Итальянская ночь Соболева Лариса

20. Кто же сдал Ипполита?

Еще одна глупость, которую совершила Раиса, не посоветовавшись с сыном: пустила в дом журналистов и дала интервью. Они ее донимали и раньше, но она отказывалась от интервью, а сегодня собрала их у себя. О, Раиса была на высоте – истинная дама, знающая меру во всем, продумала одежду, макияж, прическу и маникюр. Нет, ее не увидят раздавленной, поверженной, она решила показать силу. Жаль, отказалась от телевидения, боялась, не справится с волнением и наговорит всякой чуши, за которую будет потом стыдно. Справилась на пять баллов. Неважно, что внутри сердце скакало, как загнанная лошадь на ипподроме, постоянно поташнивало от тревоги, но Раиса обдумывала каждую фразу, все же она не обделена умом.

Согласилась, преследуя две цели: внести в море слухов, от которых захлебывается город, свою версию – пусть сплетники подавятся, заодно выстроить защиту для Вито. Сын – вот что сейчас занимало мысли, что отодвинуло страдания по мужу на второй план, Арамис не простит ей и на том свете, если она не использует все средства, чтобы спасти сына.

Ипполита Раиса решила удалить на время интервью: мол, как же столько времени твои работяги-крестьяне без тебя копают, сеют, жнут? Не порядок, ай-ай-ай. Надо, мол, сынок, успевать и работать, несмотря ни на что, поезжай, проверь, а я пострадаю в одиночестве… И в таком духе. Он подивился внезапной перемене, но рванул к коровам и кукурузе.

Да маленько не рассчитала время, к тому же журналисты удивительно необязательный народ – тот опоздал, этот задержался, третий дом долго искал… Одним словом, бездельники и бездари, но этого вслух не скажешь. Она им улыбалась, совсем немного, очаровывала, что неплохо умела, чтоб расположить, иначе эти твари распишут ее, как цыганский наряд, а то и вовсе в черные цвета.

Ипполит явился к концу, охренел – это ничего не сказать. Журналисты задавали вопросы, он вник с ходу в тему, прирос к дверному косяку плечом и закурил, сбрасывая пепел в напольную вазу в знак протеста.

– …произошло на могиле мужа, – продолжала Раиса, стараясь не смотреть в сторону сына, – чудовищный акт вандализма. Этому названия нет. Думаю те, кто совершил подлость, жестоко поплатятся. Их накажет бог и… правоохранительные органы.

– Вернемся к вывозу девушек, – сказала журналистка. – Мать Мальвины утверждает, что по вине вашего мужа пропала в Турции ее дочь.

– Я, кажется, ясно сказала, что мой муж в грязных делах не участвовал. Он всегда только помогал людям, Мальвине в частности. Она звонила ему, деньги он отправил, а все остальное ложь. Люди всегда ищут виноватых, как мать Мальвины, но ей следовало не пускать дочь в жаркие страны одну.

– Говорят, Арамис Баграмян оставил вам в наследство долги невероятных размеров, – важно сказал прыщавый юноша.

– Посмотрите на наш дом, – усмехнулась Раиса. – Загляните в гараж. Разве мы похожи на злостных должников?

Ипполит кашлянул, нет, не предупредительно, дескать, не лги, мама, просто прочистил горло. Журналисты, разумеется, оглянулись на него.

– Позвольте вам представить, – занервничала Раиса, – это мой…

– Брат, – сказал Ипполит и внес дурацкое уточнение: – Я мамин брат.

Журналисты переглянулись, не зная, посмеяться, а смеяться неловко в доме, где траур, или пропустить белиберду мимо ушей.

– Он шутит. – Но Раиса не опровергла слова сына.

– Все же кого вы подозреваете в убийстве мужа? – задала вопрос третья журналистка, худая, как кочерга.

– Кого я могу подозревать? – немножко прослезилась Раиса. – Всех и никого. Лично я не знаю ни одной причины, послужившей толчком к убийству, а я жена. От меня муж ничего не скрывал, серьезных конфликтов у него не было, поверьте. Может, зависть? Арамис был слишком успешным, это мало кому нравится, возможно, кто-то хотел занять его место. Не знаю…

– Но ваш сын начал мстить…

– Это как раз ошибочное мнение. Мой сын Вито никого не убивал. Его подставили, я заявляю официально, к сожалению, подстава – распространенное явление. Сами подумайте, какой он мститель? Вито, в сущности, ребенок, несовершеннолетний, берет пистолет и идет стрелять! Бред. Ему светило прекрасное будущее, он должен был учиться за границей в престижном колледже и вдруг… Видимо, кому-то надо сделать его крайним, чтоб объяснить всем цепь убийств в городе, вот и пытаются свалить вину на мальчика, которого некому защитить. Так что теория мести не выдерживает никакой критики.

– На что вы надеетесь в истории с Вито?

– На правосудие. И адвокатов.

Еще минут десять подобных вопросов, и журналисты укатили писать статейки в газетки, в которых в основном читают телепрограммы, иногда объявления.

Раиса с прямой спиной, опустив глаза долу и сложив руки на коленях, сидела недвижимо, что следовало понимать однозначно: готовилась к стычке с сыном. Как же избавить мамочку от мучительного диалога? Она его заслужила. Ипполит, зажав в зубах дымившуюся сигарету, оттого прищурив один глаз, вяло зааплодировал. Раиса вскинула на него колючие глаза, но промолчала, начал он. Без напора, несколько лениво, как его хлопки:

– Мама, ты звезда. Местная. Но большая и яркая. Здорово загнула. Особенно про правосудие. С пафосом, с полной верой в это самое правосудие, с любовью к нему, родному. А про долги! «Посмотрите на наш дом, загляните в гараж…» Барон Мюнхгаузен отдыхает. Нет, правда, я в восторге. Какая интрига! Блеск!

– Прекрати, – процедила Раиса.

– Меня спровадила, за моей спиной созвала пресс-конференцию… – И не выдержал, сорвался, рявкнув: – На хрена ты устроила этот концерт по заявкам? Славы не хватает? У нас ее избыток! Такой славы врагу не пожелаешь. Думаешь, кругом одни болваны? Думаешь, тебе поверят?

– Мне плевать, поверят или нет! – закричала она. – Я это сделала ради Вито, заложила фундамент для будущих речей адвокатов. Вито подставили, спланировали против нас акцию, потому что мы остались без Арамиса, защитить нас некому. И они будут петь под мою дудку, они докажут невиновность Вито.

Ипполит не впал в ее тон, обоюдный крик еще никому не помогал прийти к согласию, напротив, он держался спокойно:

– Мама, Вито убил двух человек, одного ранил…

– Ну и что! Прежде всего он мой сын! Да пусть хоть полгорода перестреляет, он мой сын. Был бы ты на его месте, я поступала бы точно так же. Запомни, Вито не оставлю погибать в тюрьме, вытащу его, чего бы мне это ни стоило.

– Не вытащишь.

– Вытащу, вытащу. Люди любят деньги, буду им платить…

– Чем? Долгами?

– Продам все, что имею. Долги меня вообще не колышат. Кто сказал, что у меня долги? Я не знаю ни про какие долги. Кто давал Арамису, пусть идет к нему и требует.

– Но их придется отдавать…

– А я не отдам! Не отдам, понял? Что мне сделают?

– Заставят платить, придут приставы и опишут имущество…

– Я до их прихода все продам, они у меня не найдут ни копейки, ни одной мало-мальски стоящей вещи.

– Спорить с тобой бессмысленно, – вздохнул Ипполит, вздохнул от собственного бессилия. – Ну а лгала ты зачем? Ведь все, что здесь говорила журналистам, ложь.

– Пусть теперь те, кто льет на нас грязь, сами отмываются. Какая-то мамаша опорочила Арамиса, чтоб обелить свою дочь, шлюху, поехавшую зарабатывать проституцией. Я знаю, чего она добивается. Денег. Им всем надо содрать с нас, это же алчные гиены. Если заплачу, она оставит Арамиса и меня в покое. Но я не заплачу ей.

– Видишь, как ты заговорила? А она тоже мать, она, как и ты, хочет спасти свою дочь, почему до тебя это не доходит?

– Потому что к моим проблемам она добавляет свои, а мне без них тошно. Почему я должна думать о чужих детях? Зачем они мне, когда у меня есть мои?

Она выдохлась, ей остались слезы, которые Раиса лила литрами. Ипполит тоже чувствовал истощение сил, но матери значительно хуже, это он осознавал, потому капитулировал, присел на подлокотник рядом, взял ее за плечи.

– Ладно, не плачь, мама. Что будет, то будет.

– Боже, что за гадость ты куришь? – вымолвила она устало.

– Не самые плохие сигареты. Мама, ответь мне на один вопрос, только честно. Я тут слушал твою реабилитационную речь, как ты с упоением говорила неправду… – Он старался не добивать ее словами. – И мне вдруг явилась мысль… ты знаешь, за что убили Арамиса. Знаешь?

– Нет. Если б знала за что, знала бы кто. И тогда мстительницей стала бы я, а не Вито. Хм, как странно… Я думаю, смогла бы застрелить ту сволочь… Да, смогла б. Раньше мне такое во сне не приснилось бы. Наверное, каждый человек способен убить… Ты мне веришь?

– Конечно. Мне врать не имеет смысла. Извини, я пойду, устал. – Он прошел половину лестницы, вдруг обернулся. – Мама, где Милена?

– Поехала домой взять теплые вещи. Похолодало, разве не заметил?

– Не заметил. Ах да, наступил сентябрь… осень… Когда обещала вернуться твоя подруга?

– По-моему, она и твоя подруга. – Маме не откажешь в наблюдательности, а Ипполит полагал, она в своем мирке замкнулась. – Позвони ей и спроси, мне Милена ничего не говорила.

Он поднялся на второй этаж, мимоходом глянув на лестницу, ведущую на третий этаж. Чего-то не хватало, может быть, Милены? Да нет, сейчас Ипполит хотел побыть в одиночестве. А не хватало стабильности, уверенности, покоя, в конце концов. Покой закончился со смертью Арамиса, а вчерашний звонок с угрозами отравил существование. Глупо отрицать, особенно наедине с самим собой, что угроза не встревожила. Кто стремится к Арамису на кладбище? Разве что ненормальный какой, кто решил свести счеты с жизнью. Только сегодня Ипполит понял действия врачей, когда они спасают самоубийц: вернули с того света и – везут в дурдом на лечение. Правильно, идиотов нужно лечить, потому что норма – это когда человек стремится сохранить свою жизнь. Ипполит не считал себя трусом, но он не планировал умирать, угрозы поступили, значит, зашел далеко. Куда? Что он такого сделал, в чем некто неизвестный видит опасность для себя со стороны Ипполита?

Он вошел в комнату, упал на кровать, думал. Думал, как не сделать неосторожный шаг, не очутиться перед стволом. Да на хрен ему Арамис и пуля, убившая его? Своя рубашка ближе к телу, а шкура тем более. У Ипполита налажено дело, еще немного – достроится дом и будет налажен быт, а пока он живет у дедушки с бабушкой. И вдруг потянуло на стезю детектива, пуля, видишь ли ему…

Стоп. А как узнал киллер – звонил-то он, безусловно, – что Ипполит заделался «следопытом-самоучкой»? Его рядом не было, значит…

Продавец скутеров и велосипедов опознал Вито, итого против парня тьма улик с вещественными доказательствами. Волосы, обнаруженные под париком, идентичны волосам Вито. Серьезной экспертизы не было, но предварительно установили: почерк в списке с приговоренными к смерти принадлежит Вито. Очная ставка с Титовым вышла безобразной, пацаны лаялись и в конце концов кинулись друг на друга с кулаками, их еле удержали. «Зауэр» фигурирует во всех покушениях, кроме убийства Арамиса. А также в наборе против мальчишки имелись: синяки на теле от резиновых пуль, отпечатки пальцев на пистолете, данные сотовой связи, чулок-маска. Надо было очень постараться, чтоб так наследить, но все дело в неопытности, в нехватке знаний, в самоуверенности и так далее. Впрочем, преступники и с большим опытом делают ошибки и попадаются.

Теперь УВД взяли в осаду журналисты, да и не только местные, понаехали из столицы области, других городов.

– А посмотришь, что они пишут, – недовольно морщился Парафинов из окна автомобиля, – и каким языком излагают, хочется послать их… учиться. Статейки куцые, факты искаженные. И тоже, как Вито, не знают, что за искажение можно понести наказание. Они необразованные.

– Прославиться мечтают, – ввернул Андреев, разделявший точку зрения начальника. – У нас им славы не видать.

– Сам поговори с ними, у меня оскомина. Лишнего не наболтай, а то они нафантазируют, чтоб на боевик смахивало, а нам потом головы оторвут. Ну, идем?

Их обступили несколько журналистов, но Парафинов, не останавливаясь, проследовал внутрь здания.

Надо начать с того, кто знает, что Ипполит заинтересовался происхождением пули, убившей Арамиса. Это важно, можно вычислить, кто заложил Ипполита киллеру. Вообще-то их было двое, но стрелял один, наверняка он и звонил.

Итак, знают: мама, Вито, Милена, Наталья, Парафинов, Вадик, Мстислав и специалист по оружию, имени которого Ипполиту не сказали. Чуть не забыл, еще Желобова. Забавная игра получается: попробуй угадай. Вадик исключается сразу, Ипполит набрал номер Мстислава, потому что после встречи с ним поступил звонок.

– Да, Ипполит?

– Как там наши дела? То есть мои? – начал издалека.

– Пока ничего.

– Слушай, а ты давал мой номер своему знакомому, который выясняет про пулю?

– На фига он ему? Нет, конечно. А что?

– Да я так… может, ему понадобится…

– Когда что-то выяснит, я тебе сам позвоню.

– Жду, жду. Ну, бывай.

Действительно, зачем его номер незнакомому человеку, не имеющему представления, кто такие Арамис, Ипполит, Вито? Но каким-то образом киллер узнал номер, следовательно, кто-то ему продиктовал его. А раз продиктовал, этот человек заодно с убийцей. Надо действовать методом исключения.

Мама… Ее нельзя обвинить в сотрудничестве с убийцей, мама вообще подозревает всех, думает, что кто-то из знакомых заказал мужа. Но она ни с кем не встречается, сознательно изолировалась, значит, даже проболтаться не могла, не говоря о большем.

– Можно к тебе? – появилась Милена.

Ипполит сел на кровати, с обреченностью сказал:

– Мне тебя не хватало. Иди ко мне.

Она шла к нему, а он просчитывал в уме: Милена может иметь связь с убийцей? Полная чушь. Она приехала недавно в город, не имеет здесь друзей, кроме матери, одинока – потому и привязалась к этому дому. Да и какие точки соприкосновения могут быть у нее, женщины, с профессиональными убийцами? Нелепость.

Милена наклонилась к нему, положив руки на плечи, ее лицо было так близко, глаза с поволокой, рот приоткрыт, зубы блестели… Она начала его целовать, а он вернулся мыслями к брату.

Вито… У него поехала крыша на почве мести, к тому же он мальчишка, без памяти любивший отца. Думать, что его использовали киллеры, глупо, профессионалам никто не нужен, а случайных людей, проникших в их дела, они убирают. Вито исключается.

– Где ты была? – спросил он, снимая с нее платье.

– В своей квартире. Взяла теплые вещи, прибралась. Еще встречалась с работодателем, собеседование проходила, мне пора работать.

– Кем, если не секрет, ты хочешь устроиться?

– Кассиром. Мне подыскали место в банке.

– Ты экономист? – Он подумал, что Дина не захочет у него работать, придется искать замену.

– Нет. Просто у меня есть опыт работы в банке.

Она легла рядом…

А Наталья? Оборотней в погонах полно, как пишут в СМИ, к тому же в ней имеется червоточинка, как показалось Ипполиту. Но это не повод подозревать ее в связи с профессиональными убийцами, слишком для нее круто. А червоточинка есть у каждого, если приглядеться, не исключено, что она привиделась. Нет, не Наталья.

Остался Парафинов, прослуживший в МВД тысячу лет. Ему-то якшаться с преступным миром вовсе нет резона, даже за крупные деньги, ведь впереди пенсия, относительно обеспеченная старость.

– Знаешь, меня тревожит тот звонок, – сказала Милена. – Угрозы от таких людей не бывают пустыми.

– Думаешь? – с искусственным равнодушием спросил он.

Милена приподняла голову, заглянув в его лицо, он прочел в ее глазах беспокойство, до этого дня ничего подобного не наблюдал за ней.

– Арамиса они застрелили, – приводила доводы она. – До этого стояли на виду у всех почти весь день, им не пришло в головы стрелять откуда-то с крыши, что было бы разумней. Значит, они никого не боятся, а такие люди страшны по своей сути. Я не права?

– Права.

– Они про тебя все знают, это невероятно, но так и есть.

– По-твоему, кто они?

– Ипполит… – Милена опустила на его грудь голову, вздохнула. – Мне, конечно, приятно, но ты переоцениваешь мои способности. Я не попадала в подобные истории, читать и фильмы про шпионов не люблю, головоломки не моя стихия. Мне по нраву равновесие, покой, мир во всем. Это удобно. Не хочу переживаний, а звонок и меня лишил покоя.

– Угрожали не тебе.

– Если тебя укокошат, я лишусь великолепного секса, так что у меня прямая заинтересованность в сохранности твоей жизни.

Он рассмеялся: Милена верна себе, она не будет стелиться перед ним ковриком, а займет пьедестал и не слезет с него, мало того, в драку кинется, если кто-то вздумает стащить ее. И ни грамма дешевого кокетства, капризности, жеманности, хотя женственней трудно вообразить девушку. На время Ипполит увлекся, но поцелуи не отвлекли его от мыслей…

Может быть, Андреев? Он с Парафиновым дружен, тот наверняка поделился с ним, дескать, сынок Раисы сбрендил, возомнил себя сыщиком, а это не картошку с кукурузой выращивать. Да, так могло быть. Но Андреев конченый фанат, у него все извилины настроены в одну сторону – ловить преступников, чем сложнее задача, тем он больше фанатеет. Тоже по нулям.

– А ну ее к черту, пулю, – тряхнул головой Ипполит. – Учитывая твои пожелания, я постараюсь остаться живым, чтоб не обделить тебя.

– Не пожелания, а повеление, – уточнила она. – Долго будешь меня мучить?

– Ты мучительница, а не я…

Хорошее завершение после внутренних терзаний. Милена спала раскинув руки, Ипполит еще бодрствовал, но постепенно и его одолевал сон.

А Желобова? Кстати! Из ее норы пропали пуля с гильзой – что, случайность, халатность? Не она ли устроила пропажу? Просто милиции некогда разбираться. Но, восстановив в памяти существо под названием «женщина» – серая мышка и то краше покажется, – отказался от версии. Такие живут по принципу: дом, муж с детьми (если есть), работа. Одним словом, муравей, а муравьи оберегают муравейник, дорожат им.

Выходит, некому сдать Ипполита. Но откуда звонивший узнал, что он занимается пулей? Ничего не выяснил, а угрозу получил. Следовательно, на верном пути? Или его предупредили на всякий случай? Хотелось бы верить в последнее, да не верилось.

21. Кошка, которая гуляет сама по себе

Ипполит ездил за продуктами в свой город деревенского типа, как пошутила Милена, ее он не взял с собой, пока рано кандидатку в жены знакомить с достопримечательностями и бытом, вдруг насмерть перепугается и даст деру. Заодно проверил, как идет работа, к счастью, у него толковые заместители, к тому же хорошие люди, вошли в положение. Почему-то боялся встретить Дину, не встретил, если честно, избегал мест, где она могла оказаться, поэтому в контору не заскочил. Дед с бабушкой отчитали непутевого внука: пропал, как в воду канул, а дел полно, зима на носу. С дочерью оба не очень ладили, Вито у них бывал раз в год, старики воспитанием мальчика были недовольны, пеняли Раисе не раз, но она только фыркала. Кстати, о его вендетте они не знали, Ипполит, естественно, не стал расстраивать стариков.

Возвращаясь, забежал в магазин купить сигарет, проходил мимо газетного киоска, решил просмотреть местную прессу. Есть, есть мамино интервью. Прочитав в машине, посмеялся, правда, его смех не отличался весельем. Только бы газеты не попали в руки деда с бабушкой, они большие любители читать газетные листки от корки до корки.

У мамы сидела гостья, Алла заулыбалась, увидев его.

– О, кто к нам пришел! – воскликнул он. – Акула местной юриспруденции.

– Ты мне льстишь, – томно опустила ресницы Алла, – мы все здесь мелкие рыбешки. Но приятно, что ты причислил меня к акулам, а не к сайре, которую едят.

– Какими судьбами?

– При чем здесь судьба? – подняла она плечи. – Я навестить заехала.

– Алла моя шпионка среди гиен, – сказала Раиса. – И консультирует насчет Вито, по поводу долгов.

– Правда, уголовные дела не мой конек, – ввернула гостья, – но посоветовать адвоката, переговорить с ним я могу.

– Мама, осторожно, Алла дорогой юрист, у тебя не хватит бабок, – шутливо предупредил Ипполит.

– Бог с тобой, – замахала руками Алла, – с друзей деньги брать грешно.

– Ну, у брата положение безнадежное, – посерьезнел Ипполит.

– Верно, – кивнула гостья. – Но даже из безнадежного положения можно выбраться. Здесь, конечно, дело будет проиграно, сами понимаете, такой ажиотаж, а вот в следующей инстанции…

– Неужели оправдательный приговор светит?

– Нужно постараться, чтоб посветил.

– Купить судей? Боюсь, за двух убитых много запросят. А что с долгами? Надеюсь, ты объяснила маме, что долги покойного переходят по наследству, как дом, гараж?

– Естественно. В принципе кредиторы подождут, не облезут, судьба Вито сейчас главнее. Но ты прав, за убийства и покушения придется платить много, чтоб нарисовали нужный нам приговор. Мы как раз решали, что продать. Ювелирные изделия не стоит спускать за копейки, лучше сдать на комиссию. Правда, проценты за реализацию дерут безбожные, но все равно это выгодней, по крайней мере, оценят по достоинству. На две машины есть покупатели, на них вы ничего не потеряете, а это хорошие деньги, но…

– Что, говори, говори, – заинтересовался Ипполит.

– На спортивную машину нашлось два покупателя, а на джип претендует Горбанев, заберет хоть завтра. Но перед смертью Арамис занял у него двадцать пять тысяч долларов, написав расписку, значит, Горбанев вычтет из стоимости свои деньги, остальную часть отдаст и урегулирует формальности.

– Я найду других покупателей, – не хотела отдавать долг Раиса.

– Объясни ей хоть ты, Ипполит, что это выгодное предложение. Горбанев не тот человек, который теряет деньги, он взыщет их через суд, к тому же с процентами. Джип полностью не оформлен, но все равно принадлежал Арамису, придется ждать полгода, а потом продавать. Что ты, Раиса, будешь делать с Вито? Бесплатно ему только лишний срок накинут, а суды не за горами. Тебе предлагают сейчас частично решить проблему с деньгами без возни.

– Мама, я для тебя не авторитет, послушай Аллу. Это выход в твоем положении, у меня денег оплатить долги твоего мужа нет и не будет.

– Ой, я не знаю… – жадничала Раиса.

– Все, завтра я уезжаю к себе, мне надоело нянчиться с тобой, делай что хочешь. Где Милена?

– В банке, у нее сегодня начался испытательный срок.

– Где этот банк?

– Кажется, на Киевской… Да, она вызывала такси, назвала эту улицу.

– Я поехал, встречу ее. Да! Держи газетки, на первую полосу тебя не поместили, зато сколько эпитетов – и все тебе. Пока.