Первая, вторая, третья Соболева Лариса

— Зачем вы ездили в «Корону»?

— У меня здесь есть друзья, хочу их немного развлечь, пообщаться с ними, хочется доставить им радость, устроить праздник. Место великолепное. Кстати, ты тоже можешь пригласить тех, кто тебе нужен, на банкетах и дела оговариваются проще.

— Моя помощь нужна в организации?

— Думаю, даже мой контроль не понадобится, в отеле налажено обслуживание, они знают, что нужно клиентам. Мне осталось сообщить им количество гостей, так что, будь добр, список предоставь мне завтра вечером. Да, еще я хочу сделать хозяйкой моих салонов Лизу, мне этот бизнес неинтересен, мелковат, так что бросаю его полностью на вас. Давай за это выпьем?

За ужином Родион повеселел, ибо тесть излучал доброжелательность, его секретари и раньше походили на мумий, особо их во внимание он не брал. Потом ему позвонил Жора, Родион солгал, что срочно нужно обсудить текущие проблемы, а сам поспешил в смотровую комнату, именно туда его пригласили. Всеволод Федорович получил возможность спокойно обсудить свои неотложные дела, конечно, на английском:

— Виталий, ты чтонибудь накопал?

— В нашей стране, Всеволод Федорович, бухгалтерия самая загадочная наука, в ней копаться — все равно что раскапывать захоронение фараона в египетской пирамиде.

— Неужели все чисто?

— Есть у меня подозрения… Я давно здесь не живу, тонкостей мошенничества не знаю, поэтому проконсультировался, где могут быть утечки в данном бизнесе. Мне подсказали, буду искать.

— Эндрю, ты грустишь? — повернулся к помощнику Всеволод Федорович. — На тебя это не похоже.

— Я под впечатлением, — сказал Эндрю. — Русские очень экспрессивные люди.

Тем временем Родион стоял перед монитором, в кадре была Светлана, которая примеряла одежду, туфли, компоновала кофточки с юбками и брюками, брала в руки сумочки и не отрывалась от зеркала.

— До ужина все разложила, — рассказывал Жора. — После ужина час торчит у зеркала, и конца не видать.

— Бабы есть бабы, — философским тоном заявил Гена. — Ты ей миллион баксов обещал — ей они по барабану. Потому что миллион — на твоем языке, а тряпки — в руках.

Но Родиону мало было мнения Гены, он посмотрел в сторону Марата, мол, что ты думаешь?

— Можешь спать спокойно, Роди, такую кучу бабок на чужую дочку не тратят, она не сдала нас.

Впервые за четыре месяца Родион почувствовал относительное облегчение, вместе с облегчением наступил упадок сил.

Примерка затянулась за полночь, как того требовал Всеволод Федорович, устав, Светлана разложила одежду по всей комнате и легла спать. Она сомневалась, что это действенный способ убедить и успокоить старшего урядника, но доверилась отцу Лизы. Спала она безмятежно, чего не случалось с тех пор, как она попала сюда.

За последующие пять дней Родион все больше расправлял плечи, уверившись, что его положение — лучше пожелать нельзя. Совсем успокоился, когда тесть начал активно заниматься бумагами, переоформляя их на имя Лизы. Светлана ставила подписи правой рукой, правда, Всеволод Федорович заметил:

— Какаято подпись у тебя корявая, Лизонька. — Светлана показала два пальца, он вспомнил. — Ах, да, да, ты же ломала пальчики, бедняжка.

Это был наиболее опасный момент, но прошел он неожиданно гладко.

Назначили прием на четыре, ведь гости должны приехать, осмотреться, поесть, выпить, ну и чтоб хватило времени поговорить всласть. Для тех, кто не хотел ехать на своих колесах, был заказан автобус, впочем, большинство друзей Всеволода Федоровича колес не имели, в основном из автобуса выходили пожилые люди. Встречали гостей сам Верховой, нарядная и сверкающая камешками Светлана и Родион, у которого вырвалось после объятий с первым представителем «старой гвардии», который явно выполз из кладовки, где хранится всяческая рухлядь:

— Это ваши друзья?

— Мои. — Тесть уловил иронию в его голосе, взглянул на зятя и с укоризной прочитал короткую нотацию: — Тебе они не нравятся, не престижные, не имеют положения, плохо одеты, от большинства пахнет лекарствами. От них ничего нельзя получить. Запомни, Роди, вдруг пригодится. Друзья — это опора, когда тяжело — идешь к ним, только они найдут нужные слова и уменьшат боль, когда счастлив — идешь к ним, они с тобой радуются. А если ты забываешь о них, чуть разбогатев, то твой моральный диапазон равен нулю.

— Не понимаю, на что вы обиделись.

— На тон, Роди. У тебя он был презрительный, а мои друзья этого не заслуживают. О, кого я вижу… — раскинул руки Всеволод Федорович, идя навстречу старушке с фиолетовыми волосами. — Татуня! Ммм… какая ты стала величественная…

— Господи, Сева! — взялась Татуня за сморщенные щеки. — Ты совсем седой. Ах, боже мой, как здесь красиво! Ничего подобного я не видела, это же целый город! Сева, кто построил эти романские замки? И ты с палкой?

— С тростью.

— Ай, палка, она и есть палка. И меня ноги подводят, спина болит. Если б до самой старости оставаться молодым, а потом раз — и кувыркнулся. Это было бы справедливо.

С «нужными» Родиону гостями он удалялся, показывая, где им предстояло отдохнуть:

— В том здании зал, где мы будем праздновать. Там же комнаты отдыха… А там парк, небольшой, но уютный. Бассейн есть под открытым небом, можно искупаться. Пока ждем, можно выпить шампанского.

Ни один из гостей не рискнул купаться, вода явно холодная, да и при параде все, а шампанское пили, особенно старушки, дедки предпочитали водочку, но за столом, чтоб заодно хорошо закусить.

Люди Родиона, на присутствии которых настоял тесть, чинно прохаживались по территории отеля, ни с кем не общаясь. Даже Киру Львовну захватили — она устроилась на скамье у искусственного водопада, нарядное платье не сделало ее более привлекательной, как казалось Светлане. Наличие большого количества мужчин с переговорными устройствами, закрепленными на ухе, не смутило людей Родиона, как и его самого. Это не просто райский уголок, это безумно дорогой уголок, охрана здесь в штате, но Марата смутило, что охраны слишком много, буквально на каждом пятачке торчал столб в костюме. Когда Родион пробегал мимо, он задержал его:

— Все нормально?

— Отлично. Уже приглашают к столу.

— Слышь, а здесь всегда столько бездельников с наушниками?

— Не понял, тебя чтото настораживает?

— Ну, так… Неужели всю эту свору дармоедов содержит отель? Зачем так много охраны?

— Наверное, тесть решил пыль в глаза пустить своим кентам, побитым молью. А вообще, сюда селят VIPперсон, для них держат охрану. Персоны не частое явление, может, хозяин заставил отрабатывать парней и у тестя. Кстати, наушники у всех: официантов, охраны, поваров, администрации.

— Бабки некуда девать, — констатировал Марат.

Не знал Родион, что и официанты сегодня ненастоящие, оперативники прошли краткий курс по обслуживанию клиентов за столом, правда, чтоб не вышло казуса, к ним приставили трех человек из отеля, которые взяли основную нагрузку на себя. Светлана, увидев Захара и Михаила в париках, приклеенных усах и очках, низко опустила голову и затряслась от смеха. Ее одернул Всеволод Федорович, но разве это помогло?

Застолье началось, а с ним тосты, речи, Родиону было неловко перед высокопоставленными гостями, когда к микрофону рвались престарелые друзья тестя и длиинно говорили, вспоминая боевую молодость. Время пролетело незаметно, стемнело…

В зал заглянул Стриж в образе охранника и тотчас отпрянул, увлекая за собой Наговицына:

— Там ВиВа! Не дай бог, ляпнет Роди, кто мы есть… Идем прогуляемся. Если что — ребята сообщат.

— Сидит за столом? Кто ее пригласил?

— Наверное, Родион. Он специализируется на нужных людях.

— Смотрика, подмоченная репутация не помешала остаться в круге первом.

— А ее и с должности не турнули, — «обрадовал» Стриж, медленно прогуливаясь по аллее, выложенной каменными плитами. — Суд не скоро, но могу предсказать, какое вынесут решение. Невиновна!

— Тогда я застрелю ее, — пообещал Наговицын.

— Каким образом? — фыркнул Стриж.

— Она попадется мне еще раз, пройдет время, и попадется. Уверовав, что для нее закон не писан, обнаглеет. И тогда я застрелю ее при попытке к бегству, даже если она будет стоять, все равно застрелю. Надоело! Я ловлю, а суд их отпускает! Я ловлю, а правительство амнистию им! Надоело.

Наткнулись на Захара с Михаилом и Большим Гошей, остановились.

— Вы на балмаскарад? — сострил Стриж. — Это здесь.

— Да ладно тебе… — трогая усики, смутился Михаил. — На шестерых человек столько народу кинули.

— Не скажи, — покачал головой Наговицын. — Это шесть преступников, а спрятаться здесь есть где, закутков до фига. Вон хотя бы под иву стань, и тебя ночью не видно, плети дерева закроют полностью. Рядом будут бегать, но не увидят.

— Вот будет хохма, если Лиза с Филиппом живы и здоровы, — пробормотал Захар и тоже потрогал усы запорожского казака. — Получится, зря парились. Блин, мне все время кажется, что усы отклеиваются.

— Почему зря? — не согласился Стриж. — Два убийства все равно есть. Похищение есть, а к похищению прилагаются статьи…

— Клиенты курить и гулять выходят, — сообщили по рации.

— Мне в ухо стреляет, когда говорят, — пробубнил Большой Гоша.

— Идите, — бросил Стриж. — Ваше дело за Светланой присматривать, сейчас таксяк, а серьезно настраивайтесь на второй перерыв.

— Помним, — сказал Захар, отправляясь с друзьями к залу.

— А нам что теперь делать? — спросил Наговицын.

— Хм, жаль, лишних усов не захватили, — досадливо произнес Стриж. — Теперь наша задача не попасть на глаза этой суке ВиВа. Посидим гденибудь в темном уголке.

Лисовский еще засветло подъехал к отелю «Корона», остался в автомобиле, открыв окно. Вечер, а затем и ночь принесли с собой изумительную прохладу, какой летом никогда не бывает в городе. Воздух, пропитанный водой и водорослями, пьянил, а естественных водоемов здесь много — рукава и протоки от основного русла рассекают обширное пространство вдоль и поперек. Тихо играла музыка, хотя здесь она необязательна, даже лишняя. Урбанизированному человеку полезно побыть в натуральной тишине, ощутить связь с пространством, понять, что ты не песчинка, а личность, такая же огромная внутри, как этот мир, и ответственная за него.

Ответственность. Ее чувствовал Лисовский, когда достал пистолет и еще раз снял с предохранителя, осмотрел, снова привел в нерабочее состояние. Это упражнение, его он проделывал много раз, так как человеку, державшему оружие только в армии и забывшему, как с ним обращаться, нужны элементарные навыки. Лисовский постоял, с наслаждением вдыхая густой воздух, вне салона авто он был пропитан еще запахом травы, словно только что скошенной. Лисовский находился в состоянии покоя, был уверен в себе и хладнокровен. Холодная кровь не переставит в голове принципы на последние места, что бы ни случилось, холодная кровь не пустит внутрь страх. Лисовский пошел к отелю.

Отель «Корона» состоит из нескольких комплексов — банкетных, спальных, игровых, так что пройти — не проблема. Чужие сюда не заглядывают, только те, у кого денег немерено. Лисовский снял «скромный» номер стоимостью с месячную зарплату бюджетника на сутки. Что отличает отель — в жилых корпусах не сидят ключницы, ключи берут у администратора.

Он шел на звуки веселой музыки гуляющей походкой, высматривая среди людей того, ради кого потратил столько времени, забросил работу и четыре месяца находился в преисподней. И увидел. Родион курил, общаясь с двумя солидными мужчинами, Лисовский сошел с аллеи под дерево и ждал. ак только сигареты выкинули в урны, а мужчины направились в зал, Лисовский позвал его:

— Родион!

Тот оглянулся, но никого не заметил, ночью здесь обстановка предельно интимная. Он сделал несколько шагов, услышав второй раз свое имя, после этого Андрей Борисович ступил на аллею и пошел навстречу. Родион хотел было уйти, но подумал, что избегать Лисовского не стоит, поэтому дождался, когда тот приблизится, удивившись:

— Ты здесь? Каким образом?

— Отдыхаю вон в том домике. А ты приехал на банкет?

— На прием, — выразился посветски Родион. — Прием устроил мой тесть… Я приглашаю тебя.

— Неудобно, там ведь все свои. Лучше давай ко мне заглянем…

— Нетнет, не могу…

— Много времени не займу. Я все равно тебя искал бы, хочу показать коечто интересное для тебя, это коечто у меня в номере.

— А что именно?

— Одна очень ценная вещь. Идем, здесь два шага, успеешь свою норму выпить.

Избегавший Лисовского Родион подумал, что сейчас отказаться от общения с ним будет подозрительно. Оглядевшись, своих людей он не увидел, но тесть напичкал отель охраной, опасаться нечего, а любопытство сильная штука, посему согласился:

— Ну, пойдем, если ненадолго.

— Стриж, — послышалось в ухе, — Роди идет по пятой аллее ко второму выходу, с ним какойто мужчина, его не было среди гостей.

Стриж подскочил со скамьи, завертелся на месте:

— И где, где эта пятая аллея?

— Пошли просто к выходу, — предложил Наговицын. — Тут все дороги ведут к шоссе.

Действительно, не успели выскочить на шоссе, вдоль которого по обеим сторонам выстроен отель, невдалеке заметили две спины.

— Лисовский! — узнал Наговицын.

— Ты уверен? Он?

— Только у него аристократическая стать, одна спина чего стоит. А походка? Слышь, а что он здесь делает? Куда он ведет нашего Роди?

— За ним! Но не дыши…

— Тебе у меня надо поучиться, где и когда дышать, — на бегу огрызнулся Наговицын. — Ты все больше в кабинетах штаны протираешь, а я…

— Заходят. Дуй на ту сторону, а я с этой посмотрю, в каком номере загорится свет. — Через короткую паузу Стриж дал команду: — Иди ко мне, свет есть.

— Ребята, у вас проблемы? — спросили по переговорному устройству, ведь все, у кого были наушники, слышали дословно.

— Пока нет, — ответил Стриж. — Захар, ты меня слышишь?

— Хорошо слышу, — сказал тот.

— Срочно беги на выход, посмотри вправо, тебя будет ждать Наговицын.

Примчавшись, Наговицын посмотрел на окна, процедил с досадой:

— Второй этаж… Балкон открыт…

— Ты эту доску шириной пять сантиметров называешь балконом? Ты явно преувеличиваешь. Беги на дорогу, встретишь Захара.

Когда чтото выбивается из ритма, решения на себя берет один, как и ответственность, тут спорить и вносить предложения нельзя, Наговицын помчался, куда отправили. Расстояния здесь маленькие, как в обычной деревне, вскоре оба стояли рядом со Стрижом.

— Захар, есть щуплый парень у вас? Срочно нужно забраться на тот балкон.

— Есть. Феликс, беги…

— Да не ори ты так! — толкнул его в плечо Стриж и сам сказал: — Феликс, ты срочно нужен…

— Я слышал. Куда бежать?..

Феликс прибежал не один, с Большим Гошей, чему удивились все, кто уже был на месте, Стриж задал закономерный вопрос:

— А этот зачем?

— Сейчас увидите, — снимая туфли, сказал шепотом Феликс, затем снял пиджак. — Я ж слышал, что надо лезть на балкон, а мы уже сработались. Большой Гоша, топай туда.

— Стой! — шикнул Стриж. — Смотри, здесь невысоко, там занавеска, свет оттуда, тебя не увидят, но будь как мышь. Держись ближе к краю балкона. И ни во что не вмешивайся, понял? Ни во что! Только послушай.

Большой Гоша подставил руки, Феликс буквально взлетел вверх, стал ему на плечи и бесшумно, будто он сделан из воздуха, забрался на узенький балкончик, где крупному человеку весьма проблематично остаться незамеченным. Феликс прижался спиной к стене. В то же время Стриж дал команду:

— Веня, предупреди Верхового, что разборки откладываются.

— На сколько времени? — осведомился Веня.

— Понятия не имею. Минут двадцать, я думаю, надо скинуть.

— Какая у него соображаловка, — похвалил Феликса Наговицын, любуясь пареньком. — Наши сто раз бегали б, переспрашивали б и сделали б не так. А ловкий какой!

— Помолчи! — прошипел Стриж.

Всеволод Федорович, восседая во главе стола, осмотрелся, вытянул шею и поискал глазами в танцующей толпе. Светлана тронула его руку, он понял, что она спрашивает, кого он ищет.

— Куда подевался Роди?

Светлана пожала плечами, впрочем, она тоже потеряла из поля зрения Захара, искала его, а встретившись взглядом с Михаилом, одними глазами спросила: где? Тот сделал ей знак рукой, мол, все в порядке. Но кого она не могла видеть, так это ягу Киру Львовну. Почемуто к ней Светлана воспылала особой нелюбовью, вероятно, потому, что она женщина, к тому же пожилая женщина. По идее, женщина обязана вокруг себя созидать положительную, светлую атмосферу, а старая ведьма действовала угнетающе, это заметил и отец Лизы. Время от времени она бросала косые взгляды в сторону Светланы и Всеволода Федоровича, вызывая у девушки отвращение. Интересно, ктонибудь любил ее? Навряд ли. Рядом с ней чувствуешь себя ее вечным должником, а должно быть наоборот.

— Извините, — наклонился к отцу Лизы мужчина, — Стриж просил передать, что разборки откладываются.

— Почему? — всполошился тот.

— Не отменяются, а откладываются, — внес уточнение мужчина. — Минут двадцать надо подождать.

Светлана расстроилась, еще двадцать минут? А потом еще столько же? Она настроилась уйти отсюда с Захаром, время текло и так медленно.

23

Феликсу видны были оба, занавеска мало мешала. Номер компактный, Лисовский сидел у стола на стуле, Родион — на кровати, просматривая фотографии. Начало диалога не удалось услышать, Андрей Борисович явно продолжал на спокойной ноте, даже монотонно:

— …озадачился, когда твой… мм… брат отнял у нее мой телефон и стер сообщение, которое она, между прочим, не дописала, но отправила то, что успела написать. Этого достаточно, чтоб задуматься: почему к ней применяют жесткие меры? Потом я случайно узнал, что в клинике, которую еще не открыли, убиты доктор и санитар, следов никаких, только окровавленные тампоны. Значения этому не придал, а в памяти информация отложилась. Но я же выяснил, что написала Лиза в сообщении и кому, встретился с ее женихом, оказалось, его невесту украли, как крадут деньги и вещи. Он показал мне фотографию невесты, тогда я все понял. И вспомнил, как Лиза морщилась, словно у нее фолликулярная ангина, отчего ей постоянно больно. В памяти всплыла информация об убитом докторе, который явно делал подпольную операцию. А раз она подпольная, то почему ее не могли сделать Лизе? Голос — важная составляющая, похожих голосов не бывает, при невероятном внешнем сходстве тембр и речь будут иными. Когда до меня это дошло, я стал искать свидетелей. Догадываешься, кто мог видеть вас ночью?

— С детства не люблю загадок, — промямлил Родион.

— А сам создал загадку, и какую! Я искал бомжей, которые ночами лазают по мусорным бакам, а клиника хоть и не открылась, но оттуда постоянно чтото выносят. Тару изпод оборудования, мягкую упаковку разного рода, которую можно использовать в качестве постели или защиты от дождя. Много ненужного хлама выносят, но бомжам все годится. Искал я их ночью, давал им деньги, чтоб узнали у своих коллег, кто промышляет у клиники, кто видел ночью людей, входивших туда, и кто знает или слышал хоть чтото про убийство доктора, обещал денег. Они живут без чисел, поэтому число не называл. Повезло не сразу, а могло вообще не повезти. Мне привели двух бомжей. Они видели твою машину, которую вы оставили у ограды, видели, как вынесли девушку без чувств и отнесли ее в клинику, стащили дворники, чтоб продать. И описали вас. Мало того, вы оставили открытой дверь, когда уезжали, они решили поживиться и зашли в клинику. Увидели только санитара — тоже дверь была распахнута,ну и убежали. Этого мне хватило, чтоб сделать выводы. Глупейшая затея была — выдать за Лизу другую женщину, она заведомо была обречена на провал. Итак, я начал следить за тобой, надеясь, что ты гдето проколешься. И ты прокололся. Как тебе снимки? А ведь у меня еще и полная запись есть. Я установил камеру в машине на штатив и, когда ездил за тобой, снимал, куда ты едешь и по какой дороге. Когда вы сдали назад в переулок и остановились, я обогнул квартал, он же небольшой, и поставил свою машину у дворов частного сектора так, чтоб видеть вас, магазин, куда зашла Влада. А вы меня не могли видеть — фары и свет в салоне у меня не горели. Я видел и снял, как вы убили Владу, с которой ты спал. К сожалению, не думал, что этим кончится, все произошло настолько быстро, что я сообразить не успел. У меня шок был. Кинулся к ней, а она…

— Чего ты хочешь? — проскрипел Родион.

— Думаешь, я сейчас назову сумму? Мне не это нужно. Куда ты дел моего брата?

— Я его в глаза не видел.

— Ай, брось. — Феликса поражала выдержанность Лисовского. — Мое расследование доказывает обратное. Люди, которые так легко манипулируют и расправляются с другими людьми, изначально заходят далеко и глубоко вязнут. А начало — Лиза, твоя жена. Тебе она была нужна, я не спрашиваю — зачем, это вопрос десятый. Раз ты решился заменить Лизу, то настоящую кудато дел, а с ней находился мой брат…

— У меня и моих людей есть алиби…

— А я плевал на твое алиби, потому что знаю, что у тебя его быть не может. Я хочу знать, где Филипп. Ты его, как Владу?

— Да пошел ты… — поднялся Родион. — Фотографиями задницу подотри, на них не видно, что я сижу в машине.

— Стой! — направил на него ствол Лисовский. У Феликса глаза на лоб полезли, он не знал, что делать. — Сядь.

— Будешь стрелять? — не испугался Родион или хорохорился. — Здесь? Тебя сразу повяжут, глушителято нет.

— Выстрелю, — убедительно сказал Лисовский. — Я не боюсь, а ты боишься. Тебя ведь страх заставил найти точную копию Лизы. Камера зафиксировала, как ты выходил из гостиницы, как Влада выходила из той же гостиницы, как ты пересел в джип, когда твои подонки приехали, и так далее. Есть доказательства, есть. Давай так, ты говоришь, что сделал с моим братом, я вызываю милицию, и ты живешь. В тюрьме, но живешь. Если не говоришь, я тебя убью и сяду.

— Дай стакан, я воды выпью.

На тумбочке у кровати стояли две бутылки — минеральная вода и кола, а стаканы с графином находились на стеклянной тарелке на столе. Лисовский немного развернулся, беря стакан, внезапно чтото бахнуло, посыпались осколки…

Феликс не успел глазом моргнуть, а Родион с быстротой молнии нанес один удар в руку Лисовского с пистолетом, второй ему в горло. Хлынула кровь, выпал пистолет, раненый упал. Феликс стоял, от шока открыв рот, зрелището из непривычных, парализует.

— Подыхай, собака, — наклонившись к Лисовскому, прошипел Родион.

В руке он держал горлышко от бутылки, которую разбил о край тумбочки. Если б не эти бутылки, поставленные на тумбочку, скорей всего, горничной, Родиону пришлось бы искать другой способ устранения опасного свидетеля. Возможно, он рискнул бы вцепиться зубами в руку с пистолетом, который теперь поднял с пола и сунул в карман. После забрал фотографии и еще раз посмотрел на доходившего Лисовского, тот истекал кровью, значит, повреждена артерия. Выдернув из телефонного аппарата шнур, Родион протер его покрывалом, а потом сказал последнее слово, хотя Лисовский вряд ли его слышал, сознание уходило из него:

— Утром тебя найдет горничная.

И вышел.

К тому времени Феликс пришел в себя, но помнил напутствие Стрижа: не вмешиваться. Может, так надо для более важного дела. Юноша осторожно вошел в номер, метнулся к двери и послушал коридор — шаги удалялись. Затем кинулся к Лисовскому, присел, одновременно негромко говоря:

— Стриж, Родион убил мужчину, сейчас он выходит из корпуса… Нетнет, я ошибся, он еще жив. Вызывайте «Скорую»! Захар, срочно лезь сюда! — Долго ждать не пришлось, Захар присел рядом. — Найди, чем перевязать руку, вена повреждена, на меня не рассчитывай. Из шеи фонтан, я заткнул его…

Уши терзали разные голоса:

— Что у вас случилось? Что произошло?

— Да отцепитесь, — огрызнулся Феликс. — У Стрижа спросите.

И голос Наговицына:

— Берем Роди?

— Нет, — это был голос Стрижа. — Сидишь за кустами и сиди. Изза придурка Лисовского я отменять операцию не буду.

— Боюсь, Лисовский все равно нам малину перегадил, — сказал Наговицын. — Роди сейчас как даст деру…

— Але, всем, кто меня слышит, — рычал Стриж, — Роди не трогать, глаз с него и его пацанов не спускать, поставьте дежурных у машин. Вызовите «Скорую»…

— Ага, медики пока сюда доедут… Ехатьто чертте куда!

— И позовите врача там, медсестру… я не знаю! Есть же в этом эдеме медики. Только тихо, чтоб никто не слышал и не заметил суеты. Феликс, Захар, как там у вас?

— Пока жив ваш Лисовский, — отозвался Феликс. — Но без сознания. Эй, товарищи менты, учтите: у Родиона в кармане пистолет.

— Ребята из команды Захара и Михаила, — подхватил Стриж, — уйдите в администраторскую.

А Родион кинул горлышко бутылки в бассейн — вода смоет отпечатки, присел, вымыл руки, вытер платком. Он лихорадочно думал, что делать, вспоминал, видел ли кто его вместе с Лисовским. Кажется, нет. А может, хотелось верить, что нет. Если сейчас уехать, значит, полностью себя выдать. Будут искать. Придется прятаться.

— Где Марат? — очнулся Родион.

Марат принимает верные решения, а он не всегда прислушивался к нему, поступал посвоему. Самая большая ошибка Родиона, что вывел новую Лизу в свет, но ему так хотелось проверить, насколько она убедительна. Ее даже отец принял за дочь, а Влада убогим умишком раскусила обман, и Лисовский… вычислил. А вдруг это не последний вычислительный центр? Плохо, когда умных типа Лисовского много, очень плохо.

Родион поплелся к банкетному залу, сканируя взглядом пространство вокруг, ощущая тремоло во всем теле. А Лисовский прав: он боится и боялся. Кажется, удача полностью от него отвернулась, но затем снова повернулась к нему лицом, потому что у входа Родион столкнулся с Маратом, который наехал на него, правда, не афишируя своей тревоги и нервозности:

— Куда ты пропал? — Взгляд Марата всего лишь скользнул по лицу Роди, и тон он сменил. — Что случилось?

— А по мне видно?..

— Видно. Говори, что? И не дергайся, улыбайся, японцы все время улыбаются, для здоровья полезно.

Но сам улыбался редко. Родион послушался, исправил физиономию, натянув кислую улыбку, достал сигарету, зажигалкой щелкнул Марат, так как у него дрожали руки.

— Лисовский провел расследование, он знает, что мы убрали доктора и санитара… Но не то главное. Он сидел у меня на хвосте, снял на камеру, как Владу…

— Где он?

— В номере. Я… убил его.

— Делать ноги надо.

— Считаешь? — вскинулся Родион.

— Сматываемся, пока не поздно. Мне не нравится здешний дух, я не люблю, когда за мной наблюдают, пусть даже из лучших побуждений — охраняя. Заедем в салоны, сгребем товар и отсидимся в глухомани.

— А остальные?

— Некогда их собирать. Пойду за мамой…

— Погоди… Приведи ту суку, которая отправила эсэмэску, с собой заберем, крови ее напиться хочу.

— Ты больной? Делаем ноги потихому. Двигай к машине и не торопись.

Кира Львовна увидела Марата, который сделал ей почти незаметный знак головой, она поднялась, пересекла площадку с танцующими парами и вышла на воздух.

— Уезжаем, — бросил одно слово Марат.

Попав в плотную темноту, он достал пистолет, навинтил глушитель, сунул его под мышку под пиджак, продолжил путь. Кира Львовна поняла, что произошло ЧП, опустила руку в сумочку, висевшую на плече.

Родион ждал их неподалеку от автомобилей, припаркованных у въезда на территорию отеля. Он встрепенулся, когда заметил две приближающиеся фигуры, которые сразу узнал, и возбужденным полушепотом позвал:

— Сюда! Я здесь!

— Никого? — Марат настроил внутренние радиоволны на постранство вокруг.

— Как будто нет.

— Ты не уверен?

— Я теперь ни в чем не уверен.

Марат все же приготовил пистолет, как и его мамочка. Молча двинули к машине. Прозвучал сигнал — дверцы открыты, но только взялись за ручки…

— Стоять! Не двигаться! Милиция!

Марат выстрелил на голос, ктото охнул, раздались два ответных выстрела. Кира Львовна метнулась к автомобилю рядом, крикнув:

— Уезжайте!

— Мама! — взревел Марат. — Без тебя…

А мама отстреливалась с лихостью бойца спецназа, требуя, чтоб сын уехал, — настоящая самка всегда защищает своего детеныша. Марат сел за руль, Родион рядом, он тоже успел воспользоваться пистолетом. Джип рванул…

— За ними! — раздался крик.

Мама выстрелила туда, откуда он доносился, затем в другую сторону…

Стриж с Наговицыным бежали на стрельбу, первый командовал:

— Живьем, только живьем!..

— Да тут какаято тварь отстреливается. Баба!

Захар подскочил, услышав выстрелы, бросился к двери.

— Ты куда? — вдогонку ему крикнул Феликс, он уселся на пол и все еще закрывал рану на шее Лисовского.

— Стреляют! Там моя Света… — уже из коридора объяснил Захар.

— Хм, стреляют, — заворчал Феликс. — Будто я не слышу, что стреляют. Долго мне еще сидеть? Вдруг он уже умер, а я тут торчу…

Захар наткнулся на Большого Гошу, которому вроде бы приказали, куда идти, а дороги он не знал.

— Там стреляют! — обогнув мощную фигуру, бросил Захар. — Я за Светой…

— Я с тобой.

Страницы: «« « ... 7891011121314 » »»