Черный фотограф Белогоров Александр

Идти становилось все труднее. Холод был такой, что у искателей зуб на зуб не попадал. Они уже успели порадоваться, что захватили свитера, и пожалеть, что это были не шубы или хотя бы пальто. Зато усиливающийся холод четко указывал направление. Не будь его, среди старых памятников и крестов пришлось бы блуждать очень долго.

На одном из самых старых памятников ребята увидели фото гимназиста в точно такой же рамке. Надпись уже стерлась, и прочитать его имя и дату смерти они не могли, но трудно было усомниться в том, что это одна из первых жертв. Аня даже подумала, что неплохо бы здесь немного убраться и принести хоть какие-нибудь цветочки. Девочка очень живо представила, что еще чуть-чуть, и она сама могла бы так же лежать на этом кладбище.

Впереди показался участок, выгодно отличавшийся от соседних своей относительной ухоженностью. По крайней мере сорняков тут не было и в помине. Небольшой памятник тоже стоял очень крепко, но он так сильно зарос мхом, что разглядеть на нем какие-либо надписи было практически невозможно.

– Странно как-то, – заметил Алешка. – Участок убран, а памятник такой запущенный.

– Может, отыскались какие-то дальние родственники и все убрали, чтобы похоронить рядом кого-нибудь еще? Участок-то большой! – предположил Антон.

– Ой, что это? – воскликнула Аня, указывая на землю.

– Как что? – не понял Антон. – Обрывок какой-то ленточки.

– Точно такой же, которая была внутри портретов! – понял Алешка.

– Значит, этот тип здесь проходил! – разволновался Антон, сжимая кулаки. – Эх, собаку бы сюда! Она бы быстро его след взяла!

– А может, и не надо ничего искать? Может, это здесь? – предположила Аня.

– Вы посмотрите на ограду! – ахнул Алешка.

Ограда этого участка была против обыкновения не металлической, а деревянной. Но дерево, несмотря на то, что много лет простояло здесь, выглядело совершенно как новенькое. Не было заметно ни малейшего признака подгнивания. Но это было не главное: она состояла из огромного количества дощечек, точно таких же, что шли на рамки фотографий и сейчас, и пятьдесят, и сто лет назад. Если не приглядываться, то это был довольно-таки обычный заборчик, но, присмотревшись, можно было понять, что дощечки образуют замысловатые узоры, среди которых встречались и кресты, и свастики, и пентаграммы.

– Точно! Это здесь! – взволнованно сказала Аня, а Антон только молча кивнул.

– И что нам теперь сделать? – спросил он. – Может, разрушить эту ограду к чертовой матери?

– Думаю, дело тут не в ограде, – задумчиво произнес Алешка. – Да и как ты ее будешь рушить? Ее голыми руками не сломать! На совесть сделана!

– Так я могу и за инструментами сгонять! – откликнулся Антон, которому не терпелось начать действовать.

– А я думаю, что надо бы сначала памятник как следует рассмотреть, – сказала Аня. – Что там, под этим слоем мха, скрывается?

Памятник чистить никому не хотелось: мох был даже на вид какой-то склизкий и противный, а уж прикасаться к нему руками и вовсе было неприятно. Особенно брезгливому Алешке, для которого даже взять в руки простого червяка, не говоря уже о лягушке, было проблемой. Ребята опять пожалели, что не захватили с собой никаких инструментов. Какой-нибудь скребок здесь бы очень даже пригодился. Но возвращаться уже никто не хотел. Всем не терпелось узнать, что же там, под многолетним, а возможно, даже вековым наростом.

Счищать мох оказалось делом очень непростым. Он настолько прирос к надгробному камню, словно был приклеен. А холод от камня шел такой, что немели пальцы. Так можно было даже получить обморожение. Ребята обернули руки кто чем мог: у Ани нашелся какой-то платок, Алешка оторвал кусок бинта, которым все еще была замотана его нога, а Антон так вообще умудрился снять носки и утверждал, что очень удобно использовать их вместо перчаток, хотя и признавал, что это не слишком эстетично и гигиенично.

Мох, хотя и с трудом, но все-таки поддавался, обнажая черную, шероховатую поверхность памятника. Она была вся испещрена такими же значками, как и дощечки, и теперь уже становилось ясно, что никакие жучки тут ни при чем. Ребята уже утомились, а выполнена была едва ли половина работы. Но сдаваться они не собирались.

Неожиданно от памятника отлетел довольно большой кусок мха и тяжело упал на землю. То, что открылось взорам ребят, поразило их и в то же время было просто и логично. На памятнике, под слоем мха, красовалась такая же рамка с фотографией, только больших размеров. А со снимка на них глядело лицо того самого фотографа! Конечно, они не очень хорошо его разглядели во время съемок, но, видя этот холодный, пронзительный взгляд, ошибиться было невозможно. Эти глаза казались живыми, и они буквально сверлили своих несостоявшихся жертв, незваных гостей. Создавалось впечатление, что от них невозможно укрыться. Этот взгляд просто гипнотизировал. Все внимание концентрировалось на нем, и другие детали внешности из-за этого просто терялись, казались расплывчатыми.

На несколько секунд ребята замешкались, а потом вдруг почувствовали, что их руки буквально приросли к памятнику и нет никакой возможности их оторвать. Ужасный холод начинал распространяться по конечностям. В памяти невольно всплывали картины из различных фантастических фильмов, в которых показывалось, как человеческое тело под воздействием жидких газов превращается в ледышку, а потом рассыпается на мелкие осколки. Ребят начало трясти, и они чувствовали, что эта тряска вот-вот должна смениться вечной неподвижностью. Эх, если бы хоть один из них остался в стороне, не трогал бы в этот момент проклятый памятник!

– Упрись костылем! Может, отлипнешь! – крикнул Алешке Антон, стуча зубами.

Тот попробовал это сделать, но в результате костыль только хрустнул и переломился пополам.

– Мамочки! Как же холодно! – кричала Аня.

Антон попробовал ударить по памятнику свободной рукой, но поставленный боксерский удар не принес никакого результата, за исключением того, что другая рука тоже приросла к памятнику и процесс обморожения пошел быстрее.

– Нож! У тебя же есть нож! – вдруг вспомнил Алешка.

– В заднем кармане, – прохрипел Антон. – Только что с него толку!

Аня, которая находилась рядом с мальчиком, дотянулась до его кармана свободной рукой, вытащила нож и зубами раскрыла лезвие. Холодная сталь казалась просто грелкой по сравнению с ледяной поверхностью памятника. Размахнувшись так далеко, как только было возможно, и почему-то зажмурившись, девочка изо всех сил всадила нож в фотографию на памятнике, угодив изображению прямо в переносицу.

В этот момент ребятам послышался какой-то жуткий вой, а следом за ним что-то похожее на вздох облегчения, хотя в таком состоянии они не могли бы поручиться за то, что это не галлюцинации. Ребят буквально отшвырнуло от памятника, и они повалились на кладбищенскую землю…

Пролежали они, как видно, довольно долго. Когда Антон, Алешка и Аня очнулись, солнце давно уже перевалило зенит. Светило оно ярко, а потому друзья успели уже более-менее отогреться. С трудом поднимаясь, ребята с недоумением оглядывались по сторонам. Могильная ограда выглядела далеко не так аккуратно: местами она покосилась, а многие доски прогнили. Вместо фотографии на памятнике висела пустая рамка, к тому же вся перекошенная. Рядом с ним валялась рукоятка Антонова ножика безо всяких признаков лезвия.

– Капут ножику! – печально вздохнул Антон. – Второй за несколько дней.

– Он о ножике думает! – рассердилась Аня. – Мы тут чуть не погибли, а ему какого-то ножика жалко!

– А ведь мы, похоже, победили, – сказал Алешка, глядя вокруг. В его голосе сейчас не слышалось почему-то особой радости, а только усталость и некоторое облегчение.

Тут ребята посмотрели друг на друга и дружно расхохотались. Вид у них был как у каких-то побирушек, страдающих к тому же расстройствами психики. Все были очень чумазыми, в грязной, а местами и порванной одежде. Один со сломанным костылем и грязным бинтом в руках. Другой – с носками вместо перчаток. Аня выглядела чуть получше, но все равно составляла Алешке и Антону достойную компанию.

– И где же все-таки лезвие… – сказал Антон, отсмеявшись. – Ну, ты и твердая рука! – С уважением говорил он Ане.

Ребята обследовали весь участок, но лезвия так и не нашли. Не было и никаких следов фотографии, которая недавно приковывала их взгляды.

– Долго теперь мороженого не захочется! – сказал Алешка, все еще дрожа от холода.

На обратном пути троица выглядела куда как странно! Алешка прыгал на одной ноге, опираясь на Антона. Аня шла чуть сзади, таща две половинки сломанного костыля. Лица при этом у всех были усталые и счастливые.

– Стойте! – вдруг сказал Алешка, когда они поравнялись с тем местом, где были похоронены жертвы предыдущей фотосессии кладбищенского фотографа. – Смотрите!

Ребята всмотрелись в фотографии на памятниках. Если раньше лица на снимках были выразительными и живыми, глаза, казалось, внимательно смотрели на ребят, а с губ готовы были сорваться какие-то слова, то сейчас лица застыли, взгляд погас, да и качество фотографий стало уже не тем; они пожелтели и поблекли, как и должны были за много лет. Алешка, Антон и Аня долго смотрели на эти снимки.

– Теперь, похоже, действительно всё, – тихо сказал Алешка, и его друзья кивнули в знак согласия.

После этого ребята так же медленно направились к выходу с кладбища, решая по пути, как объяснить свой странный вид родителям. Они знали, что даже если и расскажут всю правду о случившемся, никто, кроме старого чудака с газетами, им не поверит…