Наколдованная любовь Фирсанова Юлия
— А если снять с петель? — Оля перевела вопрос для соседа.
— Тогда точно писец, — испугался дядя Федор, прикрывая голову руками, а Аш предложил:
— Коренуса надо позвать.
— Точно! — обрадовалась Оля гениальной подсказке. Если и была возможность вскрыть квартиру без помощи МЧС и домушников, так это только с помощью магии.
— О, так у вас слесарь знакомый есть? — заискрился надеждой на лучшее несчастный супруг грозной Лариски.
— Что-то вроде того, — расплывчато согласилась девушка. Не зная, как соотнести звания слесаря и магистра магии.
— Кликните этого вашего Корнея, я в долгу не останусь! — пылко пообещал дядя Федор, учуявший шанс избежать гнева суровой супруги.
Оля побежала советоваться с магом и уговаривать его прийти на помощь ближнему. Аш и Ламар остались ради созерцания бесплатного представления. Во всяком случае, первый. Второй собирался приглядеть за тем, чтобы сосед опять не потерял равновесие где-нибудь в неподходящем месте поблизости от неподходящего объекта. Нет, ревновать к такому хмырю рыцарь не ревновал, но безнаказанно падать на свою невесту более позволять не собирался.
Слесарь Корней, он же магистр Коренус, нашелся на кухне, где душевно ворковал с бабушкой Верой, не забывая, впрочем, уминать пирожки с яблоками и корицей. Спортивный костюм уже так натянулся в районе пузика, перехваченного рабочим поясом со склянками-мешочками, что казалось, маг с минуты на минуту родит мячик или лопнет.
— Магистр, — разрушила Оля вопросом дивную идиллию, — вы не могли бы помочь, там дядя Федя дверь захлопнул и домой попасть не может?
— Бедолага! Лариска его со свету сживет, — охнула баба Вера, и это решило дело.
Ради прекрасных глаз Олиной бабули, ее дивных пирожков и обещанных на утро оладий маг был готов на любые подвиги, не связанные, разумеется, с риском для жизни и не требующие активных телодвижений. Он бодро заявил:
— Я с удовольствием помогу этому несчастному, — и медленно сполз со стула.
Скорая помощь ввиду переполнения заправочных баков прибыла на площадку через несколько минут. Теперь перед дверью дяди Феди стало людно и почти весело. Народ, елочка, мишура… Сосед как-то приободрился и поверил в чудо. Чудо, впечатлившись такой наивностью, сжалилось и решило свершиться, пусть даже не в новогоднюю ночь, а несколькими днями позже. Наверное, дядя Федя хорошо вел себя в прошлом году, а может, Дедушка Мороз тоже знал тетю Ларису.
Аш и Ламар загородили Коренуса от прислоненного к стене соседа, маг брызнул на дверь серебристой пыли из мешочка, вывел на планочках несколько загогулинок, что-то пробормотал под нос, и внутри металлической махины защелкало. С последним щелчком магистр нажал на ручку, и дорога в квартиру открылась пред страждущим.
— Корней, ты мировой мужик! Золотые руки! — прочувствованно воскликнул дядя Федор, сделал попытку заключить мага в объятия и облобызать, но промазал и махнулся в дверной проем, снеся по пути вешалку.
Довольный маг расплылся в улыбке. Такого бурного восторга его простенькие заклятия у избалованной чарами таравердийской публики уже давным-давно не вызывали. А уж как на него смотрела бабушка Вера! Нет, решительно, Коренусу очень нравилось в гостях у родственников девы Оли, гораздо больше, чем на болоте у зубастых лягушек. Те зеленые твари вообще не имели никакого понятия о воспитании и собирались пустить мага на обед. А уж когда дядя Федор, кое-как справившись с управлением телом, погромыхал в шкафу, вытащил из высокого ботинка большую нарядную бутылку, наполненную чем-то желтым, и вручил спасителю, маг окончательно решил, что здесь ему нравится!
Оставив счастливого соседа заметать следы гулянки, компания вернулась в квартиру бабы Веры.
— Хороший коньяк, пять звезд, армянский, не Хенесси, конечно, но хороший, — похвалила добычу магистра бабушка, изучив этикетку.
А Аш задумчиво промолвил:
— Лучше б он тебе ботинок подарил.
— Ботинок? — удивилась Оля, пока Коренус разглядывал и баюкал в руках бутылку, как драгоценное дитятко.
— Мне в болоте голенище порвали, Ламару подошву пополам расхватили, — объяснил сейфар очевидное и до сих пор не осознанное спутниками-ротозеями.
— Бабуль, а «Туризм и рыбалка» до скольких работают, не помнишь? — озаботилась девушка, приняв проблему близко к сердцу и кошельку. Увы, там оставалось не настолько много денег, чтобы вот так запросто прикупить две пары хороших туристических ботинок для мужчин. Наверное, придется брать самые дешевые или просить в долг у бабушки…
— В праздники до четырех. Уже закрыто. Да ты не переживай, внуча, — улыбнулась догадливая старушка и, подставив табурет, полезла на антресоли в коридоре, застучала и зашуршала. — Вот, держите!
Одна за другой в руки Ламара, как самого высокого, легли две большие обувные коробки. Баба Вера спустилась вниз и, чуть виновато покосившись на Олю, сказала:
— Тут ботинки хорошие, туристические. Ни разу ведь не надевали, да и не наденут уже, такая обувь зря пыль второй год собирает. Померьте. У Бориса моего ножища здоровая, может, Ламару впору придется. А вот у Васьки сорок первый, но вдруг Ашу подойдут.
Зашуршала мягкая упаковка, открывая нутро, где уютно лежали высокие, до середины голени, шнурованные ботинки из коричневой кожи с прорезиненным мыском и рельефной подошвой. Самое то, чтобы передвигаться по влажной или высокой траве. Именно для этого, в кои-то веки собираясь в поход с семьей брата, и покупал вещи Борис, да не пришлось обновить.
«Для болота такая обувь, конечно, не годится, да ведь никто и не собирается путешествовать через трясину, битком набитую зубастыми тварями. Когда серая морочная заграда пройдет стороной, можно идти посуху», — рассудила Оля.
Аш присел на табурет и принялся мерить обнову. Пусть фасон был непривычен, но в такой обуви, если придется впору, все равно ходить лучше, чем в рванье. Рыцарь, и без перевода понявший, что ему предлагают, тоже занялся делом.
Удача или какой-то из Семерых, отвечающий за обувь и покровительствующий путешественникам, не оставил своей милостью мужчин, ботинки пришлись впору. А небольшую тесноту в подъеме решили устранить с помощью перешнуровки. Ламар задумчиво оглядел ногу и хмуро сказал:
— Добрый сапог! Жаль такой в болотной воде мочить.
— Ничего мочить не придется, — расплылся в самодовольной улыбке Коренус. — Я портал дрейфующий сотворил. Он, пока мы тут пережидаем, к другому концу болота смещается и остановится, лишь добравшись до суши! Только потому я его так долго плел!
— Магистр, вы такой замечательный! — восторженно выдохнула Оля.
Ее бабуля согласно закивала головой. Она, конечно, не совсем усекла, что именно замечательного сотворил маг, но готова была признать деяния обаятельного пожилого джентльмена из другого мира выдающимися только из-за того, что они магические! А значит, вредный внук Васька — фанат техники — проспорил!
— Спасибо за бесценный в своей своевременности дар. — Аш поклонился старушке, та зарозовела почти так же, как от комплиментов Коренуса ее стряпне.
— Когда двинемся? — уточнил Ламар.
Он ничуть не возражал против «помыться в горячей воде, отдохнуть и закусить», но несколько раздражался тем, что из всей компании лишь он один не понимает местную речь. Магического толмача для рыцаря прямо сейчас Коренус сотворить не мог, мотивируя отказ недостатком нужных ингредиентов.
Магистр перебрал пузырьки на пузе, огладил бородку, зачем-то покосился в непроглядную темень за окном, потом на бабушку Веру, и честно соврал:
— Завтра с утра.
Почему-то Оля сразу поняла, что магистр лукавит, что на самом деле порталом можно воспользоваться хоть сейчас, но отправляться на ночь глядя навстречу фодажским чудесам старичок не желал. Положа руку на сердце, винить его девушка не могла. Пока Оля обдумывала причины лжи Коренуса, ее осенила вторая, но куда более важная мысль: а как, собственно, она все это поняла? Неужели именно так проявился третий дар Шалариты? Тот самый, для души. Различать правду и ложь…
Новоиспеченная колдунья поневоле призадумалась, но задавать вопрос и тем самым выводить на чистую воду магистра застеснялась. В конце концов, нет ничего плохого в желании уже немолодого человека переночевать с комфортом на нормальной кровати, а не в кустах с комарами. Так пусть маленький секрет еще немного побудет секретом, и Оля расскажет о проснувшемся чутье как-нибудь в другой, более подходящий раз. Может, и вовсе не расскажет, если окажется, что она все напутала и ничего на самом деле не чувствовала. Хотя, в последнее почему-то верилось очень слабо. Где-то в глубине души девушка была уже совершенно уверена, что третий дар покойной магессы сработал как мина замедленного действия и никуда не исчезнет.
Значит, для тела — лечение, для разума — умение видеть магию, для души — способность распознавать правду и ложь — подытожила Оля. Мысли вяло крутились вокруг вопроса: так ли задумывала Шаларита, или она лишь дала силу, а распорядилось ею подсознание обладательницы? Выяснить было бы, конечно, интересно, но потом, а сейчас челюсть едва не свихнулась от с трудом подавляемого зевка. Бабуля, чутко уловившая настроение гостей, уже хлопотала у нижнего яруса антресолей, вытаскивая запасные комплекты постельного белья и рассуждая, где постелить на ночь. Мужчинам выпала честь опробовать новый раздвижной диван и раскладывающееся кресло в гостиной, а Оля отправилась в комнату Васьки, оставив бабу Веру объяснять особо любопытствующим назначение двухметровой елки в комнате как символа Нового года. Кажется, Коренус был совершенно очарован мигающей в десяти режимах гирляндой, а Ламар поющим Дедом Морозом под елью. Во всяком случае, песенку про то, как холодно вечнозеленому растению, запускали уже в седьмой раз.
Оля часто ночевала у Васьки раньше. По какой-то причуде левой пятки брат возжелал обзавестись двухъярусной кроватью, чтобы спать то здесь, то там, как широкой душе угодно. Один из ярусов и занимала сестра, если оставалась у родственников на ночь. Она любила болтать с Васькой о всякой фигне и хихикать до полуночи над его приколами.
Сейчас вот, лежа в кровати в привычной позе на боку, рука под подушкой, вспомнила, что дядя Борис от щедрот широкой души звал на отдых и племянницу, а Оля не поехала из-за Игоря. Не захотела оставлять своего парня одного. Кто же знал, что он и так один не останется. Дядя после смерти родителей вообще звал ее переехать жить к нему, она отказалась. Во-первых, было бы далеко ездить в институт с другого конца города, во-вторых, никому не хотела быть обузой, а в-третьих, и, наверное, в главных, девушке казалось, что она каким-то образом предаст память родных, если позволит шумной веселой семье дядюшки закружить ее в своем круговороте. Там, на старой квартире, ей иногда еще слышались шаги мамы, голос отца, восторженный крик братишки, в одном из шкафов лежали вещи родных, и если становилось слишком тоскливо, можно было уткнуться носом в мамино платье и просто поплакать, тогда становилось теплее и легче на душе. Оля представила те самые звезды, о которых говорил Аш, и улыбнулась. Какой он все-таки хороший, пусть и притворяется черствым.
Сознание поплыло, погружаясь в теплые объятия сна. Но вместо сладкой дремы девушка вдруг вспомнила разодранные штаны сейфара, пожеванный сапог Ламара и едва не захлебнулась от леденящей волны ужаса, разорвавшей вату грез на клочки. Ее новые друзья могли сегодня погибнуть! Если бы Коренус не успел открыть портал, то эти противные лягушки убили бы их. Олю затрясло от нахлынувшего запоздалого ужаса потери. Нет, только не это — еще раз, не надо, больше не надо!
Пытаясь справиться со своим жалким состоянием, девушка присела на кровати, завернулась поплотнее в одеяло, как в кокон, и замотала головой. Да что же это такое, все ведь нормально, нет, все хорошо, и никаким лягушкам, будь они даже зубастее акулы, Аш и Ламар не по зубам! Но предательский ужас, растревоженный богатым воображением, и не думал убираться прочь в свою норку. Темнота перестала быть утешительницей, она забивалась в рот и ноздри, как стекловата. Оля начала задыхаться и всхлипывать.
— Только не говори, что здесь водятся привидения или тараканы!
Голос Аша прозвучал так неожиданно, что девушка вскрикнула, потом опознала в темном силуэте на фоне дверей сейфара и, с трудом уняв дрожь, отозвалась:
— Нет, не водятся.
— Тогда чего ты опять боишься? — устало привалившись к косяку, уточнил мужчина.
— Все в порядке, извини, — вяло оправдалась девушка, не зная, как объяснить свои глупые страхи, притянувшие сюда спутника, после обоюдного распития крови ощущавшего ее состояние на расстоянии.
Аш откачнулся от косяка, мелькнул в пространстве и оказался у самого изголовья кровати. Толкнул девушку двумя пальцами на простыни и строго велел:
— Спи, кобылица. Я посторожу.
Одним махом сейфар взлетел на верхнюю кровать и затих. Оля еще чуть-чуть повозилась, попыталась помучиться совестью от того, что Аш должен спать тут, а не со всеми мужчинами. Вдруг Ламар опять будет чего-нибудь нехорошее думать? А потом наплевала на все заморочки разом и умиротворенно прошептала:
— Аш, спасибо. Я дура, вдруг перепугалась, когда подумала, что вы там, на болотах, погибнуть могли. Все ведь хорошо кончилось.
— Конечно, дура, кобылица, — лениво отозвался сейфар, — если бы мы погибли, то и ты тоже. Страдать некому было бы. Спи!
— Ага. — Оля почему-то опять успокоилась от этих натурально жестоких слов и мгновенно заснула.
Она уже не видела, как снова спустился с верхней кровати Аш, как присел на корточки и долго-долго смотрел на спящую девушку. То ли в самом деле берег покой, отгоняя кошмары, то ли что-то пытался найти в ее лице. Наверное, нашел, потому потер пятерней лицо и запрыгнул на свое ложе.
Глава 8
В ГОСТЯХ ХОРОШО, А В ПУТЬ НАДО
Утро в каникулы, особенно утро в безопасном месте, да после целого дня физической нагрузки на свежем воздухе, должно начинаться поздно и лениво. Чтобы отдохнувший организм просыпался постепенно, медленно потягивался, нежился и осознавал себя в комфортной реальности. Кому должно, тому утро простило и началось с отчаянного вопля, разнесшегося по четырехкомнатной квартире дяди Бориса:
— О, горе мне, горе! Семеро, за что караете?!!
Белогривые лошадки сновидений быстренько ускакали в конюшни, наступило бодрствование. И еще раньше, чем распахнула глаза, Оля поняла, что кричит магистр Коренус. Ужаснувшись неизвестной беде, приключившейся с дедушкой-магом, девушка соскочила с кровати, схватила халат и, на ходу запахивая его, поспешила на голос. Сознание машинально отметило, что Аша в комнате уже нет. Скорее всего сейфар ушел, когда девушка, успокоившись, заснула без триллеров в программе грез.
Магистр сидел за кухонным столом, рвал на себе и без того небогатые остатки белых волос и жалобно стенал. Перед ним на столешнице красовалось нечто яркое и абстрактно-загогулистое. Пальцы, лицо, фиолетовая мантия, сменившая спортивный костюм, были измараны в порошках из поясных запасов.
Аш, заспанный Ламар и озабоченная бабушка Вера стояли рядом и пытались добиться от мага разъяснений касательно поданной во всеуслышание жалобы. Оля молча присоединилась к коллективу.
После нескольких минут расспросов удалось узнать, что магистр, почти не спавший по причине злоупотребления бодрящими цветами, поднялся нынче утром самым первым. А чтобы не тревожить отсыпающуюся компанию, отправился на кухню немного поколдовать и прояснить ситуацию с порталом. Когда не сработало первое заклятие, Коренус сотворил второе, по другому принципу, но и эта попытка обернулась пшиком. Тогда маг забеспокоился поосновательнее и попробовал вызвать обычный шарик-фонарик. Света не возникло! Мало того, магистр даже не почувствовал отклика мира на свои действия. Вот тогда-то пожилого волшебника осенила ужаснейшая мысль: он утратил дар! Из-за беспорядочных ли скачков по чужим мирам, недопустимым для приличного мага, или вследствие неких действий в Фодажском лесу, навлекших гнев богов на его седины, — неясно, но очевидно одно — он больше не могущественный волшебник, а обычный старик-пустозвон!
Еще пару-тройку минут столь рьяных терзаний, и Коренус всерьез рисковал лишиться своей и без того жидковатой бороденки. Мало смыслящие в магии таравердийцы, может, и рады были бы как-то подбодрить магистра, да только вот чем? Если маг говорит, что лишился силы, стало быть, так оно и есть, и тогда здорово попали они все. Застрять в мире Оли, чтобы зарабатывать на хлеб, разыгрывая из себя тех самых героев, о которых рассказывала девушка, никому не хотелось.
Бабушка Вера звучно бумкнула кувшин с водой на стол, налила пол стакана, потом булькнула в рюмку из коньячной бутылки и решительно сунула под нос Коренусу:
— На-ка, выпей!
Старичок машинально глотнул, задохнулся, запил водицей и собрался было открыть второй сезон невыносимых страданий. Но бабуля, присев рядом с ним на стул, нарочито спокойно заговорила, похлопывая Коренуса по трясущейся руке:
— Я ничего в вашей магии не смыслю, но книжек про всякие чудеса перечитала уйму. Вон, три шкафа в гостиной стоят. Наши писатели чего только не навыдумывали. И если реальностью оказался ваш волшебный мир, то в их сочинениях может найтись зерно правды. Расскажи-ка мне, как действует твоя магия, откуда берется сила для заклинания. Вдруг я смогу подсказать что-то такое, чего ты не увидел.
Поскольку никто ничего более здравомыслящего не предложил, Коренус, не веря в лучшее, схватился за соломинку и принялся рассказывать. А бабушка в свою очередь взялась задавать уточняющие вопросы, да такие глубокомысленные, что почтенный магистр почти заподозрил родственницу девы Оли в принадлежности к сословию магов. Остальные играли роль почтеннейшей публики и сидели вкруг стола тихо, как мыши, не считая голодного бурчания в животе Ламара.
— Выходит, — подвела итог бабушка Вера, — что ты творишь колдовство, черпая силу из себя и из мира, а порошки, слова, флакончики помогают этим двум силам соединяться и взаимодействовать так, как хочет маг.
Коренус задумчиво, а потом и энергично кивнул и потянулся за бутылкой с желтым горячительным, здорово прочищающим мозги. Бабушка машинально отодвинула коньячок подальше и резюмировала:
— Тогда чему удивляться? Ты сейчас в другом мире, на Земле, а сила нашего мира творить чудеса не способна. Во всяком случае, ваши таравердийские чудеса.
— Но он колдовал прежде, когда оказался здесь в первый раз! — потушил Аш огонек надежды, затеплившийся в глазах мага.
— Возможно, тогда магистру Коренусу удалось прихватить при переходе кусочек силы того мира, а в этот раз не получилось, — очень логично предположила начитанная бабушка.
— Бабуля, ты такая умная! — прижав руки к щекам, тихо восхитилась Оля, переводившая слова бабы Веры рыцарю, не владеющему русским.
— Так! — Сейфар вскинул руку, призывая к тишине, и почему-то пристально глядя куда-то в сторону левого плеча девушки, потребовал: — Коренус, попробуй сотворить сейчас любое заклятие!
Маг печально поглядел на недоступную бутылочку-утешительницу, вздохнул и сделал что-то типа художественной фиги все еще измазанными в порошке пальцами. Здоровенный, с хороший арбуз, ярко-желтый шар завис над столом, перекрывая свет кухонной люстры, рассеивающий утренний сумрак.
— Получилось! — взвизгнул Коренус, и счастливые слезы потекли по щекам человека, убедившегося в своей полноценности.
— У вас возникла какая-то идея, молодой человек? — проницательно поинтересовалась бабушка Вера.
— Перстень вашей внучки, почтенная леди, — привычно поймав руку Оли в свою, помахал ею в воздухе Аш. — В нем божественная сила, как сказал маг, а значит, и сила нашего мира. Когда Коренус колдовал в первый раз, Оля тоже была рядом, как сейчас.
Осчастливленный сознанием никуда не исчезавшего дара, магистр только умиротворенно вздохнул и принялся цветисто (сразу стало понятно, что в риторике старичок знаток) благодарить бабушку Веру. Добрые слова достались и на долю сейфара, но поскольку он не был очаровательной пожилой леди, Ашу благодарностей выпало на порядок меньше.
Баба Вера засмущалась, очаровательно зарозовела, убрала прядь волос за ушко и предложила:
— Я вам сейчас оладушек на завтрак напеку! Тесто-то уже готово! И яишенку с ветчинкой поджарю!
Оля даже мечтательно сожмурилась при словах «оладушки» и в продолжение кулинарной темы сказала:
— Бабуля, а давай еще гренок сделаем, у нас целых полтора батона в сумках. А я за свежим хлебом схожу в «Ниву». Куплю тамошних булочек! Они вкуснее спаровских!
— Вот и ладушки! Сходи, Олюля, только мои сапоги и дубленку надень, в куртяшке до попы не выскакивай, — согласилась бабушка Вера и с усмешкой объяснила таравердийцам: — Любит она мои гренки с детства. Еще под стол пешком ходила, а уж как приедет в гости, так просит: «Ба-веа, геночки, геночки»!
Оля смутилась, как смущалась всякий раз, когда родственники начинали вспоминать о ее детских годах при друзьях и знакомых. Но замолчать бабусю не попросила, знала, как приятно старушке делиться добрыми воспоминаниями. Только потихоньку выбралась из-за стола и пошла собираться в магазин, а Коренус коротко переводил Ламару про завтрак и хлеб.
Рыцарь с удовольствием составил бы невесте компанию, но маскарадный костюм Арагорна для прогулки по морозцу минус двадцать не годился так же, как спортивный костюм. А ширина плеч таравердийца лишала его возможности нацепить верхнюю одежду с плеча какого-нибудь из родственников девы Оли. Обо всем этом тоже поведал ретивому рыцарю магистр, давеча за чашкой коньяка просвещенный бабушкой Верой касательно погодных условий в новогодней России. В самой Таравердии снег зимой выпадал крайне редко, и таких дичайших морозов не бывало уж почитай тысячу лет, с годины Ледяного мора, когда на земли людей вторглись ледяные великаны. А тут без всяких великанов народ в холода жить пообвык.
— Да-да, — на глазок уважительно оценив размах плеча драконоборца, согласилась Олина бабушка, помешивающая тесто, чтобы оно отстало от стенок кастрюльки. — В шкафу только на Аша что-то подобрать можно, вон, хотя бы дубленку Васькину и ушанку.
— Не страдай, я присмотрю за твоей невестой, — коротко усмехнулся сейфар, принимая завуалированное предложение не оставлять девушку без надзора, поднялся со стула и пригрозил: — Только оладьи все без нас не сожрите, и гренки.
— Я вам сразу отложу на отдельное блюдо, — пообещала предусмотрительная бабушка Вера и крикнула в коридор, чтобы внучка подыскала одежду своему провожатому.
Обрадовавшаяся компании девушка быстро нашарила во встроенном коридорном шкафу Васькину длинную дубленку с широким воротником, прикупленную заботливой тетей Лизой на время мороза и успешно игнорируемую сыном. Непоседа Васька предпочитал всю зиму бегать в кожанке и вязаной шапке, сунув руки в карманы. И ведь не болел! Небось бегал так быстро, что инфекция просто не могла угнаться за прытким юнцом.
Вот сейчас предусмотрительность тети Лизы пришлась как нельзя более кстати. Оля разворошила коридорные запасы и выдала Ашу дубленку, ушанку и высокие ботинки на меху. В рукаве дубленки нашлись даже скомканные кальсоны нежно-голубого цвета. Их туда точно запихнул Васька, скорее всего собирался по-тихому выбросить, да позабыл.
Только что просвещенная насчет того, что ее друзья к настоящим морозам не привыкли, Оля позаботилась, чтобы Аш натянул на себя весь комплект одежды, исключая кальсоны дедушкиного фасона. Вместо них в шкафу отыскались висящие на одной вешалке с дубленкой, а значит столь же упорно игнорируемые плотные джинсы на флисе, вполне молодежные с виду.
Так что Аш оказался упакован если не по последней моде, то вполне прилично, настолько, чтобы его хотя бы со спины не приняли за бракованного Леголаса, занимающегося закаливанием, или сбежавшего из дурдома пациента. Сама Оля, будучи одного размера с бабулей, тоже не испытывала затруднений с зимним нарядом. Унты с этническим узором, меховая шапочка и золотистая, с коричневыми декоративными строчками дубленка — баба Вера любила одеваться красиво — были так же привычно-уютны, как одежда самой девушки.
Еще в лифте Оля, одержимая гласом не вовремя проснувшейся совести, задумчиво вздохнула:
— Зря ты все-таки пошел, Аш, оладушки самые вкусные, когда горячие, а магазин в соседнем доме, ничего интересного.
— Не переживай, если пошел, значит, мне так захотелось, — фыркнул сейфар, изучая серебристую кабину лифта с сакраментальными надписями на доске с кнопками. «Леха — лох» и то ли незаконченной, то ли полуоттертой, оттого ставшей почти ребусом «козе…».
Лифт громыхнул створками, раскрываясь, Оля и Аш вышли из подъезда во двор. Сейфар на несколько мгновений замер на высоком крыльце. Пока решали проблему магического бессилия и подбирали одежду, рассвело. Снег, нападавший за ночь, искрился под солнцем прямо-таки с садистским удовольствием: «Вот сколько меня! Получите и распишитесь! Ах, дворник в праздники не работает? Ничего-ничего, так чапайте, голубчики, авось по макушку не провалитесь!» Но ранние пташки из местных, большей частью из племени собаководов, привычно наплевали на эти угрозы и уже успели протоптать во дворе паутину узеньких тропинок.
Сейфар сошел с крыльца, зачерпнул и сжал горсть снега, вдохнул морозный воздух и с удивлением повернул голову в сторону громких веселых голосов. На горке в центре двора вовсю веселилась ребятня с санками, снегоходами и ледянками.
— Им не холодно? — удивился мужчина.
— Если все время бегать, жарко и в стужу, — улыбнулась Оля, начиная двигаться по одной из тропинок, уводящей в сторону арки, соединяющей двор с улицей, и заметила: — Когда я мелкой была и при низкой температуре занятия в школе отменяли, мы не по домам сидели, а вот так же на горке катались. Знаешь, про русских в шутку говорят: «Непобедим тот народ, который зимой ест мороженое».[1]
— Мороженое? — неслышно ступая за девушкой след в след (и как только ухитрялся на поскрипывающем снегу?) переспросил Аш.
— Это такое лакомство из сладкого замороженного молока с разными добавками из шоколада, орехов, фруктового сока, карамели, — ответила Оля и спохватилась: — Я ведь тогда в «СПАРе» вам не купила! Ну ничего, в «Ниве» тоже продают, сейчас купим. Есть, конечно, лучше дома, чтобы ангину с непривычки не заработать. Ты на морозе не говори, а то простудишься. Я всего денек среди вашего лета прожила, а все равно тяжело заново к зиме привыкать.
Сейфар совет принял к сведению и замолчал, щуря глаза от искристых солнечных бликов, играющих на снегу.
До арки и через нее на большую улицу, почти свободную из-за мороза от машин, выбрались быстро. В магазин Аш вошел без спешки, однако теплый воздух вдохнул с явным облегчением. Даже выносливый организм не мог мгновенно и эффективно адаптироваться при пятидесятиградусном перепаде температур. Как поняла Оля, родичи Аша, вкусив крови врага, обретали силу для сражения. Но попробуй укуси зиму, когда у нее и крови-то нет, зато сама белая царица щиплет за нос и щеки так, что не увернешься.
Глянув на центральную витрину с ассортиментом, девушка встала в конец небольшой очереди. В трех отделах работало несколько продавщиц, а вот касса была открыта только одна. Да и в этой кабинке кассир отлучилась, может, и ненадолго, но хвостик очереди рос буквально на глазах.
Оля пристроилась за какой-то чинной дамой в мутоновой шубе до пола и широкополой меховой шляпе. Обзор впереди сразу значительно сузился, потому девушка не сразу поняла задумчивый вопрос сейфара: «Так принято?»
— А? — очнулась от витания в облаках растяпа.
Аш повторил вопрос и кивком головы указал на возникшего впереди щуплой бабульки здоровенного мордоворота, на две головы выше Оли и на голову выше самого сейфара. Судя по тихому недовольному рокоту очереди, мужика «там раньше не стояло», но желающих сказать эдакое амбалу в лицо, рискуя собственным, не нашлось.
— Нет, надо вставать в конец, только инвалиды и ветераны обслуживаются вне очереди, — честно процитировала объявление на кассе девушка и, чувствуя, как нарастает брезгливое раздражение сейфара, вздохнула: — Только с такими связываться себе дороже, не милицию же по пустяку вызывать.
Аш услышал то, что хотел, направился прямиком к кассе. Тихий ропот очереди сменился почти звенящей тишиной, когда прозвучало спокойное обращение к наглецу:
— Встань в конец.
Амбал лениво повернулся в сторону таравердийца, дыхнул на него перегаром и эдак презрительно наклонил башку:
— А если не встану, то что?
— Тогда я тебя там положу, — не меняя интонации, объяснил Аш.
Что-то такое было в его глазах, что человек, так же, как тот полосатый хищник в Фодажском лесу, услышавший рык горхана, отшатнулся от сейфара. Он выпал из очереди и нет, не встал в конец, а попятился, а потом, резко развернувшись, почти бегом смылся из магазина.
Дама в шубе до полу восторженно шепнула:
— Какой у тебя хороший парень, девушка!
— Да, — машинально согласилась Оля прежде, чем сообразила, что Аш никакой не ее парень, пусть даже и хороший. Да и парнем, если присмотреться получше, сейфара тоже никто бы не назвал. Гибкий и по-юношески ловкий, он все равно был мужчиной, возможно, не слишком много прожившим, но наверняка немало испытавшим.
Оленька успела здорово переволноваться, испугавшись, что сейчас начнется драка. Втягивать гостя в земные неприятности из-за банального хама казалось чем-то стыдным, вроде жирного пятна на новом платье, а цепляться и отговаривать Оля никогда не умела. Но хорошо то, что хорошо кончается, и теперь девушка действительно гордилась тем, какой ее спутник замечательный, пусть даже он ее спутник только потому, что они вместе вышли за хлебом.
Разборки за место в очереди и жизни завершились весьма своевременно, кассир как раз успела вернуться, и очередь рассосалась меньше чем за пять минут. Купив еще теплый, изумительно вкусный хлеб и несколько порций разного (чтобы интереснее было!) мороженого, Оля пошла к выходу.
На пороге Аш встал, как вкопанный, следя за тем, как разворачивает обертку и с аппетитом откусывает от эскимо какая-то толстушка. Когда колобочек в дубленке немного отошел, сейфар удивленно выдохнул:
— Я думал, ты пошутила…
— О? — не поняла девушка.
Аш указал рукой на уходящую к автобусной остановке поедательницу мороженого — живое доказательство силы и славы русского народа.
— Нет, у меня вообще с чувством юмора плохо, я не умею разыгрывать. Зато сама вечно попадаюсь на розыгрыши, первого апреля вообще хоть из дома не выходи, — покаялась Оля и пошла к дому бабы Веры, не забывая на всякий случай оглядываться по сторонам. Вдруг тот негодяй, которого вот так запросто прогнал сейфар, затаил злобу и захочет как-нибудь расквитаться. Но нет, похоже, студеная зимняя пора благотворно сказалась на охлаждении мозга грубияна. Его нигде не было видно.
До крыльца дома бабули пара покупателей добралась без приключений, если не считать таковым побелевший кончик острого носа сейфара. Оля приметила это только сейчас, на ступеньках, когда достала ключ и повернулась к Ашу лицом.
Дверь открылась раньше, чем девушка успела приложить брелок к панели домофона. Из подъезда вынесло здоровенного ротвейлера в ошейнике и болтающуюся сзади, как воздушный шарик, девчушку.
— Не бойтесь, Сэм не кусается, — начала привычную надменно-горделивую песню хозяйка при виде вставших на пути зверя людей. Оля безмолвно вжалась в перила и замерла, ожидая, когда грозная зверюга уберется-таки на прогулку.
Сэм и в самом деле не кусался и кусаться не собирался. Он даже бежать с целеустремленностью торпеды перестал. Двинул крупным носом, вбирая запах, лег на пузо и заскулил. Продолжая панически поскуливать и пряча нос в лапах, собака ползком попятилась под ноги девушки. Грозность куда-то враз подевалась, осталось явное желание спрятаться.
— Ты чего, Сема, заболел? — встревожилась владелица растерявшего грозный напор пса. Тот, не умея говорить членораздельно, только горестно взвизгнул и не сдвинулся с места, пока Аш и Ольга не скрылись в подъезде.
— Странно, а Вика хвасталась, что ее Сэм вообще бесстрашный. И по бревну ходит, и барьеры берет, раз даже вора прогнал… — риторически прокомментировала Оля, нажимая на кнопку лифта.
— Меня собаки боятся, — обмолвился сейфар почти с грустью и прибавил: — У деда на псарне вот тоже никак не привыкнут, а ведь бойцовые.
— Наверное, от тебя пахнет как-то по-особенному. Бывает, я где-то читала, что есть запахи, которые вызывают у животных панику, — поделилась информацией девушка, надавив на кнопку с цифрой нужного этажа, и тихо ойкнула. Почти сразу после закрытия створок гудение лифта смолкло, погас свет.
— Что случилось? — Спокойный голос сейфара и его рука, безошибочно нашарившая в темноте руку Оли, оборвали начавшийся приступ паники.
— Мы застряли. Или лифт сломался, или свет почему-то вырубили, или еще что-то, — затараторила вперемежку со всхлипами девушка и пожаловалась: — А я темноты жутко боюсь и мобильника бабушкиного с собой не взяла. Свой-то у меня дома так и остался…
— У вас в темноте водятся какие-то монстры? — оборвав словоизвержение, первым делом практично поинтересовался Аш. Он еще не наловчился отличать продуктивную панику спутницы от непродуктивной.
— Нет, — растерянно ответила Оля и поняла, что сейчас услышит сакраментальное: «Чего же ты тогда боишься, дура-кобылица?». Но нет, сейфар, не выпуская руки девушки из своей (наверняка опасался, что та в панике начнет головой о стенку долбиться), объявил:
— Значит, нападения можно не опасаться. Теперь скажи, что надо делать: ждать, когда этот ящик заработает, или звать на помощь?
— Не знаю, — уже тише отозвалась девушка, невольно заражаясь спокойствием товарища по несчастью. — Бабуля знает, куда мы ушли, и если скоро не появимся, первым делом лифты проверит. Или, если мы будем стучать и кричать, кто-то из соседей услышит и лифтеру скажет, а тот ремонтников вызовет.
— Понятно, тогда давай кричи, у тебя громко выходит, — сделал выбор Аш, попросил у Оли ключи для звону и заколотил по дверям кабины так громко, что чертям в аду тошно стало.
Девушка заорала:
— Лифт сломался! Вытащите нас! Пожалуйста! А-а-а-а! Выпустите!
— Эй! — спустя минутку, может, даже меньше, раздался сердитый женский голос откуда-то снизу. — Не вопите, хватит лифт ломать, придурошные! Вы что, объявление не читали?
— Какое? — растерянно пискнула Оля, прекратив заказанный сейфаром концерт.
— На доске в холле висит, красными буквами. Рабочие сегодня лифтом занимаются, потому всех просили на малом ездить! — чуть помягчев от жалобных интонаций и от того, что сейфар перестал ломать кабину изнутри, поведала сварливая баба. — Посидите чуток, они скоро снова ток врубят, и доедете куда надо.
— Спасибо, извините, — шмыгнула носом девушка и судорожно вздохнула. Теперь, когда стало известно, что лифт не сломан и кто-то там, на свободе, знает, что они внутри, страх почти исчез. Зато стало по-настоящему стыдно. Выставить себя перед сейфаром эдакой круглой дурой. Оля попыталась вытащить свою ладошку из руки Аша, однако тот не отпустил. Берег девичью психику, что ли? Ему-то хорошо, в темноте и без света все видит, настоящий супергерой, а она так, толстая трусиха под заклятием. Хотя вроде никаким отвращением или брезгливостью от него не тянуло.
— О чем ты теперь страдаешь? — почти с любопытством спросил мужчина.
Припомнив, что после обмена кровью эмпатия стала даром обоюдным, Оленька застыдилась пуще прежнего и пробормотала:
— Так, ни о чем. Тому, что я всего на свете боюсь, уже ничем не поможешь.
— Дура ты, кобылица, — почти ласково хмыкнул Аш, перестал наконец держать ее за руку и зачем-то погладил по щеке. — У каждого есть свои страхи. Только кто-то их лучше скрывать умеет, кто-то хуже. Родись ты воином, было бы чего стыдиться, а девице слабой быть не зазорно. Рядом с такой любой мужчина себя сильнее почувствует и на защиту встанет.
— Спасибо, все-таки ты добрый, Аш, — вздохнула Оля и потерлась щекой о невидимую в темноте, но такую горячую ладонь. Горячую настолько, что девушке и самой стало очень жарко. Или это после мороза тепло так подействовало? Чтобы скрыть странное смущение, она ухватилась за первую попавшуюся тему:
— А кто этот рыжий дяденька с маской, который в сортире был?
— Какой дяденька? — почти растерялся и одновременно насторожился мужчина, отдергивая руку.
— Там, в портале, в золотом мареве. Перед тем как нас бабушка Вера пригласила, я видела рыжего мужчину в чем-то вроде мантии. Серебряная маска, красивая, на венецианскую похожая, лежала рядом. А он, кажется, только тебя увидел, сказал: «Аш, ты не вовремя» и как-то так рукой повел, что я сразу его видеть перестала, а потом бабу Веру увидела. А он, этот дядя, глазами на тебя похож. Может, брат твой или папа?
— Рыжий? Тогда дед. Извини, Оля, я больше тебе ничего об этом не скажу и попрошу, чтобы Коренусу и Ламару ты тоже ничего не рассказывала, — очень сухо и очень строго, почти агрессивно промолвил сейфар.
— Если это им не во вред, то конечно, — охотно согласилась девушка, привыкшая к таинственности Аша. Любопытно было жутко, однако сердить и расстраивать хорошего человека совсем не хотелось. Наверное, когда сможет, он сам все расскажет или не расскажет. С какой стати вообще он должен ей все рассказывать? Помогает в пути ради каких-то своих целей, и хорошо.
— Им не во вред, а вот разговор не только мне может ущерб нанести, — сдержанно объяснил мужчина, потер что-то и заметил: — Нос чешется, зараза.
— Это с мороза. Кровообращение восстанавливается. Пройдет быстро, — объяснила Оля и шутливо пожаловалась: — Мне хуже, большие пальцы на ногах чешутся, а разуться и почесать нельзя.
Аш насмешливо фыркнул, наверное, представил, как сложно в темной кабине без лавки разуться и почесаться.
Словно дождавшись установления мира между двоими, гостеприимно вспыхнул плафон на потолке кабины, замерцал красный огонек нажатой кнопки нужного этажа, лифт загудел и поехал вверх, будто и не останавливался на четверть часа.
На площадке у лифта, мрачный, как ангел возмездия, топтался Ламар. При виде приехавших лицо его отразило облегчение, в равных пропорциях смешанное с ревностью. Сейфар держал за руку Олю, и та улыбалась ему.
— Ламар! — радостно воскликнула девушка, выскакивая на площадку с быстротой молнии, пока непредсказуемые дяди монтеры снова не вздумали вырубить ток или закрыть двери.
— Вас долго не было, — хмуро промолвил таравердиец. — Старшая родственница беспокоится.
— А мы в лифте застряли, хорошо еще, что его быстро включили! Ой, если бы не Аш, я бы страху натерпелась, а так все в порядке, только мороженое чуть-чуть подтаивать начало. Ну ничего, я его сейчас в морозилку запихну, и скоро можно будет есть.
Оглушенный словесной волной рыцарь что-то бормотнул себе под нос и в ответ на широкую улыбку Оли тоже начал улыбаться, забывая обо всех маниакальных подозрениях и вопросах, долбивших ревнивую зачарованную голову.
В теплой квартире пахло оладьями и гренками. Рот начал наполняться слюной еще на подходе к кухне. Быстро запихнув хлеб в рюкзак, а мороженое в коридорный холодильник, Оля почти бегом устремилась к обещанному угощению. Пока девушка мыла руки под струей горячей воды, Аш коротко поведал о причинах задержки и заработал еще одну порцию добрых слов от бабушки Веры. Уж бабуля-то знала, в какую панику способна впасть ее внучка от, казалось бы, пустяковой неприятности вроде поломки лифта.
Словом, не успела еще Оля сесть за стол, а перед сейфаром уже стояло два здоровенных блюда: одно с яичницей, а второе с оладьями и гренками. Горячий чай с лимоном баба Вера тоже налила спасителю самолично.
Аш первым делом выловил пальцами ломтик и с наслаждением сжевал, даже не поморщившись. Потакая вкусам гостя, хозяйка тут же слазила в холодильник и подвинула сейфару полное блюдечко с нарезанным лимоном. Так, в прикуску с цитрусом, тот и взялся уничтожать оладьи и гренки. Оля вытерла руки и подсела поближе к тарелкам. Все остальные уже наелись настолько, что могли только смотреть, как завтракает нагулявшаяся парочка.
Когда девушка протянула руку к гренкам, Аш покосился на нее как-то странно, но отодвигать тарелку не стал. Зато Коренус, почему-то одарив бабу Веру ласковым взглядом, заметил:
— Знаете, милое дитя, в Таравердии с одной тарелки вкушают на пирах соседствующие дама и кавалер. А вот в Веспане таковой обычай блюдут лишь супруги. Тот, кто желает заявить о своих чувствах и сделать открытое предложение, берет кусочек с тарелки возлюбленного или предлагает ему отведать пищи со своего блюда.
— А у нас на праздниках у каждого своя тарелка, зато, если дома кушаем, можно блины, гренки или оладьи и с общего блюда всем есть, — ответила Оля, переборов смущение.
Баба же Вера насмешливо поддакнула:
— Это хозяйки придумали, чтобы лишнюю посуду не мыть!
— Поэтому мороженое — хорошая еда, — лукаво вставила внучка. — После него грязных тарелок не остается.
— Ох и лиса ты, Олюша, сладкоежка моя, — засмеялась бабушка Вера и вытащила для таравердийцев мороженое, успевшее дойти до нужной кондиции.
Долго уговаривать мужчин снять пробу с нового блюда не пришлось. Вернее, вообще не пришлось уговаривать. Холодное лакомство исчезло в желудках кавалеров почти мгновенно. Ибо все хорошее рано или поздно заканчивается. А если это хорошее — вкусная еда, и среди желающих ее отведать трое мужчин с хорошим аппетитом и обожающая хорошенько покушать девушка, то «хорошее» заканчивается очень-очень быстро.
Вот и с завтраком было покончено, а значит, настала пора собираться в путь. Дрейфующий портал, как гордо сообщил магистр Коренус своим спутникам, уже закончил дрейф, пристав к суше, достойной своего имени. Поэтому прыгать в болото компании не придется! Вдоволь намахавшиеся вчера мечами мужчины и здорово перетрусившая Оля встретили новость радостным гулом.
Выстиранная одежда давно уже высохла. Так что четверка искателей Камня истины уходила через золотое марево не только сытой, обутой в новые ботинки, но и переодетой в чистое. Их даже снабдили разысканной заботливой старушкой двухместной палаткой. Ее навьючили на Ламара. Готовый ради удобства возлюбленной к переноске дополнительных тяжестей рыцарь даже не протестовал.
Коренус, утрамбовывающий в безразмерный мешок кулек с пирожками, на прощанье обратился к бабушке Вере с робкой просьбой о повторном визите.
— Конечно, заходите! Я свой фирменный торт испеку! — пообещала пожилая женщина, удерживаемая от импульсивного стремления прыгнуть в портал вслед за таравердийцами только укоризненным взглядом внучки.
Магистр быстро определился с местом нахождения воронки портала, присел на корточки и сделал рукой несколько вращательных движений. Оля увидела, как там, где не было почти ничего, не считая каких-то едва заметных золотистых искорок, вспыхнуло яркое, как желток яйца от деревенской курицы, марево. Сияние распалось на отдельные нити, кружащиеся по часовой стрелке, как водоворот. Коренус одобрительно цокнул языком, огладил тщательно расчесанную и оттого казавшуюся почти пышной бородку, в последний раз одарил бабу Веру восхищенным взглядом и шагнул в портал.
Бабушка Вера обняла внучку и шепнула ей на ушко:
— Он хороший человек, ты права.
— Магистр Коренус? — переспросила Оля.
— Не-а, — таинственно усмехнулась мудрая бабуля и пихнула девушку вслед за исчезнувшим магом.
Ламар громыхнул таравердийским прощанием:
— Плитен келе и ваин! Гуд мите инее хе беа, тек во хус-ли! — и прыгнул в золотой водоворот вслед за возлюбленной девой.
— Он сказал: «Долг зовет в путь! Благодарю за приют и добрую память в сердце своем уношу!» — галантно перевел Аш, будучи замыкающим.
— Позаботься о моей девочке, — попросила бабушка Вера сейфара.
— Уже, — серьезно ответил тот и шагнул последним.
Едва мужчина исчез, золотая воронка диаметром в пару метров стала сжиматься и, ужавшись до размеров спичечной головки, исчезла совсем.
Глава 9
КАМЕННЫЕ ТАЙНЫ
Да, из болота портал сместился, тут не поспоришь. Вокруг больше не виднелось трясины, кочек, ряски и зубастых лягушек. Было сухо, даже очень. Великий маг так добросовестно задавал место назначения, что теперь путешественники застряли среди сушняка, вернее, вцементировались в него с филигранной точностью на место изъятых по контурам тела зарослей. Не слишком толстые, с палец в диаметре, серые ветки закончившего свой жизненный цикл невысокого кустарника (две трети роста Ламара) приветствовали гостей, пытавшихся совершить движение, громким радостным треском.
Читать бесплатно другие книги:
