Дело заикающегося епископа Гарднер Эрл
– А поскольку вы не решились обратиться ко мне за услугами, я имею полное право принять предложение тех людей, которые занимают противоположную позицию.
Тень улыбки промелькнула на губах старика, который важно восседал за огромным столом в окружении предметов, кричащих о его огромном богатстве и высоком общественном положении, и, очевидно, поэтому считал свою позицию совершенно неприступной.
– Неплохо, – одобрил Браунли. – Я ценю ваше умение обращать против меня мои же собственные слова. Что же, это вполне соответствует тому представлению, которое у меня сложилось о вас.
– В двух словах я уже объяснил вам, что конкретно привело меня сюда. Речь идет о вашей внучке. Независимо от того, каково ваше личное мнение, мистер Браунли, я вовсе не платный борец, защищающий интересы тех, у кого нашлось достаточно денег, чтобы оплатить мои услуги. Отнюдь! Чаще всего я защищаю интересы тех, кто не может постоять за себя. Но я не предлагаю свои услуги всем без разбора. Я борюсь только для того, чтобы восторжествовала справедливость.
– Не хотите ли вы уверить меня, мистер Мейсон, что вы всегда делаете все, чтобы восторжествовала справедливость и было наказано зло? – с насмешкой поинтересовался Браунли.
– Я ни в чем не намерен вас уверять. Я просто ставлю вас в известность, а уж это ваше дело, верить мне или нет.
Тень набежала на лицо Браунли.
– Я считал вас более скромным.
– Уж кому, как не мне, судить об этом.
Мейсон наконец уселся в кресло, вытащил пачку сигарет и закурил с самым непринужденным видом, отметив попутно, что сдержанность известного финансиста довольно наигранна.
– Не мне вам говорить, что, если человек обладает чем-то весьма заманчивым в глазах других людей, он будет подвергаться постоянному давлению. У вас есть деньги. Многие желают их получить и для этого прибегают к различным махинациям. Я намерен раскрыть свои карты. Цепь событий, обусловивших мой интерес к данному делу, была весьма необычной. Люди часто пытаются стать моими клиентами, прибегая к неординарным способам, зная, что я люблю запутанные случаи. Я вовсе не уверен, что это не была подобная хитроумная комбинация, проведенная только ради того, чтобы заручиться моей поддержкой. Если это так, то я не хочу ставить свои способности и энергию на службу людей, задумавших мошенничество. С другой стороны, если то, что я знаю, правда, есть все основания предполагать, что особа, которую вы считаете дочерью своего сына Оскара и Джулии Бреннер, в действительности совершенно чужой вам человек.
– У вас имеются какие-то факты, позволяющие сделать подобное заявление? Иначе говоря, вас кто-то уполномочил это сделать?
– Само собой. – Мейсон замолчал, глядя на тлеющий кончик сигареты, затем добавил, встретившись взглядом с неприязненным взглядом Браунли: – Я делаю это заявление по поручению единственного из оставшихся в живых родителя, Джулии Брэннер.
На лице Браунли не дрогнул ни один мускул.
– Могу я спросить вас, кто подтвердит личность Джулии Брэннер?
Лицо Мейсона было столь же бесстрастно.
– Никто. Вот почему я и обратился к вам. Если здесь имеет место обман, то только вы способны его разоблачить.
– А если я докажу вам, что это действительно так?
Мейсон с улыбкой развел руками:
– В таком случае я теряю интерес к этому делу. Только учтите, мистер Браунли, я должен быть совершенно уверен в этом.
– Джулия Брэннер – авантюристка. Я нанял детективов, и они представили мне полное досье на нее задолго до того, как она стала женой моего сына.
Мейсон сделал глубокую затяжку, выпустил синеватое облачко дыма и, улыбнувшись, сказал:
– У множества женщин прошлое, если его подвергнуть детальному исследованию, производит шокирующее впечатление.
– И все же я утверждаю, что эта женщина – мошенница!
– Вы говорите о Джулии Брэннер, жене вашего сына?
– Да.
– В таком случае, ваше утверждение, что она авантюристка, не имеет никакого отношения к юридическому статусу рожденного ею ребенка.
Браунли некоторое время настороженно смотрел на Мейсона, затем продолжил холодным тоном банкира, анализирующего все недочеты представленной ему финансовой ведомости:
– К счастью, рожденный ею ребенок был изолирован от нее еще в раннем возрасте. Я не желаю вдаваться в подробности того, как и когда это случилось. Я знаю, да и вы тоже, вне всякого сомнения, что Джулия Брэннер предприняла долгие и безуспешные попытки найти ребенка. На это ушли практически все ее сбережения. Но я располагаю большими возможностями, нежели она, и преуспел там, где она потерпела неудачу.
– Делала ли Джулия попытки примириться с вашей семьей? Прошу дать мне точный ответ.
Лицо Браунли было все таким же суровым.
– Она никогда не предпринимала никаких попыток примириться, так как я принял меры, чтобы этого не произошло.
– Правильно ли я понял, что вы превратили ее в лицо, скрывающееся от закона?
– Можете толковать мое заявление как угодно. Я не намерен делать никаких признаний.
– Мне бы хотелось предупредить вас, что, если я заинтересуюсь делом моей клиентки, я буду защищать ее интересы решительно во всем. И если выяснится, что миссис Брэннер была оклеветана, я приложу все усилия, чтобы вы поплатились за свои махинации.
– Естественно. Иного я от вас и не ожидаю. Но сомневаюсь, что вы действительно заинтересуетесь делом Джулии Брэннер. Главным образом потому, что у меня есть все основания предполагать, что подлинная Джулия Брэннер умерла, а вы имеете дело с самозванкой.
Мейсон покачал головой:
– Ничего из того, что вы мне рассказали, не доказывает, что молодая особа, которую вы признали как внучку, в действительности является подлинной дочерью Джулии Брэннер, какая бы судьба ее ни постигла. С другой стороны, я располагаю некоторыми сведениями, которые заставляют меня верить, что вы стали жертвой ошибки или даже обмана.
– Мистер Мейсон, я не намерен разглашать то, что мне известно, какие бы доводы вы ни приводили.
– В таком случае как вы сможете убедить меня, что мне не следует браться за это дело?
Некоторое время Браунли хмуро рассматривал адвоката, затем сказал:
– Хорошо, вот что я сделаю, мистер Мейсон, но большего вы от меня не дождетесь. – Он извлек бумажник из крокодильей кожи и достал оттуда желтоватый листок бумаги.
Мейсон с интересом наблюдал, как старик оторвал от него официальный бланк, а потом, немного подумав, и подпись.
– Вы должны понять, мистер Мейсон, – сказал он, разглаживая листок, – что, когда я решил навести справки, все было проделано надлежащим образом. Я располагаю некоторыми неоспоримыми фактами, и характер этих фактов в высшей степени конфиденциальный. Нанял я самых лучших специалистов, которых только можно приобрести за деньги. Полагаю, вы стали жертвой мошенничества. Лично я убежден, что женщина, представившаяся вам Джулией Брэннер, никогда не была женой моего сына. Я знаю, что рожденный ею ребенок никогда не был дочерью моего сына, и у меня есть основание полагать, что ваш собственный интерес к этому делу пробудился главным образом потому, что лицо, располагающее определенными сведениями, постаралось вас заинтересовать историей будущей клиентки. Вот почему я решил дать вам почитать этот документ.
Мейсон осторожно взял листок бумаги и углубился в чтение.
«В результате нашего расследования можем с полной ответственностью заявить, что будут предприняты попытки дискредитировать настоящую Джанет Браунли и на ее место поставить самозванку. Заинтересованные в этом люди несколько месяцев разрабатывали план операции, терпеливо выжидая наиболее удобного момента для ее реализации.
Для того чтобы добиться успеха, они заинтересуют какого-либо опытного адвоката, а чтобы убедить его заняться этим делом, попытаются воздействовать на него через влиятельное лицо.
Эти люди специально дожидались, пока епископ Меллори из Сиднея возьмет годовой отпуск. Он объявил, что проведет его в путешествиях и научных изысканиях, а чтобы ему не мешали, не обнародовал свой маршрут.
Наш агент вошел в непосредственный контакт с этими людьми, поэтому мы можем предупредить, что ловкий самозванец выступит в качестве епископа Меллори для того, чтобы связаться с каким-либо опытным адвокатом. После обработки адвоката он исчезнет. Мы заранее ставим вас в известность, чтобы вы смогли предпринять необходимые шаги к его аресту. Во всяком случае, вы можете предвидеть, что какой-нибудь честолюбивый адвокат, обладающий определенными финансовыми возможностями, позволяющими ему заняться данным делом, заинтересуется этим. Мы советуем проконсультироваться с вашим поверенным, дабы не быть застигнутым врасплох. В ближайшие дни мы сообщим вам о новых фактах.
Преданный вам…»
– Как я понял, – на лице Мейсона не дрогнул ни один мускул, – это письмо имеет для вас определенную ценность?
– А для вас – нет? – удивился Браунли.
– Абсолютно.
– Я заплатил большие деньги, чтобы получить это письмо. И если бы вы знали меня немного лучше, вам было бы известно, что я не бросаю деньги на ветер. Так что заявляю со всей ответственностью: я придаю этому письму огромное значение.
– Письмо могло и для меня иметь большое значение, если бы я видел его целиком. Но вы предпочли превратить его в обычную анонимку, каковой я ее и считаю.
Браунли нахмурился:
– Если вы воображаете, что я сообщу вам, кто является автором письма, вы сильно ошибаетесь.
Мейсон пожал плечами:
– Я ничего не воображаю, лишь выложил на стол кое-какие козыри и попросил вас сделать то же самое. Как я понимаю, вы от этого воздерживаетесь.
– Вы правильно понимаете.
Мейсон поднялся, намереваясь взять плащ.
– Вы уходите, мистер Мейсон?
– Да. И если вы сообщили все, что хотели, то могу заявить, что вам не удалось решительно ни в чем убедить меня.
– А вам ни разу, мистер Мейсон, не приходило в голову, что вы не единственный человек, которого надо убеждать?
Мейсон, опершись обеими руками о край стола, покачал головой:
– Нет, не приходило. И все же, раз вам не удалось убедить меня, готовьтесь к драке. И в самом ближайшем будущем.
– Что ж, вы говорите, как настоящий бизнесмен, – похвалил Браунли. – Но все же хочу предупредить, что вы получите шах и мат еще до начала игры.
– Получить мат на языке шахматистов означает конец игры, а вот что касается шахов, то их мне объявляли неоднократно, но я еще ни разу не получил мат.
– Тем прискорбнее будет, если вы получите его на сей раз. Я не хочу, мистер Мейсон, чтобы имя моей внучки муссировали на всевозможных судебных процессах. Я не желаю, чтобы досужие журналисты лезли в мою личную жизнь. Поэтому я намерен удержать вас от того, чтобы вы занялись «защитой интересов», как принято выражаться, этой псевдовнучки.
– Вы намерены удержать меня от того, что я собираюсь сделать? – неприкрытое удивление сквозило в голосе Мейсона.
– Верно.
– Многие пытались сделать это и раньше, – сухо произнес адвокат. – Но из этого ничего не получалось. Я не только упрямый, но еще и принципиальный человек.
В холодных глазах Браунли мелькнуло нечто похожее на веселье.
– Понимаю. Адвокат, если вы изучали мою семью, то наверняка вам многое известно и про меня. Так что вы знаете, что я принадлежу к породе безжалостных противников, которым опасно перебегать дорогу, поскольку я напролом иду к намеченной цели, не считаясь ни с кем и ни с чем.
– Ваши рассуждения не отличаются последовательностью, – с иронией сказал адвокат. – Сейчас вы разглагольствуете о последствиях, а пару минут назад уверяли, что намерены удержать меня от того, чтобы я начал дело.
– Так оно и есть.
Мейсон недоверчиво улыбнулся и стал слушать дальше.
– Я хочу удержать вас от этого, потому что вы еще и бизнесмен. Противная сторона не располагает материальными средствами для борьбы. Они надеются, что им удастся заинтересовать адвоката, располагающего собственными ресурсами и пожелавшего поставить их как ставку в игре, в ожидании приличного выигрыша. В таком случае, если я покажу вам, что у вас нет ни малейшего шанса на выигрыш, вы как бизнесмен не ввяжетесь в подобную авантюру.
– Знаете, я еще не встречал людей, которые могли бы убедить меня в том, что я не смогу выиграть судебный процесс. Прошу прощения, но в этих вопросах я достаточно компетентен и могу сделать собственные выводы.
– Поймите меня правильно, мистер Мейсон, я не такой идиот, чтобы воображать, что сумею помешать вам постараться установить законность притязаний этой мнимой внучки. Нет, я просто хочу показать вам, что вы ничего не выиграете, даже если каким-то чудом что-либо и докажете. Ведь то, что человек является моим внуком или внучкой, еще ничего не решает. Девушка сейчас совершеннолетняя, так что я не обязан ее содержать. Единственное – в том случае, если ее признают моей родственницей, – она сможет получить некоторую сумму после моей смерти. Поэтому, мистер Мейсон, я составляю завещание, по которому большая часть моего состояния достанется моей внучке, мисс Джанет Браунли. Я особо оговариваю в завещании, что моей внучкой называю ту особу, которая в настоящий момент проживает в моем доме. Это сводит на нет проблему, является ли наше родство кровным или же нет. В любом случае по завещанию деньги будут принадлежать ей. Разумеется, я понимаю, что вы попытаетесь оспорить завещание. По этой причине не далее как завтра утром я передам три четверти моего состояния названной особе, оставив себе лишь пожизненную ренту. Оставшаяся четверть будет передана моему внуку, Филиппу Браунли. – Надменные глаза Браунли с торжеством уставились на адвоката. – Так что, мистер Мейсон, вы сами видите, что этот юридический орешек вам не по зубам. Думаю, вы разумный человек и не станете биться лбом в кирпичную стену. Я хочу, чтобы вы поняли – в моем лице вы натолкнулись на такого же безжалостного противника, как и вы сами. Повторяю, я ни перед чем не остановлюсь, коль принял решение. В этом, надеюсь, я похож на вас. Случилось так, что в этом деле все козырные карты оказались у меня на руках, и я приложу максимум усилий, чтобы использовать их с полным эффектом. А теперь, мистер Мейсон, я хочу пожелать вам спокойной ночи. Знакомство с вами доставило мне огромное удовольствие.
Ренуолд Браунли пожал холодными, как лед, пальцами мускулистую руку адвоката.
– Дворецкий проводит вас до машины.
Едва были сказаны эти слова, как дворецкий, вероятно, вызванный тайным звонком, отворил дверь библиотеки и поклонился Перри Мейсону.
Мейсон бесстрастно посмотрел на хозяина:
– Вы ведь не адвокат, не так ли?
– Нет, но я использую специалистов высшей квалификации.
Мейсон взял свой плащ.
– Когда я закончу данное дело, – уверенно сказал он, – вы наверняка измените мнение о профессионализме своих поверенных. Спокойной ночи, мистер Браунли.
Мейсон задержался перед входной дверью ровно настолько, сколько потребовалось дворецкому, чтобы помочь ему надеть плащ. Дождь продолжал лить как из ведра, и дорожка превратилась в сплошной поток темной воды. Ветви деревьев качались из стороны в сторону, напоминая руки гигантских доисторических чудовищ, молящих о пощаде у надвигающегося шторма.
Мейсон сел в машину, включил двигатель и выехал из-под навеса под яростные удары бури. Включив вторую скорость, он надавил на педаль тормоза, замедляя скорость перед поворотом. Фары осветили фигуру человека, стоявшего под защитой стены. На черном фоне фигура выглядела неестественно белой: стройный молодой человек, плащ которого был застегнут под самый подбородок, широкополая шляпа надвинута на глаза, вода струйками стекала на плечи и спину юноши. Он поднял руку, и адвокат резко затормозил. Молодой человек подошел к нему. Мейсону бросилась в глаза неестественная бледность и лихорадочный блеск глаз юноши. Он опустил стекло двери.
– Мистер Мейсон, не так ли? – спросил молодой человек.
– Он самый.
– Я Филипп Браунли. Это вам о чем-нибудь говорит?
– Внук Ренуолда Браунли?
– Да.
– Вы хотите что-то сказать мне?
– Да.
– Тогда садитесь в салон, чтобы не мокнуть под дождем. Может быть, поедем ко мне в офис?
– Нет. Мой дедушка не должен знать, что я с вами разговаривал. О чем вы с ним беседовали?
– Не будет ли лучше, если вы спросите об этом у своего деда?
– О Джен, конечно же?
– Джен?
– Да. О Джанет, моей кузине.
– В данный момент я не вправе обсуждать этот вопрос.
– В моем лице вы могли бы найти ценного союзника.
– Понимаю, – согласился Мейсон.
– В конце концов, наши интересы в известном смысле совпадают.
– Говоря это, вы имели в виду, что особа, живущая в настоящий момент у вас в доме, в действительности не является Джанет Браунли, дочерью Оскара Браунли?
– Я только хочу сказать, что мог бы стать вашим союзником.
Мейсон покачал головой:
– Увы, в настоящий момент я ни о чем не могу с вами говорить.
– Правда ли, что дедушка хочет связать вам руки, передав все свое состояние Джен и оставив себе лишь пожизненную ренту?
– И этот вопрос я не могу обсуждать в данный момент. Но я хотел бы побеседовать с вами в более подходящее время. Если вы придете в мой офис часам этак к десяти утра, то…
– Ну что вы, это исключено! Вы, наверное, не совсем понимаете, что произошло. Дед в свое время нанял целую армию детективов, чтобы отыскать Джанет. Он обещал премию в двадцать пять тысяч долларов тому, кто сможет это сделать. Девушку они так и не смогли отыскать, но им не хотелось упускать такой куш, поэтому они подсунули ему неизвестно кого. Джен живет здесь уже около двух лет, и за это время дедушка полностью попал под ее влияние. Юридически я имею столько же прав на состояние деда, сколько и она, даже если это подлинная мисс Браунли. Но она в течение этого времени делала все, чтобы завоевать его расположение, и буквально околдовала деда. Она добилась того, что ей достанется практически все его состояние. Это настоящая авантюристка, бесстыдная, ловкая и хитрая. Она не остановится ни перед чем. Она…
Филипп Браунли задохнулся от возмущения. Несколько секунд слышался лишь вой ветра и шум дождя за стеклом. Мейсон, внимательно глядя на молодого человека, спросил:
– Ну и?..
– Я хочу, чтобы вы этому помешали.
– Каким же образом, интересно знать?
– Это уже ваше дело. Я просто хочу, чтобы вы знали, что можете рассчитывать на мою поддержку. Но никому об этом не говорите.
– Так вы не можете прийти в офис?
– Нет. Дед моментально об этом узнает.
– А что дает вам основание полагать, что Джен не настоящая мисс Браунли?
– Уж очень ловко она втиралась к нему в доверие.
– Это еще не доказательство.
– Есть и другие факты.
– Послушайте, молодой человек, вы называете ее Джен. Так называют очень близких девушек. Поэтому я не уверен, действительно ли вы хотите помочь мне или же стремитесь помочь этой самой Джен, выведав мои дальнейшие планы. Я предложил вам поехать со мной. Вы отказались. Мне не нравится, что ваш дед установил за вами такой строгий надзор. Ведь любой человек, который подойдет к окну, может увидеть, что вы разговариваете со мной.
– Боже мой, как я не подумал об этом!
Открыв дверцу, молодой человек выскочил из машины и скрылся в зарослях.
Мейсон выждал несколько минут, затем медленно поехал дальше.
Он направился на телеграф. Не снимая плаща, написал на бланке текст срочной телеграммы:
«Епископу Уильяму Меллори
Теплоход „Монтери“
На пути в Сидней, Австралия, через Гонолулу.
Важные события требуют вашего подтверждения личности женщины, называющей себя Джулией Брэннер, которая явилась ко мне сегодня вечером, сразу же после отплытия вашего судна».
Он подписал телеграмму, уплатил по счету, вошел в будку телефона-автомата и набрал номер Джулии Брэннер, который она назвала ему при встрече.
Ему ответил незнакомый голос.
– Вы Джулия Брэннер? – удивился адвокат. – Я не узнал вас.
– Нет, я Стелла Кернвуд. Вы мистер Мейсон, адвокат?
– Да.
– Минутку, сейчас она подойдет.
После невыразительных интонаций Стеллы Кернвуд грудной звучный голос Джулии Брэннер заполнил все уголки будки.
– Вам что-нибудь удалось узнать? – спросила она.
– Ничего утешительного, – ответил Мейсон. – Браунли действительно безжалостный человек и планирует составить завещание, по которому большая часть его состояния перейдет к той девушке, которая в настоящий момент проживает у него в доме на правах внучки. Он передаст ей право на владение имуществом, оставив себе лишь пожизненную ренту.
– Он уже сделал так?
– Нет, сделает завтра утром.
– Мы можем что-нибудь предпринять до утра?
Мейсон слышал, как она прерывисто дышит.
– Нет. Вы же знаете: лишь слабоумный человек не имеет права распоряжаться своей собственностью. Но я приготовил кое-какой сюрприз. Утром я все объясню.
Наступило молчание. Мейсон слышал лишь потрескивание помех на линии. Наконец Джулия сказала:
– Так вы думаете, еще рано складывать оружие?
– Поговорим об этом утром.
– Да, действительно, вы не сказали мне ничего утешительного. Если только…
– Если что? – насторожился Мейсон.
– Если только не использовать то, чего я не хотела делать и берегла на крайний случай.
– А конкретнее?
– Я надеюсь, у меня имеется способ убедить Ренуолда Браунли. Все зависит от того, пожелает ли он сделать то, что я попрошу.
– Послушайте, держитесь подальше от этого человека и даже носа не высовывайте из квартиры. Я поговорю с вами утром. Вы не сможете заставить Браунли переменить решение. Он упрям и безжалостен. Понятно?
– Да. Когда мы встретимся? – безнадежным тоном спросила она.
– Завтра в десять у меня в офисе.
Глава 7
Дождь настойчиво стучал в окна квартиры Мейсона, когда он проснулся от пронзительного телефонного звонка.
Включив настольную лампу, адвокат снял трубку.
Влажный бриз, врывавшийся в раскрытое окно, заставил Мейсона поежиться. Он набросил халат, произнеся традиционное: «Алло». Резкий голос Пола Дрейка заставил его окончательно проснуться:
– Поздравляю, Перри. У меня такое чувство, что в ближайшие дни спать нам не придется.
– Да ты хоть знаешь, который час?
– Четверть четвертого. Мне позвонил из Веллингтона один из моих людей. Ты хотел, чтобы я взял под контроль семейство Браунли. Так вот, час назад старый Браунли уселся в машину и покинул виллу. Дождь лил как из ведра. Мой агент двинулся следом. Проследить за его машиной не составило труда до тех пор, пока Браунли не добрался до порта. Агент подумал, что Браунли едет на яхту, стоящую там. Вот и оплошал – разрешил Браунли оторваться и потерял его из виду. Он самоуверенно решил, что в этом нет ничего страшного: подъехал к яхте и принялся ждать. Браунли не показывался. Тогда мой парень поехал по набережной в поисках машины старика. На это ушло минут десять. Вдруг он увидел молодого человека, который бежал навстречу его машине, размахивая руками. Агент остановился. Парень, захлебываясь словами, сообщил, что только что убили Браунли. Женщина в белом плаще вышла из тени, вскочила на подножку автомобиля Браунли и сделала пять или шесть выстрелов в упор. После чего скрылась.
Этот парень был до смерти перепуган. Он хотел немедленно позвонить в полицию. Мой агент подвез его до телефона-автомата, откуда они вызвали «Скорую помощь» и полицейский патруль, хотя парень и настаивал, что Браунли мертв, так что помощь врачей не понадобится. После этого агент направился к машине Браунли, но не смог ее отыскать. Примчались полицейские, но они тоже не смогли отыскать машину. Я еду туда, чтобы разобраться в ситуации на месте. Может быть, хочешь составить мне компанию?
– Это действительно был Ренуолд К. Браунли? – уточнил Мейсон.
– Да.
– Но ведь это же сенсация!
– А то! Каждая газета в городе в течение ближайших двух часов сделает экстренный выпуск.
– Ты где?
– У себя в конторе.
– Заезжай за мной. Сейчас я оденусь и буду ждать внизу.
Бросив трубку, Мейсон захлопнул окно и принялся торопливо одеваться. Галстук он завязал уже в лифте, плащ натянул в холле и выбежал из подъезда как раз в тот момент, когда машина Дрейка вывернула из-за угла и резко остановилась перед ним.
Едва захлопнув дверцу, Мейсон спросил:
– Стреляла женщина?
– Да. В белом плаще.
– Ну, и дальше?
– Насколько мне удалось выяснить, Браунли кого-то искал там. Он очень медленно ехал вдоль тротуара. Вдруг из тени возникла женская фигура. По всей вероятности, именно ее он и ждал, так как тут же остановил машину и опустил стекло. Она подошла вплотную и, не говоря ни слова, выстрелила несколько раз из револьвера. Свидетель успел заметить машину, на которой она скрылась. Это, кажется, «Шевроле». Подойдя к автомобилю Браунли, он увидел, что старик привалился к дверце и весь залит кровью. По всей видимости, все пули попали в цель. Это нагнало страху на парня, и он опрометью бросился прочь. По его словам, он успел пробежать ярдов четыреста, когда увидел машину моего агента.
– А он не мог забыть место, где остановилась машина?
– Он настолько напуган, что мог забыть все, что угодно. – Дрейк искоса глянул на Мейсона. – Нервничаешь, Перри?
– Не имеет значения. Как у тебя с покрышками?
– Все в порядке. Думаешь, я слишком быстро еду? Пустяки. Если машину и заносит на поворотах, так только потому, что задние колеса норовят догнать передние. На прямой им это вряд ли удастся, вот они и пользуются поворотами.
– Остряк. – Мейсон закурил, потом деловито осведомился: – Ты уже составил завещание?
– Еще нет.
– Мой тебе совет: загляни ко мне завтра утром, я уж помогу по старой дружбе… Кстати, что слышно о епископе?
Дрейк усмехнулся:
– По всей вероятности, мои австралийские друзья посчитали, что я их разыгрываю, так что они ответили мне весьма лаконично: «Епископы редко заикаются».
– Может, так оно и есть, но это не ответ на наш запрос. Они описали его внешность?
– Разумеется. Но в другой телеграмме.
Дрейк, ведя машину одной рукой, вытащил из внутреннего кармана бланк и протянул Мейсону как раз в тот самый момент, когда они делали очередной поворот.
Адвокат в ужасе крикнул:
– Осторожнее!
Но Дрейк уже вцепился в руль обеими руками, тормоза завизжали, машину резко занесло вправо. Вода брызнула из-под колес, детектив лихорадочно крутил руль, пытаясь выровнять автомобиль, а Мейсон поражался, как это они до сих пор живы. Наконец машина выровнялась, и Дрейк насмешливо спросил:
– Где телеграмма, Перри? Уж не потерялась ли?
Мейсон выпрямил ноги, инстинктивно поджатые под себя, и сказал:
– Она где-то на сиденье.
Дрейк снизил скорость и спросил:
– При таком освещении ты сможешь ее прочесть?