Царский сплетник Шелонин Олег

Глава 27

Трактир «У Трофима» Виталий покинул уже ночью, когда в безоблачном небе загорелись первые звезды, и путь до подворья Янки Вдовицы ему освещал теперь лишь тусклый свет ущербной луны. За спиной царского сплетника грузно топали стрельцы с сотником Федотом во главе, осуществляя негласную охрану. Виталий же шел домой буквально на автопилоте, погруженный в глубокую задумчивость. Ему стоило большого труда объяснить Дону, что худой мир лучше доброй ссоры и лучше никому ни с кем против кого бы то ни было не объединяться. А если такая мысль засядет в чьей-то дурной голове, то он, царский сплетник, по этой голове обязательно настучит, и ему плевать на то, кому эта голова принадлежит: бессмертному злодею или благородному испанскому гранду. В результате Дон ушел со «стрелки» очень и очень недовольный ее результатами, и в его праведном гневе опять мелькнуло для юноши что-то неуловимо знакомое. Это напрягало. Если Кощей был ему понятен от и до, то личность Дона для царского сплетника была сплошным знаком вопроса. «Кощей, — рассуждал юноша, — будучи древним славянским богом, имеет великие силы. Меня он уважает, потому что за мной не менее великие силы стоят: Парвати под свое крылышко взяла. А кто или что стоит за Доном? Ни за что не поверю, что Кощей с обычным человеком справиться не смог. Или в этот бандитский расклад еще какой-нибудь местный божок вмешался? А почему местный? Может, и не местный. Моя Парашка, вон, из Индии сюда не поленилась притопать. А это мысль… Дон у нас из Испании… какие там у них почитались боги? Черт его знает! С другой стороны, и Испания, и Италия, и Сицилия — все они когда-то были под протекторатом великого Рима. Мелкие провинции, так сказать. А это значит, что его кто-то из богов Олимпа крышует. Черт! Неужели здесь буйствует кто-то из древнегреческих богов… А почему, собственно, древнегреческих? Судя по тому, что творится в Великореченске, здесь сейчас временной расклад, соответствующий нашему четырнадцатому-пятнадцатому веку, а значит, в Испании процветает католицизм и зверствует инквизиция. С другой стороны, он — испанский гранд, но рядом Сицилия… и эти маски… а может, обычная козаностра? Фигня! Любую козу Кощей давно бы в бараний рог согнул. Да-а-а… бред сивой кобылы, — подвел черту под своими рассуждениями юноша. — Информации для анализа маловато. Одно ясно: за Доном и Кощеем надо будет теперь смотреть в оба. Как бы не объединились, заразы, за моей спиной. С них станется».

Увидев впереди подворье Янки Вдовицы, Виталий затормозил.

— Ну спасибо, Федот. Дальше я сам. Передай царице-матушке от меня благодарность за содействие.

— Обязательно передам, барин, — почтительно поклонился Федот, — Можно было бы, конечно, здесь наряд оставить, ноты мужик крутой, сам справишься. А то попадет, не дай бог, кто под горячую руку. Но ты, ежели чего понадобится, только свистни. Мои стрельцы враз на помощь придут. Ваську или Жучка пошли. Они быстро бегают.

— А вы о них знаете? — ахнул юноша.

— Да об этих обормотах весь Великореченск знает. К Янке ж за помощью кто только не обращался. Кому зуб заговорить, кому лихоманку горячечную вылечить надобно.

Она, сердешная, всем помогает. Мы за нее любому глотку порвем.

— А где ж вы были, когда ее терем толпа сжечь пыталась?

— Да кто ж о таком помыслить-то мог? Знай я заранее — сотню стрельцов бы сюда подгнал. Кто-то здорово воду намутил. Народ у нас дурной. Ему голову задурить — раз плюнуть. А потом, если честно… — Федот понурился, виновато вздохнул.

— Говори давай, — нахмурился Виталий.

— Наши стрельцы не очень мимо ее подворья ходить любят. Тут ведь до Янки раньше Баба-яга жила. Ас ней связываться, знаешь, себе дороже будет. Она и Кощею, в случае чего, настучать могла. Вот наряды наши по привычке и идут в обход ее подворья. Стороной обойти норовят.

— Баба-яга? — насторожился царский сплетник.

— Ну да, младшенькая. Она чего-то с Кощеем не поделила, вдрызг с ним разругалась и, говорят, в дальние леса ушла. А вместо нее здесь Янка Вдовица поселилась. Из Берендеевки приехала. Какая-то темная история там с ее мужем Михеем произошла. Даже не с мужем, а с женихом, скорее. Говорят, в первую же брачную ночь ее мужик сгинул. По слухам, — понизил голос сотник, — она родная внучка Бабы-яги.

— Надо же, как интересно… Так, а что ж вы, подлецы, эту внучку, которая весь Великореченск лечит, без защиты оставили? — рассердился Виталий.

— Правда твоя, царский сплетник, — понурился Федот, — Ну раз такое дело, я распоряжусь, чтоб с завтрашнего дня наряды по этому маршруту ходили. А то и впрямь какой дурак красного петуха вам пустит.

— Такое ощущение, что это ты стрелецкий воевода, а не боярин Засечин, — усмехнулся, успокаиваясь, юноша.

— А почитай, так оно и есть, — спокойно ответил сотник, — По всем вопросам охранным ко мне идут. Только вот шапки на мне боярской нет, а потому в воеводы рылом не вышел. Да и как подумаешь, что придется в боярской думе портки об лавки протирать… тьфу!

— Ясно, — улыбнулся Виталий, — Тем не менее надо будет об этом с царем-батюшкой потолковать. Ну здрав буди, стрелецкий голова.

— И тебе не хворать, боярин.

Федот еще раз поклонился и двинул со своими стрельцами в обратную сторону.

— Ну Васька! Ну наплел, подлец! Значит, Янка сюда уже вдовушкой прибыла. Михеем в Великореченске и не пахло.

Виталий продолжил путь к подворью Вдовицы и, уже подходя к нему, услышал со стороны двора пьяный голос Васьки:

— Так, слушай меня внимательно. Повторяю в последний раз. Представь себе, что я царский сплетник. Появляюсь перед тобой и говорю: «Я пришел!»

Последние два слова были сказаны уже голосом Виталика, что заставило царского сплетника подпрыгнуть.

— Ну пришел… ик!.. и пришел, — не менее пьяным голосом ответила коту Янка. — Проходи!

— Дура! Надо сказать: «Я готова!»

— Ик!.. А он точно сказал насчет Парвати? Именно так я должна спасти отечество?

— Точно, хозяйка! Зуб даю!

— Ик! Тогда налей еще для храбрости.

Виталий ткнулся было в калитку, но она оказалась заперта. Тогда он, недолго думая, перемахнул через двухметровый забор и ахнул при виде открывшейся перед ним картины. В самом центре двора стояла бочка с ввинченным в нее краником, на бочке лежали пара зеленых яблок, порезанных на четыре части, и слабо шевелящаяся зубастая тарань и стояли три пивные кружки, от которых тянуло ароматами пряного заморского вина. А вокруг бочки на стульчиках сидели вусмерть пьяные Васька, Жучок и Янка. Пьяны они были настолько, что появление царского сплетника даже не заметили. Да и чего ради им замечать такие мелочи, если все трое были заняты очень важным делом: готовились к спасению отечества, а если точнее, Васька с Жучком готовили к этому героическому деянию Янку и, чтобы она не сдрейфила, подливали ей для храбрости. Янка, похоже, сильно трусила, так как, судя по ее состоянию, подливали ей пушистые обормоты уже давно и усердно, не обижая при этом и себя.

— Абрам Соломонович свое обещание все-таки выполнил, — покачал головой Виталий, глядя на бочку.

Кот тем временем наполнил в очередной раз кружки. Вид у Васьки при этом, надо сказать, был еще тот! Изображая царского сплетника, он честно пытался принять его облик, но спьяну трансформацию провести до конца не мог, а потому из шикарных рамодановских штанов Виталий сзади торчал пушистый хвост, под носом росли огромные кошачьи усы, а на макушке, в придачу к обычным, человеческим, торчала еще одна пара кошачьих ушей.

Жучок, судя по всему, в этом шоу был одновременно зрителем, режиссером и критиком в одном лице, а если точнее, в одной морде, так как своего истинного облика серого волка на этот раз не покидал.

— Так, еще по одной, — распорядился он, — И начинаем все по новой. Неестественно у вас как-то получается.

Кружки глухо стукнули друг о друга, и троица в очередной раз вдохновилась. Жучок вилкой начал ловить удирающую от него «тарань», а кот опять приступил к репетиции.

— Янка, я пришел! — радостно сказал Васька, покачнулся, брыкнулся вместе со стулом навзничь и захрапел.

— Я готова! — с трудом поднялась со стула хозяйка подворья.

— Не верю! — упрямо мотнул головой Жучок, нацепив на вилку вместо увернувшейся тарани кусок яблока.

— От, блин, Станиславский нашелся! — пробормотал юноша.

— К чему готова? — требовательно спросил Жучок.

— К спасению отечества! — отрапортовала Янка и тоже вслед за Васькой начала заваливаться.

Она наверняка улетела бы на землю, если б Виталий ее не поймал.

— Нет, ну надо же! Уговорили, — хмыкнул юноша.

— Вот теперь верю, — поднял на царского сплетника мутные глазки Жучок, — Можете идти спасать.

— Чего спасать? — попросил уточнить юноша.

— Отечество, — небрежно махнул лапой оборотень, и это движение занесло его в сторону, в результате чего Жучок оказался храпящим на земле рядом с Васькой.

Теперь можно было смело сказать, что все трое были готовы. Виталий тяжко вздохнул и понес хозяйку подворья в ее горницу. Уложив девушку поверх одеяла на кровать, он с сожалением посмотрел на ее ладную фигурку, мысленно облизнулся и направился отдыхать в свою спальню. День у него сегодня выдался хлопотливый, как, впрочем, и все дни в этом странном мире. Виталий быстро разделся и нырнул в кровать, тоже поверх одеяла, так как ночи в Великореченске стояли теплые. Отключился юноша практически молниеносно, стоило только его щеке коснуться подушки, однако поспать нормально ему не дали.

Где-то среди ночи царского сплетника разбудила подозрительная возня во дворе.

— А ну стоять! Куда пополз, сволочь?

— Ща ты у меня получишь!

— На! На!

— Ах, ты кусаться?

— Тьфу! — душевно сплюнул юноша, опознав пьяные голоса Васьки и Жучка.

Что-то заскрежетало по бревенчатой стене терема, и на фоне ущербной луны в проеме окна появилась усатая физиономия Васьки.

— Янкин ухват здесь есть?

В ответ в него полетел ботинок. Удар был точен. Кот грузно шлепнулся о землю и тут же упрямо полез обратно.

— Так я не понял, ухват есть? — повторил он вопрос, усаживаясь на подоконнике.

Взбешенный юноша слетел с постели, увидел стоящий в углу ухват, схватил его и со всей дури запустил в кота.

— Йес! — завопил Васька, улетая в обнимку с ухватом вниз.

Раздался еще один смачный удар об землю, а затем удары помягче. Словно били чем-то твердым по чему-то мягкому.

— Слышь, Васька, — донесся до Виталий сиплый голос Жучка, — ежели ты меня еще раз ухватом, я ведь не удержу. Целься лучше, гад!

— Ага… слышь, Жучара, а постоялец то наш там один. На! На! Получи!

— А как же отечество? Непорядок. Теперь моя очередь! Ща я с развороту. На! На!

— Идиоты! — Виталий закрыл окно, плюхнулся обратно на кровать и дал себе слово поутру настучать по ушам этим пьяным обормотам. Нашли время разборки устраивать!

«Ох, они у меня завтра получат за нарушение общественного порядка», — протяжно зевнул юноша и вновь погрузился в глубокий сон. На этот раз сон был настолько глубокий, что его не разбудила даже подозрительная возня в комнате и грузное шарканье лап Васьки и Жучка, что-то затаскивавших в спальню…

Глава 28

Царский сплетник проснулся ближе к обеду, когда солнце уже было в зените. Молодой здоровый организм наверстывал все недосыпы предыдущих ночей. Юноша бы поспал и еще, но его разбудило смутное ощущение, что в кровати он не один. Распахнув глаза, Виталий уставился на Янку, уютно сопящую у него под мышкой, источая вокруг ароматы свежего, чистого перегара. «Ох и ни хрена себе!» — мысленно ахнул юноша и осторожно приподнял голову. Он лежал поверх одеяла в одних трусах, Янка спала в ночной рубашке, используя его правую руку в качестве подушки. Край подола ночнушки задрался чуть не до бедра, открывая взору царского сплетника точеную ножку. Она была такая изящная и соблазнительная, что Виталий начал конкретно потеть. У него пошел гормон, который, однако, сразу нырнул туда, откуда вылез, как только до царского сплетника донеслись довольно неблагозвучные звуки. Отвернув голову от Янки, лежавшей на кровати между ним и стеной, юноша уставился на Ваську и Жучка. Возмутители ночного спокойствия валялись на полу рядом с огарками свечей, раскинув в разные стороны все свои восемь лап, и азартно давили храпака, повизгивая и поскуливая во сне. Причем и у того и у другого морды были разукрашены основательно. Шерсть на Ваське торчала во все стороны клочками, морда Жучка была расцарапана, а в шерсти застряли обломки черенка ухвата, разбитого этой ночью в щепу разбушевавшимся котом. Виталий опять посмотрел на Янку. Прелестница зашевелилась, что-то пробормотала во сне и начала пристраиваться на царском сплетнике поудобнее, что задрало подол ее ночной рубашки еще выше.

— Оу-у-у… — Юноше опять стало невмоготу, но тут перед его мысленным взором возник державный кулак. «Но если ты мне Янку Вдовицу обидеть посмеешь…»

Обижать красавицу царский сплетник не собирался и решил просто-напросто тихо слинять: типа не было меня здесь. Не было, и все! Виталий начал осторожно вытаскивать свою руку из-под головы Янки, но та с такой удобной «подушкой» расставаться не захотела. Мало того, она запихала ее еще глубже себе под голову и даже, не открывая глаз, во сне, начала ее взбивать, чтобы сделать помягче. В процессе обработки «подушки» ее кулачок чуть не вмазал Виталий по носу, и ему срочно пришлось выводить его из-под удара. Этот рывок заставил девицу проснуться. Глаза красавицы распахнулись. Несколько секунд Янка обалдело смотрела на царского сплетника, затем приподняла голову, посмотрела вниз, увидела сбившуюся уже до пояса ночнушку…

— Оказывается, нижнее белье в Великореченске не в моде, — ляпнул Виталий. Ничего умнее он в данный момент придумать не смог.

— А-а-а!!! — согласилась с ним Янка.

Девица с оглушительным визгом слетела с кровати и пулей вылетела из спальни своего постояльца. Этот визг подбросил вверх тела ее верных телохранителей.

— А?

— Что?

— Где? — бестолково засуетились они.

— Во «Что? Где? Когда?» играть будем потом, — сердито буркнул Виталий, спуская ноги на пол. Юноша сдернул со стула свои штаны и начал одеваться. — Так, обормоты, выходите во двор строиться. Я сейчас закончу утренний туалет, физиономию под рукомойником прополощу, а потом начну читать лекцию о вреде пьянства и вести промеж вас воспитательную работу. Это ж надо додуматься: мало того что сами до поросячьего визга нажрались, так еще и Янку накачали!

Царский сплетник заправил в штаны рубашку, надел ботинки, вышел из спальни и прислушался. Со стороны светелки Янки до него доносилась лишь испуганная тишина. Неопределенно хмыкнув, юноша спустился в гридницу и через сени вышел во двор. Там царил полный разгром. Бочонок лежал на боку, истекая сквозь открытый краник последними каплями духмяного заморского вина, а сам двор устилали обломки стульев и останки ухвата, рогульки которого были воткнуты в бревенчатую стену прямо под окном спальни царского сплетника. Из сеней вышли понурые Васька с Жучком, держась друг за друга. Вид пушистых обормотов, страдавших с жуткого похмелья, заставил Виталий сочувственно вздохнуть.

— Да-а-а… неплохо вы вчера погудели, — почесал затылок юноша, разглядывая забрызганную кровью стену, — и чего не поделили, хвостатые?

Тут внимание его привлекла горка соли со слабо трепыхавшейся в ней таранью. Сама бочка, в которой юноша делал засолку, исчезла. Виталий бросился к бадейке, где еще вчера резвились пираньи, и увидел, что она пуста.

— И как это понимать? — поднял он глаза на Ваську с Жучком.

— Слышь, Жучара, а мы его что, вчера не добили? — удивился Васька.

— Да не может быть! Ты, это… сплетник, под скамеечкой посмотри. Мы этого гада вчера туда закатали.

Виталий посмотрел в указанном направлении. Гада он там не увидел. На примятой траве под скамейкой лежала лишь тюбетейка и до боли знакомый сай — кинжал японских ниндзя. В этот момент окно горницы второго этажа распахнулась, и оттуда высунулась уже одетая в свой голубенький сарафан хозяйка подворья. Первый шок похмельного пробуждения у нее уже прошел, и на его место пришел праведный гнев обманутой девы.

— Ах ты, кобель!!!

— Янка, — отмахнулся царский сплетник, не отрывая глаз от сая, — не шуми понапрасну, а то я тебя разочарую.

— Чем? — опешила девица.

— Я с пьяными бабами сексом не занимаюсь.

— Что сказа-а-ал? — ахнула Янка.

Царский сплетник сообразил, что его не поняли, оторвался от созерцания тюбетейки и сая и дал дополнительные пояснения:

— Я сказал, что амбре, которое изрыгали твои божественные уста, отбили у меня всякую охоту и не позволили переступить границу дозволенного, а потому безгрешны мы с тобой, аки херувимы.

— Как я вообще оказалась у тебя в постели? — прошипела хозяйка подворья, глядя бешеными глазами на царского сплетника.

— А это мы с Жучком тебя к нему подложили, — шмыгнул носом Васька, — И ведь что обидно — все по уму сделали: раздели, обмыли… в смысле помыли… самую симпатичную рубашечку на тебя надели, а он, сволочь, даже не дернулся. Лежит, как бревно, и дрыхнет! Мы полчаса со свечками стояли ждали, а он… Тьфу! Ну как тут спасать отечество?

Такие подробности окончательно добили Янку.

— Со свечками? — слабым голосом спросила она.

— Ну да. Темно ж было. Ночь все-таки.

— Убью…

— Это потом, — тормознул ее Виталий. — Сейчас у нас есть более важные дела.

— Какие? — простонал Жучок, держась лапами за похмельную голову.

— Спешу обрадовать: нас ограбили.

— Кто посмел? — возмутился оборотень.

— Думаю, обладатели вот этой симпатичной шляпки и кинжала, — кивнул на лежащие под скамейкой вещи царский сплетник, — Я так понимаю, это вы их этой ночью били. Но дело свое черное они сделал. Наших рыбок сперли.

— Наших рыбок? — яростно зашипел Васька, трезвея на глазах. От возмущения он даже отцепился от Жучка, за которого до той поры держался, чтоб не грохнуться. — Да я их, гадов…

— Как найдем похитителей, имей этих гадов, как хочешь. Меня больше волнует сам факт ночного налета. Сначала рыбешек контрабандой в Великореченск затащили, а теперь, когда они оказались у нас, устроили на них настоящую охоту. Мне эта охота на пираний очень и очень не нравится! Но, кажется, я знаю, где этих гадов искать. — Юноша вытащил из-под лавки сай с тюбетейкой, — Васька, Жучок, не хотите навестить одного из них? С чертями потом разберемся, а вот с этим… — Виталий воткнул в бревенчатую стену сай, — предлагаю разобраться сейчас. Он тут недалече. Так хотите?

— Очень хотим, — прошипел Васька.

— Тогда примите вид посолидней. Мне нужны секьюрити.

Васька с Жучком тут же превратились в таких мордоворотов, что царский сплетник от них невольно шарахнулся.

— Охренеть! С такими в темном переулке встретишься — потом штаны не отстираешь, — отдуваясь, пробормотал он, — Вы бы…

Деликатный стук в дверь со стороны парадного входа заставил царского сплетника заткнуться. Он нырнул в сени и пошел открывать, гадая, кого принесло на подворье Янки Вдовицы. Лично он сегодня к себе никого не приглашал.

Васька с Жучком, грузно переваливаясь, двинулись за ним. Юноша распахнул дверь. На пороге стоял Фриц с сундучком на плече. Сундучок был грузен, так как под его тяжестью посыльного немецкого посла слегка пошатывало.

— Глава купеческий гильтий Вилли Шварцкопф просил перетать первый взнос тля сирый и убогий, — пропыхтел Фриц, — Кто стесь ест сирый и убогий?

— Они, — ткнул большим пальцем руки за спину царский сплетник.

Увидев «сирых и убогих», Фриц чуть не выронил сундучок, но Виталий вовремя его подхватил.

— Ого! — прогнулся он под тяжестью первого взноса, — Эй, убогие, быстро его в мою спаленку. Я там ваш фонд организовал.

Васька с Жучком выхватили из его рук сундучок и откинули крышку. При виде золота глаза «сирых» замаслились.

— Бегом в спальню! — захлопнул крышку юноша, — И сразу назад! И не вздумайте без меня дележом фонда заняться.

Васька с Жучком подозрительно покорно кивнули и поволокли добычу. Но почему-то свернули не в дверь, ведущую из сеней в терем, а в дверь, ведущую во двор. Виталий этого не заметил, так как тормозил в тот момент Фрица, который, выполнив поручение, собрался уходить.

— Слушай, камрад, а Вилли сейчас на месте?

— Что ест на месте? — не понял Фриц.

— Он в посольской слободе или нет?

— О та, та, в посольской.

— Скажи ему, пусть никуда не уходит. Я сейчас к нему подскочу. Дело есть.

— Я перетать.

Посыльный неспешным шагом удалился, а Виталий остался ждать своих секьюрити. Прошло пять минут, десять, а Васьки с Жучком все не было.

— Все-таки устроили дележку, гады! — разозлился царский сплетник и двинулся на разборку.

В спальне его телохранителей не оказалось. Виталий подошел к окну и сразу увидел пропажу. Нет, «сирые и убогие» дележом себя не обременяли. Понимая, что времени мало, они, воровато озираясь, закапывали сундучок под корнями многострадальной яблони.

— Что ж вы могилку-то тревожите? — не мог сдержать смеха царский сплетник. — Косточки бедного Михея тревожите!

— Тьфу! — сплюнул Жучок, — Говорил тебе: в мою конуру надо было прятать!

— А почему тогда не на мой чердак? — вызверился Васька.

— Так, если вы немедленно не доставите все сюда…

Васька с Жучком выдернули из ямы сундучок и поволокли его обратно в терем.

— Вот прохиндеи, — покачал головой царский сплетник, сел на подоконник и задумался, — Прежде чем брать этого дона Хуана де Аморалиса за жабры, надо сначала хорошо попытать насчет него немецкого посла. Что-то уж больно скользкий тип этот Демьян, он же дон… А может, это и есть тот самый Дон, который предлагал мне на пару Кощика завалить? Нет, вряд ли… тот Дон поплотнее был и чуток пониже. Так кто же ты такой, дон Хуан, и за каким чертом тебе потребовались наши рыбки?

Глава 29

— Судя по первому взносу в фонд, торговля идет успешно? — вежливо поинтересовался царский сплетник, неспешно прихлебывая из дымящейся чашки кофе.

— О я, я, — закивал Вилли, опасливо косясь на «сирых и убогих», с каменными лицами стоявших за спиной Виталика.

— Это мои секьюрити, — небрежно махнул рукой юноша. — В Великореченске стало неспокойно, пришлось обзавестись телохранителями. Ребята надежные, туповатые, правда, но в этом есть свой плюс.

Васька с Жучком заскрежетали зубами, но промолчали.

— Какой плюс? — вежливо спросил немецкий посол.

— При них можно говорить о чем угодно. Все равно ничего не поймут. Так вот, Вилли, как ты, надеюсь, догадываешься, у меня к тебе не простой визит вежливости. Бизнес наш развивается успешно. И за счет предоставленной мной информации уже приносит первые плоды. Однако, чтоб он стал еще успешнее, мне нужна кое-какая дополнительная информация, которой вы меня, надеюсь, снабдите.

— Если это не ест ущерб тля мой страна… — заволновался Вилли.

— Не волнуйся. Никакого ущерба для твоей страны не будет. Заинтересовал меня здесь один человечек, которого я видел в прошлый раз вон в той библиотеке, — кивнул он на книжную лавку напротив кофейни.

— Госпотин Никвас?

— Он тоже, но в первую очередь меня интересует хозяин этого заведения. Что вы можете мне сказать про дона Хуана де Аморалиса?

— О! Тон Хуан! Болшой бизнес! — сразу успокоился глава иноземных купеческих гильдий. — Вы хотеть с ним войти в толя? Инвестиций?

— Возможно. Но о будущем партнере всегда надо постараться узнать побольше. Расскажите о нем.

Не найдя в просьбе юноши ничего предосудительного, Вилли начал делиться информацией:

— Тон Хуан те Аморалис. Отщень тревний рот. Обетневший. Стал телать коммерция, чтобы поправить тела. Теперь успешный купец. У него стесь свой бизнес. Он кроме лавка с книг с Никвас по заказ царя строить в Великореченск руссише терм и римский бань. Найн… римский терм и руссише бань! Отшень торогой потрят. С самой Виталий мрамор из Каррара на корабль плыть. Отшень красиво. Там ест бассейн, горкавота. Все в отин том… как это… отин зтаний.

— Понятно. Банный комплекс бодяжат. И давно строят?

— Тавно. Тва… нет, три тня назат толжен быть торжественный открытий. Царь-батюшка прыгать в вота. Буль-буль. Принимай работа. Но что-то у строитель не получайся. Открытий все время то сеготня отклатывать, а наш посол туда не приглашать. Жаль. Говорят, толжно быть интересно.

— И что там будет интересного?

— Только тсс… — таинственно прижал к губам палец Вилли, — царица знать найн! Там в бань бутет массаж-фрейлейн.

Виталий прикусил губу, чтобы сдержать смех. Ай да Гордон! Никак отдушину-расслабуху от дел государственных себе заказал втайне от верной женушки.

— Фрейлейн-массаж, говоришь?

— Я! Я! По-вашему, это бутет еб… — немецкий посол прикрыл себе рукой рот и густо покраснел, — я очень извиняйт. Такой варварский язык.

— Прощаю, — махнул рукой юноша и все-таки, не выдержав, заржал. — Фрейлейн-массаж звучит гора-а-аздо культурней. Европа!

— Я! Я! Европа. Культур, — энергично закивал немецкий посол.

— И что, эту западную культуру прямо в парилке методом групповухи будут внедрять? — Лицо царского сплетника излучало такой неподдельный интерес, что посол с удовольствием удовлетворил его любопытство.

— Найн. Там тля царь-батюшка бутет оттельный комнат, тля бояр, купец тоже свой комнат.

— Гм… действительно, культура. Надо будет эти термы как-нибудь посетить.

— Это завтра. Сеготня только царь.

— Не понял, — нахмурился юноша.

— Торжественный открытий тон Хуан на сеготня назначил. Первый тень только царь-батюшка вота буль-буль.

— Твою мать!!!

До Виталий наконец дошло. Нет, ну надо же быть таким тупым! Термы, горки, бассейны-купальни и зубастые рыбки. Как же он сразу, с первых слов Вилли об этом не догадался? Открытие терм потому и откладывали, что пираний он у этого дона спер, а теперь они снова у него, а царь сейчас…