Лед-15 Чайлд Линкольн

Он тряхнул головой, отгоняя воспоминания.

— С каким напряжением? — спросил Логан.

— Шесть тысяч вольт.

— Не может быть, — сказал Фарадей. — Видимо, вы что-то не так подсоединили. Ни одно существо не может выжить после такого разряда.

— Я все подсоединил правильно. Да и взрыв был еще тот.

— А существо? — спросил Маршалл.

— Ему опалило шкуру. В нескольких местах. И все.

Последовала короткая пауза.

— Как же вам удалось… возвратиться? — спросил Салли.

— Марселин стоял в щитовой, возле рубильника. Он закричал, и тварь набросилась на него. Мы успели унести свои задницы, пока…

Гонсалес умолк.

Снова наступила тишина. Маршалл вновь обвел взглядом поникшие лица. Только теперь, узнав о постигшей солдат неудаче, он осознал, насколько рассчитывал на их успех. Он настолько безоговорочно поверил рассказу тунита о гибели твари в трансформаторном блоке, что победный исход казался ему неизбежным. И в словах Гонсалеса прозвучало нечто, царапнувшее его. Он напрягся, пытаясь понять, что это было.

И внезапно осознал что.

— Один момент, — сказал он негромко.

Все повернулись к нему.

— Возможно, зверя разозлило вовсе не электричество.

— А что, по-вашему? — спросил Логан.

— Это существо — для нас полная загадка, так? Это как бы ошибка природы, генетическое отклонение. Его кровь абсолютно не похожа на нормальную кровь. Обычные виды оружия, судя по всему, не причиняют ему особенного вреда. Так почему мы должны полагать, будто нам понятны его мотивы, чувства и прочее?

— Ты это о чем? — спросил настороженно Салли.

— Вот о чем. Мы все время предполагаем, что это существо заинтересовано лишь в том, чтобы всех нас убить. А вдруг дело вовсе не в этом? Помните, что говорил Туссен? Что оно играет с нами. Возможно, именно этим оно и занято — оно играет.

— Усугук говорил то же самое, — добавил Логан. — О том, другом звере. Он играл с ними, словно лисенок с мышами.

— Играл? — переспросил Салли. — Этот хищник? И когда убил Питерса — тоже?

— Возможно, он не понимал, что делает. Или его это не интересовало. Многое может быть частью игры — кошку ведь не заботят страдания мыши. Суть в том, что, возможно, зверь не стремился преднамеренно убивать. По крайней мере, не сразу. Когда тело Питерса поместили в лазарет, он пришел и забрал его… словно игрушку. И вспомните Туссена. Его подвесили за ноги… тоже будто игрушку. И еще одно. Зверь убивал, разрывал свои жертвы на части… но ни кусочка не съел.

— Видимо, мы действительно чем-то его разозлили, — сказал Логан.

Маршалл кивнул.

— И кажется, я знаю чем. Что общего имелось между всеми убитыми? Все они кричали.

— Вполне нормальная реакция, когда видишь перед собой кровожадного монстра, — проворчал Салли.

— Марселин кричал, — продолжил, не обращая внимания на его реплику, Маршалл. — Не потому ли зверь набросился на него, а не на сержанта Гонсалеса?

— И Эшли Дэвис тоже, — добавил Логан. — Солдаты слышали ее крики.

— Крил тоже кричал, — буркнул Гонсалес. — Тварь прыгнула мимо меня, прямиком на него.

Маршалл повернулся к Усугуку.

— Вы ведь нам говорили, что первый зверь, тот, что поменьше, вел себя нормально, пока ему не проиграли записи криков испуганных животных. Крики кроликов. Но Туссен не кричал. Мы слышали аудиозапись с его камеры. Он только бормотал себе под нос: «Нет, нет, нет…»

— Не более чем теоретические рассуждения, — хмыкнул Салли.

— Когда все сходится — это не просто теория, — возразил Логан.

— Откуда нам знать, может, крики попросту привлекали его внимание, — не сдавался Салли.

— Зверь явно обладает крайне острыми чувствами, — заявил Маршалл. — И чтобы привлечь его внимание, кричать вовсе не обязательно.

Вдруг стало тихо. Маршалл понял, что все взоры обратились к нему. Даже Усугук отложил свои амулеты, пристально на него глядя.

— Мне кажется, что громкие звуки причиняют этому существу боль, возможно, очень сильную, — продолжал Маршалл. — Особенно звуки определенной частоты и амплитуды, такие как крик. Вспомните его уши, похожие на уши летучей мыши. Любые шумы оно может воспринимать совершенно иначе, чем мы. Крик, например, как угрозу, как акт агрессии… и ведет себя соответственно.

— А когда на него достаточно долго кричат, — добавил Логан, — оно начинает видеть во всех нас врагов… и приходит в ярость.

Маршалл кивнул.

— И вместо того чтобы имитировать фазы убийства в процессе… игры, оно начинает убивать всерьез. Для самозащиты.

— Это уже чересчур, — заявил Салли. — Что же ты предлагаешь? Убить его с помощью звука?

— Да, я предлагаю рассмотреть такую возможность, — сказал Маршалл. — По крайней мере, причинить ему достаточно боли, чтобы прогнать.

— Даже если оно и получится, то каким образом? — продолжал Салли. — Здесь одни лишь радарные установки. Радары излучают электромагнитные волны, а вовсе не звуковые.

Все замолчали. Затем снова заговорил Логан.

— Есть еще научное крыло.

— И что с того? — спросил Салли.

— Судя по записям в попавшем ко мне дневнике, изначально оно предназначалось для каких-то исследований в области эхолокации. Не знаю, каких именно, а всеми здесь уважаемый Усугук вряд ли сможет что-либо нам пояснить. Возможно, речь шла о каком-то новом оборудовании для подводных лодок. Возможно, предполагалось дополнить радарные установки некими дополнительными устройствами. Но как вы помните, исследования эти прекратились, после того как было найдено не известное никому существо, и северное крыло стало использоваться для других целей.

— Но откуда нам знать, что первоначальное оборудование уже завезли туда еще до того, как нашли пресловутое существо? — Маршалл повернулся к Усугуку. — Не помните, вы видели в северном крыле какие-нибудь никого не волнующие инструменты, приборы?

Тунит кивнул.

— Большую часть из них прикрыли тряпками и брезентом. Другие оставили в ящиках, они, может, так и лежат до сих пор. И еще там была большая круглая комната с мягкими стенами, словно из меха карибу.

— Вероятно, нечто вроде эхо-камеры, — сказал Фарадей.

— Но если даже там действительно имеются подходящие для нас приборы, — спросил Логан, — у кого из нас достаточно опыта, чтобы ими воспользоваться?

— Это не проблема, — ответил Салли. — В университете мы все кое-что изучали.

— Вы видели мою клавишную панель? — спросил Маршалл. — Еще в колледже я сам собрал аналоговый синтезатор.

— А я был завзятым радиолюбителем, — добавил Фарадей. — У меня до сих пор есть лицензия.

Логан повернулся к Гонсалесу.

— Так как? Теперь вы пустите нас туда?

— Никто не бывал в северном крыле уже пятьдесят лет, — ответил сержант.

— Это не ответ, — сказал Логан.

Гонсалес немного помолчал, затем коротко кивнул.

— Что с Кари Экберг и остальными? — спросил Маршалл.

Сержант достал рацию.

— Гонсалес вызывает Конти. Повторяю, Гонсалес вызывает Конти. Прием.

В ответ слышались лишь помехи.

— Погодите, — сказал Салли. — Мы ведь точно не знаем, насколько все это нам поможет. Это ведь только теория.

— Хочешь сидеть здесь и ждать, пока эта тварь нас убьет? — спросил Маршалл. — У нас нет иного выбора. — Он встал. — Идем. Время уходит.

46

Они стояли в полутемном коридоре близ технологической секции. Экберг отвернулась к стене, судорожно сцепив пальцы и дрожа, несмотря на нагнетаемый вентиляционными трубами теплый воздух. Вольф посмотрел на нее и тут же опять отвел взгляд. Конти стоял в стороне, просматривая только что отснятые кадры на маленьком экране.

— Почему вы не дали мне ответить на вызов Гонсалеса? — спросила у него Экберг.

— Думаю, он просто хочет разнюхать, где мы находимся, — буркнул режиссер. — После нападения сержант явно дал задний ход, а теперь хочет, чтобы и мы сделали то же самое.

— Скорее всего, он вернулся в биологическую лабораторию, к остальным, — сказал Вольф. — Если он не дурак, то именно так и сделал.

— Сомневаюсь. Гонсалес — солдат, и неудача вряд ли его остановит.

— Вы это так называете? — возразил Вольф. — Неудача? Эта тварь только что убила еще одного из его подчиненных.

Конти щелкнул выключателем, и экранчик погас.

— Гонсалес так просто этого не оставит. Его наверняка застигли врасплох, но теперь он сообразил, что гоняться за зверем глупо. Лучше самому выбрать место сражения и ждать врага там.

Вольф недоверчиво посмотрел на него.

— Эмилио, по-вашему, тут идет фильм, к которому вы сами пишете сцены?

Но Конти, казалось, его не слышал.

— Давайте проверим ту лестницу, мимо которой мы проходили. Сержант мог отправиться со своей группой вниз, чтобы там подготовиться к бою.

Снова взвалив камеру на плечо, он зашагал в обратную сторону. Вольф шел за ним, продолжая протестовать.

Экберг смотрела им вслед. Вид коридора с пляшущими, убегавшими вдаль тенями с каждой минутой пугал ее все сильней. Перед глазами у нее до сих пор стояла жуткая картина — оторванная голова с открытыми глазами, разбрызганная всюду кровь, растерзанный труп. На негнущихся ногах она двинулась за мужчинами.

— Либо связываемся с Гонсалесом по радио, либо возвращаемся в лабораторию, — говорил Вольф. — Шататься здесь, где прячется зверь-убийца, — просто безумие.

— Поглядим, что вы запоете, когда мы получим «Оскара» за лучший документальный фильм. Кроме того, у вас есть оружие.

— У Крила тоже было оружие. Хорошее, мощное оружие. И… сами видели, что с ним случилось.

— Мы не знаем, что с ним случилось. Могло быть что угодно. Возможно, он отделился от остальных. Возможно, у него сдали нервы и он бросился бежать — прямо к зверю в лапы.

Они подошли к лестнице. Шахта с металлическими стенами была погружена во тьму, лишь глубоко внизу мерцал тусклый свет. Коридор впереди уходил к повороту, ведшему в сторону лазарета. Конти остановился возле перил, чтобы настроить объектив камеры и включить дополнительное освещение.

— Я не позволю вам спуститься ниже, — заявил Вольф.

Конти продолжал возиться с настройкой.

— До вас что, так и не дошло все мной сказанное? Для меня это крайне важно. Если они там — я должен их снять.

— Нам вообще не следовало уходить из столовой, — сказал Вольф и оглянулся на Экберг, словно ища поддержки.

Та промолчала, не будучи в силах прийти в себя после пережитого ужаса. То, что она там, в столовой, согласилась обеспечивать звук для Конти, казалось досадным далеким воспоминанием, не имевшим к ней ни малейшего отношения. Ибо сама мысль, что профессиональные соображения должны перевешивать любые другие, теперь не вызывала у нее ничего, кроме отвращения.

— Много времени мне не потребуется, — сказал Конти, снова поднимая камеру на плечо. — Если хотите, подождите здесь. Кари, мне нужна ваша помощь.

Экберг покачала головой.

— Извините, Эмилио, но я пас.

Вольф положил руку на камеру.

— Вы отправитесь назад, с нами. Прямо сейчас.

— Вы не можете мне приказывать, — срывающимся голосом проговорил Конти. — Это мой фильм.

— Я представитель концерна «Блэкпул»…

Неожиданно Вольф замолчал и, застонав, закрыл уши руками. Мгновение спустя Экберг тоже почувствовала болезненное давление на перепонки.

— Мне это не нравится, — выдохнула она.

— Нужно убираться отсюда, — отозвался Вольф. — И побыстрее, пока…

Он снова умолк. У него отвалилась челюсть, и сам он словно обмяк. Взгляд его был направлен на что-то, находившееся за Конти. Экберг медленно повернулась, чувствуя, как у нее подкашиваются колени, боясь поднять глаза, но еще больше страшась не смотреть.

В темноте у пересечения коридоров что-то пошевелилось.

47

Они спускались с уровня на уровень почти в полной тишине. Гонсалес шел впереди, закинув за спину винтовку и освещая путь мощным фонарем. С его пояса свисал тяжелый разводной гаечный ключ. За ним следовали Логан и ученые: Салли — с оружием в обеих руках, Маршалл и Фарадей — с вещмешками, набитыми поспешно собранным снаряжением, которое могло им пригодиться. Следующим шагал Усугук, татуированное лицо которого выглядело бесстрастным, как маска. Замыкал процессию Филипс, он то и дело оглядывался через плечо.

Они миновали складские помещения на уровне «D», стеллажи с древними приборами и резервные массивы датчиков, напоминавшие цепи бдительных часовых в тусклом свете мерцавших кое-где ламп. Гонсалес описал дугу лучом фонаря, выхватывая из темноты металлические корпуса, таившиеся за дверными проемами и в стенных нишах.

Мрак и тишина начинали действовать Маршаллу на нервы. Его беспокоила судьба куда-то девавшихся Экберг, Конти и Вольфа, но ради возможности создать оружие, способное повредить таинственному существу, рискнуть стоило. Он замедлил шаг, слегка приотстав, пока не оказался рядом с тунитом.

— Усугук, — сказал Маршалл, стремясь хоть как-то отвлечься, — почему вы называете эту гору обителью зла?

Тунит слегка помедлил с ответом.

— Это очень старая история. Она передается от отцов к сыновьям, из поколения в поколение, с незапамятных времен.

— Мне бы хотелось ее услышать.

Усугук снова помолчал.

— Мой народ верит в два сонма богов — богов света и богов тьмы. Все имеет свою противоположность — горе и радость, ночь и день, — и точно так же наш мир создали и те и другие боги. Боги света — высшие. Это древние боги добра и мудрости. Они благословляют охоту, наполняют моря рыбой. Они наблюдают за естественным порядком вещей. Боги тьмы другие. Они правят болезнями и смертью, человеческими страстями. Они обитают в снах и кошмарах. Со временем их собственная тьма стала их отравлять. Они начали завидовать богам света. Зло, бывшее их орудием, их источником силы, соблазнило их. И они сами сделались злом.

Они свернули за угол, идя мимо ряда ремонтных отсеков.

— Боги тьмы пытались подорвать власть богов света, обратить их деяния во зло, осквернить землю, погасить целительное солнце. Когда им это не удалось, они попытались использовать зло, чтобы развратить богов света, обратить их друг против друга. Несмотря на великодушие богов света, все это немало беспокоило их и тревожило. И тогда явился Анатак.

— Анатак?

— Бог-хитрец, не принадлежавший ни свету, ни тьме, но следивший за равновесием между ними. Он видел деяния темных богов и понял, что они разрушительны и опасны для естественного порядка вещей. И он предложил богам света помощь. Анатак пошел к богам тьмы и рассказал им о тайной пещере тунитов, где, по его словам, те держали пятьдесят самых красивых и непорочных женщин своего племени. Их красота, сказал Анатак, столь редка, что мужчины не берут их в жены, а лишь восхищаются ими и почитают их. Еще он сказал, что пещера эта находится глубоко внутри горы. Рассказ его возбудил похоть темных богов, и у них вскипела кровь.

Следом за Гонсалесом группа спустилась по лестнице на уровень «Е», самый нижний в центральной секции базы. Металлические ступени негромко позвякивали под ногами.

— Боги тьмы спросили Анатака, где находится эта гора. Но бог-хитрец им этого не открыл. Он сказал лишь, что бывает там раз в году, накануне дня летнего солнцестояния, когда воины, стерегущие женщин, уходят, чтобы пройти обряд очищения. Когда наступил канун дня летнего солнцестояния, Анатак пошел к горе. Боги тьмы следовали за ним, о чем ему было известно. И как только они оказались в самой глубокой пещере, Анатак пролил на них жидкий огонь, заперев их внутри.

— Лава, — пробормотал Маршалл.

— Гнев темных богов был ужасен. Они ревели и кричали, и гора раз за разом извергала огонь. Ярость их была столь велика, что небо раскололось от горизонта до горизонта и начало истекать кровью. Они бушевали много тысяч лет. Но Анатак слишком хорошо их запер, и в конце концов они устали. Гора перестала изрыгать красный огонь, и небо больше не кровоточило.

«До сего времени», — подумал Маршалл.

Учитывая, что верования Усугука основывались на столь красочно изложенной им легенде, неудивительно, что его так взволновало появление странно-кровавого северного сияния. Трудно было представить, как этот ревностный хранитель тунитских традиций мог вообще здесь работать и уж тем более участвовать в экспериментах с найденной во льду жуткой тварью. Но тут он вспомнил, что Усугук был тогда молод, строптив и полон пренебрежения ко всему, что касалось устоев, жизненно важных для сохранения целостности его собственного народа. К сожалению, потребовалась страшная встряска, чтобы полностью его преобразить.

— А курршук? — спросил он. — Почему он считается стражем запретной горы?

— После того как боги тьмы оказались заточены в горной толще, Анатак призвал курршуков, чтобы те ее охраняли. Курршуки — существа из мира духов, не боги, но очень могущественные создания, которые не снисходили до вмешательства в обычаи и жизнь людей. В течение многих лет несколько курршуков стерегли гору. Но постепенно тьма заточенных в ней богов развратила и их. И они стали воплощением зла.

— Пожирателями душ, — сказал Маршалл.

Тунит быстро посмотрел на него, затем вновь отвел взгляд.

Уровень «Е» был еще больше завален всяческим барахлом. К тому же царившая там темнота существенно замедляла продвижение группы. Следом за Гонсалесом все, стараясь не оступаться, прошли мимо набитых механизмами помещений и вспомогательного командного пункта, после чего остановились возле двери, ведущей в энергоподстанцию. Дав знак остальным подождать, Гонсалес вошел внутрь, открыл электрощит, поставил на место несколько мощных предохранителей, затем закрыл крышку и включил рубильник. Удовлетворенно хмыкнув, он вернулся в коридор.

— Северное крыло запитано, — сказал он.

Они миновали еще несколько помещений поменьше, затем резко свернули направо. Коридор перед ними заканчивался тяжелой железной дверью, запертой на движимые рычагами засовы и висячий замок. Маршалл с тревогой взглянул на давно перегоревшую красную лампочку и на предупреждающую табличку, запрещавшую вход внутрь всем, кроме обладателей непонятного допуска.

Гонсалес посмотрел на Филипса.

— Охраняйте наши тылы, а я пока попробую что-нибудь сделать.

На глазах у Маршалла сержант с помощью разводного ключа привел в действие рычаги, и тяжелые засовы протестующе заскрежетали. Разобравшись с последним из них, Гонсалес достал из кармана огромную связку ключей. Нужный найти удалось только с пятой попытки. Отперев замок, Гонсалес схватился за круглую рукоятку и потянул на себя дверь. Та с негромким хлопком отворилась. На пол посыпалась труха, в которую превратились резиновые прокладки, пахнуло затхлым воздухом, пропитавшимся запахом сухой плесени.

Дальше лежала кромешная тьма.

— Словно смотришь в гробницу Тутанхамона, — пробормотал Логан.

Маршалл понял, что он имеет в виду. Никто не заглядывал за эту дверь около полувека.

Пошарив по стене, Гонсалес щелкнул выключателем. Снова раздалось несколько хлопков — перегорели некоторые из висевших над головой лампочек. Но оставшихся вполне хватало, чтобы осветить узкий металлический коридор, уходивший во мрак. Все прошли внутрь, и Гонсалес задвинул засовы.

— Неплохое укрытие, — сказал Салли, одобрительно кивая в сторону тяжелой двери.

Гонсалес покачал головой.

— Эта тварь один раз уже мимо нас проскочила — до сих пор не могу понять как. А в этом крыле есть вентиляционные ходы и служебные люки, как и во всех прочих.

Они медленно двинулись по коридору — вдоль ряда распахнутых настежь дверей. Маршаллу казалось, будто сам воздух тут имеет пыльный и чуть металлический привкус.

Гонсалес остановился у ближайшей двери и посветил внутрь фонарем. В луче света возникли два деревянных стола, на которых стояли старомодные пишущие машинки — судя по всему, это был какой-нибудь вспомогательный кабинет. В одной из машинок виднелся лист бумаги, пожелтевший и обвившийся вокруг валика. Гонсалес убрал фонарь, и все прошли дальше, к следующему дверному проему. Сержант заглянул внутрь, и Маршалл услышал его судорожный вздох.

Он подошел ближе. Пол покрывали брызги высохшей темной жидкости, потеки которой виднелись и на напоминавшем электрическое оборудовании. В углу стоял трансформатор, обгоревший и наполовину оплавившийся.

— Трансформаторный блок, — монотонно проговорил Усугук.

— Они даже не позаботились о том, чтобы отмыть кровь, — сказал Салли.

Сержант выключил фонарь.

— Думаете, стоит их в этом винить?

Они опять пошли по узкому коридору, включая на ходу свет. Им попадались лаборатории, забитые осциллографами и всяческими приборами, разными по размеру, но заключенными в одинаково черные корпуса. Некоторые из них стояли на столах и полках, другие покоились в деревянных ящиках, по крайней мере в тех, с каких были сняты крышки.

— Видимо, это и есть акустическая аппаратура, — пробормотал Фарадей.

Они остановились около помещения, где размещался широкий пульт в окружении допотопных усилителей, динамиков и странного вида панелей. Фонарь Гонсалеса осветил дальнюю стену, оказавшуюся стеклянной. Она выходила в маленькую звукоизолированную студию.

Дальше коридор раздваивался, уходя влево и вправо, а его центральная часть заканчивалась еще одной тяжелой дверью. Открыв ее, Гонсалес посветил внутрь и, удивленно фыркнув, включил свет. Маршалл вошел следом за остальными и тут же остановился.

Они стояли на узком мостике, перекинутом через большое круглое помещение. В дальнем его конце виднелась площадка, окруженная стеклянными стенками. Вся внутренняя поверхность сферы была покрыта темной бугристой обивкой. То тут, то там в ней поблескивали гибкие тонкие металлические штырьки.

— Господи, — выдохнул Фарадей. — Это акустический зал. Его явно использовали для испытаний.

— Если они вообще до них дошли, — ответил Салли.

— Вы правы. Вероятно, после того как здесь все прикрыли, эксперименты уже велись в другом месте.

Логан наклонился к Маршаллу.

— Отсюда лишь один выход.

Маршалл огляделся вокруг.

— Действительно.

— Вам этот зал в самом деле напоминает камеру для акустических испытаний?

— Да. — Маршалл повернулся к историку. — А вам нет?

Логан немного помолчал.

— Честно говоря — нет. Мне он скорее кажется последним островком обороны генерала Кастера.[13]

48

Тварь медленно появлялась из тьмы, словно пловец, выныривающий из глубокого омута. Рваные тени шевелились в такт движениям ее мускулистого тела. Экберг в ужасе наблюдала, как в полумраке проступают все новые и новые детали облика монстра, сумевшего их подстеречь. Огромная остроконечная голова, покрытая короткой черной блестящей шерстью. Выдающаяся вперед верхняя челюсть с множеством зубов и двумя длинными клыками, над которыми нависали сотни тоненьких острых усиков, напоминавших вибриссы моржа. Широкая нижняя челюсть, выглядевшая по сравнению с верхней маленькой и сдвинутой чуть назад, крепилась к черепу мощными сочленениями бугрящихся мышц. И глаза, внушавшие наибольший ужас, поскольку Экберг уже видела их сквозь толщу льда, — желтые немигающие глаза, смотревшие на нее со смесью злобы и жажды крови.

— Господи, — пробормотал рядом Конти. — Господи. Изумительная удача.

Медленно, очень медленно, он нацелил камеру, нажал кнопку записи и начал снимать.

Стоявший возле него Вольф попытался поднять оружие, но его била дрожь. Экберг слышала, как стучат его зубы.

— Эмилио, — сдавленно проговорил он. — Ради всего святого…

— Быстрее, Кари, — шепотом прервал его Конти. — Звук.

Но Экберг не двинулась с места. Она могла только смотреть.

Не спеша — она даже не была уверена, что существо вообще движется, — зверь начал приближаться к ним по тускло освещенному коридору. Его массивные передние лапы, слегка изогнутые, как у бульдога, заканчивались могучими кривыми когтями. Теперь его можно было хорошо разглядеть, и стало ясно, что он размером с молодую лошадь. Широкие плечи переходили в приземистый мощный круп, покрытый жесткой шерстью. Экберг смотрела на него, раскрыв рот. Затем, почти против воли, она перевела взгляд на пасть зверя, на искривленные клыки, на бесчисленную массу окружавших их усиков. И заметила, что те не просто покачиваются в такт шагам монстра, но словно шевелятся сами по себе…

Боль в голове резко усилилась, сердце отчаянно заколотилось. Однако Экберг не могла шевельнуться, скованная диким страхом. Существо снова остановилось, слегка присев на задние лапы, футах в двадцати от них. Оно ни разу не моргнуло, не мотнуло мордой. Глаза его казались похожими на топазы, пылающие яростным неукротимым огнем.

С минуту тварь оставалась неподвижной. Единственными звуками, которые слышала Экберг, были тихое жужжание камеры Конти и ее собственное сдавленное дыхание. А потом зверь снова медленно двинулся к ним.

Не выдержав, Вольф глухо застонал и бросился бежать назад по коридору, выронив пистолет, который с лязгом ударился о пол.

Зверь снова остановился, на этот раз ненадолго. Из-под вибрисс выскользнул узкий розовый раздвоенный язык, который, вытягиваясь все дальше и дальше, облизал сперва один клык, затем другой.

И тут Конти словно бы обезумел. Он вдруг начал смеяться — сперва тихо, потом все громче и громче. По крайней мере, охваченной ужасом Экберг казалось, что эти странные высокие звуки означают именно смех.

— Иихихи, иихихи, — кудахтал, кашляя, Конти. Плечи его тряслись, камера опасно накренилась. — Агрх… агрх… иихихи…

— Эмилио, — прошептала она.

— У меня все получилось! — истерически закричал Конти. — Конец фильма! Конец! Иихихи…

В два прыжка зверь сбил его с ног, подбросив высоко в воздух. Камера отлетела в сторону, ударилась о стену и упала на пол, развалившись на части. Зверь поймал Конти огромными передними лапами и начал крутить его, словно деталь в токарном станке, водя вдоль безвольного тела извивающимися усами и заодно обрабатывая плоть зубами, словно кукурузный початок. Во все стороны брызнула кровь, пятная стены и потолок. Несколько лампочек, на которые попали капли, с шипением лопнули. Безумный смех Конти сменился диким воплем, который делался все пронзительней. Внезапно зверь сунул голову режиссера в пасть и сомкнул челюсти. Что-то негромко хрустнуло, и вопль оборвался. Зверь снова открыл пасть, и Конти тяжело рухнул на пол. В это мгновение к Экберг вдруг вновь вернулась способность двигаться, и она побежала прочь. Мимо Конти и склонившегося над ним чудовища, не обращая внимания на темноту и на все, что попадалось ей под ноги. И пока она мчалась сломя голову по полутемному коридору, стараясь убежать как можно дальше от творящегося сзади кошмара, Конти снова словно закашлялся: «Агрх… агрх… агрх…» Но на сей раз то был не кашель, а хруст ломающихся костей.

49

Войдя с черной металлической коробкой в руке в пультовую, Маршалл увидел за стеклянной перегородкой Салли и Логана, склонившихся над стальной, снабженной колесиками тележкой. И хотя он был готов к тому, что увидит, при взгляде на нее у него засосало под ложечкой. Ибо все там находившееся скорее напоминало собранную детьми игрушку, чем оружие против двухтонного монстра. На верхнем лотке размещалось разнообразное аналоговое и примитивное цифровое оборудование, а также потенциометры, фильтры, низкочастотные генераторы, регуляторы уровня сигнала, соединенные множеством разноцветных жгутов. На нижнем лотке красовался старый ламповый усилитель, подсоединенный тонкими красными проводами к большому динамику с еще одной высокочастотной мембраной.

Последние полчаса они спешно вскрывали ящики и перерывали стеллажи с заброшенной аппаратурой, лихорадочно пытаясь соорудить устройство, способное генерировать самый широкий спектр звуковых волн, но в конце концов предположили, что пагубной для зверя, вероятнее всего, окажется наивысшая частота шума. Хотя на этом настоял сам Маршалл, в основном доверяясь лишь собственной интуиции, он прекрасно понимал, насколько рискованна вся их затея. Никто ведь не знал, сработает ли устройство вообще, а если сработает, то сможет ли оно отпугнуть зверя. И вот всю эту хрень собрали на подвижной тележке, чтобы иметь возможность выкатить ее куда угодно. В идеале — вообще за пределы северного крыла, обеспечив себе путь к отступлению в случае неудачи.

Маршалл протянул то, что принес, климатологу.

— Это кольцевой модулятор. Фарадею удалось снять его с готового к действию эхолокационного излучателя.

Салли положил модулятор на верхний лоток, подсоединил к нему два проводка и удовлетворенно хмыкнул. По мере того как их звуковое оружие обретало законченный вид, спеси в нем все добавлялось. Он даже начал входить в некий раж, восхищаясь возможностями установки.

— Сперва надо попробовать белый шум. При достаточно мощном сигнале в фиксированном диапазоне звуковой удар может получиться внушительным. — Он обернулся к Маршаллу. — Где Фарадей?

— На складе оборудования, собирает запчасти.

— Ну что ж, осталось только поставить сухие батареи. Ты их нигде случайно не видел?

— Нет. Но я и не искал. Слишком был занят, разбирая на части гору преобразователей.

— Тогда я сам пойду поищу.

Климатолог выпрямился и вышел в коридор. Бросив короткий взгляд направо, он засеменил в другом направлении.

Маршалл знал, почему Салли глянул направо. Он и сам всегда смотрел в ту же сторону, когда входил в пультовую или выходил из нее. Там находился главный вход в северное крыло, возле которого неотступно стояли на страже Гонсалес и Филипс с оружием наготове, следя за тем, не появится ли зверь.

Внезапно он почувствовал на себе взгляд Логана.

— Есть мысли насчет того, какими секретными исследованиями здесь собирались заниматься? — спросил историк.

Маршалл пожал плечами.

— Трудно сказать — почти все оборудование лежит в разобранном или упакованном виде. Но, судя по разнообразным пассивным эхолокационным устройствам — активных я здесь практически не видел, — могу предположить, что они надеялись дополнить радары раннего предупреждения эхолокационной аппаратурой.

— Чтобы обнаруживать ракеты намного ближе к границам России.

Страницы: «« ... 1112131415161718 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Посмотрев на заголовок, читатель может вспомнить, что такое же количество гласных употребил Гоголь ...
«Застигнутые бурей в Курдских горах, видя, как быстро надуваются мелкие ручьи, обращаясь в пенистые ...
«Почти весь 1992 год Кимберли Палмер провела в России, но к осени прибыла в родной Страсбург, штат В...
«Сплю на спальном устройстве под названием «кресло-кровать» в узком пространстве между письменной до...
«Столкновение со старым другом. Он въезжает мне «дипломатом» в бок, я едва ли не сбиваю с него очки....
Классика мировой фантастики. Возвращение главного героя с далекой и загадочной планеты и случившаяся...