Дело о счастливых ножках Гарднер Эрл

– Что произошло потом? – поинтересовался Перри Мейсон.

– Ничего ровным счетом, – ответила она. – Я сразу выскочила, захлопнув за собой дверь. У меня ведь не было ключа, чтобы ее запереть. Когда я вошла, она была не заперта, и когда уходила – тоже. Я прошла по коридору, спустилась на лифте; в вестибюле никого не было; я вышла на улицу и пошла, еще плохо соображая, что к чему, потом увидела вас. Вы так пронзительно на меня смотрели, будто просвечивали рентгеновскими лучами, считывая мысли из моего помраченного сознания. Уже тогда я поняла, что могу попасть в историю.

– А как?

– О, да при моей неопытности – вдруг какой-нибудь хитроумный допрос… Вы же знаете, сенсационные отчеты об уголовных преступлениях публикуются в газетах. И мои фотографии попали бы в газеты…

– Вы были в белых полусапожках? Где они?

– Их взяла Тэльма Бэлл.

– Зачем?

– На них была кровь.

– Вы тогда знали об этом?

– Нет, обнаружила уже дома. Тэльма увидела на сапожках кровь.

– Откуда она взялась, эта кровь?

– Я наступила на скользкое темное пятно, вот и остались следы на белых сапогах.

– А на пальто?

– Нет, на пальто не было, да и на чулках тоже, только на сапогах…

– Вы уверены, что на чулках ничего не было?

– Ну конечно, уверена.

– А на платье?

– Разумеется, нет. Как же кровь может попасть на платье, если она не попала даже на пальто?

Перри Мейсон медленно кивнул.

– Вполне логично, – сказал он. – Расскажите мне, как вышло, что вы покинули «Бостуик-отель», вместо того чтобы сидеть там, как я просил.

– Я уже объяснила это, – ответила девушка, – я хотела побыть с Бобом.

– Когда вы направились к Пэттону, собирались ли сказать ему, что у вас с ним все кончено и вы выходите замуж за Дорэя?

– Да, – после недолгого колебания ответила она.

– Когда я вас видел у Тэльмы Бэлл, вы думали то же самое?

– Я ужасно тогда была напугана. Тэльма увидела на моих сапогах кровь, все спрашивала, что произошло. Я рассказала ей. Она боялась, как бы меня не впутали…

– Она вам так сказала?

– Да.

– У нее была тогда встреча с Фрэнком Пэттоном?

– Да, у нее была назначена встреча, но она не пошла. Она отменяла часто просто так свои свидания. На сей раз ей не разрешил идти ее дружок, его зовут Джордж Санборн. Она говорила вам о нем. Помните, вы ему звонили, и оказалось, что Тэльма была с ним.

– Об этом мы поговорим потом, – сказал Перри Мейсон. – Меня интересует другое: когда я разговаривал с вами у Тэльмы, вы все еще хотели выйти замуж за Дорэя?

– Наверное, да. Тогда я об этом не думала. Я была напугана, особенно после того, как вы пришли. А вообще, да.

– Потом вы решили, что выйдете за Брэдбери. Почему?

– Потому что знала – это единственный способ достать деньги, чтобы спасти Боба Дорэя.

– Вы думаете, Боб Дорэй сделал это!

– Я ничего не думаю.

– Когда вы увидели тело, заметили рядом с ним нож? – спросил Перри Мейсон.

– Да.

– И узнали его?

– Что вы имеете в виду?

– Вы ведь знали, что Боб Дорэй купил нож?

– Да, я видела его в машине.

– Вы знали, как он собирается использовать нож?

– Да, он сказал мне.

– Так из-за ножа вы боялись, что он пойдет вместе с вами?

– Да.

– Когда вы увидели нож на полу, должны были сразу понять, кто убийца…

– Почему это?

– Давайте посмотрим. Он пошел в кондитерский отдел, вы – в дамскую комнату, а потом убедили доктора Дорэя, что убежали через заднюю дверь.

– Да.

– Он ведь ушел раньше вас минут за пять.

– Да.

– Как вы думаете, сколько понадобилось времени, чтобы убить Пэттона?

– Не думаю, что долго, минуту-две… О, это было так ужасно!

– Он еще двигался?

– Нет.

– Кровь текла из раны?

– Да, много, – ответила Маджери, содрогаясь.

– Ну и тут вы сразу решили, что убил его Дорэй: ведь когда вы настаивали на встрече с Пэттоном, доктор пришел в ярость…

– Да.

Перри Мейсон задумчиво оглядел девушку.

– Знаете, что я с вами здесь делаю?

– О чем вы?

– Я рискую своей профессиональной карьерой, – ответил он, – и это в силу некоторых обстоятельств, связанных с вами. Вас разыскивают за убийство. Я помогаю вам скрываться. Если такое откроется, меня признают вашим соучастником.

Она промолчала.

– У меня не было доверия к доктору Дорэю, но к вам есть, – строго сказал он ей. – Вот почему я оставил его в комнате. Я знал: если полиция найдет пустую комнату – проверит весь отель. Если же в комнате найдет доктора Дорэя и он будет молчать, полицейские не узнают, в отеле вы или нет. Вот так.

– Но скажите, бога ради, разве они не возьмутся обыскивать отель?

– Еще как возьмутся, поэтому мне придется ломать голову, как отсюда выйти. Мы оба теперь замешаны…

Он подошел к окну и посмотрел на улицу.

– И вы не скажете мне, почему вдруг решили выйти замуж за Брэдбери?

– Я же говорила, это был единственный выход достать деньги, чтобы защитить Дорэя. Я знала, что, если у Боба не будет первоклассного защитника – я имею в виду адвоката, – его признают виновным в убийстве. Я все думала. Я знала, что Брэдбери нанял вас для моей защиты. И подумала, что он будет просить вас заниматься Бобом, если Джим, то есть, простите, Брэдбери, узнает, что я выхожу за него замуж.

В глазах Перри Мейсона загорелась искорка.

– Теперь я услышал, что хотел.

– Вы о чем?

– Он пообещал денег на защиту Дорэя, когда узнал, что вы выйдете за него замуж…

Прикусив губку, она промолчала.

Перри Мейсон, о чем-то размышляя, рассматривал девушку.

– Снимайте одежду, – вдруг сказал он ей, – и ложитесь в постель!

Маджери захлопала ресницами.

– Какую одежду нужно снимать?

– Юбку повесьте на стул, сапоги поставьте под кровать. Разденьтесь до пояса. А чулки лучше оставьте в постели.

– И что потом? – спросила она.

– Потом в комнату войдет мужчина. Он увидит вас. А вы сыграете роль известной девушки…

– Я покажу вам, – сказала она, расстегивая «молнию» юбки, – что я доверяю вам так же, как и вы мне.

– Хорошая девочка. У вас есть жвачка?

– Нет.

– Вы можете изобразить, будто жуете жевательную резинку?

– Наверное, могу… Ну как?

– Не пойдет. Попробуйте делать ртом круговые движения. Вот уже лучше. Давайте раздевайтесь.

Он подошел к окну и, услышав скрип кровати, спросил:

– Все?

– Д-да, – ежась, ответила Маджи.

Повернувшись, он оценивающе все оглядел. Юбка ее висела на стуле, чулки – на спинке кровати, сапоги стояли под кроватью.

– Так, давайте посмотрим, как вы жуете, – хмыкнув, сказал адвокат.

Она подвигала ртом.

– Теперь, – продолжал Мейсон, – если мужчина будет смотреть на вас, не опускайте глаза. Не ведите себя так, будто вам стыдно. Взгляните на него приглашающим взглядом. Сможете?

– А кто это будет? – спросила она.

– Пока еще не знаю. Возможно, грузчик из отеля. Он ничего не сделает, только посмотрит на вас, но прошу, сыграйте эту роль.

– Я постараюсь.

Перри Мейсон подошел к кровати и примостился на краешке. Маджери наблюдала за ним своими огромными фиалковыми глазами.

– На ваших сапогах было совсем мало крови? – неожиданно спросил Перри Мейсон.

– Да.

– У Тэльмы Бэлл есть какие-нибудь белые сапоги?

– Не знаю.

– Она взяла ваши, чтобы почистить?

– Да.

– Что Тэльма Бэлл делала, когда вы к ней пришли?

– Она только что вышла из ванной. Она почему-то сразу посмотрела на мои сапоги и сказала, чтобы я их немедленно снимала, чтобы шла в ванную и смыла все пятнышки крови до единого.

– Она видела ваши чулки?

– Нет, она велела мне все сделать быстро…

– Вы ехали к ней на трамвае?

– Да.

– И когда вы были в ванной, пришел я…

– Да, это так.

– Значит, вы не знаете, что Тэльма сделала с вашими сапогами?

– Нет.

Перри Мейсон поднял левую ногу на кровать, облокотился на нее левой рукой, а правая нога оставалась на полу.

– Маджи, – обратился он к ней. – Вы говорите мне правду?

– Да.

– Наверное, мне следует сказать вам, что я был в комнате Тэльмы, нашел у нее в шкафу шляпную коробку: в ней была одежда, выстиранная и еще не просохшая, с весьма заметными следами крови, которые в спешке пытались отстирать; там была пара белых полусапожек, пара чулок и юбка.

Фиолетовые глаза застыли на Мейсоне. Маджери вдруг привстала с кровати.

– Вы хотите сказать, что на чулках и юбке была кровь?

– Да.

– И ее пытались отстирать?

– Причем очень поспешно, – подтвердил Мейсон.

– О боже! – простонала она.

– Кроме того, – продолжал Мейсон, – кто-то ведь в ванной у Пэттона закатил истерику по поводу «счастливых ножек». Одна из вас лжет. Или вы были в ванной, или Тэльма…

– Это мог быть кто-нибудь еще, – сказала девушка.

– Но вы не знаете, кто бы это мог быть, да?

– Нет.

– Не думаю, что там был кто-то другой, – медленно произнес Мейсон.

Маджери Клун задумалась, прищурив глаза.

– Ладно, – сказал Перри Мейсон, – перейдем к другому. Вы знаете Еву Лэймонт?

– Да, конечно.

– Ева Лэймонт «боролась» за свои ножки?

– Что вы имеете в виду?

– За «счастливые», приносящие удачу, приз на конкурсе…

– Нет.

– Но она участвовала в конкурсе?

– Да.

– Где?

– В Кловердале.

– Это молодая женщина с черными волосами, черными глазами и фигурой, напоминающей вашу?

Маджери кивнула.

– А что? – спросила она.

– А то, что у меня есть основания считать, что эта особа там, в городе, зарегистрировалась под именем Веры Куттер и проявила весьма необычайный интерес к делу об убийстве…

Глаза Маджери Клун раскрылись от удивления.

– Теперь скажите мне, как она зарабатывает деньги, – попросил Мейсон.

– Разными путями, – ответила Маджи. – Работала официанткой, когда в город приехал Фрэнк Пэттон со своим конкурсом. После этого она многое перепробовала. Она демонстрировала свои ноги, и многие ими восхищались. Говорили, что, независимо от того, выиграет она конкурс или нет, все равно поедет в город и будет сниматься в рекламных клипах.

– А после того, как конкурс выиграли вы, – спросил Мейсон, – что было?

– Ну, она всех убеждала, что поедет в город, произведет там огромный фурор и затмит меня. Она еще говорила, что я выиграла конкурс только потому, что заискивала перед Фрэнком Пэттоном и что у меня было выгодное положение…

– Это в самом деле так? – поинтересовался Перри Мейсон.

– Нет.

– Вы не слишком много мне рассказываете о Еве Лэймонт… Такое ощущение, что я знаю о ней больше!

– Она мне не нравится.

– Это ни о чем не говорит. Поймите, совершено убийство… Что вы о ней знаете еще?

– Всего не знаю, но слышала много…

– Например?

– О, много чего.

– Вы не знаете, навещала ли она Фрэнка Пэттона, обосновавшись в городе?

– Она могла. Это та еще особа…

– Маджери, у нее была причина вредить вам?

Маджери Клун закрыла глаза и легла, обхватив руками плечи.

– Она была до безумия влюблена в Боба Дорэя, – через силу вымолвила девушка.

– А Боб Дорэй до безумия влюблен в вас?

– Да.

Перри Мейсон достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну и, поднося к губам, остановился, решив предложить Маджери.

– Может быть, – сказала она, – вы хотите, чтобы я закурила?

– Как хотите…

– Нет, я имею в виду, когда войдет мужчина! Может, будет лучше смотреться, если я закурю?

– Нет, лучше будет, если вы станете жевать жвачку, просто физически тяжело делать то и другое вместе.

– Тогда я сейчас покурю, – сказала она, беря у него сигарету.

Перри Мейсон принес пепельницу, поставил ее на кровать между девушкой и собой и поднес Маджери спичку.

– Маджери, дайте мне вон ту подушку, – попросил Мейсон.

Она подала ему подушку, он подложил ее под спину.

– Я тут подумаю, – сказал он ей, – а вы мне не мешайте.

Он выкурил сигарету буквально в несколько затяжек, наблюдая за причудливыми клубами дыма. Сигарета едва не обожгла ему пальцы, когда он многозначительно кивнул и посмотрел на Маджери Клун.

Он растер окурок в пепельнице, встал и снял жилет.

– Ладно, Маджери, – сказал он бодро. – Похоже, я знаю ответ…

– Ответ на что?

– Ответ на все. И не прочь вам сообщить, Маджери, что временами я бывал круглым идиотом…

– А мне вы кажетесь таким, будто вы были на любое способны…

– Возможно, я и сейчас способен…

Он вновь достал сигарету, разломил ее пополам, растер одну щепоточку табака и всыпал в один глаз, другую – в другой.

Маджери Клун с веселым любопытством за ним наблюдала. Слезы градом покатились из глаз Перри Мейсона. Он прошествовал в ванную, промыл глаза холодной водой, вытер сухим полотенцем и посмотрелся в зеркало.

Глаза его были красны и налиты кровью. Он удовлетворенно кивнул, смочил водой пальцы и стал водить ими по вороту рубашки, пока тот не стал влажным и мятым, потом сместил на сторону галстук и еще раз посмотрелся в зеркало.

– О’кей, Маджери, – удовлетворенно произнес он. – Лежите здесь, пока я не приду, и помните: жевать жвачку!

Не оглянувшись назад, он направился к выходу, вышел в коридор и захлопнул за собой дверь.