васька! – кричат генералы генералу Ваське. – Тут тебе не танк! Тут соображать надо!

Все улыбаются.

– А здесь у нас гиропост! А здесь – пульт ГЭУ– главной энергетической установки!

Один генерал заблудился. Он спустился ниже палубой и оказался в безлюдном трюме – там никого. Он подождал немного – генералы ушли, голоса удаляются. Генерал выглядывает из трюма и кричит:

– Эй! Люди! Ау!

Остальные генералы растянулись. Один за другим они подходят к Сове. Первый спрашивает, указывая на тапочки:

– Дырки сами делаете?

Сова сначала не очень понимает, о чем идет речь, а потом до него доходит: генерал думает, что дырки сверху на тапочках делает личный состав.

– Нет! – говорит Сова – Так выдают!

Генерал смотрит на ПДУ:

– Какая интересная фляжка.

– Это не фляжка, товарищ генерал, а портативное дыхательное устройство, предназначенное для экстренной изоляции органов дыхания от влияния внешней среды.

– А-а-а… – говорит генерал и переходит в следующий отсек.

Следующий генерал задает тот же вопрос:

– Дырки сами делаете?

Титанические усилия по приведению рожи в порядок. Сова справился, выпаливает:

– Нет! Так выдают!

– Какая интересная фляжка.

– Это не фляжка, товарищ генерал, а портативное дыхательное устройство, предназначенное для экстренной изоляции органов дыхания от влияния внешней среды.

– А-а-а… – говорит генерал и переходит в следующий отсек.

Третий генерал задает вопрос:

– Дырки сами делаете?

На Сову нападает «смехунчик», глаза его наполняются слезами, он начинает всхлипывать.

– Что с вами? – говорит генерал.

– Я, я. – Сова плачет. – нервы, товарищ генерал, нервы!

Четвертый генерал говорит:

– Какая интересная фляжка.

Сова делает ртом глотательные движения.

Пятый генерал спрашивает у Совы:

– А сколько у вас баллистических ракет?

– Шестнадцать!

– А у меня на позиции только три. Вас, наверное, Главнокомандующий знает лично.

– Что вы, меня флагманский путает.

Перед шестым генералом Сова сгибается пополам.

– Что с вами!

– Радикулит, товарищ генерал!

– Да вы сядьте! – суетится генерал.

Генералы уходят, Сова расстегивает себе ворот – задолбали.

Генералы покидают лодку, балагурят, анекдоты, смех. Вдруг один поворачивает в центральный и идет сразу к «каштану». Старпом в готовности к немедленному действию оказывается рядом.

– А это что? – говорит генерал и тычет пальцем в «каштан».

– А это «каштан». С помощью него осуществляется связь со всеми отсеками.

– А можно я?

– Пожалуйста! – старпом вызывает восьмой отсек: – Восьмой!

– Есть восьмой!

Генерал лезет к «каштану», наклоняется к нему, и вдруг – тонкое, высокое, козлиное:

– Вось-мой! Вось-мой!

– Есть восьмой!

– А можно с вами поговорить?

Молчание, потом голосом командира отсека:

– Ну говори, родимый, если тебе делать неху…

И тут старпом выключает «каштан», все смущены.

– Понимаете, товарищ генерал! – говорит старпом, мечтая добраться до восьмого. – Это боевая трансляция. Он вас не понял. Вот как надо.

Старпом резко наклоняется к «каштану» – сейчас загрызет – и орет:

– Восьмой!

– Есть восьмой!

– Ближе к «каштану»!

– Есть восьмой!

– Вот как надо, товарищ генерал! – говорит старпом.

Генералы исчезают, командиров отсеков собирают на разбор учения в четвертый отсек. Те балагурят, смеются, все уже знают про командира восьмого отсека (Он ему: «А можно с вами поговорить?» – а этот ему: «Ну говори, если тебе делать нех.» – «У старпома матка чуть не вывернулась. Готовься. Крови будет полное ведро». – «А че, – говорит командир восьмого, – я-то че? Есть, так точно, дурак».)

Утро, пирс, лодка. Старпом перед строем.

– Внимание! Сегодня с утра ввод главной энергетической установки. Боевой части пять и химической службе готовность номер один. Выход в море – после ноля часов. И еще! Главная сладость дня! Мы одновременно вводимся и участвуем в учении флотилии по отражению нападения диверсантов на нашу базу! Помощник! Владимир Яковлевич, выставить дополнительную вахту с автоматами на торце, на корне пирса и в корме на верхней палубе в районе больших кормовых горизонтальных рулей, а на рубку – офицера. Задача диверсантов – прорыв в штаб флотилии и минирование кораблей в базе. Все внимание на воду. В зоне не бродить! Все бродящие будут схвачены нашей доблестной комендатурой и посажены в камеры. От нас выделяется офицерский патруль! Сова! Командир БЧ-2! Кашкина и Робертсона в патруль! Они будут наблюдать за подходами к штабу.

– Анатолий Иванович! – отзывается Сова из строя. – А я вообще один остаюсь?

– На два часа. Через два часа нас диверсанты или взорвут или захватят, и Кашкин с Робертсоном вернутся назад. Вопросы? Нет вопросов? Разойдись!

Помощник:

– Алиев!

– Я!

– Получишь у дежурного автомат – и на верхнюю палубу в корму. Встанешь в районе рулей! Поймаешь диверсанта, получишь десять суток отпуска!

– Ловить нада?