Орден необычных Довыдовский Кирилл
— Примерно, хотя насчет него я еще не решила. Чувствуется в нем… необычный потенциал.
Они ходили от одной квартиры к другой несколько часов. Перед каждой Сайта обещала себе, что будет растягивать удовольствие, но не могла устоять перед искушением: «Ну еще квартирку, еще…» Для Саней же это стало одним из самых тяжелых испытаний в жизни.
Однажды дверь открыла крошечная девочка. Она доверчиво и немного серьезно посмотрела на них, потом сказала:
— Не шумите.
— Не будем, — шепотом ответила Сайта. — Я Сайта, это Санея, а тебя как зовут? Прекрасная принцесса, наверное?
На самом деле девочка была не очень чистая, но такое с детьми не редкость, а вот ее платьице не стирали давно. В нескольких местах оно было неаккуратно зашито.
— Клиина, — вежливо представилась девочка. — Только прекрасных принцесс не бывает.
— Почему это? — не поверила Санея.
— Так папа говорит, — ответила она чуть громче и обернулась. Немного подождала и сказала совсем тихо: — А раньше я была прекрасной принцессой. У меня и корона была. — Она часто закивала. — Мы с сестренкой по очереди ее надевали.
— У тебя и сестренка есть? А где она?
— Сорина смотрит, как папа спит. — Она немного помолчала. — Хотите тоже посмотреть?
— Всю жизнь мечтала! — призналась Сайта.
— Только тихо.
— Конечно. Мы все делаем тихо.
Квартира была такая же, как у Картига, причем ничуть не чище. Подошвы прилипали к полу, повсюду стояли пустые бутылки, пахло примерно так же, как в том трактире, где Плишка сломал несколько столов, когда выяснилось, что крысы съели у них большую часть запасов, а он как раз был очень голоден. Клиина шла на носочках, наступая на доски в понятном ей одной порядке. Разумеется, Сайта стала в точности повторять ее движения.
— Не шумите, пожалуйста, — как только они подошли, попросила их вторая девочка, как две капли воды похожая на первую. Она стояла у двери и заглядывала в щелку. — Папа ворочается. Он может проснуться в любую секунду.
— И почему он спит? — Санея тоже заглянула в комнату, но ничего особенного не заметила. На старом диване кто-то лежал, но было видно только спину и то, что, собираясь спать, «кто-то» не снимает ботинок. — Рано ведь еще.
— У папы очень тяжелая работа, — ответила Сорина, ничуть их не стесняясь. Будто незнакомые люди постоянно заходили к ним. — Он много работает, чтобы нас накормить и одеть. Старается, как может. Мы должны его за это всегда благодарить, делать все, что он велит, и никогда не капризничать.
— Он нас родил, — вступила Клиина, — воспитал и теперь мы обязаны до самой старости о нем заботиться. И все детские глупости убрать подальше.
Сорина, соглашаясь, кивнула.
— Вас хорошо кормят? — спросила Санея. Все вроде было нормально, но как-то странно они говорили.
— Хорошо, — ответили в один голос близняшки.
— А есть хотите? — тут же спросила Сайта.
— Хотим, — все так же складно произнесли они.
— Держите, — Сайта вложила им в ладошки по паре леденцов. Последнюю минуту она что-то шарила у себя по карманам. Немудрено, при таком их количестве Санея каждый раз по часу бы тратила.
Девочки вежливо поблагодарили. Сорина отдала одну из конфет сестре, а вторую принялась разворачивать. Клиина же убежала с тремя леденцами в другую комнату.
Вернулась она через минуту, но уже без сладостей. Сорина, давно избавившаяся от обертки, даже не подумала начать есть, до того как вернется сестра. Они встали рядом и принялись по очереди откусывать. Каждая тщательно пережевывала свой кусочек, и только потом кусала снова.
— Приятного аппетита, — пожелала Сайта.
— Спасибо, — ответили девочки дружно. Доев, Сорина снова прижалась к щелке, а Клиина, не обращая на них внимания, стала ходить по коридору, осматривая бутылки. Большинство она пропускала, но одну она завернула в тряпку, поставила рядом с дверью, затем вернулась к сестре и уселась на лежавший у стены пустой бочонок.
— Папа просыпается, — произнесла Сорина негромко. — Уже на самом краю ворочается. Очень скоро проснется…
Послышался грохот, а сразу за ним серия забористых ругательств — даже Хунт некоторым из них позавидовал бы. Малышки мгновенно отскочили от двери.
— Клиина! Сорина! — раздался зычный голос. Может быть, не на первом, но на втором этаже его точно услышали. — Где вас нечистая носит?! Предупреждаю…
Девочки замерли у стены, прижав ладони к глазам и стараясь не произносить ни звука. Санея вспомнила, что и сама когда-то так делала. Лока всегда ей подыгрывал: притворялся, что, пока у нее закрыты глаза, он не может ее видеть.
— …если вы опять натворили что-нибудь! Если мне придется за вас краснеть! Ишь чего удумали — бутылки по трактирам сдавать! Неблагодарные! Я ночей не сплю…
Сайта не без удовольствия наблюдала за тем, как мужчина пытается натянуть штаны поверх ботинок. Каждый раз, когда он падал, она начинала хлопать в ладоши. В конце концов он заметил ее.
— А ты кто такая? — спросил он недоуменно.
— У меня к вам предложение.
— Какое еще…
Он не договорил, потому что увидел у нее в руке золотой кредит. Хочешь начать беседу, сделай что-нибудь заметное. Неважно, что это будет, главное, чтобы человеку это показалось внушительно. Можно даже ничего не говорить при этом. Тебя все равно станут принимать всерьез. Это была правда. Плишку, к примеру, всегда принимали всерьез.
— У меня к вам предложение, — повторила Сайта.
— Какое? — Отец девочек не отвлекался. Он смотрел только на блестящую пластинку.
— Мне нужна ваша квартира.
— Сколько? — Стоило заговорить о деньгах, «папочка» сделался почти таким же собранным, как и Бенаюс в подобные моменты.
— Два полных кредита.
— Три!
— По рукам, — Сайта уже отсчитывала пластинки. — Где документ?
Спустя минуту сделка была заключена. Дратин — так звали отца — сорвал печать с бумаги. Это мог сделать только владелец, иначе бы лист сгорел, и отдал ее Сайте. В земельном комитете маг наложит другую, и тогда квартира официально перейдет в новые руки.
— Замечательно, — Сайта аккуратно скатала документ в трубочку. — А еще подзаработать не хотите?
— А что нужно делать? — спросил Дратин не очень дружелюбно. Видимо, получив деньги, он хотел поскорее вытолкать их взашей. Скорей всего, он еще не осознал, что это ему придется подыскивать себе жилье. То, что часом раньше Сайта объясняла Картигу, в какой-то степени относилось и к нему — для него старая жизнь тоже закончилась. Вряд ли он из тех людей, у кого держатся деньги.
— Ничего сложного. Вот вы кем работаете?
— Я? — Дратин стушевался на секунду. — Я работаю в трактире «Щит гладиатора».
— Кем?
— Ну разгружаю там… переношу…
— И сколько зарабатываете, к примеру, в месяц?
— Ну долей семь-восемь…
— Серебряных, разумеется. И для ровного счета пусть будет десять, — подвела итог Сайта. — Что ж, я дам вам двадцать за обеих.
— Каких обеих? — не понял он. И наконец догадался сесть. Последние пять минут он стоял скрючившись, иначе не мог бы держать себя за запутавшиеся в ботинках штаны, а отпустить отчего-то не хотел.
— Ну этих, — Сайта кивнула себе за спину. Дратин часто заморгал. Ему показалось: она имеет в виду прибитый к стене подсвечник. — Ваших дочерей.
— Дочерей?
— Нет, вы не подумайте, ничего такого, — тут же стала оправдываться Сайта. — Никаких рабских документов, просто передача опеки. Собственно, сами-то девочки мне не нужны, я о другом говорю. Вы свидетельство об отцовстве регистрировали?
— Да. Еще жена…
— Вот! Никаких проблем. Эти свидетельства даже переоформлять не нужно. Они ведь делаются для того, чтобы установить порядок наследования. То есть вы понимаете? Я не могу чувствовать себя защищенной, пока эти свидетельства не у меня. Кто-то сможет претендовать на эту квартиру. Ну а что касается девочек… я могу их пристроить куда-нибудь, как часть платы. В общем итоге, я думаю, три полных серебряных кредита?
Дратин долго собирался с мыслями. Одевался, проверял стоявшие рядом с диваном бутылки, бросал оценивающие взгляды. Санея подумала: он не такой уж и простак, каким показался на первый взгляд. Наверняка уже жалел, что не потребовал за квартиру больше. Судя по взгляду, он что-то рассчитывал.
— Значит, свидетельства…
Порывшись в ящике стола, он выудил оттуда еще пару официального вида бумаг.
— Два кредита, — произнес он твердо. — Разумеется, золотых.
— По рукам, — спокойно согласилась Сайта.
Дратин поморщился от такой легкости, но больше торговаться не решился. Он отдал документы, получил деньги, долго что-то собирал по разным углам, потом бросил на Сайту странный взгляд, будто хотел то ли попросить, то ли, наоборот, пригрозить, ничего не сказал и, не глянув на детей, вышел.
— Папа на работу ушел, — тут же сообщила Клиина.
В какой-то момент Санея поняла, что может различать их.
— Нужно идти, — согласилась Сорина.
Она принесла откуда-то грязную сумку, и девочки принялись складывать прошедшие проверку бутылки.
— Сегодня три, — подвела итог Клиина.
— Даю три монеты, — Сайта отыскала в кошельке несколько серебряных долек. — Выбирайте.
Девочки дружно уставились.
— Какие блестящие… А темненьких монеток у вас нет?
— Это серебро, — объяснила Санея, догадавшись, в чем дело. — Оно дороже меди. Одну такую можно поменять на двадцать медных.
— Понятно, — ответила Клиина.
Она о чем-то пошепталась с сестрой, потом сказала:
— А можно нам одну блестящую и две темненьких?
Санея посмотрела с жалостью, ей вспомнилось, как радовался Плишка, когда Сайта сказала, что ему можно есть любую еду, не только ту, которую дают животным. Он стал с тех пор намного счастливей. Сайта же выглядела, будто кто-то подарил ей мешок с золотом.
— Конечно, можно! — Она отдала монеты. — Я еще хотела спросить: а вы кушать хотите?
Глава 15
ЧЕМ ЗАНИМАЮТСЯ ДЕТИ
30-й день, 10-го месяца, 4324 года
Таромский совет. Сенат
Только они вернулись в банк, на них тут же накинулись Мнианл с Фионой. Сначала долго кричали, потом благодарили. В итоге Мнианл, он же член торговой гильдии Нест Клиниан, был передан в распоряжение Гринама, а Фиона назначена ответственной за детей, не достигших возраста самостоятельности. Правда, Клиина с Сориной и сами смогли бы о ком-нибудь позаботиться, но других детей у них не было.
Кроме того, Гринам привел друзей.
— Это Торотин и Ремтик. — Первый был крепкого телосложения с серьезным лицом. У второго самым примечательным оказались ботинки: один зеленый, другой темно-красный с полосами.
— И что вы про них скажете? — спросила Сайта.
— В смысле?
Выяснилось, что Торотин такой честный, правильный и терпеливый, что у Гринама от этого головная боль. Торотин спросил, знают ли мамы с папами, чем тут занимаются «все эти дети», и Сайта решила, что он у них отныне отвечает за мораль.
— А я за что буду отвечать? — тут же спросил Ремтик. У него были клочковатые светлые с рыжинкой волосы, а к лицу будто прилипло удивленно-радостное выражение. — Я всегда мечтал стать поваром.
Готовить он, как выяснилось, не умел, но это не пугало. Он и в лекарствах ничего не понимал, но это ведь ему не мешало три с половиной месяца в гомеопатической аптеке порошки смешивать. Он был вроде Кана — много где успел поработать, только успеха не имел. Гринам не смог толком объяснить, почему его позвал, но Сайта и так поняла.
— Ну а ты как представишься? — спросил в конце Торотин. — Чересчур умная девочка? Гринам мне тут рассказал…
— Этим пока и ограничимся. У нас столько дел!
Чуть позже пришел Бенаюс. За день он успел купить и старый трактир, и доходный дом Квениана Марта.
— С ним вообще просто вышло. Половину реальной цены отдал. Наверняка там какие-то проблемы: клопы-людоеды или еще что… Но даже если здание снести, земля под ним дороже стоит. Одна из моих лучших сделок, — подвел итог Бенаюс. — Не считая того случая, когда два придурка за день трижды покупали и продавали друг другу небольшое колечко ценой в сотню кредитов. Все шесть сделок оформили в моей конторе.
— И вы собой очень довольны, не так ли? — Торотин смотрел на Бенаюса с тем же выражением, с каким Санея нередко разглядывала подругу.
— Еще бы! — Бенаюс явно не уловил упрека. — Да за любую сделку с прибылью больше пятидесяти процентов памятник ставить надо! Дураков-то вокруг много, но ведь к каждому нужно подход найти! Вот, — он устроился на стуле поудобней, вынул из портфеля яблочко, завернутое в платочек, аккуратно разрезал и положил кусочек в рот, — даже ем на ходу!
— Вообще-то это бесчестно, молодой человек, — сказал ему Торотин, хотя нотариус выглядел не намного моложе. Сайта внутренне аплодировала — Бенаюс от удивления даже перестал жевать.
— Вы тоже хотите?
Не выдержав, Сайта рассмеялась. Торотин бросил на нее снисходительный взгляд, но даже не подумал смущаться. Наоборот, принялся читать Бенаюсу нотацию: «Мораль и Нежные чувства, которые мы к ней испытываем». Только он кончил, Сайта встала со стула и указала на Гринамового друга:
— Торотин — наша совесть!
Бенаюс передумал спорить, заулыбался, глядя на него:
— Яблочко?
Под вечер пришли Клиф с Кипсом.
— Нас Лезва послал, — сообщил Клиф, глянув на нее бесцветными глазами. Сайта не могла вспомнить, видела ли такие у кого-нибудь.
— Лезва?! — На Кипса будто вылили ведро воды. — Не посылал он нас никуда!
— Зато не удерживал, — легко догадалась Сайта. — Лик ему все рассказал, и он захотел, чтобы вы узнали побольше. А потом он из вас все вытянет.
Кипс повернулся к Клифу, но тот даже не пошевелился в ответ. Видимо, Тихоней его все же не зря прозвали: говорил он почти с той же охотой, с какой Кан рассказывал о своем прошлом.
— Чего делать-то теперь, а? — Кипс принялся грызть ногти. — Если Лезва знает… Но ведь сразу он не выгнал… Чего делать?
— Ладно, запоминай, — Сайта стала диктовать.
Вскоре они ушли. Сайта поняла, что больше всего Кипс боялся не наказания, а того, что его выгонят. Она мысленно сделала комплимент Лезве.
— Откуда начнем?
— Отсюда.
С Клифом они встретились на следующий день на одном из рынков, каких много в Сенате. Сайте пришлось почти всю ночь спать, потом завтракать — время могло бы пройти зря, но она все это время думала. Они пришли с Санеей вдвоем — Клиф ждал их.
— Что ты хочешь знать?
— Все! — не стала скрывать Сайта. — Но начнем… Много по городу таких… шаек?
— Несколько есть, — ответил Клиф, выбирая дорогу в толпе. Его то и дело толкали, грозно требовали, чтобы не лез под ноги. Грузный мужчина с огромным животом и удивительно маленькой головой даже схватил его за руку, но парень легко вывернулся.
— В каждом районе?
— Нет, — ответил Клиф. — Где появятся. В правительственном квартале, к примеру, вообще беспризорников нет.
— А у арены?
— Там больше всего.
— И не гоняют?
— Гоняют, но к арене все равно тянет.
Они выбрались с площади, и в тот же момент все вокруг гавкало и замяукало. На этой улице котят и щенков отдавали в хорошие руки.
— Как это вообще устроено? — спросила Сайта. Рядом с ними розовощекий толстяк с мускулистыми предплечьями и заткнутым за пояс мясницким топором доказывал старушке с наивным лицом, что лучше него о ее песике никто не позаботится. — Как образуется шайка?
— Детей на улицах всегда много. Им нужно есть, где-то жить, одеваться. Ну и всякие попадаются. Кто-то быстро пропадает, другие, вроде нашего Лезвы, наоборот, как будто созданы, чтобы жить на улице. К таким и притягиваются. Несколько лет шайка растет, пока те, на ком все держится, не повзрослеют. На этом обычно и заканчивается.
— А почему шайки просто не перерастают в банды?
— Такое происходит, но редко. — Клиф не вертел головой, не окликал то и дело проходящих мимо девушек, как это делало большинство парней его возраста, только время от времени выхватывал взглядом кого-то из толпы и не отворачивался, пока тот не пропадал из виду. — В шайке всегда больше всего малолеток. Пока возраст более или менее схожий, о мальках еще заботятся, но после это уже обуза. Старшие становятся сами по себе, остальные… расходятся.
— Ты, говоришь, выгоняют… А за что могут выгнать?
— Если не слушаешься старшего — это главное правило.
— А попасть к вам легко?
— Когда еды достаточно, малолеток обычно жалеют, — сказал Клиф. Мимо них как раз пробежал совсем крошечный мальчуган с зажатой в кулаке бумажкой-посланием. — Потом учат. Если постарше, нужно либо что-нибудь уметь, либо принести с собой: денег, вина или амулет. Тогда точно возьмут.
— Место, еда, вещи, — перечислила Сайта. — Как вы это все находите?
— Все зависит от главного, — ответил Клиф. Они прошли мимо кучки людей, увлеченно следящих, как пожилой наперсточник с совершенно бенаюсовской улыбкой на лице выуживает драгоценные пластинки из чересчур полных карманов. — Сколько у него фантазии, насколько он прислушивается к остальным. Лезва старается почти всем заниматься, выгоды не упускать.
— Много у вас воришек?
— Пробуют многие, но и попадаются почти все. Есть такие стражники, которые только этим и занимаются. Потом суд и либо на каторгу, либо продают. Некоторым руку отрубают, если судья так решит.
— Руку? — удивилась Санея. — Но какой смысл. Можно ведь продать…
— Способ устрашения, — ответила за парня Сайта. — Мальчишку дороже, чем за пару золотых, не продашь, а от воровства ущерб намного больше.
— На моей памяти двоим из наших руки отрубали, — произнес Клиф. — Первый-то ничего — смеялся даже, хотя потом от лихорадки умер. А вот второй сильно переживал. Под повозку бросился.
— Сам? — ужаснулась Санея.
— Иногда такое бывает, — ответил парень. — Когда лет по семь, по восемь — чаще всего… Хотя один, его Кивиком зовут… ну или Угольком еще… он бросился и не умер. С тех пор хромает очень сильно, зато рисовать стал. Его постоянно просят. Кстати, видите паренька?
Клиф указал на убогого вида мальчишку, сидящего в пыли с треснутой чашкой в руках. Рядом с будничным видом, с каким Плишка мог бы подкидывать людей высоко в воздух, цирюльник пытался удалить пожилому мужчине катаракту — судя по тому, как он стучал зубами, денег у него не было не только на врача-мага, но и на обезболивание. Несколько человек стояло рядом и смотрело. А что? Один из трех человек лишался зрения. Сайта бы на его месте еще и плату за просмотр брала, хотя вряд ли он нуждался в деньгах. У него спросили, вправляет ли он переломы, он ответил, что да, пусть ему только объяснят, как это делается.
— С цирюльником договариваются, чтобы он давал сдачу самыми мелкими пластинками. За это ему при случае находят клиентов. Попрошайки — обычно самые младшие, ну и те, кто под лошадь попал или кого избили когда-то очень сильно родители там или из другой шайки мальчишки, но таких обязательно защищать надо. Среди взрослых-то попрошаек редко настоящие увечные встречаются. Вон того парня Самти зовут, — Клиф кивнул на мальчишку с перебитым локтем. Когда он шевелил плечом, предплечье болталось под ним словно пришитое. Женщина, вся наряженная в украшения из фаянса, бросила ему монетку, он тут же забормотал что-то благодарное. — Когда мать умерла, отец перестал его кормить, в итоге мальчишка попался на воровстве. Продавец стражу звать не стал, бросил его на землю и руку оттоптал — после этого он к нам попал. Ну а охраняет его Укол. — Клиф указал на долговязого парня, прислонившегося к углу мастерской «Любые изделия из дерева». — Не знаю, как его по-настоящему зовут.
— А если с взрослыми бандами пересекаетесь? — спросила Сайта.
— Если просто кто-то хочет поделиться заставить, то ничего. У Лезвы всегда есть, чем ответить. Если же настоящая банда, таких несколько в Сенате, то приходится либо переселяться, либо договариваться. Лезва платит Логану, но, насколько я знаю, не очень много.
— А вообще банды в Сенате — реальная сила?
— В окраинных районах, в центр они не лезут.
Сайта кивнула. И правлению и домам было выгодно, Чтобы в центре царил порядок. Это же такой контраст: тяжелая работа, проблемы и страхи обычной жизни в трущобах, и защищенный праздник в центре. Начало турнира служило сигналом, что горожанам пора потратить накопленные со времени предыдущих соревнований эмоции и деньги. Сайта не могла не оценить красоты замысла.
— Сколько у Лезвы таких, как Укол? — спросила она.
— Семь.
— Считая тебя?
— Не считая.
Обгоняя их, босоногий паренек едва не угодил под груженную песком телегу. За ней по мостовой тянулось несколько желтых струек: тем, что высыпалось за одну поездку, наверняка можно было бы наполнить не одну сотню песочных часов.
— С посланиями многие бегают? — спросила Сайта.
— Поначалу почти все пробуют, а уж потом, если не получается, то что-то другое… — Клифу пришлось резко отпрыгнуть в сторону. К магазину «Краски любого цвета» пристраивали второй этаж, и время от времени прохожие вынуждены были проявлять сноровку. Предупреждения «Кирпич!», как правило, запаздывали. — Это не так просто, как кажется. Не подойдешь же к первому встречному на улице. Нужно места знать, ну и чужим не попадаться: послания ведь не только в своем районе — по всему городу приходится разносить.
— Тогда я тем более не понимаю, — Сайта вспомнила, что про мальчишек, передающих послания, ей рассказывал Гринам. — Это же дети. Почему они не могут взять деньги и забыть, что их просили?
— Не могут. Если послания не будут доходить, деньги платить перестанут. Старшие за этим следят и в случае чего очень строго наказывают.
— Понятно… Тогда еще скажи: в вашей шайке сколько человек читать умеет?
— Трое, — спокойно ответил Клиф. Он был почти как Кан: если его какие-то вопросы и удивляли, виду не подавал. — Лезва умеет. Еще Карандаш и Огонек.
— Карандаш? — Про Огонек-то еще ясно: Ремтик, к примеру, тоже рыжий, а вот Карандаш…
— У него постоянно карандашик за ухом, на бумажках что-то записывает постоянно, штуки всякие придумывает. Лезва хотел его выгнать, но он посоветовал, как можно денег найти.
— Я б его раз в месяц выгоняла.
— Лезва так и делает.
Клиф несколько часов показывал им, где в Сенате просят милостыню. Где легче всего заработать на посланиях. Где работают карманники — за их шайкой было «закреплено» два небольших рынка и несколько улиц, густо заселенных магазинами и ремесленными мастерскими. Несколько мальчишек, этим нередко занимался сам Клиф, искали для Лезвы любые потенциально полезные сведения. Дети не так заметны: им легче подслушать разговор стражников, вызнать, что планируют на ближайшую ночь банды. Так избегали множества различных опасностей: когда кто-то из боссов решит обложить шайку данью или какой-нибудь маг сделает большой заказ на детей. Клиф назвал пару трактиров: «Шепот умирающего» и «Винный погребок», где находиться было особенно полезно.
— А девушки среди вас есть?
— Конечно. — Если Клиф видел в толпе или за работой кого-то из знакомых, он тут же объяснял, кто это и чем занижается. Они видели, как мальчишки покупали призмы радости: «С этими уже ничего не сделаешь», и как стражник намеренно мешал мужчине со значком гильдии шкурников догнать стянувшего у него кошелек парнишку: «Лезва этому платит».
— Много девушек? — переспросила Сайта.
— Меньше, чем парней, но не слишком, ну и немного другого возраста они. Мальчишки-то даже совсем мелкие сбегают, а девчонки обычно лет с двенадцати-тринадцати. Чаще всего, когда мать умирает или если отец, а мать тут же за другого выходит.
— И что с ними случается?
— Часть возвращается, когда есть-спать захочет, часть пропадает. Все остальные либо по борделям, либо к нам.
— И чем они занимаются?
— Тем же, что и парни. Самые красивые со временем к старшим прибиваются. С ними же потом и уходят. Остальные — кому как повезет. Бывают, что замуж выходят, бывает, домом удовольствий все заканчивается.
На улицах стало заметно меньше народу — они отклонились от центра. Здесь стояло больше жилых домов, на трактирах в большинстве случаев не было вывески. Одно из зданий больше походило на особняк древнего вампира.
— Приют для умалишенных, — пояснил Клиф.
— Как выбирают место?
— Главное — безопасность, чтобы нельзя было застать врасплох, чтобы не было посторонних. Одиночке легче место найти. Сначала дети просто слоняются по улицам. Первую ночь, как правило, проводят, где придется. Потом просто ходят по рынкам, трактирам — в общем, везде, где есть еда. В конце концов, если твердо решил домой не возвращаться, либо пробует что-то украсть, либо идет на свалку. Ночует в парке в зарослях кустарника, в канализационных выходах, на крышах — в любом укромном месте, куда может забраться ребенок. А вот если человек много…
— Старые склады на севере недалеко от реки, — предположила Сайта. — Там еще пара улиц почти постоянно затоплена.
— Это не единственное место. У Лезвы припасена еще парочка на случай переселения.
— Что насчет еды? — спросила она.
— Гораздо легче покупать, — ответил он. — В порту, в трактирах всегда остаются продукты, которые не успевают продать.
Они заговорили о еде, и Сайта тут же почувствовала, что Санея хочет есть.
— Почему ты согласился? — задала Сайта последний вопрос. — У тебя будут неприятности, — пообещала она с улыбкой. — И я думала, ты не очень любишь разговаривать.
— Я люблю слушать.
Глава 16
ЗАДАЧКИ
1-й день, 11-го месяца, 4324 года
Таромский совет. Сенат
— Можешь не ходить, если не хочешь, — сказала Сайта, останавливаясь у двери. Им осталось скупить еще половину квартир.
— Ага! — возмутилась Санея. Она бы с удовольствием позанималась с Плишкой или поучила бы близняшек счету, но Сайту ведь одну нельзя отпускать. В городе полно людей — мало ли что она может с ними сделать. — Если бы не я, ты бы Дартину вообще ничего не заплатила! Он, может, и заслуживает, но все равно!
— Конечно, не заплатила бы, — Сайта и не подумала спорить. — Но тогда бы я и рассказывать не стала, что он золотом разжился. И то больше бы шансов было…
— Что?!
— Да пошутила я! Пошутила… — Сайта постучала и сделала страшные глаза: «Не шуми! А то услышат, что мы говорим. Не откроют еще…»
Не открыли. Сайта постучала еще — без толку. Секунду додумала, потом упала на колени и стала молиться. Точно Санея не знала, но, кажется, в Карануте это так называли. Когда припадаешь к поверхности земли и начинаешь возносить хвалу Создателю, просить его о чем-то… Правда, Санея понятия не имела, для чего все это. Известно ведь, что частичка его духа есть в каждом и похвалить его, все равно что самому себе памятник поставить, ну а уж помощи просить… Зачем жить-то тогда? Впрочем, про Каранут они много странных историй слышали.
— Ты что делаешь?
— Смотри сколько пыли… — Сайта с расстояния в пару сантиметров разглядывала просвет между дверью и полом.
— Да, — согласилась Санея. — И когда ты в следующий раз попросишь меня не пачкаться, я отвечу: «На себя посмотри».
— А я тебя никогда и не просила, ты всегда чистюлей была, — ответила Сайта, поднимаясь на ноги и вытаскивая из кармана амулет. — Эту дверь больше недели не открывали.
Читать бесплатно другие книги:
