Дело о кукле-непоседе Гарднер Эрл

– Ну, и что же он сказал?

– Он был в приподнятом настроении. Сказал, что почти ухватил за хвост жар-птицу. «Вот, – говорит, – достал тебе шпатель для мороженого. Разве я плохо забочусь о семье?» – и с этими словами бросил шпатель в раковину. Я спросила его, на кой черт нам сдался шпатель: я ведь не умею готовить домашнее мороженое.

– А дальше?

– Он пошел в комнату, сел в кресло, и мы с ним немного поболтали. Потом я вернулась на кухню. Шпатель лежал в раковине. Под ним были какие-то розовые потеки; верно, из крана на него капала вода. Я не обратила на это внимания и вымыла его.

– Вы его вымыли?!

– Ну да, я же не знала, что его им ранили. Я всегда мою посуду перед тем, как убрать ее на место.

– Было ли вам тогда известно, что в ящике буфета уже лежит один шпатель?

– Честно говоря, нет. Когда полицейские попросили отдать им шпатель, которым было совершено убийство, я выдвинула ящик и увидела там сразу два.

– Теперь слушайте внимательно вопрос, – сказал Мейсон. – Могло ли случиться, что вы спутали эти шпатели? Подумайте, прежде чем ответить.

– Не могла я их спутать!

– Почему вы так уверены?

– Потому что положила шпатель, которым ранили Карла, в определенное место. Тот, второй, лежал в глубине ящика, у задней стенки. К тому же на нем не было ярлыка с ценой. Я точно помню, что на том, который принес Карл, ярлык был.

– Вы точно это помните?

– Абсолютно точно.

Мейсон повернулся к помощнику прокурора:

– Вопросов больше нет. Не возражаю, чтобы шпатель был приобщен к делу в качестве вещественного доказательства.

– Мы это учтем, – откликнулся судья. Повернувшись к Калверту, он спросил: – Есть ли еще вопросы к свидетельнице?

– Нет, ваша честь.

– Тогда переходим к перекрестному допросу.

Адвокат несколько секунд задумчиво смотрел на свидетельницу, потом спросил:

– Когда я в вашем присутствии разговаривал с Хэрродом, он признал, что в номере Милдред Крэст было темно и он не мог быть уверен, что его ранила именно она. Он не отрицал также, что открыть дверь и ранить его могла и Кэтрин Бэйлор. Вы это помните?

– Минуточку! Не отвечайте на этот вопрос, мисс Эллистон! – вскричал Калверт. – Я протестую, ваша честь. Вопрос неправомерный, несущественный и не относящийся к делу. Перед смертью покойный рассказывал совершенно другое. Предсмертное заявление, как известно, приравнивается к показаниям под присягой.

– Можете не напоминать мне законы относительно предсмертных заявлений, – сухо сказал судья. – Будьте уверены, что закон в суде будет соблюдаться. Тем не менее покойный делал по этому поводу противоречивые заявления. Если бы показания давал он сам, вы бы не возражали против подобных вопросов, так ведь? Поэтому давайте послушаем, что ответит свидетельница. Протест отклоняется.

Калверт покачал головой с недовольным видом.

Судья Болтон повернулся к свидетельнице:

– Ну как, говорил покойный то, о чем вас спрашивал мистер Мейсон?

– По-моему, нет, ваша честь. Мистер Мейсон, мне кажется, пытался сбить его с толку и…

– Нам не интересно, что вам кажется, – отрезал судья. – Я хочу знать, что говорил Карл Хэррод.

– Ну, мистер Мейсон напомнил ему, что там было темно, и спросил, почему он так уверен, что его ранила именно Милдред Крэст, а не Кэтрин Бэйлор, например.

– И что он ответил?

– Он взъярился и воскликнул, что они не в суде и мистер Мейсон не имеет права устраивать ему допрос.

– Понятно, – кивнул судья. Повернувшись к адвокату, он сказал: – Продолжайте, мистер Мейсон.

– Звонил ли покойный мистеру Бэйлору после моего ухода, и если так, то не в связи ли с высказанным мною предположением?

– Возражаю! – снова воскликнул Калверт. – Свидетельница не могла знать, с кем говорил покойный.

– Вам известно, звонил он мистеру Бэйлору после ухода мистера Мейсона или нет? – спросил судья.

– Мне это неизвестно.

– Гм… Что ж, продолжайте, мистер Мейсон.

– Покойный ведь звонил кому-то после моего ухода?

– Звонил.

– Вы видели, какой номер он набрал?

– Нет.

– Вы слышали, к кому он обращался после того, как набрал номер? Называл ли он этого человека «мистер Бэйлор»?

– Минуточку! – Калверт вскочил с кресла. – Возражаю! То, что он называл это имя, еще не значит, что он ему звонил. Я могу позвонить вам, ваша честь, и сказать: «Послушайте, мистер президент!..» Но это не означает, что я разговаривал с президентом Соединенных Штатов.

– Понимаю, что вы имеете в виду, – ответил судья. – Однако, на мой взгляд, это как раз то, что юристы называют обстоятельством, неразрывно связанным с существенным фактом. Поэтому возражение отклоняется. Давайте послушаем, что ответит свидетельница. Итак, звонил ли Хэррод кому-нибудь, кого он называл «мистер Бэйлор»?

– Да, звонил.

– Спасибо, – улыбнувшись, сказал Мейсон. – У меня все.

– А у меня есть еще несколько вопросов, – заявил Калверт. – Вы слышали фамилию Бэйлор. Но вы же не знаете, говорил он с мистером или с мисс Бэйлор, правда?

– По-моему, он сказал «мистер Бэйлор».

– Но это мог быть и мистер Форрестер Бэйлор, не так ли?

– Этого я не знаю.

– А может быть, это был еще какой-то человек, носящий ту же фамилию?

– Возможно.

– Он ведь не называл его по имени?

– Не называл.

– Спасибо. Вопросов больше нет, – сказал Калверт.

– Постойте, – заговорил вдруг адвокат, – вы все время подчеркиваете, что речь идет о разговоре, состоявшемся сразу после моего ухода. А может, был и еще один разговор?

– Да, был.

– Когда?

– До вашего прихода. Когда Карл вернулся в первый раз.

– С кем он говорил?

– Не знаю.

– А кого просил позвать к телефону?

– Мистера Бэйлора.

– Следовательно, он звонил ему два раза – до и после моего визита, так?

– Так.

– Спасибо. У меня все. Однако, учитывая показания свидетельницы, мне необходимо задать один вопрос свидетельнице Ирме Кэрнс.

– Возражаю! – воскликнул помощник прокурора. – Ее уже опрашивали. Вопрос этот можно было задать и раньше. Некрасиво заставлять свидетельницу давать показания несколько раз.

– Порядок ведения процесса – прерогатива суда, – возразил судья Болтон. – Поскольку показания последней свидетельницы позволили выявить некоторые новые факты, дадим возможность защите задать этот вопрос. Позовите мисс Кэрнс, – обратился он к судебному приставу.

Продавщица заняла место, где до нее стояла Нелли Эллистон.

– Пригласите в зал мисс Деллу Стрит, мою секретаршу. Она в комнате для свидетелей, – сказал приставу Мейсон.

Тот вышел из зала и вскоре вернулся с Деллой.

– Мисс Кэрнс, – обратился к продавщице Мейсон, – позвольте представить вам Деллу Стрит, мою секретаршу. Вглядитесь в нее внимательно. Вы встречались с ней раньше?

– По-моему, нет.

– На самом деле мисс Стрит как раз и была второй вашей покупательницей. Именно ей вы рассказывали, почему изменилась цена на шпатели.

Продавщица сердито затрясла головой:

– Нет, это не она! Меня предупреждали, что вы будете сбивать меня с толку и подменивать свидетелей. Но я готова к этому, мистер Мейсон. Моя вторая покупательница – это Милдред Крэст, обвиняемая. Вашей секретарше я ни разу в жизни ничего не продавала. Вам не удастся меня провести!

– Вы абсолютно уверены, что ни разу в жизни ничего не продавали мисс Стрит?

– Я ее в глаза никогда не видела.

– Вспомните: когда вы отсчитывали ей сдачу, один из шпателей упал на пол, а мисс Стрит нагнулась и подала его вам.

– Это было, когда я продавала их обвиняемой! – вскричала продавщица. – Она рассказала вам об этом, а вы пытаетесь сбить меня с толку. Не выйдет! Я внимательно изучила ее черты.

– Наверное, в полицейском участке перед опознанием?

– Нет, когда она покупала шпатели.

– Почему же вы приглядывались к ее лицу?

– Чтобы не ошибиться при опознании.

– Ну знаете, вам же не могло тогда быть известно, что придется ее опознавать!

– Да, но все же я уверена, что покупала их она.

– А не мисс Стрит?

– Конечно нет! Меня предостерегали против вас, мистер Мейсон, и, как видно, не зря.

– Понятно, – сказал адвокат. – У меня больше нет вопросов.

– А у вас? – спросил судья Калверта.

– У меня тоже, – с довольным видом сказал тот. – Вы свободны, мисс Кэрнс. Благодарю вас за откровенные показания.

Продавщица, бросив на Мейсона негодующий взгляд, вышла из зала.

– Все мои свидетели уже опрошены, ваша честь, – заявил Калверт. – Надеюсь, суть дела суду ясна.

– В таком случае, – встал со своего места адвокат, – прошу суд прекратить дело и освободить мою подзащитную из-под стражи.

Судья покачал головой:

– Задача предварительного слушания лишь в том, чтобы установить факт преступления и наличие достаточных оснований для предания обвиняемого суду присяжных. Мне кажется, обвинение доказало оба эти тезиса и выявило мотивы преступления. Суд хотел бы услышать от обвиняемой, будет ли она давать показания сейчас или предпочтет предстать перед судом присяжных.

– С позволения суда, прошу сделать в заседании пятнадцатиминутный перерыв, – сказал Мейсон. – Честно говоря, я не решил, посоветовать ли моей подзащитной дожидаться суда присяжных или давать показания сейчас, чтобы добиться прекращения дела.

– Что ж, это откровенные слова, – ответил судья Болтон. – Суд, идя вам навстречу, удаляется на перерыв.

Глава 14

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк зашли в пустую комнату для свидетелей.

– Ну вот, дождались, – сказал адвокат. – Продавщица видела Деллу лишь мельком, к тому же ее убедили, что покупательницей была Милдред, а я попытаюсь подменить свидетеля. Она и твердит свое.

– Что же делать? – спросил детектив.

– Я могу вызвать Деллу, – задумчиво проговорил Мейсон. – Она присягнет, что покупала шпатели. Это должно произвести впечатление на судью. Однако в таком случае придется вызвать потом и Милдред.

– Тогда все будет поставлено на карту, – заметил Дрейк. – Нельзя ли обойтись без этого?

– Нет, – ответил адвокат. – Дело в том, что Болтон заинтригован. Если он нормально прореагирует на то, что я вызвал Деллу, я рискну. В конце концов, бывают же ситуации, когда и адвокат должен рисковать.

– Вы хотите угадать, что думает судья, по его лицу? – спросила Делла.

– Скорее, по наклону голову. Если Болтон заинтересован, он нагибается вперед, а если уверен, что обвиняемый виновен, – откидывается на спинку стула. Когда я опрашивал последнюю свидетельницу, он немного наклонился вперед… Пожалуй, я все-таки вызову Деллу, а там посмотрим… Ладно, пора возвращаться в зал.

Войдя в зал суда, Мейсон подошел к Милдред Крэст и зашептал ей на ухо:

– Послушайте, Милдред, если я вас сегодня не вызову, дадим бой на суде присяжных.

Девушка кивнула.

– Но если я вас вызову, – продолжал адвокат, – значит, у нас появился шанс, пусть даже ничтожный, убедить судью, что в деле допущена ошибка. Вряд ли вас освободят, но, вероятнее всего, снимут обвинение в предумышленном убийстве.

– А в чем же тогда меня будут обвинять?

– В убийстве по неосторожности.

– Это лучше?

– Намного лучше, – сказал Мейсон. – Если вы предстанете перед жюри, часть присяжных будет считать, что обвинение доказано, а один или двое – что вы невиновны. Те и другие начнут спорить, копаться в мелочах и в конце концов придут к компромиссному решению, что убийство совершено по неосторожности. И это еще лучший исход. Если же слово «предумышленное» не будет фигурировать в деле, присяжные, считающие вас невиновной, могут взять верх, и тогда дело будет прекращено.

– Что-то вы не слишком оптимистичны.

– Хочу подготовить вас к худшему. На всякий случай. А что вы думаете по этому поводу?

– Не знаю, что и думать. Во всяком случае, буду слушаться вас.

– Похоже, мне все-таки придется вас вызвать. Но учтите – это нелегкое испытание, – предупредил Мейсон.

– Что ж, на сей раз буду говорить всю правду.

– Надеюсь, – отозвался адвокат. – Ага, вот и судья. Сядьте поудобнее и, как говорится, пристегните ремни. Сейчас начнется.

Глава 15

– Хочу обратить внимание присутствующих, – начал судья Болтон, – что со стороны обвинения сегодня выступает сам окружной прокурор Гамильтон Бергер[1].

Широкоплечий коренастый прокурор с величественным видом поднялся со своего места.

– С позволения суда, хочу сообщить, что в ходе настоящего процесса возникла ситуация, которая непосредственно затрагивает мои профессиональные интересы. Я только сейчас узнал об этом. Во время допроса свидетельницы Ирмы Кэрнс мистер Мейсон, поверенный в делах обвиняемой, вызвал свою секретаршу мисс Стрит и пытался убедить суд, что именно она покупала шпатель, фигурирующий в деле как вещественное доказательство. Надеюсь, адвокат не собирается настаивать на своих инсинуациях. В перерыве я подробно расспросил свидетельницу мисс Кэрнс. Если защита выставит мисс Стрит, чтобы она засвидетельствовала, что купила шпатель сама, я буду ее допрашивать лично. Хочу также предупредить мисс Стрит и мистера Мейсона, что привлеку их к ответственности за лжесвидетельство. Одно дело пытаться сбить с толку свидетеля, подсунув ему другую девушку, но совсем другое – подкреплять свои шаткие позиции ложными показаниями.

Адвокат повернулся к Бергеру:

– Предположим, суду станет известно, что ложные показания дала Ирма Кэрнс. Привлечете ли вы за это к ответственности ее?

– Ирма Кэрнс говорит правду, – уверенно и спокойно ответил прокурор. – Я лично беседовал с ней. Здесь не может быть никаких сомнений.

– Не понимаю, какое отношение имеет ваша перепалка к сути дела, – пожал плечами судья. – Мистер Мейсон, если вы собираетесь вызвать сегодня вашу подзащитную, делайте это и не тяните время.

– Я принимаю вызов, который мне бросило обвинение, – заявил Мейсон. – Пригласите свидетельницу Деллу Стрит.

Делла была приведена к присяге.

– Вспомните вечер второго числа, – сказал ей адвокат. – Свидетельница мисс Кэрнс заявила, что три шпателя были куплены у нее обвиняемой. Вы знакомы с ее показаниями хотя бы в общих чертах?

– Да, – ответила секретарша.

– Опишите, пожалуйста, ваш разговор с мисс Кэрнс.

– Я была в номере у Милдред Крэст вместе с вами. Вы дали мне задание сходить в универмаг «Аркейд новелти» и купить там три шпателя, таких же, как тот, что был в номере. Я зашла в универмаг. За прилавком стояла мисс Кэрнс. Я купила три шпателя. Она сказала мне, что я немного опоздала – еще час назад они продавались по более низкой цене. Когда она пробивала чек, один из шпателей скатился на пол. Я нагнулась и подняла его.

– Можете задавать вопросы, – сказал Мейсон прокурору.

Гамильтон Бергер тяжело встал.

– Мисс Стрит, вы ведь секретарша мистера Мейсона, так?

– Совершенно верно.

– Уже давно?

– Да.

– Вы преданы ему и действуете в его интересах?

– Разумеется.

– В ваши обязанности входит сопровождать его, когда он беседует со свидетелями, и вести стенограмму?

– Да, сэр.

– Вы присутствовали при его беседе с Карлом Хэрродом?

– Присутствовала.

– Я утверждаю, что второго числа вы не были в универмаге «Аркейд новелти», не покупали никаких шпателей и до сегодняшнего дня в глаза не видели мисс Кэрнс. Даю вам последнюю возможность избежать лжесвидетельства. Вы дали ложные показания под присягой. Это уже записано в протоколе. Сейчас вам в последний раз представляется случай сказать правду.

– Мои показания правдивы, – возразила Делла.

– Вопросов больше нет, – сказал прокурор.

– У меня тоже, – отозвался Мейсон.

Делла с невозмутимым видом прошла мимо судьи и заняла место в зале. Ее спокойная уверенность резко контрастировала с замешательством и злобой, обуревавшими прокурора.

Мейсон внимательно смотрел на судью, изучая его позу. Наконец он сказал:

– Ваша честь, я хочу вызвать для дачи показаний обвиняемую мисс Милдред Крэст.

– Пожалуйста, – ответил судья.

По залу внезапно прокатился напряженный шепоток.

– Все в порядке, – шепнул адвокат сидевшей рядом Милдред. – Держитесь уверенно и помните, что вам надо не очаровать их, а убедить в своей искренности. Вперед!

Девушка медленно встала, прошла к скамье свидетелей и приняла присягу.

– Милдред, – сказал адвокат, – расскажите, что произошло двадцать второго числа прошлого месяца, когда вам позвонил Роберт Джойнер. Но сначала объясните суду, кем он вам приходился.

– Я была помолвлена с этим человеком. Носила его кольцо.

– Друзья знали о вашей помолвке?

– Да.

– Понятно. Теперь расскажите о телефонном разговоре и о том, что вы делали после него. Со всеми подробностями, пожалуйста.

Милдред заговорила низким, срывающимся голосом:

– Роберт позвонил мне на работу. Заявил, что наша помолвка расторгнута. Навсегда. Сказал, чтобы я его не искала и постаралась о нем забыть. Он проигрался на скачках, присвоил чужие деньги и решил сбежать. Меня как будто оглушили. Ничего подобного я от него не ждала. Он говорил, что происходит из хорошей семьи…

Звуки собственного голоса придали девушке уверенности, и она заговорила громче и быстрее. Адвокат спокойными, доброжелательными вопросами подбадривал ее, когда она запиналась. Милдред рассказала об аварии, о том, как она не смогла побороть искушение сменить фамилию, о разговорах с Хэрродом и с Китти, о визите Мейсона и, наконец, о том, как Делла купила шпатели, чтобы возместить их нехватку.

Адвокат повернулся к Бергеру:

– Можете задавать вопросы.

Тот с величественным видом встал и заговорил сдержанно, пытаясь даже изобразить какую-то теплоту в голосе:

– Насколько я понимаю, после звонка Джойнера вы пережили тяжелый психологический шок, да?

– Да, так оно и было.

– Вы не подозревали, что он способен на такое?

– Мне это и в голову не приходило.

– Но не могли же вы не заметить, что он живет не по средствам?

– Конечно, замечала. И не только я. Но он говорил, что происходит из богатой семьи, откуда-то с Юга, и работает только для того, чтобы изучить делопроизводство. Мы все ему верили.

– Когда вы узнали, что он растратил чужие деньги, вы больше не пожелали иметь с ним дела, так?

– Да, верно.

– Но, несмотря на это, – саркастически улыбаясь, возвысил голос прокурор, – всего через несколько часов после отречения от нечистого на руку жениха вы сами совершили кражу?

– Нет, я этого не делала, – возмутилась девушка.

– Ну как же? – изобразил неописуемое удивление Бергер. – Неужели я плохо разобрался в ваших показаниях? По-моему, вы признались, что взяли сумочку Ферн Дрисколл.

– Да, взяла, но с определенной целью.

– С какой же?

– Чтобы пожить под ее именем, пока хоть немного не приду в себя.

– Только для этого вы и взяли сумочку?

– Да.

– Но ведь там были не только документы, но и деньги. Четыре тысячи долларов. Они тоже были вам нужны, чтобы прийти в себя?

– Нет.

– И все же вы их взяли?

– Они были в сумочке.

– Хм, «были», – передразнил ее прокурор. – Интересно, где они сейчас?

– У меня. Я вынула их из сумочки.

– И что с ними сделали?