Властное желание Маркос Мишель

Глава 1

«Дорогой лорд Прескотт,

мне потребовалось достаточно много времени, чтобы набраться храбрости и написать это письмо. Прошу прощения за то, что обращаюсь к вам без предварительного знакомства, но дело не терпит отлагательства. Скажу прямо — я очень нуждаюсь в вашей поддержке.

Видите ли, являясь женщиной, обеспечивающей досуг в «Империи страсти» мадам Финч, я должна развлекать членов нашего привилегированного клуба для джентльменов. Мадам заявила, что я лентяйка и недостаточно тружусь. Я убеждена, что посетители могли бы подтвердить мое усердие, и сказала ей об этом. Мой дерзкий ответ разозлил ее, и она заставила меня найти джентльмена, который по достоинству оценил бы, как я выполняю возложенные на меня обязанности.

Я и раньше отличалась несдержанностью, но на этот раз мадам говорит, что готова уволить меня за мою наглость. Она дала крайне низкую оценку моей способности удовлетворять клиентов и говорит, что я могу надеяться на отсрочку увольнения только в том случае, если найду беспристрастного судью, который установил бы, права я или нет. Поэтому я решила обратиться к вам. Между нами говоря, я готова на все, чтобы остаться здесь. Пожалуйста, приезжайте скорее. Я буду чрезвычайно признательна вам.

Всецело ваша,

Лолли».

Минна Холлидей ухмыльнулась, сложив плотный лист голубой бумаги. Пробудить желание мужчины в отношении секса было довольно легко, особенно когда хорошо известны его пристрастия. И этот конкретный мужчина должен обязательно откликнуться на такое заманчивое предложение. Она готова поставить на кон всю свою коллекцию эротической литературы.

Минна привычным движением наклонила свечу, и красная капля воска в форме сердечка упала на бумагу. Затем она взглянула на полку над письменным столом, где в ряд, подобно солдатикам, ожидающим приказа, выстроились печати с монограммами. Она пробежала пальцами вдоль строя, пока не нашла нужную печать. Приложив ее к еще теплому воску, она получила таким образом оттиск буквы «Л».

Пренебрегая обычными правилами приличия, Лолли распахнула дверь в комнату Минны и вошла с двумя чашками.

— Ты не пришла пить чай, поэтому я решила принести его сюда.

Минна улыбнулась.

— Я тоже сделала доброе дело для тебя, Лолли, — сказала она с блеском в глазах и помахала приготовленным письмом. — Этот клиент особенно важен для нас обеих.

Лолли скривила свои пухлые губки, выхватила письмо из рук Минны и села на кровать.

— Лорд Родерик Прескотт. Никогда не слышала о таком.

— Ты скоро с ним встретишься, если мое письмо на него подействует. Полагаю, у него куча денег. Тебе следует им заняться, Лолли. Я не сомневаюсь, что он подарит тебе пару безделушек, чтобы облегчить твой дискомфорт.

— Облегчить… — Озадаченное выражение лица Лолли сменилось испугом. — О нет… я не хочу иметь дело с этим садистом!

Минна протянула руку, чтобы успокоить ее.

— Он очень богат и…

Лолли вскочила с кровати, ее красивые белокурые волосы рассыпались по плечам.

— Нет! Говорю тебе, я не хочу иметь дело с такими клиентами. Отдай его Серафине. Ей нравится грубое обращение.

На лице Минны отразилось разочарование, и она ухватилась за юбку Лолли:

— Это должна быть ты.

Лолли уперлась кулаком в бок с явным раздражением:

— Почему?

— Потому что… потому что… — Минна пыталась найти подходящие слова. — Потому что я думаю, что этот человек виновен в аресте моего отца.

— Что?

Минна усадила Лолли рядом с собой на кровать и заговорщически сказала:

— Прежде всего ты должна поклясться, что не скажешь ни единого слова об этом мадам.

Красивые брови Лолли сошлись, выражая озабоченность.

— Конечно, не скажу.

Минна взглянула на дверь. Обычно в это время куртизанки переодевались, готовясь к вечеру, однако мадам часто делала обход дома, чтобы убедиться, все ли готово к прибытию джентльменов.

— До того как я устроилась сюда на работу, мой отец был ювелиром на Фулсом-стрит. Однажды к нему в магазин зашел человек, он принес с собой тиару. Это была превосходная вещь с множеством бриллиантов и огромным сапфиром в центре; я видела ее, когда отец с ней работал. Этот человек попросил папу заменить драгоценные камни самоцветами. Это была странная просьба — обесценить такое прекрасное изделие. Однако он предложил хорошую цену за работу, и отец согласился. Выполнив работу, он вернул тиару и драгоценные камни. Человек остался доволен работой. А спустя несколько часов в магазин явилась полиция и арестована моего отца, сказав, что один из его клиентов принес тиару для чистки, а получил ее назад с ненастоящими камнями. Через четыре дня мой отец был осужден за подделку и воровство, после чего отправлен отбывать наказание в колонию в Австралии.

— Какой подонок! Кто был этот человек?

Минна приподняла брови:

— Не знаю. Я его не видела. Меня не было в магазине, когда папу арестовали. Никто из властей не назвал мне имя человека, обвинившего его. А служащие Олд-Бейли сказали невероятную вещь: будто бы это дело связано с национальной безопасностью и они не имеют права сообщать что-либо о нем. Подумать только — национальная безопасность! Они даже не сообщили мне, куда направлять письма отцу! Прошло три месяца после его ареста, а я ничего о нем не знаю. Я даже не знаю, смог ли он пережить такое дальнее путешествие.

— Бедняжка, — сказала Лолли, положив руку на плечо Минны. — И ты думаешь, этот Прескотт имеет какое-то отношение к аресту твоего отца?

— Именно это я хочу выяснить. Человек, обвинивший моего отца, должно быть, имеет большой политический вес. Никто не добивается так быстро обвинительного заключения. И почему судебный процесс был закрытым и мне не позволили свидетельствовать в пользу отца? Кто мог организовать такое быстрое осуждение? Не иначе, как высокопоставленное лицо в правительстве.

— Почему ты думаешь, что это Прескотт?

— Я не уверена. У отца было много влиятельных клиентов, но я фактически знаю только двух. Мне известно также, что этот человек имеет склонность к садизму, потому что хвастался моему отцу, что преподал урок некоей женщине вечером, перед тем как прийти в ювелирный магазин. По этим приметам я должна выбрать из двоих мужчин того, кто разрушил жизнь моего отца.

Лолли заморгала своими большими голубыми глазами.

— Что ты собираешься делать, если это он?

— Отомстить ему, — гневно ответила Минна.

Изящное личико Лолли исказила гримаса.

— А что ты хочешь от меня?

— Ты должна найти способ заставить его признаться. Поговори с ним. Потрать на это ночь, если потребуется.

Лолли хмыкнула:

— Я вижу, ты никогда не была с клиентом, особенно с агрессивным. Поверь, тебе не захочется развлекать его всю ночь. Пусть лучше он поскорее сделает свое дело и уйдет.

Минна отвела за ухо выбившуюся из прически темную прядь волос.

— Нет. Я имела в виду задержать его в салоне. Посиди с ним как можно дольше в баре и поговори. Я буду подавать ему спиртное и смогу услышать ваш разговор.

— Что я могу сделать? Спросить его, не он ли способствовал аресту владельца ювелирного магазина? Едва ли он признается мне в чем-то подобном.

— Непременно признается. Одна из самых удивительных вещей, которые мне пришлось наблюдать за то время, что я здесь работаю, состоит в том, что клиенты становятся невероятно разговорчивыми с девицами. Мужчины общаются с куртизанками так, словно вы самые сдержанные, заслуживающие доверия создания. Они делятся с вами такими секретами, которые не открыли бы даже своему духовнику или супруге. Они хвастаются перед вами самыми дикими, постыдными поступками, потому что считают, что вы не имеете права осуждать их. Я уверена, ты сможешь выудить кое-что из лорда Прескотта. Тебе надо только завести разговор о драгоценностях. Покажи ему свое ожерелье и спроси, что он думает о нем и сколько, по его мнению, оно может стоить. Посмотрим, упомянет ли он имя моего отца и его ювелирный магазин.

Лолли покачала головой:

— Послушай, Минна. Если это так для тебя важно, почему бы тебе самой не принять этого клиента?

Минна отшатнулась; лицо ее приняло мрачное выражение.

— Ты знаешь, что это невозможно.

Она давно смирилась с тем, что некрасива. Среди дюжины куртизанок, работающих в заведении мадам, не было ни одной с изъянами во внешности. При наличии ослепительного отряда великолепных женщин, призванных удовлетворять мужчин, никто не обращал внимания на Минну, словно она была предметом мебели.

— Пожалуйста, Лолли. Для меня это очень важно. Я отдам тебе свое недельное жалованье, если ты сделаешь то, о чем я прошу. Пожалуйста.

Лолли шумно вздохнула:

— Хорошо. Но это последний извращенец, которого ты направляешь ко мне. Пусть следующим будет прекрасный принц, готовый жениться на проститутке из района Ковент-Гарден.

Минна облегченно вздохнула:

— Я сейчас же начну готовить соответствующие приглашения.

Вечером Минна спустилась в главную гостиную «Империи страсти». По субботам клиенты собирались здесь довольно рано.

Мадам Финч решительно подошла к Минне, когда та достигла последней ступеньки лестницы.

— Сколько писем ты подготовила?

Мадам была высокой женщиной с темными волосами, уложенными в аккуратную прическу, и с бледным дряблым лицом. Ее глаза казались похожими на маленькие серые бусинки, а в углах тонких губ сосредоточились глубокие морщины. Ее худощавая фигура в строгой одежде внушала девушкам страх и создавала впечатление неприступности и респектабельности. Вся внешность мадам говорила о том, что это умудренная опытом, прагматичная личность, и в ее голосе не было ни следа осуждения, когда она разговаривала с мужчинами. Но когда она обращалась к девицам, ее голос приобретал чрезвычайно резкие тона.

Минна быстро сунула руку в карман своего фартука.

— Двенадцать, мадам. Как раз по числу девушек.

Она вложила письма в протянутую руку хозяйки.

— Хм. Впечатляет. Ты хорошо поработала сегодня.

Минна просияла. Угодить мадам почти невозможно, и ее одобрение было довольно редкой наградой. Минна испытывала чувство благодарности к ней. Когда арестовали ее отца и на его ювелирный магазин наложили арест, Минна осталась без жилья, без семьи и без видов на будущее. Разрушена была не только жизнь отца. Когда она переступила порог «Империи страсти» в поисках работы, мадам могла бы легко отказать ей, поскольку у Минны не было ни красоты, ни опыта, чтобы стать одной из куртизанок. Единственное, чем она обладала, — это способностью хорошо писать и порочным воображением. Тем не менее этого оказалось достаточно, чтобы получить работу в заведении.

Мадам положила запечатанные письма в папку, которую держала в согнутой руке.

— Теперь объясни свое опоздание.

— Мадам?

— Ты опоздала сегодня в бар. Клиенты находятся здесь уже пятнадцать минут, и обеспечивать их спиртным вынуждена Шарлотта. Я не хочу, чтобы куртизанка разливала вино, как обычная служанка. Это снижает ее ценность для джентльменов. Понятно?

— Да, мадам, — ответила уязвленная Минна.

Возможно, она не самая ценная служащая в заведении, но ее успехи в привлечении клиентов тоже дорогого стоят.

— Сейчас приготовь две порции виски для Зви и сэра Хораса. Потом принеси бутылку шампанского для Серафины и лорда Фьюэлла. И поторопись.

— Хорошо, мадам.

Минна устремилась в противоположный конец гостиной и нырнула за стойку бара, торопясь приготовить напитки и радуясь, что освободилась от мадам Финч.

Мадам пересекла комнату, чтобы поприветствовать вновь прибывших джентльменов. В левой руке она держала гроссбух со счетами клиентов и черную папку, которую называла «Карта». В ней золотыми буквами был напечатан список услуг, предоставляемых дамами. Когда в борделе появлялся новый клиент, мадам сопровождала джентльмена в свой кабинет и объясняла, что скрывают поэтические эвфемизмы, содержащиеся в проспекте. Она невозмутимо описывала, какими способами осуществляется оральный секс под названиями «Огонь и лед», «Ватерлоо», «Турецкая баня». Мужчинам, которым нравилось наблюдать сексуальные действия, предлагалась «Одинокая девственница» или две «Заблудшие школьницы». Если мужчина желал разнообразия и имел достаточно средств, чтобы заплатить за это, то он мог выбрать «Персидский гарем», и тогда к нему в постели присоединялись сразу несколько женщин. Мужчинам нравились услуги с такими необычными названиями, и позже они хвастались друг перед другом, обмениваясь впечатлениями. Мадам подробно объясняла клиенту, каким образом здесь могут осуществиться любые его фантазии. Ходили слухи, что, выслушав, какие разнообразные услуги предлагаются в «Карте», ни один джентльмен не мог уклониться от открытия счета в этом заведении.

Мадам Финч обладала практичным умом для ведения дел. Она распоряжалась финансами мужа и следила за персоналом его юридической конторы, в то время как тот пьянствовал. Когда муж умер, мадам Финч унаследовала приличную сумму и получила полную свободу управлять деньгами. Часть средств она потратила на покупку пришедшего в упадок борделя, приобретшего дурную славу в связи со скандалом, когда два года назад судомойка вышла замуж за маркиза. Тем не менее это заведение продолжало вызывать любопытство среди членов высшего общества, поэтому она решила извлечь выгоду из его популярности. Она приобрела расположенную по соседству табачную лавку и преобразовала все в единый красивый дом, обслуживающий только богатых, светских клиентов.

Для стороннего наблюдателя гостиная, игорная комната и оранжерея выглядели достаточно респектабельными, как в большинстве подобных домов. В гостиной с белого потолка свисала огромная хрустальная люстра со свечами, свет которых падал на стены василькового цвета. Повсюду были расставлены обитые парчой, роскошные кресла. Это было место, где богатый мужчина знатного происхождения мог чувствовать себя как дома.

Но настоящий публичный дом располагался на верхнем этаже, где находились спальни.

Мадам лично позаботилась об интерьере каждой комнаты, чтобы клиентам было из чего выбирать. Для тех, кто склонен к экзотике, существовала «Спальня паши» — комната с драпировками и шелковыми подушками; для тех, кто предпочитал первобытную обстановку, предлагалась комната, изображавшая пещеру, где еда подавалась на полу; любитель острых ощущений мог наслаждаться обстановкой конюшни с кожаной утварью и седлом с выступающей передней лукой. В общем, здесь уделялось внимание любым фантазиям.

Несмотря на то что эротической обстановке комнат наверху придавалось большое значение, куртизанки мадам Финч действовали так умело, что проводили довольно мало времени в спальнях. Свидетельством их опыта обольщения служила способность возбудить мужчину разговорами и легкими прикосновениями до такой степени, что к тому времени, когда они оказывались с джентльменом в спальне, ему требовалось совсем немного стимуляции, чтобы довести дело до конца.

Тем не менее Минна отметила, что в этот вечер комнаты едва ли будут пустовать. Гостиная начала заполняться клиентами, среди которых были только одна — две новых персоны. Минна хлопотала, наполняя бокалы, зажигая сигары, принимая шляпы и трости у прибывающих джентльменов.

— Добрый вечер, ваша светлость, — услышала она голос мадам, подошедшей к седовласому мужчине, который тяжело опирался на свою трость. — Полагаю, мы не видели вас целый месяц. Надеюсь, вы не устали от наших маленьких забав?

— Вовсе нет, — ответил тот, глубокий голос выдавал его преклонный возраст. — Я только что вернулся в Лондон и решил провести время в веселой компании.

— Позвать к вам Корделию?

— О нет, ради Бога. Я не думаю, что смогу сегодня усмирить ее. Я хочу какую-нибудь рыжеволосую пикантную девицу в качестве приправы к моему чаю.

— Я знаю такую девушку. Позвольте проводить вас в гостиную. Минна, принеси стаканчик мадеры нашему гостю.

Минна пошла к бару, чтобы налить вино. Она заметила, как Шарлотта плавной походкой направилась к герцогу в своем облегающем платье из прозрачного муслина. В ее движениях чувствовались легкость и грация, выработанные годами практики. Одним из самых ярких ее достоинств были густые, шелковистые, темно-рыжие волосы. Она сделала глубокий реверанс перед герцогом так, чтобы он мог заглянуть в вырез ее платья. Шарлотта была очаровательна. Казалось, над ее образом усердно потрудился умелый мастер. Герцог был явно доволен ее обществом.

Куртизанки редко терпели неудачу, даже если были сильно измотаны. Эти женщины отличались красотой и изысканными манерами. Они одевались по последней моде в довольно рискованные наряды, граничащие с непристойностью. Мадам обладала дальновидностью, создавая свой бордель как место, где мужчинам из высшего общества оказывали изысканный, радушный прием. Здесь богатые и титулованные особы могли наслаждаться компанией женщин, не пересекаясь с представителями низшего класса. Заведение мадам отличалось от сотен других подобных мест в Лондоне чистотой, изысканностью и ограниченным доступом. Джентльмены щедро платили за удовольствия, зная, что выбранные ими женщины не провели предыдущую ночь с их слугами.

Мадам из противоположного конца комнаты жестом подозвала Минну.

— Да, мадам? — спросила она, остановившись перед Лолли и довольно толстым мужчиной.

— Мистер Харгривз хотел бы съесть что-нибудь остренькое. Пожалуйста, попроси повара приготовить соответствующее блюдо.

Мужчина повертел в руках свой галстук.

— Благодарю вас, мадам Финч. А пока не будете ли вы столь любезны показать мне, где у вас туалет?

— Конечно, мистер Харгривз, он находится прямо за этой дверью.

— Не задерживайся слишком, Персиваль, — сказала Лолли.

— Я долго терпел, Лолли, — ответил он. — Но когда я останусь с тобой наедине, постараюсь, чтобы наше удовольствие длилось как можно дольше.

Лолли рассмеялась ему вслед, но когда дверь за ним закрылась, ее улыбка исчезла.

— Что он вообразил? Этот старый козел способен только простыни измять.

— Лолли! — предостерегла ее мадам сердитым шепотом. — Я не позволю тебе отзываться о клиенте таким непочтительным образом в пределах слышимости других джентльменов. Понятно?

— Да, мадам.

— Я вынуждена второй раз за последние дни делать тебе замечание. Я не намерена повторять одно и то же. Понятно?

— Да, мадам.

Глаза мадам Финч округлились.

— И постарайся избавиться от этого ужасного акцента кокни. Твоя речь звучит как кошачье мяуканье.

— Хорошо, мадам, — сказала Лолли, воздержавшись от резкого ответа, вертевшегося у нее на языке. — Вы можете не беспокоиться по поводу мистера Харгривза. Ему нравится просторечие. Как и другому парню, что часто к нам приходит.

Мадам покачала головой:

— Не «что», а «который».

— Я не помню его имени, мадам.

— Я имею в виду — «который часто к нам приходит».

— Я же сказала, что не знаю.

Мадам Финч тяжело вздохнула и отошла.

Минна усмехнулась:

— Знаешь, Лолли, иногда ты бываешь изрядно тупой.

— Нет, я прекрасно поняла, что она имела в виду. Просто мне нравится ее дразнить.

Лолли подмигнула, и Минна хихикнула. Лолли была уличной проституткой до того, как мадам взяла ее к себе за исключительную красоту. Она обладала редкими по красоте волосами: они были светлыми и вьющимися. Ее лицо с высокими скулами, чувственными губами и густыми ресницами имело изысканные черты. С такой внешностью она вполне могла бы сойти за датскую королеву или норвежскую принцессу.

Пока не откроет рот.

К великому ужасу мадам, акцент кокни в речи Лолли был так же неукротим, как закон гравитации. И хотя мадам Финч заставляла Лолли разговаривать с клиентами более изысканно, тем не менее невозможно было полностью исключить влияние улицы. Иными словами, можно удалить девушку с Ковент-Гарден, но невозможно удалить Ковент-Гарден из нее.

Другие женщины в заведении не были такими вульгарными, как Лолли. Мэдлин являлась внебрачной дочерью французского придворного, и все называли ее графиней, потому что она никому не позволяла забывать о своем благородном происхождении. Серафина была испанской дворянкой, которая, будучи замужем, сбежала с любовником в Англию, где тот вскоре избавился от нее. Эви и Шарлотта, ставшие близкими подругами, развелись со скандалом со своими мужьями-аристократами. Остальные тоже имели свои истории падения.

Минна направилась в кухню, чтобы передать распоряжение мадам Финч. При этом она прошла мимо входной двери, где мадам передавала письма в руки посыльного. Кровь побежала быстрее в ее жилах, когда она подумала о значении письма, адресованного лорду Родерику Прескотту. Она невольно представила, какому тяжелому испытанию подвергается отец под ударами хлыста безжалостного тюремного надсмотрщика, и сердце ее сжалось от боли. Она непременно должна найти коварного негодяя, который отправил ее отца в этот ад. Если он смог разрушить жизнь отца, то сможет и восстановить ее. Или по крайней мере должен позволить ей установить контакт с отцом. Все ее надежды были связаны с этим письмом.

Она исключала неудачу. Лорд Прескотт обязательно должен прийти в заведение.

Глава 2

Солтер Лэмбрик склонился над телом мертвого человека, чтобы заглянуть в его лицо. Ошибки нет — это лорд Прескотт.

Солтер потер густую темную щетину на щеках, напомнившую ему о поспешности вызова. Он выпрямился, чтобы лучше осмотреть сцену убийства, и почувствовал разочарование, но не от того, что увидел, а от того, что ему не удалось увидеть. Тот, с кем встретился здесь Прескотт, был чрезвычайно осторожен и не оставил никаких следов своего присутствия.

Солтер медленно прошелся по комнате, стараясь представить картину того, что произошло прошлым вечером. Жертва и убийца находились в кабинете Прескотта. Прескотт сидел за письменным столом. В какой-то момент убийца зашел сзади и начал душить его с помощью жгута. Прескотт, сопротивляясь, упал на пол лицом вниз. Оказавшись в выгодной позиции, убийца прижал его своим весом, удерживая и сжимая жгут вокруг шеи. Судя по следам от сапог на мраморном полу, можно было сказать, что Прескотт отчаянно боролся, но, придавленный коленями убийцы, не смог защититься.

Кожаные черные сапоги Солтера издали скрип, когда он согнулся и перевернул безжизненное тело, оказавшееся в квадрате солнечного света, проникающего через окно. Лицо Прескотта было мертвенно-бледным, как воск. Его язык вывалился изо рта на посиневшие губы. Все это выглядело ужасно, однако Солтер давно избавился от чувства страха перед смертью, еще на войне. Он приподнял подбородок мужчины, чтобы лучше рассмотреть орудие убийства. Складка между густыми бровями Солтера углубилась, когда он снял жгут, врезавшийся в шею мертвеца. Это была не просто удавка, а кожаный кнут: не такой, каким пользуется кучер кареты, и даже не такой, каким наказывают непослушных солдат. Это был особенный кнут: с прочной ручкой и ремнем длиной около трех футов, подобный тому, каким порют школьников.

Солтер нахмурился. Почему убийца принес с собой эту вещь для совершения убийства? Если он хотел прикончить Прескотта без шума, то мог бы воспользоваться кинжалом, или ядом, или по крайней мере специальной удавкой, а не кнутом.

Солтер выпустил кожаный ремень из рук. Может быть, убийца решил пронести его незаметно? Или, может быть, кнут принадлежал Прескотту и убийца взял его здесь? Ответ на этот вопрос мог бы прояснить, было ли убийство, запланировано или явилось трагическим результатом бурной ссоры.

Солтер проверил карманы лорда Прескотта и обнаружил в кармане сюртука нетронутый бумажник. Очевидно, ограбление не являлось мотивом убийства. В другом, нагрудном, кармане Солтер нашел сложенный листок бумаги и кожаную плетку. Солтер развернул листок, и то, что он увидел, поразило его.

«Дорогой лорд Прескотт,

мне потребовалось достаточно много времени, чтобы набраться храбрости и написать это письмо…»

Прочитав это послание до конца, Солтер улыбнулся. Так вот, значит, куда направлялся Прескотт со всеми этими средствами пыток — в бордель! Если верить этому письму, Прескотт имел своеобразную склонность господствовать над женщинами.

Солтер покачал головой, удивляясь распутству автора письма. Он никогда не пользовался борделем, но если бы такое письмо было адресовано ему, то, возможно, поддался бы искушению посетить это заведение.

Он сложил листок и нахмурился, задумавшись не столько над сексуальным предложением, сколько над появлением этого письма. Что, если убийцей Прескотта был кто-то из этого борделя? Может быть, разгневанная мадам, которой он задолжал деньги? Или другой ревнивый клиент, разозлившийся на Прескотта из-за того, что тот выбрал его куртизанку? Или, может быть, сама женщина, написавшая это письмо…

— Олкотт! — крикнул Солтер.

В двери появился молодой констебль в поношенном коричневом мундире.

— Да, сэр?

— Вы поговорили со слугами?

— Да, сэр, — ответил тот, листая большим пальцем странички блокнота. — Их показания звучат правдиво. Никто из них ничего не знает об убийстве. Отправившись вечером спать, никто не слышал ни звука до самого утра, когда дворецкий поднял тревогу. Откровенно говоря, — он понизил голос, — я не думаю, что кто-то из них мог это сделать. Кухарка — слабая женщина, служанки — хрупкие девушки вроде моей сестры, а дворецкий — ужасно старый.

Солтер усмехнулся:

— Хорошо. Вы можете отпустить их выполнять свои обязанности. Скажите им, что их хозяин умер, и они должны начать подыскивать себе работу в другом месте.

— Вы правы. — Чейз Олкотт кивнул в сторону трупа: — Есть какое-нибудь мнение относительно этого убийства, сэр?

Солтер положил письмо себе в карман.

— Думаю, это дело будет нелегким. Лорд Прескотт был старшим помощником лорд-мэра Лондона. И мэру едва ли понравится скандал, который может вызвать это убийство. Кроме того, поскольку он является главой исполнительной власти Лондона, его ведомство станет объектом пристального внимания общественности. Полагаю, нам следует приготовиться к тому, что от нас потребуют расследовать это дело как можно скорее и тише.

— Кто, по-вашему, мог совершить это убийство?

— Пока нет никаких предположений, но я получил некоторую зацепку и придумал кое-что. Попроси дворецкого принести мне какую-нибудь верхнюю одежду Прескотта. Я хочу выступить в роли убитого.

Солтер взглянул на плеть в своей руке. На конце эластичная кожа раздваивалась для усиления боли. Тот, кто написал это письмо, вероятно, знал, какие возможны последствия.

Глава 3

Это был оживленный пятничный вечер в «Империи страсти» мадам Финч. Четыре девушки уже удалились в свои спальни, а шестеро все еще беседовали с клиентами в большой гостиной. Трио музыкантов с завязанными глазами играло тихую мелодию в центре зала. Лолли только что освободилась и, освежившись, отдыхала в баре. Минна тайком налила ей стаканчик пива — любимый напиток Лолли.

— Сегодня мне потребуется гораздо больше пива, — сказала Лолли, расправляя свое светло-желтое платье.

Ее головной убор и одежда в греческом стиле, казалось, были специально созданы для ее светлых волос и пышной груди. В этот вечер она выглядела особенно восхитительной. Из всех девушек Минне больше всех нравилась Лолли, и она завидовала ей.

Лолли залпом выпила пиво, и Минна налила ей еще.

— Ты можешь пить сколько хочешь. Думаю, мадам ничего не заметит.

Глаза Лолли округлились.

— Я знаю, что она может сказать: «Лолли, — начала она, имитируя укоризненный голос мадам, — леди не пьют пиво. Я не хочу, чтобы ты рыгала в лицо джентльмена». Черт побери, если он может дышать на меня перегаром, почему я не могу отвечать ему тем же?

Минна воздержалась от смеха в ответ на эти язвительные слова. Хотя Лолли была довольно вульгарной, она тем не менее пользовалась наибольшим спросом из всех девушек в борделе. Что касается Минны, то, хотя она не была одета как служанка, никто из мужчин не замечал ее. Даже когда она наливала вино, ни один не взглянул на ее лицо.

Внезапно раздался резкий стук с улицы. Минна услышала, как одна из служанок открыла дверь, затем поспешила в гостиную и постучалась в дверь кабинета мадам.

— Вас хочет видеть лорд Прескотт, мадам.

Минна, вытиравшая хрустальные бокалы, едва не уронила один. Она повернулась.

И застыла.

В дверном проеме появилась темная мужская фигура с широкими плечами, узкими бедрами и длинными ногами. Разумеется, это не был силуэт одного из старых, толстых, страдающих подагрой мужчин, составляющих основную клиентуру мадам.

Тот, кого она увидела, был настоящим атлетом. Весь его облик выражал твердую уверенность в себе. В его осанке безошибочно угадывалась военная выправка, и казалось, его мужественный вид не соответствовал изысканной одежде. Черты его лица выглядели жесткими и грубоватыми. Хотя пиджак цвета морской волны и расшитый золотом жилет были высочайшего качества, они не делали этого мужчину более благородным.

Лицо его имело такое выражение, словно он только что дрался с кинжалом в руке. Густые темные волосы и смуглая кожа придавали ему пиратский вид, а безжалостные карие глаза говорили о том, что он привык к агрессивным действиям. Однако что-то в нем потрясло Минну до глубины души, и она замерла, охваченная противоречивыми чувствами. Возможно, это был тот негодяй, из-за которого она лишилась отца, уверенности в будущем и счастья. Минна ощутила жар во всем теле, и щеки ее покраснели.

— Это он, — прошептала она Лолли. — Это тот человек, которому я писала от твоего имени.

Лолли повернулась и взглянула на вошедшего мужчину:

— Тот самый любитель бить женщин?

Минна кивнула. Они обе наблюдали, как мадам Финч провожала его в свой кабинет, чтобы открыть счет. В этом заведении деньги никогда не передавались непосредственно в руки; это было неотъемлемым правилом заведения. Дверь за ними закрылась.

— О, чтоб он провалился, этот садист!

Лолли одним глотком допила пиво и встала.

— Лолли? Куда ты?

— Считай, что меня здесь нет.

У Минны защемило сердце.

— Ты не можешь подвести меня сейчас!

— Ты видела, какой он огромный? Я не хочу, чтобы он колотил меня.

— О, пожалуйста, Лолли, не отказывайся. Ведь он просто клиент. Займи его разговором, как любого другого мужчину.

— Да, но любой другой мужчина не выглядит так, что, оставшись с ним, ты будешь скорее кричать от боли, чем стонать от удовольствия.

— Не говори глупости. Ты вообразила бог знает что.

— Это действительно так.

— Тебе надо только заставить его говорить.

— А если он не захочет говорить, что тогда? Что, если он решит сразу пойти в комнату-конюшню и привяжет меня к стойкам?

— Мы не допустим этого. Я буду постоянно угощать его спиртным. Не беспокойся, — сказала Минна.

Однако она сама беспокоилась, что ее решимость может ослабеть. Она затеяла это дело и теперь должна во что бы то ни стало действовать. У нее есть план мести, и она будет следовать ему. Правда, этот мужчина оказался более суровым и недоступным, чем она представляла. Тем не менее, она не должна терять уверенность, что одержит верх. Мадам Финч вышла из своего кабинета в сопровождении лорда Прескотта. Она плавной походкой приблизилась к Лолли, которая замерла на своем стуле.

— Лолли, — начала мадам, — позволь представить лорда Прескотта. Лорд Прескотт, это Лолли.

Лолли протянула руку, и на лице ее появилась любезная улыбка.

— Я очень рада познакомиться с вами.

Выражение его глаз смягчилось, когда он окинул оценивающим взглядом красивое лицо и фигуру Лолли.

— Так вот вы какая. Впечатляет. Я получил ваше письмо, мисс Лолли, и хотел бы поговорить с вами наедине, если вы будете столь любезны.

В его тоне чувствовалась привычка командовать.

— Хорошо, сэр.

Лолли бросила сердитый взгляд на Минну, прежде чем двинуться в конец гостиной к нише, скрытой за пальмами и папоротниками. Минна мысленно поблагодарила Лолли за такую предусмотрительность. Ниша была тем местом, где Минна могла подслушать разговор, оставаясь незамеченной.

Не отрывая глаз от этого места, Минна поспешно наполнила вином два хрустальных бокала. Нет! Надо взять бокалы поменьше, чтобы можно было чаще подливать в них вино. Она воспользовалась бокалами с узким верхом и поставила их вместе с графином на серебряный поднос, прежде чем двинуться к нише.

— …довольно нескромное письмо для молодой женщины.

— Я хотела встретиться с вами, — сказала Лолли, — и должна была как-то привлечь вас, чтобы вы пришли.

— И выбрали для этого самый нескромный способ.

— Мне так посоветовали.