Заклинание для хамелеона Энтони Пирс

Трент вышел на берег.

— Невесело оказаться беззащитным пляжуком, когда привык быть царем морей, — сказал он. — Надеюсь, у бедняжки не случилось нервного расстройства.

Произнося эти слова, он даже не улыбнулся.

«Странное дело, — подумал Бинк, — как это человек может до такой степени любить чудовищ?»

С другой стороны, Трент не просто человек, а злой волшебник. Пусть он хорош собой, воспитан, эрудирован, силен, ловок и смел, все равно он ближе к монстрам, чем к людям. И нельзя ни на миг забывать об этом, иначе случится непоправимое.

Как странно, Хамфри, добрый волшебник, — уродливый старый гном, живущий в негостеприимном замке и без зазрения совести использующий свой талант для личного обогащения, тогда как Трент, волшебник злой, являет собой живое воплощение героизма. Чародейка Ирис предстала перед Бинком роскошной красавицей, на деле будучи весьма невзрачной; хорошие качества Хамфри проявлялись в его поступках, но для этого надо было близко с ним сойтись. Трент же великолепен и внешностью, и делами. Если бы Бинк впервые встретил его в пещере кряка и не знал о злой сущности этого человека, он бы никогда о ней не догадался.

Трент шел по берегу решительным широким шагом; похоже, изнурительный заплыв ничуть не утомил его. Рассветное солнце отливало в его волосах пронзительной желтизной. В это мгновение он казался богом — олицетворением человеческого идеала. И вновь Бинк запутался, тщетно пытаясь совместить внешность и поступки этого человека с его общеизвестной порочной сутью. Но, по всей логике, это невозможно. Что ж, придется принять на веру…

— Мне надо отдохнуть, выспаться хорошенько, — пробормотал Бинк. — А то уже добро от зла не отличаю.

Ида посмотрела в сторону Трента.

— Я тебя очень хорошо понимаю, — сказала она, тряхнув мокрыми бесцветными косичками. — Зло коварно и лукаво, в каждом есть частичка зла, стремящаяся покорить всего человека. И надо с ним бороться, хотя часто оно выглядит очень привлекательно.

Подошел Трент.

— Похоже, у нас все получилось, — весело проговорил он. — До чего же здорово оказаться в Ксанфе, даже если попал сюда по невероятной случайности! Но какая ирония — вы, которые так старались помешать мне попасть в Ксанф, помогли мне добраться сюда.

— Да уж, обхохочешься, — мрачно отозвалась Ида.

— Полагаю, мы попали на побережье в самом центре Глухомани, граничащей на севере с большим Провалом. Никогда бы не подумал, что нас могло отнести так далеко на юг, но, судя по рельефу, это так. А значит, наши неприятности не кончились.

— Бинк — изгнанник, ты преступник, отправленный в ссыпку, а я уродина. Наши неприятности не кончатся никогда, — пробормотала Ида.

— И все же считаю разумным продлить перемирие, пока мы не выберемся из Глухомани, — сказал волшебник.

Должно быть, он знает что-то такое, чего не знает Бинк. Никакой магии у Бинка нет, стало быть, ему никак не защититься от злых лесных мороков. Да и Ида никаких магических способностей не проявляла — странно, а ведь утверждает, что покинула Ксанф добровольно, тогда как, если бы у нее не было магии, ее бы тоже изгнали… В общем, у Иды тоже здесь будут проблемы. Но Трент, с его умением работать мечом и волшебством, — ему-то чего бояться Глухомани?

Аналогичные сомнения одолевали Иду:

— Пока ты с нами, опасность нам грозит постоянно. Ты в любой момент можешь превратить нас в жаб. Не пойму, чем Глухомань опаснее тебя.

Трент развел руками:

— Понимаю, что вы мне не верите, и, надо думать, не без оснований. Но и мне, и вам будет лучше, если мы еще ненадолго объединим усилия. Однако навязывать свое общество я не намерен.

Он пошел по берегу в южном направлении.

— Он что-то знает, — сказал Бинк, — И бросает нас на верную смерть. Хочет избавиться от нас, не нарушив при этом слова.

— А что для него может значить его слово? — спрос ила Ида. — Уж не хочешь ли сказать, что он — человек чести?

Ответа Бинк не знал. Он отполз в тень ближайшего дерева и разв&пился на мягком дерне. Да, кусочек прошедшей ночи он провел в беспамятстве, но это отнюдь не то же самое, что сон. А ему нужно отдохнуть по-настоящему.

Проснулся он за полдень — и не мог сдвинуться с места. Ничего не болело, только кое-где немного чесалось, но ни рукой, ни ногой он пошевелить не мог. Миллионы ниточек накрепко привязали его к земле, будто сама лужайка…

Ой, беда! В своем крайнем утомлении он даже не заметил, что улегся прямо на заросли мясоедки! Теперь ее стебельки проросли прямо в тело, так медленно и незаметно, что он даже не проснулся. Так он и попался. Однажды Бинк набрел на пучок этой гадской травки возле Северянки, и в самой середине валялся скелет какого-то животного. А всю плоть сожрала трава. Он тогда еще удивился, как можно быть таким идиотом, чтобы дать себя поймать такой дряни. Теперь он знал как.

Но дышать он еще мог. Стало быть, мог орать, что. немедленно и продемонстрировал, причем с большим чувством:

— Спаси-ите!

Ответа не последовало.

— Ида! — завопил он — Я привязан! Меня мясоедка жрет!

Ну тут он преувеличил. Пока еще никто его не ел, только готовился. Но стебельки продолжали врастать в него и скоро начнут трапезу, высасывая из него жизненные соки.

Молчание. Бинк понял, что Ида либо не хочет, либо не может ему помочь. Уж не на сонный ли морок нарвалась? Теперь-то, задним умом, он понимал, что уж здесь, на самом краю земли, полным-полно смертельных ловушек. Он попал в одну из них, она определенно в другую. Может, ее и в живых-то нет?

— Помогите! Кто-нибудь! — отчаянно взвыл он.

Это тоже было ошибкой. Со всех сторон — и в лесу, и на берегу — началось шевеление. Он сам во всеуслышание заявил о своей беспомощности, и теперь все, кому не лень, поспешат этим обстоятельством воспользоваться. А надо было бороться молча, тогда удалось бы постепенно освободиться, ведь, по счастью, он проснулся до того, как мясоедка начала всерьез убивать его. Наверное, он ворочался во сне, и тело его сбросило бездвижные чары, которые наводит мясоедка. И если бы его борьба закончилась неудачей, ему, по крайней мере, была бы обеспечена мирная кончина, медленное погружение в вечный сон. А теперь он поднял шум и привлек тварей покруче. Их хоть и не видно пока, зато слышно превосходно.

В ближайшем дереве шуршало — такой звук производят саблезубые белки. На берегу скреблись крабы-кислотники. С моря слышалось омерзительное плюханье — видимо, небольшой морской монстр втихаря пробирался по территории монстра крупного, того самого, которого превратил Трент. И теперь этот малыш старается выбраться на берег и первым добраться до аппетитной добычи. Но самым жутким звуком был доносящийся из лесу мерный топот чего-то большого. Оно было далеко, но приближалось с чрезвычайной быстротой.

На Бинка упала тень, и пронзительный голос провизжал: «Приветик!» Это была гарпия, точная копия той, которую он встретил, возвращаясь в Северянку, — такая же противная, вонючая и непристойная, к тому же очень опасная в его нынешнем положении. Она медленно опускалась на него, выпустив когти. Та, другая гарпия повстречалась ему, когда он был полон сил, а потому держалась на приличном расстоянии. Конечно, если бы он выпил из Источника любви, она оказалась бы тут как тут. Бр-р! А нынешняя застигла его совсем беспомощным.

У гарпий человеческое лицо и женская грудь, поэтому их, как и русалок, можно считать до некоторой степени женщинами. Но вместо рук у них огромные засаленные крылья, а тело — как у большой некрасивой птицы. На редкость грязной птицы. У этой подруги толстая корка грязи покрывала даже лицо и грудь. Удивительно, как она вообще летает. Бинк не имел возможности — да и желания! — рассмотреть предыдущую гарпию вблизи, зато теперь вид открывался отменный. Дважды бр-р! Русалки олицетворяли все самое приятное, что может явить себя в женском облике, гарпии — самое неприятное. По сравнению с ней даже Ида казалась красавицей. Та хоть по крайней мере опрятна.

Гарпия начала пикировать на него, сжимая и разжимая щербатые когти в сладостном предвкушении того мгновения, когда она запустит их в распоротое брюхо и вырвет оттуда кишки. На Бинка пахнуло несравненным ароматом гарпии.

— Ах ты, мой сладенький! — верещала гарпия. — Прям так бы всего и съела. Даже не знаю, с какого местечка начать, — И разразилась маниакальным смехом.

Бинк, охваченный лютым ужасом, собрал все силы, которые у него остались, и вырвал одну руку из смертельных объятий мясоедки. Было больно, с кожи свисали корешки. Бинк перевернулся на бок, поскольку щека накрепко приросла к траве и видеть он мог немногим больше прежнего, зато хорошо слышал, — правда, ничего отрадного его слух не сообщил. Бинк взмахнул свободной рукой и немного спугнул гарпию. Разумеется, она отличалась трусостью — характер полностью соответствовал внешности.

Гарпия тяжко взмахнула крыльями, уронив грязное перо.

— Ах, скверный мальчишка! — пронзительно завопила она. Поскольку изъясняться иначе гарпии не умеют, слова ее можно было разобрать с большим трудом — Да я тебе за это все кишки выпущу! — И вновь мерзко захохотала.

И тут на Бинка упала чья-то тень. Самой твари Бинк не видел, но и тень выглядела достаточно гадко. Он слышал тяжелое дыхание крупного зверя, его обдало густым запахом падали, на миг заглушившим исходящую от гарпии вонь. Эго была та тварь, что плюхала в море; она передвигалась по песку, волоча лапы. Чудище принялось обнюхивать Бинка, а другие твари замерли, не решаясь помешать этому хищнику.

Все, но только не гарпия. В воздухе, где ничто ей не угрожало, она могла осыпать отборной бранью кого угодно.

— Аргус, пшел вон! — заверещала она. — Он мой, мой, особенно кишки!

Она вновь вошла в пике, забыв, что у Бинка свободна рука. Сейчас Бинк не имел ничего против вмешательства этой неопрятной птички. С ней-то он справится, а вот аргус…

Невидимая тварь воинственно засопела и прыгнула, с поразительным проворством перелетев через Бинка. Теперь он ее видел: тело и хвост рыбы, четыре короткие толстые лапы, заканчивающиеся ластами, кабанья башка с клыками и без шеи. Туловище украшали три глаза, расположенные треугольником. Рыба-амфибия. Такого чудища Бинк еще не видывал.

Гарпия вовремя отпорхнула в сторону — еще чуть-чуть, и рыбина насадила бы ее на свои крутые клыки. Еще одно вонючее перо упало на землю. Гарпия разразилась непечатной бранью и выпустила струю жидкого помета, но монстр ее проигнорировал, сосредоточив внимание на Бинке. Он раскрыл пасть. Бинк сжал руку в кулак, намереваясь двинуть этому скоту по рылу, хоть и понимал, что толку от этого будет чуть. Но аргус вдруг остановился, злобно вперив взгляд куда-то поверх плеча Бинка.

— Достанется тебе на орехи, щучий сын! — злорадно завопила гарпия. — Власоглав шутить не любит!

Про власоглава, равно как и про аргуса, Бинк прежде не слыхал, но на него вновь накатило недоброе предчувствие. Он почувствовал прикосновение рыла нового, пока невидимого ему чудища. Рыло оказалось на удивление мягким, но сила толчка была такой, что едва не вырвала Бинка из объятий мясоедки.

Тут аргус, обозленный тем, что у него отбирают еду, перешел к атакующим действиям. Бинк снова прижался к земле, по нему прошлись склизкие ласты, чуть-чуть задели его — и он оказался почти свободен!

Два чудища схлестнулись.

— Валяй его во все корки! — завизжала сверху гарпия, обращаясь, должно быть, к обоим монстрам одновременно. От возбуждения она в очередной раз обделалась, едва не угодив Бинку какашкой в голову. Эх, сейчас по ней бы да камешком!

Ему удалось сесть. Одна нога оставалась прикованной к дерну, но теперь у Бинка был рычаг, чтобы вырвать из плена мясоедки и ее. Даже и не больно получилось. Он поглядел на сражающихся чудищ и увидел, как змееподобные волосы власоглава обвивают голову аргуса, цепляясь за клыки, уши, чешую, глаза, — словом, за все, за что можно зацепиться. Тело самого власоглава от горгонистой башки до копыт было покрыто панцирем, как у броненосца, и совершенно неуязвимо для наскоков аргуса. В целом власоглав был довольно заурядным четвероногим чудищем, но эти волосы — цепкие, проворные, смертоносные… Громкий ужас!

Неужели ему и вправду так хотелось обратно в Ксанф? Как быстро вылетели из головы все мерзости здешней жизни. А ведь зла в магии не меньше, чем добра. Может, и в самом деле в Обыкновении-то лучше…

— Кр-р-ретины! — затрещала гарпия, увидев, что Бинк освободился. — Уходит! Уходит! Дер-р-ржи его!

Но чудища настолько увлеклись друг дружкой, что им ни до кого не было дела. Вне всякого сомнения, победитель скушает побежденного, и Бинк будет уже не нужен.

Забыв всякую осторожность, гарпия стрелой метнулась к Бинку. Но теперь он был на ногах и вполне мог постоять за себя. Он протянул руку и схватил тварь за крыло, норовя добраться до тощей шеи. С каким удовольствием он придушил бы ее, тем самым как бы придушив все зло Ксанфа! Но она так яростно заквохтала и забилась, что ему досталась лишь пригоршня липких перьев.

Не тратя времени даром, он припустил подальше от поля битвы. Гарпия рванулась за ним, поливая его такой отборной бранью, что уши запылали, но вскоре отстала. В одиночку ей с ним не справиться. Гарпии по преимуществу трупоеды и воровки, но не охотницы. Вырывать пишу из чужих ртов — вот это для них самое то. Да и других тварей, которые шуршали и плюхали вокруг Бинка, след простыл: такие охотятся только на беззащитных.

Но где же Ида? Почему не пришла к нему на помощь? Наверняка ведь слышала, как он кричал. Если, конечно, еще жива. Не услышать шум потасовки, затеянной аргусом и власоглавом, было просто невозможно. Отсюда следует…

Нет! Она где-то здесь. Может, пошла к морю рыбку половить, потому ничего и не слыхала. За эти два дня она проявила себя бесценной помощницей и настоящей патриоткой Ксанфа. Без нее он никогда не выбрался бы из-под власти злого волшебника. Сильная, умная, надежная — не чета другим девчонкам. Жаль только, что…

И тут он увидел ее. Она отдыхала, привалившись к дереву.

— Ида! — радостно воскликнул он.

— Привет, Бинк, — отозвалась она.

Его тревога за нее сменилась гневом:

— Ты что, не видела, что на меня монстры напали? Не слышала?

— Видела и слышала, — спокойно сказала Ида.

Бинк ничего не мог понять и распалился еще больше:

— Так что ж ты не помогла мне? Могла хотя бы палку или камень бросить. Меня чуть живьем не сожрали!

— Очень жаль.

Он приблизился к ней еще на шаг.

— Ей, видите ли, жаль! Разлеглась тут, балдеешь, а я… — Он замолчал: у него не было слов.

— Вот если б ты меня из-под дерева вытащил…

— И в море утопил! — крикнул он, подскочил к ней, грубо потянул за руку… и от слабости у него в глазах потемнело.

Он все понял. Дерево навело сонный морок на Иду, а теперь и на него. Как и чары мясоедки, морок действовал постепенно. Наверное, Ида прикорнула здесь, от усталости потеряв всякую осторожность, как и он сам, и теперь дерево имело над ней полную власть. Никаких ощутимых неудобств, могу-тих отпугнуть жертву, просто тихая, незаметная утечка жизненных сил, воли… Все как у мясоедки, только тоньше, неощутимее.

Он стряхнул с себя морок, присел на корточки возле Иды, просунул руки под спину, под коленки. Сил-то у него хватит, надо только действовать быстро.

Бинк начал поднимать Иду и обнаружил, что подниматься ему совсем не хочется. Сидеть так хорошо! Ему не поднять ее, самому-то не встать. Прилечь бы, передохнуть минуточку!

Нет. Тогда конец. Нельзя, нельзя поддаваться мороку.

— Прости, что накричал на тебя, — сказал он, — Я не знал, в какую переделку ты попала.

— Ничего, Бинк. Я не обиделась, — Ида закрыла глаза.

Он выпустил ее и на четвереньках отполз от дерева.

— Прощай, — бесчувственно прошептала она, чуть приоткрыв один глаз. Она была на грани смерти.

Он взял ее за ноги и потащил. Накатила новая волна слабости, ушла сила, ушло желание что-то делать. Она такая тяжелая, ему все равно не справиться. Но он сделал еще попытку, противопоставляя магии свое упорство. Ничего не вышло. Слишком тяжелая.

Бинк попятился от дерева — и силы вернулись к нему. Но теперь Ида была далеко. Он поднялся, шагнул к ней. И тут же упал, обессиленный. Нет, так ничего не выйдет.

Он вновь выполз из морочного круга, изрядно вспотев от напряжения. Если бы не его упорство, второй раз не выбрался бы, это точно.

— Мне тебя не вытащить, только впустую время трачу, — виновато сказал он. — Может, получится веревкой тебя обвязать.

Но никакой веревки не было. Он прошелся вдоль деревьев на краю чащи и заметил свисающую лиану. Если удастся оторвать, вполне сгодится.

Одной рукой Бинк схватился за лиану. И заорал. Эта погань вывернулась и захлестнула его запястье петлей. С дерева, раскачиваясь, опустились другие лианы и потянулись к нему. Сухопутный кряк, разновидность древопутаны. Опять проявил роковую неосторожность, опять угодил в ловушку, которую должен был бы заметить.

Он бросился наземь, изо всех сна дергая за лиану. Но она спокойно растянулась и лишь плотнее обхватила его руку. Тут Бинк заметил на земле заостренный осколок кости. Должно быть, от предыдущей жертвы остался. Сгреб кость свободной рукой и ткнул в лиану. Потек густой оранжевый сок. Дерево содрогнулось и глухо взвыло. Хватка ослабла, и Бинк высвободил руку. Очередное последнее предупреждение.

Он побежал по берегу, разыскивая хоть что-нибудь, способное облегчить ему задачу. Камень острый, чтоб лиану срезать? А другие лианы? Так они ему и дали! Может, палку подлиннее? Нет, те же проблемы. Этот якобы мирный бережок — прямо поле чудес, одно чудо другого гнуснее! Здесь ничему веры нет!

Гут он увидел человека: на песке, скрестив ноги, сидел Трент и пристально смотрел на что-то. Похоже, на пеструю тыкву-горлянку. Закусывает, что ли?

Бинк остановился. Трент — вот кто мог бы ему помочь. Превратит дремучее дерево в саламандру, чтобы само себя спалило. Или как-нибудь иначе обезвредит. Правда, в конечном счете сам-то Трент поопасней любого дерева будет. Что же выбрать?

Ничего не поделаешь, придется вступать в переговоры. Пусть в Тренте больше зла, чем в простой дремучке, зато та уже сейчас Иду убивает.

— Трент, — робко позвал он.

Ноль внимания. Волшебник продолжал глазеть на тыкву. Но есть, похоже, не собирался. Что ж он там высмотрел?

Провоцировать волшебника не хотелось, но неизвестно ведь, сколько времени осталось в распоряжении. Ида умирает. Может, скоро ее и не спасти уже будет, даже если от дерева оттащить. Нет, придется рисковать.

— Волшебник Трент, — громко и твердо сказал Бинк, — думаю, нам нужно продлить перемирие. Ида попалась и…

Он замолчал, поскольку Трент по-прежнему не обращал на него никакого внимания.

Страх перед волшебником резко сменился злостью, как тогда, когда Бинк увидел лежащую Иду и решил, что она попросту прохлаждается. Как будто нужно было разрядить эмоциональный заряд любым способом и любой ценой.

— Слушай, ты! — рявкнул он. — Ида в беде! Поможешь или как?!

Но Трент оставался совершенно безучастным.

У Бинка, уставшего от ночных трудов и не пришедшего в себя после недавних приключений, помутился рассудок.

— Отвечай мне, черт тебя возьми! — взревел он и выбил тыкву из рук волшебника. Она взлетела, приземлилась в песок и покатилась.

Трент посмотрел на Бинка. В его взгляде не было ни малейших признаков гнева, лишь легкое удивление.

— А, Бинк, — сказал он, — Что у тебя?

— У меня?! — воскликнул Бинк, — Я ж тебе три раза повторял.

Трент озадаченно посмотрел на него.

— А я не слышал. — Волшебник задумался. — Честно говоря, даже не видел, как ты подошел. Задремал, должно быть, хотя вроде не собирался.

— Ты сидел и смотрел на тыкву, — сердито сказал Бинк.

— Да-да, припоминаю. Увидел, как она лежит тут, подошел, чем-то она меня заинтересовала… — Он резко замолчал и посмотрел на собственную тень, — Судя по солнцу, прошел целый час! И куда же он девался?

Бинк почувствовал, что что-то здесь не то. Он подошел к тыкве, собираясь поднять ее.

— Стоять! — гаркнул Трент. — Она гипнотическая.

Бинк замер:

— Какая-какая?

— Гипнотическая. Это обыкновенское слово означает, что она погружает тебя в транс, в полусон. Но на погружение нужно время… хотя, конечно, гипнотические чары могут срабатывать мгновенно. Не смотри на тыкву. Ее приятный окрас, наверное, для того и существует, чтобы привлекать взгляд. И еще в ней есть этот, как его?.. Глазок. Раз заглянешь посмотреть, что там внутри — больше не отлепишься. Очень хитроумно.

— Но зачем? Какой смысл? — отводя взгляд от тыквы, спросил Бинк. — Ведь тыкве же человека не съесть…

— Тыкве не съесть, а вот побегу тыквенному — за милую душу, — заметил Трент. — Или же в неподвижное живое тело семена запустить, чтоб им кормились. В Обыкновении есть такие осы, которые жалят других тварей, парализуют и откладывают в телах яйла. Раз тыква такое вытворяет, будь уверен, смысл найдется.

И все же Бинк недоумевал:

— Но как же ты, волшебник…

— Волшебники, Бинк, тоже люди. Мы едим, спим, любим, ненавидим — и ошибаемся. Для магии я столь же уязвим, как ты, как любой другой, просто у меня есть более сильное оружие для зашиты. Если бы я хотел совсем обезопасить себя, заперся бы в каменном замке, подобно моему другу Хамфри. Мои шансы выжить в Глухомани намного возросли бы, имей я двух проворных, надежных спутников. Потому я и предложил продлить перемирие — и по-прежнему считаю это неплохим предложением. Ясно же, что мне пригодится помощь, даже если вам она без надобности. — Он посмотрел на Бинка: — Вот сейчас почему ты мне помог?

— Я… — Бинку стыдно было признаться, что помог он по чистой случайности. — Я считаю, что нам… нам надо продлить перемирие.

— Отлично. Ида согласна?

— Ей нужна немедленная помощь. Она в лапах… ну, во власти дремучего дерева.

— Вот как? Что ж, отплачу тебе за услугу, спасу прекрасную деву. Тогда и поговорим о перемирии, — Трент вскочил на ноги.

По пути Бинк показал на кряка. Трент достал меч и аккуратно отсек длинный кусок лианы. И вновь Бинк подивился искусству, с каким этот человек владеет оружием. Даже если у Трента отобрать всю его магию, он останется очень опасным. Не случайно же в Обыкновении он дослужился до генерала.

Лиана забилась в судорогах, словно умирающая змея, испуская из раны оранжевый сок. Но теперь она была безвредна. Дерево вновь протяжно завыло и съежилось от страха. Бинку даже стало его немножечко жалко.

Они донесли лиану до Иды, накрутили той на ногу и без особых церемоний оттащили от дерева. До чего все просто, когда под рукой есть нужная вещь!

— Ну вот, — энергично проговорил Трент, в то время как Ида постепенно приходила в себя. — Предлагаю длительное перемирие — пока мы втроем не выберемся из Глухомани. Похоже, поодиночке у нас возникают проблемы.

На этот раз Ида спорить не стала.

Глава 12

ХАМЕЛЕОША

Придя в себя, Ида первым делом подобрала волшебную тыкву. о которой ей рассказал Бинк.

— Может, пригодится, — сказала она, заворачивая тыкву в громадный лист одеяльного дерева.

— Теперь надо определить наилучший путь отсюда, — сказал Трент, — Полагаю, мы находимся к югу от Провала, так что, если пойдем на север, скоро в него упремся. Остается держаться берега. Но это, по-моему, неразумно.

Бинк вспомнил, как пересекал Провал с другой стороны.

— Нет, берегом идти не надо, — согласился он. В тот раз там пакостила чародейка Ирис, сейчас тоже могут возникнуть осложнения.

— Другой вариант — двинуться в глубь материка, — сказал Трент. — С данной местностью я не знаком, но, сдается мне, Хамфри строил замок на восток отсюда.

— Достроил, — добавила Ида.

— Прекрасно, — сказал Бинк. — Ты превратишь нас в больших птиц, ну там, в роков, и мы тебя отнесем туда.

Трент покачал головой:

— Невозможно.

— Но раньше ты нас превращал, и мы тебе помогали. Мы же заключили перемирие. Мы тебя не уроним.

Трент улыбнулся:

— Дело, Бинк, не в доверии. Я тебе доверяю. Ни в твоей порядочности, ни в порядочности Иды нисколько не сомневаюсь. Но обстоятельства наши неординарны…

— Представляю себе картинку: злой волшебник пожаловал в гости к доброму. Обхохочешься, — заметила Ида.

— Боюсь, вас постигло бы разочарование, — сказал Трент, — Мы с Хамфри всегда неплохо ладили. В профессиональном смысле мы друг другу не конкуренты. Я был бы рад увидеться с ним. Но он обязан будет оповестить короля о моем прибытии в Ксанф. А зная, где я нахожусь, он сможет следить за мной с помощью своей магии.

— Да, понятно, — сказала Ида, — Не хочешь облегчать жизнь врагу. Но можно ведь полететь и в другое место.

— Полететь никуда не можно! — отрезал Трент. — Я не могу афишировать свое присутствие в Ксанфе. И вы тоже.

— Верно, — согласится Бинк. — Мы ведь изгнанники. А наказание за самовольное возвращение…

— Смертная казнь, — закончила за него Ида. — Надо же, я и не подумала… Да, влипли мы.

— Если бы ты забыла об этом обстоятельстве два дня назад, мы бы сейчас здесь не сидели, — сухо заметил Трент.

Ида нехарактерно помрачнела. Должно быть, в этом замечании Трента был какой-то особый смысл. Как ни странно, это выражение заметно смягчило ее некрасивость.

«Наверное, привыкаю к ее внешности», — подумал Бинк.

— Что же мы будем делать? — спросил он, — Водоворот протащил нас под щитом, мы уже решили, что вернуться тем же путем не можем. Оставаться на берегу тоже нельзя. И нельзя дать знать жителям Ксанфа, что мы вернулись, пусть даже из-за невероятной случайности.

— Придется скрывать, кто мы такие, — решила Ида. — В Ксанфе есть места, где никто нас не узнает.

— Разве это жизнь? — отозвался Бинк, — Все время скрываться… А если кто-то спросит доброго волшебника, где мы…

— А кто спросит? — запальчиво возразила Ида. — Целый год службы за выяснение местонахождения каких-то там изгнанников.

— Да, Хамфри бесплатно палец о палец не ударит. И это единственная гарантия нашей безопасности, — сказал Трент, — Однако об этом будем думать, когда выберемся из Глухомани. Может быть, к тому времени какой-нибудь выход образуется. Если понадобится, могу превратить вас в нечто неузнаваемое и сам как-нибудь замаскируюсь. Но скорей всего, не понадобится.

«Потому что из Глухомани нам ни в жизнь не выбраться», — мысленно закончил за него Бинк.

Они шли вдоль берега, пока не увидели редкий лесок, на вид менее опасный, чем все прочее. Обычно, заприметив что-нибудь подозрительное, путники рассредоточивались, чтобы их не накрыли всех разом. Маршрут они, похоже, выбрали правильный: поначалу им попадалась только самая безобидная магия, будто самые крутые ее разновидности сгрудились на побережье. Иные растения использовали отвороты, чтобы проходящие животные возле них не задерживались, встречались еще какие-то разноцветные сполохи, назначение которых было непонятно. На пути к замку доброго волшебника Бинк видал и худшее. Может, народ и впрямь несколько преувеличивал ужасы Глухомани?

Ида приметила текстильщика и из его широких листьев соорудила всем тоги. Мужчины, уже привыкшие к наготе, приняли это благосклонно. Будь Ида сложена пособлазнительней, для сокрытия тела имелось бы больше оснований — и меньше охоты. Но Бинк не забывал, как лихо она прикинулась скромницей там, в яме, чтобы получить отгороженный утолок и прятать кирпичи. Должно быть, и сейчас у нее были на то причины.

Кое-где попадались участки магического мороза и, напротив, жары. Одежда способна защитить оттого и от другого, но ведь такие участки очень легко обойти стороной. Путники без труда распознавали и обходили разнообразные хищные деревья. Взяв за правило держаться подальше от самых привлекательных тропок, они делали это автоматически.

Но на один весьма своеобразный участок они все же напоролись — сухая песчаная проплешина, на которой, по идее, ничего расти не должно. Однако росло — высокая и пышная трава с широкими листьями. На вид здесь было безопасно, и путешественники пошли прямо через траву. И тут же у всех разом прихватило животы, еле разбежаться успели.

Бинк моментально понял, что травка-то оказалась весьма здравомыслящей. Ее магия заставляла проходящих животных отдавать земле питательные вещества, тем самым способствуя росту. Удобрительная магия!

Чуть дальше им повстречался зверек, который не стал ни кидаться на них, ни прятаться, — небольшой пушистик с очень вытянутой мордочкой. Зверек вперевалочку направился к ним. Трент обнажил меч, но Ида его остановила.

— Этого я знаю, — сказала она. — Магический нюхач.

— Нюхает с помощью магии? — спросил Бинк.

— Нет, вынюхивает магию. У нас такого на ферме держали, чтобы травки магические вынюхивал и все такое. Чем сильней магия, тем активней он реагирует. Безобидный совершенно.

— Чем же он кормится? — спросил Трент, не снимая руки с рукоятки меча.

— Волшебными ягодами. Никакая магия нюхача не берет, и любопытен он страшно. По видам он магию не различает, только по силе.

Они остановились посмотреть. Ближе всех к нюхачу стояла Ила, к ней первой он и подошел. Зафырчал симпатично — будто флейта заиграла.

— Видите, я ему понравилась. Немного магии у меня есть.

«Какой это магии?» — мысленно спросил себя Бинк. Никаких талантов она до сих пор не проявляла, да и ему ничего не говорила о том, что умеет делать. Да, он еще многого о ней не знает.

Удовлетворенный нюхач подковылял к Тренту. На этот раз его реакция была много сильнее. Он так и запрыгал вокруг волшебника, издавая целый каскад звуков.

— А как же? — с обоснованной гордостью заметил Трент. — Чует животина настоящего волшебника.

А потом нюхач подошел к Бинку — и заскакал почти так же, как возле волшебника.

— Вот вам и хваленый нюх! — Бинк принужденно рассмеялся.

Но Трент смеяться не стал.

— Этот стервец считает, что ты не многим уступаешь мне по силе волшебства, — сказал он, многозначительно постукивая пальцами по рукояти меча. Впрочем, он быстро спохватился и принял самый беззаботный вид.

— Хотелось бы, — сказал Бинк, — Только ведь меня как раз за отсутствие магии и выгнали.

Но ведь волшебник Хамфри заявил ему, что он обладает очень сильной магией, только выявить ее невозможно. Эпизод с нюхачом всколыхнул и любопытство, и отчаяние Бинка. Что же это за талант такой, который столь тщательно прячется? Или же ему не дает проявиться какая-то сторонняя магия?

Они пошлепали дальше. Срезали себе по палке, ворошили этими палками землю перед собой, а то стена невидимая попадется, или яма, или еще какая-нибудь гадость, замаскированная под самое рядовое явление лесной природы. От этого движение замедлилось, но поспешность была здесь неуместна. Да честно говоря, и причин дчя спешки не имелось. Цель-то у них — запрятаться куда подальше и жить себе помаленьку, не высовываясь.

С пропитанием проблем не возникало. Разнообразные фруктовые и конфетные деревья, то и дело попадавшиеся нашим путникам, доверия не внушали — среди них могли попасться и магические, работающие на свой интерес, а не на прохожего. На вид их от обычных не отличишь. Трент не стал долго мудрствовать и превратил злобного чертополошника в раскидистое тутти-фрутти, и вся троица до отвала наелась яблоками, грушами, бананами, огурбузами и помидынями. Что напомнило Бинку, сколь велик талант истинного волшебника. Ведь умение произвести на свет пищу — только вторичный побочный эффект Трентова таланта. При правильной эксплуатации возможности его магии просто безграничны.

Но пока что они шли не из Глухомани, а, напротив, все больше углублялись в нее. Иллюзии стали наглее, упорнее, убедительнее. И звуки сделались громкими, разнообразными, зловещими. Время от времени земля содрогалась, слышатся мощный и, увы, не очень далекий рев. Деревья тянули к ним ветки, от жадности подрагивая листьями.

— Кажется, мы даже не начали сознавать всю силу этого леса, — сказала Ида, — Он так легко впустил нас — уж не для того ли, чтобы заманить в самую чащобу?

Бинк, нервно зыркнув по сторонам, согласился:

— Мы выбрали путь, показавшийся самым безопасным. А если в этом и была наша ошибка? Нужно было идти по самому угрожающему.

— И угодить на обед путане, — прибавила Ида.

— Попробуем пойти обратно, — предложил Бинк. Остальные заколебались, и он поспешил пояснить: — Для проверки.

Попробовали. И почти сразу лес потемнел и сделался гуще. Появились новые деревья, преграждая путь, которым странники только что шли сюда. Иллюзии? Или раньше они были невидимками? Это напомнило Бинку одностороннюю тропку, по которой он возвращался из замка доброго волшебника, но тогда было не так страшно. Ничего милого в этих деревцах не было — колоссы с шершавыми, искореженными стволами, покрытые шипами, обросшие дергающимися лианами. Ветви их переплетались, моментально покрываясь листвой, мешая пройти. В отдалении гремел гром.

— Сомневаться не приходится, — сказал Трент, — Мы за деревьями леса не увидели. Я могу превратить все, что прямо перед нами, но, если нас начнут обстреливать колючками, мы все равно влипли.

— Если бы мы решились пойти в ту сторону, всяко не успели бы до берега добраться, — сказала Ида, поглядев на запад. — При таком-то сопротивлении до ночи точно не выйдем.

До ночи. Самое неприятное время. Ночью злая магия разворачивается вовсю.

— Но тогда остается только идти туда, куда хочет лес, — с тревогой произнес Бинк, — Сейчас-то это легко, но ничего хорошего не жди.

— Глухомань нас еще плохо знает, — с мрачной улыбкой заявил Трент. — У меня, уж поверьте, хватит сил совладать с ее угрозами, если надежные люди прикрывают меня с тыла и дежурят, когда я отдыхаю.

Бинк подумал о магической силе волшебника и его фехтовальном искусстве и вынужден был согласиться с Трентом. Да, этот лес — гигантская паутина, но не окажется ли вдруг паук жалким комариком?

— Да, положимся на то, что нам удастся справиться. Хотя бы узнаем, что тут за гадость таится, — Впервые Бинк испытал радость от того, что с ними идет злой волшебник.

— Узнаем, будьте уверены, — кисло согласилась Ида.

Теперь, приняв решение, идти стало намного легче. Лес по-прежнему производил всякие угрожающие эффекты, но уже, так сказать, в превентивном порядке. Когда опустились сумерки, тропа вывела путников на поляну, посреди которой стояла старая, полуразрушенная каменная крепость.

Страницы: «« ... 910111213141516 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«От Хорликовского университета в Питсбурге до озера Каскейд – сорок миль, и хотя в октябре в этих ме...
«В 1927 году мы играли в «тихом» ресторанчике, находившемся к югу от Моргана, штат Иллинойс, в семид...
«Рассвет медленно крался по Калвер-стрит. Обитателю любого дома, не спавшему в этот час, могло показ...
«С яркого майского дня Гарриш вошел в прохладу общежития. Какое-то время его глаза привыкали к сумра...
«На первый взгляд компьютер напоминал текст-процессор «Ванг»: по крайней мере клавиатура и корпус бы...