Наколдованная любовь Фирсанова Юлия
— Благодарю, милая девушка, за заботу, я с радостью разделю с тобой сей скромный кров, — заулыбался Коренус, стараясь не смотреть на откровенно запунцовевшего рыцаря. Тот демонстративно отвернулся, делая вид, что и не краснел вовсе, а просто лучи клонящегося на закат солнца так легли! Аш же тихо пренебрежительно фыркнул, и это фырканье больнее любого упрека щелкнуло по чувствительному самолюбию Ламара.
Рыцарь решительно подхватил опустевшую фляжку и замаршировал по склону к ручью. Шагал он вперед, не глядя ни по сторонам, ни под ноги, поэтому едва не отдавил лапу любопытствующему нубу. Паук издал негодующую трель, но рыцарь извиниться не потрудился, то ли не признал вины, то ли, захваченный трепетным томлением по возлюбленной и анализом собственных грехов, не обратил внимания на полосатого компаньона тильсари. Не обратил, потому не ведал, как сказочно ему повезло! Обыкновенные нубы в ответ на столь бесцеремонное обращение сразу кусали неудачника, впрыскивая смертельную дозу яда. Руж оказался очень воспитанным и кусаться не стал. Или, возможно, куда больше недотепы-рыцаря восьминогого привлекал аромат гречки с тушенкой? Зато некоторую обиду за нечаянное оскорбление своего спутника затаил Нель.
Когда все рассаживались с мисками, наполненными кашей, вокруг костра, тильсари, проходя мимо стоящей на траве посудины рыцаря, демонстративно задел ту боком. Но, конечно, не опрокинул, а если и подбросил что-то в гречку, так никто не видал, а видал, так значения не придал.
Вкуснее гречки с хорошей тушенкой может быть только гречка с тушенкой, сваренная на костре и съеденная после блужданий по лесу, к тому же запитая травяным сбором, отпускающим усталость куда лучше чая. Напиток, в благодарность за кашу, заваривал Нель. Мелкий красавчик все нахваливал еду, отвешивал чуть ли не придворные комплименты поварихе и нет-нет, да и поглядывал лукаво на сердито сопящего рыцаря. Ревновать невесту к кавалеру, чей рост от горшка два вершка, было недостойно мужчины, но как не ревновать, если этот пакостник соловушкой разливался, а Оля смеялась и польщенно краснела.
Тут еще в беседу влез паук и самым печальным тоном пожалел, что Оленька не принадлежит к народу тильсари, а то бы он непременно посоветовал своему другу-спутнику пригласить такую девушку в свой шалаш.
Аш, глядя на все багровеющую физиономию драконоборца, не выдержал и расхохотался, захихикал Коренус.
— С чужой невестой таких шуток шутить негоже, — буркнул Ламар и пошире открыл рот, собираясь что-то заявить Ольге.
Глаза той изумленно расширились:
— Ой! Ламар, а почему у тебя язык черный?
— А волосы зеленые? Да? Это тоже не смешно, возлюбленная невеста моя, — обиделся рыцарь, решивший, что его разыгрывают, и громко стукнул кружкой о миску.
— Я не шучу, вот посмотри сам. — Оля вытащила из кармана курточки круглое зеркальце в пластмассовой оправе и протянула жениху.
— Хм, возможны варианты… — начал рассуждать вслух Коренус, пока драконоборец старательно высовывал язык и убеждался в нетипичной окраске слизистой, а тильсари ехидно хихикал и завистливо косился на зеркальце. — С одной стороны, Ламар может быть болен гиракским поветрием, ибо черный язык один из первых симптомов недуга…
Рыцарь испуганно вздрогнул. Вероятно, болезнь, названная магистром, была не из приятных. Коренус, отмщенный за высказанное давеча глупое предположение об окончательности утраты магического дара, выдержал демонстративную паузу и продолжил:
— С другой стороны, одновременно с почернением языка при гиракском поветрии набухают шишки на шее. У тебя не набухли?
— Нет, — с облегчением выпалил Ламар, торопливо проверив железы. Как всякий крупный, здоровый мужчина, он ужасно опасался неведомых недугов, с которыми невозможно совладать одной левой, как с тем же драконом.
— Значит, это не поветрие, — самым серьезным тоном заключил магистр и, жалея своего наивного ученика, признал: — Тогда, должно быть, ты случайно отведал несколько листьев крашеники. Ее кустов здесь изобилие, жаль, для ягод не сезон.
— Я не ел никаких листьев, кроме филии, — буркнул рыцарь, но буркнул неуверенно. Сегодня ведь столько растительной дряни жевать пришлось, чтобы снять эффект каафилии. Среди горькой филии вполне могло несколько листочков чего-то другого затеряться, а он и не заметил.
— Намеренно нет, но случайно мог, — намекнул Аш и, как заметила Оля, подмигнул тильсари. Тот подмигнул сейфару в ответ. Мало того, даже паук подмигнул человеку тремя из шести глаз.
«Так вот кто разыграл Ламара», — сообразила Ольга, совершенно успокоившись насчет здоровья рыцаря. Но выдавать секрет шутников не стала. Это, конечно, было не очень красиво, но пока таравердиец разбирался со своим «недугом», времени на завывания о бессмертной вечной любви и другие глупости у него не оставалось. Даже заколдованный, мужчина понимал, вести возвышенные речи, когда у тебя весь язык черный, как у больного, не лучший способ добиться расположения дамы.
Тильсари облизнул свою маленькую ложечку, отпил глоточек из крохотной пиалы-чашечки и торжественно осведомился:
— Довольны ли вы приютом, путники?
— Довольны, спасибо, дозорный, — ответил Аш с вежливым кивком.
— Насытились ли вы пищей, путники? — продолжил Нель, и только теперь Оля догадалась, что вопросы маленького человечка составляют некий ритуал.
— Насытились, спасибо, дозорный, — чинно подтвердил Коренус, продолжая, однако, уминать на десерт один шоколадный пряник за другим.
— Тогда пришло время историй, в благодарность за пищу, что разделил я с вами, первый черед беру себе, — подвел закономерный итог тильсари и, не дожидаясь ответа, напевно завел:
- Историй тьма во мраке лет,
- Какой разыщем мы секрет?
- О чем, о чем поведать мне,
- Костер прошу я, дай ответ.
- О птицах, водах иль зверях,
- О землях, красках, о камнях…
За время декламации паук подобрался под бочок к своему напарнику и, сложив полосатые мохнатые лапки, сел, выжидательно уставившись на огонь. Когда Нель произнес слово «камнях», рыжее пламя взметнулось вверх, обдав сидящих вокруг жаром, сучья громко затрещали. Словно и впрямь давали ответ.
— Выбор сделан! Камни! — провозгласил тильсари и, не задумываясь, завел: — Предки рассказывали, давным-давно, в самом начале времен, когда по всей земле свободно ходили боги, избрали они Фодажский лес местом своих встреч. На поляне, где собирались Семеро, была воздвигнута Арка Мечты. Сотворили ее боги, вложив по частице силы своей в суть, воплощенную в камне, чтобы из любого уголка мира могли шагнуть по зову сородичей на поляну встреч. Красоты неописуемой были узоры на Арке, белый камень походил на кружево. Никогда смертный резчик не сможет повторить такого великолепия. А центральный из камней Арки блистал, точно радуга после дождя. От камня этого свое начало брал Радужный Мост, по нему приходили и уходили Семеро. Минули века, все реже и реже собирались боги на поляне встреч, все больше иных дел находилось у них в мире. А потом настал час, когда Арку нашли смертные, и божественная сила, заключенная в камнях, откликнулась на их зов. Боги дозволили!
— Это как? — Голос рыцаря после мелодичного звона тильсари показался карканьем ворона.
Коренус сердито шикнул на Ламара, но Нель не обиделся. Наверное, традицией не запрещалось прерывать повествование вопросами.
— Волею Семерых стало так: Арка Мечты, коль приходил к ней путник с открытым сердцем, могла явить ответ на любой заданный вопрос. Только звучать он должен был одновременно вслух и в душе паломника. Если ж разлад меж сказанным и задуманным был велик, видения в Арке не являлись. Но еще удивительней история о Радужном Мосте. Отважившийся шагнуть на него через Арку Мечты мог пройти коротким путем к воплощению своих самых сокровенных чаяний.
— В чем подвох? — уточнил сейфар, напряженно слушавший историю.
— Тот, кто не знал, чего хочет, или не желал достаточно сильно, навсегда терялся в сиянии Моста, — улыбнулся краешком губ тильсари. — Дар богов никогда не бывает простым, его надо заслужить.
— А где это все теперь, по-прежнему где-то в лесу? — робко спросила Оля, чувствуя нарастающее по мере рассказа возбуждение Аша и не понимая, почему так взволновала сейфара старинная легенда.
— И так, и не так, — загадочно ответил Нель. — Арка Мечты и Мост утратили свою силу, когда два брата сошлись в смертельной схватке на поляне. Лишь призрак былого величия остался на прежде благословенном месте. Радужный камень раскололся, и части его разлетелись по миру. Предки говорили, если их собрать воедино, то в Фодаже вновь возникнет Арка Мечты и перекинется Мост. Увы, это почти невозможно, ибо тот, кто станет искать, ничего не должен желать для себя. Смертные же, даже самые лучшие, так не умеют. Вот какую историю слышал я про камни…
Последнее слово короткой истории тильсари растаяло в подступающих сумерках. Зашевелились люди, возвращаясь из сказки к реальности. Коренус от всей души поблагодарил рассказчика. В этот вечерний час маг удивительным образом получил из уст тильсари ответ на вопрос, заданный после видения в синей заграде, он узнал часть древней, неизвестной прежде людям или, что вернее, забытой истории. Почему-то такое порой случается с людьми: груз сожалений об утраченном чуде в итоге привел не к упорным попыткам его воссоздания, а к почти полному забвению. Нет памяти, нет и сожалений…
— Я бы хотела посмотреть на Арку и Мост, — вставил нуб, будто считав с уст Оли невысказанное пожелание.
— Хотела? Ты девушка? — удивленно ляпнула землянка, почему-то полагавшая паука созданием мужского пола. Может, потому, что тильсари однозначно был мужчиной. Руж хихикнул, вернее, хихикнула.
— Да, я строю гнездо, когда украшу его достойно, то исполню брачный танец и позову женихов, — смущенно поделилась мечтой более практичной, нежели любование ожившей легендой, паучиха и пожаловалась, тревожно постукивая ножками: — Я уже собрала для убранства редкие перья шестицветной либари, но кто-то украл сокровища из дупла, где я их прятала. Наверное, Диама, она всегда завидовала яркому цвету и ширине моих полосок!
— А что надо для украшения гнезда, только перья? — сочувственно спросила Оля, почему-то вспоминая свою первую любимую помаду, которую «случайно» сломала подружка, взявшая посмотреть.
— Нет, не обязательно. Все, что красиво, можно вплести в ветви и травы. — Паучиха принялась посвящать девушку в тонкости брачного гнездоплетения, где чрезвычайно важным оказалось пропорциональное сочетание редкости используемых компонентов, их практичности и красоты. Попутно нуб еще раз горько пожаловалась на судьбу-злодейку, лишившую ее красивых перышек из брачной заначки.
— Не унывай, Руж, я прокрадусь в гнездо либари и выдерну тебе несколько перьев, — постарался утешить подругу Нель, враз перестав быть умудренным опытом дозорным и превратившись в проказливого мальчишку.
Может, не таким уж взрослым был тильсари, гонимый жаждой приключений и отправленный на границы клановых земель или отправившийся туда по собственной воле. Наверное, неспроста именно к Нелю явился Деванир, избравший парня не только и не столько для встречи путников, но и для того рассказа, который только что отзвучал у костра. Стал бы взрослый тильсари так беспечно делиться с людьми историями рода? Ой, вряд ли, вряд ли. Но, возможно, это и в самом деле была лишь случайность, ибо случай, как известно, покровительствует богам и во многом случайно вершатся самые грандиозные события во Вселенной, потому что Рок не успевает уследить за сумасшедшими виражами Случая.
— Если Диама первая сплетет гнездо с перьями либари до летних танцев, то меня обсмеют за повторение. — Глаза юной паучихи скорбно заблестели, когда она отказывалась от щедрого предложения напарника.
— Да уж, не повезло, — пособолезновал бедолаге даже невнимательный Ламар.
— А вот это тебе не пригодится? — Оля нащупала в кармане волосы из гривы махейла, вытащила их и неуверенно протянула Руж на раскрытой ладошке. Девушка уже совершенно забыла, что не далее как час назад билась в падучей от одного вида восьминогой собеседницы. Теперь она симпатизировала и сочувствовала девочке из народа арахнидов всем сердцем и совершенно не обращала внимания на восьминогость, полосатость и шестиглазость.
— О? Это… это шерсть махейла? — Руж резко подпрыгнула на месте и восторженно заверещала: — И ты… ты хочешь мне отдать? Хочешь?
— Хочу. Если нужно, бери, — великодушно предложила Оля.
— А что взамен? — осторожно спросила паучиха, все еще не решаясь забрать голубые, маняще посверкивающие волосы гривы зверя, меняющего шкуры. Махейлы не линяли, потому волосы их были редкостью не только вне Фодажского леса, но и на его почти бесконечных просторах.
— Это подарок, без отдарка, — улыбнулась девушка комичной осторожности Руж. — Я просто не хочу, чтобы ты огорчалась.
Нуб скользнула к Оле поближе, двигаясь как-то боком, словно не верила в реальность роскошного дара. Резко метнулись педипальпы, забирая моток волос. Слишком резко, потому что коготок паучихи задел намотанный на палец девушки платок и почти сорвал его, выпустив на поляну переливчатый блеск перстня. Разноцветные камни в свете костра замерцали так ярко, будто не отражали пламя, а сами творили свет.
Трель, которую издала Руж, больше всего походила на икоту, шесть глаз ощутимо выпучились и тут же скосились в сторону, словно пытались показать, что ничего заметить не успели. Торопливо отступив, паучиха спрятала комочек волос в маленькую сумочку на брюшке и рассыпалась в извинениях и благодарностях.
— Пожалуйста, тебе все равно они больше пригодятся, — отозвалась смущенная лавиной восторженных писков Оля, машинально накручивая приспустившийся платок на палец. Что-то скрывать от новых друзей девушке не очень-то и хотелось, однако старшим спутникам виднее, нельзя показывать перстень, значит, нельзя.
Нель наблюдал за всем происходящим молча. Шкодливая улыбка, прятавшаяся в уголках губ тильсари, куда-то исчезла, глаза стали задумчивыми, взгляд напряженным.
Пока длился рассказ, солнце, одарив компанию на прощание заревом цвета расплавленного янтаря, отправилось отдыхать. Теперь свет давали лишь затухающий костер и яркие алмазы звезд, проглядывающих время от времени сквозь набежавшие к вечеру облачка.
Зато в лесу, отойди хоть на три-четыре шага под деревья, было темно хоть глаз коли. Потому никто без особой нужды соваться в дебри не стремился. После того как история тильсари закончилась, путешественники спустились к ручью вымыть посуду и начали устраиваться на ночлег. В теплой летней ночи надобности в огне не было, тем более что девушка и старик, наименее закаленные члены отряда, отправились спать в палатку.
Умаявшись за день, Оля отключилась почти мгновенно, только и успела пробормотать под нос, как шутливо советовала когда-то дочурке мама: «Я на новом месте, приснись жених невесте».
Девушку не беспокоили лесные звуки вроде шелеста листьев, шебаршения мелких ночных хищников и чьего-то недовольного рыканья в отдалении. Пожилой маг еще ворочался с боку на бок, взбивал кулаками пухлый мешок и пыхтел около входа, а Оля уже смотрела первые сладкие сны, в которых вся их компания, даже баба Вера и тот рыжий дядя с унитаза, каталась, как на салазках, на пушистых облаках вверх и вниз по радуге. Был ли среди всей смеющейся куча-малы жених, девушка как-то не задумывалась, просто счастливо улыбалась. Однако проспать всю ночь беспробудным сном не смогла. Тихий разговор вплелся в грезы, мешаясь с забавными яркими видениями. Лениво покачивающийся на волнах дремы рассудок следил за происходящим отстраненно, не сознавая четкой границы между явью и сном.
— Когда ты понял, что она хранит, маг? — негромко журчал мелодичный голосок.
— Только сегодня, после твоего рассказа, дозорный, — столь же тихо и торжественно ответил Коренус, правда, торжественность несколько смазалась финальным душераздирающим зевком. — Кажется, и теперь никто из моих спутников ни о чем не догадывается. Легко верить древним легендам, сложно убедиться в том, что легенда плетется здесь и сейчас, совсем рядом.
— Теперь я знаю, почему за вас просил красноволосый, — раздумчиво отметил Нель и поинтересовался: — Скажи, человек, ты думаешь, у нее получится?
— Об этом могут ведать лишь Семеро, или даже они не ведают, а лишь надеятся, как и мы. Многое во власти богов, но разрушенное людьми дано воссоздать лишь людям, — признался магистр, а после паузы констатировал нечто непонятное: — Осталось две.
— Или одна, — намекнул столь же загадочно тильсари. — Руж тоже хочет, чтобы легенда ожила. Она отправилась к старой праматери с просьбой о даре. Возможно, утро заставит нас обоих уверовать в чудо. Мирной ночи тебе, человек.
— Мирной ночи тебе, тильсари, — озадаченно откликнулся магистр и замолчал…
Утро встретило Олю не бодрыми нежными трелями птичек, а возмущенным щебетом пернатого воинства и громкой руганью Ламара. Оказывается, деловые птицы распотрошили оставленный у костра пакет с хлебом и теперь ожесточенно делили его остатки, рыцаря же принципиально не желали принимать в долю, равно как и обращать на машущее руками здоровенное чучело хоть какое-то внимание. Ну подумаешь, дерево на двух корнях ходит, двумя ветками машет и орет. Чего, они, птицы, редкостных деревьев, что ли, не видали? Да чего только они в Фодаже не видали!
Словом, булочки были пожертвованы на благотворительные цели. Ольга выбралась из палатки и звонко рассмеялась, наблюдая за пестрокрылыми мелкими птицами и надувшимся от обиды Ламаром. Повернувшись к невесте и поймав ее улыбку, рыцарь тоже невольно заулыбался и в сердцах дал отмашку:
— Ладно, лопайте, крылатые! Не выдирать же у вас из клювов…
Коренус с Ашем, обсуждавшие дальнейший маршрут пути к Камню истины, спрятали улыбки. Тильсари Оля не увидела. Неужели дозорный и его спутница-паучиха уже ушли? Жаль, если так, девушке хотелось бы попрощаться с маленьким человечком и единственным пауком, перед которым она теперь не испытывала инстинктивного ужаса.
Ан нет, не ушли. Звонкий смешок, раздавшийся близ края поляны, оповестил о присутствии дозорного. На Неле была роскошная зеленая туника, и он не шел, а небрежно восседал на спине паука, перекинув босые ножки на одну сторону. Равновесие тильсари держал запросто, ему даже не требовалась упряжь, лишь пальцы небрежно зарылись в шерсть Руж.
— Не сердись, человек! Еды в лесу вдосталь! — окликнул рыцаря Нель. — У ручья я видел куст нокарры. Ее листья уже покраснели.
— И что? — уточнил Ламар, после вчерашнего дня не слишком доверявший коварным растениям Фодажского леса, способным не только уморить человека за то, что их осмелились понюхать, но и покрасить во все цвета радуги.
— Нокарра, иначе яблочный хлеб земли. Клубни его, коль листья на кусте покраснели, вошли в пору зрелости, можно есть, — довольно потер ладошки Коренус и подмигнул Ольге: — Если куст большой, то нашей любезной хозяюшке не придется утром кашеварить!
— Большой, на всех хватит, — гордо обрадовал общество тильсари и, взяв в компанию Аша, отправился к ручью на охоту.
Костра решили не разводить, чтобы не тратить время. Все-таки начинался третий, последний из дней пути, отмеренных магистром на дорогу к Камню истины. Всего третий, пусть и казалось, что прошла целая вечность с того момента, когда очумевший от приворотного зелья Ламар вытащил Ольгу из уютной кухоньки.
Пока шел сбор плодов, девушка, освобожденная от бессменного дежурства по кухне, собрала, упаковала палатку и сходила к воде умыться. Заодно поглядела на загадочную нокарру. Невысокий, зато очень колючий куст (об этом Нель упомянуть забыл), похожий на терновник-недоросток, чуть ли не полоскал корни в ручье.
Земля тут была мягкой, штыковой лопаты, как для выкапывания картошки, добытчикам не потребовалось. За считаные минуты, как и предсказывал домовитый знаток ботаники, Коренус, сейфар, паук и тильсари наковыряли и вымыли в воде целую груду небольших, с булочку или среднее яблоко, клубней изумительно розового, как мечта поклонницы Барби, цвета. Весь урожай Аш сложил в котелок. Его выставили на общий стол — крупную, поросшую мхом кочку примерно в середине поляны. Компания расселась на своих сумках вокруг.
— А как его едят? — заинтересовалась Оля, крутя в пальцах плод и гадая, следует ли счищать кожуру.
— Зубами, — удивленно откликнулся Нель и, показывая пример, впился собственным жемчужным набором в розовый бочок.
Тильсари был немногим больше своего завтрака, но сей факт нисколько не смущал миниатюрного дозорного. Один за другим все новые и новые кусочки нокарры исчезали во рту Неля.
Оля откусила и удивленно зажмурилась. Странный, свежий и в то же время сладкий вкус тронул нёбо. Нокарра имела вкус хорошо пропеченного хлеба, яблок, клубники и банана одновременно. И буквально таяла на языке, оставляя приятное ощущение сытости.
— Какая вкуснятина, — искренне восхитилась девушка, мужчины согласно мычащим трио поддержали ее слова. На более членораздельное выражение восторга никто отрываться не стал. Тильсари самодовольно улыбнулся, наслаждаясь ролью кормильца племени, и принялся отрезать маленьким кинжалом кусочки лакомства для Руж, слишком медленно обгрызающей плотную мякоть плода.
Вкусная нокарра оказалась вдобавок настолько сытной, что пары плодов Оле с лихвой хватило для того, чтобы наесться до отвала. Глаза еще голодно глядели на розовый бочок, язык жаждал получить новую порцию, а желудок в ультимативной форме категорически объявлял о заполненности. Девушка даже немного позавидовала друзьям, которые могли скушать больше, и убрала плод из своей порции в рюкзачок.
Остальные продолжали жевать, но уже без спешки. Поэтому Оля отошла чуть в сторонку от стола, достала зеркальце и принялась раздирать щеткой кудряшки, свалявшиеся с ночи так, будто их запутывал легион влюбленных домовых.[2]
Исключительно из-за малого роста насытившийся так же быстро, как девушка, тильсари составил компанию Оле. Он присел прямо на траву и замер, искоса бросая на зеркальце завистливые взгляды. Истолковав такое поведение как скрытую жажду обладания предметом, девушка обернулась, опустилась на корточки рядом с Нелем и великодушно предложила:
— Возьми на память.
Маленький человечек вздрогнул, как от тычка, нахмурился и впился в лицо дарительницы подозрительным взглядом.
— Не хочешь? — озадачилась девушка, подумавшая, что поспешила в своем стремлении угодить новому знакомому. Наверное, Нель, подобно многим мужчинам, не станет признаваться в жажде обладания таким женским предметом, как зеркальце, и стоило бы сделать подарок как-то более тактично: передать Руж или «случайно» забыть на поляне перед уходом.
— Какой дар ты желаешь получить взамен? — осторожно уточнил тильсари и с откровенным вожделением покосился на зеркало, соблазнительно поблескивающее в белом пластмассовом ободке на раскрытой ладони.
— Взамен? У вас так принято — обязательно нужно обмениваться подарками? — моргнула Оля, виновато пожала плечами и, потеряв равновесие, неуклюже шлепнулась на попу. — Не знаю, я обычно дарю просто так. По вашим обычаям так поступать нельзя?
— Руж ты подарила волосы махейла, мне хочешь отдать кусок твердой воды. — Тильсари задумчиво коснулся пальцами лба, пытаясь найти логику в поведении собеседницы. — Слишком драгоценные вещи…
— Волосы махейла я нашла в лесу и подобрала на память о меняющем шкуры. Но для воспоминаний достаточно одного волоска, поэтому остальные я отдала Руж. Ведь ей они нужнее, — растерянно объяснила свою неслыханную щедрость девушка, теребя в очередной раз развязавшийся шнурок кроссовки. — А зеркальце, когда вернусь домой, я всегда смогу себе купить новое — на базаре за двадцатку. Ну, — Оля сообразила, что тильсари ничего не знает о соотношении цен и товара, и поправилась: — То есть очень дешево. Вот плоды, которые я сегодня ела на завтрак, у нас бы точно стоили гораздо дороже.
— Я принимаю твой дар, — решил для себя Нель. Ибо искушение оказалось сильнее недоверчивого рассудка. Он взял зеркало двумя руками. Бережно поддерживая блестящий кругляш, поклонился и упрятал в висящую через плечо сумку.
Пока шла эта беседа, мужчины и Руж закончили трапезу, собрали сумки. Аш уложил на место срезанный кусок дерна, ликвидируя основную примету бивуака. Коренус сверился с магическим компасом и кашлянул. Таким образом магистр тактично подавал знак сниматься со стоянки.
Путники торжественно поблагодарили тильсари за помощь и в ответ получили напутственный совет, касающийся выбранного маршрута. Нель рекомендовал для начала забрать восточнее, чтобы обогнуть владения нубов, не все из которых могли благосклонно отнестись к вторжению чужаков на территорию в начале брачного сезона.
Оля защелкнула замочек на кармашке рюкзака, поправила перекрутившуюся лямку и на прощание помахала новым знакомцам. Привычно пристроившись между Коренусом и Ламаром, девушка зашагала по лесу.
Глава 12
КРУПНЫЕ ВСТРЕЧИ
Минуло немногим более получаса, когда вслед путникам прозвучал знакомый звонкий голосок:
— Ольга! — Тильсари впервые назвал девушку по имени, да еще с какими-то торжественными интонациями, словно вызывал на сцену для награждения.
Землянка обернулась с легким недоумением. Разве они забыли на стоянке что-то настолько важное, чтобы стоило пускаться вдогонку после прощания? И почему зовут только ее? Неужели Нель надумал-таки вернуть зеркало?
Тильсари и нуб, двигаясь удивительно проворно, как если бы жили при половинной гравитации и считали дорогой не только тропу, но и стволы деревьев и ветки вдоль трассы, настигли приостановившихся людей.
Маленький наездник наставил палец на Ольгу и звонко объявил:
— Вот она!
Исходя из того, что каждый из путешественников точно знал, кто из них Ольга, обращение-указание Неля было адресовано кому-то другому. Но кому? Ведь поблизости никого не было. Охранная сетка Коренуса не подавала сигналов опасности.
Наверху послышался едва уловимый шорох, и прямо перед носом девушки из густого переплетения веток и широких листьев, сводом сомкнувшихся над тропой, ухнула вниз и закачалась на канате из паутины огромная туша насыщенно-желтого, как помесь одуванчика и цыпленка, цвета. Пушистый шар имел восемь скрещенных ног в желто-зеленую полоску и набор выразительных глаз оттенка гречишного меда.
Девушка инстинктивно отшатнулась назад от гигантской, в половину ее собственного роста, паучихи, наткнулась на замыкающего Коренуса, совершенно оторопевшего от такой встречи. И рухнула вместе с ним в придорожные кусты. К счастью, не ядовитые и не колючие. Да и магистр со своим «маленьким» мешочком оказался вполне подходящей подушкой для посадки на запасной аэродром.
Ламар попытался было достать меч, но сердитое шипение Аша: «Даже не вздумай с нубами в скорости тягаться, все поляжем!» — заставило рыцаря воздержаться от неразумных манипуляций с острыми предметами. Мужчины остались стоять, где стояли, избрав тактику молчаливого ожидания.
Когда Оля выбралась из кустов на тропку и помогла подняться охающему старику, паучиха по-прежнему висела между небом и землей на толстой нити, чуть покачивалась и довольно хихикала. Кажется, получила немалое удовольствие от встречи с пугливой девушкой.
— Бабушка, мы же договаривались! — укоризненно прострекотала Руж. — Я же тебе говорила, что она боится пауков.
— Если хочет принять дар, перебоится, — сварливо отозвалась бабушка арахнидов, но почему-то Оле показалось, что сварливость эта большей частью игра на публику.
А девушка с удивлением отметила, что и этой говорящей паучихи уморительной цыплячьей расцветки она тоже не страшится. Вот если бы здоровенный паук был черный, с красными глазами, рычал, сыпал угрозами, тогда бы точно перепугалась до смерти, а так только сильно удивилась.
Отряхнув джинсы в травянисто-зеленую полосочку, девушка вежливо поздоровалась:
— Доброе утро! Руж не предупредила, что хочет познакомить нас со своей бабушкой, а то мы бы подождали на поляне.
— В предупрежденьях не было нужды! Посмотри мне в глаза, двуногая девочка, я хочу понять, — вместо ответа-объяснения проворчала паучья бабуся, чуть крутанув нить и сместившись так, что ее шесть очей оказались как раз вровень с глазами Ольги.
Прежде чем девушка успела сообразить, хочет она играть в гляделки с пауком или нет, а если нет, то как бы повежливее отказаться, два карих глаза встретились со взглядом прародительницы Руж и заблудились в их глубине. Оля не тонула и не паниковала, напротив, ей было так тепло и уютно, что, когда паучиха проворчала:
— Довольно, все ясно, — землянка почувствовала нечто близкое к сожалению. — Я наблюдала и читала в душе твоей. Чистый ручей. — Огласила вердикт желтая паучья бабушка и велела: — Ты достойна, протяни руку.
Оля машинально протянула правую. Лапы, скрещенные под брюшком, разжались, выпуская на свет овальный предмет размером с грецкий орех. Тот удивительно бережно опустился на ладонь и раскрылся, выпуская на свет ярко-желтую искру камня. Камня, формой очень похожего на дольку мандарина и удивительно смахивающего на те пять разноцветных камешков, которые ныне составляли перстень Ольги.
Желтая долька не осталась лежать на ладошке, повинуясь законам гравитации. Она, как намагниченная, повторяя вчерашнюю траекторию движения фиолетового подарка махейла, устремилась к замотанному пальцу. И исчезла! Девушка растерянно уставилась на пустую ладонь.
— Повязку сними, милое дитя, — посоветовал магистр.
Оля размотала платок. Действительно, в перстне теперь было шесть камней. Последний, подаренный паучихой, сплавился со своими собратьями воедино. Родовой перстень Ламара стал еще более красив. Девушка даже залюбовалась и самую капельку пожалела о том, что вещь, когда чары с рыцаря спадут, нужно будет вернуть владельцу для будущего дарения законной невесте. А с другой стороны, зачем ей, студентке, дорогие ювелирные украшения? Все равно нигде нельзя будет носить, а хранить тайком ото всех глупо. Но, как бы то ни было, судьба перстня — дело грядущего, а за подарок в настоящем следует поблагодарить.
— Спасибо, — вежливо сказала Оля.
— Срок хранения минул, да воссияет слава Семерых! — важно изрекла большая паучиха в ответ.
Тильсари и Руж торжественно, как почетный караул, отступили за спину праматери рода восьминогих и исчезли где-то в ветвях, считая свой долг по дарам оплаченным.
— Будьте осторожны, — прежде чем совершенно бесшумно раствориться в листве наверху, заботливо посоветовала бабушка-паучиха. — В лесу бродят недобрые люди. Двое вчера вечером пытались разорить гнездо моей правнучки. Она успела одарить ядом одного из воров, второй сбежал.
В следующее мгновение на тропке остались стоять лишь четверо людей, ни пауков, ни тильсари видно уже не было. Свершив задуманное, они удалились еще более незаметно, чем объявились.
— Одарила ядом? Значит, где-то есть раненый? — обеспокоилась Оля.
— Где-то был труп, кобылица, — прозаично поправил наивную девушку Аш. — После яда нубов не выживают.
— А почему был? — растерянно переспросила землянка.
— Потому что пауки любят свежее мясо, — цинично объяснил знаток быта арахнидов. — Не пропадать же добру.
Оля позеленела. Теперь цвет личика девушки замечательно гармонировал с пейзажем.
— Хватит запугивать мою невесту всякими ужасами, сейфар! — возмущенно прогудел Ламар и, переключив атаку на мага, безапелляционно потребовал:
— Коренус, объясни наконец, что творится с моим родовым перстнем! — Рыцарь подошел к Оле и возмущенно ткнул под нос магистра руку девушки со стремительно, всего за пару дней мутировавшим украшением на пальце. — Это уже не фамильная реликвия с благородным изумрудом, а какая-то шутовская пестрая игрушка! Что за намеки сыпали в разговорах великан-недоросток и паучиха?
Пожилой маг вздохнул, огладил бородку и раскололся, убоявшись того, что, не дождавшись ответа, решительный ученичок начнет трясти, как грушу, самого магистра и вместо откровений вытряхнет весь завтрак:
— Я могу лишь предположить, Ламар.
— Так предположи! — рыкнул рыцарь, прямодушно возжаждавший конкретики.
— Мне кажется, эти камни в перстне неким внечувственным образом связаны с древней легендой. Быть может, если собрать их все, нам окажется по силам отыскать то благословенное и утраченное место, где некогда собирались Семеро и стояли Радужный Мост и Арка Мечты. То самое, о котором поведал вчера тильсари. Деванир намекнул, что камни в перстне повторяют надвратную розу. Возможно, именно они украшали когда-то центральный камень в Арке.
— А сколько должно быть камней, магистр? — робко поинтересовалась Оля, слегка удивленная напором Ламара и словами Коренуса.
— Само название «Радужный Мост» подсказывает нам ответ, ибо в радуге глаз человеческий способен различить семь цветов. Если верны предсказания, то чистое духом, бескорыстное создание сможет собрать камни воедино, и Радужный Мост вместе с Аркой Мечты обретут надежду на возрождение. Я не имею права приказывать тебе, милое дитя, но хочу обратиться с огромной просьбой. После того как побываем у Камня истины, попробуй отыскать последний камень.
— Ты считаешь, если собрать все камешки, то Мост и Арка восстановятся сами собой? — не без скепсиса хмыкнул Аш и поскреб подбородок.
— Не знаю, — честно признался магистр и принялся энергично наматывать бороденку на указательный палец. — Я не теолог и никогда вплотную не занимался изучением изначальных легенд. Однако, если следовать магическим правилам… Вдруг, если вернуть на место камешки украшения, разлетевшегося по миру, начнут собираться воедино и большие части целого, притянутые малым своим подобием. Пусть не в один миг, но все же, все же… Мне кажется, иначе не творилось бы всего того, что творится.
— Слишком много «если», — недовольно проворчал Ламар, когда осознал, что более здравых объяснений не последует.
— Из «если», мой друг, подчас складываются вся жизнь и судьба, и называются они — выбор! — с толикой ехидства и явно наставительно заметил Коренус. Маг был уязвлен отсутствием энтузиазма у слушателей. — Но ты-то, милая Оля, понимаешь, что происходит?
— Не знаю, правы ли вы, только чувствую, что вы искренне верите во все сказанное, — задумчиво откликнулась девушка. Потупив взор, она помолчала и уже более решительно закончила: — Я не могу сказать, что случится после того, как мы достигнем Камня истины, но, если у меня будет возможность вам помочь, магистр, я помогу. Та легенда о Мосте и Арке очень красивая. Когда-то в моем мире были постройки, называющиеся «Семь чудес света». Сейчас уцелело лишь одно чудо, египетские пирамиды, в которых хоронили фараонов, все остальное разрушено. Мне бы хотелось, чтобы чудо света вашего мира возродилось. Если есть хоть один шанс из ста, надо обязательно попробовать!
— Спасибо, девочка! — Старик так расчувствовался, что глаза его влажно заблестели, и он порывисто обнял Олю. Та обняла мага в ответ и шепнула:
— И вообще, может, я своему будущему дедушке помочь хочу! Бабушка бы одобрила!
После столь «тонкого» намека на толстые обстоятельства магистр стал пунцовым, как помидор, и невозможно довольным. Чтобы скрыть смущение, Коренус сделал вид, что ему срочно надо свериться с магическим компасом.
— Мне не нравится твое стремление продолжить блуждания по лесу, возлюбленная моя, — встав в героическую позу, прямо объявил Ламар, — но благо мира воистину главнее самых сокровенных желаний, и мы должны пренебречь жаждой сердец к единению ради высших целей!
Аш скривился, точно отведал чего-то покислее полюбившихся на Земле лимончиков, впрочем, подначивать благородного рыцаря, высмеивая высокие душевные порывы, не стал. Только коротко позвал:
— Если вы все решили, то пошли дальше.
— Мы? А ты, Аш, разве не хочешь найти Арку и Мост? — наивно захлопала ресницами Оля.
— Кобылица, я живу не ради слова «хочу»! — на миг прикрыл глаза сейфар, прежде чем раствориться в зарослях. — Сначала мне следует разобраться со словом «должен». Я не хочу ничего загадывать или обещать наперед, чтобы не пришлось нарушить данное обещание.
— Он хороший воин. Его клинок пригодился бы, — честно, вопреки любому предубеждению или скрытой ревности, отметил Ламар, занимая замыкающую позицию.
Тропинки в нужной стороне теперь не было, но, к счастью, подлесок оказался редким. Так что этот регион Фодажа не отличался повышенной непроходимостью. Тут встречались лишь кустарник, гибкие ветви которого с широкими листочками напоминали сизый орешник, да компактные агломерации кустов с глянцевитыми мелкими листиками и бледно-красными ягодками. Ядовитыми, как серьезно намекнул Коренус всем особо голодным любителям пробовать плоды заколдованных лесов на зубок или нюхать.
Деревья походили на сосны, вот только пушистые хвойные лапы у них были откровенно синего цвета и шли не перпендикулярно к стволу, а под наклоном вверх, как у елей. Но смола поблескивала на солнышке вполне знакомо, и запах ее ностальгически напоминал о сосновых борах.
«Если закрыть глаза и нюхать, то можно вообразить, что я снова дома», — подумала Оля, зажмурилась и улыбнулась.
Звук, раздавшийся наверху, разом убедил девушку в ошибочности ее выводов. В сосновых борах, где любила бродить землянка, никто и никогда не включал перфоратор. Ой, однако, и в здешних краях это сделать тоже было некому. Оля запрокинула голову, пытаясь обнаружить источник звука, и распахнула от удивления рот. А потом закашлялась и принялась отчаянно тереть глаза.
— Совсем сдурела, на долбежника заглядываться стала! — только покачал головой Аш, отцепляя с пояса флягу с водой и помогая девушке промыть глаза.
Оля на всякий случай отошла подальше от продолжающего трудиться как ни в чем не бывало местного перфоратора, проморгалась и прополоскала рот. Ламар заботливо посмотрел в очи любимой и заверил ее, что ни одной соринки не осталось!
— А зачем он дерево сверлит? — снова встав в строй, поинтересовалась девушка, нет-нет да и оглядываясь через плечо на живую диковинку.
Создание сие было настолько странным, что землянка затруднилась сказать — зверь оно или птица, а может, и вовсе что-то, не подпадающее под известную классификацию. Нос или клюв был длинным, узким и штопорообразным, походящим на дрель со сквозным отверстием. Перьев или шерсти в доступном для опознания виде на долбежнике тоже не имелось, он был буровато-серым, как крупный клочок мха, свисающий с ветки, и столь же неопрятным. Глазки проблескивали золотистыми крапинками где-то в недрах мха.
— Из-под коры жуков и личинок достает, как тут все съест, на другое дерево перепрыгнет, — поведал Коренус о мотивах поведения местного «дятлообразного». Впрочем, сам задирать голову и искать сородичей любителя запорошить глаза не стал.
— Мы с Камелитом как-то поймали долбежника в лесу и запустили его на чердак в мансарде учителя фехтования, — довольно заухмылялся Ламар, припоминая детские проказы.
— Жестокая была шутка, мой мальчик, — поджал губы магистр, пряча улыбку из солидарности к коллеге по учительскому цеху. — Бедный педагог подумал, что у него стучит в голове по вечерам, и требовал от лекарей излечить недуг! Хорошо еще, горничная решила на чердаке уборку устроить, а то бы несчастного так и пичкали зельями.
Рыцарь в ответ на сетования Коренуса ухмыльнулся еще шире и пожал плечами. Стыда за свои детские проказы он не испытывал ни малейшего. Оля представила ежедневные упражнения живого перфоратора над головой и посочувствовала незнакомой жертве Ламара. Тот, кто живет в многоквартирном доме, слишком хорошо знает, как действует на нервы непрекращающийся шум. Особенно по ночам.
Но в Таравердии, скорее всего, проблема ночного шума не стояла настолько остро, чтобы классифицировать проказу двух юнцов как злостное хулиганство. Хотелось думать, что учитель не маялся долго.
Оля призадумалась и, механически переставляя ноги по ковру из бледно-голубой хвои (такой она становилась после падения с деревьев), не сразу заметила, что земля вздрагивает. Вот ее спутники колебания почвы просекли сразу и, насторожившись, приостановились.
— Землетрясение? — выдохнула девушка, не зная, стоит ли бояться.
Когда-то Оля читала, что такое стихийное бедствие на открытом воздухе не очень страшно. Падать-то на голову нечему, а если сам на ногах не удержишься, так всегда можно встать! Те же деревья, к примеру, настолько глубоко сидят корнями в земле, что не вывернутся почем зря и не завалят несчастливых путников.
— Слишком ритмично, не похоже, — отрывисто возразил Аш. — Скорее идет кто-то очень большой.
Подтверждая его слова, западнее раздался не то вой, не то рев. Содрогания почвы стали еще сильнее. Даже перфоратор долбильщика смолк в отдалении, мелкое шебаршение вокруг отряда и птичьи перебранки, ставшие привычными уху, тоже затихли.
— Невидимая погибель! — осенила магистра Коренуса очень ценная мысль, от оглашения коей остатки растительности на мудрой голове стали дыбом.
— Что это? — отрывисто поинтересовался Ламар и извлек из ножен верный клинок.
— Я не знаю о нем почти ничего, кроме того, что «Неполный бестиарий Фодажского леса», который мне доводилось листать, причисляет невидимую погибель к трем самым опасным тварям нашего мира.
Оля явственно поняла, что интересоваться двумя другими, не названными поименно, равно как выяснять подробности бытописания этого конкретного монстра, ее совершенно не тянет. Но магистр неумолимо продолжал понижать ее уровень веры в лучшее:
— Никто из тех, кто видел его, не выжил. Нет описаний того, как сражаться, не сказано, как выглядит это чудовище. Есть лишь сведения о содроганиях земли, оглушительном реве и гигантских следах. Невидимая погибель появляется из ниоткуда и исчезает в никуда, единственное спасение от нее — как можно большее расстояние.
— Портал открыть сможешь? — уточнил с некоторой надеждой рыцарь. Биться против чудовищ ему было не впервой, но выходил он на такого рода битвы один на один или в компании собратьев-рыцарей, потому затруднялся оценить возможную успешность защиты небоевой невесты.
Вибрация земли усилилась, рев раздался совсем рядом.
— Не успею, слишком мало времени, — проанализировав ситуацию, от всего сердца пожалел Коренус и предложил единственный выход: — Бежим!
Подавая пример, маг припустил в противоположную от страшных звуков сторону первым. Оля прыснула за дедушкой, как перетрусивший зайчонок. Она никогда еще не бегала так быстро! Даже на итоговом зачете в конце семестра, даже на городском кроссе! Стволы сосен, кусты колючих ягод, ковер хвои под ногами — все мелькало цветным калейдоскопом. Звуковой эффект — рев невидимой погибели и вибрация (дрожь ее шагов) все нарастали и нарастали. То ли тварь взяла след и начала погоню, то ли совершенно случайно ей срочно понадобилось пробежаться в том же направлении, что и всему отряду.
Дыхание вырывалось с протяжным присвистом, в носу почему-то хлюпало. Девушка стала хватать воздух ртом, в ушах что-то стреляло, нарастали тяжесть в ногах и боль за грудиной, сердце колотилось как сумасшедшее. А потом под ногу подвернулся корень, что-то хрустнуло. Лодыжку прошила острая боль. Оля упала, пропахала борозду в хвое, поцарапала руки о корни.
— Бегите без меня! — жалобно пискнула девушка, если ее и услышали, то слушать точно никто не стал.
Вбросив меч в ножны, Ламар подхватил невесту на закорки, коротко велел:
— Держись! — и продолжил бег по пересеченной местности.
Каждый размашистый шаг мужчины, от которого потряхивало тело, пробивал ногу новой порцией пульсирующей боли, но девушка, сжав зубы, терпела. Только постаралась покрепче прижаться к спине Ламара, а руками, как клещами, вцепилась в его плечи.
Выносливый рыцарь с дополнительной ношей не отставал от компании. Возможно, Аш был способен двигаться куда стремительнее старика и драконоборца, но он держался рядом со спутниками. Бег все длился и длился, как замкнутый в петлю Мебиуса бесконечный кошмар. Но вот в какой-то момент мешок магистра зацепился горловиной за высокие колючие кусты и сполз с плеч. Веревка порвалась. Часть содержимого — запасная мантия, связанные тонкой веревочкой пузырьки с ароматическими маслами из аптеки в супермаркете, походный котел и кружка — рассыпались пестрым ковром, как из лотка безумного коробейника. Коренус не остановился, чтобы подобрать имущество.
Впрочем, никакого толку от бегства не было! Рев и топот приблизились настолько, что заглушили все остальные звуки. Аш резко выдохнул и скомандовал:
— Когда нас настигнут, рассыпьтесь в стороны, я постараюсь отвлечь тварь на себя!
— Я с тобой! — мгновенно вызвался героический Ламар.
— Нет, спасай невесту, — отказался от помощи сейфар, бросив на Олю какой-то странный — не то насмешливый, не то тоскливый взгляд. — Монстры — мой хлеб.
А потом всех резко накрыло волной трубного рева. Казалось, он раздавался высоко, прямо над головами. Вот только там, наверху, по-прежнему было лишь небо в редком плетении ветвей. Аш напряженно выискивал цель для первой атаки.
«Чавк! Хрум! Хрум!» — Могучий звук наверху совпал с треском толстенных ветвей. Что-то или кто-то отхватил разом три макушки у «сосен», которые габаритами напоминали строевые.
«Тудум!» — Земля содрогнулась одновременно впереди и позади справа, потом уже слева от четверки так и не успевших рассредоточиться путников. Смялись кусты, затрещали корни, что-то заскрипело, напоминая молотое стекло. Мощно повеяло апельсином, иланг-илангом, сандалом, можжевельником и ванилью.
«Окружили! Их много!» — мелькнула у Оли паническая мысль.
Отчаявшийся Коренус выхватил из-за пояса какой-то мешочек, бухнул его наземь и скороговоркой что-то протараторил. Резкий порыв ветра промчался между соснами. Он высоко, к самым верхушкам деревьев, взметнул в воздух прелую хвою и ошметки растоптанных вещей из мешка мага. Затрепетала рукавами, как птица крыльями, парящая мантия.
«Гапахах!» — Мир содрогнулся от чудовищного звука и замер.
«Гапачах! Гапачах! Гапачах!..» — Артиллерийский залп неудержимого чиха все длился и длился.
Не дожидаясь его окончания, люди, словно обретшие если не крылья, то второе дыхание, припустили прочь от монстра-невидимки. И бежали, бежали, бежали…
Где-то далеко все еще слышались чих, треск деревьев и судорожное колыхание почвы, похожее на то, как если бы позади кто-то катался по земле, пытаясь избавиться от невыносимой щекотки, раздиравшей носовые проходы. В какой-то момент, беглецы даже не сразу поняли, в какой, все резко стихло, будто выключили из розетки телевизор. Осталась лишь мертвая тишина, если не считать поскрипывания на легком ветерке деревьев и тяжелого дыхания уставших людей. Но вот робко чивикнула какая-то серая пичуга, следом включил перфоратор долбильщик. Оля обрадовалась ему, как родному.
— Уцелели! — Магистр помотал головой, озирая окрестности через свою сетку-сканер, и, как подкошенный, рухнул у корней дерева. Из дедушки-мага, не гонявшего так небось и в свои младые годы, словно вышибли дух.
— Появляется из ниоткуда и исчезает в никуда. Стало быть, исчез, гад, — пробормотал Ламар, остановился и осторожно усадил живую ношу на подушку из хвои.
— Твоя магия спасла нас, Коренус! — подивился Аш. Он готовился к смертной, безнадежной битве. — Какие чары ты применил?