Паутина Валеева Анастасия

Глава 21

На душе у Верзилы было неспокойно.

Несколько дней назад у них во дворе появилась темно-зеленая «шестерка». Как раз напротив окон его квартиры. Стекла в машине тонированные, но Верзила видел, в ней кто-то есть, хотя и сидит там как неживой. Сначала хотел позвонить браткам, справиться по поводу этой «шахи», но тут же раздумал. Не стоит пороть горячку. Еще неправильно поймут его. Да и с какой стати они будут следить за ним.

И на ментов это не похоже. Нигде он не засвечивался, никуда не лез. Да и Туманов все бы дал знать. Непонятка какая-то, а на душе скверно, неспокойно.

Всякий раз на встречу с капитаном Тумановым Верзила добирался общественным транспортом, оставляя свою машину на стоянке. Так меньше подозрений.

Автобус. Метро. Если будет хвост, то проще его обнаружить. Но пока бог миловал от всех неприятностей с братвой. Человек он общительный, и порой нужную информацию выпытывал через кого-то, предпочитая самому не влезать в гущу событий.

– Ладно. Поживем еще, – сказал себе Верзила, глянув в окно на подозрительную «шестеру» и выпил стакан водки.

Странно, но он не захмелел. Более того, состояние было такое, будто что-то тяжелое навалилось на него сверху и гнет, давит к полу.

«Что за хренотень? Надо на пару недель к морю сгонять. Здоровье поправить», – подумал он и опять глянув в окно, увидел серую «девятку» Шныря. Удивило появление того в их дворе. Раньше не приезжал.

«К кому, это он?» – заинтересовался Верзила, продолжая наблюдать.

А Шнырь вдруг остановился возле «шахи» и чуть опустив стекло, что-то сказал тому, кто сидел за рулем темно-зеленой легковушки. Потом круто развернувшись, уехал, оставив после себя небольшое облако пыли.

Верзила погрустнел. Значит, все-таки братки пасут его. А может эта «шестерка» здесь не по его душу? Сидит в ней такой же мальчик на побегушках, как Шнырь. Шныряет везде, где надо и не надо. Он пытался себя успокоить. Потом зашел в комнату, где на диване лежала больная мать, присел рядом на краешек, поправив ей подушку.

– Мама, сегодня я должен встретиться с одним человеком. В восемь вечера в кафе «Весна». Он из милиции. Федор Туманов. Но если что… – голос у Верзилы дрогнул. Он посмотрел на бледное, изнуренное болезнью лицо матери и отвернулся к окну. – Ну, в общем, если со мной что-то произойдет, позвони ему по этому телефону, – на бумажке он записал номер. – Разговаривай только с ним, – предупредил он, собираясь выйти из комнаты матери, чтобы та не расплакалась.

– Витечка, сынок, что ты такое говоришь? – испуганно спросила мать, но Верзила не ответил, вышел. Не хотел, чтобы мать расстроилась.

Ему всегда казалось, что жизнь у блатных не может быть долгой. Слишком уж они, разменные фигуры на шахматной доске жизни. И только о своей собственной предпочитал не думать. Но теперь предчувствие близкой смерти не покидало его. И от этого захотелось сделать что-то хорошее. Из тайника, под днищем гардероба, он достал коричневый потертый дипломат, в котором хранил все свои сбережения. Немного, конечно. Тысяч тридцать «зеленью». Сейчас ему захотелось взять все эти доллары и рассовать по карманам всем нищим, которые попадутся на пути. Пусть помнят его доброту.

Но он глянул на больную мать, вспомнил про сестру, ютящуюся с детьми в коммуналке, и поставил дипломат на видное место, чтобы матери было легко его обнаружить.

Звонок по мобильнику, заставил Верзилу вздрогнуть. Кто бы это мог быть? Ведь с Тумановым о встрече они уже договорились. Неужели, капитан решил дать отбой? А никто другой в последние несколько дней ему на мобильник не звонил.

Он узнал голос Ленчика Пузо. Вместо приветствия пузатый спросил:

– Слушай, Витек, ты сегодня вечером не занят?

Верзила глянул на часы. До встречи с Тумановым оставалось ровно два часа. Что сказать пузатому, чтоб тот отвязался побыстрей?

– Нет, не занят, – соврал Верзила и тут же решил выпытать, с чего это он понадобился пузатому: – А чего ты хотел?

– Потолковать надо. А ты, я смотрю, уже и не хочешь встретиться со старым корешем? – вкрадчиво спросил Пузо.

– Не то говоришь, Ленчик. Я корешам всегда рад. Особенно таким.

Верзила про себя обматерил пузатого Ленчика. Как ни ко времени он забивает стрелку. Но и отказать нельзя. Обидится, а он хоть и сволочь, но под известным вором ходит. И Верзила предложил:

– А может сейчас потолкуем? Мне как раз делать нечего. У меня мать приболела … Пока спит, могли бы встретиться, потолковать … Ты сам-то где сейчас?

Пузо молчал, но недолго. Как подумал Верзила, он с кем-то советуется, как лучше поступить. И вот, наконец, сказал уже повеселевшим голосом:

– Ну, если ты так хочешь … Только знаешь что, я светиться у тебя под окнами не хочу. Давай минут через пятнадцать подгребай за гаражи, где прошлый раз водку пили. Не забыл?

Место это было совсем не подходящее для серьезного разговора. Раньше там был пустырь со сточной канавой, из которой вечно перло канализацией. Потом часть пустыря заняли под металлические гаражи. А на оставшейся территории местные собаководы устроили выгул для своих питомцев. Но канава так и осталась и воняла на всю округу.

Недели две назад Пузо приезжал в эти гаражи к одному умельцу по иномаркам, и пока тот заглянул в мотор его «мерса» они с Верзилой осушили пару пузырей кристалловской.

– Лады. Через пятнадцать минут я буду за гаражами, – пообещал Верзила.

– Я сейчас выезжаю, – в свою очередь тоже пообещал пузатый Ленчик.

Верзила сидел на доске с набитыми на нее перекладинами, по которым местные Моськи карабкаются на сооружение похожее на детскую горку. Он нарочно пришел пораньше, осмотреться. И успел выкурить сигарету, прежде чем приехал Пузо. Его краснощекая морда едва умещалась в боковое окно, откуда он высунулся и сказал:

– Рад тебя видеть, Витек. – Потом вылез, подошел, обнял Верзилу.

Эту процедуру приветствия Верзила ненавидел больше всего. Никогда раньше уважающие себя братки не здоровались так. А теперь стали на манер заокеанских мафиози. Объятие и поцелуй. Тьфу, ты! Как бабы. Но соблюдать этот ритуал Верзиле приходилось. И на этот раз тоже. Обнял Ленчика.

– И я рад, – сказал Верзила, чувствуя в душе отвращение к толстому ублюдку. – Ты хотел перетереть. О чем базар?

Пузо хмыкнул. По своей натуре он был человеком медлительным. Спешки, особенно в делах, не терпел. Посмотрел на Верзилу с недовольством.

– Торопишься, Витек? Эх, Витек, Витек. Жизнь-то одна. Зачем укорачивать ее? Зачем торопиться? Все – есть пустая суета и больше ничего.

Эти слова скрывали какой-то намек. И Верзила сразу понял. Но решил поиграть в непонятку. Сказал:

– Да никуда я не тороплюсь. С чего ты взял? Просто, мать у меня болеет. Приглядывать за ней надо. Сердце у нее шалит. Вот я к чему.

– А сестра твоя? – Пузо навел свои неприятные глаза на Верзилу, ожидая, что тот ответит.

У Верзилы сердце защемило. Почему Пузо заговорил про сестру? Он увидел еще двоих приехавших с Ленчиком. Они сидели в «мерсе», словно дожидаясь какого-то особого знака от Пузо. Вот Ленчик обернулся, и эти двое не торопясь, вылезли из машины. Подошли, слегка кивнув Верзиле. Но на заднем сиденье остался еще кто-то.

«Может телка?» – Верзила не мог разглядеть. В боковом кармане пиджака лежал готовый к стрельбе «ТТ». Но это уж на крайний случай. Хотя вот так убить Пузо, значит, подписаться на смерть.

– А при чем здесь сестра? – с открытой неприязнью в голосе спросил Верзила, понимая, что разговор принимает неприятный оттенок. Но видно на это был настроен Пузо. Рассердить, разозлить Верзилу.

– Сестра живет от нас отдельно. У нее своя семья.

Пузо закурил, обдав Верзилу дымком дорогой сигары. Любил форс. И даже в куреве соблюдал его. Тянуло ко всему заокеанскому.

– Вот и я говорю, семья для хорошей бабы – это все. И потерять ее нелегко, – философски заметил Пузо, не отводя от Верзилы глаз.

А Верзила уже понял к чему весь этот гнилой базар, хотя по-прежнему прикидывался бестолковым. Вел свою игру.

– Это ты к чему, Пузо? Не конкретно выражаешься.

Теперь уже Пузо не скрывал, что был настроен на жесткий разговор. И сказал без всяких намеков:

– Ну, можно и конкретно. Если хошь. Верзила, корешок! У нас есть подозрения, что ты спутался с ментами и сдаешь наших пацанов.

Чего стоило Верзиле, чтобы ни один мускул не дрогнул на лице при этих словах авторитета, обвиняющего его в предательстве. И он сказал ледяным тоном:

– Ты знаешь, что за такое обвинение бывает? Напраслину гнешь.

Теперь Пузо заговорил на удивление спокойно, не допуская в голосе и малейшей грубости:

– Я, Витек, всегда отвечаю за свои слова. Я не пацан. И сколько угодно готов ответить и перед кем угодно. А ты?.. – он прищурился.

– И я, – сказал Верзила, но голос немного дрогнул. «Суки! Неужели они в курсах про Туманова? Но как узнали? Откуда?»

– Давай, колись, Витя. На ментов работаешь? Сукой заделался? – наседал Пузо со своими обвинениями. Но пока это только треп один.

– Да ты… – Верзила выплюнул сигарету, приготовился сунуть руку в карман за пистолетом. «Если что, положу всех троих и того, кто в «мерсе», – решил он, все же сомневаясь, что у Пузо есть доказательства. Просто на понта берет. Верзила знал, мастер Ленчик на такие дела. Частенько своим пацанам такую чистку устраивает, чтоб выбить из их голов мысль о предательстве. Но Верзила ему не пацан.

– Ну, ладно, – бычьи глаза Ленчика налились кровью, он обернулся и махнул рукой, потом сказал Верзиле: – Сейчас тебе предъява будет.

Задняя дверь «Мерседеса» открылась и из машины вылез Санька Шнырь. Пацан. Шестерка. Таких Верзила всегда презирал и давил.

– Хватит ломать из себя обиженного. Я тебя видел с ментом в «Весне».

Из уголовки он. Вы сидели. Толковали, – вынес Шнырь обвинение.

Верзила побелел лицом и так глянул на Шныря, что тот попятился, спрятавшись за толстого Ленчика. Побоялся, что Верзила ударит его.

– Ты позволяешь этому пацану гнуть про меня такое? – спросил Верзила у Пузо. Теперь узнал, кто за ним подглядел. Гаденыш, Шнырь!

Пузо ответил очень даже спокойно:

– Не гоношись, Витя. Барменша подтвердила, что не первый раз вы там отирались. Скурвился ты, Витя. Покайся. Умрешь человеком.

Верзила сунул руку в карман, но Ленчик все с тем же спокойствием сказал предупреждающе:

– Смотри. Уложишь кого-нибудь из нас, потом твою мать с сестрой и ее детишками распотрошат у тебя на глазах. Лучше сам сдохни, чем они. Они не виноваты, что ты скурвился. Купили тебя с потрохами.

Пузо не блефовал. Так они уже заранее решили. Выбор теперь оставался за опустившимся блатарем. И Верзила сдался. Ненавистными глазами обвел лица Ленчика, двоих незнакомых, приехавших с Пузо и морду Шныря. Он боялся. Ни сестра с детьми, ни мать, не должны отвечать за его грехи. Запутался он. Проиграл. Наверное, когда-то это все равно должно было случиться. Он жил, всячески оттягивая это «когда-то». Но вот оно случилось сейчас и он должен умереть.

Он вынул руку из кармана и сказал:

– Каюсь. Я стал – сукой! И готов умереть, – произнеся эти слова, он не боялся умереть. Ведь в жизни всегда так. И реальность всегда наказывает за неправедные дела. А предательство – нарушение одной из заповедей. Она как черта, которую Верзила переступил.

– Только мать с сестрой и детишками не трогай. Они ни в чем не виноваты. Пообещай, Ленчик?!

– Да что я зверь? – проговорил Пузо, скользнув бычьими глазищами по лицам своих корешей, словно ища у них поддержки, и предложил: – Только и ты уж услугу окажи. Когда с ментом должен встретиться?

Верзила опустил голову.

– Я жду, Витя. Поверь, у меня мало времени, а дел полно. Говори!

– Сегодня, – тихо произнес Верзила. Когда-то вот так сдал оперу Леху Вялого. Теперь самого опера сдает бандюкам. Он вздохнул, думая, что прав Ленчик, называя его ссученным. Всю жизнь он был таким.

– Опять в «Весне»? – слово за словом вытягивал из него Пузо признания. Расколол он отступника Верзилу. На все сто, расколол.

– Опять, – Верзила почувствовал, как по спине побежали ручейки пота. Немного ему осталось. Сейчас его пришьют. Ну и скорей бы. Раз так вышло, то пускай. Верзила поднял голову, посмотрел на свой дом. Отсюда из-за гаражей был виден только его угол. Там его ждет мать.

– Во сколько, Витя? Говори, не тяни. Не отнимай у нас время.

– В восемь вечера.

Пузатый глянул на часы. Было уже около семи.

– Ну что ж, у меня к тебе больше вопросов нет, – сказал на прощанье Ленчик, повернулся и пошел к «мерсу».

Шнырь стоял рядом, но ничего толком не понял. Увидел только, как Верзила вскинул голову, а из располосованной шеи тугой струей брызнула кровь, едва не попав Шнырю на спортивный костюм.

Зубок вытер лезвие ножа об рукав пиджака Верзилы. А Нельсон потянул разинувшего рот Шныря за рукав к машине.

Перебирая длинными ногами, Верзила сделал несколько шагов. Потом его повело влево и он грохнулся своим огромным телом в сточную канаву.

Ленчик Пузо поглядел на него без жалости, плюнул в открытое окно.

– Здесь тебе, сука, самое место!

Глава 22

Аська набрал номер пульта вневедомственной охраны и сообщив набор цифр, попросил взять объект, кафе «Весна» под охрану. Потом запер дверь на замок и, вдыхая тихую прохладу позднего июльского вечера, направился к своей новенькой «Ниве», стоящей на противоположной стороне улицы под знаком – стоянка разрешена.

Сейчас он поедет домой. По дороге снимет хорошенькую «телку», чтобы не скучно было коротать ночь. С хорошей девкой не до скуки.

Он подошел к машине и вдруг услышал за спиной шаги. Резко обернулся и тут же попятился, прижавшись спиной к машине, отчего сразу сработала сигнализация.

Аське это было только на руку. Звук ее привлечет внимание людей из соседних домов и редких прохожих. И Федора Туманова, как оказалось, надрывный вой раздражал до невозможности. Он махнул рукой на машину.

– Отключи ревун. Время почти двенадцать ночи. Не мешай людям спать.

Аська нажал на брелок и сигнализация всхлипнула и заглохла.

– Ну вот, совсем другое дело, – улыбнулся Федор и спросил с издевкой: – Ты меня узнаешь, парень? Приглядись внимательней-то.

Аська попытался сделать вид, будто первый раз видит Федора. Да и сколько к ним ходит клиентов, разве всех упомнишь. Чего он пристал, узнаешь, не узнаешь? Но вытаращенные глаза отчетливо выделялись на вытянутом лице, подчеркивая тот ужас, который овладел барменом помимо его воли. Но Аська упрямо покрутил головой.

– Ладно. Попробуем иначе, – сказал Федор и повернулся в профиль, даже придвинулся поближе к Аське. – И теперь не узнаешь? – разочарованно спросил он, решив, что настало время освежить тому память.

Парень оказался слишком смышленый. Слукавил:

– Не-ка. Не узнаю. Вы из налоговой инспекции? Да? А, вы сантехник?

Федор понял, парень валяет дурака. И нормально с ним поговорить не получится, если не воздействовать на него по-другому.

– Жаль, что ты меня не узнаешь, – сказал он Аське.

Длинноволосый парень пожал плечами. Вытянутое лицо его изобразило улыбку. И в этот момент Федор врезал ему кулаком в солнечное сплетение. Удар оказался точным, хотя и не таким сильным.

Бармен присел на асфальт.

– Я же тебе сказал, жаль. Ты должен был меня запомнить. Надеюсь, теперь запомнишь. Приглядись получше. Второй раз тебя прошу.

Парень не ответил, только стонал и делал глубокие вдохи.

Федор наклонился и неторопливо обыскал его. Оружия при нем не оказалось. Тогда он схватил бармена за грудки и заставил подняться на ноги.

Длинноволосый выпрямился, сделал пару глубоких вдохов, и тут же в лицо Федору полетел кулак. Удар был неплохим и предназначался Туманову в переносицу. Но Федор успел подставить левую руку и отвел кулак в сторону. Бармен начинал ему действовать на нервы.

– О-о, да ты оказывается умеешь кусаться, – усмехнулся капитан и ударил бармена кулаком снизу. На этот раз решил испытать его челюсть. И, кажется, получилось неплохо.

Аська взвизгнул, откинулся на капот и медленно стал сползать с него. Но на этот раз Федор не дал ему упасть на асфальт. Не хотелось наклоняться за ним и поднимать. Он схватил бармена за горло, произнеся:

– Вижу, теперь ты меня узнал. Ну, молодец. Хвалю. И предлагаю тебе чистосердечно рассказать мне всю правду. Поверь, это тебе зачтется. А если не расскажешь, я тебя размажу по этому капоту. И тебе будет больно.

Бармен нисколько не сомневался, что этот человек все сделает так, как обещает. Чокнутый он какой-то. А раз так, ему ничего не стоит убить Аську. Темно. На улице ни души. Грохнет и уйдет.

– Какую правду ты хочешь знать? – едва не задохнувшись, прохрипел бармен и попросил: – Отпусти. Задушишь.

Федор чуть разжал пальцы.

– Скажи, только без вранья, что ты мне подложил в пиво?

– Да я не знаю. Ну, честное слово. Мне дали … сказали …

Федор опять сжал пальцы да так, что в горле у тощего бармена что-то заклокотало.

– Чего дали? И чего сказали? – змеей прошипел он бармену в самое ухо.

– Таблетку. Честное слово. Я не вру. Таблетку. Сказали, чтобы я тебе ее положил в пиво или водку. Я положил в пиво. Я не вру тебе.

– Ну, вот видишь, с памятью у тебя, оказывается, все в порядке. – Похвалил Федор и ослабил хватку, чтобы бармен смог отдышаться, потом спросил: – Что за таблетка такая? Предупреждаю, не ври только.

Парень прослезился, так хотел доказать свою искренность.

– Я не знаю. Честное слово. Что я сам это придумал? Мне так велели.

– Ладно. С этим проехали. Допустим, ты не мог знать, что это за таблетка. Но ты должен знать, кто тебе ее дал. Если на этот раз скажешь «не знаю», задушу, как щенка. Потому что ты меня разозлил.

Парень стер рукой кровь с разбитой нижней губы.

– Хорошо. Я скажу тебе, кто дал, – он почему-то замолчал, а Федор встряхнул его, поторопив. Не хватало только, чтобы тут случайно появилась милицейская машина. Сразу засекут драку и попытаются задержать.

– Ленчик дал. Ленчик Пузо. Знаешь такого? – в свою очередь спросил бармен и добавил: – Он парень крутой. В авторитетах он тут.

Федор такого не знал, но ответил, не моргнув глазом. Причем, разочаровывать бармена не стал.

– Как не знать, – и спросил сразу: – Где сейчас Пузо обитает? Знаешь?

Бармен хмыкнул, как бы осерчав на недомыслие Туманова.

– По вечерам в ресторане «Уралочка» торчит. Где ж ему еще обитать? Он пожрать любит. А где живет, не знаю, врать не буду. Только ты это, – попросил парень, – если что, не говори, что я навел. А то он убьет меня. Боюсь я его. С ним базар не такой, как с ментами.

Федор ничего обещать не стал, вытащил из кармана бармена бумажник из крокодиловой кожи. И не пустой. А тысяча, другая, ему сейчас не лишние. Не у Даши же деньги брать. И он сказал:

– Я вижу, ты парень не бедный …

Аська сразу оживился, почувствовал, что добивать его этот придурок не станет. Повел бы он разговор о деньгах, если б хотел убить. Прикончил бы и забрал бумажник со всем содержимым.

– Сколько тебе надо? – спросил и тут же посчитал такой вопрос ни к месту, сказал: – А-а, слушай, забирай все. Только отвали от меня. Я – человек маленький и не при делах. А ты, бери деньги и меня отпусти, – он достал из бумажника все, сколько у него были бумажные деньги, и отдал их Федору. – Я поеду, а? Ладно? Я ведь тебе все сказал…

Не пересчитывая купюры, Федор сунул их в карман. И тут же исчез в темноте.

К Дашиному дому он приехал на такси.

Даша не спала, не смотря на поздний час. Стояла у окна, вглядываясь во всех подходивших к дому одиноких мужчин. Не Федор ли? Ее сердце изнывало от тоски. Может, случилось, что с ним? Комкала в руках записку.

Увидела, возле автобусной остановки, остановилась «Волга». Федор нарочно не стал подъезжать к дому. Из машины вылез человек. И когда он подошел ближе к подъезду, Даша чуть не закричала в открытое окно и рукой махнула. Даже не знала, увидел ли он, ведь свет в комнате она не зажигала. Но сейчас это не важно. Главное, живой он.

– Извини, – улыбнувшись виновато, сказал он, когда вошел и закрыл за собой дверь, заперев на ключ. – Я заставил тебя волноваться.

Даша расплакалась. Ничего себе, волноваться! Это мягко сказано. Она места себе не находила. А он входит и бросает короткое «извини.»

– Федор, как ты можешь так поступать со мной? – Упрек был в высшей степени справедливым. – Это неоправданно глупо. И опасно, наконец. Тебя ведь могут задержать. Имей в виду, второго шанса убежать у тебя не будет. Судьба не станет играть в поддавки, – она прижалась к нему и расплакалась еще сильней. – Ну, скажи, что ты делаешь, Федор? Я так боялась за тебя. Все глаза проглядела, а тебя все нет.

Он обнял ее.

– Я делаю тоже, что и всегда. Выполняю свой долг, – улыбнулся он.

Даша посмотрела на него. Всегда раздражал его патриотизм.

– Да. Только теперь ты остался один, без своих помощников. А один, как известно, в поле не воин. И кому нужен твой патриотизм? Скажи?

Отчасти Даша была права. Но только отчасти, поэтому Федор посчитал нелишним напомнить:

– В первую очередь, мне самому. Так уж получилось, что теперь мне приходится вести следствие в одиночку. Чтобы защитить самого себя.

– Ты «Дон Кихот», Федор! – прозвучало чуточку насмешливо.

– Может и так. Но, по-другому, я не могу. Ты уж прости? Ладно. И знаешь что …

Даша доверчиво заглянула в его немного печальные, усталые глаза.

– … я бы сейчас не отказался от ужина?!

Глава 23

Савелий Тимофеевич Липков собрался уже покинуть свой рабочий кабинет. Сколько можно в нем торчать?

Время было половина десятого вечера, а он засиделся. В соседних кабинетах стояла гробовая тишина, лишнее свидетельство того, что их обитатели давно покинули здание городской прокуратуры. И только он еще сидел за столом, нетерпеливо постукивая карандашом по кипе бумаг и наблюдая в окно, как на город наступают сумерки.

Но засиделся заместитель прокурора не просто так. Как пылкий влюбленный нетерпеливо томится в ожидании свидания, так и Савелий Липков томился в ожидании телефонного звонка, то и дело поглядывая на настольные электронный часы, сверяя их по своим ручным. Не отстают ли?

Наконец терпение его лопнуло. Он встал, готовый вылететь из надоевшего за день кабинета, и в этот момент телефон предательски зазвонил.

Липков плюхнулся обратно в кресло, но сразу трубку снимать не стал. Подождал, пока аппарат продрынькал раз, другой, третий. Только после этих трех звонков Липков поднес трубку к уху.

Вместо приветствия чуть грубоватый старческий голос спросил:

– Спишь что ли на работе?

– Да с вами поспишь, – парировал Липков и голос его зазвучал сердито. Надо было дать понять звонившему, что разговаривает он не с простой шушерой. Должность надо уважать. И не каждому позволительно так разговаривать с заместителем прокурора. И, кажется, звонивший это понял уже, потому что сразу перешел к делу:

– Как дела с опером Тумановым? – спросил голос из трубки.

– В бегах наш опер, – коротко ответил Липков, не очень-то собираясь распространяться о деталях. Не телефонный это разговор. И вообще, неприятен он заместителю прокурора. Не так надо было начинать.

– Значит, в бегах, – несколько задумчиво повторил голос из трубки и тут же спросил: – Надеюсь, ты успел узнать у него, что меня интересует?..

Заместитель прокурора протяжно вздохнул на это.

– Да ничего я не успел, – с обидой произнес Липков, заметив в голосе звонившего откровенный укор. Воспаленное самолюбие Савелия Тимофеевича не переносило укоров. В пору, хоть трубку бросить.

– Вот видишь. Ты не успел, – теперь уже это был не укор, а скорее сочувствие пожилому трудоголику, который до позднего вечера не вылезает из служебного кабинета, а еще угроза: – А, между прочим, твоя фамилия там тоже фигурирует. Разве ты не знал?

– Догадывался, – отрывисто ответил Липков, выудив из кармана сигарету и зажигалку. Хотелось закурить с досады. Доконали его дела.

– Вот видишь. Ты догадывался, и не успел, – кажется, в трубке усмехнулись, потом голос сказал: – Знаешь ты кто? Самый настоящий мудак! И ты мне больше не нужен.

Такого Савелий Тимофеевич не ожидал. Он только открыл рот, чтобы произнести несколько слов в свое оправдание, но из трубки уже слышались частые гудки, словно в насмешку над ним оскорбленным.

Тогда он поднес трубку к глазам и глянул на нее. Хотелось верить, что кто-то на АТС прервал их разговор в самый неподходящий момент. Савелий Тимофеевич быстро набрал номер. Но там, куда он пытался дозвониться, ему не отвечали. Это раздражало и пугало Липкова.

– Видишь ли, я больше ему не нужен, – с обидой проговорил он и бросил трубку на аппарат. – Это вы мне больше не нужны. Жлобы! Вот вы у меня все где! – Он сжал пальцы правой руки в сухонький кулачок и погрозил в пространство.

Из кабинета Савелий Тимофеевич вышел с плохим настроением. Кивком ответил постовому милиционеру, который пожелал ему доброй ночи, и пошел к своей машине. Только бы до дома скорей добраться. В холодильнике стоит бутылка коньяка. И теперь для успокоения нервов, надо пропустить пару стаканов целебного напитка.

Его синий, с перламутровым оттенком «Рено» стоял напротив здания прокуратуры. И постовой милиционер дежуривший на пропускном пункте возле ворот, видел, как Липков подошел, открыл дверь и сел за руль. Закурил. Но мотор не заводил, сидел, о чем-то задумавшись, положив обе руки на «баранку».

Маясь от безделья, постовой смотрел, как мимо проехал рейсовый автобус, а справа его обогнала «девятка», едва не зацепив, новенький Липковский «Рено».

Ситуация щекотливая. Могла бы произойти авария. И постовой хотел сообщить ДПС – никам, но, к несчастью, не разглядел номера «девятки». И цвет ее путем не рассмотрел: не-то, черный, или темно-серый. «Может, Липков получше рассмотрел? Машина-то рядом прошла», – подумал постовой, глянув на «Рено».

Сидит Липков и никаких эмоций. Во, нервы у зампрокурора. Только сидит уже без сигареты во рту. Наверное, выплюнул в окно.

От пропускного пункта до «Рено» не более двадцати метров. И постовой решил сбегать, узнать, может, запомнил Липков номер и цвет «девятки». Дверь закрывать не стал. Сейчас вернется. Схватил рацию и рысцой поскакал к Липкову.

Еще подбегая, в открытое боковое окно увидел огонек сигареты. Она упала на брюки заместителя прокурора, и они уже начали тлеть, отчего по салону потянуло тоненькую струйку дыма.

– Савелий Тимофеевич!

Липков не ответил. И подбежавший милиционер только сейчас увидел у Липкова возле уха маленькую рану, похожую на родимое пятно. А из раны тонкой струйкой бил фонтанчик крови.

– Да его убили! – Милиционер боязливо огляделся по сторонам, как будто убийца Липкова был еще где-то тут и наблюдал за его действиями. Он вытащил из кобуры пистолет и, держа его в вытянутой руке, резво поскакал назад. И уже через минуту доложил в дежурную часть об убийстве заместителя городского прокурора и о своих подозрениях по поводу проехавшей «девятки».

В городе тут же был введен план – перехват и бдительные стражи дпс стали тормозить все девятые модели «жигулей» темного цвета. Но убийцу заместителя прокурора Липкова так и не нашли.

Глава 24

Вернувшись, домой с разбитой мордой, Аське хотелось только одного: побыстрее собрать монатки и поскорее уехать из Москвы. Куда угодно. Лишь бы не видеть эти надоевшие рожи. В конце концов, его это все не касается. Пусть Пузо сам разбирается с ментом. Даже не предупредил его, что мент на свободе. Не посчитал нужным.

Теперь Аська мучился, стоит ли ему позвонить Ленчику и рассказать о встрече с ментом. Но может, зачтется, что он обманул мента, сказав про ресторан «Уралочку». Никогда Пузо в этот ресторан не ходил. Но если он хочет свести счеты с ментом, пусть пошлет туда своих бакланов. Мент обязательно туда придет. Не зря же интересовался.

Он со злостью вспомнил, как Федор бил его. Удары у него, дай боже!

Поставлены, хорошо. Знает, морда ментовская, как бить, чтобы побольнее. Но обиднее всего Аське стало еще за то, что Федор опустошил его бумажник. А в нем почти шесть штук было. Получилось здорово: и рожу набил и деньги забрал.

Аська покосился на лежащий, на столе сотовый и уже отбросив все сомнения, взял его и набрал номер Ленчика Пузо. Посчитал, будет лучше, если признается сразу. А когда услышал голос толстого Ленчика, вздохнул горестно и сказал:

– Ленчик, это я, Аська.

Пузо заорал на него:

– Я тебя, шнурок, натяну завтра. Совсем охренел, ночью звонишь. Я только с бабы слез, расслабился, придремнул, а ты беспокоишь.

– Ленчик, погоди ругаться. Не сердись на меня. Я подумал, тебе необходимо узнать… – едва не захныкав, залепетал Аська. Хотел как лучше и вот не угодил.

– Ну, что еще там у тебя? – голос пузатого звучал все еще сердито, но Аська почувствовал, как он стал меняться. Озадачил его бармен. Даже одно то, что позвонил среди ночи, говорит о многом. И Ленчик хоть и разорался, но понял, не мог Аська тянуть до утра.

– Чего молчишь? – спросил Пузо. К раздражению в голосе добавилась еще и подозрительность. О чем это таком ему хочет сообщить бармен?

– Ленчик, я сегодня того мента видел …

Пузо попробовал придать голосу безразличие, но Аська почувствовал, как насторожился авторитет. Сначала проговорил:

– Ну и что? – но тут же добавил: – Ладно, раз уж позвонил, толкуй дальше. Не тяни. Чего он приходил к тебе? За каким ты ему нужен?

Аська всхлипнул, и Пузо спросил удивленно:

– Ты чего там, Ася? Соплю пустил? Чего случилось-то? Говори?

– Ленчик, он приходил. Избил меня. Деньги отобрал… – немного запнулся Аська, но авторитет подхлестнул:

– Ну?