Седьмая пятница Тихомиров Артем
— Эй, а вы все-таки кто? — спросил Фрикко.
— Мы?.. Мы хотим этому миру только добра… только добра, о друг мой!
Крайлог расхохотался, заставив представителей городских низов, сидящих на земле, подпрыгнуть.
— У вас есть шанс внести свою лепту в общее дело, — сказал Тузмес, чуть подрагивая от смеха.
Представители низов закивали — после того, как золото помаячило перед ними, они готовы были совершать добрые поступки на каждом шагу.
— Вероятно, вы бросите заниматься своим недостойным ремеслом, в чем бы оно ни заключалось, — сказал Тузмес, кивая по-учительски. Крайлог снова захохотал, а Эриделла ощерилась, словно голодная вампирица. — Перемены в вашей жизни, друзья, конечно, велики и внезапны, но подумайте, какие перспективы открываются!
Рожи подумали, разбудили нервного подельника и заставили его сделать то же самое. В результате он снова упал в обморок.
— Так мы договорились? — спросил Высокий.
Фрикко был опытнее своих товарищей, а потому первым вынырнул из болота грез.
— А предоплата? Все-таки… кхе… правила и все такое…
— Понимаю, — сказал синеглазый. С его пальцев сорвалось несколько огоньков, огоньки превратились в монеты, а те упали возле Фрикко. Бандит схватил их с земли, прежде чем успели другие, и принялся кусать как бешеный.
— Другой разговор, — улыбнулся он, накусавшись, — Теперь мы ваши. Чего надо делать?
В этом месте Тузмес снова потер руки и захихикал. Все злодеи так делают, и он не стал отходить от ритуала, тем более что задуманное им по всем параметрам тянуло именно на злодейство. Пока Высокий инструктировал, криминальные типы кивали и крякали, а когда закончил, сказали:
— Вот это дельце! Это по нам! Никто другой, нет-нет, не справился бы! Мы — фирма и веников не вяжем!
Так и ударили негодяи по рукам, а я вынужден обратить свой проницательный взор обратно, чтобы продолжить повествование о моих собственных подвигах.
Надо мной занималась заря новых потрясений, но, каким бы странным и невероятным это ни показалось, я был ей рад. Даже испытывал нечто вроде предвкушения. Хотелось бежать и совершать подвиги… — да, да, мне!.. Когда мы расходились после собрания в мраморной беседке, Гермиона спросила, что со мной произошло на этот раз. Я ответил, что не имею понятия.
— Но ты же сама этого хотела, — сказал я. — Нужно идти в ногу со временем… Не обещаю, что завтрашнее утро начну с пробежки, но лиха беда начало.
— Не переусердствуй, — проворковала Талула, пристраиваясь с другого бока.
Нам надо было ехать. Карета уже стояла перед парадным входом поттеровского особняка.
— Постараюсь.
Кто знает, может, то, что Изенгрим сотворил со мной, и способствовало пробуждению во мне героического начала? В принципе возможно. Такое уже имело место быть.
И чем Гермиона недовольна? Вот женщины. Все им не ладно. Сама же уговаривала меня стать хоть чуточку поэнергичнее!.. Ну я стал. До самого конца собрания ваш покорный просто рвался с цепи начистить рыло изгнанникам, покусившимся на мультиверсум. Это, как я сказал, в качестве аперитива. Основное героическое наслаждение я собирался получить, хорошенько отколошматив самого Пожирателя Миров.
Талула дернула меня за рукав.
— Удачи! Держим связь. И не наломай дров, Браул. Ты мне нужен целым.
Я что-то такое ответил, кажется, романтическое. Гермиона ухнула, словно сова, и отвернулась. Мы с Талулой немного похихикали, и тут подгребли Квирсел и Зубастик. Брат моей возлюбленной все еще держал на голове мокрую тряпку.
— Держите ухо востро, — сказал Изенгрим. — Встретимся в Музее…
Для непосвященного эта фраза, конечно, была пронизана таинственностью, но не для нас. Мы пикантно ухмыльнулись и украдкой глянули по сторонам. Шпионов здесь вроде не было. Стиоделарикс хорошо организовал нашу невидимую охрану.
Пока мы строили рожи, Поттеры-старшие прознали о том, что мы с Гермионой уезжаем, и с криком вылетели из дома.
— Начинается! — закатила глаза Талула.
Эйра и Сид Поттеры развили приличную скорость, боясь, что мы смоемся без их благословения. Мать семейства орала на всю округу, оповещая зеленые просторы и соседей, ближайший из которых жил в двадцати километрах на восток, что желает нам счастливого пути. Стариканы бежали, словно древние воители, завидевшие первый попавшийся вражеский строй. По традиции, нужно было непременно врезаться в него, проламывая щиты, и начать колошматить неприятеля мечом или топором. В старые времена такое происходило сплошь и рядом.
Глядя на грозно торчащую во все стороны бороду Сида и космы Эйры, я подумал даже, что история с Карлой как-то выплыла наружу и сейчас меня настигнет суровая кара, но ошибся. Поттеры повисли на мне, оглушили в оба уха, затискали, словно я котенок. Талула стояла в сторонке с умильным выражением на лице: «Хорошо, что ты ладишь с моими предками, любимый!» Я вновь похолодел, стоило мне вспомнить о… Изенгрим тоже стоял в сторонке, совсем с другой гримасой: «Мне хана… Этот прыщ станет моим родственником?»
Бросив умоляющий взор на Талулу, я убедил ее прийти мне на помощь. Она вырвала меня из рук своих предков. Гермиона топнула ножкой — ей не понравилось, что я так быстро обрел свободу.
— Им пора, — сказал Зубастик, выдвинувшись на передний план. Кажется, он был сыт нами по горло. Лига Лигой, но терпеть Невергоров и Скоппендэйлов рядом столь продолжительное время — тяжкое испытание даже для такого молодца.
Под аккомпанемент криков мы с Гермионой и Квирселом запузырились в карету и поехали. Поттеры-старшие махали нам рукой. Эйра сморкалась, Сид смахивал скупую мужскую слезу.
— Кажется, пронесло, — сказала Гермиона, когда мы катили по дороге прочь от поместья. — Хоть ты и натворил дел, но обошлось…
— Дорогуша, это случайность.
— Надеюсь! — Юная волшебница посмотрела на меня искоса. — И, кстати, откуда столько энтузиазма? Обычно ты умираешь от страха, стоит только кому-нибудь заикнуться о важном деле.
— Должно быть, когда Зубастик угостил меня хорошим разрядом, я изменился. Герой во мне иногда выходит на сцену, ты знаешь.
— И тебе это нравится?
— Не буду скрывать — да.
Гермиона погрузилась, как говорят, в задумчивость, а я стал смотреть в окно. Немножко по восторгался тем и сем. Особенно почему-то меня привело в волнение стадо коров, жующих траву на лужайке. Вот торчишь в городе, а что делается у тебя под боком, не знаешь. А тут течет своя жизнь, пронизанная подлинной сермяжной правдой, о которой мы, аристократы, имеем самое смутное представление. Жизнерадостные селяне делают свое дело, и им хорошо, можно сказать, вольготно. Какой им интерес до того, что очень скоро вся эта сельская красота исчезнет вместе с домами, лугами и коровами?
Я посмотрел на Квирсела. Чародей из другого измерения сидел рядом с Гермионой и пучил глаза в глубины вечности. По всем признакам, голову мопса занимали тяжкие думы.
Ехали до Мигонии долго. Большую часть пути Гермиона дулась неизвестно на что и шевелила губами. Потом отобрала у меня бумаги, которыми снабдила вашего покорного Лига Трех Элементов, и стала их просматривать. Даже вытащила перо-самописку и сделала несколько своих пометок. Я молчал, храня на лице благородно-героическое выражение. Редко, когда у меня бывает такое настроение. Не последнюю роль в его создании сыграла и моя брюнеточка. Теперь я думал о Талуле почти постоянно.
Гермиона не отдала мне бумаги, спрятав их в своей маленькой поясной сумочке (маленькой с виду, но громадной изнутри). Квирсел по-прежнему сидел, словно его столбняк поразил.
Доехали нормально. В трех километрах от Воскобойниковых ворот у кареты слетело правое заднее колесо. Мы почти свалились на бок, и Гермиона стукнулась о лишенный обивки борт. Квирселу повезло меньше. От сотрясения дверь раскрылась, мопс пулей вылетел наружу и по красивой траектории приземлился в дорожную канаву, заросшую бурьяном.
Едва Гермиона, злая, как собака, у которой сперли сосиску, выскочила на дорогу с намерением задать кучеру головомойку, грянул гром и полил дождь. Хм… всего-то и лил словно из ведра. Чего она кричит?
Я выглянул наружу. Чародейка стояла под струями вод небесных, не потрудившись даже соорудить защитный купол, и отчитывала возницу. Возница, гораздо более подготовленный к непогоде и одетый в плащ и шляпу с широкими полями, сидел на козлах. На вопрос, почему он не чинит проклятое колесо, он ответил, что, судя по всему, сломалась ось, и починить ее нельзя, только заменить.
Гермиона выстрелила во все стороны молниями и потребовала, чтобы ось немедленно заменили, иначе она за себя не отвечает. Кучер, потирая бородавку на носу, ответил, что запасной оси у него нет. Придется ждать.
— Чего ждать? — спросила моя сестрица.
Кучер не был уверен. Поняв, что добром дело не решить, Гермиона демонстративно вытащила свою волшебную палочку. Кучер не испугался, но сказал, что, если он сегодня вернется домой испепеленным, его семеро деток-крошек-малюток пойдут по миру. Гермиона хоть и страшна была в гневе (материно и теткино воспитание никуда не денешь), но плодить сирот не хотела. Видя, как сильно расстроена леди, кучер подумал и сказал, что если найти колесо, то можно попробовать починить ось при помощи чар, если Гермиона уж все равно волшебница.
— Браул, ищи колесо! — потребовала она, сунув мокрую голову в карету.
Думаете, я стушевался? Нет. Только этого и ждал. Самое время было продемонстрировать, что героизм меня пронизывает не только на словах.
Я вышел в дождь, предварительно сплетя антиводное заклинание, и отправился на поиски колеса. Кучер заметил, что понятия не имеет, где оно может быть. Многолетняя практика подсказывает ему, что где угодно. Иной раз, добавил он, колесо укатывается в другой город, и вытащить его оттуда нет никакой возможности. Или, если сбегают сразу два, то в разные города. Иными словами, одни убытки.
Дождь лил такой частый, что увидеть что-либо на расстоянии пяти шагов было практически невозможно. Руководствуясь интуицией, я пошел вперед и направо. Там оказалась канава, где отчаянно боролся с крутыми склонами Квирсел. Я нашел его, при этом едва не придавив своим телом, и вместе мы минут через десять все-таки вылезли наружу. Чародей ругался и тявкал, проклиная наше измерение во все корки. Я согласился, что да, без недостатков не обходится. Рассказав Квирселу о том, что ищу колесо, предложил ему составить мне компанию. Мы пошли вместе, хотя не знали, куда именно идем. Карета, лошади, кучер и Гермиона остались где-то — дождь скрыл их от нас.
— Надо разделиться, — сказал Квирсел через пятнадцать минут. — Так мы ничего не найдем.
Сказано — сделано. Мы разделились. Я пошел, как мне казалось, на восток, а мопс, как ему казалось, на юг.
Колеса нигде не было. Даже намека на него. Вполне может быть, согласно предсказанию кучера, оно уже в другом городе. Ближайший — Мигония. Неплохой выбор. Столица королевства все-таки.
Неизвестно, сколько прошло времени, но видимости» не улучшилась. Я бродил туда и сюда и не находил колеса. Положение становилось угрожающим. Решив вернуться, я понял, что не знаю направления. Громы и молнии грохотали и сверкали, словно подтрунивая надо мной. Пытаясь разглядеть что-нибудь, я видел лишь, как бешеная вода орошает луга, в которых я затерялся.
Прибегнув к голосовым сигналам, ваш покорный вскоре понял, что с громом и шумом дождя ему не тягаться. Ничего не оставалось — только идти.
Квирсела я не нашел, зато встретил Гермиону, которая бродила под дождем, словно привидение. Мы обрадовались друг другу и начали искать Квирсела. Но прежде нашли карету. Кучер куда-то исчез, не оставил даже записки, и чародейка предположила, что он пошел искать либо колесо, либо нас. Я предложил разделиться — Гермиона будет искать кучера, а я колесо и Квирсела, но мой план отвергли.
Вместе мы двинулись на поиски того, что попадется первым. В течение часа нам ничего не попадалось, и ливень, кажется, усилился. Гермиона обругала погоду последними словами, заподозрив заговор и саботаж. Я сказал, что это вполне возможно, ведь Тузмес обещал использовать в войне против нас все средства. Юная волшебница пожелала ему загнуться, и мы пошли дальше. Ничего. Решили вернуться — пропала карета. Неужели отправилась на поиски кучера?
Потом нашелся Квирсел. Бедняга сидел на одном месте и подвывал, подставив мордочку жестоким водяным струям. Гермиона взяла его на руки, после чего благодарный мопс облизал ей ладони. Странное было положение. Я размышлял над тем, как всех спасти, но ничего в голову не приходило. Предложил разделиться снова, и Квирсел, придя в ярость, чуть не укусил меня. Гермиона заявила, что пусть мир уничтожится хоть сейчас, а она найдет дорогу, и мы пошли. Пытались колдовать, но проклятая вода не давала. Гермиона давно дошла до состояния половой тряпки, хоть выжимай, а мое заклинание по отталкиванию воды почти исчерпалось. От Квирсела толку было и вовсе с гулькин нос.
Кучер вынырнул из дождя минут через семь — десять. Сказал, что даст каретных дел мастеру, который вчера проверял его экипаж, хорошего пинка. Он хотел продолжить свой таинственный путь, но мы вцепились в него всеми конечностями и уговорили остаться. Кучер изрыгал непристойности, не стесняясь Гермионы, все то время, пока шел ливень. Мы стояли на одном месте, боясь потеряться окончательно, и думали каждый о своем. Подвига, к сожалению, тогда мне совершить не удалось. Когда дождь перестал, мы увидели, что стоим в десяти шагах от кареты и колесо мирно лежит рядом. Судя по всему, никуда укатываться оно не собиралось.
Опущу подробности устроенной Гермионой истерики. Главное — при помощи магии мы подлатали заднюю ось и смогли погрузиться в карету, чтобы продолжить путь.
Волшебница пребывала, мягко говоря, в неважном настроении. Ее туалет дождь испортил напрочь, сделав Гермиону похожей на водяную крысу. Ворча, что здесь явно не обошлось без козней изгнанников, она пообещала расквитаться с божественными отбросами. И, самое интересное, я почти не сомневаюсь — у нее получится.
Девица отдала мне бумаги, которые, к счастью, не пострадали от воды в ее сумочке, и вышвырнула нас с Квирселом из кареты возле моего дома.
— Завтра в десять утра я у тебя, — сказала Гермиона и унеслась прочь.
А мы, два чародея, водворились в нашу обитель.
— Напомни мне, Браул, чтобы я не отправлялся с тобой в путешествие, — сказал Квирсел. — Жизнь дороже удовольствий.
Глава 6
Когда на следующее утро я спустился к завтраку, свежий, бодрый и готовый к великим делам, мопс спросил:
— Что случилось?
— Ничего.
Я уселся за стол, на котором меня дожидались сосиски. Квирсел поблескивал глазенками.
— Ты кричал. Я думал, что Тузмес все-таки послал к тебе в спальню одного из своих приспешников и тот скручивает тебя в бараний рог.
— Ерунда…
— То есть приспешник был? — спросил Квирсел, ерзая на стуле. Свою порцию обильного завтрака он успел проглотить и походил на мешок, туго набитый ватой.
— Не было! — Я намазал кусок хлеба маслом и взмахнул им, раскидывая крошки. — Видишь ли, старина… полночи я размышлял над последними событиями. Размышлял, делал выводы…
— И? — осторожно поинтересовался чародей.
— Гермиона права, — промычал я с набитым ртом. — Мне нужно менять свою жизнь к лучшему.
Мопс застонал. Я спросил, не мучают ли его газы. Квирсел уверил, что нет. Пока.
— Гермиона постоянно твердит мне, что я отстал от времени, что я не придерживаюсь активного образа жизни, что заплыл жиром, разленился…
— И?
— Я твердо решил исправиться!
— Невероятно!
— Жизнь, Квирсел, странная вещь. Вот, бывает, ты упираешься, как последний осел…
— Я?
— Я! То есть кто-то, некий субъект упирается, словно последний осел…
— Браул, при чем здесь осел? Говори яснее!
— Я и говорю! Бывает, последний осел упира… тьфу! Кто-то последний упирается… Иными словами, он не хочет поддаться голосу разума и думает, что его привычки и пристрастия — это нечто навсегда устоявшееся… Умные люди говорят ему, этому ослу, что он неправ, но он упирается…
Квирсел воздел лапки.
— Браул, стоп! Я позову Селину! Она принесет тебе успокоительное!
— Зачем?
— Да что ты такое несешь, скажи на милость?
— Мне открылась истина! — Я сверкнул глазами со всей доступной мне торжественностью. — Квирсел, это прекрасно! Теперь я буду другим. Не сегодня, конечно, но я начну делать пробежку, потом займусь верховой ездой с прыжками через заборы и, может быть, по примеру Зубастика отправлюсь в путешествие!
— Я с тобой не поеду! — взвизгнул чародей.
— Дело твое… — пожал я плечами, уплетая сосиски с горчицей. — Подумай, дальние края с их красотами! Горы, реки, моря, океаны…
— Нет!!! Мне хватило вчерашнего!
— Ладно, как хочешь…
Квирсел смотрел на меня вытаращенными глазами.
— Во мне всю жизнь боролись две силы — герой и… не-герой. Вторая личность и мешала мне жить во всю ширину, понимаешь! И вот сегодня, примерно в три часа утра, я сказал себе: «Хватит! Достаточно тебя называли сливовым пудингом и улиткой без домика! Пора показать всем и каждому, что Браул не лыком шит!» А знаешь, что стало толчком к такой революционной перемене?
Мопс покачал головой.
— И думать боюсь…
— Вчера Изенгрим вздул меня за мнимое покушение на честь его сестры. Он, конечно, ошибался, но до того как Талула обработала его зонтиком, успел пропустить через меня два хороших злектроразряда. И я уверен, что именно они что-то сдвинули во мне… в лучшую сторону!
— Сдвинули точно, — сказал Квирсел. — Но ты уверен…
— Абсолютно! Я изменился и буду при каждом удобном случае садиться на белого коня и вооружаться мечом. В старые времена Невергоры были героями. Я хочу продолжить семейную традицию и восстановить былую славу нашей фамилии!..
Я набивал желудок, наблюдая за реакцией Квирсела. Новость должна была ошарашить его. И ошарашила, сомнений нет. Но вот рад ли мопс? Разделяет ли он счастье, которое испытываю я, открыв горизонты новой жизни? Что-то сомневаюсь. Я успел изучить почти весь спектр его гримас, и, подозреваю, эта не говорит о безудержном восторге.
Наверное, нужно дать Квирселу время привыкнуть. Понимаю — не каждый день создания из отряда беспозвоночных вмиг превращаются в рыцарей на белом коне. У меня и самого эта метаморфоза еще не уложилась в голове целиком.
Дав мопсу пять минут на то, чтобы перестроить свое мировоззрение, я спросил:
— Ты, надеюсь, поддержишь меня в моем начинании?
— Каком? Бегать с тобой вокруг дома?
— Например…
— Нет.
— А кто твердил ту же самую белиберду, что и Гермиона? Мне, дескать, надо измениться, иначе я плохо кончу…
— Браул, погоди! Я говорил, да. Но имел в виду тебя, а не себя. Ты… ступил на новый путь, который, возможно, приведет тебя в светлое будущее, но я — увольте, мое дело сторона!
— А еще друг!
— Я зубодер! В своем измерении я скромная личность, полжизни проведшая за книгами! Волшебником сделался вопреки воле отца и по его же воле стал зубодером!
— Ужас! — сказал я. — Тебе нужно было подобно мне бросить вызов року! Открыть забрало, рассмеяться судьбе в лицо. Сказать, что твое предназначение вовсе не в том, чтобы копаться в чужих пастях! — Для подтверждения своих слов я прочертил в воздухе вилкой загогулину.
Мопс поперхнулся.
— Не будем спорить. Ты принял решение — судьбоносное — и с любой точки зрения это хорошо… Пожелаю тебе успехов.
— Да-а, герои всегда в одиночестве, но, видно, такова их участь! — сказал я.
Квирсел сокрушенно покачал головой и выразил надежду, что, когда закончится его миссия в моем мире, ничего подобного ему больше испытать не доведется.
Наивный.
— Так почему ты все-таки кричал? — спросил чародей. — Неужели это был способ выразить свой восторг? Селина вот предположила, что ты попал в медвежий капкан.
— Спорим, ты даже не догадываешься!
— Нет.
— Я изобрел машину, волшебную. Пока не знаю, как ее назвать, но у нее, думаю, большое будущее.
— В чем ее суть? Тренировка вокальных данных?
— Это лишь побочный эффект. На самом деле она помогает взбадриваться. Просыпается утром, например, такой чародей, как я. Жизнь не кажется ему милой в такие минуты, наоборот, — вселенная в его воображении предстает местом, предназначенным исключительно для страданий. Улавливаешь, Квирсел?
— Не очень.
— Чародей из последних сил подползает к машине и включает ее. И что же происходит?
— Что?
— Могучий разряд Силы пронзает его! Он издает вопль-другой, и после этого волей-неволей становится бодр и свеж. Как я.
— Невероятно! Похоже… Зубастик слишком сильно тебя обработал.
— Да я должен быть ему благодарен! Старый дьявольский шутник Поттер! Он и сам не знает, какую услугу оказал мирозданию!
Мопс отодвинулся на самый край стула, рискуя свалиться.
— Теперь каждое утро я буду пропускать через себя два-три разряда и поддерживать героическую форму. Когда закончатся полевые испытания, я, пожалуй, порекомендую эту машину своим приятелям. А дальше, кто знает, может быть, она станет самым популярным изобретением в Эртилане. А еще дальше… Вероятно, настанет золотой век.
— Почему?
— Все станут героями, будут совершать поступки исключительно доброй направленности.
— Утопия! — сказал Квирсел.
— Посмотрим! Время покажет!
Я допил кофе, осмотрел пустые тарелки. Ох и зверский аппетит просыпается после героической терапии. И вообще — многие годы я не чувствовал себя так бодро. Просто чудеса.
— Ну-с, — сказал ваш покорный, потирая руки, — займемся делом. Скоро приедет Гермиона. Пока мы должны провести совещание. Идем в библиотеку!
Квирсел шмякнулся на пол, словно большой кусок сала, встал и с обреченным видом поплелся за мной. Как и в тот самый день, четырнадцатого сентября, я весело напевал по дороге и продолжал это делать, когда плюхнулся в библиотечное кресло.
— Вижу, у тебя есть что сказать, Квирсел. — Я раскурил трубку. — Говори.
Мопс забрался на свое место, напялил очки и колпачок. Перед ним на столе лежали бумаги с нашим планом мероприятий. Первое на повестке дня — поход в Музей магической истории.
— Все это никуда не годится, — сказал чародей. — Никуда. Если бы я занимался планированием…
— Что плохого?
— А то, что этот тип, Джулс Клакевит, полный идиот. Блокнот он прятал у себя, не поленился зашифровать эту гадость и отдать шифр богам. Ну это ладно. Но вот с тремя элементами напортачил. Почему боги не взяли их с собой? Почему спрятали здесь?
— Ну потому что это место должно было стать следующим.
— Не вижу логики, — проворчал мопс. — Сам посуди, скольких проблем мы могли бы избежать, если бы Слезы Звезды не лежали где-то под Музеем, Смех Леопарда — в статуе какого-то кретина по имени Грокесс Багровый, а Спокойствие Стрекозы не стало достопримечательностью Мигонии.
— В общем и целом ты прав, — кивнул я, окутанный облаками табачного дыма. — Но разве не должны герои преодолевать опасности и решать труднейшие задачи? Чего стоит подвиг, который и совершить-то толком нельзя — приходи и бери?! Нет, по-моему, это замечательно. И Гермиона одобрила.
— Не одобряла! Не помню такого!
— Значит, одобрила Талула. Она тоже личность героическая, поэтому я ее отлично понимаю!..
Мопс испустил тяжкий вздох, словно надутая и проткнутая иголкой грелка.
— Ладно, Талула одобрила, а ты… который еще вчера пугался одной мысли о прочных любовных узах, кажется, сдался!
— Может, такова моя судьба…
— Проклятие! Не верю, что разговариваю с тобой. Не иначе, Тузмес тебя подменил.
— Успокойся, о мудрейший. Сейчас мы обсуждаем не меня.
Квирсел сверкнул стеклами очков и надулся.
— Итак, мы входим в Музей. Как предполагается, в это время суток там мало посетителей. После того как входим мы, то же самое делают Зубастик и его сестра. Они замаскированы. В их задачу входит отвлекать внимание смотрителей. Пока они занимаются этим, мы проникаем в тайник. Я ничего не упустил?
— Скажи, а зубодеры в вашем мире все такие…
— Да! — Пауза призвана была показать, насколько Квирсел возмущен. Понимаю. — Я хотел поговорить о рисках, — добавил чародей. — Тайник находится в Музее магической истории. А сколько лет Музею?
— Каждый дурак знает. Тысяча. В этом был мудрый расчет Джулса Клакевита. Когда закончилась вся эта катавасия с Пожирателем, он вернулся домой и увидел, что чародеи закладывают здание, могучее и красивое. И спрятал Слезы Звезды там.
— Вы с ним два сапога пара!
— Почему?
— Потому что Музей за десять веков мог перестраиваться неизвестно сколько раз.
— Три, — подсказал я.
— Допустим! Допустим, три. Но какие именно его части подверглись реконструкции?
— Думаю, не самые важные.
— И Слезы Звезды давным-давно могли оттуда исчезнуть!
— Видишь ли, Квирсел, наша мигонская архитектурная магия очень сильна. Наши здания, тем более такие, не разваливаются спустя какие-то паршивые десять веков. Уверен, перестройки были незначительны. Учитывая могучий запас прочности, заложенный при строительстве, мы можем ничего не опасаться. Я много раз был в Музее — и когда ходил в коротких штанишках, и когда они стали длиннее, — но ни разу не замечал ветхости, которая свойственна постройкам такого возраста. Строительные чары постоянно обновляются, над ними работают самые опытные и влиятельные маги Мигонии.
Квирсел подпер голову лапкой.
— Ну допустим. А если во время различных манипуляций кто-то из магов смог случайно уловить присутствие в тайнике Слез Звезды? Любой артефакт или материал, содержащий чары, как ты знаешь, испускает флюиды.
— Мы будем верить в лучшее, — сказал я.
— Это все, что ты можешь предложить?
— Квирсел, вчера Талула бросала руны, и она утверждает, что Слезы Звезды на своем месте. Руны не врут.
— Это если правильно пользоваться.
— Талула знает свое дело! — Сдвинув брови, я готов был отстаивать честь волшебницы до последнего. — К тому же ей помогал Толкователь. Толковать он наверняка умеет, а это главное в руническом гадании. И вообще, к чему ты все это говоришь? Твой пессимизм может внести сумятицу в наши ряды.
— Я пытаюсь понять, что делать, если мы не найдем Слезы Звезды. Или другие два артефакта. Случись такое, нам конец.
Тут я был вынужден согласиться, и мы провели следующие пять минут в задумчивом молчании. Шутки шутками, а лишаться мира, к которому я привык с детства, мне не хотелось.
В какой-то момент я понял, что просто не могу больше сидеть на одном месте и ждать, когда Слезы Звезды стащат какие-нибудь олухи, вздумавшие затеять новую реконструкцию Музея. В Мигонии случиться может что угодно, особенно по закону подлости.
Едва я раскрыл рот, чтобы призвать Квирсела немедленно мчаться к тайнику, в дверь зазвонили как сумасшедшие. Мы подскочили одновременно. Селина вылетела откуда-то, где она пряталась, и открыла парадный вход.
Буквально через мгновение в библиотеку ворвалась Гермиона. Выглядела она куда лучше, чем вчера, но расфуфыриваться не стала. Основным лейтмотивом ее сегодняшнего туалета была практичность. Юная волшебница рассудила правильно. Неизвестно, в какую дыру нам придется забраться.
— Вы готовы? — выпалила она.
— Да.
— Тогда времени не теряем, быстро-быстро!..
— А в чем дело?
— Сегодня ночью вокруг моего дома бродили какие-то темные личности! Я установила вокруг своей комнаты защиту.
— И что они сделали?
— Ничего. Но, кажется, готовы сделать.
— Квирсел, а вокруг нашего дома ночью никто не ходил?
— Не знаю.
— И вам не пришло в голову принять меры? — вытаращила глаза Гермиона. — Ну вы вообще… Впрочем, следовало ожидать! Все, идем!
Мы с Квирселом и оглянуться не успели, как нас обоих запихнули в экипаж и повезли через город. Гермиона, строгая, словно классная дама, держала наготове волшебную палочку и смотрела в окно.
— За нами могу следить, — сказала она, когда карета прогремела через оживленный перекресток.
Квирсел высунул голову наружу, чтобы посмотреть назад. Из экипажа, следовавшего параллельно, на него уставилась удивленная морда толстого господина в шляпе. Мопс изобразил из себя тупую собачонку и высунул язык.
— Ничего, кажется, нет, — сказал он, когда я втянул его назад.
— На то и слежка, чтобы ее не замечать.
— Браул, где твоя палочка? — Гермиона помахала своей.
Читать бесплатно другие книги:
