Акционерное общество «Больше не курим» Кинг Стивен

– Ах ты, сопляк паршивый! Да я тебя… – Тут он глянул вниз, на дверцу, и на лице его неожиданно возникла улыбка. – Можешь считать, что ты уволен, мальчик из колледжа.

– Я надеялся, вы меня правильно поймете.

Уорвик кивнул. На лице его сохранялась все та же странная усмешка.

– Уж больно ты умен, как я погляжу, Холл… А что, если тебе спуститься туда и посмотреть самому? А потом, как человек образованный, проинформируешь нас, выскажешь свое ученое мнение. Ты и Висконский.

– Нет! – взвизгнул Висконский. – Только не я… Я…

Уорвик поднял на него глаза:

– Ты что?

Висконский тут же заткнулся.

– Что ж, прекрасно! – весело сказал Холл. – Нам понадобятся три фонаря. Вроде бы видел в конторе целую кучу таких штуковин, по шесть батареек в каждой. Или я ошибаюсь?

– Хочешь пригласить кого-то еще? – вкрадчиво спросил Уорвик. – Почему нет, конечно! Набирай команду.

– Вас, – коротко и тихо сказал Холл. И на лице его возникло какое-то странное выражение. – В конце концов, должен там быть хотя бы один представитель от администрации или нет? А то, не дай Бог, мы с Висконским чего-нибудь не углядим…

Кто-то из рабочих – кажется, то был Иппестон – громко расхохотался.

Уорвик покосился на рабочих. Большинство из них смотрели в пол. Затем ткнул пальцем в Броуча.

– Ты, Броуч. Ступай в контору и притащи три фонарика. Скажешь сторожу, это я велел.

– Но меня-то зачем впутывать во все это дело? – взмолился Висконский, обращаясь к Холлу. – Ты же знаешь, как я ненавижу этих тварей и…

– Я здесь ни при чем, – ответил Холл и взглянул на Уорвика.

Уорвик ответил ему пристальным взглядом. Двое мужчин стояли молча, и ни один из них не опускал глаз.

Четыре часа утра. Четверг.

Вернулся Броуч с фонариками. Протянул один Холлу, другой – Висконскому и третий – Уорвику.

– Иппестон! Дай Висконскому шланг!

Иппестон повиновался. Наконечник брезентового шланга еле заметно дрожал в руках поляка.

– Так и быть, – сказал Висконскому Уорвик. – Пойдешь в середине. Если будут крысы, задашь им перцу!

Как же, как же, подумал Холл. Даже если там и будут крысы, Уорвик их просто не заметит. И Висконский тоже не заметит, после того как обнаружит в своем конверте с зарплатой лишнюю десятку.

Уорвик кивнул двум рабочим:

– Давайте поднимайте!

Один из парней наклонился и дернул за кольцо. Секунду-другую Холлу казалось, что крышка ни за что не поддастся, но она вдруг приподнялась со странным скрипучим звуком. Второй рабочий сунул под нее руку, чтоб помочь напарнику, и тут же с криком отдернул ее. По руке ползли громадные слепые жуки.

Первый рабочий поднатужился и, крякнув, откинул крышку люка. Внутри было черно – от какой-то необычной плесени или грибка, которого Холлу никогда не доводилось видеть прежде. Из темноты выползали жуки и разбегались по полу. Рабочие с хрустом давили их.

– Эй, поглядите-ка, – пробормотал Холл.

Изнутри к крышке крепился ржавый замок. Теперь он был сломан.

– С чего это он там оказался? – буркнул Уорвик. – Замку полагается быть сверху. Кому и зачем это…

– О, на то может быть масса причин, – заметил Холл. – Возможно, чтобы с наружной стороны его никто не мог открыть, по крайней мере тогда, когда замок был новым… А может, чтоб снизу никто не мог пробраться сюда…

– Да, но кто его запер? – спросил Висконский.

– Вот именно, кто! – Холл насмешливо взглянул на Уорвика. – Загадка…

– Слушайте… – прошептал Броуч.

– О Господи! – взвыл Висконский. – Я туда не пойду, ни за что не пойду!

Снизу доносились тихие, но вполне различимые звуки – шорох и топот тысячи лапок, а также крысиное попискивание.

– Может, лягушки… – сказал Уорвик.

Холл громко расхохотался.

Уорвик посветил вниз фонариком. Луч света выхватил из тьмы прогнившие деревянные ступеньки, спускающиеся к каменному полу. Крыс видно не было.

– Эта лестница нас не выдержит, – решительно заявил Уорвик.

Броуч шагнул к люку и без долгих слов встал на первую ступеньку. Она скрипнула, но устояла.

– Я что, просил тебя? – рявкнул Уорвик.

– Тебя здесь не было, когда крыса укусила Рея, – тихо ответил Броуч.

– Ладно, пошли, – сказал Холл.

Уорвик бросил последний насмешливый взгляд на столпившихся у люка мужчин, затем подошел к краю вместе с Холлом. Висконский нехотя присоединился к ним и встал в середине. Спускались они по одному. Сначала Холл, затем Висконский, и замыкал шествие Уорвик. Свет от фонариков танцевал по неровному, в кривых впадинах и горбах полу. Шланг тащился по ступенькам за Висконским, напоминая вялую неуклюжую змею.

Добравшись до дна, Уорвик посветил фонариком по сторонам. Луч осветил несколько полусгнивших ящиков, какие-то бочки. Просочившаяся из реки вода собралась в грязные лужи и доходила до щиколоток.

Они медленно двинулись в сторону от лестницы, то и дело оскальзываясь в жидкой грязи. Внезапно Холл остановился и осветил фонариком огромный деревянный ящик с буквами.

– «Элиас Варни», – прочитал он. – «1841»… Разве фабрика тогда уже была?

– Нет, – ответил Уорвик. – Ее построили только в 1897-м. А зачем тебе?

Холл не ответил. Они снова двинулись вперед. Похоже, этот второй подвал оказался куда больше, чем можно было предположить. Вонь усилилась – запах гниения, сырости, разложения… И единственным звуком было еле слышное журчание воды.

– А это еще что такое? – спросил Холл, направив луч света на бетонный выступ длиной фута в два, под острым углом перегородивший дорогу. За ним плотно сгустилась тьма, и еще Холлу показалось, что оттуда доносится еле слышный вкрадчивый шорох.

Уорвик уставился на выступ.

– Это… Да нет, просто быть не может…

– Внешняя стена фабрики, верно? А там, за ней…

– Лично я топаю обратно, – сказал Уорвик и резко развернулся.

Холл грубо ухватил его за воротник:

– Никуда вы не пойдете, мистер Прораб.

Уорвик взглянул на него, в темноте хищно блеснули зубы.

– Да ты совсем рехнулся, мальчик из колледжа! Вы только послушайте его! Окончательно крыша поехала.

– Нечего морочить людям голову, приятель. Давай двигай вперед!

– Холл… – жалобно простонал Висконский.

– А ну, дай сюда! – Холл выхватил у него шланг. Отпустил воротник Уорвика и ткнул наконечником шланга ему в висок. Висконский, шустро развернувшись, рванул к выходу. Холл не обратил на это внимания. – После вас, мистер Прораб, после вас…

Уорвик нехотя шагнул вперед и дошел до того места, где начиналась внешняя стена фабрики. Холл посветил за угол, и его охватило сладострастное чувство восторга, смешанного с омерзением. Его опасения оправдались. Там было полно крыс, настороженно притихших тварей. Они столпились, сгрудились там. Они налезали друг на друга – целые полчища. Тысячи глаз кровожадно взирали на них. У стен их было особенно много – высота этого живого клубка доходила человеку до подбородка.

Секунду спустя Уорвик тоже увидел их и сразу же остановился.

– Да их и правда тут полно, мальчик из колледжа… – Голос звучал спокойно, но он явно изо всех сил сдерживался, стараясь не дать страху прорваться наружу.

– Да, – сказал Холл. – Идем дальше.

Они двинулись дальше, шланг волочился следом. Холл обернулся всего лишь раз и успел заметить, что крысы уже перекрыли образовавшийся за ними проход и впились зубами в толстую брезентовую ткань шланга. Одна подняла голову, и Холлу показалось, что тварь ухмыляется. Только теперь он заметил, что тут обитают и летучие мыши. Они гнездились где-то наверху, под застрехами, – огромные, размером с грача или ворону.

– Смотри! – сказал Уорвик и посветил фонариком футов на шесть перед собой.

Там лежал скелет, позеленевший от плесени, и скалил зубы, словно насмехаясь над ними. Холл различил также локтевую кость, одну тазобедренную кость, несколько ребер.

– Пошли, – пробормотал Холл и вдруг почувствовал, как в груди у него нарастает некое темное и безумное чувство, готовое вырваться наружу, затопить разум, лишить подвижности… Нет, нельзя! Ты должен сломаться раньше, мистер Прораб! Господи, помоги же мне!

Они молча прошли мимо костей. Крысы их не трогали, держались на почтительном расстоянии. Правда, впереди Холл все же различил одну, тварь перебежала им дорогу. Тело ее было скрыто в тени, но он успел заметить голый розовый хвост толщиной с телефонный кабель.

Впереди пол круто поднимался вверх, за ним чернела какая-то яма. Холл слышал доносившийся оттуда неумолчный шорох и возню. Странные звуки… Похоже, их производило существо, никогда прежде не виданное человеком. И вдруг Холлу показалось, что он наконец-то увидит то, что подсознательно искал все эти годы, проведенные в бесцельных метаниях по стране.

Все новые крысы появлялись в помещении, ползли на животах, напирали сзади, словно подстегивая их.

– Глянь-ка… – нарочито спокойным тоном произнес Уорвик.

Холл глянул. С крысами здесь явно что-то произошло. Некая жуткая мутация, после которой при дневном свете им было ни за что не выжить – сама природа воспротивилась бы этому. Но здесь, под землей, у природы было совсем другое, пугающее обличье.

Не крысы, а настоящие гиганты, некоторые достигали трех футов в длину. При этом задние лапы у них отсутствовали, и они были слепы, как кроты, как их крылатые собратья. Однако, несмотря на все это, они с холодящим душу упорством продолжали ползти по полу.

Уорвик обернулся и взглянул на Холла. Потом, собрав всю волю в кулак, выдавил улыбку:

– Пожалуй, нам не стоит идти дальше, Холл. Сам видишь, что тут творится…

– Мне кажется, тебе все же стоит разобраться с этими крысами, – сказал Холл.

Тут Уорвик утратил над собой контроль.

– Пожалуйста… – протянул он. – Пожалуйста, прошу тебя, не надо!

Холл улыбнулся:

– Нет, пошли.

Уорвик глянул через плечо.

– Они жрут шланг. Так и вгрызаются в него. И если испортят, нам уже отсюда не выбраться.

– Знаю. И все равно – вперед!

– Да ты совсем спятил. – В эту секунду через сапог Уорвика переползла крыса, и он вскрикнул. Холл улыбнулся и взмахнул фонариком. Крысы обступили их со всех сторон, ближайшие находились в каком-то футе…

Уорвик зашагал дальше. Крысы отпрянули.

Дойдя до возвышения, они поднялись на него и глянули вниз. Уорвик – первым, и Холл увидел, что лицо у него побелело как полотно. По подбородку сбегала струйка слюны.

– О Боже… Господи Иисусе!..

И Уорвик развернулся, чтобы бежать.

Но тут Холл крутанул колесико крана, и из шланга под огромным напором ударила толстая струя воды. Прямо Уорвику в грудь. Она сбила его с ног, опрокинула, и он исчез. Из темноты, где плескалась вода, донесся протяжный крик. Затем топот лап.

–  Холл!  – Стоны, возня. А затем – жуткий пронзительный писк, заполнивший, казалось, все пространство вокруг.

– ХОЛЛ, РАДИ БОГА!..

Затем – треск чего-то влажного, рвущегося на части. Еще один вскрик, уже слабее. Какая-то возня, шорох. Потом Холл совершенно отчетливо различил хруст, который издают ломающиеся кости.

Безногая крыса, ведомая, очевидно, неким чудовищным локатором, набросилась на него, впилась зубами в ногу. Тело было дряблым и теплым. Почти автоматическим жестом Холл направил струю на нее, сшиб с ноги, отбросил в сторону. Давление, под которым подавалась вода, заметно ослабело.

Холл приблизился к краю выступа и глянул вниз.

Тело гигантской крысы заполнило собой весь водосток, все зловонное пространство. Сплошная пульсирующая серая масса, безглазая и абсолютно безногая. Вот в нее ударил луч света, и масса издала ужасающий вой, напоминавший мяуканье. Ага, их королева, подумал Холл. Их magna mater [42] …Огромное чудовищное создание, которому нет названия, способное в один прекрасный день породить еще и крылатое потомство. Останки Уорвика выглядели в сравнении с ней просто карликовыми… Но может, то была лишь иллюзия. Шок… Еще бы, увидеть крысу величиной с доброго теленка…

– Прощай, Уорвик, – сказал Холл.

Крыса ревниво приникла к телу мистера Прораба, впилась клыками в вяло мотающуюся руку.

Холл развернулся и торопливо зашагал к лестнице, отпугивая крыс водой из шланга. Струя ее с каждой секундой становилась все слабей. Некоторым из тварей удавалось прорваться, и они, подпрыгивая, норовили вцепиться в ноги над ботинками. Одна, особенно проворная и злобная, впилась зубами ему в бедро и стала рвать толстую ткань вельветовых джинсов. Холл сжал ладонь в кулак и одним ударом отбросил ее в сторону.

Он прошел уже три четверти пути, как вдруг темноту заполнило хлопанье громадных крыльев. Поднял голову – и гигантская летучая тварь хлестнула его по лицу.

Летучие мыши-мутанты хвостов не потеряли. Один из них, упругий и мощный, обвился вокруг шеи Холла и стал сжиматься все туже и туже, в то время как острые зубы выискивали мягкое и наиболее уязвимое местечко под горлом. Тварь хлопала своими мембранообразными крыльями, цеплялась за лохмотья, в которые превратилась рубашка Холла, не давала уйти…

Холл слепо приподнял в руке наконечник шланга и ударил им по мягкому податливому телу. Бил и бил – до тех пор, пока оно не отвалилось и не захрустело под его ногами. Он кричал, но не слышал собственного голоса. А крысы потоком карабкались по его ногам.

Он бросился бежать, спотыкаясь и подвывая, и нескольких удалось стряхнуть. Другие уже впивались в живот и грудь. Одна из тварей, пробежав по плечу, сунула подвижный мокрый нос прямо в ушную раковину.

На вторую летучую мышь Холл налетел сам, с разбега. Секунду она, попискивая, неподвижно сидела у него на голове, затем вдруг вырвала клок кожи вместе с волосами.

Холл почувствовал, как все тело его становится неуклюжим и вялым. Уши закладывало от писка и воя крыс. Он попытался сделать еще один рывок, споткнулся о мохнатые тела, упал на колени. И вдруг захохотал – визгливо, громко, истерически.

Пять утра. Четверг.

– Надо бы все же спуститься и посмотреть, чего там у них, – робко и неуверенно предложил Броуч.

– Только не я, – прошептал Висконский. – Не я…

– Ладно, ладно, не ты, толстопузый, – презрительно пробормотал Иппестон.

–  Пошли, ребята , – сказал Броген, подтаскивая еще один шланг. – Я, Иппестон, Дэнджерфилд, Недо! А ты, Стивенсон, сбегай в контору и притащи еще фонарики.

Иппестон задумчиво всматривался в темноту колодца.

– Может, они перекур там устроили, – сказал он. – Подумаешь, делов-то, несколько паршивых крыс…

Вернулся Стивенсон с фонариками; и через несколько минут они начали спускаться.

Я знаю, чего тебе хочется

[43]

– Я знаю, чего вам хочется.

Вздрогнув от неожиданности, Элизабет отвела взгляд от учебника по социологии и увидела довольно невзрачного молодого человека в зеленой армейской куртке. Сначала он показался ей знакомым, будто они уже встречались раньше. Настоящее дежавю. Затем это ощущение исчезло. Он был одного с ней роста, худой и… какой-то неспокойный. Да, именно неспокойный. Он просто стоял и не двигался, но чувствовалось, как сильно он напряжен, хоть внешне это никак не проявлялось. Черные волосы растрепаны. Темные карие глаза увеличиваются грязными толстыми линзами в массивной роговой оправе. Нет, теперь она окончательно убедилась, что никогда его раньше не видела.

– Знаете, чего мне хочется? Сомневаюсь, – сказала она.

– Вам хочется двойной порции клубничного мороженого. Верно?

Элизабет уставилась на него в изумлении. Вообще-то она уже давно подумывала сделать перерыв и побаловать себя мороженым. Готовясь к экзаменам за семестр, она целыми днями просиживала в библиотеке студенческого союза, но выучить еще предстояло удручающе много.

– Так как? – Он улыбнулся. От этого его напряженное и некрасивое лицо странным образом преобразилось и даже стало привлекательным. «Милым», – подумала она, но тут же решила, что для парня это слово не подходит, хоть оно точно передавало смысл. Элизабет невольно улыбнулась в ответ, чего делать не собиралась. Ей совсем ни к чему тратить драгоценное время на какого-то чудака, выбравшего на редкость неудачный момент, чтобы произвести впечатление. Ей предстояло проштудировать целых шестнадцать глав «Введения в социологию».

– Нет, спасибо, – отказалась она.

– Бросьте, если вы не прерветесь, то наверняка заработаете головную боль. Вы и так занимаетесь без перерыва уже целых два часа.

– Откуда вы знаете?

– Я наблюдал за вами, – с готовностью ответил он и снова улыбнулся, но на этот раз его улыбка не тронула ее. Голова действительно начинала болеть.

– И напрасно! – Ответ прозвучал довольно резко, хотя она этого и не хотела. – Мне не нравится, когда меня разглядывают.

– Извините.

Элизабет стало немного жаль незнакомца, как бывает жалко бездомных псов. Зеленая армейская куртка была ему явно велика в плечах, а носки… Они явно были из разных пар. Один черный, а другой коричневый. Она снова едва не улыбнулась, но сумела сдержаться.

– Я готовлюсь к экзаменам, – пояснила она уже мягче.

– Понятно. Ладно.

Проводив его задумчивым взглядом, Элизабет снова уткнулась в книгу, но в голове продолжало вертеться: двойная порция клубничного мороженого .

В тот вечер она вернулась в общежитие в четверть двенадцатого. Ее соседка по комнате Элис лежала на кровати, слушала Нила Даймонда и читала эротический роман Доминика Ори «История О».

– А я и не знала, что это входит в список изучаемой литературы по истории экономики, – сказала Элизабет.

Элис села:

– Расширяю свой кругозор, дорогая. Расправляю крылья интеллекта. Повышаю… Лиз?

– Хм?..

– Ты меня слушаешь?

– Нет, извини, я…

– У тебя какой-то озадаченный вид.

– Я сегодня встретила одного парня. Довольно забавного.

– Правда? Наверное, в нем и вправду что-то есть, если он сумел отвлечь неприступную Роуган от ее драгоценных книг.

– Его зовут Эдвард Джексон Хэмнер-младший. Представляешь? Невысокий. Худой. Последний раз мыл голову, наверное, в день рождения Вашингтона. И к тому же носит разные носки. Один черный, другой коричневый.

– А мне всегда казалось, что тебе нравятся мужчины другого типа.

– Дело совсем не в этом, Элис. Я занималась на третьем этаже студенческого центра, а он вдруг подошел и предложил угостить меня мороженым. Я отказалась, и он ушел. Но мысль о мороженом не давала мне покоя, и в конце концов я решила сделать перерыв, а он уже поджидал меня со стаканчиками моего любимого клубничного мороженого в руках.

– Не томи, выкладывай, что было дальше. Мне не терпится узнать.

Элизабет усмехнулась:

– Конечно, я не смогла отказаться. Он присел рядом, мы разговорились, и выяснилось, что в прошлом году он тоже слушал курс лекций профессора Брэннера.

– Чудеса, да и только! Прямо как в сказке!

– Но это и в самом деле удивительно! Ты же знаешь, сколько сил у меня уходит на этот курс.

– Да, ты даже во сне о нем вспоминаешь.

– Пока мой средний балл семьдесят восемь. Чтобы снова получать стипендию, мне нужно набрать не менее восьмидесяти, а это значит, что по социологии я должна получить восемьдесят четыре. Так вот, этот Эд Хэмнер утверждает, что профессор каждый год на экзаменах задает одни и те же вопросы. И Эд их точно помнит.

– Ты хочешь сказать, что у него… как это… фотографическая память?

– Да. Вот посмотри. – Элизабет открыла учебник и достала три исписанных листка.

Элис взяла их.

– Похоже на тест.

– Он самый. Эд утверждает, что здесь слово в слово то, что было в прошлом году.

– Я не верю, – решительно заявила Элис.

– Но вопросы теста охватывают весь материал!

– Все равно не верю! – Она вернула листки. – Только потому, что этот супергений…

– Никакой он не супергений! Не смей так говорить!

– Ладно. Надеюсь, этот парень не заморочил тебе голову настолько, что ты решишь учить только ответы на эти вопросы, а не весь курс.

– Конечно, нет, – неохотно подтвердила Элизабет.

– И даже если это точно те самые вопросы, разве этично ими пользоваться?

Элизабет от негодования вспыхнула, и слова сорвались с ее губ еще до того, как она сумела взять себя в руки:

– Ну конечно! Еще бы! Ты же в списке лучших студентов, и за обучение платить не надо – все оплачивают родители! У тебя нет необходимости… Извини, я вспылила и наговорила глупостей.

Элис пожала плечами и открыла «Историю О» с подчеркнуто равнодушным видом.

– Да нет, ты права. Это не мое дело. Но я бы все равно проштудировала весь курс… На всякий случай, чтобы подстраховаться.

– Именно так я и собираюсь поступить.

Однако при подготовке Элизабет сделала основной упор на вопросы из списка Эдварда Джексона Хэмнера-младшего.

Когда она вышла из аудитории после экзамена, он сидел в фойе и ждал. На нем была все та же великоватая ему зеленая армейская куртка. Заметив Элизабет, Эд робко улыбнулся и поднялся:

– Ну, как все прошло?

Она импульсивно чмокнула его в щеку, вне себя от радости, что волнения и переживания уже позади:

– Думаю, все в порядке.

– Правда? Вот здорово! Гамбургер хочешь?

– Еще как! – рассеянно ответила она, не в силах быстро переключиться с мыслей об экзамене на что-то более приятное. Вопросы почти слово в слово совпали с теми, что дал Эд, и она отлично с ними справилась.

За едой Элизабет поинтересовалась, как у самого Эда дела с экзаменами.

– А мне и не нужно ничего сдавать. Я освобожден от экзаменов по итогам текущих оценок за семестр и сдавать их могу, только если сам захочу. Так что я – свободная птица.

– Тогда почему ты здесь?

– Я же должен был узнать, как у тебя все сложится, верно?

– Нет, не должен. Мне, конечно, приятно, но… – Увидев, как он на нее смотрит, она смутилась, хотя, будучи красивой девушкой, часто ловила на себе подобные взгляды.

– А вот я думаю иначе, – мягко возразил он.

– Эд, я очень тебе благодарна. Думаю, обязана тебе своей стипендией. Правда. Но у меня есть парень. Понимаешь?

– И у вас все серьезно? – спросил он, пытаясь говорить с беззаботным видом, но у него ничего не вышло.

– Более чем, – подтвердила она, желая подстроиться под его тон. – Мы собираемся обручиться.

– Он знает, что ему повезло? Он понимает, как ему повезло?

– Мне тоже повезло, – сообщила она, подумав о Тони Ломбарде.

– Бет, – неожиданно произнес Эд.

– Что? – опешила она.

– Тебя же никто так не называет, верно?

– Нет… никто.

– Даже этот парень?

– Даже он. – Тони звал ее Лиз. Иногда Лиззи, что ей совсем не нравилось.

Эд подался вперед:

– А тебе ведь очень хочется откликаться на имя Бет?

– Да с чего ты взял?.. – засмеялась она, пытаясь скрыть замешательство.

– Не важно. – Он снова озорно улыбнулся. – Я буду звать тебя Бет. Так и знай! А теперь доедай гамбургер.

Потом учебный год закончился, Элизабет и Элис расстались на время каникул. Лиз искренне переживала, что их отношения в последние дни слегка подпортились. Наверное, она сама в этом виновата – не надо было так бурно радоваться, когда объявили результаты экзамена по социологии. Она набрала девяносто семь баллов – самый лучший результат на потоке!

Ожидая, когда объявят посадку на рейс, Элизабет успокаивала себя тем, что зубрежка на третьем этаже библиотеки ничуть не этичнее подготовки по вопросам. Зубрежка – просто механическое запоминание, все знания после экзамена тут же улетучиваются из головы, и к системному освоению предмета это не имеет никакого отношения.

Она вынула торчавший из сумки конверт. Уведомление о стипендии в две тысячи долларов на последний год обучения по программе образовательного займа. Они с Тони будут вместе работать в Бутбэе, штат Мэн, и того, что она там получит, ей должно хватить с лихвой. Благодаря Эду Хэмнеру лето обещало быть просто отличным. А будущее – безоблачным.

* * *

Однако на поверку это лето оказалось самым ужасным в ее жизни.

Страницы: «« « 12345678 » »»