Грымза с камелиями Климова Юлия
Я сидела и думала. Вы знаете, это полезно – думать.
«Что выгодно мне и тем, кто сейчас сидит за этим столом? Нам выгодно, чтобы преступника нашли как можно скорее!
Никто не будет следить за мной, подозревать меня, никто не будет отвлекать от поиска бриллиантов. Я смогу утащить их незаметно и без всякого риска. Сейчас же, пока Максим идет по следу, и я, кстати, нахожусь среди подозреваемых, мои поиски и дальнейшие действия всегда будут под прицелом его бдительного ока. Значит, что? Значит, я должна помочь ему найти вора. Вот и все. Делов-то.
Теперь подумаем, почему же я раньше этого не делала? Осиков... Осиков... Осиков... Я боюсь за него, вернее, боюсь, что это он украл колье (я-то его точно не брала, так что мне еще переживать?). Н-да...
Хорошо, тут два варианта:
а) Осиков колье не крал, тогда незачем беспокоиться, мало ли кто в тюрьме сидел;
б) Осиков колье украл... значит, отсидит еще, раз заслужил, что тут еще скажешь, а мы его долю сохраним, и когда он выйдет на свободу, то будет обеспеченным человеком с чистой совестью.
А неплохо получилось!»
Я посмотрела на Осикова: он торопливо ел уже второй кусок пирога. Аппетит хороший...
«Может, и не брал он это колье? Не важно, не важно. Если взял – так сам виноват. Разве о нас он в таком случае подумал? Не подумал. Значит, опять же, что? Значит, будь что будет... Мы сюда приехали за бриллиантами, вот о них я и буду думать.
Но есть еще неопрятная персона из поезда... что это за человек? И ведь Осиков его знает, знает и молчит. И откуда только берутся такие толстые партизаны! Ох, как все сложно, как бы сделать так, чтобы и следствию помочь, и себе не навредить?
Пожалуй, выберу золотую середину: я не стану раскрывать все карты перед Максимом, но буду стараться помогать ему. Вместе-то мы быстро найдем преступника. Помнится, он говорил, что похищение «Живой слезы» не может быть случайным – о том, что Галина Ивановна настолько ненормальна, что привезла сюда колье, может знать только ограниченное количество людей. Нет, не так он смотрит на ситуацию... Да об этом вообще никто знать не мог! Положила она колье в чемодан, не положила – это непредсказуемо, она могла положить его, а в последний момент передумать и оставить дома. Да и куда проще его было бы украсть в Москве, квартира там сейчас пустая – заходи и бери что хочешь, для профессионала сигнализация и сейф – не такие уж серьезные проблемы. А из-подслушанных разговоров, произошедших между Максимом и Воронцовым, я знаю, что на ее московскую квартиру никто не посягал.
Да и взломанный шкаф мало походит на работу профессионала... Если это сделала не сама Галина Ивановна (что тоже не следует исключать – страховка в два раза выше стоимости колье, а любовник беден и горячо любим).... вообще, где она была в ту ночь?.. Так вот, если исключить пока хозяйку колье, то все выглядит так, будто кто-то знал про «Живую слезу» и просто шел наудачу – повезет, не повезет...
А кто же у нас такой смелый?»
Я опять посмотрела на Осикова и вздохнула.
– А скажите, Максим Сергеевич, – прощебетала моя мама, – а случалось ли вам рисковать жизнью?
– Бывало, – Максим улыбнулся.
– А девушек вы часто спасали? – гнула свою линию Альжбетка.
– Несколько раз спасал, – весело сказал Максим, зная, что именно такого ответа от него и ждут.
«Ах, Максим Сергеевич, Максим Сергеевич, вот вы сидите, мило беседуете, пьете чай и даже не подозреваете, что у вас появился напарник. А ведь узнай вы сейчас, что ваш напарник – это я... вы бы этим чайком сразу подавились».
– Нам пора, – торопливо произнесла я, резко поднимаясь из-за стола.
Максим посмотрел на меня и уже хотел было что-то сказать, как я его опередила:
– Это в интересах следствия.
Не знаю, поверил ли он мне, но из-за стола встал.
– У вас очень мило, – улыбаясь, сказал он моей маме, – но, кажется, нам действительно пора возвращаться.
– Вот я так и знала, в кои-то веки к нам зашел приличный человек, и ты его так рано уводишь, – укоризненно глядя на меня, сказала мама.
Бедная – сидит тут и денно и нощно скучает по приличным людям.
– Ты же хочешь, чтобы я вышла замуж, – ответила я, – так вот, сейчас мне предстоит пройти вместе с Максимом по узкой тропинке в полной темноте целый километр, а ты же знаешь, мама, что порядочные мужчины после такого на девушках обязательно женятся.
– Аня! – гневно воскликнула мама и покачала головой.
На улице я схватила Максима за руку и поволокла его к реке.
– Куда мы идем, и что вообще на тебя нашло?
– Хочу помочь следствию.
– Каким образом, – поинтересовался Максим, – утопить следователя?
– Нет, я мокрыми делами не занимаюсь. Я должна вас кое с кем познакомить... скорее всего, они здесь...
Я оглянулась по сторонам: вдалеке мужчина в ватнике и кепке привязывал лодку к берегу. Нет, не то...
– Ты можешь объяснить, в чем дело?
– Есть тут подозрительные лица, хочу, чтобы вы с ними познакомились.
Егор, Степан и Вероничка, где же вы?..
Для меня они не очень-то подозрительные, но пусть он с ними познакомится, задаст вопросы... и вообще, он лучше знает, что делать – это его работа. Пусть не чаи распивает, а делом занимается.
Ребят нигде не было, и я, немного загрустив, предложила:
– Давайте прогуляемся вдоль поселка, – я потащила Максима за собой. – Здесь мало кто живет, – делилась я информацией, – и я мало кого знаю: с кем-то просто здоровалась, с кем-то болтала пару раз.
Егор и Степан сидели около развалившегося мостика и пили пиво. Надо же, и здесь встречаются элементы цивилизации, а именно – пиво.
– Привет, ребята, – помахала я рукой.
Егор откинул челку с глаз и улыбнулся.
– Привет, – сказал он, – что-то ты совсем пропала.
– Так угнетают рабочий класс, вы же в школе наверняка это проходили. Работаю от зари до зари, без выходных.
– Делать тебе нечего, брось работу, чего мы тебя не прокормим, что ли, – заулыбался Егор.
– Не могу я бросить, эти эксплуататоры настолько непригодны к самостоятельной жизни, что, боюсь, помрут без меня.
Ребята внимательно посмотрели на Максима, намекая, что пора бы мне его представить.
– Знакомьтесь, это Максим, мы с ним недавно познакомились, и я была столь любезна, что предложила ему экскурсию по близлежащим территориям.
– И я не отказался, – улыбнулся Максим, нежно беря меня за руку.
Я готова в интересах следствия изображать влюбленную пару. Надо так надо. Хи-хи!
– Егор.
– Степан.
Они обменялись рукопожатиями. Мне показалось, что Степан стал сутулиться еще больше.
– А где же Вероника? – поинтересовалась я.
– Приболела, – хмуро ответил Степан.
– Да вот, хотели уже через пару дней ехать, вроде обещают дожди, чего здесь сидеть, – вздохнув, заговорил Егор, – да Вероника разболелась, съела что-то не то, с утра лежит, надеюсь, поправится скоро.
– Жаль, – сказала я, – передавайте ей привет, пусть выздоравливает.
Еще бы не жаль: она была вместе с нами, когда мы читали газету, Максиму было бы полезно познакомиться и с ней.
– Рыба-то хорошо клюет? – поинтересовался Максим.
Егор охотно стал делиться секретами: рассказал, где рыба ловится лучше всего, намекнул, что сетку ставить не стоит, что на червяка клюет плохо, и так далее, и тому подобное. Степан изредка дополнял рассказ друга короткими замечаниями. Максим время от времени задавал вопросы, которые на первый взгляд не могли показаться подозрительными, а выглядели, как дружеское любопытство. Откуда ребята, чем занимаются, почему приехали сюда, нравится ли им здесь...
Я не просто радовалась, я ликовала. Скоро, очень скоро мы найдем преступника!
– А вы бы в гости к девчонкам зашли, – пригласила я, надеясь, что, может, за столом они сболтнут что-нибудь интересное, а Солька с Альжбеткой мне потом расскажут.
– Да нет, спасибо, – пожал плечами Степан.
– Вы не стесняйтесь, – подбодрила я, – мы только что от них. Они веселятся и будут рады вас видеть.
– Мы просто не можем сегодня... заняты, – ответил Степан.
Чем это они заняты, сидят и пиво пьют.
– Ну, сходите хоть на полчасика.
– Нет, – мотнул головой Степан.
– У нас планы были на этот вечер, а потом еще Вероника приболела, мы уж в другой раз, – поддержал друга Егор.
– Ну, как хотите, – улыбнулась я, – мы пойдем, пора мне возвращаться на плантацию.
Мы попрощались и зашагали в сторону роскошных домов. Прохладный ветерок пролетал мимо, шурша листвой, настраивая на спокойный лад. Я посмотрела на Максима: он явно находился в состоянии глубокой задумчивости.
– А кто соседи Воронцова? – спросила я.
– Один дом сейчас перепродается, а второй принадлежит владельцу стоматологической клиники, он редко здесь бывает, оба дома пока пустуют.
– Что вы думаете о Егоре и Степане?
– Заядлые рыбаки.
– Я серьезно.
– Степан наверняка сидел в тюрьме и, думаю, прилично сидел. Они с Егором очень разные, пока трудно понять, что их может объединять.
– А откуда вы знаете, что он сидел?
– Я гляжу, что для тебя это не новость, – он усмехнулся и поддал ногой камень.
– Да, я знаю об этом.
– За что?
Как он так все выворачивает, что уже я отвечаю на его вопросы, а не он на мои? Мы так не договаривались, кто тут главный? Я!
– Вы не ответили на мой вопрос, – я решила быть настойчивой.
– Просто интуиция, пожалуй, подробнее и не объясню, какие-то слова, жесты... так за что он сидел?
– Разбой, кажется, я точно не помню.
– А как ты узнала об этом?
– Он сам сказал: сидели как-то, выпивали, само собой и выплыло.
– Ты меня с ними из-за этого познакомила?
– Отчасти да, хотя я и понимаю, что если человек сидел в тюрьме, это еще ничего не значит, но все же...
– А что за Вероника?
– Вообще-то, обычная вертихвостка, но очень уж богатство уважает, просто спит и видит это богатство.
«Говорить или не говорить? Говорить или не говорить? Говорить или не говорить?»
– В тот вечер, когда Степан рассказал о том, что сидел в тюрьме, мы случайно наткнулись на газету...
Ну же, смелее.
– ...там была статья про то, что Галина Ивановна, сестра бизнесмена Воронцова, купила колье за бешеные деньги...
Максим остановился.
– Когда это было?
– Точно не помню, может, за неделю до случившегося...
– Назови всех, кто присутствовал при этом.
– Я, Альжбетка, Солька, Степан, Егор и Вероничка. Но мы тут ни при чем!
Надеясь, что Максим все же прислушается к моим словам и вычеркнет меня и девчонок из списка подозреваемых, я замерла, ожидая его ответа. Но уже через секунду по выражению его лица, поняла, что ни о каких исключениях речи быть не может.
– Ты могла бы рассказать мне об этом раньше.
– Вот еще!
– А как же твоя гражданская совесть? – ухмыльнулся Максим.
– Спит моя совесть, та, которая гражданская.
– Тогда почему сейчас рассказала?
– Все вам не так, – возмутилась я, – что бы я ни сделала, вы начинаете подозревать меня еще больше.
– Так если у тебя все шиворот-навыворот, как же тебя не подозревать?
– Значит, в то, что моя совесть проснулась, вы не поверите?
– Не поверю, – Максим уже смеялся.
Правильно. Не верьте.
– Где теперь эта газета? – спросил он с явной заинтересованностью.
На меня обрушился удушающий приступ паники. Не могла же я сказать, что газета после вечеринки оказалась у нас в домике – круг подозреваемых расширился бы не в нашу пользу.
– Не знаю, – пожала я плечами, – мне надо было к Воронцову возвращаться, и я ушла раньше.
Выкрутилась.
Теперь я собиралась поделиться с Максимом своими гениальными мыслями. Выбрав торжественный тон, я сказала:
– Газету, конечно, видели тысячи людей, и здесь ее наверняка листали – кто-то же притащил ее в эту глушь, но кто мог знать, что эта самая Воронцова Галина Ивановна приехала сюда, в свой загородный дом? Она бывает-то тут раз в сто лет. Да и об этой ее резиденции вряд ли кто-нибудь догадывается, а тот, кто украл, был в курсе...
– А ты на вечеринке рассказала, что Воронцова твоя хозяйка и что она живет неподалеку? – перебил меня вопросом Максим.
– Да.
Он задумался, я задумалась тоже. В памяти опять замелькал Осиков, перелезающий через забор...
Оказавшись в своем домике, я радостно вздохнула – все шло как нельзя лучше, все шло по плану. По моему плану.
Глава 23
Не спится... Лучше бы я спала...
Сил не было ни на что, вечер меня вымотал до предела. Я упала на кровать в надежде быстро заснуть, но перед глазами проплыла сначала мама (я мужественно прогнала этот мираж прочь), потом Осиков (его я просто проигнорировала), затем Егор...
– Он-то тут к чему, прочь, все прочь... – пробормотала я, поворачиваясь на другой бок.
Через некоторое время я почувствовала холод. Решила не обращать на такую мелочь особого внимания и, натянув тонкий плед почти до макушки, сделала еще одну попытку заснуть. Холод продолжал наступать. Я поджала к животу ноги и продержалась приблизительно десять минут, но потом наступила вечная мерзлота.
Кто кого – я вечную мерзлоту или она меня? Бедные мамонты, как же им было холодно!
Ничего не оставалось делать, как только признать свое поражение. Поерзав, я откинула плед и бросилась к печке.
– Дрова, дровишки! Спасибо, Юрий Семенович, что вы подумали обо мне. Так, как это делается...
Я забила печку дровами.
– Нужна бумажка, мне нужна бумажка. Ура, газета!
Вынула половину березовых кочерыжек, скомкала газету, разложила ее по углам и... Не думайте, что я ничего не умею, я как-то в детстве ходила в поход, так что костерок соорудить – не проблема.
– Мне нужны щепки! – объявила я, подпрыгивая на месте от холода.
Вот и щепочки, все же милый человек Юрий Семенович.
Щелчок зажигалки, и... О чудо!!! Через пятнадцать минут я почувствовала долгожданное тепло, нырнула под плед и пожелала себе сказочных снов.
«Что это за стук? Это стучат мои зубы. Почему они стучат? Сколько времени?» – запульсировало в голове.
– Опять холодно... – прошептала я, чувствуя, как костенеют пальцы.
Оказалось, что я поспала три часа, всего лишь три часа. На негнущихся ногах я вновь побрела к печке – она оказалась абсолютно холодной, как мраморная плита на кладбище. Заглянув внутрь, обнаружила, что дрова прогорели мало, и все потухло давным-давно.
– Начнем все с начала, – уже без энтузиазма сказала я.
Дрова, газета, щепки, зажигалка. Щелчок и... и зажигалка не сработала – сдохла, зараза. Далее шла непереводимая игра слов.
– У-у-у! – взвыла я, с отчаянием глядя на дверь.
Замотавшись в плед, я отправилась в роскошный особняк Воронцова за новой зажигалкой (не могла же я провести всю ночь в холодильнике). Раздражение и мерзкий холод были практически непреодолимыми препятствиями на моем пути. И не надо забывать про страх...
Страх!
Я оглянулась по сторонам и вздрогнула – в уши, точно жужжащие пчелы, полезли подозрительные шорохи. Подскочив, я побежала с такой скоростью, что коленки захрустели, а лицо от встречного ветра сплюснулось в блин. Преодолев ступеньки, дернула ручку, но дверь не поддалась. Закрыто.
Мысленно я запаниковала: «Как это закрыто? Я что тут, одна в ночи? Это Екатерина Петровна закрыла дверь... гадина! И что мне делать, умереть от холода и страха? Пойду к Юрию Семеновичу, пусть спичек хоть даст».
Запрещая себе оглядываться по сторонам, я заторопилась к пристройке. «А вдруг сейчас на плечо мне ляжет чья-нибудь рука?..» – пронеслось в голове.
Наперекор всем запретам, я оглянулась двадцать три раза.
Впереди, за забором, что-то мелькнуло. Я машинально накрылась пледом с головой и прижалась к стене, слилась, так сказать, с обстановкой. Помедлив, чуть раздвинула плотную ткань и посмотрела в щелку. Ругая себя всевозможными словами, борясь одновременно с любопытством и страхом, я поплыла в сторону маленькой калитки, находящейся с задней стороны дома.
– Не скрипи, прошу тебя, не скрипи, – шепотом взмолилась я, толкая калитку. Она не скрипнула, мне явно везло, если то, что происходило, можно было хоть как-то ассоциировать с везеньем.
Итак, я оказалась в лесу... ночью – мама назвала бы меня ветреной и непорядочной.
Почти сразу я разглядела мужчину: он стоял в отдалении боком ко мне. Интересно, а какие мужчины могут гулять по ночам в лесу? Не помню, чтобы мама что-нибудь говорила по этому поводу. Налицо явная дискриминация по половому признаку.
Короткими перебежками я стала продвигаться в сторону интересующего меня субъекта. Нормальная ли я? Нет, точно нет. Я даже спорить по этому поводу не буду.
Мужчина исчез так же, как и появился, чем ввел меня в ступор – что теперь делать, где он? Оглянувшись по сторонам и не обнаружив ничего интересного, я пришла к малоутешительному выводу – если я не вижу мужчину, то это еще не значит, что он не видит меня.
Кто сказал, будто люди ходят на двух ногах – это миф, который я собиралась развеять в считаные секунды. Я медленно опустилась вниз, встала на четвереньки и двинулась к кустам. Плед предательски зацепился за корягу, чем окончательно вывел меня из равновесия. Забыв об осторожности, я его резко дернула – раздался тихий звук рвущейся ткани (ничего страшного, потом стащу у Воронцова еще один плед). И тут я опять увидела мужчину – это был мой неряшливый незнакомец из поезда. Не торопясь, он шел в сторону дома.
Зачем он сюда приходит, что ему нужно?..
Парень помаячил около забора и подошел к калитке. В каморке у Юрия Семеновича зажегся свет, и незнакомец метнулся в лес. Я же бросилась к охотничьему домику, не очень-то задумываясь о том, видно меня или нет. Никакие спички меня уже не интересовали, мне было уже так жарко, что печка с дровами стали неактуальны.
Перепрыгнув через ступеньки, я влетела в свою обитель. Тихо, очень тихо, но я сразу же почувствовала, что в комнате есть кто-то еще... Похоже, у меня гости... незваные гости. Откуда я узнала? Да просто мое жизненное пространство было словно разорвано на куски чужим человеком: мне не надо об этом знать, такие вещи я просто чувствую.
В домике было темно, но не настолько, чтобы я не могла разглядеть очертания мебели. Если я почти затопила печку в полумраке, то и гостя сейчас найду...
Раздался легкий шорох, и весь мой энтузиазм умер (я не боюсь, не боюсь, не боюсь...). Я сделала шаг в сторону и прижалась к шершавым доскам. Несколько раз бесшумно вздохнула и попыталась разложить ситуацию по полочкам:
«Я знаю, что здесь кто-то есть, но и он знает, что я пришла... Почему он молчит... почему молчу я?
Кто это может быть?
Что за ночь-то у меня сегодня!!!»
Вздохнув еще раз, я почувствовала запах алкоголя и полнейшей непутевости – все ясно.
– Арсений Захарович, какого черта! – воскликнула я и швырнула плед на пол.
– Аня, я сейчас все объясню, – забормотало необъятное чудовище, выглядывая из-за шкафа.
Как я его сразу-то не увидела – живот выпирал на два метра вперед.
– Да уж, объясните!
– Я подумал, что поиски затягиваются, ик-ик-ик, и я решил, что нужна моя помощь, ик-ик-ик.
– Не икайте в моем доме, – грозно сказала я.
– Извини, ик-ик-ик.
– Арсений Захарович, вы как сюда попали? О чем вы только думаете? Вы опять хотите в тюрьму?
Осиков попятился и плюхнулся на сломанный стул. Стул, как ему было и положено, завалился набок вместе с Арсением Захаровичем. Не жалко. Вернее, стул жалко, а Осикова – нет.
– Я, кажется, упал?
– Да ну, бросьте, – махнула я рукой, – это вам только кажется.
– Напрасно ты, Аня, иронизируешь, я уже пожилой человек, и ты могла бы помочь мне... ик-ик-ик.
– Как через двухметровый забор лазить, так вы молодой, как за маман моей волочиться, тоже вроде прынц, а как отвечать за свои поступки – так старый и хворый!
Я бы с удовольствием все это выкрикнула ему в лицо, но приходилось шипеть, причем практически в темноту.
– Я же по делу пришел.
– У вас тут не может быть никаких дел, – возмутилась я, – из-за вас мы все потеряем, вы будете думать головой, или я требую слишком многого?
Осиков самостоятельно поднялся, сцепил толстые пальчики на груди и стал оправдываться:
– Столько времени прошло, и никаких результатов, нам надо уезжать отсюда... ик-ик-ик... срочно уезжать...
– Это к чему такая срочность?
– Надо торопиться... обстоятельства могут сложиться против нас, я же как лучше хочу, чтобы всем было хорошо... давай мы сейчас найдем наши бриллианты и сразу же уедем... ты просила не икать, но я не могу больше сдерживаться... ик-ик-ик... ик-ик-ик.
Я схватилась за голову.
– Арсений Захарович, сейчас вы пьяны, и я ничего не буду объяснять, ибо это бесполезно. Но я могу обещать одно: если вы будете мне мешать и если вы сейчас же не уберетесь отсюда, я завтра же поговорю со следователем, и он, поверьте, душу из вас всю вынет! Я даже представляю, какие вопросы он будет задавать, когда узнает, что вы были здесь в ту ночь, когда украли колье. Убирайтесь отсюда немедленно, и чтобы больше я вас здесь не видела!
Кажется, мои слова дошли до Арсения Захаровича. Он подпрыгнул на месте, еще раз икнул и вылетел пулей из моего домика. Вот она – волшебная сила слова!
Вот теперь мне точно жарко. Ночь сплошного безумия.
Подойдя к печке, я машинально взяла зажигалку и щелкнула кнопкой. Яркий огонь заставил меня зажмуриться... все, как всегда! Куда катится мир, если даже зажигалки ведут себя так, как им хочется! Я затопила печку и легла в кровать.
– Я не прошу, а просто требую, чтобы мне показали хороший, желательно двухсерийный, цветной сон про любовь, можно даже с легкой эротикой, – сказала я и закрыла глаза.
Проснувшись, я притянула к себе мобильник – семь утра.
– Эх, могла бы еще спать и спать.
Порадовавшись, что ночью я все-таки не умерла от холода, я быстро вылезла из кровати, попыталась разгладить помявшиеся джинсы, отряхнула пылинки со свитера и вышла на улицу. Самым острым желанием в этот момент было добежать до зеркала. Вряд ли бессонная ночь положительно сказалась на моем внешнем виде – глаза наверняка бордовые, как перезревшие помидоры, а мешки под глазами повисли до подбородка. Мне хотелось привести себя в порядок до того, как проснется Воронцов.
– Доброе утро, – растянув губы в еле заметной улыбке, сказал Юрий Семенович. Он стоял у калитки и складывал в кучу картонные коробки и еще какой-то хлам. Наверное, планировал сжечь накопившийся мусор.
– Доброе утро, – кивнула я.
– Как спалось?
– Замечательно.
Ответила я спокойно и с достоинством, упоминать о ночном холоде не собиралась – им только дай повод, сразу выселят из домика.
– Не замерзла?
Читать бесплатно другие книги:
