Селеста Артемьев Роман
Рихард любовно погладил значок полусотника на рукаве. Не зря, ой не зря он делал подарки штабным офицерам! Других вожаков, согласившихся перейти на службу герцогу, приняли в лучшем случае десятниками, причем у многих часть людей перевели под чужое командование. Исключением стал Черный Маш, которого сразу назначили сотником и «ответственным за связи с вольными формированиями». Попросту говоря, бандитов, не вписавшихся в расширившуюся структуру стражи, намеревались использовать в качестве разведчиков, фуражиров, временных охранников для пленных. В любой армии найдется грязная работа, которую требуется выполнять, поручать же обычным частям не стоит. Маш будет присматривать за всей этой вольницей, станет служить посредником между самыми дикими отрядами и офицерской верхушкой.
Богатая должность.
«Ладно, и меня удача накроет покрывалом» — подумал бывший главарь. — «Звание дали, на довольствие отряд поставили, кусок земли под поместье обещают подобрать хороший. Надо бы подсластить, чтобы не забыли. Скажем, виконт Со картины собирает. Есть у меня одна, ее и поднесем».
Границы принадлежащей правительству территории незаметно раздвинулись в последнее время, поэтому контрабандой Рихард занимался без помощи упыриц. Зачем к ним обращаться, если большая часть постов передвинулась в предместья, туда же переехала треть стражи. Оставшиеся службу несли по инерции, абсолютно все ожидали скорого начала Великой Охоты. Жители Гнойника тоже предчувствовали изменения в своей судьбе и поэтому попрятались, стараясь не попадаться на глаза. Выходили они из убежищ редко, только чтобы обменять часть найденного на еду, некоторые пытались прижиться в окружающих город деревнях. Их положение мало отличалось от рабского.
Словом, у Рихарда появилась масса поводов для радости и всего один для огорчения. Командир сотни и непосредственный начальник презирал попавших к нему в подчинение бывших бандитов и не стеснялся своего отношения выражать. Особое раздражение у него вызывали дворяне, в силу обстоятельств вынужденные слегка отклоняться от жесткого кодекса чести. Откуда его герцог выкопал, Рихард не знал, подобные живые реликты прошлых эпох встречались редко. Вожак не намеревался терпеть насмешки человека, целый год трусливо просидевшего за высокими стенами дворцовой цитадели, о чем и сообщил в максимально изысканной форме. Вражда приняла открытую форму, состояться поединку мешала только дисциплина. Оставалось терпеть, сносить придирки и поджидать удобного момента, чтобы избавиться от заносчивого ублюдка раз и навсегда. Врагов у сотника набралось достаточно, поэтому долго ждать не придется.
О не-мертвых знакомых и старом разговоре насчет заброшенного монастыря полусотник помнил. Его давно интересовало, что скрывалось в старом святилище, почему Селеста настойчиво пыталась узнать о состоянии храма. Возможно, она говорит правду, и там действительно обитают опасные твари той же породы. Но Рихард был готов дать руку на отсечение, что есть еще какая-то причина для расспросов упырицы. Хорошо бы пошарить по подвалам, посмотреть, какие вещички припрятали нынешние хозяева для своих нужд. Днем ведь упыри спят, угрозы никакой.
Вожак поставил в памяти зарубку, пообещав при первой оказии навестить монастырь.
Селеста всей кожей ощущала бросаемые Медеей взгляды, и сама желала навестить Хастина этой ночью, но, стиснув зубы, занялась текущими делами. Она предпочитала сначала переложить синицу из рук в клетку, а потом уже пытаться ловить журавля. Оборудование надо перетащить, помочь Сташу организовать лабораторию, навестить Ласкаша и вытянуть из него имена людей, чье бедственное положение заставит их согласиться работать трактирщиком в организуемом заведении. Именно вытянуть, паренек информацию выдавал охотно, только бессистемно.
«Парадное лицо» кабака Селеста намеревалась искать среди бедняков. Ей требовался мужчина средних лет, в меру деятельный, грубый, жестокий, отчаявшийся. Обязательно с семьей, чтобы иметь дополнительный рычаг воздействия. В трущобы попадал разный народ, наверняка найдутся подходящие кандидатуры. Люди продолжали пробиваться правдами и неправдами в Талею, хотя основной поток беженцев давно схлынул, среди них встречались очень любопытные личности. Большая часть оседала среди низших слоев городского общества, со временем превращаясь в «государственных крепостных», однако наиболее активные имели возможность стать кем-то повыше. Ремесленники, бывшие рыбаки устраивались неплохо, крестьяне и агрономы тоже могли занять достойное место. Селеста надеялась найти кого-то не слишком шустрого и хитрого, ей был нужен надежный и верный исполнитель.
Психи-морваниты по понятным причинам отпадали.
— Может, среди лишенцев посмотреть? — неуверенно предложила Медея.
— Все лишенцы в деревнях, крепят сельское хозяйство страны — мрачно пошутила Селеста. — Еще возиться, выкупать их. Нет, нужен простой человек. Сташ!
— Да, темная госпожа — подбежал и склонился в поклоне алхимик.
— Что происходит с людьми, только-только пришедшими в Талею? Вот они подошли к патрулю, порадовались, слегка отдохнули… Какова их дальнейшая судьба?
— В основном они соглашаются принять полное подданство и становятся слугами герцога — охотно ответил морванит. — Считается, что бывшие подданные герцогства Талейского продолжают служить Диниру, присягу верности ведь не отменяли. Тех, кто отказывается, отправляют в деревни. Оставшихся в городе распределяют по общинам; если человек владеет полезными умениями, его направляют к артельным мастерам.
— Меня интересуют обычные люди. Есть ли какое-то место, нечто вроде фильтра, где они ждут решения властей?
— Нет, госпожа — немного подумав, покачал головой Сташ. — Система отлажена, предписания выдаются очень быстро.
— Жаль. Похоже, времени уйдет больше, чем я рассчитывала. Когда будет готова первая партия товара?
— С помощью Хозяина, не пройдет и четырех дней, как процесс брожения завершится — заулыбался алхимик. — Если госпожа позволит, я осмелюсь предложить некоторые добавки, делающие последствия приема продукта более тяжелыми для человеческого организма. Отказаться от наркотика будет труднее…
— Не сейчас, Сташ. Сначала продадим первую партию, потом станем экспериментировать. Но я ценю твое рвение, ты верно служишь нашему господину.
— Хвала Морвану!
— Хвала.
Без подобных диалогов не обходилась ни одна беседа с морванитами. Фанатиков постоянно требовалось хвалить и контролировать, чтобы они не дай бог чего не натворили с бешеным энтузиазмом.
— Я схожу, поговорю с жителями в бедняцких кварталах — поднялась Медея. Она чаще общалась с информаторами и могла быстрее узнать нужное имя.
— Да, начинай. Можешь не торопиться, лучше потратить время и выбрать исполнителя понадежнее. Нам еще деньги на обустройство искать.
Звучит форменным идиотизмом, но денег опять не хватало. Кончились. Последние гроши ушли в оплату за купленное оборудование для перегонки наркоты. Селеста рассчитывала использовать вырученные средства на постройку и обустройство кабака, но, во-первых, может не хватить, во-вторых, жить на что-то надо. Покупать одежду, до которой Медея была большой любительницей, платить информаторам, поддерживать морванитов. Сектанты тоже хотели денег, их преданность должна подкрепляться дарами.
Сама судьба вынуждает идти на поклон к Факасию за новым заказом. Упырица слегка прищурилась, больше ничем не проявив недовольства. Она считала Святейшего последним человеком, которому стоит знать о ее проблемах. Он как акула: почуяв запах крови, стремится растерзать ослабленную добычу.
Стремясь поскорее разобраться с затянувшимся поручением и поскорее получить обещанную плату, девушка зашла в бордель. На нее сначала не обратили внимания — ну, ошиблась, как пришла, так и уйдет. Заступивший дорогу охранник широко улыбнулся, пробежав опытным взглядом по скрытой глухим плащом фигурке:
— Пришла подработать, девочка?
— Уже. Проводи к Святейшему, он сегодня должен быть здесь.
Широкоплечий мужчина мгновенно насторожился.
— Какой еще Святейший? Нет здесь таких!
— Скоро здесь не будет тебя — хмыкнула странная гостья. — ВЕДИ.
Власть, прозвучавшая в голосе незнакомки, заставила человека испуганно отшатнуться. Словно пьяный, пошатываясь, он двинулся вглубь заведения, указывая дорогу. Они прошли по длинному, богато обставленному коридору с множеством дверей (из-за некоторых доносились разные звуки и запахи), прежде чем последствия психического удара прошли. Мужчина, однако, продолжил путь, справедливо рассудив, что старшим виднее. Если девка напрасно пришла в это место, прямо сейчас и пожалеет о своей наглости. Подвал, к которому они пришли, пользовался у работников плохой репутацией.
Стоявший у входа охранник при виде Селесты тоже насторожился. Он не знал, кем является девушка, какие у нее дела с хозяином, только несколько раз видел, как они встречались. Причем Факасий демонстрировал уважение и даже некоторую опаску перед невысокой пигалицей, стелился перед ней, словно перед важной шишкой из числа благородных. Но и внутрь ее пускать боец не собирался. Причина, по которой Святейший сегодня задержался в борделе, было не то, чтобы редкой, просто посторонним видеть ее не следовало.
— Простите, госпожа — охранник предусмотрительно поклонился, предварительно жестом отослав провожатого. — Хозяин сейчас немного занят. Не могли бы вы подождать?
Из-за плотно прикрытой двери, неслышимые человеческим ухом, доносились голоса. Первый, громкий и визгливый, что-то недовольно выговаривал. Ответная речь толстяка журчала знакомой гладкой скороговоркой. В воздухе витали флюиды боли, возбуждения, отчаяния, сильно пахло кровью, потом и человеческим семенем. Селеста слегка фыркнула:
— Действительно, входить внутрь мне не хочется. Я подожду здесь — она кивнула на еще одну дверь, ближе к выходу. — Когда это ничтожество уберется, позовите Факасия сюда.
— Госпожа, сюда…
Предупреждение мужчины запоздало, Селеста уже открыла дверь.
— … не стоит входить.
Восставшая хищно раздула ноздри, вдыхая знакомый, но ничуть не менее желанный запах крови. Судя по разложенным вдоль стен предметам и приспособлениям, комната использовалась под пыточную камеру. Совсем недавно использовалась. Аромат страха густо пропитал атмосферу, и сидящий внутри упырицы демон инстинктивно потянулся наружу. Единственным источником пищи поблизости оказался нервно переминавшийся за спиной мужчина. Селеста прикрыла глаза, усилием воли успокаиваясь.
— Чего-то в этом духе я и ожидала. — Осмотрев камеру еще раз, она заметила распластанное по лавке обнаженное тело. — А это кто?
— Эээ… работник.
Натянув на лицо тряпичную маску, девушка приблизилась к истерзанной жертве. Жестокая жизнь подготовила ее к разным зрелищам, но такое… Ногти на правой руке содраны, кожа обожжена и собралась складками. Спина исхлестана, ее покрыла корка спекшейся крови, самые глубокие раны приходились на ягодицы. Строение тела указывало на мужской пол раненого, хотя девушка не была уверена — паховая область скрывалась испачканными смесью крови и дерьма бедрами. Нет, все-таки мужчина. Хуже всего пришлось лицу, неизвестный палач над ним хорошо потрудился. Из-за распухших губ торчали осколки зубов, сломанный нос превратился в смятую лепешку, глаза… Глаз не было.
— Что здесь произошло?
Возвышавшийся на две головы над девушкой мужчина внезапно почувствовал бегущую по спине струйку пота.
— Клиент увлекся — он облизал пересохшие губы. — Госпожа.
Селеста помолчала, давя ярость. Нельзя. Ничего сделать уже нельзя.
— Оставь меня. Быстро.
Охранник почел за лучшее немедленно выполнить приказ.
Упырица присела рядом с телом. Как ни странно, сердце еще билось, из чуть приоткрытого рта время от времени доносилось всхлипывающее дыхание. В груди зашевелилась полузабытое чувство, жалость. И эти люди считают таких, как она, чудовищами? Да, ей действительно хочется прильнуть к кровоточащим ранам и утолить жажду, инстинкты требуют своего. Но никогда, даже в самые худшие дни, она не поступала с пойманной добычей настолько жестоко!
Что делать? Что теперь вообще можно сделать? Без глаз парень не жилец, о калеках сейчас редко заботятся. Молодой организм еще может справиться с ранами, болевым шоком, шансы вытянуть у него есть. Только стоит ли? Жизнь в аду, существование на жалкие подачки и непрерывная, постоянная боль — вот его участь.
Селеста чиркнула когтем по запястью, срывая тугую повязку, торопливо отошла к двери. Питаться от этого юноши она не станет. Он умрет, не приходя в сознание, и это самая большая милость, какую она только может ему оказать. Потом, стараясь не обращать внимания на стук падающих с руки на пол густых бордовых капель, она подошла поближе к двери.
Человек, ругавшийся с Факасием, наверняка и есть тот самый клиент.
Она хотела запомнить его запах. Запомнить его голос.
У зла должны быть границы.
Если бог, или боги, хоть какая-нибудь высшая справедливая сила существует, они обязательно встретятся. Сейчас она ничего не может сделать, но потом… Как знать.
Прошло еще минуть десять, прежде чем послышался скрип распахивающейся двери и срывающийся фальцет недовольно прокричал:
— На большее не рассчитывайте, Святейший! Слышите, и не надейтесь!
Затем мужчина быстро прошел, практически пробежал к выходу, выглянувшая Селеста успела заметить спину в богатом камзоле. Она его узнает. Хорошо бы выяснить еще и имя.
— Простите, дорогая Селеста, за эту безобразную сцену — толстяк одышливо отер лоб. — Иногда в нашем бизнесе случаются накладки. Я, конечно, стремлюсь свести количество инцидентов к минимуму, но иногда они просто срываются с цепи.
Упырица отвернулась от опустевшего коридора и холодно взглянула на Факасия:
— Ваш раб умер.
— Ай-яй-яй! — всплеснул руками сутенер. — Горе-то какое! Такой многообещающий мальчик! И заменить-то некем, совершенно эксклюзивный товар! Бедняжка, совсем молоденький был!
— Надеюсь, вы стрясли с виновника достаточную компенсацию. Кстати сказать, как его имя?
— Достаточную?! Совершенно недостаточную! Мизерную, ничтожную, сущую нелепицу по сравнению с причиненным ущербом!
— Потребуйте еще. Или он больше не собирается приходить?
Святейший сожалеющее развел руками:
— От этого господина сплошные убытки. Я вынужден отказать ему в посещении своих заведений. Жаль, очень жаль, но с сегодняшней ночи барону придется обходиться без наших услуг.
— Вы сказали, барону?
— Да, он принадлежит к свите герцога. К сожалению, большего сказать не могу — анонимность прежде всего!
Селеста не стала настаивать. Узнала она достаточно, дворян с титулами не так уж много, поэтому вычислить садиста при желании можно. Факасий же будет молчать до последнего. Его бизнес, грязный и кровавый, существует до тех пор, пока он не пытается нарушать неписанные жесткие правила. Сутенеры, шантажирующие клиентов, долго не живут.
Да и что такого, с точки зрения властей, сделал этот барон? Просто убил раба. Слегка переусердствовал, бывает. Стражники обязательно войдут в положение. В худшем случае немного пострадает репутация, все-таки подобные развлечения считаются противоестественными, но все зависит от позиции герцога. Если дворянин ему полезен, дворянина оправдают.
Святейший не станет раздувать скандал или, тем более, мстить. Он просто найдет нового работника, молодого, красивого, нежного юношу, списав старого в графу «убытки». Вот и все.
— Как думаешь, очень нас ждут?
— Очень. Мы им нужны — Селеста оглядела улицу, высматривая поздних прохожих. Никого не заметив, она в очередной раз позавидовала выгодному расположению подворья Тарраша. Посторонние к задней двери не подходили, место неудобное. — Глава рода должен избавиться от упыря в доме, как бы сильно он его не любил. Идем.
На стук в решетчатом оконце появилось лицо одного из позавчерашних парней, на сей раз он недолго рассматривал посетительниц. Звук отодвигаемого засова послышался практически сразу. Привратник держался несколько скованно и посматривал на девушек с опаской, видимо, его просветили насчет их сущности. Медея бросила на подругу предупреждающий взгляд и столкнулась с таким же ответным, они обе отметили надетую под рубахой у человека кольчугу и длинный меч на поясе.
Мужчина тщательно запер дверь, заложив ее огромным засовом из железной полосы, и повел гостий в ближайшее здание. Не в основной дом, где жила почти вся семья, а в маленькую постройку, бывшую прежде сараем или чем-то подобным. В прикрытых глухими ставнями окнах светился тусклый огонек, изнутри доносились людские голоса. Арбалетчики на крыше на этот раз не сидели, Селеста дорого бы дала за ответ на вопрос, где они сейчас — притаились в засаде, ожидая сигнала, или мирно спят со своими семьями. Она не знала, какой вариант предпочесть. Доверие главы рода на предстоящих переговорах многое значит, однако упырица опасалась излишне благодушных партнеров.
Войдя следом за провожатым, она одним взглядом оценила собравшихся. Помещение, в котором они оказались, представляло собой длинную комнату метров восемь длиной и три — шириной, чисто вымытую и скудно обставленную мебелью. В дальнем конце виднелась дверь, около нее стоял высокий шкаф с какой-то посудой, остальное пространство властно захватил огромный стол из дорогого на вид дерева. Рядом с этим шедевром искусства краснодеревщиков две простые скамьи из какого-то пластикоподобного материала выглядели совершенно неподходяще, немногим лучше смотрелось массивное кожаное кресло во главе стола, в котором разместился Тарраш.
Мастер хмуро буравил взглядом закутанных в плащи упыриц, без стеснения рассматривающих его семью. Помимо Хастина, сидевшего ближе всех к выходу, за столом в порядке старшинства сидело еще четверо мужчин. Все не юнцы, с оружием, судя по повадкам, умеют с ним обращаться. Все смотрят настороженно, с неприязнью, и готовы драться. Итак, не считая вышедшего привратника, шестеро опытных воинов против двух восставших.
Селеста хмыкнула и стащила капюшон, открывая лицо:
— Прошу прощения, что не предупредили о визите заранее — она без спроса уселась на лавку, справа, лицом к окнам. Медея скромной тенью застыла в углу. — Но, как я погляжу, вы нас ждали?
— Еще вчера — недовольно проворчал мастер.
— Дела, ничего не поделаешь. У нас есть обязательства, которые следует выполнять.
— Да ну? Какие же дела могут быть у мертвой?
— Разные. Мы стараемся вписаться в людское общество.
— Ты еще в прошлый раз говорила. Только слова — словами, в серьезных вопросах лучше своими глазами посмотреть.
— У меня намного меньше оснований доверять вам, мастер, чем у вас — оснований доверять мне. — Девушка покачала головой, слегка скривила губы. — Вы на своей земле, среди своих родичей… Я бы сказала, что вы в полностью выигрышном положении. Но я так не скажу — ведь мы вам нужны, не наоборот. Не так ли?
— С чего бы это? — Кузнец недовольно набычился, его позу зеркально скопировали остальные мужчины. — Своим умом жили до сих пор, вроде справляемся. Чем ты, пигалица, нам поможешь?
— Своим умом вы жили всего месяц и ничего толком не надумали. В вашем доме днюет восставший, который для обычного человека представляет серьезную опасность. Я не знаю, в какой комнате спит Хастин, но если кто-то случайно потревожит его сон, рискует оказаться высосанным. — Селеста говорила тихим голосом, светски улыбаясь злым мужикам. — Днем мы, знаете ли, не способны контролировать инстинкты. Впрочем, есть беда посерьезнее. Соседи, клиенты, случайные гости…. Рано или поздно в вашем сыне опознают упыря. Зная людей, предположу, что в таком случае убьют всех.
В воздухе повисло молчание. Тарраш недовольно перекатывал желваки на скулах, сидевший справа от него мужчина крепко, до хруста сжал кулаки, с ненавистью глядя на наглую нечисть. Наконец он не выдержал:
— Отрубить им головы, и вся недолга.
Судя по выражению лиц остальных, идея пользовалась популярностью. Тихий одобрительный ропот поднялся над столом, люди подобрались, как перед прыжком. Еще немного, достаточно малейшего кивка сидевшего в торце хозяина, и они набросятся на упыриц. Медея слегка пошевелилась — ее руки скрылись в широких рукавах, поудобнее перехватывая метательные ножи.
Селеста на замечание не отреагировала, сейчас и здесь имело значение только мнение главы рода. Ответа Тарраша она и ждала, застыв каменным изваянием.
— Что ты можешь?
Упырица порадовалась, что не-мертвое тело позволило ей скрыть дикую радость. Она-то всерьез приготовилась драться. Напряжение никуда не ушло, но стало слегка слабее, немедленная расправа откладывалась.
— Мы готовы предоставить Хастину убежище и научить его выживать. Правильно охотиться, правильно питаться, передвигаться по городу, обманывать стражу. Взамен тебе — она впервые за время разговора посмотрела прямо на юношу — придется пообещать мне две вещи: беспрекословно повиноваться и не рассказывать об увиденном. Уйти, если захочешь, уходи, но языком трепать не смей.
— И все?
— В общем, да. Твои дела с родом меня не касаются, если только они не ставят под угрозу наш покой.
— Что-то ты больно щедра — недоверчиво высказался Тарраш.
— Ничуть. Во-первых, нам пригодится помощник. Во-вторых, пусть упырей ищут в Гнойнике, а не в порту. Мне не хочется, чтобы предстоящая Великая Охота началась с поиска внутреннего врага.
О том, что она рассчитывает на долгое сотрудничество, Селеста умолчала. Северяне запомнят оказанное добро и постараются выплатить «долг». Им можно будет продавать добычу по нормальной цене, узнавать бродящие среди мастеровых слухи, поручать задания, поначалу мелкие, потом серьезнее. Не бесплатно, конечно же, любые отношения должны строиться на взаимовыгодной основе. Например, девушки могут подсказать, какой товар вскоре поднимется или упадет в цене, или предоставить компромат на враждебно относящегося к роду чиновника, еще чем помочь. Иметь в союзниках целый клан — дело полезное.
Если же они окажутся свиньями неблагодарными, всегда есть возможность для шантажа. Вон, сидит, думает, глазками мерцает. Он тоже сейчас похож на человека, догадаться, что Хастин упырь, с первого взгляда почти невозможно. Потом наблюдатель обратит внимание на неестественно бледную кожу, слишком плавные движения и привычку улыбаться, не разжимая губ. Внешность восставших невольно притягивает взоры, есть в ней нечто завораживающее, чувственно-смертоносное.
— Моему сыну, — кузнец еле заметно, нечувствительно для человеческого уха выделил последнее слово — и впрямь нельзя оставаться. Но и отпускать его я боюсь. В первый год, что мы прожили в городе, упырем восставал едва ли не каждый. Отбились с трудом. Я не хочу, чтобы Хастин превратился в кого-то подобного тем тварям. Они убивали всех….
Патриарх пошевелился в кресле, оглядел прочих родичей. Под его взглядом они один за другим опускали головы, не осмеливаясь оспаривать власть.
— Пока Хастин с нами, он пусть мертвый, но человек. Думаешь, среди вас он останется прежним?
— Нет. — Неожиданно заговорила Медея, при первых звуках ее певучего голоса люди вздрогнули от неожиданности. — Уже сейчас он не тот мальчик, которого ты растил. Он видит мир не как человек, воспринимает его иначе, и со временем отличия становятся глубже.
— Я могу обещать тебе, что безумным убийцей твой сын не станет — Селеста положила подбородок на сцепленные руки и холодно оглядела Хастина, следующая фраза предназначалась ему. — Я скорее снесу сородичу голову, сама, чем позволю находиться рядом столь опасному существу. Впрочем, ты вправе не верить моим обещаниям — ведь никто не знает, во что со временем превращаются восставшие. Мы можем лишь надеяться сохранить остатки своей души в целости.
— Гладко говоришь.
Тарраш нахмурился еще больше, хотя куда уж, казалось бы. Потом раздраженно фыркнул, становясь как никогда похожим на могучего и сердитого медведя:
— Ладно. Выбора особого у нас действительно нет, Хастину надо уйти. Не дело мертвым ходить среди живых — Селеста спрятала усмешку. — Но смотри! Если только я узнаю, что ты мальца портишь — своими руками удавлю.
Угроза выглядела реальной. Такими руками в самом деле можно и упыря удавить, даром, что тому воздух не нужен. Девушка серьезно кивнула:
— Договорились. — Она повернулась к неподвижному и какому-то потерянному Хастину. — Сегодня прощайся с родными, собирай вещи, которые захочешь с собой взять. Завтра кто-то из нас зайдет за тобой.
— Ты обратила внимание, первыми нам выйти не позволили — Медея заговорила, стоило девушкам отойти подальше от «гостеприимного» дома.
— Наверняка арбалетчики. Они хорошо спрятали засаду, успели изучить возможности не-мертвых. Скорее всего, Хастин подсказал.
— Надеюсь, ты не предлагаешь привести его домой?
Красавица внимательно посмотрела на Селесту. Она ценила уютное убежище и не намеревалась открывать его чужаку. Если бы Селеста предложила выделить Хастину комнату, разразился бы скандал, подруги могли впервые всерьез поссориться.
— Нет, рано. Мы еще не настолько хорошо знакомы, чтобы ему доверять — маленькая девушка криво усмехнулась. — Точнее говоря, мы совсем друг друга не знаем, ничего, кроме имен и, скажем так, текущего состояния. Для начала устроим его в одной из временных лежек, постепенно начнем знакомить с делами. Имей в виду, учить станем по очереди, но основная тяжесть ляжет на тебя.
— Как будто других дел нет.
— Считай, что ничего важнее действительно нет. И только попробуй парня шпынять! Мы, городские восставшие, должны вместе держаться, а не склоки разводить. Он и без твоих подначек малость затюканный, его судьбу обсуждали, и ни слова не сказал.
— Это нормально, северяне все такие — усмехнулась Медея. — По крайней мере, те, что с Синих гор. У них до сих пор патриархат вовсю процветает, народ совершенно дикий.
— Повезло. В наше время родоплеменной строй как бы не самый удобный.
Дальше подруги шли молча. Медея раздумывала, как отразится на их жизни появление третьего члена шайки, причем мужчины. Или правильнее сказать, общины? Скорее, так, с обычными разбойниками у восставших мало общего. Мальчик Хастин симпатичный, но принесет ли пользу, неизвестно, да и вообще… Женщина честно признавалась себе, что продолжает завидовать молодому упырю, она-то о родственниках вообще ничего не знала. Надо думать, ее родители погибли, как и большинство дворян. Ей не нравилось и желание подруги немедленно приблизить незнакомого юношу. Слишком сильное желание, как ей казалось. Медея привыкла делить мир на две неравнозначные категории: вот она и Селеста, вот весь остальной мир, и эти части в лучшем случае находятся в состоянии нейтралитета (хотя чаще враждуют). Сейчас, видя, как к ним намеревается присоединиться кто-то еще, она заранее ревновала.
С другой стороны, для чего еще существуют мужчины, как не для облегчения жизни женщины?
Селеста раздумывала, насколько можно верить Таррашу. Тяжелая жизнь приучила ее использовать малейший шанс, влезать в каждую узкую щель. Она давно понимала, что предстоящая Великая Охота способна послужить трамплином не только для карьер военных и чиновников, причастные к организации действа посторонние люди тоже могут озолотиться, обрести влияние. Факасий, например, обеспечил своих подельников подрядами на строительство новых деревень, его люди негласно договорились насчет приобретения захваченных в Гнойнике рабов. Кузнецы получали хорошие премии за изготовление доспехов и оружия. Рихард планировал поживиться, обыскивая уцелевшие руины разрушенного города, его новые полномочия и пять десятков мужчин под командой (плюс не меньшее число членов его бывшей банды, не вошедших в стражу) позволяли собрать неплохую команду для раскопок и последующего вывоза ценных вещей. Захваченные трофеи герцог милостиво отдавал своим слугам.
Упырицы за время своей жизни в монастыре успели неплохо изучить его окрестности, особенно Медея. Мародеры собрали далеко не все. Девушки сходу вспомнили пару десятков мест, в которых лежали дорогие и полезные находки, начиная от запасов консервированной еды и заканчивая складами ткани. Еще в Гнойнике осталась заботливо собираемая библиотека, во время бегства взять ее с собой не было никакой возможности, другие тайники с вещами. Нельзя ли их вывезти? Нынешнее подземное обиталище, несмотря на ряд недостатков, представлялось надежным убежищем, кроме него, имелись и другие. Та же лаборатория, например. Возможно, имеет смысл предложить Таррашу обмен — упырицы указывают людям места с товаром, взамен те отдают часть стоимости деньгами и помогают перевезти нужные девушкам предметы. Семья Хастина получит возможность, не ведя поисков, первой подобраться к сокровищам, они разбогатеют, упрочат свой статус и влияние. Если слухи верны и власти намерены «отпустить вожжи», и скоро торговля получит развитие, то оборотистый человек сумеет преумножить начальный капитал. Имея же деньги, северяне смогут приобрести в родовое пользование кусок земли (операция незаконная, но кого это волнует?), тем самым, поднявшись на ступеньку выше в сложившемся в Талее обществе. Станут дворянами де-факто, чтобы со временем оформить переход в более высокий класс юридически.
Проводить сложную операцию имеет смысл в том случае, если Хастин им с Медеей подойдет. Может, он маньяк похуже Карлона, просто прикидывается хорошо? Остается всего два месяца до того дня, когда стражники начнут всеобщую облаву на мутантов, оборванцев из Гнойника, упырей и всех тех, кто не вписывается в существующую систему. Положим, некоторые мародеры сами будут рады попасть в число подданных герцога, пусть и в качестве, мало отличающемся от животного. Их жизнь хуже не станет, скорее наоборот. За оставшееся время девушкам предстоит ответить на неимоверно сложный вопрос — заслуживает ли Хастин доверия? Войдет ли он в единую команду или от него придется, тем или иным способом, избавиться?
«Не забывай про Медею — шепнули из глубины сознания остатки Андрей. — Еще предстоит убедить ее принять новичка».
Селеста предчувствовала, что предстоящая неделя обещает стать очень тяжелой.
Глава 14
— … сколько тебе было лет?
— Шестнадцать.
Медея недоверчиво фыркнула:
— Ты обманываешь меня. В университет даже потомков высшей аристократии принимали с девятнадцати, это все знают.
Хастин на обвинение во лжи никак не отреагировал. Спокойно начал объяснять:
— У меня талант к магии, был, по уровню взаимодействия с источниками почти сравнимый с истинными. В нашем роду часто рождались ведуны, к прабабке моей, почитай, все Синие Горы приходили лечиться. Только ведь как заведено: старший сын остается в деревне, младшие пытают счастья внизу, в долинах. Мой троюродный дядя в свое время стал главным инженером на Вашийском металлургическом, но связи с родней не терял, приезжал часто. Заметил мои способности, принялся учебники дарить, и отца все время подзуживал — дескать, нечего парню в деревне пропадать, пусть учится. Отец, ясное дело, с ним заодно, ведающего в роду всегда иметь лестно. Когда шестнадцать лет исполнилось, привезли меня в Талею и с поддельным аттестатом зрелости отправили на экзамены.
— Зачем документы-то подделывали?
— Я же из простых — пожал плечами юноша. — В Университет редко кто попадал без дворянского звания, разве что богатые торговцы детей пристраивали. А у дяди здесь какой-то хороший знакомый преподавал, обещал помочь с поступлением, если экзамены сдам нормально. Только он в следующем году в Белар на пять лет уезжать собирался, поэтому мы и торопились.
— Поступил?
— Угу. Не знаю уж, как дядин друг все провернул, но работы рассматривались анонимно. Мой тест по баллам занял первое место — Хастин вздохнул. — Потом открылось, что у меня божественной крови в жилах если и есть, то всего с кошачий мизинец, и меня плавно переместили в конец списка. Правда, совсем прогнать все-таки не посмели, приняли на отделение общей подготовки.
— Сдается мне, ты все-таки врешь — решительно сказала Медея.
— Да мне никто не верит — флегматично пояснил новенький. — Я уже привык.
Женщина почувствовала острое желание вцепиться спутнику когтями в лицо. Рядом с ней мужчины всегда старались прихвастнуть своими достижениями, она привыкла слышать, как поклонники напропалую хвастаются мнимыми и реальными победами. Новоявленный компаньон и ученик вел себя совершенно иначе. И ведь Медея нравилась ему, сильно нравилась, она чувствовала! Мальчишка совершенно не умел скрывать чувства и явно симпатизировал прекрасной наставнице.
Правда, от его неуклюжих комплиментов чаще хотелось плакать, чем смеяться.
Медея откровенно признавалась себе, что по отношению к Хастину она не совсем объективна. Ну и пусть, имеет право человек (или бывший человек) на свои «пунктики»? В былые времена она с легкостью оправдала бы возникшую неприязнь, пацан еще и виноватым оказался бы, сейчас мешало длительное общение с Селестой. Подруга всегда трезво оценивала обстановку, тщательно взвешивала факты своей жизни, формируя четкую и верную картину окружающей среды. Медея поневоле научилась от нее умению оставаться честной с самой собой.
Селеста сдержала свое обещание, она действительно свалила обучение новенького на Медею. И вчера, отказавшись проводить Хастина в предназначенное ему укрытие, и сегодня, лично занимаясь общением с информаторами из числа бедняков. Заглянула разок, выдала пачку диниров с кратким напутствием покупать кровь вкупе с советом изучить основные проходы в канализации, и все. Логика в ее действиях была. Селеста не собиралась знакомить юношу ни с морванитами, ни с наиболее ценными агентами, уж тем более ему рано знать о существовании общих дел с Рихардом или Святейшим. Поэтому, пока Медея общается с Хастином, стараясь вытянуть из него как можно больше сведений и просто надеясь определить, чего от парня ждать, невысокая восставшая перетряхивала нищие кварталы. Селеста принялась искать подходящую кандидатуру на роль трактирщика.
— Потом Чума началась, транспорт ходить перестал — после короткого молчания напомнил о себе юноша. — Мы попытались было добраться до дома, но без толку, идти-то слишком долго. Вокруг безумцы, магов убивают, твари вырвались на свободу и мутируют, мертвецы восстают… Словом, отец немного подумал, посоветовался со старшими и решил в городе укрепляться. Все ж таки еда под боком, укрытие, если совсем туго придется, из порта можно лодку украсть и на острова уплыть. Там, конечно, тоже житье не сахар, но все же лучше, чем смерть. Поначалу очень тяжело пришлось, с бандитами и просто отчаявшимися каждый день цапались, затем оружие раздобыли, укрепились, окрестные банды нас трогать перестали. Вроде, полегчало. Через девять месяцев первая эпидемия холеры началась, у нас трое детей померло. Я вспомнил все, что от бабки знал, взрослых вытянул, а маленьких не смог. Ослабли слишком.
Он помолчал, переживая старую неудачу. Медея тоже молчала. Она эпидемию запомнила смертью своего покровителя, главаря банды средней руки, и длинной вереницей мужиков, желавших завладеть наследством бывшего вожака. Его женщина служила чем-то вроде «переходящего приза». Каждый новый вожак первым делом насиловал ее, иногда отдавая попользоваться ближайшим сподвижникам. Мучилась она месяца три, потом повезло — ее убили.
— Ну, когда герцог принялся порядок наводить, мы его поддержали. Не сразу, конечно, он ведь в трудную годину людей бросил. Думали долго. Все-таки решили, лучше худая власть, чем никакая. Опять же, герцог богами на свой стол поставлен, за кем же идти, как не за ним? Репутация у него подмоченная, но иначе, может быть, действовать было нельзя. Словом, пришли под его руку. Отец теперь старший над кузнецами, дядя Карва десятником в страже служит, старший брат в порту бригадой рабочих командует. Вот так-то.
Медея сухо усмехнулась. За мощной поддержкой клана мальчишка не понимал, насколько сильно ему повезло. Сейчас его семья устроилась просто замечательно — трое мужчин занимают должности, позволяющие пристроить на работу остальных, поддержать и защитить женщин, детей. Ей пришлось остановиться, чтобы справиться с накатившим приступом гнева. Почему, ну почему она поехала на эти проклятые гастроли?!
— Госпожа Медея — Хастин нерешительно потер шею. Молодые восставшие используют ставшие привычными по прошлой жизни жесты, скупость в движениях и эмоциях появляется позднее. — Мы чего ждем-то?
Упырица оглядела спутника:
— Ты голоден?
— Ну… да. Я вчера ни у кого крови не просил, так что…
— Прекрасно. Итак, что мы здесь делаем — Медея изящным жестом повела вокруг рукой, ее голос обрел глубину и напевные интонации сказителя. — Всегда и везде есть сильные и слабые, высшие и низшие, дворяне и простолюдины. Так же верно, что существуют свои сильные среди слабых и слабые из числа сильных. Здесь, на этом пустыре, живут низы человеческого общества, слабейшие из слабых! Даже рабы защищены лучше, чем эти несчастные, ибо за смерть раба убийце придется отвечать перед герцогом. Местные же обитатели лишены всего. Калеки, спившиеся пьяницы, отчаявшиеся слабаки, просто несчастные неудачники, не нашедшие места в новой жизни, однако не осмеливающиеся покончить с ней. — Женщина перевела взгляд на ошарашенного спутника и обыденным тоном закончила. — Многие из них согласны продать свою кровь голодному упырю за возможность ненадолго забыться сладким сном.
Она извлекла из складок балахона бутылочку с мутной полупрозрачной жидкостью, в которой Хастин с трудом опознал «беленькую». В его семье с неодобрением смотрели на употребление наркотиков, даже самых легких, пиво и то пили исключительно по праздникам. Юноша заколебался. В его представлении, за добровольно отданную кровь следовало платить добром, наркотики же под понятие «добра» никак не подходили. В то же время, местные нищие не принадлежали к его клану, беспокоиться о них не с чего.
— А почему не деньгами?
— Пропьют. Но перед тем, как пропить, обязательно разболтают об источнике дохода. Раньше мы кормились в более приличных кварталах и платили динирами, но долго скрывать тайну не удалось, слухи все равно поползли. Пришлось искать замену. Нищие сами стараются не попадаться на глаза властям, общаются в своем узком кругу, за дурь готовы продать душу — они подошли просто идеально. Причем за ними никто не присматривает, в общинах они не состоят, в случае необходимости, пропажи одного-двух никто не заметит. Конечно, у нас остались связи бедноты из числа общинников, но их стало намного меньше и тех людей правильнее называть агентами, а не донорами.
Местом встречи по молчаливому уговору обеих сторон с самого начала служил пустырь неподалеку от пристанища убогих. Здесь имелось несколько выходов в канализацию и достаточно куч мусора, чтобы упырицы успели при необходимости сбежать, нищих же привлекало короткое расстояние до дома. Первоначально девушки сами выискивали клиентов по окрестным закоулкам, запугивали, давали попробовать разбавленный напиток, обещали еще за соответствующую оплату. Постепенно нужда в «рекламной кампании» отпала, и сегодня Медея была уверена, что они встретят самое меньшее одного страждущего. Наркоманы иногда сутками караулили на пустыре.
— Идем, вон первый сидит.
Оборванец представлял собой отвратительное зрелище, даже по либеральным меркам Талеи. Некая печать обреченности лежала на всех жителях города, избежать ее смогли не многие. Большинство предпочитало ходить с согнутой спиной. Та меньшая прослойка активных людей, продолжавшая бороться за существование и не впавшая в отчаяние, постепенно выбивалась в новую элиту. Тарраш, Факасий, Рихард упорно работали, изыскивая способы обогащения, а не сидели, горько хныкая о поломанной жизни. Потому и жили относительно хорошо. Здесь, на пустыре, собрались прямо противоположные элементы. Отчаявшиеся люди, которым чего-то не хватило для продолжения борьбы за существование, какого-то качества.
Гнилозубый Ро одним из первых обменял немного своей крови на бутылочку дешевой водки. В прежние времена он такую и в руки бы не взял, но теперь… Все деньги, которые изредка удавалось заработать, уходили на выпивку. Еду найти можно — в порту стянуть кусок рыбы, порыться в отбросах на задворках кабаков, иногда удавалось подхалтурить или украсть. Мало, конечно, но на существование хватало. Иное дело выпивка, ее достать почти невозможно. Прежде нищие пытались сами настаивать слабенькую бражку, только передрались. Словом, когда до полусмерти напугавшая его упырица по имени Селеста предложила обмен, Гнилозубый сомневался недолго.
— Привет, Гнилозубый — мило улыбнулась подошедшая Медея.
— Здравствуйте, госпожа, здравствуйте — залебезил пьяница, настороженно косясь на ее спутника. Впрочем, основное внимание досталось все-таки девушке. С тех самых пор, как он по пьяному делу предложил красавице «покувыркаться вместе», Ро относился к ней с опаской. — Я вижу, вы сегодня не одна пришли?
— Это Хастин, он иногда будет заходить. Руку помыл?
— А как же! Все, как полагается, неужто мы обычаев не знаем!
Гнилозубый проворно отодвинул рукав напяленного поверх прочих лохмотьев женского халата и продемонстрировал левую руку. Отмытый участок у сгиба локтя резко выделялся на фоне остальной кожи, грязной и вонючей. Восставшие, особенно голодные, редко обращали внимание на чистоту своих жертв, однако проигнорировать исходящие от обитателей трущоб запахи они оказались не в силах. Вонзать клыки в «такое» девушки не желали.
— Прекрасно. Хастин, прошу.
— Эээ… то есть как?
— Просто. Фиксируешь руку, чтобы случайно не порвать вену, и пьешь, пока не насытишься. — Медея развернулась к оборванцу и пояснила. — Молодой еще, недавно восстал. Передашь остальным, что нас теперь трое заходить станут.
— Так, может, доплатите за риск? — заискивающе осклабился Гнилозубый. — Господин-то мужчина большой, сразу много заберет.
— Посмотрим. Хастин?
Молодой упырь смотрел на происходящее круглыми от удивления глазами. В его представлении живые мертвецы должны набрасываться из теней на одиноких прохожих, чтобы жадно высасывать у оглушенной жертвы последние капли крови. Он не раз видел и хоронил последствия таких атак, позднее, когда окреп, наравне с прочими мужчинами рода отражал нападения городских упырей. И он сам, и все его знакомые при виде живых мертвецов испытывали два чувства — страх и ненависть, люди либо бежали, либо защищались. Чего они точно не делали, так это не приплясывали на месте от нетерпения:
— Ну давай скорее, господин! Жажда замучила!
На лице Медеи застыла презрительная гримаса. Ее раздражали спившийся Гнилозубый, неизвестно отчего медлящий Хастин, данное Селестой задание и, в конце концов, поднимающееся изнутри чувство голода. Она вчера не успела подкрепиться, поэтому сегодня жажда понемногу начинала затуманивать ей разум. Чего он ждет?
— Поторопись, Хастин.
Юноша очумело помотал головой, неуверенно примерился и быстрым движением прокусил крякнувшему Ро вену. На какое-то время наступила тишина, изредка прерываемая хлюпающими звуками. Медея отошла в сторонку, опасаясь поддаться соблазну. Человек понемногу бледнел, но волнения не выказывал, он не в первый раз делился кровью. Наконец с видимым сожалением Хастин оторвался от руки, которую оборванец немедленно проворно перетянул грязнущей тряпкой. Вернувшаяся Медея протянула ему бутылочку:
— Держи.
— Премного благодарствую, госпожа — Гнилозубый сидя, не пытаясь встать, поклонился. — Как насчет премии?
Женщина неохотно вытащила из заплечного мешка завернутую в тряпицу грубую лепешку и протянула рассыпавшемуся в благодарностях нищему. Потом, не обращая внимания на бурные изъявления восторга, повернулась к Хастину:
— Ты взял очень мало.
— Он слаб, я боюсь его убить.
— Эта порода живуча — скривила идеальной формы губы Медея. — Он еще нас переживет. Впрочем, дело твое. Но имей в виду, завтра мы сюда не вернемся, справляться с голодом будешь самостоятельно.
— Справлюсь — набычился парень.
— Как пожелаешь. Сейчас оставайся здесь и постарайся не попасться никому на глаза, я скоро вернусь.
Она легкой, уверенной походкой направилась к появившемуся вдалеке человеческому силуэту. Ей тоже хотелось есть.
Селеста слушала Ласкаша и понемногу понимала, какой невероятной удаче она обязана встрече с мальчишкой. В последнее время девушки сосредоточились на работе с другими агентами, поэтому самый первый узелок сплетаемой сети информаторов выпал из их поля зрения. Ласкаш не владел нужными им сведениями. Он был слегка туповат, не умел поддержать разговор, не понимал, чего хотят от него нанимательницы… Словом, ценность его в глазах Селесты стояла невысоко. Если бы не одно «но».
Пацану везло.
Стоило задать ему правильное направление поисков, как удачные события начинали происходить с пугающей частотой. Про таких говорят, что им сами боги помогают. Андрей, кстати сказать, не исключал и этой возможности — всяких странностей насмотрелся, один его нынешний вид чего стоит. Местные верили в богов прямо-таки с пугающим фанатизмом, причем оснований для веры им хватало. Рациональный разум пришельца еще сопротивлялся давлению окружающих, но надолго ли хватит привнесенного извне скептицизма?
Ласкаш, как Селеста и предполагала изначально, о встрече с упырицей проболтался. Ему не поверили, тогда обиженный градом насмешек парень зарекся говорить с посторонними на интересную и слегка жутковатую тему. Иными словами, удачно получилось. Теперь он довольно регулярно делился собранными слухами, умудряясь иногда приносить настоящие сокровища. Ценности которых совершенно не понимал.
— Так почему его из кутузки выпустили?
— Пожалели — пожал плечами мальчишка. — Все-таки двое детей, надо их как-то кормить.
Варек, бывший рыбак из деревни Три Невесты, пришел в город два года назад. С женой, братом и тремя детьми. Поначалу он удачно устроился на одну из герцогских шхун и быстро стал правой рукой капитана, его уважали за мастерство и твердый характер. Именно гордый и неуступчивый нрав сослужил ему плохую службу, когда простой рыбак осмелился возражать высокому портовому начальству в лице самого графа Лаша. Вроде бы, граф приказал использовать судно для перевозки чего-то очень тяжелого, или другая была причина, но вылетел с хорошего места Варек мгновенно. Дальше — больше, беда не приходит одна. Вспышка холеры сгубила жену и старшего сына рыбака, брата зарезали в пьяной драке, принимать на работу дерзкого наглеца отказывались. Мужчине приходилось пробавляться случайными заработками и подумывать о переходе в какую-либо общину. Среди простолюдинов ему тоже не особо обрадуются, зато дети будут пристроены и накормлены.
Недавно Варек снова попал в историю, попытавшись подработать на черном рынке. Отделался штрафом, хотя обычно за такую провинность либо отправляли в поселения, либо казнили, других наказаний современный суд не признавал. Похоже, сейчас мужик попал в совсем скверное положение, и как жить дальше, не знает.
Надо бы взять его на заметку.
— Еще что-нибудь интересное узнал?
— Не знаю — неуверенно заерзал Ласкаш под пристальным взглядом упырицы. — Вроде, нет. Общину через месяц переведут ближе к Гнойнику, жить там станем.
— Что делать будете? По-прежнему мусор убирать?
— Угу. Говорят, еще дома разбирать станем, полезные материалы в одну кучу, мусор и щебень в другую. Рассыпается же все, по некоторым улицам на окраинах ходить страшно — солидно добавил подросток.
Читать бесплатно другие книги:
