Кто помогал Гитлеру? Европа в войне против Советского Союза Кирсанов Николай

Если бы кайзер знал…

Некоторым политическим чутьем Адольф Гитлер, конечно, был наделен, что помогало ему ориентироваться в международных делах и в деятелях, причастных к событиям мировой политики. Его силовую дипломатию страны «западной демократии» изначально обрекли на абсолютный успех, чему сами они и помогали, понуждая Гитлера к агрессии против стран Центральной, Юго-восточной и Восточной Европы. Больше чем кто-либо благоволил Гитлеру сэр Невилл Чемберлен, премьер-министр Великобритании. Этот семидесятилетний муж за две недели сентября 1938 года трижды слетал к немецкому фюреру, безродному выскочке, хотя летать на самолетах боялся и прежде никогда не летал. А французский премьер-министр Эдуард Даладье, поощряя действия Гитлера по захвату Судетской области, бросил на поругание Чехословакию, союзную страну, с которой имелся договор о взаимопомощи. Не стесняясь черного предательства, замарал честь Франции. Оба премьера 29 сентября прибыли в столицу Баварии Мюнхен, чтобы в ночь на 30-е подписать соглашение, подготовленное под диктовку фюрера и в его канцелярии. Для Гитлера это был успех, для народов — пролог ко Второй мировой войне.

Со дня вступления Гитлера во власть «западные демократии» не оказали сколько-нибудь заметного сопротивления ни одной гитлеровской акции, чем понуждали его действовать смелее и смелее. Быть смелым Гитлера обязывала их политика «умиротворения» агрессора. «Умиротворяя» волка, давали на съедение овцу. Так продолжалось девять лет и семь месяцев со дня вступления Гитлера во власть. За это время германский вермахт ни дня не вел боевых действий с сопредельными государствами, не произвел ни одного выстрела. И ни одного погибшего. А итог?

Этот феноменальный итог Гитлер подвел на совещании с высшим генералитетом вермахта 22 августа 1939 года. До нападения на Польшу оставалось несколько дней. В тот день фюрер сказал своим генералам: «Образование Великой Германии явилось большим политическим свершением, В военном отношении оно было рискованным, так как было достигнуто посредством блефа со стороны политического руководства». Это заявление получит следующее продолжение: «Необходимо испробовать военную силу. Причем, если возможно, не в генеральном сведении счетов, а путем решения отдельных задач».

Германский вермахт впервые применит свое оружие и в первый раз ввяжется в боевые действия с сопредельными государствами лишь 1 сентября 1939 года, в день начала войны с Польшей. В том выступлении Гитлер заверил генералов, что в войне с Германией Польша останется без поддержки своих союзников, Англии и Франции, гарантировавших ее безопасность. О руководителях этих стран, Эдуарде Даладье, премьер-министре Франции, и Невилле Чемберлене, премьер-министре Великобритании, Гитлер высказался понятно и ясно: «Наши противники — жалкие черви. Я видел их в Мюнхене… Я боюсь лишь того, что в последний момент какая-нибудь свинья подсунет мне свое предложение о посредничестве».

Государственно мыслящие деятели Запада благосклонно и с молчаливым одобрением восприняли порочный и абсурдный тезис внешней политики Адольфа Гитлера, будто Германия, побежденная в Первой мировой войне, не может жить без завоевания нового «жизненного пространства для немцев», а они, победители в Первой мировой, обязаны помогать ей в обретении того самого «пространства», что зовется Восточной Европой.

В «Майн кампф» Гитлер объяснил, почему кайзеровская Германия проиграла в Первой мировой войне. А могла победить! Так в чем просчитались германские политики в конце XIX — начале XX века, какой урок из этого следует? Ответ на этот вопрос Гитлер явственно адресовал правящим британским кругам задолго до обретения им власти. Они, эти правящие круги, — предположительно так полагал будущий фюрер, — вспомнят его ответ, когда он вступит во власть и вознамерится завоевывать «жизненное пространство для немцев» в Восточной Европе. Не в Западной и не в Южной Европе, как при кайзере Вильгельме.

Будущим пособникам своей агрессии Гитлер просто и примитивно объяснил ту самую ошибку кайзера, как причину поражения Германии в Первой мировой войне. Она в том, что Германия воевала против Англии, вместо того, чтобы быть в союзе с ней, с Англией. В «Майн кампф» Гитлер предостерег немцев от повторения ошибки. Оценивая ситуацию после Первой мировой войны, он сделал вывод: Германия и Англия могут и должны стать союзниками и никогда — врагами. Только так будет гарантирована безопасность германского тыла в войне против СССР — России. Союз с Англией исключит опасность войны на два фронта.

Кайзер Вильгельм II не знал этого.

Западные державы выпестовали режим Гитлера. Но более всего ему благоволила Англия. Среди европейских стран она являла самую горячую заинтересованность в сильной Германии. Нацистская Германия с ее возрожденной военной мощью требовалась Англии как противовес Франции, своему вечному конкуренту на гегемонию в Европе.

Победа во франко-прусской войне 1870–1871 годов и объединение германских земель под главенством Пруссии обеспечили Германии в Европе решающий перевес в силах на несколько десятилетий.

Спустя пятнадцать лет после того, как «Майн кампф» увидел свет, давний друг Гитлера и номинальный глава нацистской партии Рудольф Гесс 10 мая 1941 года таинственным образом прилетел в Шотландию. Его странная миссия выполнялась с согласия Гитлера или нет — гадают до сих пор. Сами же англичане не горят желанием раскрыть тайну. Можно лишь предположить: Гесс пытался уговорить британцев, чтобы те гарантировали германским войскам безопасный тыл на Западе, когда по плану «Барбаросса» они будут действовать на Востоке против Советского Союза. Генерал Франц Гальдер, являвшийся начальником Генерального штаба сухопутных войск Германии, будто бы слышал, как фюрер без всякой неприязни описывал тревогу Гесса по поводу «братоубийственной войны между двумя германскими народами» в 1940–1941 годах, войны, прекращения которой Гитлер имел все основания желать сильнее, чем раньше.

Гитлер никогда не осуждал Гесса за его якобы безрассудный полет. Сумел Гесс убедить англичан или нет, мы узнаем не скоро, а когда англичане выполнят свое обещание и предадут гласности свои переговоры с Гессом. Но мы знаем доподлинно, как Уинстон Черчилль, глава их правительства, был упрям и три года сопротивлялся И.В. Сталину, настаивавшему на открытии в Западной Европе второго фронта. И было это в то время, когда Красная армия истекала кровью в сражениях 1941–1944 годов.

«Mein Kampf» для Англии

Тайну эту, зачем Германии мир с Англией, будущий немецкий фюрер раскрыл еще в 1926 году в «Майн кампф»:

«Приняв решение раздобыть новые земли в Европе, мы могли получить их в общем и целом только за счет России.

В этом случае мы должны были, подпоясавши чресла, двинуться по той же дороге, по которой некогда шли рыцари наших орденов,,.

Для такой политики мы могли бы найти в Европе только одного союзника: Англию.

Только в союзе с Англией, прикрывающей наш тыл, мы могли бы начать новый великий германский поход.,. Никакие жертвы не должны были показаться нам слишком большими, чтобы добиться благосклонности Англии, Мы должны были отказаться от колоний и от позиций морской державы и тем самым избавить английскую промышленность от необходимости конкурировать с нами.

…В течение трехсот лет история нашего континента определялась прежде всего попытками Англии всегда создавать такие группировки держав в Европе, которые бы уравновешивали бы друг друга и тем обеспечивали бы тыл Англии, давая ей свободу действий в области мировой политики.

…В борьбе за эту цель Англия прибегала к каким угодно средствам, не исключая войн…

Свою новую позицию по отношению к Германии Англия в основном определила уже в 1870–1871 гг. В связи сростом экономического значения Америки, а также в связи с ростом политического влияния России, Англия несколько раз обнаруживала колебания в своем отношении к Германии. Но Германия, к сожалению, не сумела использовать этих моментов, и ввиду этого враждебная позиция Англии по отношению к нам все больше укреплялась.

Англия стала видеть в Германии ту державу, которая вследствие своей чрезвычайно быстрой индустриализации приобретала такое большое торговое и общеполитическое значение, что она начала уже меряться силами с самой Великобританией… Разумеется, Англия стала далее думать о том, чтобы использовать в борьбе против Германии абсолютно всех возможных союзников, какие только могли в военном отношении пригодиться для этой цели…

Англия вовсе не заинтересована в том, чтобы Германия совершенно исчезла с географической карты Европы. Напротив, как раз ужасное крушение Германии, пережитое ею в ноябрьские дни 1918 г., создало для британской дипломатии совершенно новую ситуацию, которую раньше никто не считал правдоподобной.

В течение четырех с половиной лет британская мировая империя вела войну против мнимого перевеса одной определенной колониальной державы, т.е. Германии. И вот внезапно разражается катастрофа, которая угрожает вообще стереть с лица земли эту державу. Германия внезапно обнаруживает такой ужасающий недостаток самого элементарного инстинкта самосохранения, что в течение каких-нибудь сорока восьми часов все европейское равновесие нарушено. Совершенно неожиданно создается новое положение: Германия уничтожена, и самой сильной континентальной державой становится Франция… Полное уничтожение Германии как крупного государства на Европейском континенте входило только в интересы противников Англии… Франция захватила инициативу в свои собственные руки и могла теперь диктовать свою волю другим…

В действительности Англия не достигла тех целей, которые она ставила себе в войне. Ей не удалось добиться такого положения, чтоб ни одно из европейских государств не поднялось выше определенного уровня. Напротив, теперь такая опасность для Англии стала еще более реальной, лишь с той разницей, что этим государством является не Германия, а Франция… Франция является самой могущественной военной державой на континенте…

Англия ставила себе целью не допустить чрезмерного усиления Германии и получила на деле французскую гегемонию на Европейском континенте. Таков общеполитический итог,,.

Английская традиционная политика требовала и требует известной балканизации Европы; интересы же современной Франции требуют известной балканизации Германии.

Желание Англии было и остается — не допустить, чтобы какая бы то ни было европейская континентальная держава выросла в мировой фактор, для чего Англии необходимо, чтобы силы отдельных европейских государств уравновешивали друг друга, В этом Англия видит предпосылку своей собственной мировой гегемонии.

Желание Франции было и остается — не допустить, чтобы Германия стала действительно единым государством с единым крепким руководством, для чего она систематически поддерживает идею превращения Германии в конгломерат мелких и мельчайших государств, чьи силы взаимно уравновешивают друг друга, И все это при сохранении левого берега Рейна в своих руках, В такой системе Франция видит главную предпосылку своей собственной гегемонии в Европе, Цели французской дипломатии в последнем счете идут вразрез с целями и тенденциями британского государственного искусства.

Кто под этим углом зрения взвесит возможности, остающиеся для Германии, тот неизбежно должен будет прийти вместе с нами к выводу, что нам приходится искать сближения только с Англией. Английская военная политика имела для Германии ужасающие последствия. Но это не должно помешать нам понять, что ныне Англия уже не заинтересована в уничтожении Германии, Напротив, теперь с каждым годом английская политика все больше будет испытывать неудобства от того, что французская гегемония в Европе становится все сильнее».

Цена сговора с Гитлером

Хотя рассуждения эти Гитлер адресовал политическим деятелям Англии, его помыслы не были чужды и французам. И те и эти, приняв демагогию середины 1920-х годов за промысел божий для второй половины 1930-х, стали пособниками германского фюрера. Сговор по умолчанию обязывал Гитлера блюсти неприкасаемость границ и колониальных владений западных держав, те же, в свою очередь, позволили агрессору умножать свои силы за счет «малых стран», чтобы завоевать «жизненное пространство» в Восточной Европе.

Не возражали против такого хода событий и правящие круги в США.

Германию Запад считал главной ударной силой против революционного движения в Европе, против Советского Союза.

За этим первым триумфом в политике последовал второй — аншлюс Австрии (март 1938-го), сначала расчленение (29 сентября — начало октября 1938-го), а затем ликвидация Чехословакии (март 1939-го) как европейского государства, после чего еще через полгода Англия и Франция уступили Гитлеру Польшу (сентябрь 1939-го). Один Бог знал, какого ненасытного зверя они вскормили. Так «западные демократии» надеялись обеспечить вермахту инерцию для движения в направлении Советского Союза и прибалтийских стран — Литвы, Латвии, Эстонии. Их планы нарушил советско-германский договор о ненападении, подписанный 23 августа 1939 года.

А каков итог?

Пособники и провокаторы агрессии против Восточной Европы стали жертвами своей же провокации. С 9 апреля по 24 июня 1940 года гитлеровская Германия при поддержке фашистской Италии подчинила Данию, Норвегию, Люксембург, Голландию, Бельгию, Францию. С 6 по 29 апреля 1941 года — Югославию и Грецию. С 20 мая по 1 июня — остров Крит.

Европа покорилась Гитлеру Теперь ему противостояла одна Англия, защищенная широкими проливами.

О таком триумфе кайзер (император) Вильгельм II не мог даже мечтать.

То, что не удалось Вильгельму II за четыре года Первой мировой войны, несмотря на величайшее напряжение всех сил и огромные жертвы, Гитлер совершил за несколько недель, только в более крупных масштабах.

24 июня 1940 года, в день капитуляции Франции, бывший Верховный главнокомандующий и бывший кайзер Вильгельм II, доживавший свой век в поместье Дорн провинции Утрехт в Нидерландах (умер 4 июня 1941 года), прислал Гитлеру телеграмму: Вильгельм поздравил фюрера с «огромной победой».

Бывший ефрейтор и здравствующий германский фюрер Адольф Гитлер исправил ошибку бывшего Верховного главнокомандующего и бывшего германского кайзера.

Почему Германия — главная ударная сила

Против кого готовилась воевать Германия с приходом Гитлера во власть над немецким народом, явствовало из меморандума гитлеровского правительства участникам международной экономической конференции в Лондоне в июне 1933 года. В нем содержался призыв общими усилиями добиться ликвидации «революции и внутренней разрухи, которые нашли свою исходную точку в России». В том же меморандуме была заявлена претензия на захват русских земель для расселения на них немцев.

Эти намерения не только не смутили английское правительство, а, напротив, усилили его благоволение к нацистскому режиму в Германии. Стараниями британской дипломатии при участии нацистов в феврале 1935 года были сорваны продолжавшиеся более года переговоры о заключении Восточного пакта — надежной основы для организации защиты мира, системы коллективной безопасности в Европе, предложенной правительством СССР еще в декабре 1933 года.

Усиление угрозы германской агрессии заставило правительство Франции вернуться к этому проекту советского правительства, и 2 мая 1935 года, после некоторых колебаний, оно подписало с СССР договор о взаимной помощи. Его подписание явилось крупнейшим событием международной жизни того времени. В результате укрепилось военно-стратегическое положение Франции в отношении Третьего рейха, который оказался перед фактом войны на два фронта, если Германия напала бы на Францию или СССР.

Многим казалось тогда, что основы безопасности в Европе еще более упрочились, когда через две недели, 16 мая, был подписан советско-чехословацкий договор о взаимной помощи.

Однако на деле всякие «договоры о взаимопомощи» устарели, когда в правящих кругах Англии, Франции и США увидели в Германии и Японии главную ударную силу, готовую сокрушить Советский Союз. Это и предопределило цели и содержание их новой политики, известной как «умиротворение» агрессора.

На самом же деле политика «умиротворения» являла на практике курс на поощрение агрессора с роковыми последствиями для народов Европы и мира. Она позволяла под благовидным предлогом так называемого «умиротворения» сговориться с гитлеровской Германией за счет СССР и государств Центральной, Восточной и Юго-восточной Европы. В ее проведении главную роль играли США, Франция и Англия. Последняя была творцом этой политики.

В обстановке 1930-х годов политику «умиротворения» агрессора оправдывали как якобы «единственный путь» предотвращения войны и сохранения мира. Ее активные проводники — премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен (1937–1940) и премьер-министр Франции Эдуард Даладье (1938–1940) — нагло обманывали народы, когда утверждали, что идут на уступки агрессору ради сохранения мира, и возражали против «использования силы», способной остановить все более наглевшего германского агрессора. Предшественники обоих премьеров — Пьер Лаваль во Франции, Стенли Болдуин в Великобритании — не препятствовали введению в Германии всеобщей воинской повинности в 1935 году и ее вооружению. Вступление немецких войск в Рейнскую демилитаризованную зону в марте 1936 года почти вся английская буржуазная печать оправдывала как «возвращение немца в свой собственный дом», хотя на деле это было возвращение Германии ее важнейшего стратегического военно-промышленного региона.

Австрия защищается…

С «пониманием» встретили лидеры Запада провозглашенную Гитлером цель «воссоединить всех немцев в единый рейх». Первой жертвой его «воссоединения» стала Австрия. О притязаниях на это древнейшее государство Европы, известное около восьми веков, с 1156 года, а затем составившее ядро Австро-Венгерской империи, Гитлер заявил уже на первой странице «Майн кампф»: «Германская Австрия должна возвратиться в лоно своей великой германской родины». 30 января 1934 года, выступая в рейхстаге, он открыто заявил о своих притязаниях на Австрийскую Республику, назвав ее «составной частью Третьего рейха». После Первой мировой войны, когда Австрия утратила свой имперский статус, в альпийской республике стали усиливаться настроения в пользу объединения с Германией, тоже пострадавшей в Первую мировую. Идеологию национал-социалистов разделяло меньшинство австрийцев.

Под нацистским прессом Австрия оказалась вскоре после того, как Гитлер оказался во власти. Берлин щедро финансировал австрийских национал-социалистов. Одним из способов давления на эту независимую страну стало требование включить членов австрийской нацистской партии на важнейшие посты в правительстве. В немецкой Баварии был организован Австрийский легион, в котором нацисты проходили специальную подготовку, необходимую для подпольной деятельности, террористических акций на железных дорогах и в местах скопления туристов. Нарушали внутреннюю жизнь в стране и австрийские социалисты, которые по примеру германских нацистов создали свои военизированные отряды, позволявшие им попирать волю избирателей.

Единственной страной, кто в то время мог гарантировать и защищать суверенитет Австрии, была Италия. Существование Австрии как небольшого буферного государства на итальянской границе Муссолини устраивало больше, чем сильная Германия. Его также беспокоила судьба Южного Тироля, где немцы хотя и составляли меньшинство населения, но прежде эта территория принадлежала Австро-Венгерской империи и отошла к Италии в 1919 году согласно решениям Парижской мирной конференции.

В марте 1934 года федеральный канцлер Австрии Э. Дольфус и премьер-министр Италии Б. Муссолини подписали Римские протоколы, благодаря которым Австрия некоторое время пребывала в орбите итальянской внешней политики, ее покровительство ограждало суверенитет альпийской республики от притязаний германских нацистов. Хотя Дольфус признавал австрийцев частью немецкой нации, он был противником объединения с нацистской Германией и отстаивал суверенитет Австрии.

Но это не избавило Австрийскую Республику от покушений со стороны нацистов — и собственных, и гитлеровских. В первой половине июля 1934 года по горным тропам из немецкой Баварии на австрийскую территорию прошли подразделения австрийского легиона, подготовленные для восстания и террористических действий. Дольфус и его министры пренебрегли предостережениями относительно их выступления. Лишь утром 25 июля 1934 года, когда австрийские и немецкие нацисты были в боевой готовности, власти обнаружили признаки предстоящего мятежа. Около часа дня в венскую резиденцию главы правительства Дольфуса вошел отряд мятежников и двумя выстрелами смертельно ранил канцлера. Другой их отряд, захвативший радиостанцию, объявил об отставке правительства Дольфуса и о приходе к власти Антона фон Рентелена, в то время австрийского посланника в Италии и организатора государственного переворота.

Мятежники выступили не только в Вене, столице республики, но и в австрийских провинциях, куда из Баварии прошли подразделения австрийского легиона.

Заговорщики просчитались. Члены кабинета Дольфуса не дрогнули. Большая часть австрийской армии и полиции поддержала правительство. Началась осада здания канцелярии, где в окружении мятежников умирал от большой потери крови Дольфус. Порядок был восстановлен. Правительство возглавил министр юстиции Курт Шушниг. Первая попытка аншлюса Австрии провалилась.

Когда о случившемся узнал Муссолини, он направил к Бреннерскому перевалу на австрийской границе три итальянские дивизии. Гитлер дрогнул и не оказал заговорщикам обещанной помощи. Провал мятежа вынудил Германию осудить убийство Дольфуса. Независимость Австрии была сохранена. Гитлер приступил к подготовке подрывных сил для нового аншлюса Австрии. С этой целью австрийским нацистам, как утверждал У. Черчилль, ежемесячно выплачивалось 200 тысяч германских марок.

Роковую роль в судьбе Австрийской Республики сыграло сближение фашистской Италии с нацистской Германией. Это произошло, когда Италия напала на Эфиопию. Совет Лиги Наций 7 октября 1935 года признал ее агрессором, после чего ввел против нее экономические и финансовые санкции. Один Гитлер поддержал агрессора. В благодарность за это Италия отказалась гарантировать суверенитет Австрии. Окончательно сблизила Германию и Италию их совместная интервенция в Испанскую республику, начатая 28 июля 1936 года. А двумя неделями раньше, 11 июля 1936 года, было подписано германо-австрийское соглашение. Австрия официально признала себя «немецким государством», свою внешнюю политику обязалась согласовывать с Берлином, на своей территории не препятствовать нацистской пропаганде.

Судьба Австрии решалась в Лондоне

В альпийской резиденции фюрера Оберзальцберге 19 ноября 1937 года прошла встречи Гитлера с Галифаксом, лордом-председателем Совета Великобритании. Путем личного объяснения с фюрером лорд надеялся, как он сам об этом сказал, достичь «лучшего взаимопонимания между Англией и Германией. Это имело бы величайшее значение не только для обеих стран, но и для всей европейской цивилизации». Лорд заверил Гитлера, что перед своим отъездом из Англии он разговаривал об этом визите с премьер-министром и английским министром иностранных дел, и «они были абсолютно согласны в определении его цели». Английский лорд также заверил Гитлера в том, что он и другие члены английского правительства проникнуты сознанием, что «Германия по праву может считаться бастионом Запада против большевизма». Лорд поддержал бытующее среди реваншистов мнение, что надо «исправлять старые ошибки», в числе которых он обнаружил Данциг, Австрию и Чехословакию.

После этой встречи у Гитлера не могло быть сомнений, что его реваншистские притязания поддерживает правительство Н. Чемберлена.

Судьба Австрии была предопределена. Осталось привести в действие план военного вторжения в Австрию. Подготовка к аншлюсу напоминала скорее спектакль, чем военную операцию.

Хотя Англия и Франция дали гарантии независимости Австрии, они не делали ничего, чтобы воспрепятствовать ее превращению в одну из областей рейха. Судьба Австрии не вызывала беспокойства и в США, готовых примириться со всеми захватами нацистов. Видя бездействие стран «западной демократии», Гитлер совсем обнаглел. Было ясно, что правительство Чемберлена более всего искало взаимопонимания и соглашения с фашистской Италией и нацистской Германией, а судьба Австрии его не волновала. Когда у Гитлера не осталось никаких сомнений относительно позиции Англии, он без промедления приступил к реализации плана по захвату Австрии.

По требованию Гитлера 12 февраля 1938 года в Оберзальцберг прибыл федеральный канцлер Австрии Курт Шушниг, решительный противник аншлюса. Ему тут же были предъявлены ультиматумы, в первую очередь от него потребовали назначить на пост министра общественной безопасности нациста Зейсс-Инкварта, амнистировать участников мятежа 1934 года, отменить запрет на деятельность партии австрийских нацистов и легализовать их. А чтобы канцлер был более сговорчивым, ему как бы между прочим показали тщательно разработанный план бомбардировки главных городов Австрии. Некоторые из них предполагалось уничтожить.

Спектакль произвел впечатление. Однако, как в последующие дни оказалось, канцлер не во всем соглашался с Берлином и ни на какие новые уступки не шел. Более того, на 13 марта Шушниг назначил плебисцит по вопросу независимости Австрии. Это голосование с неясными результатами испугало Гитлера. Он не был уверен в победе сторонников аншлюса, хотя прежде не раз утверждал, будто большинство австрийцев его поддерживает. Угрожая применением военной силы, Гитлер потребовал от президента Австрии отменить плебисцит, дать отставку Шушнигу, назначить канцлером нациста Зейсс-Инкварта.

Попытки Шушнига получить поддержку западных держав были тщетны. Ни одна «западная демократия» не гарантировала независимость альпийской республики, занимавшей ключевое положение в центре Европы. «Западные демократии» отвернулись, словно по команде, будто забыли, что Австрийская Республика существует как самостоятельное государство.

Пост канцлера занял нацист Зейсс-Инкварт. Он тотчас «попросил» Берлин «как можно скорее» ввести в Австрию войска вермахта, а австрийской армии приказал не сопротивляться.

12 марта 1938 года механизированные дивизии вермахта, один вид которых склонял всех к безоговорочному подчинению, начали вторжение на территорию Австрии, а к вечеру, не встретив сопротивления, вступили в ее столицу. Все сложилось самым лучшим образом. Фюрер опасался, что ему помешают английское и французское правительства. Но они этого не сделали, не хотели мешать Гитлеру и фактически поддерживали аншлюс. А чтобы утешить публику, печать западных стран заполнили ироничные описания аварий нескольких немецких танков во время форсированного марша на Вену.

Так завершился anschluss («присоединение») Австрии к Третьему рейху. По закону об аншлюсе, подписанному Гитлером 13 марта, Австрийская Республика теряла независимость и становилась «провинцией Третьего рейха». Одновременно Австрийская Республика утрачивала и свое историческое имя. Ее землю гитлеровцы назвали по-новому — «Остмарк».

Захват Австрии не вызвал протеста ни со стороны «западных демократий», ни со стороны Лиги Наций, членом которой являлась Австрийская Республика. Вопрос этот в Лиге Наций даже не был поставлен вследствие обструкции Лондона и Парижа. Они «не заметили», как с политической карты Европы исчезла целая страна.

2 апреля правительство Англии официально признало захват Австрии. США сделали это 6 апреля.

Вслед за Англией захват Австрии признала Чехословакия. Ее руководство не хотело знать, хотя и без труда могло бы догадаться, что после Австрии в списке гитлеровских «очередников» на аншлюс их страна стоит первой.

Тщетно ждал президент Эдуард Бенеш заявления Гитлера о том, что его страну, Чехословацкую Республику, участь Австрии не постигнет.

Единственной великой державой, кто осудил захват Австрии, был Советский Союз. 17 марта 1938 года на заседании Совета Лиги Наций народный комиссар иностранных дел СССР М.М. Литвинов предложил санкции против Германии как государства-агрессора. Никто его не поддержал. В тот же день советский нарком сделал заявление для советской и зарубежной прессы и разослал его правительствам государств, членам Лиги Наций:

«Советское правительство предостерегало, что международная пассивность и безнаказанность агрессии в одном случае неизбежно повлекут за собой повторение и умножение таких случаев. События подтверждают правильность этих предостережений. Совершено военное вторжение в Австрию, австрийский народ лишен независимости. Насилие создает опасность для всех европейских государств, и не только европейских. Возникла угроза территориальной неприкосновенности, политической, экономической и культурной независимости малых народов. Их порабощение создаст предпосылки для нажима и даже для нападения и на крупные государства. В первую очередь возникает угроза Чехословакии. А затем опасность грозит разрастись в новые конфликты. Международное положение ставит перед всеми миролюбивыми государствами вопрос об их ответственности за дальнейшие судьбы народов. Советское правительство по-прежнему готово участвовать в коллективных действиях, которые были бы решены совместно с ним и которые имели бы целью приостановить дальнейшее развитие агрессии и устранение усиливающейся опасности новой мировой войны. Оно согласно приступить немедленно к обсуждению с другими державами в Лиге Наций или вне ее практических мер, диктуемых обстоятельствами. Сегодня время еще не ушло. Надо, чтобы все государства, в особенности великие державы, заняли твердую недвусмысленную позицию в отношении проблемы коллективного спасения мира. Завтра может быть уже поздно».

Аншлюс Австрии значительно укрепил военно-стратегическое положение Германии в Юго-восточной Европе, расширил ее возможности для новых территориальных захватов в Европе. Территория Германии увеличилась на 17 процентов, население — на 10 процентов (на 6 миллионов 713 тысяч человек). Австрийская армия численностью в 50 тысяч солдат и офицеров вошла в состав вермахта, а развитая промышленность страны умножила военный потенциал Германии.

После захвата Австрии Гитлер окончательно уверовал в безнаказанность своих действий. Его авторитет как удачливого политика возрос и в Германии, и в ряде других стран. Позволив Гитлеру захватить Австрию, «западные демократии» поощрили его замыслы и в отношении Чехословакии.

В списке очередных жертв Чехословацкая Республика стала следующей.

На примере Австрии Гитлер убедился: ни Англия, ни Франция воевать с ним из-за Чехословакии тоже не будут.

Таким оказался начальный итог политики «умиротворения» агрессора.

Геополитическая привлекательность Чехословакии

Не прошло и двух месяцев после аншлюса Австрии, как Гитлер заявил о территориальных притязаниях к Чехословацкой Республике. Пока притязания ограничивались Судетской областью. Планы относительно Чехословакии созрели у Гитлера не после аншлюса, как обычно утверждается, а значительно раньше, о чем свидетельствует его выступление на совещании в имперской канцелярии 5 ноября 1937 года в присутствии узкого круга генералов. Фюрер тогда сказал: «…С большой вероятностью можно утверждать: Англия, а предположительно также и Франция уже потихоньку списали Чехию со счетов и удовольствуются тем, что этот вопрос однажды будет решен Германией»,

Чехословакия занимала выгодное военно-стратегическое положение в центре Европы. После аншлюса Австрии земли Третьего рейха окружали ее с севера, запада и юга. Присоединение Судетской области и расчленение Чехословакии обеспечивали бы Германии занятие решающих стратегических позиций для будущей войны и положение гегемона в Центральной Европе.

Как и в аншлюсе Австрии, Гитлер разыграл национальный вопрос и с Чехословакией. Более благовидного предлога для иностранного вмешательства во внутренние дела независимой республики не могло быть. Поводом послужило «невыносимое» положение судетских немцев, о чем рассказывали средства информации, подведомственные Йозефу Геббельсу. Несколько лет нацистская пропаганда не жалела красок, живописуя миру притеснения судетских немцев, ждавших спасения.

Для военно-политического «урегулирования чехословацкой проблемы» Гитлер рассчитал два этапа. На первом его притязания касались только Судет — области, населенной в основном этническими немцами, пребывавшими под сильным воздействием нацистской пропаганды. Из них были организованы отряды самообороны, готовые к выступлению по сигналу из Берлина. На втором этапе предусматривался полный захват Чехословакии, ликвидация государственной самостоятельности республики. Курс этот мог осуществляться, как и в случае с Австрией, только при поддержке или молчаливом поощрении правящих кругов Англии, Франции и США. Они полагали: захват Чехословакии обеспечит Германии достаточную военно-экономическую способность для «экспансии на Восток», для войны против Советского Союза.

Чехословацкая Республика (ЧСР) была провозглашена 14 ноября 1918 года вслед за распадом Австро-Венгерской империи, потерпевшей поражение в Первой мировой войне. Новому государству досталось около 80 процентов австро-венгерской промышленности, в том числе такие огромные оружейные предприятия, как заводы «Шкода», а также известный концерн по производству обуви Томаша Бати. По ряду показателей и достигнутому уровню жизни ЧСР во второй половине 1920-х годов смогла войти в десятку самых развитых стран.

Удельный вес Чехословакии на мировом рынке по продаже оружия и боеприпасов составлял 40 процентов. Десять ее крупных оборонных заводов, как отмечал Людвик Свобода, будущий президент Чехословакии, могли поставлять ежемесячно 1600 станковых и 3000 ручных пулеметов, 130 тысяч винтовок, 7 тысяч гранатометов, 200 орудий, сотни танков и самолетов. В сентябре 1938 года Чехословакия располагала оружием и снаряжением, достаточным для 50 дивизий. По оценке У. Черчилля, в то время одни только чехословацкие заводы «Шкода» — второй по значению арсенал Центральной Европы, который в период с августа 1938 года по сентябрь 1939 года выпустил почти столько же продукции, сколько выпустили все английские военные заводы за то же время».

Дестабилизация международного положения Чехословацкой Республики началась, когда во власть в Германии вступил Гитлер. В провокации такого рода нацисты активно вовлекали немецкое население сопредельных государств, имевшее статус национального меньшинства. Этому служил национальный экстремизм, культивируемый среди фольксдойче — этнических немцев, проживавших вне Германии.

Страны «западной демократии» попустительствовали экспансионистской политике Германии, прикрывавшейся демократическим лозунгом право наций на самоопределение вплоть до отделения от государства, в котором они проживали. Первый урок такого «самоопределения» Гитлер преподал в марте 1938 года в Австрии, осуществив ее аншлюс (захват).

Захват Чехословакии занимал важное место в планах немецкого фюрера. Обладание ее военным потенциалом обеспечивало Германии значительное военное преимущество над многими странами Европы.

Как образовалась Чехословацкая Республика

При разделе Австро-Венгрии северо-западная граница Чехословакии прошла по традиционной границе королевства Богемия (1526–1918), входившего в состав Габсбургской империи. Молодой республике достались четыре «независимые немецкие провинции». На основе права наций на самоопределение они объявили себя составной частью Австрии. Но правительство ЧСР быстро пресекло попытки отторжения этих территорий. К декабрю 1918 года их заняли чешские войска. Так возник «немецкий вопрос».

Споры при образовании ЧСР вызвал и вопрос о Тешине, важном экономическом регионе. Его большая часть в конце 1918 года оказалась под польской администрацией. В январе Предоставление автономии национальным меньшинствам считалось опасным прецедентом. Чешские политики строили ЧСР как унитарное, централизованное государство. Такому государству, как они понимали эту проблему, легче преодолевать послевоенные трудности и трения в отношениях с соседними странами.

На положении в стране и состоянии народного хозяйства отдельных регионов негативно сказывались значительные диспропорции в уровне их развития и длительное вхождение в состав различных экономических организмов, например, Австрии и Венгрии, недоступность прежних внутренних рынков сбыта, оказавшихся в других государствах, несбалансированность мирового хозяйства после войны.

Авторами конституции Чехословацкой Республики, принятой в феврале 1920 года, были в основном чешские деятели. Конституция определяла ЧСР как демократическую республику. Ее высшим законодательным органом был двухпалатный парламент. Избираемый парламентом президент наделялся большими полномочиями. Он назначал правительство, мог отправить его в отставку, распустить парламент, являлся Верховным главнокомандующим вооруженных сил.

Национальным меньшинствам конституция предоставила широкие права. Она практически обеспечила им культурную автономию. А там, где национальные меньшинства составляли 20 процентов населения, на двух языках велось делопроизводство. Демократизация затронула все сферы общественной жизни. В стране был 8-часовой рабочий день, действовала система пособий по безработице, повышался уровень зарплаты, снижались цены на товары первой необходимости.

Хотя прежняя система национального угнетения была ликвидирована, однако национальные противоречия не только сохранились, но и обострялись в связи с изменениями в статусе немцев и венгров, оказавшихся в положении национальных меньшинств. Это создавало питательную основу для деятелей националистической ориентации, стремившихся к дестабилизации положения в стране. В то же время чехи и словаки были далеки от интеграции в единую «чехословацкую» нацию.

В стране насчитывалось более двух десятков политических партий. Ни одна из них никогда не имела парламентского большинства, и правящая коалиция формировалась по результатам парламентских выборов из нескольких партий. Оппозиция действовала в рамках парламентской демократии.

Важным шагом в строительстве Чехословацкой Республики как демократического государства и разрешении национальных противоречий была децентрализация системы административного управления. Введенная еще в 1927 году, она предусматривала управление страной по «землям», кои представлялись в виде таких административно-территориальных единиц, как Чехия, Моравия и Силезия, Словакия, Подкарпатская Русь.

Тайна «немецкого вопроса» в Чехословакии

Мировой экономический кризис 1929–1933 годов особенно тяжело сказался на положении в приграничных районах. Ориентация на экспорт ставила их экономику в трудное положение. Они получали меньшую поддержку от государства, чем чешские области, что облегчало задачу гитлеровской пропаганды, разжигавшей вражду к чехам и их государству. В результате «немецкий вопрос» в Чехословацкой Республике обрел большую, чем прежде, остроту. Чехословацкие немцы-националисты демонстративно копировали национал-социалистскую символику у гитлеровцев в Германии.

Такое положение побудило правительство ЧСР в 1933 году запретить деятельность двух немецких радикальных политических партий. Однако их лидеры вскоре создали Судетско-немецкий патриотический фронт, в 1935 году переименованный в Судетско-немецкую партию (СДП). Ее возглавил школьный учитель физкультуры Конрад Генлейн, еще относительно молодой человек (родился 6 мая 1898 года). На политическом горизонте впервые он появился в 1931 году, пока в качестве лидера Немецкой гимнастической ассоциации. 1 октября 1933 года Генлейн возглавил партию с провокационным названием — Германский патриотический фронт, требовавший автономии судетских немцев в границах Чехословакии.

СДП была близка по духу к гитлеровской НСДАП, но это не насторожило президента Чехословацкой Республики Томаша Масарика. Несмотря на экстремистские прогерманские выступления на севере ЧСР, спровоцированные германскими нацистами, их столкновения с левыми и правыми партиями, он допустил партию Генлейна к выборам в Национальное собрание, хотя ряд деятелей в окружении президента возражал. На выборах в декабре 1935 года СДП одержала громкую победу — набрала больше голосов, чем любая другая партия, и подтвердила претензии на политическое представительство интересов всего немецкого населения в Чехословакии. В этом качестве ее воспринимало в дальнейшем и руководство своей страны, и гитлеровское руководство в Германии. Генлейн отклонил предложение войти в правительство Чехословацкой Республики. В его планы не входило разделять ответственность за положение в стране. Политическая ориентация СДП и самого Генлейна уже давно определялась в Берлине.

Победа СДП на выборах 1935 года имела негативные последствия для политической системы Чехословацкой Республики, политические деятели разного направления переживали ощущение краха государства и нарастание нацистской угрозы. Президент Масарик был вынужден 14 декабря 1935 года уйти в отставку (официальная версия — по болезни). 18 декабря Национальное собрание избрало президентом республики Эдуарда Бенеша. При нем, однако, внутреннее и международное положение страны стало более сложным и более опасным. Внутри страны, как никогда прежде, нарастала напряженность в межнациональных отношениях.

В роли главного провокатора напряженности выступала Судетская немецкая партия, ее деятельность вышла далеко за пределы Судет. Она стала откровенно нацистской, служила Гитлеру как его «пятая колонна». Опираясь на судетских нацистов, германская разведка проникала во все важнейшие звенья чехословацкого государственного аппарата и получала всю информацию, необходимую для захвата Чехословакии. С помощью германской разведки судетские нацисты создали в Чехословакии так называемый «свободный корпус» Генлейна в составе около 15 тысяч человек, образцом для него служили штурмовые и охранные отряды гитлеровцев в Германии. Германская разведка обеспечивала «свободный корпус» Генлейна оружием, боеприпасами, снаряжением.

Для совместных действий с отрядами «свободного корпуса» из Германии в Судеты были переброшены специально подготовленные четыре батальона СС «Мертвая голова». Засланные в Чехословакию диверсионно-террористические группы имели задание в момент нападения Германии дезорганизовать тыл чехословацкой армии, уничтожить узлы связи, мосты и тоннели, разрушать оборонные предприятия (Ист. Вт. м. в. Т. 2. С. 82).

По примеру судетских нацистов готовилось выступление словацких, венгерских, польских и украинских фашиствующих элементов. Спецслужбы Германии объединили их в блок, возглавляемый Судетской немецкой партией.

Чехословацкая Республика в европейском сообществе

Чехословакия, как это ни прискорбно, участвовала в возрождении германского милитаризма, попустительствовала реваншистским устремлениям в Германии. Это проявилось в деятельности Бенеша на Гаагской конференции в январе 1930 года в качестве министра иностранных дел. «План Юнга», утвержденный там, фактически открывал дорогу возрождению военно-промышленного потенциала Германии и сближению Германии с Австрией, чему служила таможенная уния этих двух государств.

В международных делах Бенеш ориентировался на Францию и Англию. Там, в Лондоне и Париже, особенно в Лондоне, решалась судьба Чехословакии.

Лишь 9 июня 1934 года между Прагой и Москвой были установлены дипломатические отношения. Предопределило этот поворот в политике Праги нарастание угрозы германской агрессии после вхождения Гитлера во власть. Заключение советско-французского договора о взаимной помощи 2 мая 1935 года подвигло Прагу подписать аналогичный советско-чехословацкий договор 16 мая того же года. В текст этого документа была включена статья, согласно которой СССР мог оказать помощь Чехословакии только в том случае, если помощь ей окажет и Франция. Данное положение было включено в протокол подписания по инициативе советской стороны. «Я сделал это, — вспоминал народный комиссар иностранных дел М.М. Литвинов, — ибо считал невыгодным для СССР брать на себя столь тяжелое обязательство, если он будет вынужден один на один воевать с Германией лишь при незначительной помощи, которую способна оказать Чехословакия. Бенеш не возражал против моей оговорки» (Сидоров, Клейменова. История международных отношений С. 205). Текст этой статьи до сих пор приписывался Бенешу и ставился неоправданно ему в укор.

На помощь Франции Чехословакия могла рассчитывать в соответствии с двусторонним договором о союзе и дружбе, который они заключили еще 25 января 1924 года. Франция могла выставить против гитлеровской Германии до 100 дивизий, если бы случилась война. Англия не состояла в союзе

с Чехословакией, ее правители не несли и не собирались нести какую-либо ответственность за положение молодого государства в Европе.

И хотя у Советского Союза и Чехословакии не было общей границы, а помощь Франции была проблематична, все же три державы обязались в течение 5 лет поддерживать друг друга, если одна из сторон подвергнется агрессии какого-либо европейского государства. Советско-чехословацкий договор имел большое политическое значение как фактор, уменьшающий соблазн нападения со стороны Германии. В то же время президент Бенеш после вступления Гитлера во власть искал пути сближения с Германией. Попытки такого рода он предпринимал, еще пребывая в должности министра иностранных дел, и не расстался с надеждами на сближение с Гитлером, когда стал президентом.

В этих «исканиях» президент Бенеш был не одинок. На секретном совещании представителей Аграрной партии, влиятельных банкиров и Союза промышленников Чехии (наверняка не без участия «королей недвижимости» братьев Гавелов) еще в апреле 1936 года была поставлена цель добиться разрыва советско-чехословацкого договора, перейти к ориентации на нацистскую Германию.

Не менее трех лет, с 1935 года по 1937-й, шли разговоры-переговоры о возможности чехословацко-германского соглашения, но германские дипломаты их умышленно затягивали, добиваясь уступок. Уступки поощряли агрессию Германии против Чехословакии. Так, в октябре 1937 года было заключено соглашение о сотрудничестве чехословацкой полиции с тайной полицией Третьего рейха (гестапо). Премьер-министр Милан Годжа в сентябре 1937 года в переговорах с лидером Судетской немецкой партии Генлейном уступил его требованиям по поводу проведения в 1938 году муниципальных выборов, которые затем станут частью плана по отторжению Судетской области.

24 апреля 1938 года на съезде Судетско-немецкой партии в Карлсбаде была принята программа, содержавшая такое провокационное требование, как предоставление автономии Судетской области. Ее осуществление означало бы полный контроль гитлеровской агентуры над пограничным районом Чехословакии, а затем присоединение Судетской области к Германии.

Как только Генлейн на съезде в Карлсбаде потребовал «автономии» для пограничных с Германией районов Чехословакии, тотчас два западных посла в Праге — английский и французский — поспешили в министерство иностранных дел Чехословакии, чтобы выразить надежду, что правительство республики сделает все возможное для «урегулирования» вопроса об автономии. Это был первый шаг Запада по «умиротворению» Гитлера за счет Чехословакии.

«Урегулированию» судетского вопроса были посвящены переговоры чехословацкого правительства с Генлейном 17 мая. Стороны согласились, что предстоящие 22 мая выборы в Судетах будут муниципальными. С отчетом о содержании переговоров Генлейн поспешил к Гитлеру.

Пока готовилось «сближение» Чехословакии с Германией, Берлин поручил главе нацистов Генлейну спровоцировать в ближайшее время политический кризис, подняв вопрос о правах немецкого меньшинства в Чехословакии. Суть провокации сводилась к тому, что «судетско-немецкая партия должна выдвинуть требования, неприемлемые для чехословацкого правительства». Если Прага их примет, инструкция предписывала выдвигать новые претензии, которые не позволили бы урегулировать кризис.

Назначенные на 22 мая 1938 года муниципальные выборы нацисты объявили, вопреки договоренностям с правительством, плебисцитом по вопросу присоединения Судетской области к Германии. Это была откровенная провокация. Действия генлейновцев на территории Судет сопровождались скрытой концентрацией германских войск у чехословацких границ. Есть основание полагать, что на 22 мая германское руководство запланировало в пограничном районе путч и вооруженное вторжение на территорию Чехословацкой Республики в районе Судет.

Под давлением общественного мнения правительство Чехословакии срочно провело частичную мобилизацию. Под ружье было призвано около 180 тысяч резервистов. Войска заняли пограничные укрепления, предотвратив путч в Судетах и внезапное вторжение германских войск.

Советский Союз и суверенитет ЧСР

Правительство СССР еще 17 марта 1938 года, вслед за гитлеровским аншлюсом Австрии, решительно заявило о поддержке Чехословакии, если на нее нападет Германия, и предложило созвать международную конференцию о коллективных мерах по предотвращению агрессии. Несмотря на нараставшую опасность войны, правительства Англии, Франции и США так и не ответили на это предложение. Большое значение для исхода майских событий имела твердая уверенность чехов и словаков в помощи Советского Союза и Франции. Обе державы, если бы случилась германская агрессия, недвусмысленно подтвердили Праге свою готовность выполнить союзнические обязательства.

18 мая 1938 года президент Бенеш «в очень уверенном тоне» заверял полномочного представителя СССР в Чехословакии С.С. Александровского, что Чехословакия окажет решительное сопротивление в случае нападения на ее территорию. Бенеш в очень твердом тоне заявлял, что «он и весь чехословацкий народ поставят все на карту и будут драться за каждую пядь земли».

Гитлер вынужден был в мае 1938-го отвести войска от границ ЧСР и отложить агрессию до подходящего времени.

12 июня 1938 года премьер-министр Франции Даладье подтвердил ранее данные его предшественником обещания и заявил, что обязательства Франции в отношении Чехословакии «священны и от их выполнения уклониться нельзя». Однако немецкий фюрер уже давно не верил такого рода обещаниям западных держав, о чем он заявил узкому кругу высокопоставленных генералов на совещании в имперской канцелярии 5 ноября 1937 года. В протоколе этого совещания записано: «Фюрер полагает, что с большой вероятностью можно утверждать: Англия, а предположительно также и Франция уже потихоньку списали Чехию со счетов и удовольствуются тем, что этот вопрос однажды будет решен Германией»,

План «Грюн», линия «Зигфрид» и «умиротворители»

Неудача в мае подвигла фюрера на новое решение «судетской проблемы», о чем он объявил на совещании с высшим генералитетом. 30 мая 1938 года Гитлер утвердил план «Грюн» («Зеленый»). Согласно ему, военное нападение на Чехословакию планировалось не позднее 1 октября 1938 года. На разгром и оккупацию Чехословакии отводилось не более четырех дней.

Эта дата стоит того, чтобы ее запомнить. Она напомнит о себе при других обстоятельствах, только худших.

Демонстрируя непреклонность своих намерений, Гитлер распорядился ускорить сооружение западного вала, так называемой линии»3игфрид», — системы укреплений, возводимых в 1935–1939 годах вдоль германской границы от Нидерландов до Швейцарии, предназначенных для защиты от Франции, протяженностью до 500 километров и в глубину от 35 до 100 километров. Она имела около 16 тысяч фортификационных сооружений. Ее строительство было призвано доказать «безнадежность» французской помощи Чехословакии. Работы велись не только днем, но и ночью при свете прожекторов. На строительстве было занято около 450 тысяч человек, ежедневно поступало восемь тысяч вагонов строительных материалов.

Германские дипломаты «доверительно» сообщили французам, что эти укрепления необходимы Германии, чтобы «обезопасить свой южный фланг» при конфликте с Чехословакией, а затем при ликвидации «советской угрозы». Западные державы не должны по этому поводу беспокоиться, так как «устраняя советскую угрозу, мы тем самым будем содействовать укреплению вашей безопасности».

От решения «судетской проблемы», как и при аншлюсе Австрии, «умиротворители» — правительства Англии и Франции — полностью отлучили Лигу Наций. С первых дней кризиса оба правительства делали вид, будто разговоры о гонениях против судетских немцев имеют основания, и рекомендовали Праге проявлять сдержанность и уступчивость. Под их давлением правительство Чехословакии признало нацистскую партию Генлейна «единственным законным представителем» судетских немцев и все лето 1938 года вело с ней бесплодные переговоры.

В Москве, зная действительное положение дел, жалобы судетских немцев расценили как лицемерие и демагогию, а позицию «умиротворителей» — как большую ошибку.

Посредник лорд Ренсимен

Под давлением из Лондона и Парижа Прага согласилась принять основные пункты упомянутой выше «карлсбадской программы» генлейновцев, утвержденной на съезде 24 апреля 1938 года, и предоставить автономию Судетской области. По инициативе Великобритании, с согласия Парижа, в Прагу был направлен «независимый международный посредник» лорд Уолтер Ренсимен. Его поведение ничего общего не имело с действительным посредничеством. Этот «посредник» видел свою миссию в том, чтобы, угрожая чехословацкому правительству, заставить его принять все условия Гитлера, в противном случае Англия и Франция бросят Чехословакию на произвол судьбы. С согласия британского премьер-министра Чемберлена и французского премьер-министра Даладье действия Ренсимена придали так называемому «судетскому кризису», являвшемуся внутренним делом Чехословакии, международный характер. Этого добивался Гитлер. Ренсимен намеревался склонить чехословацкое правительство к принятию исходившего от генлейновцев мнения, что «только уступка Судетской области Германии может заставить Гитлера отказаться от вторжения в Чехословакию».

Посредническая миссия английского лорда завершилась в духе политики «умиротворения» агрессора. Он полностью поддержал судетских нацистов. Ренсимен рекомендовал своему правительству «политику немедленных и решительных действий», а именно — «передачу Германии районов с преимущественно немецким населением». Эта рекомендация окончательно определила позицию английского правительства в «судетском кризисе», которую без колебаний поддержали французские министры.

С правительством Советского Союза ни англичане, ни французы не консультировались и не собирались это делать, несмотря на договоры о взаимопомощи между СССР и Францией от 2 мая 1935 года и между СССР и Чехословакией от 16 мая того же года. Не консультировались они даже с правительством Чехословакии и поставили его перед совершившимся фактом — «судетскую проблему» решали как часть общеевропейской, а не как внутреннее дело Чехословакии.

Враждебную Чехословакии политику «умиротворения» последовательно и безоговорочно поддерживало правительство США. Его дипломатия тоже велась в интересах Гитлера. США проявили заинтересованность в перекройке карты Европы при посредничестве «умиротворителей».

Записка генерала Гамелена

Но «умиротворители» продолжали свое черное дело. В этой связи представляет интерес записка генерала Мориса Гамелена, начальника Генерального штаба французской армии, подготовленная 9 сентября 1938 года. В преддверии «судетского кризиса» стратегически мыслящий Гамелен рассмотрел проблему «исчезновения Чехословакии полностью» как государства, к чему клонили «умиротворители», и обосновал противоположный взгляд на истинное значение Чехословакии для стабильного положения в Европе. Генералу Гамелену было понятно, кто эти люди, что толкали человечество в пропасть роковой войны:

«Сохранение чехословацкого государства представляет, с точки зрения Франции, определенный интерес в случае военных действий в Европе.

Уже своим местоположением Чехословакия действительно является препятствием для планов германской экспансии на Востоке и, кроме того, с точки зрения стратегической чехословацкая армия достаточно сильна, чтобы отвлечь на себя в Центральной Европе значительную часть германской армии, тем самым ослабив ее на других театрах военных действий.

1. Чехословакия — препятствие для “Drang nach Osten” (натиск на Восток. — Авт.).

Оккупация Германией Богемии и Моравии привела бы к весьма значительному увеличению германского военного потенциала (захват заводов Шкода, заводов в Брно и т. д).

Исчезновение Чехословакии полностью подготовило бы Германию к захвату сельскохозяйственных и промышленных богатств Венгрии и Румынии.

Более того, оно открыло ей проход к портам Черного моря; оно позволило бы ей создать исключительно благоприятную исходную “военную карту“.

2. Чехословацкая армия в общей военной схеме Европы. Это единственная армия в Центральной Европе, которая заслуживает наименования “армия Запада“; она располагает как подготовленным личным составом, так и современным вооружением, созданным на отечественной территории.

Имея 17 пехотных дивизий, число которых может быть быстро удвоено, и 4 механизированные дивизии, она может вынудить ввести в действие на военном театре Богемия — Моравия минимум 15–20 германских дивизий.

Отсюда — соответствующее ослабление германских сил на Западном фронте, более надежная возможность для Франции принять необходимые меры по обеспечению безопасности и выигранное время для создания “коалиции“. В то же время — более значительные для Германии трудности в распространении своего маневра на Запад (операции в Швейцарии, Бельгии или Нидерландах) и в создании других отдаленных театров военных действий (Испания, колонии и т.д.).

Такова роль Чехословакии с военной точки зрения.

Во всяком случае, сохранение чехословацкого могущества представляет первостепенный интерес для Франции, равно как и для Малой Антанты, и, можно даже утверждать, для Польши».

Начальник Генерального штаба французской армии генерал М. Гамелен, как видим, уверен, что Чехословацкая Республика способна отразить германскую агрессию. Не хотели этого знать французское и английское правительства.

Первый визит Чемберлена к Гитлеру

12 сентября 1938 года на партийном съезде в Нюрнберге Гитлер призвал судетских немцев к вооруженному мятежу и обещал им поддержку. По его команде на другой день в Судетах начался вооруженный нацистский мятеж, продолжавшийся три дня, по 15 сентября. Правительство Чехословакии на этот раз проявило решительность: ввело чрезвычайное положение, запретило нацистскую партию и арестовало почти все ее руководство. Мятежники-нацисты получили достойный отпор и на время утихли. Генлейн бежал в Германию.

15 сентября 1938 года, в день подавления нацистского мятежа в Судетах, премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен впервые прилетел в Германию на встречу с Гитлером в Берхтесгадене, его резиденции в Баварских Альпах. Здесь окончательно определилась позиция Чемберлена не только в «судетском кризисе», но и относительно судьбы Чехословакии. Он поддержал высказанные Гитлером требования и претензии. И, самое главное, Чемберлен согласился с фюрером, что «3 миллиона судетских немцев должны быть при всех обстоятельствах приняты в состав рейха». Фюрер заверил гостя, что «после этого больше не будет других территориальных требований, которые могли бы дать повод к конфликтам между Германией и другими странами». В свою очередь Чемберлен заверил Гитлера, что «Великобритания не заинтересована в судето-немецком вопросе». Далее Чемберлен сказал, что «он понял фюрера так что Чехословакия не может продолжать свое существование как своего рода копье, направленное во фланг Германии. Если же теперь судетские немцы будут приняты в состав германского рейха, то должна ли в этом случае оставшаяся часть Чехословакии рассматриваться также в качестве опасного острия, направленного во фланг Германии?» На этот вопрос фюрер ответил так, будто речь шла не о суверенном государстве, а о провинции: «Такое положение будет оставаться до тех пор, пока чехословацкое государство поддерживает союз с другими странами, что создает угрозу для Германии». Единственным таким союзником, вследствие чего Чехословакия создает угрозу Германии, Гитлер назвал Советский Союз и потребовал расторгнуть советско-чехословацкий договор.

Все положения, высказанные Гитлером на этой встрече, Чемберлен включит в англо-французский ультиматум и 18 сентября в Лондоне обсудит его с французским премьером Даладье и министром иностранных дел Франции Боннэ, чтобы совместно предъявить его правительству Чехословакии. Это произойдет 19 сентября 1938 года. Во второй половине этого дня оба посла, английский и французский, вручили президенту Бенешу совместную ноту, больше похожую на ультиматум правительству Чехословакии, с требованием передать Германии пограничные районы Чехословакии. Территория, подлежавшая передаче, включала районы, где немцы составляли свыше половины населения.

Опасаясь народного возмущения, президент Бенеш не принял англо-французскую ноту.

Президент Бенеш обратился к советскому правительству

Советский Союз не раз заявлял о своей готовности прийти на помощь Чехословакии. И только в этот судьбоносный день, 19 сентября 1938 года, впервые за все время судетского кризиса, президент Бенеш запросил правительство Советского Союза, готово ли оно выполнить обязательства по советско-чехословацкому договору о взаимопомощи. Ответ был положительный. Советское правительство заявило, что оно выполнит свой союзнический долг вместе с Францией, а также готово помочь Чехословакии и без Франции, если сама Чехословакия будет защищаться. Для этого Праге следовало обратиться в Лигу Наций с просьбой о применении статей 16 и 17 ее Устава, чтобы Совет Лиги Наций признал Германию агрессором.

Это условие, выдвинутое Москвой, было продиктовано тем, что у СССР с Чехословакией не имелось общей границы. Чтобы помочь своему союзнику, Красная армия должна пройти через территорию Польши или Румынии, для чего требовалась санкция Лиги Наций. Если Польша во время судетского кризиса выступала как германский сателлит, то Румыния, напротив, была заинтересована в сохранении независимости Чехословакии и при определенных условиях могла пропустить части Красной армии через свою территорию.

Но и на этот раз, снова полагаясь на Англию и Францию, правительство Чехословакии ничего не сделало, чтобы воспользоваться помощью Советского Союза. У президента Бенеша были какие-то другие соображения. Как оказалось, советско-чехословацкий договор он рассматривал не как средство обеспечения независимости своей страны, а лишь как выгодный козырь в рискованной дипломатической игре с западными державами. «Отношения Чехословакии с Россией, — пояснял Эдуард Бенеш британскому посланнику 18 мая 1938 года, — всегда были и будут второстепенным фактором, зависящим от позиции Франции и Англии… Если Западная Европа потеряет интерес к России, Чехословакия также утратит к ней интерес». Мысль о допуске советских войск для совместной обороны страны Бенеш считал «ослоумием» и невообразимой глупостью.

У. Черчилль по этому поводу писал: «Мне приходилось слышать утверждения, что в силу географических условий Россия не имела возможности послать войска в Чехословакию и что помощь России в случае войны была бы ограничена скромной поддержкой с воздуха. Согласие Румынии, а также в меньшей степени Венгрии на пропуск русских войск через их территорию было, конечно, необходимо. Такого согласия вполне можно было бы добиться, по крайней мере от Румынии, как указывал мне Майский, с помощью нажима и гарантий великого союза под эгидой Лиги Наций. Из России в Чехословакию через Карпаты вели две железные дороги: северная, от Черновцов, через Буковину, и южная, по венгерской территории, через Дебрецен. Одни эти железные дороги, которые проходят далеко от Бухареста и Будапешта, вполне могли бы обеспечить снабжение русской армии в 30 дивизий. В качестве фактора сохранения мира эти возможности оказали бы серьезное сдерживающее влияние на Гитлера и почти наверняка привели бы к гораздо более серьезным событиям в случае войны. Вместо этого все время подчеркивалось двуличие Советского Союза и его вероломство. Советские предложения фактически игнорировали. Эти предложения не были использованы для влияния на Гитлера, к ним относились с равнодушием, чтобы не сказать с презрением, которое запомнилось Сталину События шли своим чередом так, как будто Советской России не существовало. Впоследствии мы дорого заплатили за это».

Капитуляция президента Бенеша

Отклонение президентом Бенешем англо-французской ноты-ультиматума не вразумило послов. В 2 часа ночи на 21 сентября они еще раз посетили президента Бенеша, чтобы повторно вручить ему все тот же ультиматум.

Послы уведомляли президента, что он не может надеяться на арбитраж, предусмотренный Уставом Лиги Наций и германо-чехословацким соглашением 1925 года, и призывали его принять англо-французские предложения, «прежде чем вызвать ситуацию, за которую Англия и Франция не могут взять на себя ответственность». Французское правительство, как заметил У. Черчилль, «достаточно стыдилось своего уведомления и предложило своему посланнику сделать его только в устной форме. Под этим нажимом чешское правительство приняло 21 сентября англо-французские предложения».

В пять часов утра Бенеш согласился с ультиматумом послов.

Условия ультиматума — либо безоговорочная и немедленная капитуляция, либо Англия и Франция оставляют Чехословакию один на один с Германией — сломили волю к сопротивлению правительства Чехословацкой Республики. Оно убедилось, что Англия и Франция оставляют их страну один на один с Германией. Вслед за президентом дрогнуло и правительство Чехословакии. «С горечью и прискорбием», «уступая непреодолимому давлению», — говорилось в его заявлении, — оно согласилось принять ультиматум Запада и отказалось от вооруженного сопротивления германскому агрессору. Отказ от сопротивления, от защиты Отечества оправдывался тем, что страна осталась якобы «в полном одиночестве». Руководители Советского Союза восприняли это заявление как злостную клевету, которая в очередной раз исходила из капитулянтских кругов в правительстве Чехословакии и имела цель подорвать советско-чехословацкий договор как опору независимости Чехословакии, уравнять его с теми, кто действительно предал Чехословакию, оставил ее «в полном одиночестве» перед лицом агрессора. Советский полпред в Праге заявил решительный протест по поводу инсинуаций пражских капитулянтов.

Волна демонстраций протеста прокатилась по Чехословакии. 22 сентября полномочный представитель СССР в Чехословацкой Республике сообщал из Праги в Москву: «В Праге проходят потрясающие сцены. Полпредство окружено полицейским кордоном. Несмотря на это, толпы демонстрантов при явном сочувствии полиции проходят к полпредству, высылают делегации, требующие разговора с полпредом. Толпы поют национальный гимн и буквально плачут. Поют “Интернационал“. В речах первая надежда на помощь СССР, призывы защищаться, созвать парламент, сбросить правительство. Имена не только Годжи, но и Бенеша встречаются свистом и криком… Гитлер и Чемберлен одинаково возбуждают ненависть».

После заседания вечером 21 сентября 1938 года правительство сообщило по радио о принятии плана двух держав, своих союзников. Униженное англо-французским ультиматумом, капитулянтское правительство Милана Годжи подало в отставку. Новое правительство возглавил генерал Ян Сыровы, тот самый, что командовал антисоветским чехословацким корпусом в годы Гражданской войны и иностранной военной интервенции в Советской России. Хотя новое правительство под давлением народных масс провело мобилизацию, но это была очередная маскировка национального предательства.

Второй визит Чемберлена к Гитлеру

Тем временем «умиротворение» немецкого фюрера продолжалось. 22 сентября 1938 года Чемберлен прилетел в Годесберг, что в Рейнской области, на вторую встречу с Гитлером. Он известил фюрера, что западные державы добились от Праги согласия на передачу Германии Судетской области. Почувствовав себя хозяином положения, Гитлер потребовал немедленно установить новую границу Чехословакии.

— Это ультиматум! — воскликнул обескураженный Чемберлен.

— Нет, не ультиматум. Это меморандум, — издевательски возразил Гитлер. — Нов случае невыполнения этих требований я буду вынужден искать военное решение вопроса.

По мере того как западные державы проявляли уступчивость, притязания Гитлера увеличивались. Переговоры с Чемберленом продолжились и на следующий день, 23 сентября. Большую часть этого дня Чемберлен провел в ожидании, пока перед вечерним свиданием с фюрером ему вручат официальный немецкий меморандум с приложением карт тех территорий, на которые претендовал Гитлер. Чем закончилось последнее «умиротворение» Гитлера, рассказал Чемберлен сам. Дадим ему слово:

«Меморандум и карта были вручены мне при последнем свидании с канцлером, которое началось в половине одиннадцатого и продолжалось до глубокой ночи. Впервые в меморандуме был указан определенный срок. Ввиду этого я говорил очень откровенно. Я подчеркнул со всей возможной решительностью весь риск, сопряженный с настойчивым требованием подобных условий, а также страшные последствия войны в случае ее возникновения. Я заявил, что язык и тон этих документов, которые я назвал скорее ультиматумом, чем меморандумом, глубоко шокирует общественное мнение в нейтральных странах. Я горько упрекнул канцлера за то, что он никак не откликнулся на мои усилия по сохранению мира.