Дело небрежной нимфы Гарднер Эрл

Она опустила глаза.

Он достал из портфеля письмо:

— Делайте вид, будто его читаете. А теперь ответьте, вы ходили туда?

— Да, — ответила она почти шепотом. — Я сделала, как он просил. Ворота были открыты. Когда я вошла в кабинет, он лежал на полу в луже крови.

Я опустилась на колени. Он был мертв. И тут я услышала, как сзади кто-то закричал. Не оглядываясь, я бросилась к окну, выскочила на улицу и побежала к причалу.

Я поняла, что оказалась в ловушке. Но тут вспомнила, что на берегу был выключатель, который мог отключить систему сигнализации на три минуты — на случай, если бы Элдеру захотелось выехать с острова на одном из катеров. Я отключила сигнализацию и побежала к причалу. Там была небольшая лодка. Когда прыгала в нее, то, видимо, обронила сумочку. Я видела пятно на юбке. Когда доплыла до своей яхты, то попыталась стереть пятно, потом переоделась и на лодке добралась до берега. Только в автобусе обнаружила, что потеряла сумочку. Хорошо, что я всегда ношу с собой запасной ключ и один доллар на всякий случай.

— Кто-нибудь видел, как вы входили в отель?

— Я была напугана и проникла в отель через черный ход. Меня никто не видел.

— Ну почему вы не сказали об этом? Я ведь несколько раз спрашивал вас.

— Я… я… не хотела подводить вас. Если бы не сумочка… Мне казалось, что, если я вам все расскажу, вы не поверите…

Мейсон, улыбаясь, взял из ее рук письмо и положил его в портфель.

— Ладно, возвращайтесь в камеру и помалкивайте, — проговорил Мейсон.

— Теперь понятно, почему Глостер так радовался, у него, наверное, есть свидетель, который видел вас в автобусе, когда вы возвращались в отель.

Мейсон взял портфель и вышел из зала суда.

Уже в автомашине Пол Дрейк сказал:

— Чепуха какая-то, Перри! Ты, конечно, сбил шерифа с толку этими подписями, но мне не нравится эта сумочка. Может быть, она все-таки ходила туда, Перри, она тебя обманула?

— Она обманула всех, даже себя, — сердито ответил Мейсон. — Она действительно туда ходила.

— Боже мой! — воскликнула Делла Стрит.

— А что ты сможешь сделать? — спросил Пол Дрейк.

— Не знаю. Нам нанесли два серьезных удара. Первый — Дороти Феннер была на месте преступления в день убийства. А второй — газетная вырезка, где Элдер обвиняет Дороти Феннер в похищении драгоценностей, рассказывает о том, что она побежала в воду, а там ее ждал сообщник в байдарке. Я полагал, что они заявят о письме, но, похоже, они и не собираются. Придется это делать мне, а они будут утверждать, что письмо не имеет отношения к делу. Тем более мы не знаем, где оригинал. Чтобы убедить суд, что копия соответствует оригиналу, надо разыскать этого Пита Кадиза, который нашел бутылку. Если бы эта маленькая лгунья сказала мне правду.

Ладно, посмотрим, что еще приготовил нам Глостер.

Мейсон, Пол Дрейк и Делла Стрит стояли и смотрели на человека, который играл на аккордеоне.

Аккордеон умолк, человек обернулся, Мейсон представил своих спутников.

— Нам хотелось узнать о бутылке с письмом, которую вы нашли, — сказал Мейсон.

Кадиз посмотрел на него, но ничего не сказал. Потом он встал и выплюнул изо рта табак.

— Что конкретно? — спросил он.

— Я хочу знать точно, как и где вы ее нашли и что вы с ней сделали.

— Мне надоела цивилизация. Я купил себе лодку, на большее у меня просто не было денег, и стал жить сам по себе. Там есть небольшая бухточка, и в ней остается много всякого хлама после отлива. Ну вот я как-то копался там и вдруг увидел эту бутылку с письмом. Через стекло прочел: «Теербелл». Я здесь знаю всех яхтсменов, и они меня отлично знают. Ну поехал в город и позвонил Джорджу Элдеру. Он попросил меня привезти эту бутылку. Я привез, а он мне заплатил пятьдесят долларов за беспокойство. Ознакомился с письмом. Потом спросил меня, читал ли я его.

А мне зачем читать? Мое дело собирать мусор. Так и ответил, тогда он мне дал еще сто долларов.

— Значит, Элдер дал вам пятьдесят долларов?

— Да.

— А потом добавил еще сто?

— Угу… еще сто.

— Элдер мертв, — сказал Мейсон. — Вы теперь не связаны никакими обязательствами перед ним, Пит.

— Что вы имеете в виду?

— Такой человек, как вы, не поедет в город звонить кому-то из-за того, что нашел бутылку. Я думаю. Пит, вы поступили иначе. Вы прочли письмо и поняли, что оно может заинтересовать Элдера. Вот вы и отнесли ему бутылку. А когда он узнал, что вы читали письмо, то решил добавить вам еще сто долларов. Ну а что бы вы сделали, Пит, если бы вам пришлось выступать в суде?

Кадиз задумался.

— А вы неглупый адвокат. Я сейчас ничего не скажу. Если бы я и договаривался с Элдером о чем-нибудь, то бы не нарушил обещания. Но разговора о показаниях в суде у нас не было. Так что… Если бы меня вызвали свидетелем… черт с ним, сказал бы правду.

Мейсон достал из кармана листок.

— Кадиз, вот предписание, согласно которому вы должны явиться в суд завтра в десять часов утра в качестве свидетеля защиты в деле Дороти Феннер. Вы не будете выступать завтра, но вы должны явиться в суд. Вы свидетель защиты, и у вас нет никакого резона рассказывать кому-нибудь о нашем разговоре или о том, что вы собираетесь сказать в суде.

— Ладно, приду, — сказал Кадиз. — Хоть я и ненавижу всю эту суету.

В переполненном зале суда стояла напряженная тишина.

— Ваша честь, — говорил Клод Глостер, — у нас есть свидетель Рональд Диксон, который должен быть отпущен как можно раньше. Я бы просил суд временно отозвать шерифа и пригласить Рональда Диксона вне очереди.

— У вас есть возражения? — обратился судья Гарей к Мейсону.

— Возражений нет, ваша честь.

Рональд Днксон, высокий и слегка сутулый мужчина, занял место свидетеля.

— Вы работаете ночным портье в гостинице «Монаднок»? — спросил Глостер.

— Да, сэр.

— Вы знаете обвиняемую Дороти Феннер?

— Да, сэр.

— В какое время вы работаете?

— С четырех дня до полуночи, сэр.

— Вы работали третьего августа сего года?

— Да, сэр.

— А теперь, мистер Диксон, расскажите о том, что происходило во время вашего дежурства третьего августа.

— Ну, я прочитал в газете, что мисс Феннер была…

— Нет-нет, — перебил его Глостер. — Расскажите о том, что вы сами видели во время дежурства третьего августа.

— Да, сэр. Она приехала в отель примерно в пять тридцать вечера. Я еще поздравил ее…

— Вы с ней разговаривали? — перебил его Глостер.

— Да, сэр. Я разговаривал с ней, и она…

— И что случилось дальше? Что она сделала? — снова перебил его Глостер.

— Она спросила, не было ли для нее какой-нибудь почты. Я сказал, что ей миллион раз звонили. Она взяла все записки из ячейки и поднялась в свой номер. Потом примерно через час пришел какой-то джентльмен и сказал, что хочет видеть ее. Он сказал, что она ждет его, так что можно ее и не предупреждать. Это не по правилам нашего отеля, но джентльмен внушал доверие. Я засомневался, а он дал мне пять долларов. Ну… и я позволил ему пройти к ней.

— А как долго этот джентльмен пробыл в отеле?

— Минут пятьдесят, наверное. Потом он спустился, поблагодарил меня и ушел.

— Вы бы узнали этого человека, если б снова увидели его?

— Да, сэр.

— А вы видели его снова?

— Да, сэр.

— Где?

— В морге.

— Значит, этого джентльмена звали Джордж Элдер?

— Так мне сказали, сэр.

— Я вам сейчас покажу фото, мистер Диксон, а вы мне скажете, знаете ли вы этого человека.

Глостер показал Диксону фото.

— Вы узнаете его?

— Да, сэр. Это тот самый джентльмен, который приходил в тот день к Дороти Феннер и дал мне пять долларов.

Мейсон сохранял спокойствие. Если Глостер пригласил вне очереди этого свидетеля лишь для того, чтобы тот сообщил о визите Элдера в отель, то, возможно, позиция Глостера не так уж и сильна. Мейсон позволил себе вздохнуть с облегчением. Факт визита он давно учитывал и был готов к показаниям этого свидетеля. Но тут внутри у Мейсона словно что-то екнуло, потому что Глостер спросил:

— Скажите, свидетель, видели ли вы, как обвиняемая выходила из отеля в тот день?

— Да, сэр. Я ненадолго отлучился, а когда вернулся на место, то увидел женщину, торопливо идущую к выходу из отеля. Это была Дороти Феннер.

— В какое время это происходило?

— Около половины восьмого вечера.

— Вы видели, как обвиняемая вернулась?

— Да, сэр. У нас есть двери, которые всегда заперты на ключ. Задняя дверь вестибюля, например, и дверь камеры хранения. Но их может открыть любой постоялец своим ключом от номера. Когда эти двери открываются, у дежурного на щитке зажигается лампочка, и мы всегда можем проверить, кто вошел.

В этот раз тоже загорелась лампочка, и я пошел посмотреть. Это было в половине двенадцатого ночи. Сигнал показывал, что кто-то прошел через камеру хранения. Он вызвал лифт. Я прошел через лестницу и приоткрыл дверь. У лифта стояла обвиняемая.

— Как далеко от вас она находилась?

— Не далее десяти футов, сэр.

— Вы ее узнали?

— Совершенно верно, сэр.

— Во что она была одета?

— Белый свитер, голубые брюки и спортивные туфли.

— А теперь ответьте, была ли у вас возможность узнать, действительно ли обвиняемая отсутствовала с семи до одиннадцати вечера?

— Да, сэр.

— Объясните, пожалуйста.

— Каждые три месяца мы проводим инвентаризацию имущества в номерах отеля. Поэтому, когда мисс Феннер вышла из отеля, я позвонил дежурной и сказал, что можно идти в ее номер. Мы обычно делаем опись в отсутствие постояльцев.

— А как была одета обвиняемая, когда выходила из отеля?

— На ней была юбка и жакет. А когда она возвращалась, на ней были брюки и свитер.

— Скажите, когда обвиняемая выходила из отеля, у нее была в руках сумочка?

— Да, сэр.

— А когда она вернулась в отель?

— Нет, сэр. Когда она возвращалась, в руках у нее ничего не было.

Глостер с улыбкой повернулся к Мейсону.

— А теперь, мистер Мейсон, можете задавать вопросы свидетелю.

Мейсон посмотрел на Диксона, как бы оценивая его, и спросил:

— Когда мисс Феннер первый раз пришла в отель в этот день, у вас с ней состоялся разговор?

— Да, сэр.

— А как долго он длился?

— Минут пять, я думаю.

— Попрошу вас пересказать подробно ваш разговор с мисс Феннер.

— Ваша честь, — громко произнес Глостер, вскакивая со своего места. Это не относится к делу.

— По-моему, ваша честь, — сказал Мейсон, — защита имеет право знать весь разговор, если свидетель, давая показания, пересказывал хотя бы его часть.

— Совершенно верно, — согласился судья Гарей.

— Ну… Я поздравил ее с освобождением под залог. А она рассказала мне, что мистер Мейсон поставил в тупик мистера Элдера, и тот не мог назвать ни одной из украденных драгоценностей. И теперь мистер Элдер оказался в неловком положении.

— Я хочу напомнить, — вставил Глостер, — что это всего лишь разговор.

— Ваша честь, — сказал Мейсон, — мне бы хотелось, чтобы обвинение дало нам возможность ознакомиться с кое-какими вещественными доказательствами. Я имею в виду бумаги, которые обвинение нашло в кабинете покойного, если, конечно, таковые были найдены.

Судья Гарей вскинул брови.

— Вы хотите ознакомиться с вещественными доказательствами обвинения?

— Нет, ваша честь, — ответил Мейсон. — Я лишь говорю о тех бумагах, которые могут помочь защите и которые обвинение умышленно скрывает от меня, — Не понимаю, о чем идет речь, — произнес Глостер. — Я могу лишь сказать, что у нас есть материалы, которые мы собираемся предъявить в качестве вещественных доказательств.

— А вдруг вы передумаете и не захотите чего-то предъявлять суду?

— Это наше право.

— Тогда я тоже воспользуюсь правом ознакомиться с этими доказательствами.

Глостер начал было подробно излагать позицию обвинения, но Мейсон, перебив его, обратился к судье:

— Ваша честь, вы видите, что обвинение пытается скрыть вещественные доказательства.

— Что вы хотите этим сказать? — возмутился Глостер. — Мы ничего не пытаемся скрыть. Мы…

— А помните, — перебил его Мейсон, — суд спрашивал у вас, где находится собака, а вы так и не ответили.

— Я не знал, — закричал Глостер, — я же сказал, что собакой занимался шериф…

— Одну минуту, — вставил Гарей. — Защита права. Суд ведь распорядился, чтобы вы все разузнали и сообщили защите.

— Значит, я не так понял, — сказал Глостер. — Я сказал, что шериф знает, где собака. Когда шериф давал показания, защита вполне могла сама его об этом спросить.

— Так где же собака? — спросил Мейсон.

— Я… э-э… Я не могу сказать, где собака сейчас. Я могу лишь сообщить, где она была.

— Почему вы не можете сказать, где собака сейчас? — спросил Мейсон.

— Потому что я не собираюсь выкладывать вам все на блюдечке. Собаку отвели в питомник «Акме», но одна из наших свидетельниц захотела взять ее к себе. Теперь собака у нее. Я не могу дать вам адрес, поскольку это адрес нашего свидетеля.

— Ну хорошо, — сказал Мейсон. — Еще защита хочет получить разрешение на осмотр места преступления.

— Ну что ж, — сказал судья Гарей. — Защита имеет право на осмотр места происшествия. Когда вы хотите это сделать, мистер Мейсон?

— Сегодня после обеда.

— Хорошо. Суд прервет заседание сегодня в двенадцать часов и возобновит его в понедельник в десять часов утра. У защиты будет время. А теперь есть ли еще вопросы к этому свидетелю?

— Нет, ваша честь, — ответил Мейсон.

— Тогда можно приглашать следующего свидетеля.

Глостер воинственно произнес:

— Следующий свидетель — Оскар Линден.

— Ваше занятие, мистер Линден?

— Я работаю на лодочной станции при яхт-клубе.

— Вы работали в субботу первого августа?

— Да, сэр.

— Сколько байдарок было взято в этот день?

— Двенадцать.

— Сколько из них вернули к десяти часам вечера?

— Восемь.

— А из оставшихся четырех какая-нибудь привлекла ваше внимание, когда байдарки были возвращены?

— Да, сэр. В одной из них на дне было много воды. Ее номер девятьсот шестьдесят один.

— И что вы сделали?

— В то время ничего, но вскоре после убийства Элдера я связался с начальством, и ко мне приехали для осмотра байдарок. Ту, что была под номером девятьсот шестьдесят один, по распоряжению шерифа я отдал. С нее снимали отпечатки пальцев.

— А у вас есть список людей, которые берут байдарки?

— Нет, сэр. Байдарки мы даем напрокат на час, на вечер или на двенадцать часов. У меня имеются только их номера.

— А эту байдарку на сколько брали?

— На вечер. До часу тридцати ночи.

— После того, как байдарку взяли в прокат, когда вы ее увидели снова?

— Утром у причала.

— А до того, как вы сдали эту байдарку экспертам, ее никто не брал?

— Нет, сэр.

— А теперь скажите, вы бы узнали человека, который брал байдарку, если бы увидели его снова?

— Да, сэр.

— А здесь нет этого человека?

Линден быстро показал пальцем на Мейсона и сказал:

— Вот этот человек.

— А теперь задавайте ваши вопросы, — сказал Глостер, обращаясь к Мейсону.

— У меня нет вопросов, — ответил Мейсон к удивлению суда и публики.

— Вызывается Сэм Дэрхем, — сказал Глостер.

Сэм Дэрхем занял место и сообщил, что он эксперт по дактилоскопии.

— Скажите, — спросил его Глостер, — вы проводили экспертизу байдарки номер девятьсот шестьдесят один?

— Да, сэр.

— Вы нашли на ней чьи-либо отпечатки пальцев?

— Да, сэр.

— Вы их идентифицировали?

— Да, сэр.

— И чьи это отпечатки?

— Это отпечатки обвиняемой.

— Были ли на байдарке еще чьи-либо отпечатки?

— Да, сэр.

— Вы их тоже идентифицировали?

— Сразу после экспертизы я не мог этого сделать.

— А когда вы их смогли идентифицировать?

— Вчера вечером.

— И чьи это отпечатки?

В суде воцарилось напряженное молчание. Сэм Дэрхем повернулся к Перри Мейсону:

— Это отпечатки Перри Мейсона, адвоката обвиняемой.

Судья Гарей застучал молотком, пытаясь успокоить зашумевшую публику.

В конце концов он объявил пятнадцатиминутный перерыв, Один из многочисленных журналистов прорвался сквозь толпу к Мейсону и спросил:

— Что вы можете сказать по поводу последнего заявления эксперта, мистер Мейсон?

Мейсон улыбнулся и спросил:

— Какого заявления?

— По поводу отпечатков.

— Я брал байдарку и, естественно, оставил на ней отпечатки пальцев.

— А что вы скажете об отпечатках обвиняемой?

— Очевидно, на байдарке оказались и ее отпечатки.

— Значит, вы признаете, что помогли обвиняемой скрыться после того, как она похитила?..

— Успокойтесь, — проговорил Мейсон, — давайте посмотрим на пещи трезво. Во-первых, нет никаких доказательств, что обвиняемая что-либо похитила, а во-вторых, спросите у прокурора, как он намеревается доказать, что эти отпечатки пальцев были оставлены в одно и то же время.

Судья Гарей вернулся из судейской и занял свое место.

— Я закончил опрос свидетеля Сэма Дэрхема.

— Можете задавать ваши вопросы, мистер Мейсон, — сказал судья Гарей.

— Когда вы снимали отпечатки пальцев, мистер Дэрхем? — спросил Мейсон.