Мы – есть! Вера Эльтеррус Иар

– Вас вытаскивал легион «Коршуны Ада», эмблема – атакующий коршун. Эту эмблему знают по всей обитаемой галактике, и чаще всего, только заслышав, что их собрались атаковать «коршуны», сразу сдаются.

– Неплохо, должно быть, воевать умеют, – покачал головой есаул.

– Научимся и получше, – усмехнулся Никита.

– Дурное дело не хитрое…

– Но воевать нам вряд ли скоро придется, мало кто решается даже слово сказать против ордена. Впрочем, сейчас пошло смягчение отношений, остальные государства галактики приняли наших послов, но что-то я сомневаюсь, что это надолго. Слишком нас не любят и слишком боятся.

– Раз боятся, тогда все понятно.

– Главным занятием новых легионов станет создание тайных структур в других странах. И разведка.

– Шпионить? – скривился подполковник.

– Выбора особого нет, – тяжело вздохнул Никита. – Если мы не будем знать, что против нас замышляют, то нам на голову то и дело станут валиться всякие не слишком приятные сюрпризы. Впрочем, перевестись в чисто боевой легион для желающих не проблема. Или вообще заняться чем-то иным, не военной службой. В ордене никогда не принуждают человека заниматься тем, что ему не по душе.

– Приятно слышать, – потер подбородок полковник. – Но я офицер и намерен таковым остаться. А для офицера существует слово приказ.

– В таком случае я, Никита Александрович Ненашев, своей властью альфа-координатора присваиваю полковнику русской армии Бурцеву Александру Владимировичу звание дварх-полковника ордена Аарн и назначаю его командиром вновь создающегося легиона без имени! – поднялся на ноги Никита. – Встаньте, господин дварх-полковник!

– Есть, господин альфа-координатор! – встал и принял строевую стойку Бурцев. – Благодарю за доверие! Постараюсь оправдать.

– Асиарх, зафиксируй пожалуйста! – поднял голову вверх Никита.

– Уже… – донеслось с потолка недовольное бурчание. – Еще чего надо? А то у меня четыреста боевых групп на грунте, за всеми следы подчищать кому? Асиарху, кому же еще. А спасибо сказать?

– Спасибо, дружище! – рассмеялся контрразведчик, неугомонный дварх был в своем репертуаре. – Познакомься с новыми братьями.

– Рад, – еще недовольнее проворчал тот. – Извиняюсь, говорить некогда. Если надо чего, зовите. Никита объяснит как.

– А эт-то кто? – ткнул пальцем в потолок слегка обалдевший есаул.

– Что-то наподобие души звездного корабля. Услышит вас всюду, только позовите по имени. Даже внизу, если вы занесены в его личный список людей, за которыми он считает себя обязанным приглядывать. Перемещение по кораблю, по планете, управление, контроль над техникой и еще много чего – в его власти. Тела у него нет, его тело – сам корабль. Асиарх всегда поможет, но ворчлив, правда, не в меру.

– Это кто еще ворчлив тут? – возмутился с потолка дварх и замолчал, сообразив, что только подтверждает слова Никиты. – Ну, ворчлив. Зато какой молодец!

– Молодец ты наш… – согнулся от хохота альфа-координатор. – Умница ты наша ненаглядная!

– Я такой! – гордо ответствовал Асиарх и отключился.

Есаул пофыркивал себе в усы, подполковник посмеивался, даже свежеиспеченный дварх-полковник едва сдерживал смех.

– Вот такой у нас дварх, – развел руками Никита, отсмеявшись. – Хоть и хвастаться любит, но умница действительно редкостная. Впрочем, они все несколько ехидны и ворчливы, но наш Асиарх любому другому сто очков вперед даст. Честное слово, даже жаль, что «Пик Мглы» к легиону «Ищущие Мглу» приписан. Забрал бы его вместе с Асиархом к себе.

– Трудно будет ко всему этому привыкнуть, – повел плечами Бурцев. – Хотя… вы привыкли, значит, и я привыкну.

– Привыкнете, – заверил Никита. – Давайте выпьем, и я опишу вам структуру легиона. Думаю, подполковник с есаулом станут вашими дварх-майорами. Еще двух подберете позже.

– Сколько бойцов в легионе? – спросил Бурцев, пригубив виски.

– Двадцать тысяч и четыре дварх-крейсера. Плюс аналитический отдел и службы поддержки. Это еще около десяти тысяч. Восемь двархов, как минимум, два биоцентра с компами наивысшей мощности. Не спрашивайте пока, что такое компы, потом поймете сами. Штаб-квартиру легиона тоже подберем позже. Обычно легион приписывается к какому-то из двадцати четырех атакующих флотов, но в вашем случае дело иное. Вы останетесь в непосредственном подчинении Совета Безопасности. Кстати, второй легион Ник хочет собрать из красных, так что вы не сильно удивляйтесь, если вдруг встретите на корабле бывших врагов. Но я очень сомневаюсь, что у него получится. Может, и сумеет набрать несколько тысяч человек, но вряд ли больше.

– Я тоже сомневаюсь, – презрительно фыркнул Бурцев. – Если вы отбираете людей по чистоте души, то тем более ничего у него не выйдет.

– Вернемся лучше к структуре легиона. Возглавляет его дварх-полковник, не отчитывающийся ни перед кем, кроме Совета, которому подчинен, командующего флотом, лор-адмирала своего дивизиона и текущего альфа или бета-координатора. Его непосредственные заместители – четыре дварх-майора, командующие бригадами. Затем следуют лор-майоры, лор-капитаны, дварх и лор-лейтенанты. Разделение бойцов на оперативные группы внутри своих подразделений полностью во власти командиров этих подразделений.

– Несколько странновато, – поморщился подполковник. – Нет единых структурных единиц? Взводов, батальонов и так далее?

– Нет, – подтвердил Никита. – Каждая задача решается группой, на которую возложено решение этой задачи. Как именно исполнить приказ – дело командира группы. Командование интересует результат, а не каким образом его добились.

– Вот это мне нравится! – одобрительно кивнул есаул и, подняв бокал, молодецки опрокинул его в рот. – Крепка, зараза!

– Мне тоже, – присоединился Бурцев. – Значит, никто не будет стоять за спиной и нудить, что вот это нужно было делать так, а это – вот так?

– Не будет. Главное – результат. Ну, и чтобы не забывали – цель никогда не оправдывает средств. Нас и так слишком ненавидят, мы не можем допустить дальнейшего нарастания напряжения.

– Политика меня не касается! – поморщился свежеиспеченный дварх-полковник. – Я офицер.

– Пока рано говорить об этом, – согласился Никита. – Для начала легион нужно создать. Из ничего. Потом Посвящение, преобразование и так далее. Найти не приписанные к другим легионам корабли, договориться с их капитанами. Обратиться к двархам с просьбой о вступлении восьми из них в легион. Да много чего еще.

– Располагайте нами, господин альфа-координатор, – встал Бурцев.

– Садитесь, дварх-полковник. Работы будет очень много, буквально с завтрашнего утра. А может, и вечером придется поработать. Неизвестно, сколько народу нам подойдет из тех, кто уже на станции. Да и не все захотят.

– А я сам с ними поговорю, – усмехнулся тот, садясь. – Не беспокойтесь, Никита Александрович, я знаю, что сказать людям и что им пообещать. Какое, кстати, денежное содержание?

– Денежное? – озадаченно почесал в затылке Никита. – Да любое. Если оказываетесь в чужих мирах, то на выходе получаете банковскую карточку с неограниченным кредитом. Тратьте, сколько пожелаете, наши карточки принимают в любом банке галактики без проблем. На Аарн Сарт деньги не нужны, там всего полно и совершенно бесплатно. Хотите дворец? Посылаете заказ местному биоцентру, и через два часа получаете семя. Сажаете его, где понравится, и через пару дней вырастает вам дворец. Заказы любой одежды, еды и всего, чего захочется, тоже идут через биоцентры. Заказанное получаете почти мгновенно и тоже бесплатно.

– Бр-р-р… – помотал головой Бурцев. – Что за странные вещи вы говорите?..

– Ничего странного, – едва сдержал смешок контрразведчик. – Это только поначалу кажется странным, а потом привыкнете. Наоборот, оказавшись в месте, где за все нужно платить, будете чувствовать себя не в своей тарелке.

– А с чего ж тогда люди работают и служат, коли можно на печи сидеть и пузо чесать? – прищурился есаул.

– Пока не могу объяснить, слов нет, – вздохнул Никита. – После Посвящения сами поймете. Научитесь без слов разговаривать и поймете.

– Без слов? – приподнял брови Бурцев.

– Это очень удобно. Представьте себе, что вы командуете атакой.

– Представил, – пожал плечами тот. – Обычное дело.

– Тогда представьте еще, что вы смотрите глазами каждого бойца, слышите его ушами и так далее. Команды передаются мгновенно, без каких-либо задержек, командир всегда в курсе происходящего.

– Удобно, – согласился Бурцев. – Но зато в голове полный кавардак.

– Без биокомпов – да. Спросите, что такое биокомп? Это такая штука, которую вставляют прямо в мозг, и она помогает думать раз в десять быстрее. Позволяет запомнить все, что нужно. Хоть сотню книг дословно.

– Господи… – снова помотал головой дварх-полковник. – Как сказка какая…

– Вернемся к делу, – продолжил Никита. – Из Крыма мы вывезем всех, кого сможем. То же самое сделаем и на других недавно захваченных красными территориях. А вот из эмиграции станем брать только людей, которые нам изначально подходят. Я понимаю, что возникнет желание многим помочь, особенно находящимся в бедственном положении. Можно организовать какой-нибудь фонд и помогать деньгами. Вот уж чего нам не жаль, так это денег. Но брать сможем только тех, кто действительно наш по духу. Впрочем, многих захочет взять армия Фарсена. Решать будет генерал Гласс, их военный министр, он прибыл с нами.

– Ясно, – помрачнел Бурцев. – С генералом я поговорю, думаю, найдем общий язык. А что с семьями? У многих офицеров остались живые родственники.

– Не проблема, – улыбнулся Никита. – Семьи найдем и аккуратно вывезем хоть из самого Питера. Никто нам в этом помешать не сумеет. Если не смогут стать аарн, поселятся на пограничных мирах, у многих из наших там родные живут.

– А почему бы ордену, раз у него такая сила, не взять, да не навести в России порядок? – подозрительно спросил подполковник Малышев.

– Почему? – скривился Никита. – Да потому, что крови прольется вдесятеро больше. И ничего хорошего не получится. Россия – не первая страна, где произошла революция. В прошлом орден пытался наводить порядок в таких странах. Результат оказался настолько страшен, что мы зареклись от попыток изменить ход социального развития. Россия должна переболеть этой болезнью и получить иммунитет. Немного позже вы ознакомитесь с некоторыми документами и поймете, что нас с красными попросту стравили между собой некие силы, жаждущие абсолютной власти. Им мешали честные, свободомыслящие люди, и они нашли способ избавиться от тех, кто им мешал. Я сам, когда прочел эти документы, долго спать не мог.

– Вы уверены? – глаза Бурцева стали похожи на глаза попавшего в капкан волка.

– К сожалению. Эти документы не для вас и не для меня готовились, а для социологов и социоматиков ордена. Их собрали во время предыдущего посещения Земли восемь месяцев назад. Аарн тогда вообще не планировали брать к себе землян, если бы не Лар, меня с друзьями так и расстреляли бы в Иркутске. Оказавшись на корабле, я буквально через день взялся за изучение социологии и всей собранной на Земле информации. Вместе с бывшим красным комиссаром, который был еще в большем ужасе, чем я, когда понял, как их использовали. И для чего. Вот так-то, господа.

Подполковник Малышев сжал кулаки и принялся материться. Он ругался минуты две, помянув всю красную верхушку и стоящих за ними, всех их родственников до седьмого колена и даже их кошек с собаками. Немного успокоившись, залпом опрокинул в рот полный бокал черного виски и мрачно умолк, уставившись в стол. Есаул дергал себя за правый ус, в его глазах горело: «Ох, попадитесь только мне, сволочи…» Командир еще не созданного безымянного легиона смотрел в стену и скрипел зубами.

– Стравили, значит… – выдавил он из себя, наконец. – Неужели для России все кончено?

– Ни в коем случае, – усмехнулся Никита. – По прогнозам, большевики не продержатся больше ста лет. Но если мы попытаемся изменить ситуацию силой, Россия вскоре прекратит свое существование как государство. Так стоит ли овчинка выделки?

– Не стоит, коли дело обстоит так… – скривился Бурцев. – Хотел бы я сам посмотреть эти документы.

– Попросите Асиарха, когда устроитесь, он перешлет вам копии. В ордене не принято скрывать что-либо от своих.

– Благодарю, – кивнул дварх-полковник. – Что прикажете делать?

– Пока ничего, – грустно улыбнулся Никита, понимающий его состояние. – Устраивайтесь. Скажите Асиарху или главному биокомпу крейсера, кто-нибудь из них вырастит вам каюты. Селитесь, отдыхайте. Походите по крейсеру, посмотрите сами, как здесь живут. Ох ты, боже мой, едва не забыл!

– Что?

– В ордене есть не только люди, но еще и ящеры, арахны, драконы. Потому не удивляйтесь, если повстречаете огромного паука или дракона с крыльями. Это не чудовища, а такие же аарн, как и вы сами.

– Пауки?! – вздрогнул есаул. – Бр-р-р…

– Ничего страшного, – негромко рассмеялся Никита. – Вот, посмотрите. Биокомп, прошу связать меня с дварх-майором Рла-Дальваа.

На стене загорелся голоэкран, с которого на присутствующих посмотрел огромными фасеточными глазами двухметровый паук, покрытый длинной, с локоть, черно-алой шерстью.

– Здравствуй, Никита, – проскрипел он. – Рад тебя видеть. Что-нибудь случилось?

– Да нет, Рла, – помахал ему рукой альфа-координатор. – Просто хотел тебя познакомить с новыми братьями. Дварх-полковник Александр Бурцев, командир пока безымянного легиона, Леонид Малышев и Михаил Борохов, дварх-майоры того же легиона.

– Рад знакомству, – распахнул жвалы арахн. – Ох, и задачка же перед вами стоит, братья, – с нуля легион создавать. Понадобится помощь, обращайтесь, буду рад помочь.

– Благодарю, господин дварх-майор… – дрожащим голосом ответил Бурцев, остальные двое ничего не сказали, только изумленно хлопали глазами.

Никита, едва удерживаясь от смеха, бросил Рла-Дальваа быстрый эмообраз, объяснивший недоумевающему арахну, что здесь, собственно, происходит. Тот понимающе пощелкал жвалами, ответил сложным, наполненным веселой иронией образом, несущим в себе до полусотни подтекстов, и отключился.

– Один из лучших боевых офицеров ордена, – как бы невзначай заметил Никита. – Да и организатор великолепный. По вопросам взаимодействия различных подразделений легиона и в самом деле советую обращаться именно к нему. Никогда не откажет в помощи.

– Господи ты боже мой… – с трудом выдавил из себя подполковник Малышев. – Паук, и вдруг офицер? Ни в каком кошмаре такое не привидится…

– Подождите, вы еще драконов не видели. Лучшим стратегом и тактиком галактики заслуженно считается черный дракон, дварх-адмирал второго атакующего флота ордена Аарн, Т'Сад Говах. Кампании дварх-адмирала изучают во всех военных училищах и академиях галактики. Вам тоже придется их изучать. Особенно тактику и стратегию космического боя. Такой бой, бывает, заканчивается за десять секунд, а гибнут в нем сотни тысяч человек.

– Ни х… себе! – в сердцах выругался Бурцев. – Сотни тысяч за десять секунд?!

– Посмотрите записи боев, сами поймете, – отмахнулся Никита. – Прощаюсь пока, господа. Еще раз прошу ничему не удивляться. Отдыхайте, нам вскоре предстоит столько работы, что спать некогда будет.

– Не привыкать, – усмехнулся в усы есаул. – Никогда работы не боялся.

Никита отвел новых братьев в туманный зал крейсера и оставил там, посмеиваясь про себя. Реакция была вполне предсказуемой – люди ошеломленно замерли с открытыми ртами. Пусть погуляют, отдохнут немного, посмотрят на то, что и представить себе никогда не могли.

Вечером всем станет не до отдыха. Из Крыма на боевую станцию уже вывезли больше двадцати тысяч человек, и люди продолжали прибывать. И не только из Крыма, но и из многих других областей России, недавно захваченных большевиками.

Надо и самому, пожалуй, вздремнуть часок. А то придется потом ходить и зевать, прячась по закоулкам от неугомонной Вериль. Никита быстро разделся и рухнул на кровать, отдав биокомпу приказ разбудить его через два часа. Закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.

Анализ почти не занимал Ренни, компьютер проводил его самостоятельно, секретарю оставалось только подставлять нужные цифры для сходимости алгоритма. А перед глазами снова стояла страшная картина захлебывающейся собственной кровью четырнадцатилетней девочки. Почему-то последний отбор особенно тяжело дался ему. Ренни прекрасно понимал необходимость сделанного господином графом, но смириться никак не мог. Сердце сжималось при мысли о том, кем стал он сам.

– Лоех, ты закончил? – ворвался в комнату Дарв ис Тормен.

– Почти, – ответил секретарь. – Еще минут десять для полной достоверности. Но основные выводы могу дать уже сейчас.

– Давай, – рухнул в кресло граф, скрестив мосластые ноги.

– Главной точкой воздействия на ближайшие годы должен стать Трирроун. Если мы не остановим там орден, то лет через пять нам в республику можно будет даже не соваться. Бесполезно. Аарн начали массированную атаку на общественное бессознательное. Инфофильмы, несколько философских течений, на которые охотно клюнула жаждущая нового молодежь. Книги. Интереснейшие, гениально написанные, их читает запоем весь Трирроун. Мои аналитики разложили текст одной из них на семантические составляющие, и пришли в ужас. Это такой удар по подсознанию, что слов нет. У человека, прочитавшего с десяток подобных книг, слова бизнес и политика будут вызывать инстинктивное отвращение. Да что там – омерзение!

– Даже так? – нахмурился ис Тормен. – Ты прав, такой массированной атаки на общественное бессознательное орден еще не проводил. Мы должны поспешить, или проиграем окончательно.

– Господин граф… – хотел было спросить Ренни, но заставил себя замолчать.

– Что, Лоех? – ласково спросил тот. – Тяжело тебе? Вижу. Нам давно пора серьезно поговорить. Спрашивай.

– Почему у нас в союзниках только такая мразь, что сказать противно? – решился Ренни задать вопрос, который не давал ему покоя уже не один год. – Неужели с такими союзниками мы сможем построить хоть что-нибудь толковое?

– Почему? – тяжело вздохнул ис Тормен. – Да потому, что большинство хороших людей уходят в орден, Аарн просто забирают их у нас. А оставшиеся не хотят пачкаться, играя в наши игры. Падение ордена, к сожалению, выгодно в основном тем, кого ты назвал мразью. Остальные не понимают, не хотят понимать, что иначе нельзя, что орден должен пасть. Аарн обеспечили галактике довольно-таки безопасное существование, и обывателя, да и не только обывателя, это вполне устраивает. Если бы орден продолжал вести себя по-старому, заносчиво, я бы не особо нервничал. Ненависть к ним была бы зоологической, как у тебя раньше. А теперь придется действовать куда более жестко, если мы не хотим проиграть.

– Наверное, вы правы… – опустил голову Ренни.

– Но кое в чем прав и ты, – ехидно ухмыльнулся граф. – С такими союзничками, как у нас, никаких врагов не надо, сами все порушат. Но ты не учитываешь одного маленького нюанса. А точнее – просто не знаешь о нем. На вторых ролях во всех подконтрольных нам организациях находятся мои люди. Люди чести, служащие не за деньги, а ради великой цели. Понял?

– После победы последует большая чистка, и ваши люди выйдут на первые роли?

– Естественно, мальчик мой, – гортанно рассмеялся ис Тормен. – По-иному и быть не может. Я привык держать все под своим контролем. Ты знаешь, что после победы именно нам предстоит стать службой безопасности обитаемой галактики. И нам же придется под корень вырезать многие из организаций, служащих нам сейчас. Жестоко, но практично.

– Да этих не жалко! – махнул рукой Ренни. – Это же нелюдь, бешеное зверье.

– А кто сам когда-то собирался в пираты податься? – хитро прищурился граф. – Может, припомнишь?

– Не напоминайте… – тяжело вздохнул секретарь. – Что взять с двадцатилетнего дурака? Поумнел с тех пор немного, слава Благим. Даже ненависти к ордену больше нет. Они, если честно, немало и полезного делают.

– Немало, – кивнул ис Тормен. – Вопрос только, какой ценой.

– Объясните, – нахмурился Ренни. – Не понимаю.

– Все просто. Откуда уже больше тысячи лет к нам приходят все новые изобретения, открытия, идеи?

– С Аарн Сарт…

– Ты сам ответил себе, – грустно улыбнулся ис Тормен. – Орден перекрыл галактике возможность развития, он забирает у каждой страны лучшую молодежь, творческий и научный потенциал, будущее народа. Аарн оправдывают свое поведение тем, что эта молодежь иначе мучилась бы от непонимания, и мало кто из них чего-либо достиг. Согласен, в этом они правы. Но кое-кто сумел бы пробиться и двигал вперед науку и культуру страны, в которой был рожден.

– Мне вспоминается история величайшего композитора последней пары столетий. Даже вы любите его музыку.

– Гел Тихани… – тяжело вздохнул граф. – Мне очень жаль, что его умирающим нашли аарн, а не мы. Кто мог подумать, что на занюханной колониальной планетке появится такое дарование? Если бы орден забирал только таких, как Гел, находящихся на грани смерти, я бы ничего против не имел. Но они ведь гребут всех подряд. Самых лучших. Самых честных. Самых талантливых. Самых добрых. А что остается остальным? Превращаться в зверье? Они и превращаются. Шаг за шагом, год за годом, столетие за столетием. Результат ты видишь сам.

– Наверное, вы правы, – внимательно посмотрел на своего сюзерена Ренни. – Но вот по поводу запрета войн вы уже ничего сказать не можете.

– Не могу, – согласился ис Тормен. – Пока не был обнародован прогноз Альтера, я думал, что войны необходимы. Выжить должен сильнейший – это закон развития. Но этот прогноз…

Граф тяжело вздохнул.

– К сожалению, прогноз оказался достоверным, – продолжил он. – Допустить галактическую войну сейчас – означает погибнуть. Всем. Может, из остатков выживших через несколько тысяч лет и поднимется новая галактическая цивилизация. А может, и нет. Лучше не рисковать. Без войн не обойтись, но каждый правитель обязан четко усвоить строжайший запрет бомбардировок населенных планет. Нарушителя должно немедленно и очень жестоко карать. Сумеем ли мы решить эту задачу? Не знаю.

– Вот и я не знаю, – передернул плечами Ренни. – Господин граф, вы ведь понимаете, что я отдам за вас жизнь, не задумываясь?

– Понимаю. Потому и позволяю тебе говорить мне в глаза то, чего не потерпел бы ни от кого иного.

– Не становимся ли мы сами зверьми в погоне за победой?

– Надеюсь, что нет… – сгорбился в кресле ис Тормен. – Надеюсь, что нет…

Он резко встал, подошел к бару, налил себе полный бокал черного тиумского виски и залпом выпил. Потом минуту постоял молча, о чем-то размышляя, и выпил снова.

– Девочек забыть не можешь?.. – хрипло спросил он.

– Не могу… – вздрогнул Ренни. – А вам они ночами не снятся?

– Снятся, – скрипнул зубами граф. – Но у меня нет иного выхода! И кому, как не тебе, об этом знать.

– Простите меня, – вздохнул секретарь. – Все знаю и все понимаю, мне просто больно их видеть.

– Мне тоже, – сухо сказал граф. – Но я не имею права на жалость. Если бы мы были добренькими, мы получили бы столь многообещающий экземпляр, как тридцать вторая?

– К сожалению, нет.

– Вот и я о том же. На этом давай закончим бесполезный разговор. Мне сейчас еще с девчонкой говорить. А она твердый орешек, легко не расколешь.

Дарв ис Тормен иронично усмехнулся, снова превратившись в человека, которым его привыкли видеть окружающие. Снова перед секретарем стоял лощеный, уверенный в себе аристократ, великий маг.

– Звать? – спросил Ренни.

– Давай.

Секретарь вышел.

Тридцать вторая осторожно подошла к комнате, в которой ее ждал господин. Девушка всю последнюю неделю пребывала в недоумении. Ее заперли в большой роскошной спальне, кормили досыта всякими вкусными вещами, позволяли спать, сколько хотела. Даже книги дали. Но самое главное – за всю неделю ее ни разу не ударили! Ни за что не наказали! Это вообще ни в какие ворота не лезло, такого не случалось никогда. Хоть раз в день воспитанниц питомника пороли просто для профилактики. Тридцать вторая относилась к неизбежной ежедневной порке философски, как к привычному злу. Все равно ведь ничего не поделаешь, так нечего волну зря гнать. А тут вдруг целая неделя отдыха! Без порки!

Откровенно говоря, девушка просто растерялась. На глазах рушилось все, к чему она привыкла. Умница попыталась понять, для чего с ней так поступают, но не смогла. Информации для качественного анализа оказалось недостаточно. Даже Хитрюга с Ведьмой ничем помочь не сумели, тоже пребывая в недоумении. Когда тридцать вторую позвали к господину, у девушки камень с души свалился. Пусть что угодно делает, хоть надзирателям отдаст, только бы не эта проклятая неизвестность!

– Заходи, чего стесняешься, – заставил ее вздрогнуть голос господина. – Стань у той стены.

Она мышкой скользнула в комнату и застыла возле указанной стены по стойке смирно, не решаясь даже пошевелиться. На сей раз девушка была одета в выданное ей охранниками легкое серое платье до колен. Наверное, сейчас опять прикажет раздеться. Что такое стыд, тридцать вторая не знала, никто не разъяснял воспитанницам питомника значение этого понятия. Ей просто было несколько не по себе, когда мужчины жадно пялились на ее тело. И что такого необычного они в этом теле находят, что смотрят как на что-то очень вкусное? Тело как тело. Точно такое же, как у остальных воспитанниц. Впрочем, на тех охранники тоже смотрели жадно.

Господин молчал, с каким-то лихорадочным интересом разглядывая девушку. Тридцать второй снова стало не по себе. Чего он хочет? Для чего она ему?

– Сколько у тебя личностей? – припечатал ее к стене неожиданный вопрос.

«Молчи! – в панике завопила Злюка. – Дура, молчи!!!»

«Он знает, – возразила Убийца. – Не вздумайте играть с этим человеком в ваши обычные игры. Он нас насквозь видит, задницей чую».

«Она права, – проворчала Хитрюга. – Умница, бери контроль и постарайся не ляпнуть лишнего. Ведьма, будь готова перехватить».

«Дуры вы… – прошипела Злюка. – Вот посмотрите, что дальше будет».

«Молчать всем! – скомандовала Умница. – Мы начинаем самую опасную игру в нашей жизни. Если проиграем, то все – кранты. Поняли, девки?»

– У меня шесть полноправных личностей, господин, – наклонила голову тридцать вторая, а когда подняла голову, граф увидел в ее глазах насмешку.

– Интересно, есть ли среди них нужная? – поинтересовался он. – Ты, похоже, девочка неглупая и сама должна была кое-что понять.

– Вы имеете в виду мечтательную идиотку, верящую во всякую чушь, вроде любви и дружбы? – оскалилась девушка. – Имеется такая.

– Браво! – пару раз хлопнул в ладоши ис Тормен. – Ты меня не разочаровала.

Внутри девушки все пятеро облегченно перевели дух. Они не ошиблись, пичкая Дурочку строго дозированной информацией и не позволяя ей просыпаться. Плохо, что именно это жалкое существо станет основной личностью, но против воли господина не пойдешь. Впрочем, пока рано судить, слишком мало данных. Главное – выжить. Это первичная задача, а что случится потом – пока не важно.

– Садись в кресло, девочка, – показал рукой господин. – Вот в это. Налей себе сока.

Тридцать вторая осторожно подошла к указанному креслу и села, держа спину ровно, как солдат на плацу. Ей очень не хотелось проколоться хоть в какой-нибудь мелочи и вызвать гнев человека, от которого зависело, жить ей или умереть. Потому девушка налила сока в стакан, но отпить не решилась, напряженно глядя на сидящего перед ней подтянутого аристократа с седыми висками.

– Пей, – приказал он.

Покорно глотнув, тридцать вторая удивилась – она ждала какого-нибудь подвоха, ждала, что в стакане окажется какая-нибудь гадость. Надзиратели часто так издевались над воспитанницами – сутками не давали пить, а потом поили какой-то горькой жидкостью, от которой выворачивало все нутро. Но в стакане был прохладный и свежий сок, и девушка с большим удовольствием его выпила.

– А теперь подними стакан.

Тридцать вторая пожала плечами, протянула руку и подняла стакан.

– Не рукой! – скривился господин. – Магией.

«Ведьма! – позвала Умница. – Давай!»

«Иду, – отозвалась та, беря тело под контроль. – Наблюдай, запоминай все, проанализируй каждый его взгляд, каждое слово, каждый жест, каждый намек».

«Сделаю!»

Ведьма быстро вытянула из окружающего пространства несколько цветных нитей, с которыми ей так нравилось играть, переплела их и вздернула стакан в воздух. Господин озадаченно уставился на покачивающийся перед его носом стакан. Потом расхохотался.

– Вот уж точно, – выдавил он сквозь смех, – дурак меры не знает! Ну, девочка, ну, насмешила!

Тридцать вторую захлестнуло ужасом. Она не угодила господину! Благие! Ведьма отпустила стакан и попыталась сплести что-то защитное.

– Тише! – махнул на нее рукой ис Тормен. – Не нервничай. Ты перешла на иной уровень, и никто не собирается убивать тебя за одну ошибку. Тем более что ты самоучка и не виновата в своем невежестве. Это моя задача – научить тебя правильно плести заклятия, не выбрасывая на ветер столько энергии. Поняла?

– Да, господин! – склонила голову немного успокоившаяся девушка.

«Умница, он правду сказал?» – подозрительно спросила Ведьма.

«Судя по всему, да. Поздравляю, девки, мы, похоже, выжили! Теперь главное научиться всему, что только можно. Ведьма, теперь многое зависит от тебя. Ты уж постарайся…»

«Сама жить хочу… – проворчала та. – Справлюсь».

– Для начала я объясню тебе, что такое вероятность, – снова заговорил господин, – и что именно происходит, когда ты пытаешься манипулировать ею. Я требую, чтобы в случае малейшего непонимания ты задавала вопросы. Я готов объяснить и сто раз, но ты должна четко понимать все, что я тебе даю. Не бойся задать вопрос, не бойся признаться в своем незнании. Бойся оказаться надутой, невежественной и чванливой дурой, уверенной, что знает и понимает все. Предела знанию не существует, девочка, запомни эту истину.

– Я запомню, господин, – кивнула тридцать вторая. – Вы говорили, что вероятность – это цветные нити, которыми я манипулирую?

– Молодец, – одобрительно кивнул он, – не забыла. Но это не совсем верно. Нити – это всего лишь визуальное отображение различных вариантов вероятности одного и того же события в разных условиях.

– Простите, но я не поняла… – растерянно пробормотала девушка, с некоторым страхом поглядывая на графа.

– Попробую объяснить проще, – потер он подбородок. – Существует определенная вероятность того, что некое заданное событие произойдет здесь и сейчас. Например, очень вероятно, что стакан упадет на пол. Падению стакана должны предшествовать всего лишь несколько других событий. Предположим, ты, вставая, задела его и столкнула на пол. Столкновение станции с метеоритом даст тот же результат. И таких предшествующих событий может быть множество. Поняла?

– Да, – заинтересованно ответила тридцать вторая. – Значит, если к одному и тому же событию может привести множество иных, то вероятность этого события довольно велика?

– Правильно, – одобрительно кивнул господин. – Но вот то, что стакан сам по себе зависнет в воздухе без помощи кого-то из нас, почти невероятно. Понимаешь, почему?

– Потому, что существует слишком мало причин, способных привести к такому результату.

– Отлично! – хлопнул в ладоши граф. – Ты меня радуешь, девочка. Но вероятность реализации даже самого невероятного события все равно существует. Пусть исчезающе малая, но существует. Мы, маги способные управлять вероятностями, умеем найти эту слабую нить и подменить ею линию основной реальности. И самое невероятное событие происходит.

Ведьма напряженно размышляла, задействовав все аналитические способности Умницы и нестандартное видение Хитрюги. Теперь она начала кое-что понимать и постепенно приходила во все больший восторг. Значит, господин хочет научить ее творить чудеса? Но почему? Он не может не понимать, что тридцать вторая его люто ненавидит и воспользуется любой возможностью, чтобы отплатить за свое искалеченное детство. Вон, насмешливо осклабился. Все он, сволочь такая, понимает. Что ж, этот враг пока не по зубам, но когда-нибудь…

– Теперь я, кажется, поняла, что такое нити, – негромко сказала девушка, заставив себя отвлечься от сладких фантазий о мести. – Разноцветные отображают слабые вероятности, а белая толстая нить – происходящее в реальности без вмешательства мага.

– Не совсем правильно, но для начала сойдет. На деле все не так, это мозг мага интерпретирует вероятности в виде нитей. Так проще всего работать с ними.

Господин долго объяснял тридцать второй начала работы с вероятностными нитями и простейшими связками. Информации оказалось очень много, но девушке нравилось заставлять собственный мозг работать в полную силу. Давно не приходилось так напрягаться. Но результат стоил самого дикого напряжения!

– А теперь вот, – сказал господин и положил на стол потрепанную книгу без обложки. – Внимательно прочти и постарайся опробовать все, что описано здесь. Однако обдумывай каждое свое действие. Даю тебе на это месяц, через месяц я вернусь и проверю, чему ты научилась. Не разочаруй меня, девочка.

– Я сделаю все, что в моих силах, господин… – хрипло ответила тридцать вторая.

– И учти, книга очень ценна. Таких существует всего пять экземпляров в галактике. «Начала высшей магии» Стеверена. Испортишь – удавлю. Медленно.

– Я буду очень осторожна, господин…

– И бежать не пытайся, – усмехнулся ис Тормен. – Даже если ты освоишь все плетения из этой книги, тебе это не поможет. Я тебя все равно найду, и тогда ты позавидуешь судьбе отданных надзирателям. Учти это и старайся сначала думать, хорошо думать, а потом только что-нибудь делать.

– Благодарю за урок, господин, – склонила голову тридцать вторая, чтобы скрыть блеснувшую в глазах ненависть.

– И еще, – встал он. – Отныне ты больше не тридцать вторая. Я даю тебе имя. Встань!

Дрожащая девушка медленно встала на ноги. Господин наклонился к ее уху и прошептал три слова. Имя! У нее есть имя! Она плакала, не скрывая слез. Чуть ли не впервые за последние несколько лет.

– Это имя пока останется нашей с тобой тайной, девочка, – усмехнулся ис Тормен. – Придет время – и оно будет греметь по всей галактике. Будет, если ты сумеешь научиться всему, чему я хочу тебя научить. Если ты научишься контролировать себя и все свои личности. Никогда не сдавайся и иди вперед, как бы больно тебе ни было. И ты дойдешь.

– Я – дойду! – кивнула бывшая тридцать вторая, по-волчьи оскалившись. – Обязательно дойду.

Гул голосов многих тысяч человек казался шумом моря. Подхорунжий Артемий Сысоев оглядывал невероятных размеров амфитеатр и изумленно качал головой. Никогда не видел такого огромного помещения, не представлял даже, что такие существуют. Он сумел устроиться рядом с возвышением впереди и придержал места для троих приятелей, одного из которых мог назвать даже другом. С вахмистром Пашкой Мерещенко они не раз дрались спина к спине. Хотя дома, в станице, частенько бивали друг другу морды. Да только на войне домашние разногласия как-то очень быстро забылись, и вскоре казались обоим такой мелочью, о которой и вспоминать-то грешно.

Снова окинув взглядом бесконечные ряды кресел, он поежился. Это сколько же народу здесь собрали? Как бы не все тридцать тыщ. А кто собрал-то? Убей его Бог, если Артемий понимал. Вспоминался сарай, забитый казаками и офицерами так, что даже сидеть никто не мог. Люди стояли, плотно прижатые друг к другу, многие были уже мертвы, но упасть в такой толпе не могли. Все настолько устали, что ждали расстрела с нетерпением. Пусть смерть, только бы поскорее закончилось это издевательство. А затем впереди вдруг зажегся странный белый свет, и чей-то уверенный, молодой голос с почти незаметным акцентом сказал:

– Господа, мы пришли помочь вам спастись и выехать за рубеж. Времени у нас мало, проходите по одному в этот черный проход. Потом мы вам все объясним.

Обреченные на смерть люди не стали терять времени. В чем там дело, видели только стоявшие впереди. Но вскоре в сарае стало немного свободнее, из-за чего задние поняли, что им не солгали. Но кто пришел на помощь? Некому ведь. Впрочем, Артемию тогда было не до рассуждений, он поддерживал раненого в живот, стонущего от боли незнакомого поручика. Тот умирал, но умирать ему было еще долго, видал подхорунжий, как умирают от таких ран. Имелось бы какое оружие, Артемий добил бы беднягу, чтобы не мучился так.

Он медленно двигался следом за каким-то капитаном-пехотинцем. Потом перед глазами мелькнуло что-то черное, по коже пробежал морозец, и он оказался в большом, светлом зале. Переход был столь шокирующим и непонятным, что Артемий замер на месте. Но его сразу отвели в сторону, поручика подхватил под вторую руку еще кто-то.

– Идемте в госпиталь, быстрее! – сказал девичий голос, и подхорунжий с изумлением уставился на поддерживающую раненого с другой стороны симпатичную желтоволосую девушку в черно-серебристой форме.

– Ага… – только и сумел он выдавить из себя.

Да и то. Поручик ведь мучается, вон как стонет, бедолага. Лучше сразу погибнуть, чем от такой раны три дня помирать. В светло-серой стене вертелась черная воронка, над которой горела надпись: «Госпиталь». У Артемия уже не было сил на удивление, поэтому он просто вошел в воронку. Оказавшись в большой комнате с розовыми, медленно шевелящимися стенами и потолком, покрытым черными, колышущимися, как под ветром, щупальцами, он едва не выпустил поручика, чтобы перекреститься. Но долго стоять на месте и лупать глазами во все стороны подхорунжему не дали.

– Что с парнем? – подбежал к нему высокий человек с короткими, совершенно белыми волосами, похожими на мох, и круглыми глазами зеленого цвета. Увидишь такого в темноте, за черта принять можно.

– Живот… – ответил Артемий. – Помирает.

– Раз в наш госпиталь попал, уже не помрет, – возразил незнакомец. – Помогите его раздеть.

Вдвоем с желтоволосой девушкой они положили стонущего поручика на кушетку у стены и быстро стащили с него остатки обмундирования. Живот раненого был обвязан заскорузлой, пропитанной кровью тряпкой, когда-то бывшей чьей-то нательной рубахой. Больше ничего для него пленные офицеры сделать не могли. Круглоглазый распорол тряпку блестящим ножом и принялся внимательно исследовать рану.

– Так, – кивнул он. – Без ти-анх не обойтись. Берите его и несите за мной.

Артемий не стал спорить, этот непонятный человек явно доктор, а значит, понимает, что делает. Он осторожно поднял снова застонавшего поручика и понес за незнакомцем в открывшуюся в стене круглую дверь. Оказавшись в комнатенке с мокрыми рубчатыми стенами, он снова вздрогнул, но не стал ничего говорить. В полу была яма с бурлящей розовой слизью. Именно в нее доктор велел опустить потерявшего сознание раненого. Пожав плечами, Артемий послушался. Поручик мгновенно скрылся в слизи с головой, она изменила цвет на багровый и затянулась непрозрачной пленкой.

– Ну, все, – довольно сказал круглоглазый. – Через день-другой здоровым встанет.