Первая, вторая, третья Соболева Лариса
Внизу ждала Кира Львовна, она молча вручила ей косынку и солнцезащитные очки, Светлана догадалась, что это для того, чтобы ее внешность не бросалась в глаза. Нацепив коекак эти предметы, она села на место водителя и, видимо, настолько неважно выглядела даже в очках, что ее состояние заметил инструктор:
— С вами чтото не так?
— Шеф, — подал сзади голос Гена, — тебе баблосы кидают не для того, чтоб вопросы задавать. Учи кататься.
Инструктор оказался из тех людей, которые не терпят указок, резко развернувшись, наехал на охранника, как ему представили двух дебилов:
— Водитель должен находиться в состоянии покоя, другие состояния противопоказаны. Сама убьется, нас убьет и в придачу других покалечит. Хорошо, если покалечит, а то ведь тоже…
— А ты на свои педали жми, — посоветовал Марат. — Тебя для этого наняли.
— Не, чего шуметь? — ухмыльнулся Гена. — Хозяйка поссорилась с хозяином, ночью помирятся…
Светлана упредила взрыв инструктора, положив ладонь на его руку, он передумал орать, поинтересовался у нее:
— Вы можете вести машину? — Она улыбнулась и кивнула. — Хорошо, тогда поехали.
Когда Влада увидела Лизу за рулем с буквой «У» на крыше, на месте пассажира — явно инструктора, обучающего вождению, а на заднем сиденье — слуг Родиона, непроизвольно вымолвила:
— Боже, этого не может быть.
Так и не может! Лиза — известная лихачка, к ней в машину боялись садиться, потому что носилась как угорелая, наплевав на правила и считая остальных участников дорожного движения отстоем. Лично Влада не удивилась, когда узнала, что Лиза разбилась, да и никто не удивился, ДТП с ее участием давно должно было произойти. Но что сейчас лихачка Лиза делает в учебной машине? Заново водить учится? Смешно! Надо отдать ей должное: там, где никто не мог проехать, например, по размытому бездорожью, Лиза садилась за руль и успешно преодолевала лужи вперемешку с грязью, ухабы, колдобины, а выезжая на трассы, она попадала в свою стихию. Итак, водить она умеет, причем даже грузовик — однажды на спор села за руль. Следуя за буквой «У», Влада рассуждала вслух:
— На потерявшую память твоя Лиза не похожа, Роди. Нетнет, с мозгами у нее полный порядок. И твоих нукеров она не переносила, обращалась с ними как с быдлом, а вчера как будто побаивалась твоего Марата.
Непонятно. А все, что за пределом понимания, требует истолкования — так устроено большинство людей, в частности женщины, кстати, любящие женщины вдвойне любопытны. Может, Роди заставил жену заново учить правила? А инструктора приставил контролировать знания? Пожалуй, это в духе Родиона. Но, поездив по городу за учебной машиной, Влада обнаружила:
— Она не умеет водить автомобиль!
Опытному водителю неумеху распознать несложно, но данный факт противоестествен, значит…
Правил она не знала, инструктор терпеливо объяснял, что такое главная дорога, как она обозначается, что значит помеха справа, где надо уступить и почему. Три часа за рулем начинающий водитель не сидит, а Светлану заставили. Инструктор не вступал в пререкания по этому поводу, ему ведь платят за каждый час по тройному тарифу, но когда заметил, что ученица делает ошибку за ошибкой, сказал:
— На сегодня достаточно.
— Ну, еще немножко, шеф, — маслено заворковал Гена. — Еще часок.
Инструктор был категоричен:
— Не видишь, что Елизавета Всеволодовна уже не способна отличать цвета светофора? Есть предел возможностей, она к нему подошла. Лиза, садитесь на мое место, я отвезу вас домой.
Бессонная ночь, постоянный стресс, вождение, вынужденная голодовка выжали Светлану без остатка, в комнате она упала на диван.
— Встать! — вошел старший садюга с большим альбомом. — Иди за стол, будем работать. — Она перешла к столу, села на стул, напротив уселся Родион. — Завтра приезжает твой отец…
Чувствовала она себя отвратно, однако новость даже в этом состоянии оказалась настолько значимой, что привела Светлану в чувство, зашевелились мысли. Вот, значит, для кого ее готовили — для папы, разумеется, чужого. Интересно, кто он такой, раз крутые парни, жестоко расправляющиеся с теми, кто им помогал, трепещут перед ним? И снова: в чем причина, что они сделали с настоящей Лизой, что задумали?
— Он летит изза границы, — тем временем продолжал Родион образовывать Светлану в семейных вопросах. — Там у него большой бизнес, занимается твой отец золотом и драгоценными камнями. Ты единственная его дочь, не виделись вы два года, вот ваши совместные фотографии двухлетней давности…
Он положил перед ней раскрытый альбом. Светлана листала пока невнимательно, без сомнения, фото оставят ей для изучения, время будет рассмотреть «отца». Одновременно она лихорадочно соображала: отец Лизы — золотой телец в прямом смысле — способен сокрушить банду, но эти негодяи наверняка продумали все варианты и не допустят ни одного сбоя. Если же события потекут не по их сценарию, Светлане наступит конец, возможно, папе Лизы тоже.
Так увлеклась, что не заметила вошедшего Марата, который лег грудью на стол, заглядывая девушке в лицо, но вздрогнула от его гнусного, окрашенного желчью, тембра:
— О чем это наша Лиза задумалась, а, Роди? Что, — внезапно улыбочку смыло с его рожи, он прищурился, — надеешься, папочка догадается и подвесит нас за яйца? У нас в запасе два варианта для тебя: первый — расчленим по частям вместе с твоим Захаром и бабкой. Второй — тебя обвиним в подлоге, мошенничестве и так далее. Ты на месте Лизы, вас не отличить, значит, воспользовалась сходством ты. А Лизу, например… — закатил он глаза кверху. — Убила! Чтоб она не помешала занять тебе ее место. Понимая, что голос сильно отличается от голоса Лизы, ты сделала операцию, после этого убрала хирурга с санитаром… Кстати, убрать омогли твой Захар и его друг… Миша, кажется.
— Она не верит, что из нее мы сможем сделать рецидивистку, — закуривая, сказал Родион.
— Хм, время уговоров закончилось, — выпрямился Марат, самодовольная улыбочка теперь не сходила с его физиономии, которая и без того отталкивала, во всяком случае, Светлану от нее выворачивало. — Думаешь, нам не поверят? В клинике остались только твои отпечатки, наших там нет. Ты бралась за стакан, касалась стен, тебя возили на каталке. И еще есть улика: кровь осталась, твоя кровь, мы намеренно не забрали тампоны после операции. Ну и как собираешься доказывать, что мы там были? Ты — другое дело, ты была там, это будет понятно любому следаку.
У Светланы волосы зашевелились от подобной перспективы, заныло под ложечкой, не от голода. А Марат припас для нее настоящую бомбу, ее и забросил, насладившись произведенным впечатлением:
— И папу убить выгодно только тебе, потому что получишь офигенную кучу баксов с ювелирными салонами по всему миру, а ты его убьешь. И ни у кого не вызовет сомнения, что убила ты, всем известен твой придурковатый характер, подогретый спиртным. А твой муж… он же мученик, возился, нянчился с тобой, Роди вызывает жалость и сочувствие, потому что жертва. Расследование в кавычках проведет наш человек, которому мы заплатим, а чтоб тебя законопатили до конца твоих дней, мы немного кинем на лапу кому надо. Менты удавятся за полтинник, а кинуть им в десятьдвадцать раз больше — на тебя еще парочку преступлений повесят. Но когда ты, Лиза, попадешь в колонию строгого режима, оттуда никогда не выберешься, это я тебе обещаю. Родик, помоему, второй вариант более изощренный, чем изуверская смерть.
— В этом вопросе я полностью доверяю тебе…
Родион осекся, так как Светлана грохнулась на пол без чувств.
— Мы ее доконали, — удовлетворенно констатировал Марат, присев у полутрупа и прощупывая пульс. — Да жива, жива… Теперь можешь спать спокойно, она будет покорная и рабски преданная. Помоги мне, я не Генашка, тяжести таскать не привык.
Вдвоем перенесли Светлану на диван, Родион позвонил Кире Львовне, объяснил, что нужно привести в чувство Лизу, та незамедлительно примчалась с сумкой лекарств и захлопотала у дивана.
— Не вздумай дать ей послабление, — предупредил Марат Родиона. — Она должна помнить, что нарушила договор, помнить и бояться нас.
— Все в порядке, — сообщила Кира Львовна, — «Скорая» не понадобится, Лиза приходит в себя.
— Можете идти, — отправил ее Родион.
Не успела Светлана понять, что произошло, как Марат, взяв ее за плечи, бесцеремонно усадил и прорычал, обдавая ядовитым дыханием:
— Ты все запомнила? Я спрашиваю… — Он схватил ее пятерней за подбородок, потряс. — Все запомнила?
Ей было очень плохо, но на всякий случай Светлана кивнула, Марат отбросил ее голову, девушка завалилась на бок.
— Марш за стол! — рявкнул безжалостный холуй Родиона.
Покрывшись липким потом, Светлана с трудом приняла сидячее положение, однако отдышаться не позволили, холуй поставил ее на ноги и толкнул к столу. Чудом она удержалась на ногах, еле их переставляя, подошла к стулу и рухнула на него. Губы дрогнули, зашевелились…
— Кажется, она просит воды, — догадался Родион.
Марат наполнил стакан, резким движением протянул ей, отчего вода выплеснулась через край. Светлана взяла. Рука дрожала, девушка взялась за стакан второй рукой и пила, пила медленно, боясь захлебнуться. Холуй вырвал стакан:
— Запомни, жрать будешь по часам в строго отведенное время. Откажешься от завтрака, не получишь и обед, только ужин. От ужина откажешься — не получишь завтрак. Роди, приступай.
Родион положил перед ней несколько листов, тыкая пальцем в нижние части листов, приказал:
— Копируй эту подпись. Правой рукой, правой! До завтрашнего вечера ты должна научиться ставить эту подпись своей рукой. Идем, Марат, Лиза сама справится.
В дверях повернулся ключ, Светлана поняла, что наконец осталась одна, почувствовала некоторое облегчение, хотя сил, чтоб выполнять задание, не было. Она сложила на столе руки и упала на них лбом.
Не прошло и десяти минут, как снова ключ повернулся и появился холуй.
— Тебе что сказали делать? — наступал он, сатанея. Светлана непроизвольно поднялась и отступала. — Гена, пока Роди отсутствует, поработай с ней, а то он у нас слишком добренький.
Изза его спины появился главный палач, закатывая рукава рубашки, а Светлане больше некуда было отступать, она врезалась спиной в стену и замерла, полагая, что сейчас они доведут вчерашнюю экзекуцию до конца. Ужас сменила адская боль — Гена врезал ей кулаком в солнечное сплетение, снова потемнело в глазах, Светлана сложилась пополам и рухнула на колени. Садист поднял ее за волосы, лапу положил на грудь, прижав к стене, чтоб она вторично не упала на пол, отвел руку назад, его остановил Марат:
— Довольно. Надеюсь, она уяснила, что всяческое ослушание будет жестоко наказываться. Лиза, ты усвоила?
Парализованная ужасом и болью, Светлана не нашла сил кивнуть, только заплакала, сжавшись и втянув голову в плечи, ей чудилось: вотвот кулак палача врежется в нее. Вопреки ожиданиям Светлану оттащили к стулу и усадили.
— Учись писать подпись! — гаркнул Марат.
Она собрала волю, взяла авторучку, надзиратели оставили ее одну. Перед глазами все расплывалось, но, понимая, что ей не увильнуть от этого занятия, взяла лист и начала всматриваться в чужой росчерк. Подделать подпись крайне сложно, в ее случае сложность увеличивалась изза праворукости. Попробовала нарисовать первую букву — не вышло, Светлана взяла авторучку в левую руку и вывела нечто слабо похожее. Так и писала: то правой, то левой, запоминая, какие при этом напрягаются мышцы привычной руки. Писала частями, сначала одну букву училась выводить, потом закорючку, а слезы безнадежности лились и лились…
Времени было немного, встретились всего на пару часов, в принципе, этого достаточно для удовлетворения плотских потребностей. Настояла на свидании Влада, мотивируя, что Роди неважно выглядел на презентации, ему просто необходимо разгрузиться. К тому же у нее освободилось от проблем два часика, их нужно использовать, и последнее: был долгий перерыв, который негативно сказался на отношениях, следует наверстать упущенное. Он не ломался, так как в ближайшем будущем его жизнь осложнится некоторыми ограничениями, и вряд ли удастся выкроить время для секса, без которого физическое тело страдает, а ментальное превращается в отрицательный заряд.
Как истинная самка, выбравшая самца и не желавшая уступать его другой (уж больно хорош он в постели), Влада разработала первоначальный план захвата и первую часть провела блестяще, Роди отдышаться не мог — такой темп она взяла. Вторая часть, наиболее сложная уже не технически, а психологически, требовала постепенности, для начала Влада посмотрела на Родиона новыми глазами, старыето застила пелена влюбленности. Что она заметила: в отличие от вчерашнего вечера, да и предыдущего свидания, у любовника значительно улучшилось настроение — в чем же причина? И вообще, что именно повергало его в уныние? Откуда вдруг в нем появился некий огонь, говоривший о внутреннем подъеме? Одновременно несвойственный Роди лихорадочный блеск в зрачках, кстати, они были неестественно расширенными, и зажатость мышц лица свидетельствовали о нестабильности. Натура он скрытная и циничная, это ее острые глазки давно узрели, но извилины не трудились, посему общепризнанные дефициты добродетели невероятно привлекали к нему как к сексуальному партнеру. Сегодня Влада хотела прощупать его, залезть в душу и посмотреть, что за дьявольские страсти терзают Роди, да не знала, как построить диалог.
— Твойто где? — выручил он, отдышавшись.
— Носится по городу, пытаясь всучить офисные и торговые площади, ведь не все приглашенные были на презентации.
— Мародерствовать не надо, — заключил Родион. — Лично я в его башню не перееду, только бутик открою поближе к земле, чтоб моим людям бежать было недалеко, когда его конструкция начнет рушиться. Но место неплохое, рискну. Как объяснишь, где была, огда явишься поздним вечером?
— Каталась. Люблю кататься в ненастную погоду. И ненастье люблю.
— Я бы на его месте не отпускал тебя ни на шаг, стерег бы днем и ночью.
— Кто мешает? Забери меня себе и стереги.
Замечательно повернулся диалог, как раз в нужное русло. К предложению Влады он отнесся индифферентно и не посчитал нужным чтонибудь ответить хотя бы для приличия. Это задело Владу, пардон, любовью занимается с ней, а не с другими, кстати, видно, когда мужчина недополучает дома набор страстей, так в чем же дело?
— Ах да, я забыла, — рассмеялась она с чуть заметной горчинкой, — у тебя есть жена, у меня муж… Собственно, это неважно, если одну из сторон устраивает подполье. Между прочим, твоя Лиза вела себя странно… хм… она сама на себя не похожа была.
О! Заинтересовался.
— Не похожа? То есть?
— Будто ее подменили. Забитая, как шифоньер хламом. Это ты ее так забил, что Лиза теперь только улыбаться без повода и ресницами хлопать умеет?
— Не болтай. После аварии она действительно изменилась. Мне пора, тебе тоже… Завтра приезжает тесть, в ближайшее время я не вырвусь.
— Подожди! — обняла его Влада, потянув на себя. — Побудь со мной… Пожалуйста… Побудь…
Ее трепетные ласки не оставили Роди равнодушным, да и кто же откажется от услаждения бренного тела, которое не всякая женщина способна усладить?
Одеваясь, Влада поняла: тема Лизы больная, он ее напрочь отвергает. То, что жена ему до лампочки, тоже ясно. Что же Роди держит возле нее? В сущности, Влада о нем и его жене ничего не знает, а запустила Родиона внутрь глубоко, до надрыва сердца. И главное: Лиза не та… Мысль идиотская, нереальная, фантастическая, но не та, не та Лиза! Тут впору свихнуться.
— Я разберусь, — закрывая дверь гостиничного номера, лепетала Влада. — Завтра пригляжу за ними… Нет, я должна понять.
В девять принесли ужин, она поела, помня угрозы, а умирать от голода и раньше не намеревалась, сейчас же инстинктивно жаждала выжить, так устроено природой. В десять Родион проверил задание, болееменее остался доволен и заставил «до отбоя», то есть до двенадцати, заниматься подписью.
Когда ей отдали приказ ложиться спать, Светлана растянулась на диване, почувствовав не столько усталость, сколько боль во всем теле. Может, это и называется синдромом хронической усталости, рожденным неописуемым стрессом? Страх за собственную жизнь и жизнь Захара не позволил девушке тотчас отключиться, что было бы логично. Нет, рука потянулась за альбомом, а то, не дай бог, примет завтра за папу совсем другого мужчину.
Первая же страница ударила по нервам, прогнав дрему. Светлана испытала настоящий шок, она судорожно перелистывала альбом. Днем ее поглотили собственные мысли и состояние полного распада, сейчас она обратила внимание, что рядом с седым мужчиной на фотографиях изображена… Светлана!!! Невероятно, но факт! Даже жутко стало, словно вмешались некие инфернальные зловещие силы, готовившие с рождения Лизы и Светланы фатальный спектакль.
13
Около одиннадцати утра Лисовский настойчиво звонил в квартиру. Открылась дверь рядом, выглянула соседка:
— Вы к Захару?
— Дада, к нему.
— Его в это время уже не застать.
— А когда он возвращается?
— Не скажу, потому что не знаю. Может, и не вернется вовсе. Последнее время Захара редко вижу. Вы позвоните ему…
— Точно! — обрадовался он. — Как я сразу не сообразил… Спасибо.
Конечно, нет ничего проще — позвонить, тут и соображать не надо. Однако Лисовский долго думал, как ему поступить. Лиза замужняя женщина, а отправила сообщение — фактически крик о помощи — некоему Захару, значит, она крутила роман не только с дураком Филиппом, короче, шлюшка. Представив, что ему звонит незнакомый человек и просит уделить десять минут, Лисовский непременно спросил бы зачем. Выяснив повод, стал бы встречаться? Нет. Потому что женщину, тем более замужнюю, хотя она и шлюшка, нормальный мужчина под монастырь не подводит. А при личном и внезапном контакте проще заставить выслушать себя путем аргументов и прочего давления на все известные струны.
Только вышел из подъезда, раздался звонок, номер без имени.
— Да? — сказал Лисовский.
— Лисовский Андрей Борисович?
— Он самый. Простите, я вас не узнал…
— А вы меня и не знаете. Вас беспокоит следователь Стриж.
— Следователь? — не удивился Лисовский, полагая, что звонят с известиями о брате. — А что случилось?
— Не пугайтесь, есть одно дело… не на вас. Нам нужна ваша помощь. Вы не могли бы подъехать в шестое отделение милиции, комната 36?
— Мм… не сейчас. Часов в шесть, если вас устроит.
— Добро. Жду в шесть.
Пожимая плечами и теряясь в догадках, Лисовский сел в машину.
— Нус, уважаемая Виктория Вадимовна, меняемся? — держа фотографию Светланы лицевой стороной к ней, предложил сделку Стриж. — Вы мне рассказываете про нее, я вам — звонок.
Если б он в прошлый раз настоял, она выложила бы все, что знала, но перегнула палку, потому осталась на нарах в вонючем каземате с дерьмом женского рода. Зато уяснила: статус могучей леди на этого хама не действует, поэтому сегодня Виктория Вадимовна не стала испытывать судьбу.
— Это жена бизнесмена Татарских Родиона Николаевича. Зовут ее Елизавета… отчество не помню, мы знакомы чисто шапочно, несколько раз встречались на банкетах. Татарских называл ее Лизой.
Ни один мускул не дернулся на лице следователя, задергался Наговицын, выпучил глаза, задвигал бровями, правда, она этого не видела, он сидел у нее за спиной. Стриж развернул к себе фото и без интонационной окраски спросил:
— Вы уверены?
— В чем? — фыркнула Виктория Вадимовна.
Он ответил вопросом:
— В какой же сфере трудится бизнесмен Татарских?
— В золотой, — съязвила она. — В прямом смысле. У него несколько ювелирных салонов. Кстати, в городе он обосновался недавно, годполтора… это примерно. Так что больше о нем мне вам нечего рассказать. Вы обещали звонок.
— Помню, помню. А его жена Лиза, что собой представляет?
— Несдержанна. Невоспитанна. Глупа.
— А говорили, знакомы чисто шапочно.
— Достаточно, чтоб составить о ней нелицеприятное мнение, — отбрила Виктория Вадимовна. — Звонок.
— Домашний адрес назовите.
— А я у него в гостях не была. Напоминаю: звонок.
Он подвинул к ней трубку и практически не слушал, что она там мямлила адвокату, наизусть знал: меня посмели арестовать, прессуют, обвинения сфабрикованы, я не могу больше, вытащи. Стриж рассматривал фотографию не потому, что заинтересовался информацией, он не воспринял ее всерьез, хотя ВиВа назвала фамилию. Просто все в мире старо, как в вечной мерзлоте, в силу вступают корпоративные законы, ситуации повторяются, оттого скучно. Сведения о задержании высокопоставленной дамы просочились, за нее начали хлопотать, он решил выжать из ВиВа максимум, не удалось. Ее увели, но теперь ненадолго, скоро слетятся коршуны от юриспруденции и выведут на волю сволочь, которая будет бить себя в грудь и прикидываться святошей.
— Че она молола? — поднял плечи Наговицын, хихикнув.
— Придумала отговорку, лишь бы дали позвонить. А может, заодно использовала ситуацию и попробовала нагадить Татарских — мало ли, какие у них трения. Наверное, думала, что мы побежим к нему выяснять про Лизу, которая не является Лизой.
— Что ж ты так легко сдался?
— Давят сверху. Ага, уже. Не надо делать удивленное лицо, будто не знаешь, каким образом кидают информацию на волю. Ей удалось позвонить из следственного изолятора. Не адвокату, коекому покруче. В общем… — И безнадежно махнул рукой, не договорив…
В пять самолет приземлился, а поскольку железная птица принадлежит одному человеку полностью, то и летел он в ней один, не считая двух сопровождающих.
— Он даже ходит, как мешок с баблосами, — тихо выразил восторг Гена.
— Роди, не дергайся, — сказал наблюдательный Марат. — Папа у нас древний, зрение у него хромает, а за два года люди меняются до неузнаваемости. Подмены он не заметит новая дочь ничем не отличается от старой.
— Дай бог, — выдохнул Родион, нацепил улыбку и двинул к тестю.
— Главное, лапши на уши ему навешай, как я учил, и будь спок.
Всеволод Федорович, не глядя, передал трость назад, ее взял молодой мужчина, а папа Лизы раскинул руки в стороны:
— Здравствуй, Родион. — Он обнял зятя, похлопывая по спине, затем отстранил его и посмотрел в лицо. — Мм… И ты седеть начал? А где Лиза?
— Дома оставил, — взял его под руку Родион. — Да и поговорить нам без нее не мешает. Это мои помощники, работают в охране. Марат и Гена. Садитесь, Всеволод Федорович…
— Там чемоданы надо забрать… — указал рукой назад тесть.
— Гена, Марат, помогите… ээ…
— Виталий и Эндрю, мои секретари, — представил сопровождающих Всеволод Федорович. — Эндрю порусски знает пять слов, так что к нему обращаться бесполезно, только поанглийски.
— Марат, погрузите чемоданы во вторую машину, — распорядился Родион, забирая у Виталия трость. Он помог тестю залезть в джип, затем сел рядом с ним. — Я рад, что вы приехали.
Сейчас его не узнал бы никто, включая родную жену Лизу (настоящую). В этой улыбке было столько подкупающего обаяния, столько искреннего счастья, что невольно заулыбался и Всеволод Федорович, благодушно похлопав зятя по щеке.
— Как Лиза? — спросил он.
— Уже неплохо. Ээ… за рулем Тарас. Нет, правда, она и выглядит здорово, и характер изменился. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
— Даже так? А что с голосом?
— На прежнем уровне, — якобы огорчился Родион. — Представьте, серьезных повреждений не получила, ну, пару ребер сломала, ушибов было много, сотрясение, координация нарушилась — это же ерунда. А вот травма гортани… Как эти связки разорвались — врачи разводят руками, случай беспрецедентный, тем не менее отделалась она легко.
— Надо было забрать у нее машину и не давать, раз гоняет как бешеная. — Фразу папы окрасили жесткие нотки.
— Попробовали б забрать, — хмыкнул Родион. — Не знаете Лизу? Да, кстати, ей категорически запретили даже шепотом пытаться говорить, чтоб не травмировать мышцы горла, иначе возникнут отеки, тогда о возвращении голоса придется забыть навсегда.
— Как же вы общаетесь?
Родион состроил смешливую гримасу, якобы задумался, плечи поднял, потом рассмеялся:
— Да както научились обходиться без слов.
Рассмеялся и тесть, представив общение без слов и звуков. Рядом с водителем уселся Марат, доложив:
— Багаж получили и уложили. Можем ехать.
— Быстро, — удовлетворенно откинулся на спинку кресла Всеволод Федорович. Машина мягко тронулась, увеличивая скорость. — Знаешь, Роди, я решил отвезти Лизу в Европу, думаю, там с этой проблемой справятся.
— Ни в коем случае! — весело сказал Родион. — У меня ж теперь не жена, а мечта! Представьте, ни скандалов, ни грубостей, ни капризов… Не пьет! Не курит!
— Неужели? — радовался отец.
— Нетнет, упаси бог, чтоб она заговорила, а то как станет прежней, я повешусь на первом же дереве во дворе.
Всеволод Федорович раскатисто расхохотался и согласился с ним:
— Мда, молчаливая жена — сокровище.
— Ну а если серьезно, — вздохнул зять, — то честно признаюсь: я уже подумывал разводиться. Дада, Лиза стала неуправляемая, напивалась, мне очень часто было неловко за нее. Думал, брошу все к черту и поеду в лес, мне уже обещали неплохое место начальника лесного хозяйства…
— О каком лесе ты говоришь! Размечтался! Думать забудь, ты мне нужен.
— Но вдруг авария… — в упоении продолжал Родион. — Тут уж бросить ее было некрасиво, я решил подождать, когда она поправится. Полной неожиданностью для меня явились внезапные перемены в ней, то ли когда кувыркался автомобиль, у нее в мозгах чтото сдвинулось, то ли она многое поняла, очутившись на грани жизни и смерти… Но сейчас у нас во всех отношениях ажур. Вас она приятно поразит.
— Ей повезло встретить тебя. Ну а как идут дела?
— С переменным успехом, но не в убыток. Наши умные люди куда вкладываются, чтоб не потерять то, что имеют? В недвижимость и золото. Есть еще несколько способов сохранить деньги, да они, на мой взгляд, ненадежны.
— Хорошо, дела отложим на потом.
Дальнейшую дорогу иногда переговаривались, Всеволод Федорович больше рассматривал улицы, а Родион вспоминал, грамотно ли дал установку тестю, все ли обрисовал как надо, не упустил ли чего.
— Мне к следователю по фамилии Стриж, — сказал Лисовский в переговорное устройство входа в милицию.
— У вас повестка? — спросили у него.
— Нет, он звонил мне и просил прийти. Вы созвонитесь, он ждет.
Пауза недолго длилась, Лисовский не успел и половины сигареты выкурить, как щелкнул замок, дверь дрогнула. Он вошел, спросил у дежурного, как пройти в комнату 36, его провел милиционер.
— Заходите, заходите, Андрей Борисович, — пригласил Стриж, когда Лисовский открыл дверь и, не переступая порога, представился. — Присаживайтесь. Тут вот какое дело, позавчера с вашего сотового номера отправили одно странное сообщение, судя по всему, недописанное…
— Ну, было такое, — настороженно произнес Лисовский. — А… мой номер под контролем милиции?
— Нетнет, не беспокойтесь, просто у нас неординарный случай, — поспешил заверить Стриж, видя явное замешательство приличного господина. — Скажите, кто отправлял?
— Женщина.
— Мм, — одобрительно усмехнулся Стриж. — А кто именно?
— Мне не хотелось бы называть ее, — замялся Лисовский. Он человек крайне щепетильный и не желал бы даже нечаянно причинить кому бы то ни было неприятности.
— А надо, — бросил Наговицын, он, разумеется, присутствовал.
— Очень надо, — подхватил Стриж, — я после объясню — почему.
— Отправила сообщение Лиза, жена одного бизнесмена по фамилии Татарских.
Он не понял, чем вызвана пауза, однако по двум застывшим физиям догадался, что в милицейских головах произошел частичный сбой. Вдруг Стриж резко выдвинул ящик стола, быстро взял фото Светланы и молниеносно повернул лицевой стороной к Лисовскому:
— Эта?
— Да.
— То есть вы утверждаете, что это Лиза…
— Татарских. Только здесь она без челки, у нее прямая челка, — провел он ребром ладони над глазами.
Уверенность Лисовского не должна была бы вызвать сомнений, а вызвала, люди нередко ошибаются, но получается, и ВиВа не лгала! Встретиться с ней и договориться морочить головы ментам Лисовский не мог, значит…
— Какаято путаница, — буркнул Стриж, набирая на мобильнике номер. — Захар? Это Стриж. Скажи, ты случайно не перепутал фотографии?.. Ну, может, не те нам дал… Понял, верю. Но ты все же подскочи и посмотри… Прямо сейчас, если есть время. Это срочно.
— Кто такой Захар? — разволновался Лисовский. — Тот, кому Лиза отправила сообщение?
— Да, именно он, — ответил Стриж, пристально разглядывая его, будто в чемто подозревая.
— Мне надо с ним встретиться.
— Не проблема, он скоро приедет. А скажите, при каких обстоятельствах… ээ… Лиза Татарских воспользовалась вашим телефоном?
— Мы были на презентации «Центрасити», я все хотел с ней переговорить, но мне не удавалось, с ней неотлучно находился брат ее мужа, хамовитый тип. Потом я увидел, что Лиза сидит одна, подсел к ней, заговорил, а она жестами показала, что ей нужен телефон…
— Почему жестами? — удивился Наговицын.
— Ах да, я же не сказал. После аварии Лиза осталась без голоса…
— Без голоса? — не понял Наговицын. — Это как?
— Она не говорит, — не совсем удачно объяснил Лисовский. — Совсем. В аварии повредила горло… или чтото в горле, точно не знаю.
— Нуну, дальше, — проявил нетерпеливую заинтересованность Стриж.
— Я дал ей трубку, думал, она мне напишет, что с моим братом…
— А что с вашим братом? — спросил Наговицын.
— Пропал.
— Почему Лиза должна знать о вашем брате?
— Это длинная история…
— Тогда пока отставим ее, — сказал Стриж. — Итак, вы дали телефон… Только как можно подробней расскажите.
Лисовский, конечно, не понимал, для чег им это.
— Она стала набирать эсэмэску, спрятав трубку в мех. Но тут подошел этот хам… брат мужа… вырвал у нее трубку. Я пытался отнять, он не дал, нажимал на кнопки. Потом вдруг отдал телефон, взял Лизу за руку и принудительно увел на улицу. Больше я их не видел. Мне, разумеется, стало интересно, кому и что писала Лиза, я проверил, но сообщения не нашел, брат мужа стер его.
— Откуда же вы знаете, что она отправила эсэмэску Захару?
— Через милицию. Я ищу младшего брата, мне помогает юноша из милиции. Три с половиной месяца назад Филипп и Лиза… забыл сказать, у них нечто вроде романа завертелось… так вот оба с вечера уехали в неизвестном направлении. Филипп домой так и не вернулся. Позже прошел слух, что Лиза разбилась, она долго лечилась, позавчера впервые появилась на людях.
— Адрес Татарских знаете?
— Конечно.
— Диктуйте, — взялся Стриж за авторучку. Едва он закончил писать, ему позвонили, он снял трубку стационарного телефона. — Стриж слушает… Да, я вызвал, пропустите. Ну, вот, сейчас придет Захар с другом. — Следующую фразу он адресовал Лисовскому: — У меня к вам просьба. Ни при каких обстоятельствах не говорите Захару адрес Татарских, он слишком горячий парень, еще влезет в пекло, потом его будем искать. А пока о брате нам расскажите…
Влада провела целый день за рулем автомобиля, купленного мужем недавно, следовательно, его мало кто видел, во всяком случае, не Роди. Правда, большую часть она простояла у дома ненаглядного, однако меньше всего сейчас он занимал ее мысли. Влада думала о Лизе, точнее, пыталась сообразить, что все это значит. Все — это сама Лиза, Родион, его состояние, а также его затея вместе с целями.
В первой половине дня Влада ездила за учебной машиной, которой управляла Лиза, вторично убедилась, что водить она полностью разучилась. А разучилась ли? Уместней поставить вопрос иначе: умела ли? Ответ однозначный, от которого мурашки по коже бегут: не умела! Ее учат. Как к этому факту относиться?
В моменты отдыха, за чашкой кофе из термоса, Влада восстанавливала эпизоды с Лизой на презентации, жаль, мало обращала на нее внимания. Но и одного сидения на диване достаточно, чтоб заметить несовпадения. Какая жена будет кивать с идиотской улыбкой, когда любовница мужа повествует о пикантных похождениях мужа? Каково услышать: «Он тебя не любит»? Безусловно, ни одной дуры не найдется! Да, семейные пары нередко охладевают друг к другу, но если они продолжают жить в браке, то это все равно накладывает на обоих определенные обязанности. Исключения составляют лишь те, кто чистосердечно договорился о полной свободе, дескать, ты идешь себе гулять, а я — себе. Может, им так удобней: жить вместе, при всем при том сексуального партнера выбирать на стороне. Но это же редчайшие исключения из общего правила, например, Влада не готова к подобным отношениям, она придерживается позиции: либо — мой, либо — прощай. Родиону «прощай» не хотелось бы сказать, хотя ее сильно взбудоражили наблюдения и выводы, которые перегрузили сознание.
Читать бесплатно другие книги:
