Житие мое Сыромятникова Ирина
— Зомби! — с мрачной прямотой объявил я, наслаждаясь секундным замешательством пришельцев. — Человеческий.
Белый бочком подобрался к ящику и с болезненным любопытством заглянул внутрь.
— А… С ним все в порядке?
Странный вопрос! Особенно — заданный про мертвеца.
— Нет. Ну-ка, отвернись.
Йохан послушно закрыл глаза и охватил голову руками: закрываться от черной магии он научился хорошо.
Я скрипнул зубами и прошелся по реанимирующим проклятиям, возвращая им первоначальный вид.
— Теперь все в порядке.
Зомби неожиданно обмяк в ящике. Я понял природу тех странных толчков — мертвец бился в конвульсиях. Надо же, покойника и того довели…
— А теперь — вон!
Я готовился к тому, что мне придется выталкивать их в шею по-одному, но тут Дэнис нанес подлый удар — стал апеллировать к белому магу.
— Понимаете, зомби — это вынужденная мера. Мастер Тангор пострадал в результате диверсии, и враждебную энергию нужно было куда-то деть. Сами поддерживать это существо мы не в состоянии, остается — сжечь.
Йохана передернуло.
— Томас, но оно же мыслит!!!
— Откуда ты знаешь?
— Я вижу!
Тьфу! Угораздило же его вылезти из лаборатории именно сейчас. Я-то думал, что нежити вызывают у белых неодолимый ужас. С другой стороны, к Максу Йохан быстро привык, а Чарак не раз намекал, что зомби — своеобразные трансмастеры. Теперь, если я на его глазах обреку мертвеца на… гм… смерть, то мы поссоримся, и мои замечательные планы относительно рудных бактерий пойдут псу под хвост.
— Это же зомби, чудовище! — попробовал я урезонить Йохана.
— В нем есть душа! — уперся белый.
Не знаю уж, что он там в гнилом трупе разглядел, — не силен я в белой магии.
— Мы заплатим, — вставил свой полтинник Дэнис.
— Сколько? — не удержался я.
Сошлись на двойной цене. Чую, пожалею я о своей доброте, сильно пожалею! Что самое противное: со слов Дэниса, покойник ничего о своей прошлой жизни не помнил (или делал вид, что не помнит). Должно быть, наши с Шорохом усилия все-таки нанесли пробужденному сознанию какой-то вред. На мой взгляд, попытка его сохранить была продиктована исключительно крохоборством — начальство не желало терять такую диковинку.
Запирать мертвеца в чулан показалось мне бессмысленным — все равно Йохан туда залезет. Пусть лучше новый жилец болтается перед глазами.
— Ты меня понимаешь?
«Да».
— Хулиганить будешь?
«Нет».
— Развязывайте!
И стало нас — те же плюс зомби.
Восстановление личности у черного имеет свои недостатки. С одной стороны, приятно знать, что я — это снова я. С другой стороны, оглядываешься по сторонам, и тут же тянет на философию, меланхолию и демагогию.
Вот интересно, что бы сказал дядя Гордон, если бы узнал, что я тут творю? Проклял бы, натурально. Зачем ему среди родни полные уроды?
Судите сами: нормальный черный маг живет уединенно, трепетно заботится о своем общественном статусе и вызывает у окружающих боязливое уважение. Я, едва приобрел собственный дом, тут же заселил его полузнакомыми компаньонами. Мне даже нравилось, что за стеной все время кто-то ходит, меняет чашки на кухне и оставляет в ванной свою туалетную воду (не знаю чья, но запах был приятный). Правильный черный выстроил бы жесткую иерархию на манер армейского колледжа с собой во главе, а я довольствовался тем, что меня не дергают без необходимости. Мнение кого-то за пределами дома меня не интересовало вообще: все равно лучшего алхимика нет на три дня пути в любом направлении (даже если брать в расчет Четвертушку).
А отношения с властями? Я регулярно с матюгами выгонял из дома полковника «очистки»! Что, впрочем, не мешало ему раз за разом возвращаться обратно (совершенно бесстыжий тип, к тому же желудочно неудовлетворенный). В моем «деле» навсегда застряла печать «сотрудник НЗАМИПС», а шеф суэссонского надзора при встрече вежливо справлялся о моем здоровье. Наверное, беспокоился, что ему делать с моими зомби, если я навернусь. Две штуки немертвых — это вам не дождик золотой!
Ну и, наконец, правильные черные не нравятся правильным белым. Хотя тут источник патологии нуждался в уточнении. Вдруг с Йоханом тоже что-то не так? Взять, например, это его навязчивое желание покровительствовать зомби, особенно последнему, человеческому, с легкой руки белого названному мистером Флапом. Покойник, конечно, вышел качественным, но без моей постоянной поддержки живенько деградировал бы до куска безмозглого мяса и полетели бы клочки по закоулочкам.
Наверное, все дело в том, что я слишком рано добился своего положения. Не успел, так сказать, вкусить прелестей борьбы за место под солнцем, отработать должную хватку. Стоило мне как следует упереться, и на меня тут же посыпались дары: дом, деньги, связи. Вон, координатор юго-запада прислал мне ко дню рождения гнуснейшую открытку со скелетиками на обложке (не иначе делал на заказ). Патент на камуфляж у меня наконец-то купили…
Нерешенным оставался только вопрос строительства башни: алхимику она вроде бы не положена, а черному магу без нее никак. Впрочем, с башней у меня имелась уважительная причина: проект рудных бактерий сдвинулся с мертвой точки, а раздвоиться, несмотря на сложности со специализацией, я пока был не способен.
В конце весны, когда сеточка трещин только-только появилась на сохнущих суэссонских дорогах, Йохан, весь сияющий, как новая крона, пригласил нас на презентацию своих достижений. Скажем прямо, от моей идеи остались только строчки на плакате. На столе громоздились три больших аквариума, явственно попахивающие кислотой. В одном горкой были свалены куски руды, какие-то неприятно-дырчатые, словно гнилое яблоко, вдобавок покрытое наплывами лишая, в другом торчала аккуратная решетка, плотно засиженная ракушками величиной с ноготь большого пальца. В третьей емкости плавали рыбы. На моих глазах кусок руды раскололся, внутри копошилось длинное розовое существо, не очень довольное тем, что его обнаружили.
— Что это? — почти хором спросили мы с Четвертушкой.
— Бурильщик! — с тихой гордостью ответил белый.
Дальше последовали минутное замешательство и получасовая лекция об обитателях морского дна. То есть я знал, что природничество — особое искусство (недаром его отделяют от белой магии так же, как некромантию от черной), но насколько оно специфично до конца не понимал. Йохан, с ласковой улыбкой, барабанил пальцами по стеклу аквариумов, демонстрируя их обитателей и описывая достижения своих питомцев так, словно лично помогал каждому. Однако результат был налицо — бурильщики крошили камни, бактерии переводили минералы в растворимую форму, моллюски — осаждали готовый продукт, а рыбы плавали вокруг, поедая всех, кто работал недостаточно усердно. Йохан изящно обошел потребность в сачке: по сигналу цветной лампы плавучие надсмотрщики собирались в отдельный загон, давая работникам время на личную жизнь.
— А это серенькое что?
Я потыкал пальцем в сторону бурых наростов.
— Ежи.
— ?
— Морские. Знаете, среди них тоже есть сверлящие виды.
— А…
Никогда бы не подумал, что в море тоже есть ежики. Сверлящие. И в каком же месте у них дрель? Мать моя! Чего только на свете не бывает.
А вот рыбы выглядели несолидно.
— Почему такие мелкие? Это мальки?
— Нет, — дернул бровью маг. — Вы же задали необходимую производительность! Этот размер оптимальный, если организовывать транспортировку продукта, проще создать еще один вид. Деятельность регулятора потрясающе сказывается на работе ансамбля. — Он одарил аквариум смущенным взглядом. — Странно, мне ни разу не встречалось упоминаний об использовании хищника для стимуляции продуцирующих организмов.
А я так совсем не удивлен. Не каждому белому придет в голову, что все их замечательное творчество кто-то должен есть!
— С этим можно работать! — торжественно объявил я. — Пробный контур сделаем здесь, в овражке. Слышь, Рон, ты насчет землечерпалки договориться сможешь?
— Без проблем. — Четвертушка солидно покивал.
— Могу ли я в своей статье указать вас в качестве соавтора? — стыдливо поинтересовался Йохан.
— Можешь, — разрешил я, представив, как будет смотреться в компании природника моя типично черная фамилия, — но статью отошлешь не раньше, чем мы оформим патент.
И завертелось.
Жизнь начала приобретать привычный ритм. Земляные работы, препирательства с Четвертушкой, составление проекта и на ходу — заказ оборудования под него (и помнить, что наши финансы не беспредельны). Теперь химикаты для Йохана везли не бутылями, а бочками. Работа для денег (началось лето, и инспекторские поездки посыпались как из рога изобилия), работа для души (я все еще дрессировал голема).
Полковник Райк в качестве виры за приключения в шахте вытребовал с салемских братчиков новый грузовичок с модным световым глушителем и теперь гордо разъезжал на нем по Суэссону. Дик Кирчун как самый любознательный из чистильщиков пришел ко мне выяснить насчет зомби (слухи о котором все равно пошли, но кто же поверит сплетням про черного мага!), долго пытался приманить Макса колбасой и гонялся за мистером Флапом вокруг дома, но мои творения благоразумно держались от озабоченного колдуна подальше. Зато пришел Бандит и насажал гостю шерсти на штаны.
К осени наемные землекопы едва-едва успели оформить замкнутую цепочку прудов с цементным основанием (еще чуть-чуть, и мне пришлось бы лично оплавлять дно резервуаров). В одну сторону сток шел естественным путем, а для перекачивания жидкости в верхнюю часть каскада пришлось сооружать водяное колесо из просмоленного дерева и подбирать емкости, устойчивые к реагенту (пол-литровые пивные кружки как раз подошли). После первого же обильного ливня мы запустили процесс, Йохан лично проследил, чтобы система вышла на рабочий режим, а затем я опустил в бассейн контрольную навеску руды. И на следующий день не смог ее найти — съели начисто вместе с проволочной авоськой.
— Слышь, а то, что мы делаем, не опасно, скажем, для судоходства?
— Исключено! — сверкнул глазами Йохан. — Организмы не активны в растворе с пониженной кислотностью.
Не знаю, не знаю, у меня вид бирюзово-радужного пруда вызывал некоторое опасение. Ну и фиг! Будут строить суда из чистого дерева.
В итоге мы накидали в рабочий бассейн две тонны не пойми чего, соединили водяное колесо с ветряком и принялись ждать результата.
Часть вторая
Похождения мага-рецидивиста
Самое удивительное свойство человека — способность к обучению. Благодаря ей даже виртуозное повторение самого эффективного приема никак не гарантирует успех.
Из трактата «О пределах порядка»
Глава 1
Когда писатели хотят накалить атмосферу в своем опусе, они пишут «тень Короля коснулась его сердца» (личное наблюдение: в одной из увиденных мной пьес герой произнес эту фразу десять раз). Так вот, фраза наверняка позаимствована из какого-то магического труда. Потому что когда на пороге дома удавленника появился Чарак, тень меня действительно коснулась.
Одеждой старый некромант живо напомнил мне покойного дядю Гордона: балансирование на грани предписанного традицией и недоступного по деньгам, типичный деревенский «пинджак», застиранная сорочка и брюки с явными следами нескольких штопок. И это при его болезненной аккуратности! Кроме того, Чарак пришел один, а колдуны его уровня редко появляются на людях без сопровождающего — это такой компромисс с общественной системой, позволяющий обеим сторонам чувствовать себя в безопасности. Или он оставил свою тень в машине? Не может быть, чтобы старик шел сюда пешком!
В общем, странностей в его появлении хватало.
— Ну, как дела, ученик? Наслышан о твоих подвигах.
— Знаете, наставник, из-за вашего недоделанного образования меня два раза чуть не убили!
Он хотел было возразить, но передумал и тяжело вздохнул:
— Вира?
Тут я отпал. Чарак не только признал свою вину, но и приносил извинения. Вам никогда не предлагал отступного четырехсотлетний маг?
— Согласен. Но для начала объясните, куда вы все так резко свалили? Абсолютно все!
— Это будет сложно.
Чарак нахмурился, собираясь с мыслями, потрясенным взглядом проводил мистера Флапа, принесшего нам чай, и неожиданно спросил:
— Ты перед поездкой в Финкаун не испытывал странного чувства, что туда ехать нельзя?
— Испытывал, — солидно кивнул я.
— И почему же поехал?
— А нефиг! — Ну, не мог же я ему сказать, что дурака свалял? — И потом, наставник, мой вопрос — первый.
Чарак тяжело вздохнул:
— Видишь ли, у некромантов есть некоторые традиции, о которых я не успел тебе рассказать. В Редстоне нас так грубо прервали… Ты прочитал книги из оставленного мной списка?
Интересно, чем он думал, когда составлял тот список?
— Я не нашел их ни в одной библиотеке.
Даже в закрытой «надзоровской».
— Гм, жаль. Так вот, чародеи, принимавшие участие в ритуалах Круга, образуют некий своеобразный клан, внутри которого обмен знаниями происходит очень быстро. Мы ведь доверяем друг другу жизни, соперничество в таком деле неуместно, чем сильнее и опытнее напарники, тем спокойнее чувствует себя некромант. Когда власти озвучили приглашение в Финкаун, одного из нас посетили смутные предчувствия, и он связался с остальными. Дар предвидения нам не завещан, но когда один беспокоится — это его проблемы, а когда все одиннадцать…
Тут он едва удержался, чтобы не зыкнуть на меня. Да, да, в Круг входят не одиннадцать чародеев, а двенадцать, они не могли не знать, кого еще туда приплетут.
Так вот и узнаешь, насколько тебя ценят: деды стакнулись улизнуть, а меня — побоку. Да где бы они были со своим прошлым Кругом, если бы не я? Этим и заканчиваются всяческие «традиции» у черных: своя стая, свой клан — максимум, о чем мы готовы задуматься. Молодой недоучка для этих столетних пней в понятие «своего» не входил. Так чего же Чарак теперь-то приперся? Пиетет перед его опытом и мастерством во мне умер окончательно, но я решил дать ему выговориться: иного способа узнать, откуда дует ветер, просто не существовало.
— Мы решили перестраховаться, — как ни в чем не бывало закруглил дед.
Я глубокомысленно покивал. Чарак поерзал на стуле — ножки длинноваты, на его рост не рассчитаны, обычно на этом стуле Йохан сидит.
— Рад, что у тебя все закончилось благополучно. Но в твой дом меня привело другое.
Он жестом фокусника достал из внутреннего кармана пачку тонкой папиросной бумаги, расписанной цветной тушью, и разложил передо мной веером. Я мельком глянул на листы — рассеять мое раздражение таким примитивным отвлекающим маневром у него не получится.
— Это схемы ритуала, который секта Искусников недавно пыталась провести в северной глубинке. Ритуал известный, называется — Литургия Света, именно с него когда-то начался Белый Халак. Спросишь, почему сохранилось описание? Никто не думал, что его удастся реализовать без древних амулетов, а их после падения Халака уничтожили. Да вот нашелся какой-то гений артефакторики…
Я не удержался и поглядел на схемы — исторический раритет, однако. Было такое ощущение, что рисунок переводили на кальку с какого-то оригинала, а потом раскрашивали тушью вручную. Да, в белой магии я не авторитет, но что-то знакомое в линиях мне почудилось, просто метод изображения непривычный. В схеме просматривались структуры, обозначающие ворованные Источники (с некоторых пор я узнаю их где угодно). Какую угрозу все это может представлять, было непонятно.
— И в чем подвох? — не удержался я. — На мой взгляд, какой-то трансмастер, довольно мощный, но и только.
— Не считая того, что раньше они были привязаны к алтарю, а теперь ритуал можно проводить на расстоянии? — поднял бровь Чарак.
Меня не впечатлило: оружейное проклятие на шесть жертв — среднее по нынешним меркам. В последней войне с Каштадаром, как я слышал, щиты врагов пробивали ценой десятков жизней. И ничего — мир устоял.
— Подвох, юноша, в том, что после проведения Литургии Света количество регистрируемых потусторонних феноменов резко сокращается, где-то даже сходит на нет. Плохо только, что ненадолго — максимум лет на сто.
— Не понял.
Чарак покровительственно улыбнулся.
— Странно, учитывая, что последствия чего-то подобного ты мог лично наблюдать. Пятнадцать лет назад случился локальный, ничем не объяснимый минимум активности Потустороннего. За время затишья в Ингернике успели вдвое сократить боевые отряды НЗАМИПС, а в Арангене надзор и вовсе упразднили. Зато, когда ситуация стала возвращаться в нормальное русло, мало не показалось никому. В Суэссоне это не так заметно: шахты не позволяли спецслужбам расслабиться, а в центральных районах чистильщики бьются из последних сил. Власти близки к тому, чтобы объявить среди черных мобилизацию. И это при том, что в Ингернике колдунов не жгли, в И'Са-Орио-Т ситуация намного сложнее, похоже, что империи не устоять. Надо объяснять, что происходит, когда период спокойствия затягивается на поколение?
Забавно, но не более. Хотя то, что саориотская империя теперь — рай для черных магов, следует держать в уме. Между прочим, они там очень неплохо жили, а мою будущую башню можно оформить не только серебром…
— Ты меня слушаешь?
— Ась? — Действительно, отвлекся. — Я-то тут при чем?
Чарак сжал губы, но ругаться не стал. Он явно пытается меня подтолкнуть к чему-то, еще бы понять к чему.
— Если Искусники реализуют свой план, все черные окажутся под угрозой! Преследования не минуют никого, особенно, если возглавят их бывшие сектанты.
Для меня это означало лишь «здравствуй, Краухард». Потеснить черных на моей туманной родине не удавалось никогда и никому. Другое дело, что не все там выживают…
— Я правильно понял, что надзор им все поломал? Хорошо работают ребята!
Путь дальше действуют в том же духе.
Чарак помолчал, собираясь с мыслями.
— Они не все знают.
— Так расскажите им!
— Среди чиновников могут оказаться агенты секты.
— Тогда не говорите им ничего! Думаю, они и сами во всем разберутся.
Чарак сердито засопел. Интересно, что же он все-таки от меня хочет?
— То, что мы сообщим им о древних амулетах, потребует немедленного действия. На дело все равно пошлют тебя, как единственного реального некроманта в более-менее приличной физической форме. Ты предпочтешь дожидаться приказа?
А вот это он зря сказал. И по моей физической форме зря проехался: я, между прочим, из-за них здоровье потерял!
— Совершенно верно. За выполнение приказа мне заплатят деньги. Это — во-первых, а во-вторых, они ничего не смогут мне приказать, я больше не работаю в НЗАМИПС.
Где-то рядом шевельнулся чужой Источник. Злится, злится старик, едва может удержать себя в руках. Думал, придет и будет вертеть молодым щенком как захочет. Я призвал Силу, практически не скрываясь, отворил канал Источника на всю мощь. Имею право! Мой дом окружен периметрами в шесть слоев, даже если мы устроим здесь дуэль по всем правилам, амулеты инструментального контроля не шевельнутся, а то, о чем надзор не знает, не сможет и покарать.
Старику не следовало приходить ко мне в одиночку.
Чарак сидел без единого движения минут пять. Дело ведь не в мощи Источника (она у нас приблизительно равна), а в стиле обучения. Старик мог быть сколь угодно хорошим некромантом, но боевой маг из него посредственный, иначе он не утек бы из Редстона из-за какого-то дурацкого покушения. А меня учил сам Эдан Сатал, Чарак не мог этого не знать. Наконец я смилостивился и отпустил Силу.
— Я понимаю твои чувства, — в голосе старого некроманта не было и тени эмоций, он стал чем-то похож на Ларкеса с его кукольной мимикой. — Твоя жизнь была подвергнута опасности, ты недоволен. Соглашение невозможно до тех пор, пока не выплачен долг. Что ты предложишь в качестве виры?
Я гнусно улыбнулся. Это была последняя его ошибка.
— Вот моя вира — я не хочу больше никого из вас видеть! Никогда.
— Это неразумно, надеюсь, ты передумаешь и предложишь что-нибудь еще. Я подожду.
Чарак встал и вышел не прощаясь, оставив свои разноцветные рисунки на столе. Если он таким образом надеялся заронить в мою душу тень сомнения, то просчитался. Был бы я хуже воспитан, еще бы и плюнул ему вслед, однако, схемки не выкинул, по причине природного краухардского скопидомства, а аккуратно сложил и засунул в дневник (надо будет оформить там специальный кармашек для таких вот сувениров).
Не знаю, на что рассчитывал старик, когда приходил ко мне: идея заставить черного работать задарма — тема для анекдотов. Может, он полагал, что на слово «Искусники» я выполню команду «кусь»? Откуда ему знать, какой ужасной была моя месть за покушение в Финкауне! Для сектантов нет ничего хуже, чем угодить живыми в лапы НЗАМИПС, а их главарь до сих пор видит гигантских муравьев, где можно и где не можно. Или Чарак рассчитывал на авторитет учителя? Так я у него в учениках проходил два месяца, не больше, какой тут может быть авторитет!
От души плюнув на странного визитера, я занялся своими делами, благо их у меня было до затылка. Всякие там древние амулеты вкупе с Искусниками и Белым Халаком в два счета выветрились из головы. Я искренне полагал, что после тех приключений, которыми сопровождалась моя служба в НЗАМИПС, любой черный маг имеет право жить спокойно если не до конца дней, то очень и очень долго. Собственно, так бы все и получилось, не имей дурные сектанты свое мнение на этот счет.
Зима прошла тихо. Приближался момент истины — пора было решать, имеют ли разработки Йохана право на жизнь.
В тот день я с самого утра возился у резервуаров — хотел убедиться, что ежи не прогрызут бетонное ложе насквозь. Исключительно энергичные сволочи! Сверлить они не сверлят (тут Йохан хватил), а вот скребут неутомимо, погружаясь в любое твердое основание с неизбежностью раскаленного утюга, угодившего на лед. Надеюсь, в следующем поколении наш природник сумеет привить им чувство вкуса. Весеннее солнышко прогрело воду, обитатели прудов оживились, и гора камней в рабочем бассейне начала стремительно опадать. Еще неделя, и можно будет слить реагент для оценки эффективности каскада.
Когда со стороны усадьбы донесся громкий хлопок, я поежился: слишком уж звук напоминал взрыв в недоброй памяти шахте, разве что грохота камней не было. Чем они там занимаются без меня? Над крышами поднялись клубы черного дыма. Мысленно представив все возможные причины шума, я плюнул на ежей и отправился выяснять, в чем дело.
Блестели осколки выбитых стекол, почти у самого дома в землю зарылась покореженная мотоциклетная рама. В воздухе облаком висел чадный смрад горелого мяса и паленой резины. Тусклое пламя лениво лизало обтянутый каучуком обод, вокруг валялись куски обгорелой плоти и, как-то совершенно неуместно, эмалированный тазик с орнаментом из зайчиков. По дороге с ревом удалялся грузовик на широких шинах, на каком только и можно одолеть непролазную суэссонскую грязь.
Я тупо пытался осознать произошедшее. Первым делом глаз нашарил Полака и Йохана, белый держался хорошо. Мчаться за целителями не потребуется — у меня с этой публикой сложные отношения. Рона дома нет, значит, по методу исключения, валяющаяся посреди двора нога могла принадлежать только мистеру Флапу.
Они убили моего зомби, робкое, безобиднейшее существо! Кто мог совершить такое варварство?!! И зачем? Если произошедшее — попытка шантажа, то пугать черного — глупейшая идея, любому жителю Ингерники это понятно. Тогда — что?
Я подошел к жалобно причитающему Йохану, призвал Источник и попытался прощупать дымящиеся обломки на предмет остаточной ауры. Увы, только зомби! Взрыв имел чисто алхимическую природу. Надо будет осмотреть то место, откуда бомбу кидали.
Йохан наконец заметил меня, и на его лице отразилось невероятное облегчение.
— Ох, Том, мы так испугались! Думали, тебя убили.
Все правильно: моя одежда, мой мотоцикл и рост похожий, бомба предназначалась мне, а мистер Флап просто неудачно подвернулся. В таком случае, вопрос «кто?» отпадает: не так уж много народу готово покуситься на жизнь черного мага, и боевики секты Искусников лидируют тут с приличным отрывом. Странно только, что они так облажались… То есть что ж это выходит: я на мертвеца похож?!!
Первым порывом было посмотреться в зеркало, вторым — догнать и испепелить мерзавцев. Но… Мой мотоцикл уничтожен, обзавестись грузовичком я так и не сподобился. Четвертушка вернется не раньше пяти, а пускаться в погоню пешком — верх идиотизма. Телефона в доме удавленника до сих пор не было, единственный вариант — бежать на ближайшую ферму, расположенную в пяти километрах, и просить транспорт (там телефона тоже нет). Если у злоумышленников есть минимально проработанный план отхода, они будут сидеть дома и пить чай задолго до того, как я начну их разыскивать. И фиг лишь смысл метаться?
Впрочем, им это не поможет: я буду преследовать их последовательно и методично (надо брать пример с сектантов — долбить любого, кто не туда чихнет). Покуситься на жизнь черного мага, испортить его имущество! Я уже не говорю про мистера Флапа, которому пришлось умирать второй раз (надеюсь, он не понял, что с ним произошло). Зомби обладал воистину ангельским характером: он слушался людей беспрекословно (и меня в первую очередь), безропотно выполнял всю черную работу по дому (которой теперь придется заниматься и мне), помогал Йохану в организации садика на заднем дворе (природник всех достал своими грядками). Не знаю, каким он был при жизни, но теперь участвовать в простых домашних хлопотах ему безумно нравилось. И мыть мой мотоцикл мистер Флап взялся совершенно добровольно, а за все труды получил зажигательную бомбу.
Хуже только убийство белого!
И тут мое тело пронзила волна тошнотворной внутренней дрожи, которую я теперь научился распознавать. Предчувствие беды. Искусники не станут придерживаться принятых у черных правил (об этом следовало задуматься уже давно), а мне не по силам быть всегда и везде. Я ведь знал, что они придут, и все равно прошляпил. Теперь, если продолжать в том же духе, под удар попадет моя семья. Долго ли сектантам украсть ребенка? Джо не удастся отсидеться в Краухарде, а малышей-белых не засунешь в карман — необходимость бояться и прятаться станет для них травмой на всю жизнь. Но и оставлять покушение безнаказанным нельзя: бездействие отнюдь не гарантировало безмятежность. Кто знает, что ненормальные измыслят в следующий раз! Я слишком многое ценю в этом мире и этим уязвим.
Что же делать?
Глупый вопрос! Если они не знают причины своих бед, то и нанести ответный удар не смогут. Я окинул оценивающим взглядом разметанные по двору клочки плоти и постановил:
— Придется мне ненадолго умереть.
Сатал не обязан был селиться в Редстоне, даже наоборот — сильным черным свойственно держаться друг от друга подальше, но для перевозки семьи нужно было создать надежное гнездо, такие вещи с бухты-барахты не делаются. Однако прошло уже больше года, а никакие шаги к переезду не предпринимались. Сатал ловил себя на мысли, что наличие неподалеку решительно настроенного колдуна кажется ему весьма разумным. Что за ерунда? Мисс Кевинахари такое поведение мага не удивляло, но спрашивать совета у эмпатки бывший координатор считал ниже своего достоинства. Черный должен уметь разбираться со своими проблемами сам!
Ответ на невысказанный вопрос пришел неожиданно: чувство самосохранения принуждало мага стать частью иерархии, оставлять потомство под защитой себе подобных, терпеть дискомфорт ради предсказуемости будущего. Долгие часы, проведенные наедине с чудовищем, давали о себе знать: разум еще не усвоил урок, а подсознание навсегда запечатлело чувства волшебников, потерявших все только потому, что им нужно было спать. Сатал, рожденный в более-менее спокойные времена, думал и действовал как умудренный потерями столетний колдун. К сожалению, причина для познания себя была печальной.
Легкое беспокойство привело мага в кабинет начальника. Это казалось естественным — мимо старшего координатора никакие бедствия пройти не могли. Сотрудники офиса держались нервно, что только укрепило Сатала в подозрениях.
Непривычно растрепанный Ларкес, пригорюнившись, сидел за столом и рассматривал графин характерной формы. Прозрачная жидкость сохранилась лишь на самом дне сосуда и в маленькой хрустальной стопочке. Запах спирта витал в помещении: вероятно, маг не только пил из стаканов, но и кидался ими. Как на это реагировать, было непонятно.
Ларкес заметил визитера, хотя и не сразу.
— Не получилось, — с пьяной серьезностью сообщил он.
Сатал почувствовал острую потребность позвать Кевинахари, но, по ее же словам, Ларкес патологически не доверял эмпатам. Оставалось ждать в надежде, что старший координатор выскажется определеннее. Вместо разговоров хозяин кабинета подтолкнул гостю стандартный бланк телефонограммы.
Офис суэссонского НЗАМИПС сообщал, что такого-то числа, около одиннадцати ноль-ноль, подрывом мощного взрывного устройства в своем доме убит бывший сотрудник надзора, маг-аниматор Томас Тангор. Ведется следствие. Сатал прочитал бумажку несколько раз: молодой колдун, до сих пор называющий его учителем, никак не представлялся ему в мертвом виде. Разум и интуиция опять вошли в клинч.
Старший координатор шмыгнул носом. Сатал настороженно покосился на него: в таком состоянии черные маги способны чудить, некоторые бьются в истерике, а иные впадают в буйство. Одно точно — после такого концерта координатором Ларкес не останется, а Саталу до изумления не хотелось разгребать проблему в одиночку.
— Что собираешься делать?
— А что тут сделаешь? — удивился пьяный маг. — Он умер, его больше нет.
— Например, найти виновных и отомстить.
— Я двадцать лет искал и мстил. А толку? Его снова убили.
Сатал решил не сосредоточиваться на странной этимологии слова «он». Маг порылся в доставшихся от Шороха воспоминаниях — нужно было сказать что-то нестандартное, способное пронять черного из того поколения, к которому принадлежал Ларкес.
— Ты не один! — почти процитировал Сатал. — А он вернется. Сильные духи всегда возвращаются, снова рождаются среди живых. Вместе мы сможем встретить его достойно.
— Да! — неожиданно встрепенулся Ларкес. — Так и будет, я знаю. Я видел доказательство! Мы будем стараться еще больше!!!
Сатал слегка отодвинулся от невменяемого колдуна. Особой мощью нынешний старший координатор не обладал, но баек про то, как его оппоненты умирали, не успев дотянуться до Источника, ходило предостаточно. Однако Ларкес повел себя на удивление разумно: немного покопавшись в столе, он вытащил оттуда пузырек без этикетки, накапал в стакан ярко-желтых капель и, не найдя, чем разбавить, выпил так. Судя по выражению лица, на вкус капли были омерзительны.
— Через полчаса собираемся в малом конференц-зале, — проморгавшись, сообщил Ларкес, — собери старших по отделам, будем формировать рабочую группу. Такая выходка не должна остаться безнаказанной!
Глава 2
А ведь какая великолепная на первый взгляд была идея — притвориться мертвым!
На стадии обсуждения план выглядел идеально, но чем дальше, тем больше я понимал сомнения Йохана в возможности его реализации. Собственно, выдать разорванное на клочки тело за мое сложности не представляло: остаточная аура зомби была весьма похожа на хозяйскую. Однако сам я, живой и невредимый, должен был исчезнуть без следа.
— Ты понимаешь, что проследить черного не так уж сложно? Вас мало, и вы бросаетесь в глаза. Простейший опрос станционных служащих выявит странного путешественника, а в таком деле достаточно будет подозрений. Попытка добраться до людного города, минуя чугунку, оставит еще больше хвостов, если только ты не начнешь убирать свидетелей.
Оспорить доводы Йохана было сложно. Белые, они, если начинают мыслить, оказываются до тошноты рациональными.
— А если мне замаскироваться под простого человека?
Наш природник поджал губы и отрицательно помотал головой.
— Не пойдет! Обычных людей много, и некоторые вещи они чувствуют не хуже иных эмпатов. Пять минут общения — и окружающим станет понятно, что с тобой что-то не так, на первой же станции жандармы попросят у тебя документы.
Проклятие! Неужели мне придется выбираться из Суэссона пешком, ночуя на земле и питаясь мышами? Да я же после первого дождя замерзну насмерть! Вот ведь непруха.
— Может, послать меня посылкой?
— Сам понял, что сказал?
Я глубоко задумался. Предчувствие беды не отпускало, а мне не хотелось платить за пренебрежение к нему так же дорого, как за неудачный ритуал. Я должен был пробраться через Суэссон и Вендел невидимкой, на чудачества которого никто не обратит внимания. Мое сердце екнуло, я сглотнул, вздохнул и только со второй попытки смог выговорить:
— Слышь, а под белого меня замаскировать получится?
Идея была настолько безумной, что могла сработать, но для ее реализации мне нужна была помощь. Тем более что время поджимало.
Во-первых, одежда. Теперь на мне были запасные брюки Полака — не лишенные удобства, но выглядящие совершенно похабно (небесно-голубые штаны из плотного льна, довольно свободного покроя). Йохан пожертвовал теплый свитер домашней вязки (учитывая, что белый был выше меня на полголовы, я тонул в обновке, как в девчачьем платье). Ношеную куртку отдал Четвертушка, который от моего нового облика немного припух.
Но этого было мало. Мне обесцветили волосы, не до белого, а до гадко-рыжего цвета, что позволило носить привезенные из Михандрова бутсы даже с некоторым пижонством. На большее времени не хватило — тут как раз вернулся Рон. Еще можно было объяснить, почему Йохан с Полаком не побежали за помощью (ножками по той же дороге, которой уехали злоумышленники), но, если Четвертушка сразу же не помчится к жандармам, могут возникнуть вопросы. Я спешно написал доверенность на свое имущество, датированную задним числом (пришлось переписывать: Рон нервничал и дважды ошибался с датой), Йохан забацал на коленке амулет, худо-бедно имитирующий неинициированный белый Источник, и надел его на меня с сакраментальной фразой:
— Ничего у тебя не получится!
А то я без него не знаю!!! Главное, до большого города дотянуть, а еще лучше — до Редстона. Там Ларкес, пусть помогает. Ясен пень — именно из-за сотрудничества с НЗАМИПС я угодил в такую гадскую ситуацию. Любой черный не имел бы шансов на моем месте, вся надежда была на то, что воспоминания, навеянные когда-то Шорохом, имели хотя бы отдаленное отношение к реальности. Просто невероятно, как может изменить судьбу одна-единственная тварь!
Макса пришлось оставить в доме удавленника. Я потрепал пса-зомби по ушам и понадеялся, что полковник Райк за ним присмотрит. Чистильщик наверняка почувствует подвох, но интуицию к делу не пришьешь, и он будет молчать. Может, даже посоветует шефу Брайену не усердствовать.
Рон высадил меня на повороте дороги, ведущем к разъезду Узловая, и теперь я молился всем богам и предкам, чтобы кто-нибудь из подчиненных Райка не засек меня в таком виде. Они не только опознают меня, но еще и засмеют! После этого никакие ассасины не нужны: останется только самому повеситься. Все мое естество терзалось от невыносимого стыда, поэтому, когда на перроне какой-то детина задел меня мешком, я просто не сумел мгновенно отреагировать. Нахал даже не остановился!
Вот тут-то мне стала понятна причина скепсиса Йохана.
Протиснувшись в вагончик «кукушки» и устроившись в каком-то уголке, я стал лихорадочно вспоминать все случаи общения с белыми. Нет, их не ругают и не бьют, их молча отодвигают в сторону, не ожидая возражений. Просят об услуге, не рассчитывая на отказ. В обществе, более жестоком, чем нынешнее, они могли бы рассчитывать лишь на положение дервишей и бродяг, в крайнем случае — нищих монахов. Может ли черный изобразить нечто подобное?
Черный — нет, а некромант — может!
Все восемь часов пути я медитировал, пытаясь создать некую матрицу, с помощью которой буду смотреть на мир. Только созерцать и ничего, ничего не делать. Пришел Шорох, разобрался в чем дело и посочувствовал. Поймите меня правильно: если нежить начинает жалеть мага, это производит неприятное впечатление.
Когда я добрался до места первой пересадки, выяснилось, что мир для белых не просто выглядит иначе, он и есть другой. Никогда бы не подумал, что сидение на лавочке (днем, у всех на виду) может создать человеку проблемы! Все просто: я выяснил расписание, приобрел билет на нужный поезд, а заодно здоровенную лепешку с мясом (не очень характерная для белых еда). Вокзал в районном центре не намного превосходил размерами Узловую, но народ бегал, суетился, а мне хотелось ненадолго расслабиться. Я пошел в дальний конец перрона, устроился на одиноко торчащей лавочке и приготовился спокойно перекусить.
Съесть удалось только половину.
— Эй! Это наша лавка. На ней сидеть денег стоит.
Что ж это такое, минуты спокойно отдохнуть не дают! Думаю, мой мученический взгляд как никогда соответствовал выбранному образу.
— Ты чего, глухой? Гони монеты, тебе говорят!
На меня наседали три шибздика моего роста, но не моего уровня — я таких без всякой магии способен был на локоть намотать (даже теперь, что о многом говорило). Наверное, к черным такая шпана просто не цепляется — боится огрести. Я стоял перед дилеммой: отдать им деньги означало застрять здесь надолго, а избить их до полусмерти — выйти из образа. Может, просто испепелить? Нет человека — нет проблемы.
— Что здесь происходит? — Грозный окрик заставил незадачливых налетчиков подпрыгнуть и практически мгновенно скрыться из виду.
— Ты как, парень? — подошедший сзади хлопнул меня по спине.
У-урр-о-ю…
— Спасибо, хорошо.
Читать бесплатно другие книги:
