Дело о позолоченной лилии Гарднер Эрл
— Разговор носил частный характер.
— Я вас слушаю.
— Мистер Бедфорд считает, что за те деньги, которые он предоставляет в ваше распоряжение, вы могли бы приложить больше усилий для поисков женщины, которая проникла в мой номер в мотеле. Когда начинаешь анализировать все происшедшее, понимаешь, что она действительно могла из моего номера наблюдать за номерами пятнадцать и шестнадцать и затем пойти и… В подходящий момент она могла просто открыть дверь в шестнадцатый номер, выстрелить и скрыться.
— Да, — сухо заметил Мейсон. — Выстрелить из пистолета Бедфорда.
— Думаю, — продолжала размышлять Эльза Гриффин, — вначале ей пришлось проникнуть в пятнадцатый номер, завладеть пистолетом и… Она вполне могла это сделать, мистер Мейсон. У нее была возможность войти в этот номер после того, как уехала блондинка. Там она увидела спящего Бедфорда и взяла пистолет из его портфеля.
Мейсон внимательно изучал ее.
Вдруг она сказала:
— Не кажется ли вам, мистер Мейсон, что миссис Бедфорд производит отрицательное впечатление: сидит в последнем ряду в этих ужасных очках! Не лучше ли ей быть в первых рядах, оказывая тем самым хотя бы моральную поддержку мужу, а не вести себя так, словно она боится, что ее узнают?
— Ее и так все знают, — сказал Мейсон. — Когда выбирали состав присяжных, газетчики брали у нее интервью.
— Знаю. Но в этих жутких темных очках, которые она никогда не снимает, она выглядит ужасно. Эти толстые линзы совершенно меняют ее внешность. Она… Она совершенно не похожа на себя.
— Что вы предлагаете мне сделать? — спросил Мейсон.
— Не могли бы вы посоветовать ей вести себя более естественно? Скажите ей, пусть снимет очки и сядет поближе к мужу, чтобы ободрить его.
— Так хочет мистер Бедфорд?
— Не сомневаюсь в этом. Думаю, поведение жены больно задевает его. Он ведет себя не так, как обычно. Он подавлен.
— Понятно.
Эльза Гриффин помолчала немного, затем продолжила:
— Вам помогли отпечатки пальцев, которые я сняла для вас в номере, мистер Мейсон?
— Боюсь, не очень. Видите ли, если нет отпечатков всех десяти пальцев, очень трудно определить, кому они принадлежат. Вы же сами собирались стать детективом, вам это должно быть хорошо известно.
— Да, наверное, это так, — произнесла она неуверенно. — Думаю, мистер Бремс очень хорошо описал эту подозрительную женщину, которая была в моем номере.
Мейсон кивнул.
— Ее походку, манеры. Мне кажется, я знаю ее. Это очень странное чувство. Бывает, видишь хорошо тебе знакомое лицо и не можешь вспомнить, кто это, не можешь вспомнить имя. Не хватает всего одного звена во всей цепи.
Мейсон снова кивнул.
— У меня такое чувство, что, хорошенько подумав, я смогла бы восстановить эту цепь. Кажется, ответ вертится на кончике языка и вновь ускользает от тебя, подобно… подобно синей птице.
Мейсон промолчал.
— Мне пора, — сказала она вставая. — Я вас побеспокоила, чтобы сказать: мистер Бедфорд очень хотел бы, чтобы вы сконцентрировали все свои усилия на поиске этой женщины. Я уверена, его очень обрадовало бы, если бы жена перестала вести себя так, будто боится быть узнанной. Она — очень красивая женщина, у нее такая прекрасная осанка. Эльза Гриффин вдруг замолчала и уставилась на Мейсона широко раскрытыми удивленными глазами.
— В чем дело? — спросил Мейсон. — Что с вами?
— Боже мой! — воскликнула она. — Этого не может быть!
— Что случилось? Говорите.
Она продолжала смотреть на него круглыми испуганными глазами.
— Вам плохо? — спросила Делла Стрит.
— Господи! Мистер Мейсон! Меня вдруг осенило. Разрешите мне сесть.
Она опустилась на стул. Начала вертеть головой во все стороны, оглядывая комнату, как будто ее изумление было так велико, что она полностью потеряла ориентацию.
— Ну, так в чем же дело? — спросил Мейсон.
— Как только я упомянула имя миссис Бедфорд и представила ее осанку, манеры. Мистер Мейсон, до меня вдруг дошло. Меня как громом поразило. Это ужасно.
— В чем дело?
— Разве вам не ясно, мистер Мейсон? Незнакомка, которая побывала в моем номере. Ее внешность в описании мистера Бремса абсолютно совпадает с внешностью миссис Бедфорд. Описать миссис Бедфорд лучше, чем это сделал мистер Бремс, просто невозможно.
Мейсон молчал, не отрывая глаз от лица Эльзы Гриффин.
Вдруг она щелкнула пальцами.
— До меня дошло! До меня дошло! У вас есть копия отпечатков ее пальцев из полицейского досье. Их можно сравнить с отпечатками, которые я сняла в мотеле, и тогда все станет ясно.
Мейсон кивнул Делле Стрит.
— Принеси, пожалуйста, карточку с отпечатками миссис Бедфорд. Захвати также конверт с отпечатками неопознанного лица. Ты помнишь, что мы исключили отпечатки Эльзы Гриффин? Отпечатки неизвестного лица значатся под номерами четырнадцать, шестнадцать, девять и двенадцать.
Делла Стрит на мгновение задержала взгляд на невозмутимом лице Мейсона. Потом отомкнула ящик, где адвокат хранил все материалы дела, которое слушалось в суде, и вынула все, что требовалось.
Эльза Гриффин, сгорая от нетерпения, потянулась за конвертом, вынула карточки, внимательно осмотрела их, затем схватила карточку Анны Роанн Бедфорд из полицейского досье. Быстро сравнила отпечатки. Она не могла скрыть своего возбуждения.
— Мистер Мейсон! Это ее отпечатки!
Мейсон взял копию полицейского досье. Эльза Гриффин продолжала держать карточки: четырнадцатую, шестнадцатую, девятую и двенадцатую.
— Это отпечатки ее пальцев, мистер Мейсон. Можете мне поверить. Я изучала дактилоскопию.
— Будем надеяться, что вы ошибаетесь. Это подлило бы масла в огонь. Этого нельзя допустить.
Эльза взяла конверт со снятыми отпечатками.
— Мистер Мейсон, — строго сказала она, — вы представляете интересы Стюарта Г. Бедфорда. Вы должны защищать их независимо от того, кто при этом может пострадать.
Мэйсон протянул руку, чтобы взять карточки. Она слегка потянула их назад.
— Вы не имеете права предать его ради того, чтобы защитить… защитить человека, из-за которого он и попал в беду. На это Мейсон ответил:
— Адвокат обязан защищать интересы своего клиента. Это, однако, не означает, что он должен идти на поводу у своего клиента или его друзей. Он должен поступать, исходя лишь из интересов клиента.
— Значит, вы не собираетесь сообщить мистеру Бедфорду, что его жена, доведенная до отчаяния шантажистом, решилась наконец…
— Нет, — перебил ее Мейсон. — Я не собираюсь ничего ему говорить и не хочу, чтобы это сделали вы.
Она вдруг вскочила со стула и бросилась к двери.
— Подождите! — закричала Делла Стрит, пытаясь схватить ее за юбку.
Прежде чем она подбежала к двери, Эльза Гриффин распахнула ее.
В дверях стоял сержант Холкоум.
— Добрый вечер, — поздоровался он со всеми и обхватил Эльзу Гриффин за плечи. — Что тут у вас за шум? Что происходит?
— Эта женщина пыталась похитить то, что ей не принадлежит, — ответил Мейсон.
— О, это очень интересно! Похитить у вас? Вы не могли бы сказать, что это, Мейсон? Хотите пойти в полицию и предъявить ей обвинение в воровстве? А что вы скажете, мисс Гриффин?
Эльза Гриффин опустила отпечатки в вырез платья.
— Пожалуйста, проводите меня домой и вызовите завтра в суд в качестве свидетеля, — обратилась она к сержанту Холкоуму. — Полагаю, пришло время показать мистеру Перри Мейсону, великому адвокату по уголовным делам, что покрывать убийцу и скрывать улики от полиции есть нарушение закона.
Лицо сержанта Холкоума расплылось в улыбке.
— Сестричка, ты произнесла маленькую, но замечательную речь. Пошли!
Глава 20
На следующее утро, перед самым началом слушания дела в суде, Гамильтон Берджер, встав, заявил, стараясь придать голосу значительность:
— Ваша честь, я хотел бы обратить внимание суда на раздел сто тридцать пятый Уголовного кодекса, в котором записано, что лицо, которое намеренно уничтожает или скрывает документы, записи, отчеты, счета или другие вещественные доказательства от суда, расследования или следствия, санкционированных законом, признается виновным в совершении преступления.
Судья Страус с явным недоумением заметил:
— Суд, я думаю, знает закон, мистер Берджер.
— Да, Ваша честь! Я лишь хотел обратить ваше внимание на этот раздел. Ваша честь. Я знаю, что Ваша честь знает закон. Однако, возможно, не все с ним знакомы. А теперь, Ваша честь, я хочу вызвать в качестве свидетеля мисс Эльзу Гриффин.
Стюарт Бедфорд с тревогой посмотрел на Мейсона.
— Что, черт возьми, это значит? — прошептал он. — Я полагал, что ей не следует появляться здесь. Нельзя допустить, чтобы Бремс узнал в ней клиентку из двенадцатого номера.
— Ей не понравилось, как я веду дело. Она решила выступить в качестве свидетеля.
— Когда об этом стало известно?
— Вчера поздно вечером.
— Вы мне об этом не сказали.
— Я не хотел вас волновать.
В это время открылась дверь, и твердой походкой с высоко поднятой головой в зал суда вошла Эльза Гриффин. Она подняла правую руку, принесла присягу и заняла свидетельское место.
— Ваше имя? — начал допрос Гамильтон Берджер.
— Эльза Гриффин.
— Вы знакомы с обвиняемым?
— Я работаю у него.
— Где вы были шестого апреля этого года?
— В мотеле «Стейлонгер».
— Что вы там делали?
— Я была там по просьбе одного лица.
— Складывается необычная ситуация, — обратился к судье Страусу Гамильтон Берджер. — Я хочу заявить, что свидетельница, с одной стороны, обращается к властям с просьбой принять соответствующие меры, а с другой — находится в сговоре с неким лицом, которое я вскоре назову, и намерена скрыть некоторые улики, которые, как мы считаем, имеют непосредственное отношение к настоящему делу. Свидетельница вызвана в суд повесткой. Она не только согласна, но и высказала желание дать показания относительно некоторых сторон дела. Однако не намерена высказываться по другим вопросам. Она отказалась сделать какое-либо заявление по этому поводу. Таким образом, мне неизвестно, насколько она осведомлена о других сторонах дела. Она готова дать показания только по одному вопросу. В результате, когда дело касается тех вопросов, по которым свидетельница не намерена давать показания, я вынужден подходить к ней как к предубежденной против выставившей ее стороны.
— Тогда, — сказал судья Страус, — вам следует сначала допросить ее по тем вопросам, по которым она готова дать показания. А там, где она выступает как нелояльный свидетель, получить у нее информацию, применив приемы, предусмотренные для допроса предубежденных свидетелей.
— Хорошо, Ваша честь.
Гамильтон Берджер повернулся к Эльзе Гриффин.
— Вы в течение нескольких лет работаете у обвиняемого?
— Да.
— В каком качестве?
— Я его личный секретарь.
— Вы знакомы с мистером Моррисоном Бремсом, управляющим мотеля «Стейлонгер»?
— Да.
— Разговаривали вы с Моррисоном Бремсом шестого апреля сего года?
— Да.
— В какое время?
— Вечером, — О чем?
— Протестую против этого вопроса как несущественного, не относящегося к делу и не правомерного, — заявил Мейсон.
— Разрешите, Ваша честь, — вмешался Гамильтон Берджер. — Мы намерены показать, что свидетельница во время этого разговора являлась посредником обвиняемого. Она прибыла в мотель, выполняя его указания.
— Начните с этого, — распорядился судья Страус.
— Но, Ваша честь, здесь мы сталкиваемся с трудностями, поскольку это один из моментов, когда свидетельница отказывается проявить лояльность.
— Но по другим вопросам свидетельница выступает как лояльная? — задал вопрос судья Страус.
— Да.
— Суд предлагает провести допрос до конца той части, где свидетельница выступает как лояльная. Там, где она становится предубежденной против выставившей ее стороны, с разрешения суда вы сможете продолжить допрос. Вопросы должны быть конкретными: что произошло, где, когда и почему.
Гамильтон снова обратился к Эльзе.
— После этого разговора вы возвращались в мотель «Стейлонгер» поздним вечером шестого апреля?
— Фактически это было уже рано утром седьмого апреля.
— Кто послал вас в мотель «Стейлонгер»?
— Мистер Перри Мейсон.
— Вы хотите сказать, что получили указания от мистера Мейсона, адвоката Стюарта Г. Бедфорда, обвиняемого по данному делу?
— Да.
— Какие вам были даны указания?
— Мне было поручено снять обнаруженные в двенадцатом номере отпечатки пальцев. Тщательно все протереть, чтобы уничтожить те, что могли оказаться не замеченными мной. Снятые отпечатки доставить мистеру Мейсону.
— Вы знакомы с техникой снятия отпечатков?
— Да.
— Вы обучались этому?
— Да.
— Где?
— Окончила специальную заочную школу.
— Где вы взяли все необходимые приспособления?
— Меня снабдил ими мистер Мейсон.
— И что вы сделали, когда получили все это от мистера Мейсона?
— Я отправилась в мотель и сняла отпечатки пальцев, как мне было сказано.
— Что было потом?
— Я передала отпечатки мистеру Мейсону, чтобы из их числа исключить мои и оставить только те, которые были сделаны лицом, проникшим в номер во время моего отсутствия.
— Это было сделано?
— Да. Мне было сказано об этом мистером Мейсоном. Он также сообщил, что почти все отпечатки принадлежали мне, за исключением четырех.
— Вы знаете, какие именно?
— Да. Я все карточки пронумеровала. На этих четырех стоят номера четырнадцать, шестнадцать, девять и двенадцать. Отпечатки на четырнадцатой и шестнадцатой карточках сняты со стеклянной ручки стенного шкафа, девятой и двенадцатой — с зеркала.
— Известно ли вам, где эти четыре карточки находятся сейчас?
— Да.
— Где?
— У меня.
— Как они оказались у вас?
— Я выхватила их вчера вечером у Перри Мейсона и побежала в полицию, так как мистер Мейсон пытался их у меня отобрать.
— Вы оставили карточки в полиции?
— Нет.
— Почему?
— Я не хотела, чтобы с ними что-нибудь произошло. Видите ли, к тому времени я знала, чьи это отпечатки. Поэтому я убежала с ними.
— Почему вы считаете, что были вынуждены убежать? — спросил Берджер.
Судья Страус бросил взгляд на Мейсона, ожидая реакции с его стороны. Но Мейсон промолчал, и судья Страус повернулся к Эльзе.
— Не отвечайте пока на этот вопрос! Желает ли защита выразить протест против вопроса? — обратился судья к Мейсону.
— Нет, Ваша честь, — ответил тот. — Я понимаю, что меня здесь судят, и хочу услышать все, что будет сказано. Судья Страус нахмурился.
— Вы можете считать так, мистер Мейсон, но это спорный вопрос. Бесспорным является лишь то, что судят вашего клиента. Ваша прямая обязанность защищать его интересы независимо от того, как это скажется на вас.
— Понимаю, Ваша честь.
— Заданный вопрос можно оспорить: он требует от свидетельницы сделать свой вывод.
— Возражений нет, Ваша честь.
После некоторого колебания судья Страус сказал:
— Считаю нужным заявить, мистер Мейсон, что суд вмешается, если ваши интересы войдут в противоречие с интересами вашего клиента, а с вашей стороны не последует возражений против вопросов, которые могут нанести вред вашему клиенту.
— Думаю, — сказал Мейсон, — что может произойти противоположное. Ответ свидетельницы, скорей всего, будет направлен против меня и в защиту интересов обвиняемого. Вот почему она одновременно выступает как свидетель лояльный — по отношению к одним моментам этого дела и как свидетель предубежденный против выставившей его стороны — по отношению к другим. Она считает, что должна дать показания против меня и защитить интересы человека, у которого работает.
— Хорошо, — резюмировал судья Страус, — если вы не возражаете, свидетельница ответит на поставленный вопрос.
— Отвечайте на вопрос, — обратился к Эльзе Гриффин Гамильтон Берджер. — Почему вы решили убежать?
— Потому что я уже тогда знала, чьи это отпечатки пальцев.
— Знали?
— Да.
— Вы сказали, что изучали дактилоскопию?
— Да.
— И были способны определить, кому принадлежат эти отпечатки пальцев?
— Да, сэр.
— Вы сравнили их с подлинными отпечатками?
— Да. И могу сказать, чьи они. Гамильтон Берджер обратился к судье:
— Ваша честь, я должен сказать, что ввиду необычности ситуации я делаю пробный ход. Свидетельница обещала дать показания со свидетельского места, но отказалась сообщить мне…
— Возражений нет, — прервал его судья Страус. — Но воздержитесь комментировать показания свидетельницы, пока они не станут предметом обсуждения присяжных. Продолжайте задавать вопросы и слушайте ответы.
— Да, Ваша честь, — сказал Гамильтон Берджер. Судья Страус взглянул на Мейсона. Тот был погружен в размышления.
— Вы сами смогли определить, чьи это отпечатки?
— Да, сэр.
— Чьи же они, по вашему мнению?
— Одну минутку, — вмешался судья Страус. — Очевидно, адвокат не собирается возражать против вопроса как необоснованного и требующего от свидетельницы мисс Гриффин высказать свое мнение?
— Да, Ваша честь, — ответил Мейсон.
— Вы утверждаете, что изучали дактилоскопию? — спросил судья Страус Эльзу.
— Да, Ваша честь.
— Каким образом?
— Заочно.
— Как долго длилось обучение?
— Я прошла полный курс. У меня есть свидетельство. Я научилась снимать отпечатки, выделять в них характерные особенности, сравнивать и классифицировать.
— У защиты есть возражения? — спросил судья Страус.
— Возражений нет, — ответил Мейсон.
— Хорошо, чьи это отпечатки? — спросил Берджер.
— Одну минутку, — вмешался Мейсон, — если суд не возражает, считаю этот вопрос не правомерным.
— Готов принять ваше возражение, — заявил судья Страус.
— Но смысл моего возражения, возможно, не тот, который вы имеете в виду. Ваша честь, — продолжал Мейсон. — Полагаю, что, хотя свидетельница обучалась дактилоскопии, ее нельзя считать экспертом в полном смысле этого слова. Ее можно назвать любителем. Таким образом, вопрос должен быть поставлен не о том, чьи это отпечатки, а что общего, по мнению свидетельницы, можно отметить между этими отпечатками и отпечатками предполагаемого лица.
— Возражение принято, — сказал судья Страус. Гамильтон Берджер с досадой спросил:
— Что общего, по вашему мнению, между этими отпечатками и отпечатками того лица, которое вы заподозрили в результате их сравнения?
Эльза Гриффин вскинула голову. С вызовом посмотрела на обвиняемого, потом на Мейсона, повернулась к присяжным и твердо сказала:
— По моему мнению, эти отпечатки имеют так много общего, что это позволяет мне сказать: они оставлены миссис Стюарт Г. Бедфорд, женой обвиняемого.
Гамильтон Берджер усмехнулся.
— Отпечатки пальцев у вас с собой?
— Да.
— Как вы их определяете?
— Карточки пронумерованы, их номера — четырнадцать, шестнадцать, девять и двенадцать. Вчера вечером я поставила свою подпись на обратной стороне карточек, чтобы исключить подтасовку или ошибку. Так посоветовал сделать мне окружной прокурор. Он хотел, чтобы я оставила их у него; когда же я отказалась, попросил, чтобы я расписалась.
— А что сделал я? — усмехнулся Гамильтон Берджер.
— Вы также расписались и поставили дату.
— Прошу суд приобщить эти отпечатки к уликам свидетелей под соответствующими номерами, — заявил Гамильтон Берджер.
— Одну минуту, — вмешался Мейсон. — Считаю, что имею право. Ваша честь, проверить подлинность этих вещественных доказательств.
— Пожалуйста, — с готовностью сказал Гамильтон Берджер. — Если считаете необходимым, можете провести перекрестный допрос, так как с этого момента свидетель начинает выступать как предубежденный против выставившей его стороны.
— Адвокат может приступать к перекрестному допросу, — заявил судья Страус.
Читать бесплатно другие книги:
