Селеста Артемьев Роман
Установившейся власти не откажешь в предусмотрительности. Именно с приходом новых порядков из подвалов убрали гниющие кучи продуктов, с улиц исчезли тела мертвых и груды всякого мусора, часть стремительно ветшавших строений уничтожили. В результате принятых мер эпидемии удалось задавить, остались одна неизменная простуда и некоторые детские заболевания. Лекарств не хватало, врачей тоже, и безобидные прежде болезни регулярно убивали людей.
— И сколько общин переселяются?
— Да почти все соседи, с кем я говорил. Правда, в разные места.
— Город расползается. Места не хватает.
— Ну, вроде того — не уловил насмешки в голосе собеседницы Ласкаш. — Народу и впрямь много. Только говорят, потом переселимся еще раз, вдоль дорог к большим деревням нас посадят.
— Возможно.
Действительно возможно. Герцог намерен контролировать свою территорию, а значит, поначалу примется расселять людей по стратегически важным узлам. Иными словами, на рудниках, на перекрестках дорог, превратит нынешний Гнойник в городское предместье. Словом, примется заново осваивать принадлежавшие еще его предкам земли.
Селеста слегка откинулась назад, раздумывая над только что услышанными словами. Впрочем, сосредоточиться не удалось — напомнила о себе жажда. Упырица внезапно поймала себя на мысли, что неподвижно уставилась на шею мальчишки и всерьез намеревается вцепиться в нее. Ей потребовалось некоторое усилие для обуздания инстинктов. Пить из Ласкаша нельзя, с некоторых пор девушки начали проводить четкое разделение людей на агентов и «коров», к числу последних относили морванитов, извращенцев разного толка. Человек должен хотеть подчиняться, желать почувствовать себя жертвой. Только тогда есть гарантия его верности и молчания.
Прежде они не имели возможности быть переборчивыми. Но теперь, имея возможность выбора… Есть люди, готовые подчиняться, всегда и везде. Ведомые, сознательно старающиеся переложить тяжесть ответственности за свои судьбы на плечи вождей. Их не так много, этих прирожденных рабов, однако именно они представляли для не-мертвых самую большую ценность. Селеста тщательно выискивала, кто войдет в число их будущих слуг, станет прослойкой между упырями и человеческим обществом. Следила, придирчиво подмечая нужные качества, обращала внимание, кому нравится прикосновение ее холодных рук, а кому нет, с готовностью ли подставляют они свое горло или руки под клыки восставших.
«Коровами» двигали два чувства: физиологическое влечение и тщеславие. Им нравилось ощущение прикосновения ледяных губ к коже, но куда больше нравилось чувствовать себя причастным к тайне. Ведь это так упоительно, считать себя немного выше прочих! Знать, что жуткие не-мертвые слуги Морвана, о которых шепотом рассказывают сказки по ночам, готовы говорить, защищать тебя и даже слегка зависят от твоей услужливости.
— Держи — она передала вспыхнувшему от радости мальчишке динир. — Если еще что интересное услышишь, приходи.
Хастина временно поселили в небольшой уютной каморке вблизи от его бывшего дома. Хотя как сказать, вблизи — час ходьбы неспешным шагом. Упырицы заранее озаботились созданием временных убежищ, подобрав два десятка укромных уголков по всему городу. Почти половина, по итогам прошедшей дождливой зимы, оказалась затоплена, от них пришлось отказаться, но оставшиеся выглядели неплохо. Правда, мебели в них не было и по стенам лежал толстый слой пыли. Основную грязь сняли еще осенью, когда изучали подземелья, косметический ремонт делать не собирались, да и времени постоянно не хватало. Как бы то ни было, люди о пристанище Хастина не знали, в нем относительно чисто, сухо, безопасно, чего еще желать?
Селеста перехватила Медею с «учеником» невдалеке от их собственного дома. Она призраком возникла за спинами сородичей, с удовольствием, отметив, что подруга не заметила ее появления. Хастин еще молод, от него рано требовать нужной чувствительности, иное дело Медея, ее обмануть намного сложнее. Они иногда развлекались подобными «прятками», и счет шел равным.
— Познакомились с оборванцами?
Красавица на мгновение замерла, затем плавно повернулась, слегка склонив голову, признавая проигрыш. Лукавый блеск глаз как бы говорил: «Сейчас тебе повезло, но потом…». Юноша отреагировал более бурно. Он отскочил к стене, разворачиваясь, длинный нож резко вспорол воздух на уровне горла. Хорошая реакция, правильная.
— Мы имели сомнительное счастье общаться с Гнилозубым.
— Он еще жив? Я считала, ему не долго осталось.
Обе девушки старательно не обращали внимания на смущенного Хастина. Их забавлял его насупленный вид. Троица направилась в сторону «квартиры» новичка, попутно обсуждая прошедшую ночь и строя планы на следующую. Можно было бы спуститься в канализацию, но в последнее время патрули ходили реже, основная часть солдат уже переместилась к окраинам. Поэтому шли по улице, время от времени обходя стороной редких прохожих-людей. Селеста порадовала подругу:
— Завтра с Хастином хожу я. Тебе предстоит узнать все, что можно, о некоем Вареке из Трех Невест. Пообщайся с информаторами, они у тебя из рук есть готовы и отвечают охотнее.
— Кто он такой?
— Бывший рыбак, его недавно выпустили из тюрьмы. Сейчас живет с детьми в бараках на седьмой линии, ты их еще «рассадником клопов» назвала.
— Отвратительное место с отвратительными обитателями — недовольно надулась Медея. — Может быть, сама поговоришь с ними? Заморочишь головы, как ты умеешь.
— Нет. Действуй сама — подавила попытку бунта низкорослая упырица. — Хастин, ты в своих горах караваны грабил? Или оружием, вещами крадеными торговал?
— Нет — удивленно ответил парень.
— Может, контрабандой занимался, сутенерствовал, наркоту на улицах толкал? Тоже нет? Ну, ничего, научим — ехидно обнадежила Селеста. — Начнем с процесса производства наркотиков под руководством уважаемого Сташа, нашего алхимика.
— Тем более что основы алхимии изучаются на первом курсе университета — вставила Медея. — Считай, ты просто продолжаешь получать образование.
— В каком смысле? — не поняла Селеста.
— В самом прямом. Хастин утверждает, что его приняли в Талейский Университет Тысячи Потоков в шестнадцатилетнем возрасте. Невероятная наглость!
— Но это правда!
Предводительница маленького отряда остановилась и задрала голову, в очередной раз рассматривая паренька. Он возвышался над ней на добрых полторы головы, если не больше, разворотом плеч и мощными руками наводя на мысли о долгой работе с тяжестями. Даже Медея казалась рядом с ним невысокой и слабой. Простое, открытое лицо с русыми волосами и слегка наивными серыми глазами тоже никак не подходило интеллектуалу. Дураком он не выглядел, но и только-то.
— Не похож ты на вундеркинда — резюмировала Селеста.
— На кого?
— Не важно. Так что насчет университета?
Хастин опять принялся рассказывать свою историю, куда эмоциональнее, чем прежде. Похоже, слова Медеи все-таки задели его. Парень успел свыкнуться с недоверием со стороны людей, впервые услышавших о его появлении в Талее, но прямое обвинение во лжи его возмутило. Тем более, от невероятно привлекательной женщины. С некоторых пор он перестал распространяться о своем прошлом с незнакомцами, и сейчас изменил привычке только потому, что воспринимал упыриц как потенциальный новый род. В его стране существовал обычай, когда собирающийся жениться мужчина проводил какое-то время в деревне невесты, и случалось, он оставался в ней насовсем. То есть не женщина входила в семью мужа, а наоборот. Редко, конечно, но бывало. Тогда к жениху тоже долго присматривались, проверяли, не спешили раскрыть свои тайны.
Если же позднее выяснялось, что мужчина утаил нечто очень важное, не был достаточно откровенным с будущими родичами, позор падал на головы обеих семейств. Кровавые последствия таких распрей тянулись веками. Нет уж, лучше с самого начала говорить правду, целиком и полностью.
— Стоп! — Селеста остановилась, захваченная врасплох какой-то мыслью. Хастин внезапно с удивлением отметил, что выражение ее лица неуловимо изменилось, теперь на него словно смотрела другая личность. Как будто близнец знакомой светловолосой девушки. Он не смог бы точно сформулировать, в чем отличие, однако не сомневался, что оно есть. — Если ты поступил в высшее учебное заведение, значит, в магии хоть немного разбираешься. Так?
— Совсем немного. Я не успел начать…
— Это понятно. Вопрос — тебе известно что-нибудь о причинах катастрофы? Почему магия исчезла?
— Ну, я многого не знаю — обстоятельно принялся отвечать юноша. Даже руки за спину заложил по старой привычке, чтобы лучше сосредоточиться. Раньше он в таких случаях затылок чесал, отучили. — Хотя пара преподавателей в университете говорили, проблема в связности. Первостихии вдруг перестали отвечать на зов, поэтому заклинания утратили силу.
Медея понимающе кивнула, но меньшая упырица потребовала более подробных объяснений. Хастин начал объяснять, старательно подбирая слова попроще.
— Любое магическое действие, иначе называемое «заклятием», имеет трехкомпонентную природу. Формулировка задания, обращение к стихиям и контроль результата. Первый этап способен осуществить только маг, это врожденное умение, которое, однако, развивается и закрепляется долгими тренировками. Вторая компонента, «обращение», доступна и простым людям, по сути, разницы между молитвой и призывом стихийных сил нет. Под контролем понимается предварительная проверка целостности структуры заклинания, попросту говоря, если что идет не правильно, маг заклятье «сбрасывает», не активируя.
Раньше, до Катастрофы, стихии помогали людям. Дарили часть себя в ответ на просьбу, служили неиссякаемым источником энергии. Сейчас ситуация изменилась, наши мольбы всегда остаются без ответа. В принципе, невероятно сильный маг, истинный, способен чаровать за счет одной собственной энергетики, но истинных единицы. Вот и выходит, что основная часть магов, обладая знаниями, лишена возможности эти знания использовать. По той же причине перестали действовать бытовые артефакты, предназначенные для обычных людей — управляющий контур, заложенный в них при создании, может, и сохранился, только притока силы для активации нет.
— Что послужило начальным толчком? Почему исчез доступ к энергии?
— Не знаю — развел руками Хастин. — Жрецы говорят, люди прогневали богов, и те отвернулись от смертных.
Селеста холодно улыбнулась в ответ. Сделав знак следовать за ней, она уверенно двинулась дальше по дороге, попутно размышляя вслух:
— Если и отвернулись, то не от всех. Мы не однажды сталкивались с проявлением сверхъестественных сил уже в качестве восставших. Что тебе известно о культах Морвана и Иллиара? Я говорю об изначальных ликах, а не об отдельных аспектах.
— Только то, что с ними лучше не связываться — твердо ответил юноша. — У нас в горах имена этих богов запретны, вслух их не произносят.
— Мы видели, как жрец Хозяина Ада вызвал какой-то темный огонь, убивший человека. В храм Иллиара не-мертвым проход закрыт, на двери стоит какая-то завеса.
Видя неприкрытое любопытство Хастина, Селеста принялась рассказывать подробнее. Шедшая рядом Медея время от времени вставляла язвительные замечания, вспоминая о глупости подруги. О Карлоне она говорить отказалась наотрез, зато очень подробно описала внешний вид Селесты после попытки проникнуть в дом предводителя светлых сектантов. По ее мнению, ничего хорошего из желания разобраться с волей грозных божеств выйти не может. Несмотря на происхождение, красавица довольно плохо разбиралась в мистических учениях, всю свою жизнь она совершенствовалась в искусстве танца и пения. Вместо того, чтобы корпеть над древними рукописями, она проводила время на вечеринках, в окружении многочисленных поклонников.
После короткого повествования наступила тишина, нарушаемая еле слышимым звуком шагов восставших по каменному покрытию улицы. Время от времени подавали голос ночные птахи, изредка из домов доносились звуки, сопутствующие людской жизни.
— Не знаю — глухо выдавил мрачный Хастин. Услышанное шокировало и расстроило его. — Я-то думал, магии совсем нет, а вишь как, оказывается…
— Я подозреваю, что предводитель иллиаропоклонников, Гарреш, куда лучше осведомлен о ситуации — недовольно заметила Селеста, обращаясь по большей части к Медее. — Но я не готова с ним связываться. Сейчас. Возможно, позднее, но не сейчас. Что касается нашего бывшего вождя… будем надеяться, в намечающейся Охоте ему кто-нибудь снесет голову. Рихард, например, очень интересовался расположением и планами монастыря.
— Молю тебя, Морван, — благочестиво прикрыла ладонью глаза Медея — забери своего слугу в царство твое поскорее.
— Напрасно надеешься. У них слишком близкие и доверительные отношения, чтобы впутывать кого-то третьего.
Хастин в ужасе смотрел на богохульницу. Высокая упырица, привычная к высказываниям непочтительной подруги, ограничилась демонстративным вздохом. Став однажды свидетельницей нехарактерной для Селесты вспышки ярости и выслушав немало грубых слов в адрес высших сил данного конкретного мира, она на мелочи внимания не обращала.
— Расходимся, — прекратила улыбаться маленькая стройная девчушка с красноватыми отблесками в зрачках — завтра много работы. Хастин, сходишь, повидаешь родных. Заодно поинтересуешься у отца, нет ли каких планов насчет перевода кузниц из порта. Собираются ли мастеровых переселять в другие районы, если слухи верны, что разместится на их месте? Также меня интересует, сумеет ли он помочь с вывозом кое-каких вещей из Гнойника, в обмен мы укажем расположение трех складов с полезными материалами, консервами и одеждой. Медея, с тебя информация по Вареку. Узнай о нем все возможное. Встречаемся в убежище под перекрестком Кривой Совы.
Сама Селеста намеревалась пообщаться с морванитами. Фанатикам следовало регулярно показываться на глаза, иначе без наличия видимого символа своей веры они начинали дурить. Кроме того, они очень чутко улавливали желания руководства, собранные ими сведения отличались прямо-таки скрупулезной точностью. Правда, оценивали слуги Темного полученные новости по собственной шкале, плохо совпадающей с истинными целями упыриц. Общаться с ними было трудно, постоянно приходилось держаться настороже, чтобы не совершить ошибки. Если бы не очевидное благоволение Хозяина Ада (именно так морваниты воспринимали состояние не-мертвых), неизвестно, сколько они продолжали бы верить новоявленным жрицам. Сейчас они не позволяли себе сомневаться, однако как долго эта вера продлится? Селеста давно подумывала избавиться от опасных, как домашний лев, помощников, удерживало ее нежелание терять доступный источник крови. Укус упыря они считали чем-то вроде причастия, ждали его и гордились.
Для себя она твердо решила — как только отпадет необходимость, морванитов убрать.
Глава 15
Святейший выглядел все так же — толстый, улыбчивый, с благостным выражением на лице. Он привычно устроился на полуразвалившейся тахте, сложив ручки на пухлом животике. Старый дом, в котором Селеста раньше встречалась с Факасием, собрались сносить, и они нашли другое место для переговоров. Два хищника, живой и не-мертвая, не собирались приводить конкурента к себе в логово, поэтому выбрали одинаково удобное для обоих помещение. Второй этаж стоявшего на перекрестке двух дорог бывшего магазинчика, ныне разграбленного подчистую, являл пример комфортного аскетизма. Иными словами, мебели нет, зато крыша не протекает. Святейшего привлекла возможность разместить на первом этаже охрану, без которой он избегал появляться где бы то ни было. Тайных и явных врагов у него было предостаточно. Упырица оценила количество канализационных люков в округе и маленькое расстояние до соседнего здания — для человека далековато, но восставший, особенно если разбежится, ласточкой перелетит из окна в окно.
— Дорогая! Мне крайне неловко напоминать о нашей договоренности, но, с тяжелым камнем на сердце, я вынужден напомнить о сроках — авторитет по-прежнему лучился улыбкой, только глазки смотрели неожиданно остро. — Когда же придет обещанная партия?
— Зачем торопишься? Аванс я у тебя не брала, насчет необходимости упростить процесс предупреждала. — Девушка холодно посмотрела на «дорогого друга». — Или качество продукта тебя не интересует?
— Все так, милая, все так… Только ведь я доверился тебе, уменьшил число закупок, жду обещанного товара. А его все нет! Исключительно по дружбе жалуюсь, запасы в заведениях скоро закончатся, торговать нечем. Сотрудники спрашивают, волнуются!
— Завтра получишь литр концентрата — пообещала Селеста. — Больше пока не готово. Технические сложности.
На самом деле, Сташ трудился в лаборатории без продыха, и на складе уже скопилось шесть литровых, заботливо укутанных бутылей с неразбавленным конечным продуктом. Только знать о запасах Факасию не следует. Стабильные поставки товара начнутся немного позднее, когда идея постройки собственного кабака обретет окончательные очертания. Пока что не определились с расположением, нет предварительной сметы расходов, неизвестно, когда конкретно следует открывать заведение. Намечающаяся Великая Охота спутала все планы. Если весеннее расширение границ пойдет успешно и быстро, тогда власти в ближайшем времени ослабят строгие правила торговли, у людей появятся свободные денежные средства. Особенно у солдат, рассчитывающих поживиться на слабо исследованных территориях.
Следовало тщательно определиться с местом, в котором откроется кабак. Восставшие рассчитывали привлечь клиентуру определенного рода, правильнее сказать, они планировали открыть притон. Место, где собираются находящиеся не в ладах с законом люди, всегда готовые подраться и пропить последние деньги. Кабатчик и служащие заодно могут скупать краденое, собирать сведения, нанимать исполнителей для выполнения заданий упырей. Вполне естественно, воровскую «малину» рядом с квартирами стражников лучше не располагать. В том-то и заключалась проблема — неизвестно, как изменятся условия жизни в разных районах города после подготавливаемого властями переселения. Не хотелось бы закрывать совершенно новое заведение из-за денежных убытков или слишком пристального внимания соседей.
С финансами тоже возникли проблемы. Диниры утекали, как вода сквозь пальцы, доходов почти не было, постоянно приходилось искать возможность заработать. Селесту настолько злила необходимость экономить, что она всерьез рассматривала мысль ограбить дом какого-нибудь важного чиновника. Если бы не опасение привлечь слишком сильное внимание «пауков» (которых обязательно занимаются расследованиями инцидентов такого рода), она давно влезла бы в чью-нибудь кубышку.
Хотя бы один вопрос удалось решить. Варек вчера согласился служить не-мертвым.
Мужчина производил двоякое впечатление. Еще не старый, покрытый шрамами, одетый в грязную рубаху и просоленные штаны, он сидел, свесив руки, сгорбившись, на пороге общинного дома. Вся его поза выражала усталость. Здесь добрые люди согласились на время приютить его детей, пока он в очередной раз пытался безуспешно найти работу. Я могла бы принять его за совершенно отчаявшегося человека, если бы не наблюдала за ним предыдущую неделю. Этот человек не сломался. Дайте ему шанс, и он уцепится за него зубами, будет барахтаться изо всех сил, но не упустит его. И ради возможности выбраться из той нищеты, в которой оказалась его семья, он пойдет на все. Даже на сделку с вампиром.
Он даже не вздрогнул, когда я встала перед его лицом, только поднял голову.
— Тебе чего надо, девочка?
Я улыбнулась ему, продемонстрировав клыки. Мужчина сразу как-то подобрался, на лице появилось настороженное выражение. Проследив за его взглядом, я успокоила:
— Ничего с твоими детьми не случилось, не волнуйся.
— Что тебе нужно, упырь?
— Поговорить, Варек. Просто поговорить.
— О чем нам с тобой говорить? Хочешь крови — бери, все равно я сделать ничего не смогу. Моих только не трогай.
Признание слабости далось ему обреченно-просто, он понимал, что не в силах сопротивляться.
— Варек, рыбак из Трех Невест, во время Чумы потерял родителей, однако сумел перевезти остальную семью на Змеиный остров, где переждал самое опасное время. Затем пришел в Талею и поступил на службу к герцогу. Сначала все шло хорошо, но потом ты поссорился с Лашем, потерял работу, жена, брат и сын умерли. Последний год перебиваешься случайными заработками, дети голодают. Все правильно?
Человек молчал.
— Хочешь, скажу, что тебя ждет? Работы не найдешь, чиновники боятся гнева графа и стараются ему угодить. Можно, конечно, попробовать пойти в подручные к теневым заправилам, но я сомневаюсь, что тебя примут. Характер неподходящий. Ты ведь пытался? И тебя сдали. В следующий раз, когда поймают, штрафом не отделаешься. Отправишься вместе с детьми в деревни, или на рудник, кайлом махать. Как думаешь, долго ты на руднике проживешь? Или хочешь, я расскажу о том, как надсмотрщики обламывают строптивых… Неприятно слышать?
Мужчина разлепил пересохшие губы:
— К чему ты мне все это говоришь?
— Ты мне подходишь. У меня есть для тебя работа.
Варек усмехнулся:
— Что, приводить людей в засаду? Извини, я не убийца.
— Нет, мне нужен управляющий.
Услышать такое от упыря он не ожидал. Предложение поделиться кровью или просто укус в шею не произвели бы впечатления сильнее. Я принялась объяснять:
— Все предельно просто. Мне нужен человек, который станет следить за делами в мое отсутствие, и ты кажешься подходящим для этой роли. С распределением обязанностей тоже никаких сложностей — я ставлю задачи, оставляя на твое усмотрение способы выполнения. Деньги, стабильность, свобода, независимость от власти. Согласись служить мне, и тебе не придется волноваться о судьбе дочерей. В противном случае их будущее незавидно.
Если сейчас он откажется, мне придется уйти, понеся серьезное поражение. Второй кандидатуры у меня нет. Восставший не может существовать вне человеческого общества, равно как не может находиться внутри, его удел скользить по границе. Иными словами, для того, чтобы нормально жить, недостаточно грабить прохожих в темных закоулках. Нам нужен постоянный источник дохода и связующее звено с миром живых, поэтому необходим человек, который может стать нашим «лицом» в глазах обычных людей. Я сильно рассчитывала на Варека. Неглупый, в меру честный, трудолюбивый, он казался подходящей кандидатурой.
— Что мне нужно будет делать? — с моих плеч упал камень. Целая гора.
— Как я уже сказала, мне нужен управляющий. Ты станешь официальным владельцем трактира, практически хозяином, я не буду контролировать, как ты ведешь дела, просто выплачивай определенную сумму денег в месяц. Кроме того, время от времени мы намерены питаться в твоем трактире. О, не пугайся, никто не будет носиться за посетителями с горящими глазами. Всего-то забрать немного крови у спящего, эти пьяницы ничего даже не заметят. Не в интересах нашего рода привлекать внимание. Еще на тебе сбор слухов, сплетен на интересующие нас темы. Возможно, наем некоторых людей от своего лица.
— Почему ты думаешь, что я не донесу?
— Потому, что тогда ты потеряешь все. Связи с чудовищем тебе не простят.
— Не волнуйся, Святейший, без товара не останешься — Селеста вновь переключила внимание на разговор. — Разве я когда-нибудь тебя подводила?
— Нет, нет, и в мыслях не держал! — замахал руками Факасий. — Только хотелось бы побыстрее. Чего зря людишек расстраивать, волновать? Они ведь от всей души за дело радеют!
У восставшей едва не вырвалось — «Не за всякое дело стоит радеть». Промолчала. Ссориться с толстяком нельзя, в ближайшем будущем его помощь необходима. Вместо этого она пообещала еще раз:
— Ты получишь товар настолько быстро, насколько возможно. Сама принесу.
— Ой, да зачем же утруждаться! Пошли кого из подручных, я давно их повидать хотел! Говорят, подруга твоя, Медея, сущий цветок, а паренек новенький, как его зовут… не помню…
Под неподвижным, пробирающим до костей взглядом упырицы Факасий съеживался на глазах, голос его звучал все тише и тише. По уму, следовало бы кричать, звать охрану на помощь, только горло от страха перехватило. Он успел отвыкнуть, притерпелся, забыл, почему люди бояться живых мертвецов, расслабился в излучаемом партнершей спокойствии. Нет, конечно, Святейший опасался Селесты, но с некоторых пор относился к ней как к обычному человеку, пусть и невероятно жестокому, хладнокровному. Перестал видеть в ней сверхъестественное существо, обманутый совместными делами и рациональным подходом к ним.
Сейчас на дрожащего мужчину равнодушно и беспощадно смотрела сама Тьма. Белоснежное лицо девушки с четко очерченными скулами притягивало своей ужасающей красотой, ярко-алые глаза подавляли саму мысль о сопротивлении. Длинные клыки вылезли из слегка приоткрывшегося рта. Впервые за много, много лет Факасий почувствовал острое желание рухнуть на колени и умолять, по-настоящему, непритворно умолять о пощаде. Остро запахло мочой, но оба не обратили на запах внимания.
Андрей решал, что делать дальше. Инстинкты требовали, вопили во весь голос, настаивая на убийстве слишком много позволившего себе Святейшего. Ему не следовало знать имена и количество прочих восставших, более того, ему не следовало даже подозревать об их существовании. Ну, в том, что он слышал о Медее, ничего удивительного нет, девушка она очень приметная, иногда Селесту рядом с ней и не замечают. Но он упомянул о Хастине, присоединившемся совсем недавно. Значит, следит. Сколько еще узнали его соглядатаи? Если просто собирали слухи, разговаривали с бедняками, вытрясая из них сведения, то не так уж и много. Иное дело, если сумели завербовать кого-то из морванитов. Поклонники Темного посещали несколько убежищ, они в курсе многих планов, им известно расположение лаборатории и, самое главное, они следили за сектой слуг Иллиара. Которые обладают знаниями, способными стать реальным оружием против не-мертвых.
— Откуда твои люди узнали о Хастине?
От еле слышимого шепота мужчина содрогнулся и зачастил:
— Мусор сказал, Мусор. Дескать, раньше упырицы по одной или вдвоем приходили, а теперь всегда парня приводят. Большого, крови много берет, чисто насос. Говорит, недавно…
— Достаточно.
Факасий мгновенно заткнулся, даже дышать перестал. Ярость и желание убить его медленно угасали, следом за ними на второй план отходило сознание чужака, вытесняемое личностью Селесты. Убивать толстого мерзавца нельзя, слишком многое на него завязано. Он полезен. Пусть поживет еще. Тем более, что напугался он сильно, и пустить информацию в ход не посмеет. Равно как и влезать в дела потусторонних союзников. Надо только закрепить результат, а то типы, подобные Святейшему, обладают очень избирательной памятью — помнят лишь то, что хотят помнить.
— Возможно, ты прав, Факасий — упырица наконец-то опустила веки, освобождая смертного от плена своего взгляда. Нечеловеческая маска постепенно исчезала с ее лица. — Действительно, ты ведь не знаком ни с кем из моих сородичей.
Мужчина судорожно сглотнул, прочищая горло, и активно закивал головой.
— Возможно, вправду стоит вас познакомить?
— Да, госпожа. Я, конечно, не настаиваю, госпожа.
— Рада слышать. Тем более, скоро праздник. Помнишь, какой?
Начавший было приходить в себя бандит побелел, как полотно. О предстоящем празднике он хотел бы забыть, да получалось плохо. Жертвоприношение Повелителю Тьмы, как-никак. В былые времена весной со всего королевства собирались преступники, творившие зла больше прочих людей — детоубийцы, отъявленные маньяки, осквернители алтарей — словом, все те, кого суд приговорил к смертной казни. Из них отбирались тринадцать самых отъявленных подонков. Будущие жертвы в течении месяца подвергались ритуальной пытке, не наносившей физического урона, но превращавшей их в кровожадных безумцев. Затем сошедших с ума людей выпускали на арену, где они голыми руками, впав в ярость, разрывали друг друга на куски. Если кто-то чудом выживал в этой бойне, он объявлялся прощенным и, после курса реабилитации, отпускался на все четыре стороны. В теории отпускался, ибо за последние пятьсот лет уцелевших не было.
Обряд проводился раз в год, в день, когда солнце в первый раз бросало луч на камень в Храме Мрака. Считалось, что Морван собирается уступить власть своему брату и противнику, поэтому подчищает накопившиеся за прошедший оборот планеты «хвосты». Забирает с собой тех, кому на земле делать нечего, чьи грехи уже не искупить.
Для Святейшего намек прозвучал более чем прозрачно:
— Да я же, госпожа… не готов! Слишком велика честь! Лучше уж я так, с друзьями, скромненько…
— Ну, как хочешь, Факасий. А то приходи, если передумаешь. Вот тогда я тебя с сородичами и познакомлю.
— Не смею беспокоить навязчивым присутствием. Да и дела, дела… Охота эта Великая.
— Да, у нас тоже. Так что ты, Факасий, постарайся про моих друзей пореже вспоминать. Всякое дело и всякая вещь имеет свой срок, и ничто не случается, иначе как вовремя. Надо будет, они сами тебя найдут.
Помолчали. Святейший утирал лицо рукавом, позабыв о платке и думая, как поступить с мокрыми штанами. Показываться охране в таком виде малость неудобно. Селеста размышляла, как изменятся их отношения после сегодняшней ночи. Ничего не решив, мысленно махнула рукой. Вряд ли Факасий попытается ее устранить, или доложит властям, остальное неважно. В самом худшем случае и без толстяка можно прожить, тот же Тарраш при правильном подходе поможет не меньше.
— До встречи, Святейший. Еще увидимся.
Ответить Факасий не успел. Темной стремительной тенью, не слушая прощальных слов, упырица выпрыгнула в окно.
После короткого совещания с Медеей идея насчет организации обряда предстала в новом свете. Действительно, почему бы не принести жертву? Фанатикам следовало регулярно подкидывать кости с мясом, и празднество в честь Темного Бога (пусть и в усеченном варианте) должно послужить неплохим подтверждением сакрального главенства упырей. Если правильно организовать, можно и без спецэффектов обойтись.
Изначально роль «агнца на заклание» предназначалась болтливому Мусору, но, по размышлению, от данной кандидатуры пришлось отказаться. Никто бы не поверил, что известный всему городу опустившийся алкаш станет достойным подарком Морвану. Темный Бог ценил личностей сильных, жестоких, тех, кто активно пытался привнести в мир хаос и плевал на любые запреты. Поэтому пришлось искать замену, подключив к делу определения осчастливленных доверием начальства сектантов. В результате психи чуть не передрались между собой за право назвать лучшую кандидатуру.
Пришлось вмешаться Селесте. Она назначила жертвой старого заочного знакомого по имени Осилти, и спорить с ней никто не пожелал. Выбор посчитали безупречным. Этот мужчина раньше руководил бандой отъявленных головорезов, но вовремя успел переметнуться на сторону герцога. Сейчас он, по некоторым сведениям, выполнял поручения графа Молвлара, точнее, служил ему разъездным палачом. Молвлар отвечал за расположенные вне городской черты поселения, большую часть жителей которых составляли крепостные. Бунтовали там часто, и если местные стражники не справлялись, граф посылал Осилти.
Неоспоримым достоинством своего выбора Селеста считала огромное количество врагов, которых нажил бывший разбойник. Убить его желало столько людей, что следствие поневоле запутается в версиях. Правда, в силу упомянутого обстоятельства Осилти ночевал в доме с надежной охраной, но упырица, после предварительного изучения здания, сочла похищение вполне возможным. Особенно если подруга поможет. Плюс — о чем упомянули сразу несколько информаторов — мужчина хранил в доме крупную сумму денег, но расположение тайника и код к нему знал только он один. А в деньгах, в связи с предстоящими тратами, восставшие очень нуждались.
Хастин, хотя и превосходил обычных людей в умении бесшумно передвигаться, все-таки еще не научился скрываться наравне с девушками. Поэтому внутрь Селеста проникла вместе с Медеей, оставив юношу следить за окрестностями дома. Первым препятствием служила тяжелая, массивная дверь, проникнуть на первый этаж иным путем было нельзя. Окна второго этажа по зимнему времени держали закрытыми, на некоторых стояли решетки. Шума старались избегать.
С самого начала упырицы понимали, что живых свидетелей оставлять нельзя. Кто бы ни встретился в доме — хозяева, гости или пленники — убить предстоит всех. Медея осторожно помогла маленькой девушке забраться на карниз, где та, отогнув кусок плохо прибитой фанеры, ужом проскользнула в образовавшуюся щель. Комната оказалась пустой, как они и предполагали. Судя по звукам, внизу бодрствовала охрана, два человека, из соседних помещений доносилось еле различимое дыхание спящих. Сам главарь ночевал в угловой комнате, в ней даже стекла в окнах уцелели, его подручные довольствовались менее комфортабельными условиями. Селеста, медленно ступая, вышла в короткий темный коридор и аккуратно приоткрыла дверь к первой жертве.
Мужчина спал на кровати, сооруженной из слоя похожего на пенопласта материала и прикрытой сверху тюфяком. За то время, что не-мертвая кралась к ложу, он не пошевелился. Медлить убийца не стала, ей давно не требовалось примериваться, чтобы правильно ударить ножом. Единственное, чего она опасалась, это внезапного пробуждения или громкого звука, способного насторожить прочих спящих. Впрочем, ей было не привыкать. Привычно вонзив лезвие в ямку возле шеи, упырица одновременно плотно накрыла ладонью рот стражника, почти сразу вырвала нож и ударила под сердце. Подождала пару мгновений, рассматривая не успевшего дернуться мертвеца и вслушиваясь в темноту, затем тихо двинулась дальше. Запах крови ее не встревожил, она специально кормилась сегодня.
Первые сложности возникли в третьей комнате, живший в ней стражник ночевал не в одиночестве. Кем была спящая рядом с массивной фигурой воина обнаженная девушка, Селеста не знала, да и знать не хотела. Может быть, пленница, может, любимая, или купленная на одну ночь у бедных родителей дочка — какая разница? Ей не повезло, не стоило оказываться на пути не-мертвой. Мужчина лежал, удобно повернув голову на бок, тонкий стилет легко вошел в висок, не пришлось даже тело придерживать. Его женщина умерла мгновением позже.
Здесь, на втором этаже, разместилась «дружина» Осилти, его старые соратники по бандитскому ремеслу. Их женщины и дети жили отдельно, в стоявшем рядом флигеле, лишь изредка приходя, чтобы прибраться, принести еду или послужить постельной игрушкой. Подобный образ жизни сослужил добрую службу упырицам, избавив их от грязной работы. Впрочем, Селеста выбрала бы для жертвоприношения другого кандидата, если бы знала, что придется убивать детей. Принципов у нее осталось мало, но держалась она за остатки крепко.
Оставив в комнатах семь трупов, она вернулась, высунула голову в окно и тихо свистнула. Немедленно снизу подлетела веревка, по которой наверх вскарабкалась Медея. Хастин остался недвижим, ему жестко запретили вмешиваться в происходящее. Теперь предстояла самая сложная часть, разобраться с главарем. Матерый зверь, он изнутри запирал на замок массивную дверь в свою комнату, пробраться к нему в тишине не удалось бы. Пришлось положиться на скорость и присущую не-мертвым силу. Но сначала, для безопасности, следовало разобраться с охранниками. Притащив два матраса и прикрыв ими дверь (если драка затянется, звуки все равно проникнут, однако хоть какая-то изоляция), напарницы прокрались по скрипучей лестнице на первый этаж. К счастью, их не заметили, стражники слишком увлеклись игрой в карты. Да и кого бояться? Единственная дверь на улицу закрыта на мощный засов, окон нет, посторонним в дом не проникнуть. Они бы даже вздремнули, если бы не боялись главаря.
Двое сильных мужчин умерли быстро. Две расплывчатые тени, непонятным образом обогнувшие прикрывавшую дверной проем циновку и стремительным броском ворвавшиеся в дежурную каморку, не оставили им шансов. Смертные ничего не успели сделать, их оружие так и осталось лежать рядом, на столе. Упырицы довольно переглянулись, голодная Медея с урчанием приникла к вспоротому горлу еще теплого трупа. Пока подруга насыщалась, Селеста наскоро обыскала другого убитого, забрав все ценности, прошлась наметанным взглядом по помещению. Затем сделала знак уходить. У них еще будет время всерьез заняться обыском, потом, когда они поймают главную цель.
Оттащив прикрывающие дверь матрасы, они немного постояли, прислушиваясь. Внутри дышали ровно, медленно, так, как дышат глубоко спящие. Похоже, девушек не заметили. Почему-то внутри оказалось три человека, причем храпел всего один. Осилти решил развлечься с двумя?
Оглядев крепкую дубовую преграду, Селеста, после короткого колебания, переменила изначальное решение. Особых причин скрываться не осталось, а вот грубая физическая сила очень нужна. Хастин, при всех его недостатках, вынесет дверь с первого удара, по крайней мере, петли точно ослабит. Сейчас важно быстро скрутить главаря, не позволить ему схватиться за оружие. Упыри фехтовать так и не научились.
Вызванный с улицы парень примерился и буквально выстрелил своим телом, плечом врезавшись в деревянную толстую пластину. Дом задрожал. Дверь хрустнула, по ней поползли трещины, но устояла, Хастин отлетел назад, хватаясь за выбитое плечо. Практически перепрыгнув через него, оттолкнувшись от пола и сгруппировавшись в единый комок, в преграду ударилась Селеста. Дверь со страшным грохотом рухнула. Селесте потребовалось какое-то мгновение, чтобы прийти в себя, она еще не успела поднять голову, как ноги сами распрямились и понесли ее в сторону кровати. Она опаздывала. Поджарый мужчина с покрытой шрамами грудью и слепыми, безумными спросонья глазами шарил рукой, нащупывая рукоять лежавшего в изголовье меча.
Всех опередила Медея. Хастин еще валялся в коридоре, Селеста только-только начинала подниматься, а медоволосая красавица уже подскочила к огромной постели. Осилти не успел дотянуться до оружия, как страшный удар выбил из него сознание. Следующей пострадала находившаяся ближе к Медее девушка, она, как и вторая любовница главаря, ничего не понимала и порывалась визжать. Крик не входил в планы нападающих, вторую немедленно успокоила ударом кулака в лоб Селеста. Она слегка поторопилась, и потому не рассчитала силы, у девушки хрустнула шея. Первая, кажется, просто потеряла сознание.
Упырицы замерли, вслушиваясь. Тишина, ничего и никого не слышно. Из этого дома, случалось, прежде раздавались стоны, крики, мольбы о помощи, соседи привыкли. Напряжение потихоньку отпускало, трое восставших осознавали — начальная, самая сложная часть плана прошла успешно.
Можно слегка расслабиться.
Короткий взгляд, и Медея стаскивает обеих девок в угол. Живые ли, мертвые, сейчас они будут мешать. Хастину пришлось объяснять словами:
— Выгляни на улицу, убедись, все ли спокойно.
Короткий кивок в ответ.
Сама Селеста тем временем привязывала главаря к кровати. Прежде им не доводилось допрашивать людей в столь комфортных условиях. Руки и ноги опутала разодранная на ленты простынь, на лицо накинут закрывающий рот шарф с небольшим отверстием напротив рта. Лучше бы, конечно, пластырь, но пластыри давно исчезли из обихода. В любом случае, кричать человек не сможет. Теперь надо немного подождать, а чтобы не тратить зря появившееся время, бегло обыскать трупы.
Вернувшийся Хастин не выразил удивления при виде «неблагородного» занятия девушек, наоборот, деятельно присоединился к грабежу. Мародерство считали грехом разве что малость оторванные от жизни аристократы, обычные люди подходили к вопросам выживания более практично. Собирали только деньги, самые лучшие доспехи, те, что рассчитывали унести на горбу, на разостланное одеяло клали другие легкие и малообъемные ценности. Продать их в ближайшее время не удастся, «пауки» наверняка станут трясти перекупщиков краденого, но сделать заначку на будущее стоит.
Наконец, закончив обыск, упыри собрались в спальне Осилти. Вожак еще не пришел в себя, потерявшая сознание от удара Медеи девушка тоже лежала без сознания. Времени до рассвета оставалось мало, еще час, и первые лучи солнца пронзят небо над городом. А через полтора часа организмы восставших впадут в мертвое оцепенение.
— Давай — скомандовала Селеста, сосредоточившись.
Хастин удивленно смотрел на странную картину. Медея, слегка похлопав пленника по щекам, растянулась справа от него, всем телом прижавшись к мужчине и что-то нашептывая ему на ушко тихим мурлыкающим голосом. Рука ее нежно скользила, поглаживая, по груди, рукам, голове человека. Тот, хоть и без сознания, на ласки реагировал более чем очевидно, на прикрытом простыней паху вырос бугорок. Осилти попробовал повернуться и охватить женщину руками, его намерению помешали веревки.
Немедленно вмешалась Селеста. Пристроившись с другой стороны, она нависла над связанным мужчиной и, стоило тому со стоном приоткрыть глаза, резко приблизила к нему свое лицо. Сейчас она мало напоминала человека. Казалось, хищная демоница, пришедшая за душой грешника, готовилась поглотить несчастную душу. Исказившиеся черты поражали своей мрачной и жестокой, какой-то изломанной красотой, взгляд словно бы смотрел сквозь Осилти. Смертный лежал расслабленно, чего нельзя сказать о его… противнице? Да, происходящее больше всего напоминало некий извращенный поединок.
— Ты слышишь меня? — не столько прошептала, сколько прошипела Селеста. — Ответь.
— Слышу.
— Как твое имя?
— Рук.
Рук, «Пушинка». Смешное имя, совсем неподходящее жестокому главарю бандитов. Иное дело Осилти — «Клыкастый».
— Ты ведь хочешь помочь нам, Рук? Хочешь?
— Да…
— Помоги нам, Рук. Помоги — настойчиво, убедительно повторила Селеста.
— Хорошо…
— Ты богатый человек?
— Да…
— Ты хранишь в этом доме свои деньги?
— Да…
Селеста немного помедлила, склонилась ниже.
— Ты хранишь деньги в тайнике?
— Да…
— Он в этой комнате?
— Да…
— Где именно?
Мужчина дернулся и слегка нахмурился. Медея немедленно подвинулась еще ближе и принялась гладить его второй рукой.
— Надо нажать на глаза павлина.
Селеста, не отрывая взгляда от пленника, активно замахала Хастину. Паренек огляделся. Никакими павлинами в комнате и не пахло, не виднелось ни статуй, ни изображений. Только в дальнем углу на полке стояла статуэтка какого-то существа, по виду, птицы. Присмотревшись повнимательнее, Хастин бросился к ней — у статуэтки оказался обломан хвост. Торопливо надавив на глаза, он услышал, как со скрипом повернулся где-то в стене механизм. Бандит рисковал. Еще немного, и заржавевшие шестеренки не смогли бы открывать и закрывать тайник. Как он сохранился, чем занимался прежний хозяин дома, откуда о тайнике узнал бандит? Теперь не узнаешь, да и какая разница.
— Есть! — радостно вскрикнул юноша, и немедленно от кровати раздался резкий вздох. Обернувшись, Хастин успел увидеть резкий и точный удар, нанесенный Медеей по голове пленника. Селеста устало прикрывала лицо рукой.
— Осторожнее надо — ядовито заметила красавица.
В тайнике нашлась крупная пачка денег, диниров пятьсот на первый взгляд. Еще там лежал миниатюрный, баснословной цены арбалет и несколько писем, аккуратно перевязанных тесьмой. Всю добычу Хастин, не разглядывая, положил в запасливо прихваченную с собой холщовую котомку. Потом связал узлы одеяла, упаковав награбленное, и неуверенно огляделся. Транспортировкой пленника, как ему казалось, девушки займутся сами.
— Не торопись.
Мертвенная бледность ушла с лица Селесты, но выглядела она, словно питалась в последний раз дня три назад. И чувствовала себя так же. Жажда подняла свою уродливую голову, хотелось вцепиться в горло мужчине и полностью, до последней капли крови, осушить его. Ей пришлось отодвинуться подальше, сползти с кровати, чтобы не поддаться искушению. Витавшие по дому запахи крови, боли, убийства не добавляли спокойствия, упырица чувствовала, что еще немного, и она потеряет контроль над пробудившимся демоном. Она одним прыжком подскочила к лежавшей в углу девушке, глухо рыча, яростно дернула ковер, в которую ту замотали, и вцепилась ей в горло. Пришедшая в себя от боли жертва вскрикнула и беспомощно затрепыхалась в сдавивших ее объятиях. Хастин, нервно переминаясь, смотрел на жуткую трапезу.
— Да, тебе повезло — Медея, продолжая связывать пленнику руки, насмешливо и с легким презрением разглядывала новичка. — Ты никогда не знал, что такое настоящий голод. Смотри внимательнее. Рано или поздно ты тоже пройдешь через это.
— Почему она… так?
— Использование наших способностей отнимает много сил. Тьма щедро наделяет слуг своих дарами, но и плату требует высокую. Очень высокую. Со временем и ты обнаружишь в себе нечто, некое призвание, дар, назови, как хочешь.
— Это магия?
— Нет — Медея принялась заворачивать мужчину в ковер. Тащить Осилти, судя по всему, ей придется одной. Селесте после дикого напряжения требуется отдых, одной крови недостаточно для восстановления, Хастин понесет прочую добычу. Ничего, как-нибудь справится, лишь бы пленник не мешал. — Магия есть использование внешних сил для достижения нужного заклинателю результата. Забыл определение, студент? Мы действуем иначе, используем свою энергетику. Потом поговорим. Потащили.
Селеста шла, как сомнамбула, за ней постоянно приходилось приглядывать. Медея с тревогой смотрела на подругу — прежде та после допросов выглядела намного лучше. Правда, и сталкиваться с настолько упорным сопротивлением жертвы им прежде не доводилось, пойманные ими люди с самого начала охотно делились сведениями в обмен на жизнь и свободу. Главарь же сопротивлялся из всех сил, понимал, что живым его не оставят.
— Подожгите…
Перед выходом Селеста остановилась и посмотрела на спутников мутным взглядом. Хастин, собравшийся проверить, нет ли кого на улице, кивнул в ответ:
— Сейчас.
Он все-таки ненадолго выбежал за дверь, огляделся, никого не заметив, и только потом позвал Медею. Девушки заспешили к расположенному неподалеку входу в канализацию. Маршрут обговорили заранее, исходя из возможной неудачи. Учли, кажется, все — частоту патрулей стражи, слухи об используемых «пауками» собаках, даже прикидывали, как убегать в случае ранения. Хастин остался в доме. Он быстро пробежался по этажам, ориентируясь на запахи. Витавший в воздухе аромат крови здорово мешал ему, сбивал с мыслей, но в каморке охранников на первом этаже и в комнатах нескольких бандитов ему удалось найти пахнущие алкоголем жидкости. Правда, в большинстве баклажек плескалась какая-то бодяга со слабым градусом, для целей начинающего поджигателя подошло всего две бутылки. Опрыскав второй этаж, уделив особенное внимание комнате Осилти, он высек карманным кресалом искры на смоченную тряпочку и бросил ее на пол. Затем, не оглядываясь, выбежал за дверь, подхватил узел с вещами и заспешил следом за давно скрывшимися под землей девушками.
Входившие в подземный зал морваниты выглядели по-детски счастливыми. Впервые за долгое время они чувствовали себя нужными, ощущали причастность к истинной власти, власти над сердцами и душами. Им долго запрещали предпринимать активные действия во славу своего бога, но сегодня они убедились — ожидания не были напрасными.
Город бурлил. Произошедшее вчерашней ночью дерзкое убийство сразу десятка человек, входивших в число подручных приближенного к самому герцогу аристократу, вызвало настоящую лавину сплетен. Говорили, граф Лаш отомстил излишне удачливому сопернику, и фавориты наконец-то передерутся. Шептались, палача наказал чудом выживший невольник, сбежавший с рудников и карауливший дом целую неделю. Утверждали, сам Морван послал демона, дабы покарать разгневавшего его грешника. Последний слух более прочих соответствовал правде, и облаченные в ритуальные балахоны (выданные Селестой по торжественному случаю) сектанты знали истину лучше прочих.
Осилти лежал на алтаре, прикованный цепями. День он провел в глубокой холодной штольне, прикрытой тяжелым деревянным кругом, затем его извлекли, отмыли и провели в залу. Подземный храм выглядел непривычно торжественно и строго. Медея долго ремонтировала его, украшала, с помощью фанатиков искала и находила ценные предметы культа, размещая их в одном ей ясном порядке, пока не добилась ощущения темной, мрачной гармонии. С огромным трудом доставленный с поверхности темный крест словно притягивал взгляд, задавая тон всей атмосфере надчеловеческого превосходства и могущества хозяина святилища. Небольшое помещение как будто сходилось к основанию креста, черной плите, на которой сейчас лежал обнаженный человек.
С заката Хастин занимался тем, что наносил на тело и жертвенник священные знаки. Медея, даром что дворянка, имела самое смутное представление о храмовых мистериях, поэтому задание поручили знавшему немногим больше нее Хастину. Тот старался, как мог. К сожалению, научиться он успел немногому, из-за чего использовал в основном подсмотренные у покойной прабабки символы. Старая ведьма пользовалась дурной славой, в связи с Темным ее обвиняли едва ли не открыто. Парень забыл многое, да и видел тоже всего ничего, но сумел наскрести по памяти хотя бы внешнюю атрибутику. Нацедив у трепещущих от осознания оказанной чести фанатиков полную чашу крови, он старательно размалевал сначала алтарь, потом жертву, напоследок оставив немного солоновато пахнущей влаги в чаше для ритуала. Выливать было жалко, а Селеста наверняка найдет ей применение.
Пленник выглядел пришибленным и, судя по блуждающему взгляду, страдал от сотрясения мозга. Проведя день в холоде, на пятидесятиметровой глубине, он явно подцепил простуду. Его прикрыли одеялом, но вовсе не из человеколюбия — Медея ненавидела, когда посторонние звуки нарушали торжественную обстановку ее спектаклей, а кашлянье, чихание и бульканье соплей в носу жертвы сосредоточению участников обряда не способствовали. Поэтому Осилти даже слегка подлечили, напоив горячим вином со специями, отчего голодный и ослабленный человек впал в прострацию.
— Восславьте господина нашего, дети мои!
Белый балахон без единого узора или символа традиционно носили жрецы высшего посвящения. По «протоколу» еще полагался головной убор вроде короны, но его найти не смогли, поэтому Селеста предстала перед публикой с распущенными волосами и крупным драгоценным камнем, приклеенным ко лбу. Медея специально заставила ее лежать неподвижно минут десять, ожидая, пока состав схватится. Впрочем, результат того стоил. Босая, в белоснежном платье, открыто демонстрирующая тонкие клыки и алый блеск глаз, в неверном свете факелов хрупкая девушка-упырица действительно казалась причастной какой-то высшей силе. Ее нечеловеческая сущность, обычно тщательно скрываемая, сегодня выглянула из-за носимой маски.
В едином порыве сектанты опустились на колени.
Селеста запела, ей вторили остальные упыри, следом подхватили остальные морваниты. Партию вела скрытая в тенях Медея, ее голос звучал словно рядом с каждым из присутствующих. Хастин не успел вызубрить текст, поэтому прилепил вырванную из книги страницу со своей стороны алтаря и сейчас очень боялся сбиться. После вчерашних событий он получил представление о возможностях Селесты и совершенно точно знал, что не хочет вызвать ее гнев. Если раньше парень относился к девушкам слегка свысока (хотя и не показывал этого), считая их существами слабыми и беспомощными, то теперь иллюзий у него не осталось.
— Чаша терпения переполнилась, и боги отвернулись от впавших в грех людей — вдохновенно вещала Селеста. Проповедь она составила, используя выжимки из речей Карлона и воспоминаний о богослужениях православных жрецов. — Властолюбивые перестали заботиться о доверившихся им, и потеряли власть. Корыстолюбцы и стяжатели плачут, ибо их богатства обратились в прах. Те, кто жаждал плотских удовольствий, ныне живут в грязи и тлене. Завистники рыдают, видя исполнение своих желаний. Горделивые повержены и потом добывают пищу свою, трудясь наравне с теми, кого прежде презирали. Смертные впали в уныние.
Настал Темный Век, дети мои! Триста лет Морван, Владыка Мрака, будет править миром, триста лет продлиться царство Его! Слабые умрут, сильные сломаются, беззаконие и зло захлестнут земли Талеи. Се есть испытание. Господин жесток, но справедлив, он видит каждого. Он узрит, кто следует воле Его, и кто ее отвергает. Отриньте старые законы, ставшие ненужными, возвысьтесь над толпой, забудьте, что есть мораль, справедливость и милосердие! Такова воля нашего Бога! Все, что делается на благо Повелителя Ада, должно быть объявлено добром, злом назовите все, что противоречит изреченным Им истинам! Тысячью цепей обвивает каждого из вас Закон, он тянет к земле, привязывает человека к дому, семье, друзьям, заставляет служить начальству, дает иллюзию счастья. Только глупец верить в благополучие! Жизнь есть смерть, жестокость неизбежна. Мышь убивает травинку ради своего пропитания, дабы через минуту самой быть убитой кошкой. Боль и страх сопровождают человека от рождения до самой смерти…
Речь получилась сумбурной, но, благодаря подсыпанной в пламя факелов «беленькой», народ пришел в экстаз. Дополнительное впечатление нереальности происходящему придавала Медея, тихо вторившая каждому слову проповеди, отчего казалось, что Селеста всего лишь усиливает для неофитов приходящий из ниоткуда голос. Смотрелось, конечно, серьезно. После такого морваниты еще долго будут почитать упырей и без рассуждений выполнять каждый полученный приказ.
Согласно обряда, Осилти следовало сначала распороть грудь клинком, вытащить сердце, скормить его собаке и потом угостить жертвенной кровью каждого из присутствующих. Но Селеста со спокойной душой решила, что ритуал нуждается в некоторой корректировке. Во-первых, собак в городе мало (домашних, со стаями диких предпочитали не связываться даже мутанты), и держать их восставшим негде. Во-вторых, при строгом следовании канону большая часть крови пропадала втуне, от какового расточительства упырица нервно дергалась. Поэтому она сделала знак Хастину и Медее приблизиться, встав по обе стороны неподвижно лежащего и слегка похрапывающего тела, они опустились на колени. Каждый держался за руку жертвы, готовясь вонзить клыки в призывно пульсирующую вену на сгибе локтя.
— Услышь нас, Морван! — возгласила стоявшая у вершины алтаря жрица. — Прими нашу жертву, и одари верных слуг своей силой!
Короткий широкий клинок вошел в грудную клетку, взламывая ребра.
Одновременно Медея и Хастин впились в подставленные руки.
Читать бесплатно другие книги:
