Драконья алчность, или Дело Алмазного Фонда Малинин Евгений

– Не знаю… – медленно проговорил я, – Надо, пожалуй, поближе посмотреть.

Я вскочил на ноги и направился к выходу из домика. Малыш Сю бросился было за мной, но я остановил его на ходу:

– Посмотри, как там Шан Те и поищи Гварду. Я сейчас вернусь!

Выйдя во двор, я огляделся. Лошади стояли там же, где мы их вчера и оставили, однако, синсина около них не было. Выход из нашего убежища располагался в задней стене, так что мне пришлось дважды повернуть за угол, чтобы выйти к центральной аллее храмового комплекса. И тут я увидел синсина. Он притаился у стены нашего домика в довольно густых зарослях похожих на жасмин кустов и внимательно рассматривал большое храмовое здание.

Однако, мое появление не стало для него неожиданностью, стоило мне появиться из-за угла, Гварда негромко протявкал:

– Если принцесса проснулась, нам пора отсюда уходить…

– Ты чуешь какую-то опасность? – спросил я, также не отрывая глаз от большого полуразрушенного здания.

– Ну… опасности, вроде бы, никакой нет… – неуверенно ответил синсин, – Но место… нехорошее… Темное… Непонятное…

– Вот мне и хотелось бы это темное место… как следует рассмотреть… – задумчиво проговорил я и сделал шаг из кустов в направлении аллеи.

– Может, не стоит… – поговорил позади меня синсин, и я услышал, как зашелестели кусты. Оглянувшись, я увидел, что Гварда тоже покинул свой наблюдательный пункт и стоит рядом со мной, нервно помахивая хвостом из стороны в сторону.

– Ты лучше оставайся здесь… – попросил я синсина, – И наблюдай за зданием. Если случится что-то… неожиданное, постарайся увести принцессу и Поганца…

– Зачем ты туда пойдешь?.. – попробовал отговорить меня Гварда, – Нет там ничего, кроме какой-нибудь мелкой нечисти!..

– Может, ты и прав, но мне почему-то хочется посмотреть, что там внутри…

И вдруг я неожиданно даже для самого себя спросил:

– Слушай, а ночью ты ничего не заметил?.. Музыку никакую не слышал, или может быть, огни какие видел?

Гварда поднял на меня умные глаза и после секундного молчания ответил:

– Нет, все было тихо… и темно. И кони вели себя смирно, значит и они ничего не почувствовали.

– Да?.. – задумчиво переспросил я разглядывая темную полосу на стене здания, – А вот я… почувствовал… Оставайся здесь, я постараюсь особенно не задерживаться!

И я решительно направился в сторону аллеи.

Пройдя между двух почерневших пеньков, я оказался на проезжей части и сразу понял, что когда-то она была тщательно замощена. Твердое покрытие и по сию пору отлично чувствовалось под чуть пружинящим слоем опавшей с сгнившей листвы. Я прошел несколько шагов по этой мягкой подстилке, а потом, сам не знаю зачем, ковырнул носком слежавшуюся труху. Она легко подалась, открывая коричневый тесаный и тщательно выглаженный камень. Еще несколько секунд поработав носком кроссовки, я очистил этот камень практически целиком – он представлял собой квадратную плиту со стороной в полметра, и посредине этой плиты был вырезан довольно крупный иероглиф. Простой иероглиф «человек», который имел крошечную совершенно непонятную добавку…

Я наклонился, пытаясь разобрать, что означает эта добавка, и вдруг иероглиф начал наливаться мертвенным синим светом, а привлекшая мое внимание добавка… зашевелилась! Через секунду короткая, переливающаяся синим черта, извиваясь, словно крошечная змейка, поползла через мерцающий резной знак. Она передвигалась по коричневой поверхности камня неуверенно, как будто прислушиваясь к некоему, направляющему ее голосу, или отыскивая какое-то определенное место, которое ей надлежало занять. Это передвижение продолжалось почти целую минуту, но, наконец, синяя змейка остановилась, несколько раз дернулась, принимая определенную форму и застыла.

«Человек, который должен прийти» прочитал я получившийся знак.

«Интересно, о ком бы это?.. – заинтересованно подумал я и тут же удивился, – Неужто обо мне!..»

Я еще раз внимательно вгляделся в мерцающий синим отсветом иероглиф – ошибки быть не могло, я понял его правильно. Еще несколько секунд я не сводил глаз с врезанного в камень мерцания, а потом выпрямился и посмотрел вперед.

Вокруг все совершенно изменилось! Я стоял посреди аллеи, обрамленной старыми липами. Передо мной высилось величественное трехэтажное здание храма под двухъярусной крышей, покрытой цветной черепицей: нижний ярус – желтой, а верхний – голубой. Совершенно чистый, как будто только что промытый темно-коричневый камень, покрывающий дорожку аллеи, каскадом из трех широких ступеней поднимался к террасе, обрамленной балюстрадой из белого мрамора. В стену здания, выложенную из темно-красного лакированного кирпича, были врезаны огромные широко раскрытые двустворчатые двери, покрытые алым лаком с нанесенными золотой краской иероглифами.

Как зачарованный я прошел оставшиеся несколько метров аллеи, между приземистыми, раскидистыми липами и медленно взошел на террасу. В этот момент за моей спиной из-за горизонта показался край солнца, поток яркого света ринулся сквозь распахнутые двери вглубь здания и… растворился в полумраке огромного, в два света, зале, в ни малой степени не рассеяв его! Я медленно пересек террасу и вошел в храм, ощущая его сухую прохладу и впитывая гулкую, царственную тишину, царящую внутри.

Зал был совершенно пуст. Огромное, погруженное в полумрак, пространство наполняло какое-то… ожидание. Темный каменный пол, темно-красные стены с узкими прорезями окон, забранных цветным, в основном красного оттенка, стеклом, такого же цвета потолочные балки и темный потолок создавали впечатление полной завершенности, абсолютной гармонии. Казалось, что в этом помещении все пребудет неизменным вовеки веков, и ничто не сможет изменить, нарушить его покой до тех пор, пока… Впрочем я не знал, до каких пор и в тот момент не задумывался об этом. Я смотрел на низкий и широкий алтарь, устроенный у противоположной стены храма. Чуть мерцающая зеленоватым, стеклянным блеском алтарная плита была абсолютно пуста, и только в самой ее середине лежало что-то темное и совсем небольшое.

Медленно и не слишком уверенно я направился к алтарю, боясь оторвать взгляд от предмета, лежавшего на алтарной плите. И по мере моего приближения, полумрак, наполнявший здание все больше сгущался вокруг моей фигуры, он становился живым, плотным, ощутимым… он окутывал меня неким колышущимся плащом, он подталкивал меня вперед… к алтарю… к лежащему на алтаре артефакту. Я уже не совсем понимал, я ли приближаюсь к зеленовато поблескивающей алтарной плите, или она сама приближается ко мне, подчиняясь неведомым мне силам, но вот она оказалась совсем рядом – полированная глыба темного нефрита толщиной не менее пятнадцати сантиметров и размерами полтора метра на три!

Я остановился и уставился на темный прямоугольный предмет, лежавший точно посреди алтаря. Мне все еще было непонятно, что это такое. Наклонившись, я принялся пристально разглядывать этот предмет и тут, непонятно от чего отразившийся солнечный луч высветил его. Это была… Книга!

Небольшая нефритовая книга вырезанная, похоже, заодно с самой алтарной плитой!

Какое-то странное разочарование проклюнулось в моей груди, словно я, сам не зная об этом, надеялся найти на этом алтаре нечто необыкновенно для меня ценное и был обманут в этой своей надежде. Тем не менее я протянул руку и погладил полированную поверхность камня, служившую верхней крышкой переплета.

Она была… теплой и, совершенно неожиданно, чуть шероховатой.

Я невольно закрыл глаза и целиком отдался этому прикосновению – оно мне явственно говорило, что мое зрение меня обманывает, что под моей рукой тщательно выделанная, мягкая кожа, по которой бегут крупные тисненые иероглифы. И тогда я, не открывая глаз… взял книгу в руки.

Она была невелика и не тяжела – книга, как книга, вот только когда я попытался, не открывая глаз, открыть ее, мне это не удалось. Тем не менее, я прижал свою находку к груди и повернулся прочь от алтаря. Я не собирался возвращать книгу на ее прежнее место, мне почему-то вдруг стало ясно, что я ее давно уже искал, что уже давно я желал обладать именно этой книгой, что она для меня ценнее всего на свете, даже, быть может, жизни! «Пусть только кто-то посмеет попробовать меня остановить!!! – подумал я с неожиданной яростью, – Испепелю!!!» И я действительно был уверен, что способен обратить в пепел любого, кто посмеет встать у меня на пути, и я знал, каким образом это сделаю!

По-прежнему не открывая глаз я сделал несколько неверных шагов в направлении, как мне казалось, выхода, и вдруг почувствовал на своем лице мягкое тепло восходящего солнца. Я открыл глаза…

Меня окружали старые обшарпанные стены во многих местах оббитые и искрошенные. Под моими ногами лежали истертые, поколотые, выщербленные плиты, в оконных проемах не было не только стекол, но и рам. Воздух неожиданно повлажнел и плеснул мне в ноздри застарелой прелью. Я несколько растерянно оглядел окружавшие меня развалины и поспешил к выходу, сжимая в руках свою находку.

На пороге храма я остановился и еще раз огляделся. С левой стороны от входа вертикально вверх тянулась темная полоса шириной в полметра, и я, невольно шагнув ближе, провел по ней пальцем. Это на самом деле была копоть! А в полутора метрах от этой полосы, на искрошенных каменных плитах террасы лежал… небольшой кусок обгоревшей по краям алой шелковой ткани. Я подобрал этот лоскут и осторожно завернул в него кусок полированного нефрита, который вынес из здания. Сунув его за отворот халата, в левый карман куртки, я поспешил назад к своим друзьям.

Повернув за угол нашего домика, я услышал довольно громкий разговор, шедший, похоже, у крыльца. И конечно, самым громким был голосок Поганца.

– И нечего здесь рассуждать, и нечего меня уговаривать! – верещал он своим невыносимо высоким фальцетом, – Вы с Гвардой немедленно отправляетесь к переправе, а я с лошадью Сор Кин-ира останусь здесь и подожду хотя бы до полудня. Если учитель не вернется, я вполне успею вас догнать!

– Нет! – возразил Поганцу непреклонный голос Шан Те, – Я и не подумаю уезжать, пока не узнаю, что случилось с Сор Кин-иром! Надо пойти в этот… храм и посмотреть, может быть, он там… лежит, и ему нужна наша помощь!!

– Не надо тебе никуда идти! – в один голос воскликнули Поганец и Гварда. Дальше заговорил один синсин, как всегда спокойный и рассудительный:

– Вы оба ведете себя крайне неразумно! В храме наверняка никого нет, потому что Сор Кин-ир не входил туда! Он вышел на аллею, поковырял мусор ногой и… исчез! Где он теперь – Желтый Владыка знает, а нам надо немедленно убираться отсюда!!

– А если он вдруг появится так же неожиданно, как исчез?! – возразила Шан Те, на что Поганец немедленно ответил:

– Вот для этого я и задержусь! И буду сидеть тихонечко-тихонечко, так что меня никто и не заметит!!

– Тот, кто утащил Сор Кин-ира и тебя заметит, как бы ты ни прятался! – зло протявкал Гварда, – А вообще, решайте, как хотите, но принцессе здесь оставаться в любом случае нельзя!!

– Это почему это мне нельзя здесь оставаться?! – тут же возмутилась Шан Те.

– Потому что нежным девушкам из благородных семей не место в таком… э-э-э… месте! – ответил почему-то Поганец и немедленно получил поддержку со стороны синсина:

– Вот именно!..

– Так что вы с Гвардой, быстренько давайте мотайте отсюда, а я с лошадкой учителя подожду! – приказным тоном распорядился меленький Сю, не давая девушке возразить.

Тут я появился из-за угла домика и, как ни в чем не бывало, поинтересовался:

– А что все уже готово для отъезда?..

Несколько секунд троица молча рассматривала меня, а затем Поганец Сю перевел взгляд на Гварду и необыкновенно язвительным голосом пропищал:

– Исчез!.. Растаял!.. Испарился!.. И тут же снова появился!

Синсин открыл, было, пасть, чтобы достойно ответить на этот незаслуженный выпад, но тут же снова захлопнул ее и отвернулся. Однако я не мог терпеть несправедливые и оскорбительные намеки в адрес честного Гварды, а потому спокойно проговорил, глядя в упор на маленького Поганца:

– Я действительно вышел на аллею, поковырял покрывающую ее грязь и… исчез. Возможно даже, что я растаял или испарился! А несколько минут назад я на самом деле снова появился вот в тех развалинах.

И я махнул рукой в сторону главного здания храмового комплекса.

Но, как я уже говорил, смутить Поганца чем-либо было весьма сложно. Он, оставив в покое синсина, немедленно прицепился ко мне:

– Да?! Значит исчез?! И где же ты гулял все то время, которое мы тут… э-э-э… убивались по тебе?!

Я улыбнулся и взглянул на Шан Те и Гварду, однако, те смотрели на меня со строгим ожиданием – им тоже было интересно, где это я был и чем я там занимался. Несколько растерявшись напористого интереса, я ответил:

– Ну… я был в… храме. Только не в том, в котором мы сейчас находимся, я был в очень красивом, абсолютно целом, хотя и совершенно пустом храме…

И вдруг я увидел, как Шан Те вскинула обе ладони к лицу и прикрыла ими открывшиеся в изумлении губы. Ее щеки побледнели, а глаза округлились от испуга:

– Пустой храм?! – едва слышно прозвучал ее сдавленный голос, – И как он выглядел?!

– Ну… – еще больше растерялся я, – К храму вела мощеная темным камнем аллея, обсаженная старыми невысокими липами. Это аллея выходила к широкой террасе с балюстрадой из белого камня…

Короче я подробно описал храм, в котором только что побывал, правда о своей находке я ничего не сказал. Однако Шан Те сама спросила меня:

– Ты видел в этом храме… нефритовый алтарь?!

– Видел… – признался я.

– А… Книга?.. – ее голос дрогнул, но она справилась со своим волнением, – Книга на алтаре лежала?!

– Книга?.. – переспросил я, лихорадочно соображая, что ответить, и в последний момент решился соврать, – Не заметил…

Шан Те облегченно вздохнула и… улыбнулась:

– Значит, ты не избранный, – и тут же ее личико снова омрачилось, – Но тогда почему тебе открылся храм?..

– Знаете что, – перебил я ее, – Давайте-ка послушаемся Гварду и продолжим наше путешествие, тем более, что, если вы не забыли, мы торопимся в Пакит. А по дороге, принцесса, ты мне расскажешь, почему ты так испугалась, услышав о моем посещении… э-э-э… несуществующего храма. И мы вместе подумаем, почему мне, как ты сказала, открылся храм…

Собирать нам особо было нечего, так что уже через несколько минут, мы выезжали с территории разрушенного храма, прямо через пролом в стене, проходившей позади главного здания.

Синсин и Поганец опять отправились вперед, а мы с Шан Те продвигались неторопливой рысью. Лошади наши отдохнули и шли легко, без понуканий, ничто не мешало беседе, однако девушка не торопилась начать свой рассказ. Я тоже не выказывал чрезмерного любопытства, и около получаса мы ехали бок о бок молча, любуясь окрестностями и нежась в ласковых лучах восходящего за нашими спинами солнца.

Наконец, Шан Те, искоса взглянув мне в лицо, негромко сказала:

– Ты хотел знать, что меня так напугало, когда ты рассказал о… храме с террасой, украшенной белой балюстрадой?.. Я тебе расскажу, хотя, надо признаться, мне странно, что маг не знает этой… истории…

Но тут я, выпрямившись в седле, поднял руку, останавливая ее, готовый начаться, рассказ. То маленькое, вялое магическое возмущение, которое я засек в рощице, огороженной полосой отравленной земли, внезапно активизировалось! Я почувствовал, как оно дернулось, и от него покатились волны внезапно разбуженной дикой магии, как оно напряглось и начало разбухать, расти, наливаться сторонней, подаваемой извне силой. Похоже, что в этом крошечном леске рождалось нечто большое и очень опасное! Но Что?! Или Кто?!!

И вдруг мне стало до жути тоскливо, я понял, что совершенно не хочу встречаться с нарождающимся там магическим… Ужасом. Это мое нежелание было настолько острым, что начал действовать еще до того, как осознал цель своих действий. Мои губы словно бы самостоятельно начали распевно читать некий довольно корявый стишок, и руки бросили повод и пришли в движение, вылепляя из падающих с губ звуков, окружающих меня света, воздуха и магической энергии очень сложное заклинание «Потерянного следа».

Когда я, уже вполне осознавая, что творю, закончил заклинание, с моих пальцев под копыта лошадей стекло некое темное облако, вращающееся со скоростью хорошо раскрученного волчка. Оно и по земле поплыло, как волчок, старательно выглаживая с земли следы лошадиных копыт, поднимая затоптанные травинки, вбирая в себя оставленные нами запахи, ворсинки, упавшие с нашей одежды и лошадей.

Туманный вихрь понесся назад по оставленным нами следам, а я, поддерживая и подпитывая его со своих поднятых, чуть дрожащих, рук, закрыл глаза, нашептал заклинание «Дальнего Взгляда» и сосредоточился на стремительно растущем в роще сгустке магической Силы. Мне было совершенно отчетливо видно, как он увеличивается, покрывается лиловым, чуть посверкивающим ореолом, как по его поверхности начинают змеиться тонкие трещины. Я уже не сомневался в том, что вот-вот в огороженной отравленной землей рощице появится некий монстр, некое чудовище, призванное для того, чтобы найти и уничтожить нас… Нет – меня!..

И он появился! Огромный сгусток дикой магической Силы лопнул, словно прорванный изнутри, и на свет вынырнул Зверь-Исковик! Видимо меня здорово передернуло, когда я уловил появление этого монстра, потому что неожиданно на запястье моей правой, поднятой на уровень лица, руки вдруг легла теплая девичья ладонь, и я услышал далекий голос Шан Те:

– Могу я тебе помочь?..

Чем она могла мне помочь?! Но звук ее голоса совершенно неожиданно успокоил меня, вдохнул в недостающую мне уверенность. И я гораздо четче ощутил и далекого Зверя, готовившегося начать свою грязную работу и свое заклинание, торопливо, но точно выполнявшее порученное ему дело.

Зверь-Исковик, выбравшись из породившего его кокона, огляделся и пришел в движение. Но пошел он не прямо, по какому-то сразу выбранному направлению, он двинулся по расширяющейся спирали, пытаясь увидеть, услышать, унюхать, нащупать, поймать след жертвы, намеченный для него, создавшим его хозяином. Теперь все зависело от того, насколько далеко мое заклинание сможет счистить оставленные нами следы. Оно шло достаточно быстро, но и Зверь-Исковик не медлил. Вот я почувствовал по некоторому замедлению его движения, как монстр миновал полосу отравленной земли и пошел вдоль нее, огибая рощицу. Мое заклинание в этот момент находилось уже на территории храмовых развалин. Исковик начал второй, чуть более широкий круг, и вдруг прервал свое равномерное движение, резко уйдя в сторону. Однако его путь лежал почему-то не навстречу моему заклинанию, не к развалинам храма, а почти перпендикулярно этому направлению. Он явно взял чей-то чужой след, но вот чей?

Мое заклинание закончило обработку домика, в котором мы провели ночь, и еще более потемневший смерч быстро двинулся в сторону развалин главных храмовых ворот. В этот момент Зверь-Исковик по плавной дуге развернулся в обратную сторону, и тут я понял, что он двигается по следу Гварды, уходившего накануне в разведку. Исковик снова возвращался к полосе отравленной земли. Немного не доходя до этой полосы, он неожиданно вильнул в сторону, несколько раз резко сменил направление своего движения, а затем, заметно ускоряясь, двинулся в сторону монастыря. Расстояние между ним и отправленным мной заклинанием начало стремительно сокращаться.

Я понял, что время моего заклинания истекло, и резко опустил руки. В тот же момент мое заклинание перестало существовать, а вместе с ним исчезло все, что оно смогло собрать на своем пути. Теперь осталось только ждать, как поведет себя Зверь-Исковик, а его поведение зависело от того, насколько хорошо было вылеплено мое заклинание «Потерянного следа». Если хоть что-то укажет монстру на наше присутствие или направление нашего движения, он нас догонит!

Ждать мне пришлось недолго, Зверь добрался до конца следа и резко остановился! А затем принялся крутиться на одном месте. Его вращение становилось все стремительнее, словно он гнался за собственным хвостом, но, похоже, определить направление дальнейшего движения он никак не мог. Вдруг он снова застыл на месте и… начал быстро расти! Мне стало понятно, что он пытается увидеть с доступной ему высоты, хоть какое-то движение.

Я открыл глаза и, посмотрел прямо в испуганное лицо Шан Те, прошептал:

– За нами погоня… Мне удалось ее задержать, но нам надо торопиться. Отложим разговоры и прибавим скорость!

В следующее мгновение наши лошади мчались галопом по покрытой высокой травой равнине. Мне пришлось свернуть наблюдение за преследовавшим нас Зверем, потому что большую часть своего внимания я должен был уделить управлению лошадью, но некая односторонняя магическая связь между нами еще сохранялась, и я чувствовал, что Исковик пока еще не обнаружил нас. Более того, я определенно знал, что он снова начал свое движение по спирали, надеясь опять нащупать ускользнувший след.

Раза два я поймал в траве слева от себя короткий проблеск черной шкуры синсина – тот без труда следовал за нашими лошадьми, а вот Поганца я так и не увидел, приходилось надеяться на то, что малыш сможет не потерять нас.

Наша бешеная скачка продолжалась около получаса, и я чувствовал, что мы довольно быстро удаляемся от все еще кружащегося на одном месте Зверя. В этот момент мы вынеслись на гребень откоса, плавно спускающегося к широкой светлой реке.

– А вот и Хо!.. – раздался позади меня писклявый голосок Поганца, и я радостно воскликнул:

– Значит ты успел забраться на лошадь?!

– Так я, почитай и не слезал с нее… – преспокойно ответил Сю, – Так на пяток минут, ножки поразмять…

– Ну, тогда показывай, где тут твоя переправа?! – усмехнулся я.

– А вон… правее… Вон за теми деревьями крыша виднеется…

Действительно, вправо по берегу росли несколько низкорослых деревцев, словно специально посаженных на совершенно голом берегу, а за ними виднелась небольшая темно-серая крыша.

– Вот это и есть переправа… – пояснил Поганец, – А чего это мы так… торопились, я пару раз чуть с лошади не свалился, – неожиданно поинтересовался он.

Не отвечая на вопрос своего ученика, я направил лошадь все тем же галопом в указанную им сторону. Через несколько минут мы были у переправы.

Темно-серая крыша, прятавшаяся за деревьями, прикрывала совсем крошечное строение, больше похожее на будку, чем на дом. Рядом с этой будкой располагался небольшой причал, выдававшийся в реку метра на три, и к этому причалу была привязана большая лодка со сплошным дощатым настилом, напоминавшая паром. На причале был установлен большой барабан с намотанным на него канатом. Конец каната, сбегавший с барабана, нырял в воду сразу же у причала, так что казалось, будто бы этот причал стоит на якоре.

При нашем приближении, узкая дверь будки приоткрылась и оттуда выглянула широкоскулая физиономия пожилого мужика, украшенная довольно длинной растрепанной бороденкой, сползшей на подбородок и полностью игнорирующей щеки. Узкие, косо разрезанные глаза настороженно уставились на нас.

– Ты можешь переправить нас на другой берег?.. – вежливо поинтересовался я, спрыгивая с лошади и делая шаг вперед.

Мужик попятился, прикрывая за собой дверь, однако до конца он ее не закрыл. Вместо этого он, почесав нос, неразборчиво пробормотал:

– Две лошади, два человека и два домашних животных… Итого…

Впрочем произвести подсчет ему помешал Поганец, завопивший во всю свою писклявую глотку:

– Это кого ты к домашним животным отнес, скотина?!! Ты где это видел домашних животных с руками, ногами и к тому же говорящих человеческим языком?!!

– Вот именно, – поддакнул синсин, – Говорящих человеческим языком!..

Мужик внимательно оглядел Гварду и Поганца и сразу же согласился:

– Значит – две лошади и четверо людей!.. Тогда получится семь сюней…

Я не понял, каким образом получилась такая сумма, но спорить не стал – все равно никаких «сюней» у меня не только не было, я даже не знал, что это такое.

– У нас нет мелких денег, – неожиданно вступила в разговор Шан Те, – Я дам тебе свою… пуговицу…

И она протянула хозяину переправы крошечную пуговицу, отливающую перламутровым блеском. Я посмотрел ей в лицо, мне сразу стало абсолютно ясно, что эта пуговица ей очень дорога, но она готова отдать ее, понимая насколько для нас важно оказаться на том берегу.

Мужик же скосил один глаз на предлагаемую плату, почмокал губами и неожиданно заявил:

– У меня не будет сдачи…

– Я отдам тебе пуговицу и не потребую сдачи, засчитав ее, как оплату… срочности!..

Последнее слово Шан Те подчеркнула голосом, и, похоже, перевозчик прекрасно ее понял. Дверь будки мгновенно захлопнулась, но через секунду распахнулась снова, и из нее выскочил все тот же мужичонка, наряженный в потрепанный халат, плохо определяемого цвета, забранный в широкие штаны, которые в свою очередь было забраны в высокие сапоги. В руках мужик держал странным образом изогнутую железяку.

Быстро поклонившись, он бросил еще один взгляд на пуговицу в руке девушки и быстро пробормотал:

– Прошу господ путешественников занять места на моей недостойной барке…

После этого он чуть ли не бегом бросился на причал, вставил свою железяку в отверстие на боку барабана и принялся с остервенением его вращать. Канат начал медленно выползать из воды.

Едва мы успели взойти на причал, а с него перейти на качающийся настил лодки, как канат был полностью выбран и повис, роняя капли, над рекой. Мужик застопорил барабан и присоединился к нам, встав у борта, над которым висел канат. Как оказалось, лодка была соединена с этим канатом посредством двух свободных ременных петель. Лодочник поднял с настила короткий шест с крюком на конце, ухватился этим крюком за канат и, упершись в специально набитую на настил доску, принялся тянуть. Лодка нехотя сдвинулась с места и, потихоньку набирая скорость, направилась к противоположному берегу.

Воспользовавшись представившейся возможностью, я прикрыл глаза и попробовал еще раз подсмотреть, чем занимается Зверь-Исковик. Перед моим мысленным взором немедленно предстал этот мохнатый шестиметровый монстр, он все еще мчался по раскручивающейся спирали, пытаясь отыскать продолжение потерянного следа. У меня на душе стало намного спокойнее – если нам удастся переправиться на другой берег реки и выйти на проезжую дорогу, можно считать, что на этот раз нам удалось уйти от преследования!

Наш своеобразный паром уже довольно ходко бежал вдоль натянутого между берегами каната, приближаясь к середине реки, и тут я заметил, что Поганец Сю стоит около моей лошади и, крепко держась за повод, испуганно озирается. Шагнув к нему, я участливо поинтересовался:

– Что с тобой?.. Ты чего-то испугался?..

– Ничего я не испугался!.. – почти взвизгнул малыш, а затем, перейдя на трагический шепот, добавил, – Я плавать не умею!..

– Но тебя же никто и не заставляет плавать!.. – ободряюще улыбнулся я.

– А если эта… галера… начнет тонуть?.. – он топнул по настилу босой ногой, выбив странный гулкий звук, и тут же с опаской покосился на доски.

– С какой стати она начнет тонуть? – удивился я.

– А с какой стати тонут все эти… лодки-корабли? Дырка в днище – и привет!

– Но дырка-то не появляется ни с того, ни с сего!.. – снова улыбнулся я, – Чтобы дырка в днище появилась, надо чтобы хоть что-то произошло…

Я не успел выдать варианты того, что должно произойти, чтобы появилась дырка в днище, поскольку Поганец перебил меня самым непререкаемым тоном:

– И произойдет!.. Или камень со дна реки всплывет, или хват-рыба днище пожует, а может и просто от сотрясения обшивка разойдется!.. А что я тогда делать буду?!

И он еще крепче ухватился за повод, а я, прищурившись, поинтересовался:

– И где ж это ты видел… всплывающие камни?!

– Ну, сам-то я, допустим, их не видел, и, вообще, тот, кто их видел уже ничего рассказать не может! Но один старый моряк, с которым я был знаком, когда… э-э-э… путешествовал на… Запад, очень подробно объяснил мне, чего должен бояться человек на воде. А поскольку я, как уже сказал, плавать не умею, то хорошо запомнил эти… опасности! Это – морские ежи цунь, хватающие человека, оказавшегося в воде, за пятки, рыбки юй-ши, которые могут в секунду обглодать человека до остова, большой рак Боа-ду, незаметно подкрадывающийся к плывущему мужчине и откусывающий своими могучими клешнями… ну… это… все… мужское…

– А женщин, значит, этот твой рак не трогает?.. – перебил я занимательный рассказ Поганца саркастическим вопросом.

Малыш укоризненно посмотрел на меня и покачал головой:

– Ты, конечно, можешь смеяться… магам, может быть, все эти… приятные зверушки… и не страшны. А вот мне, как я понял, надо держаться подальше от водных пространств…

– Вряд ли для тебя опасны ежи цунь или большой рак Бао-ду… – нарочито задумчивым тоном проговорил я.

– Это почему это они мне не опасны?! – немедленно взвился Поганец, – У меня что же, по-твоему, пяток нет или я – не мужчина?!

– Ну, целостность твоих пяток обеспечена твоей обувкой… – тут Поганец быстро опустил глаза, словно проверяя, насколько видны его железные сандалики, – А насчет мужского достоинства…

Я с многозначительным сомнением замолчал…

И тут началось!

Поганец Сю наклонил свою, поросшую шерстью башку, уши его развернулись во всю свою необъятную ширь, зубы оскалились, и сквозь этот оскал с трудом протиснулся хриплый писк:

– Ты сомневаешься в моей мужественности?!! Ах ты – маг недоделанный!.. Да знаешь ли ты, что четыре жены правителя провинции Цжэнзя и семь его наложниц рыдали от счастья, когда я появился в их дворце и от горя когда… к-хм… мне пришлось его… э-э-э… покинуть! Да знаешь ли ты, что за одну ночь я способен до восьми раз… это… ну… пролить дождик и рассеять тучки…

– Так ты еще и погодой управляешь?! – насмешливо удивился я.

От такого моего отношения к его мужским достоинствам, Поганец буквально задохнулся, и вдруг его облик принял свой обычный вид. Он осторожно огляделся и совершенно спокойным, я бы даже сказал деловым, тоном произнес:

– Хорошо… Хочешь я на спор за два дня соблазню… Шан Те?!

От такого наглого и вздорного предложения я даже оторопел, а Поганец, все тем же деловым тоном, продолжил:

– Если я через два дня ее… это… у-гу… ты сделаешь и подаришь мне какую-нибудь волшебную вещь!.. Договорились?!

Видимо, именно этот его деловой, или вернее сказать циничный, тон и вернул мне спокойствие, хотя у меня и появилось сильное желание посмотреть, как над этим маленьким распутником поработал бы… большой рак Бао-ду.

– Договорились… – негромко и очень серьезно ответил я, – Если ты за два дня не… у-гу… то я тебе оторву башку, а если ты за два дня… у-гу, то я тебе подарю какую-нибудь волшебную вещь… а потом оторву башку!

На нахальной физиономии Поганца отразилась растерянность и, чуть запинаясь, он пропищал:

– Это что ж получается, я в любом случае останусь без… – тут он осторожно потрогал свою мохнатую голову, дважды моргнул и неожиданным шепотом закончил, – Нет! Так не честно!!

– А честно совращать молоденьких девочек?! – сурово спросил я.

– Ха! Девочку он пожалел!.. Посмотрите, какой он моральный! – от возмущения Поганец даже подпрыгнул, – А сомневаться в моих… э-э-э… мужчинских способностях честно!!!

После этих его слов я вдруг осознал, что мое подшучивание и в самом деле было довольно обидным. Однако извиниться и успокоить Поганца я не успел, послышался короткий глухой удар и наша лодка резко остановилась. Я едва устоял на ногах, а вот Поганец, выпустив от неожиданности повод, покатился по настилу, вопя что есть мочи своим пронзительным фальцетом:

– Спасите!!! Тонем!!! Дырка в днище!!!

Я метнулся вперед и в последний момент, когда малыш, размахивая руками, уже свесился за борт большей частью своего небольшого тельца, успел ухватить его за ногу. Покрытая шерстью щиколотка проскочила в моем кулаке словно намыленная, но невидимая, однако вполне ощутимая металлическая сандалия позволила мне удержать Поганца от падения в воду, которого он так боялся. Быстро дернув на себя пойманную ногу, я выволок его на настил, а он, лежа на досках и сложив свои длиннющие руки на впалой груди, отчаянным голоском спросил:

– Ну, что там, камень всплыл или хват-рыба нас достала?..

Оглядевшись я чуть не расхохотался, однако, усилием воли задавил смех и снова обратился к ожидающему моего ответа Поганцу.

– Все гораздо хуже!.. – мой шепот был донельзя трагичен.

После этих слов последовала пауза, и Поганец первым не выдержал молчания:

– Неужели нас достала каракуртица Чжан?..

– Нет… – я безнадежно покачал головой и тут уж не смог сдержать улыбки, – Мы просто причалили к берегу!..

На мордашке Поганца начерталось недоверие, а затем он дернулся, освобождая свою ногу, быстро вскочил и огляделся.

Наш паром действительно пристал к пристани на противоположном берегу. Видимо перевозчик слишком разогнал свою посудину и потому не сумел ее вовремя затормозить. В результате мы причалили слишком резко. Впрочем, Шан Те и Гварда видели приближающийся берег, и только на нас с Поганцем, занятых серьезным разговором, момент причаливания произвел такое ошеломляющее впечатление.

Синсин, не дожидаясь нас, быстро сбежал на берег и исчез в низких прибрежных кустах, а девушка шагнула к лодочнику и протянула ему свою пуговицу:

– Получи свою плату…

И тут мне в голову вдруг пришла мысль.

– Одну секунду, принцесса, – крикнул я и бросился к своей лошади.

Шан Те прижала кулачок с зажатой в нем пуговицей к груди и удивленно обернулась в мою сторону, а я быстро развязал мешок моего учителя. Как я и ожидал в мешке, под небрежно сложенными рубахой и штанами, лежали… деньги. Это были небольшие медные, ново поблескивающие круглые монетки с аккуратно пробитыми у края дырочками, собранные в две связки с помощью пропущенных сквозь отверстия тоненьких мягких проволочек. Вытащив одну из связок, я показал ее Шан Те и спросил:

– Что это такое?..

У девчонки удивленно распахнулись глаза, и она ответила вопросом на вопрос:

– Так у тебя есть целая связка яней?..

– Не у меня, а у моего учителя, – поправил я ее, – Однако, мне кажется, мы вправе воспользоваться этими… янями… В конце концов, мы стараемся для его освобождения. Сколько нужно этих яней, чтобы рассчитаться за перевоз?

– Он просит всего семь сюней, а в одном яне их целых двадцать… Так что…

– Так что одной монетки нашему лодочнику должно вполне хватить, – перебил я ее, – Даже с учетом срочности!

Я быстренько размотал концы проволоки, стянул с нее одну монетку и, протянув ее лодочнику, поинтересовался:

– Достаточно за твою работу?..

– Да, господин, – лодочник взял монету, быстро сунул ее за щеку и низко поклонился.

– Смотри не проглоти свою плату, – усмехнулся я, укладывая вновь завязанную низку на дно мешка и затягивая на его горле тесьму.

Мы с Шан Те взяли своих лошадей под уздцы, свели их на берег и поднялись в седла.

Лодка тут же отвалила от причала, а рядом со мной материализовался Поганец, готовый продолжать путь… на крупе моей лошади.

– Ну, и где твоя главная дорога? – поинтересовался я у малыша.

– Теперь нам совсем недалеко осталось, – с энтузиазмом заявил он, ловко запрыгивая на лошадь позади меня, – Вот сейчас на холмик поднимемся, с холмика спустимся и за деревенькой его увидим.

Перед тем, как тронуть лошадь я еще раз внимательно прислушался к окружающему магическому фону и с удивлением почувствовал, что совершенно не ощущаю присутствия Зверя-Исковика. То ли он был слишком далеко, то ли совсем убрался к своему хозяину с докладом о невозможности обнаружить жертву.

«Да и за нами ли он охотился?..» – закралось мне в голову рассудочное сомнение. И тут же словно ответ на него все мое существо содрогнулось от воспоминания о моменте рождения Зверя! В тот момент я ни капли не сомневался, что он пойдет по нашему следу.

«Вот только почему он был отправлен за нами?..» – появился в моей голове новый вопрос.

Мы, теперь уже не слишком торопясь, двинулись в указанном Поганцем направлении, и почти сразу же Шан Те повернула ко мне свое умное личико:

– От кого мы убегали?..

Она не сомневалась в том, что мы именно убегали, ее интересовал вопрос «от кого». Я решил, что врать ей не имеет смысла – девчонка была достаточно умной и смелой, чтобы знать правду.

– Ты помнишь, мы вчера проезжали мимо полосы отравленной земли? – спросил я ее и уточнил, – Там еще рощица маленькая была…

Она в ответ молча кивнула.

– Так вот, еще вчера я почувствовал, что в этой рощице притаилось какое-то заклинание. Правда, я не понял его сути, а вот сегодня это заклинание произвело на свет… как бы это сказать… ну, некоего Зверя что ли. И этот Зверь сразу же начал охоту на… мне показалось, что на нас, – она невольно оглянулась, и я поспешил ее успокоить, – Нам удалось сбить его со следа…

– Неужели Великолепный Цзя каким-то образом узнал, что мы преследуем его оборотней?!

Шан Те немного побледнела, но держалась молодцом.

– Нет, мне кажется, что причина была не в этом… – задумчиво возразил я, – Мы не идем по следу цзиней, так что вряд ли Цзя Шун имеет причину подозревать нас в преследовании его… подручных. А кроме того, ему было бы проще сообщить о таком преследовании самим цзяням, а они и сами могли бы с нами справиться. Нет, тут дело в чем-то другом…

– Но ты точно знаешь, что магический Зверь Великолепного Цзя потерял наш след?.. – снова переспросила она.

– Точно! – как можно уверенней ответил я.

Мы немного помолчали, и тут за моей спиной раздался голос Поганца: