Дело о девушке с календаря Гарднер Эрл

– Да, сэр.

– Вы знакомы с обвиняемым?

– Да, сэр.

– Когда вы в первый раз видели его?

– Вечером в понедельник, восьмого числа.

– Где вы видели его?

– В ночном клубе «Золотая сова».

– В какое время это было?

– Это было примерно в три или четыре минуты одиннадцатого.

– Как это произошло?

– Мистер Анслей подошел к столу, за которым мы сидели, и спросил вас…

Предупреждающий жест Мейсона опоздал.

– Мы возражаем против пересказывания слов обвиняемого на основании того, что это самовольный вывод, доказательство с чужих слов, оно невещественно и не имеет отношения к делу, – заявил Дру.

– Вам нет нужды выдвигать возражения, – сказал Мейсон. – Я не собираюсь просить свидетеля рассказывать о беседе. Я просто спрашиваю мисс Стрит, как все происходило.

– Ну, обвиняемый задал вам несколько вопросов, и после короткой беседы мы ушли из клуба.

– В какое время?

– Точно в десять тридцать две.

– Кого вы имеете в виду под словом «мы»?

– Вас, мистера Анслея и меня.

– Куда мы отправились?

– Мы поехали к дому Меридита Бордена.

– Ворота на его территории были открыты или закрыты?

– Ворота были открыты.

– Что мы сделали?

– Мы оставили машину за воротами.

– Потом?

– Насколько я могу судить, в течение десяти-пятнадцати минут мы осматривали место аварии.

– Что произошло потом?

– Потом прозвучала сирена, и ворота закрылись.

– Дальше.

– Потом мистер Анслей подошел к воротам, попытался открыть их и, видимо, включил сигнал тревоги…

– Протестуем как против умозаключения свидетеля. Просим в протоколе вычеркнуть, – сказал Дру.

– Не возражаю, – согласился Мейсон. – Рассказывайте о том, что случилось дальше.

– Зазвучала сирена, зажглись прожектора, освещающие территорию, и мы услышали лай собаки.

– Потом?

– Мы стали перелезать через стену. Когда мы забрались наверх, к стене подбежала собака, она лязгала зубами у самых наших ног и старалась прыгнуть за нами.

– Дальше.

– Потом мы спустились со стены с другой стороны.

– Вы можете назвать, в какое время это было?

– Чуть позже одиннадцати часов.

– Что происходило дальше?

– Мы подошли к воротам.

– Что случилось там?

– Мы обнаружили телефон.

– И что сделали?

– Вы говорили по телефону.

– Одну минутку, одну минутку, – возразил Дру. – Это некомпетентно, невещественно и не имеет отношения к делу. Это умозаключение свидетеля.

– Это не умозаключение свидетеля, – ответил Мейсон. – Было бы умозаключением, если бы я спросил ее, с кем я разговаривал, но она показывает только тот факт, что я говорил по телефону. Я действительно говорил по телефону, и только это она показывает.

– Продолжайте, – обратился судья к Делле Стрит, – возражение отклоняется. Не пересказывайте нам, что говорил мистер Мейсон, с кем он говорил, рассказывайте только то, что происходило.

– Да, ваша честь. Затем мистер Мейсон повесил трубку и… Имею ли я право показать, что он мне говорил?

Судья Эрвуд покачал головой:

– Если обвинение будет возражать, то нет.

– Мы возражаем, – сказал Дру. – Это действительно показания с чужих слов, а свидетель должен говорить только о фактах, имеющих отношение к делу.

– Я думаю, что это имеет самое прямое отношение к делу, – заявил Мейсон. – Мы как раз сейчас подходим к части, которую я считаю очень важной.

– Хорошо, – сказал Эрвуд. – И что же произошло, мисс Стрит?

– После того как мистер Мейсон поговорил по телефону, я взяла трубку и продолжала через равные промежутки времени нажимать кнопку вызова.

– И что случилось?

– Мистер Борден ответил на вызов.

– Минуточку, минуточку, – заволновался Дру. – Мы требуем вычеркнуть это из протокола как умозаключение свидетеля. Это бездоказательно.

Судья обратился к Делле Стрит, лицо его выражало явную заинтересованность.

– Вы утверждаете, что ответил мистер Борден?

– Да, сэр.

– Вы знали его при жизни?

– Нет, ваша честь.

– В таком случае откуда вам стало известно, что это мистер Борден?

– Он так сказал.

– Другими словами, голос в телефонной трубке заявил, что вы разговариваете с мистером Борденом?

– Да, ваша честь.

Эрвуд покачал головой:

– Возражение обвинения принято. Это действительно умозаключение свидетеля. Однако свидетель имеет право как можно точнее пересказать беседу, состоявшуюся по телефону.

– При всем нашем уважении к суду, – вскочил Дру, – и несмотря на то что вопрос задан вашей честью, мы вынуждены заявить возражение, поскольку нельзя доказать, что у телефона был Меридит Борден.

Судья снова покачал головой:

– Адвокат уже обосновал данный вопрос, установив, что телефон у ворот был связан прямо с домом. Теперь мисс Стрит показывает, что нажала кнопку вызова на телефоне и говорила с кем-то. Она имеет право рассказать о беседе. То, что ее собеседником являлся Меридит Борден, должно быть подтверждено либо прямыми, либо косвенными доказательствами. В данном случае суд утверждает, что косвенные доказательства выглядят вполне убедительно. Согласно показаниям обвинения мистер Борден был в доме один. Согласно показаниям данной свидетельницы, какой-то мужчина ответил по телефону. То, что мужчина сказал, будто он является мистером Борденом, вовсе не означает, что так и было в действительности, это уже установлено, но я разрешаю свидетельнице дать показания по поводу этого разговора.

Делла Стрит продолжала:

– Мужской голос спросил, кто звонит. Я сказала, что мы просто прохожие и хотели бы поговорить с мистером Борденом. Мужчина ответил, что он – мистер Борден и просил бы его не беспокоить, но я заявила, что дело не терпит отлагательства, так как молодая женщина попала в автомобильную катастрофу и, скорее всего, находится где-то на его территории. Мужчина подтвердил, что действительно кто-то трогал ворота, нажал на кнопку охранной сигнализации и тем самым открыл клетки со сторожевыми собаками. Он пообещал выключить прожектора и отозвать собак и сказал, чтобы мы не волновались, так как собаки не нанесут вреда: они выдрессированы таким образом, что заставляют человека стоять неподвижно до прихода хозяина. Потом голос спросил, кто я такая, но я отказалась назвать свое имя, сказав, что просто проходила мимо.

– Что было дальше? – спросил Мейсон.

– Я повесила трубку и сказала вам… Нет-нет, – Делла улыбкой попросила прощения у обвинения, – я знаю, что не имею права говорить об этом.

– В какое время это было? – спросил Мейсон.

– Разговор по телефону происходил минут в десять-пятнадцать двенадцатого.

– Что мы сделали потом?

– Потом мы отвезли мистера Анслея назад, в ночной клуб «Золотая сова», где он пересел в свою машину.

– До какого времени мы были с Анслеем?

– До одиннадцати тридцати, может быть, одиннадцати тридцати пяти.

– Следовательно, основываясь только на том, что знаете сами, вы можете указать местопребывание обвиняемого по делу в любой отрезок времени от двух-трех минут одиннадцатого до одиннадцати тридцати вечера понедельника?

– Да.

Мейсон обратился к Дру:

– Можете допрашивать.

– У нас нет вопросов к этому свидетелю, – с широкой улыбкой заявил Дру.

– Вы не будете допрашивать? – удивился Эрвуд.

Дру покачал головой.

– Суд должен указать вам, мистер Дру, что если вы не ставите под сомнение показания этого свидетеля, следовательно, есть достаточные основания полагать, что мисс Стрит действительно разговаривала с мистером Борденом.

– Мы это понимаем, ваша честь, – ответил Дру. – Но наши опровержения будут строиться не на допросе этого свидетеля.

– Как вам угодно.

– Тогда все, – произнес Мейсон. – Мы выиграли, ваша честь.

Судья взглянул на Гамильтона Бергера и Сэма Дру. Они были заняты оживленной беседой.

– Такое впечатление, мистер обвинитель, – сказал Эрвуд, – что в настоящий момент ситуация довольно резко изменилась. По показаниям незаинтересованного свидетеля, в чьей честности суд совершенно не сомневается, какой-то мужчина находился в доме Бордена в несколько минут двенадцатого. Этот человек ответил на звонок телефона, но, согласно показаниям свидетеля обвинения, единственным человеком, который находился в это время в доме Бордена, был сам Меридит Борден.

– С разрешения суда, – Бергер снисходительно улыбнулся, – нам хотелось бы вызвать свидетеля, чьи показания могут несколько прояснить ситуацию.

– Ну что ж, вызывайте.

– Мы просим на свидетельское место Франка Ферни.

– Вы уже приносили присягу, – обратился к нему Бергер, – поэтому сразу начнем с допроса. Вы слышали показания мисс Стрит, которая только что была здесь?

– Да, сэр.

– Вы знаете что-либо о беседе, про которую она рассказывала?

– Да, сэр.

– Что именно?

– То, что эту беседу вел я.

В улыбке Гамильтона Бергера был нескрываемый триумф.

– То есть вы являетесь тем человеком, который назвался Меридитом Борденом?

– Да, сэр.

Гамильтон Бергер с преувеличенной любезностью поклонился Перри Мейсону.

– Можете допрашивать, – сказал он и сел.

Мейсон встал так, чтобы оказаться лицом к лицу со свидетелем.

– Вы сказали нам, – начал он, – что ушли из дома Бордена в шесть часов, рассчитывая вернуться только утром. Вы хотели пойти обедать со своей девушкой?

– Правильно, но я вернулся и ночевал в доме.

– В какое время вы вернулись?

– Приблизительно без десяти одиннадцать.

– И каким образом вы доехали?

Свидетель усмехнулся, усмехнулись также Гамильтон Бергер и Сэм Дру.

– Я приехал на автомобиле, – ответил Ферни.

– Один? – резко спросил Мейсон.

– Нет, сэр.

– Кто был с вами?

– Женщина.

– Что за женщина?

– Доктор Маргарет Коллисон.

– Какой доктор?

– Ветеринар.

– Каким образом вы вошли на территорию?

– Мы подъехали к закрытому заднему входу. Доктор Коллисон поставила свою машину, а я вывел на поводке из машины собаку, открыл калитку, отвел собаку на место и посадил ее в клетку. Когда я сажал ее, было примерно без десяти, ну, возможно, без пяти минут одиннадцать. Потом я спросил доктора Коллисон, не зайдет ли она выпить чего-нибудь, и она ответила, что с удовольствием, тем более что ей хотелось повидать мистера Бордена и поговорить с ним о собаке.

– И что вы сделали?

– Я проводил ее к задней двери дома, открыл замок своим ключом, и мы вошли.

– Что потом?

– Я прошел в кабинет мистера Бордена, но его там не было. Я предположил, что… Хотя, наверное, я не имею права говорить о своих предположениях.

– Продолжайте, – разрешил Мейсон. – Раз обвинение не возражает, я тем более не собираюсь этого делать. Мне нужно точно знать, что произошло.

– Значит, я предположил, что он работает в студии – то ли снимает, то ли проявляет, – и посоветовал доктору Коллисон подождать: может, он спустится вниз. Только я приготовил два коктейля, как вдруг завыла сирена, включились прожектора и автоматически открылись дверцы собачьих клеток. Я услышал, как собаки с лаем помчались к стене, затем уже по лаю догадался, что тот, кто поднял весь этот переполох, сумел перебраться через стену. Я вернулся, посоветовал доктору Коллисон выпить, а потом уже решил посмотреть, что же там произошло, почему включилась сигнализация. Затем я вышел на улицу и свистом отозвал собак. Когда я был на улице, зазвонил телефон. Я быстро вернулся и увидел, что доктор Коллисон уже взяла трубку. Она объяснила, что какой-то мужчина спрашивал мистера Бордена, а она ответила, что мистер Борден приказал его не беспокоить.

– Дальше?

– Спустя некоторое время телефон снова стал звонить.

– И что тогда произошло?

– Я взял трубку, так как подумал, что, наверное, это полиция интересуется причиной включения охранной сигнализации.

– А кто звонил?

– Звонила молодая женщина. Я узнал голос, когда услышал мисс Стрит. Она очень точно передала содержание нашей беседы по телефону. Я действительно назвался Меридитом Борденом, сказал, что собаки не причинят никому вреда, что я выключу прожектора и посажу собак в клетки. На самом деле собаки уже сидели на своих местах.

Мейсон задумчиво рассматривал свидетеля. Напротив адвоката, за столом обвинения, Гамильтон Бергер и Сэм Дру выразительно усмехались, чувствуя, как в процессе перекрестного допроса победа обвинения становится все более ощутимой. Под предлогом экономии времени они заставили Ферни в первый раз сказать только самое основное, отказавшись от дальнейших вопросов, этим они буквально вынудили Мейсона на перекрестном допросе опровергать самого себя.

– То, что вы назвались по телефону Меридитом Борденом, являлось для вас обычным делом?

– Конечно, – ответил свидетель. – В тех случаях, когда мистер Борден приказывал его не беспокоить, а кто-нибудь настаивал на том, что хочет говорить именно с ним, я назывался Борденом и говорил, что очень занят и прошу меня не беспокоить.

– И часто вы это делали?

– Нечасто, но делал.

– Можете вы описать доктора Коллисон? – спросил Мейсон.

– Она женщина-ветеринар, которая отлично лечит собак.

– Сколько ей лет?

– Я не очень-то умею определять возраст женщин, но она сравнительно молода.

– Конкретнее.

– Я думаю, ей года тридцать два – тридцать три.

– Она полная?

– Нет, очень хорошо сложена.

– И уж конечно, вы развлекались с ней в вашей спальне? – несколько скептически спросил Мейсон.

– Это ложь! – сердито выкрикнул Ферни.

Бергер уже вскочил и возмущенно замахал руками:

– Ваша честь, ваша честь, это совершенно неуместный, выходящий за всякие рамки перекрестного допроса выпад! Это оскорбление достойной женщины! Это…

Судья Эрвуд ударил молотком о стол.

– Да, мистер Мейсон, – подтвердил он. – В данных обстоятельствах это совершенно неуместно.

Мейсон взглянул на судью с выражением полной невинности.

– Почему, ваша честь? – спросил он. – Ведь это единственный вывод, который можно сделать из показаний данного свидетеля. Раньше он говорил, что аппарат находится в его спальне, в цокольном этаже, а второй – в кабинете Бордена, и когда телефон звонил, свидетель отвечал, а Борден слушал.

– Но не в этот раз, – сердито прервал его Ферни. – В этот раз я говорил из кабинета Бордена.

– О, – сказал Мейсон, – прошу меня простить. Я вас не понял. Значит, вы провели Коллисон в кабинет, да?

– Конечно. Я же не мог вести ее к себе в спальню.

– В таком случае приношу суду мои извинения. Я неправильно понял свидетеля. Из его ответов я сделал вывод, что он всегда говорил по телефону из своей спальни.

Судья Эрвуд задумчиво посмотрел на Ферни.

– Действительно, мистер Ферни, – сказал он, – из ваших показаний вполне можно сделать такой вывод.

– Ну, я этого не хотел. То есть… это… ну, обычно я отвечал на телефонные звонки оттуда. Но в этот раз из-за присутствия доктора Коллисон все было по-другому.

– Так откуда же вы говорили? – спросил Мейсон.

– Из кабинета.

– Из кабинета Меридита Бордена?

– Да.

– Давайте проверим, все ли мы поняли правильно по поводу доктора Коллисон. Она ветеринар?

– Да.

– Она лечит одну из собак Бордена?

– Да.

– Вам нужно было заехать к ней и взять собаку?

– Да.

– К какому времени?

– Около девяти часов.

– Но вы не заехали в девять часов?

– Нет, сэр.

– А когда?

– Около десяти тридцати.

– А почему вы не приехали к девяти часам?

– Я проспал.

– Вы проспали. – В голосе Мейсона прозвучало удивление.

– Ну да, – ответил Ферни. – Если уж хотите знать, я был пьян. Пошел на вечеринку домой к моей девушке и там напился до потери сознания.

– А кто ваша девушка?

– Лоретта Харпер.

Брови Мейсона, казалось, совсем закрыли глаза.

– Вы были женаты?

– Да.

– Вы разведены?

– Ваша честь, – запротестовал Дру, – это несущественно и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос не должен касаться данной темы.

– Напротив, – возразил Эрвуд. – Суд заинтересован в том, чтобы полностью разобраться в деле. А так как, по-видимому, данный свидетель своими показаниями должен опровергнуть показания свидетеля защиты, то все обстоятельства, связанные с ним, должны быть совершенно понятны. Отвечайте на вопрос, мистер Ферни.

– Нет, я не разведен.

– Как зовут вашу жену и кто она?

– Она натурщица и работает под именем Дон Меннинг.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Давайте уточним. В понедельник вечером, то есть в вечер убийства, восьмого числа, вы отправились на квартиру Лоретты Харпер. Где она расположена?