Тайна Черного моря Чубаха Игорь

Ей было и противно, и смешно, она понимала, что перед таинственными зрителями следует изображать бурное копошение, а не затяжные прыжки. Движение само по себе завораживает и отвлекает от попыток проанализировать увиденное, повертеть так и эдак на прочность, на достоверность.

– Надеюсь, – прикалывался сквозь жаркие поцелуи соратник, оклемавшийся от приступа дремы, – эта музыка будет вечной.

– И не мечтай.

Алиса вдруг начала упираться как девочка.

– Почему? – искренне удивился Вискас, получивший по лапе, прокравшейся под девичий свитер в обход комбидресса.

– Потому что – вот и герой нашего романа.

Из дверей консульства прогулочным шагом вышел субъект Анатолий Хутчиш, кодовое имя «Буратино».

Прогулочным шагом выйдя из дверей консульства, прапорщик на миг остановился. Опасность он почувствовал тут же: в десяти метрах от входа, слева и справа, стояли две машины – серая «волга» с гэбэшными номерами и забрызганными грязью бортами и чистенький, лоснящийся, навороченный «джип-чероки» цвета «коррида». С вечера возле здания консульства этих машин не было.

Хутчиш быстро прикинул обстановку: если одаривший пятью дискетами Господин Доктор не соврал и наружка действительно снята, это могут быть только люди генерала Семена. Назад нельзя: охранник уже запер двери, и тратить драгоценные мгновения на попытку растолковать что-либо сонному японскому парню бессмысленно. Боец в будке тоже не Сталлоне. Остается одно – сигануть через ограду в Мойку. А дискеты как же?..

Передние дверцы серой «волги» распахнулись, и в сером свете белой ночи показались генерал Семен собственной персоной и какой-то высокий однорукий старик; где Хутчиш видел этого старика, почему его лицо кажется ему знакомым, как генерал сумел вычислить Анатолия – на эти вопросы времени не было. Времени хватало только на то, чтобы рвануться к парапету.

Сидящие в «джипе» тоже не остались безучастными наблюдателями.

– Это ж Семен, мать его! – ахнула Алиса.

Впрочем, удивляться по поводу явления вражьего генерала было некогда: она боялась, что не сумеет заставить угнанную машину подчиниться как родную. У каждого мотора свой норов. Но все вышло в аккурат.

Двигатель «чероки» взревел по-медвежьи, ослепительно вспыхнули фары, и с места в карьер иномарка хищно бросилась вперед. Завизжали шины, и автомобиль встал как вкопанный между «волгой» и Хутчишем. Распахнулись две левые дверцы – со стороны водителя и пассажира сзади. Ослепительной красоты рыжеволосая ведьма в комбинезоне монтажника-высотника на миг опустила ногу на асфальт. За её плечом грузно маячила фигура мужчины. Оба были прапорщику незнакомы.

– Если хочешь жить, залезай, – только и сказала огненноволосая ведьма.

«Генерал Семен не мог отыскать меня в одиночку: мозгов не хватило бы. Значит, ему кто-то помогает. Кто-то достаточно смекалистый, чтобы вычислить мое местоположение и в перспективе спутать мои планы. С другой стороны, „джип“ у рыжеволосой не простой, а „джип-чероки“. Названный в честь гордого индейского народа…»

И Анатолий сделал выбор.

Выхватив из-под рубашки меч, он швырнул ниндзя-кэн и – пробил переднее колесо «волги». Генерал присел, закрыв лицо руками крест-накрест. Наверно, решил, дурашка, что прапорщик не держит слово и способен шлепнуть его раньше времени.

В данном случае старинная английская поговорка насчет того, что знакомый черт лучше незнакомого, не годилась: от генерала Семена априори не приходилось ждать ничего хорошего. От рыжей чертовки приходилось ждать чего угодно. В том числе и помощи. Поэтому Хутчиш одним прыжком залетел в кабину «джипа-чероки».

Машина рванулась с места едва ли не раньше, чем пассажиров в ней стало на одного больше, и с визгом свернула за угол.

Вискас сидел, затаив дыхание. Невероятно, – он, обладатель столь чуткого слуха, что способен при включенном телевизоре усечь топот вышедшего на охоту клопа, не обнаружил у пассажира никакого оружия. Ни кобура не скрипнула, ни ножны о ногу не стукнули, ни… ровным счетом ничего. И от этой суперменской беззаботности становилось не по себе.

А Хутчиша разбирал смех. Его бросало на пухлом сиденье чуть ли не под потолок, и он смеялся взахлеб, не в силах слово вымолвить.

Абсурдно было бы считать, что это нервы. Просто в зеркало заднего обзора беглец увидел, как генерал Семен в ярости пнул пробитое колесо. А ещё прапорщика догнали уместившиеся в зеркале физиономии его спасателей: потрепанного мужичка с намертво впаянной в уголок губ слюнявой спичкой и бешено выворачивающей руль рыжеволосой дивы с обалдело и обалденно расширившимися глазами.

Что ж, кое-чего он достиг – всего-то за одну ночь: получил представление о распроклятой установке Икс, познакомился с врагом номер один и обвел вокруг пальца подленького Семена… Интересно, что за мужик был вместе с генералом? А, ладно, не до того сейчас…

– Тебя случаем не контузили? – недовольно повел жиденькими усиками мятый тип, китайским болванчиком качаясь на поворотах.

Из приемника, загадочно мерцающего алыми цифрами 104.4, какая-то иностранка негромко просила: «Close your eyes… Give me your hand…» Глаза действительно хотелось закрыть. И поспать немного. А вот руку подать было некому.

Рядом неумолимо сползал под ноги альпинистский, истекшего срока годности пуховик. По стилю эта одежка подходила мятому пассажиру с переднего сиденья и, наверное, его собственностью и являлась. Значит, незнакомцев только двое. Третьего не дано.

Анатолий наконец загнал веселье в разумные рамки, потер лицо пятерней и сказал уже спокойнее:

– Шеф, тормозни перед светофором. Сколько с меня? Двадцатки хватит?

Ему было все равно, как начать предстоящий разговор. Почему бы и не так? Ясно, что это не практикующие самаритяне. Значит, на доске появились новые фигуры. Ох уж мне эти шпионы, плюнуть некуда…

Ответа он не получил, поэтому продолжил гнуть свое:

– А куда это мы, собственно, летим, точно на пожар? Вроде за нами никто не гонится… – Точно: хвоста не было. Машин вообще не было – по пустому, как после атомного удара, Питеру лишь ветер гнал пыль и обрывки мусора. Серый утренний свет навевал дрему. – Не ровен час, ДТП устроим…

– Не дури, – шикнула прелестница и обнажила зубы, достойные рекламы «Блендамеда». – Сейчас Семен поднимет в ружье все контролируемые ГРУ службы…

За стеклом со скоростью компьютерных персонажей мелькали столбы и киоски. Колесом провернулось тлеющее оранжевой щебенкой Марсово поле, а за ним ощетинился ветками Летний сад.

– Семен? А ктой-то? – ненатурально удивился Анатолий.

Рыжая пропустила его слова мимо ушей:

– …А Вискас знает, где тебя на время спрятать.

Перекресток за Фонтанкой она проскочила не раздумывая, наверное, даже не заметив красный свет на светофоре.

– Вискас? – хмыкнул Анатолий и внимательнее взглянул на потрепанного джентльмена. – Дурацкая кликуха.

Вискас тяжело засопел:

– Хамье. Мы тебя, можно сказать, с того света вытащили.

Он принюхивался к пассажиру и спешно расшифровывал запахи. Алкоголь? Рисовая водка. Граммов сто. Неужели мегатонники пьют? Что еще? Отчетливый запах пота. Неужели мегатонники потеют? Ничего не понимаю. Может, это подсадная утка? А настоящий Хутчиш издалека потешается над нами?

– Наличие того света наука отрицает, – снова весело рассмеялся Хутчиш. – Какое ГРУ? Вы, ребята, наверное, обознались. Я – простой исследователь восточного фольклора. В консульстве засиделся со своим другом из далекой страны за бутылочкой сакэ. Вы не могли бы притормозить, а то, боюсь, меня стошнит от качки.

– И много фольклора собрал? – зло прошипел Василий. – Дискет пять?

Злость была реакцией на страх перед загадочным пассажиром. Насквозь фальшивым, опасным и непредсказуемым, как тиранозавр в брачный период. И столь же безжалостным.

Алиса больно ткнула Вискаса локтем в бок. Но прапорщик не стал западать на услышанную фразу. При современном развитии техники было бы наивно ожидать, что их диалог с господином директором театра «Ка-бара-сан» никто не прослушивал. Прослушивает несколько организаций сразу, и в этот момент в разных уголках Питера невыспавшаяся резидентура пинками подвигает агентов на подвиги. А эти двое – первые ласточки, желающие умыть руки в мутной воде. Что ж тут волноваться?

– О! Я узнал много удивительных и прекрасных пословиц. Например: «Сколько ни давай обезьяне бананов, зад у неё все равно красный».

Хутчиш откинулся на спинку сиденья и блаженно закрыл глаза. Как Сизиф, который наконец-таки закатил камушек на вершину горы.

С точки зрения Лиса и Вискаса, ни за что не позволивших бы себе закрыть глаза в присутствии агентов другой разведки, столь пренебрежительная наглость только подчеркивала крутость того, кто оказался в их машине на заднем сиденье.

– Не о том, не о том, Василий, – вдруг в тон интонации Хутчиша вступила в беседу рыжеволосая. – Будет лучше, если я поговорю с нашим новым другом сама.

Лис уже была не рада затеянному. Пассажир оказался безнадежно отмороженным, ну ни капельки ничего не остерегающимся. И весил он, если верить слухам, двадцать мегатонн.

Выведя машину на Литейный проспект, девица прекратила провоцирующие ГАИ штучки с рулем, скоростью и тормозами. И, поправив челку, заворковала:

– Такой милый мальчик, пусть и силой в двадцать мегатонн, потерпит глупую болтовню наивной девочки?

Присутствие рядом человека, по статистике умеющего убивать триста легко вооруженных человек в минуту, конечно, холодило внутренности. Но сильнее всяческих страхов было желание просто уткнуться носом в руль и уснуть.

– Лучше, конечно, помучиться, – легко согласился Анатолий, внутренне веселясь от того, что слава увеличила его потенциал вдвое. Эх, надо было бы ещё и в московском Дворце Съездов какую-нибудь драчку сотворить…

– Тогда буду краткой. Мы – я и Вискас – из противостоящей Доктору фирмы. Установка Икс нам до лампочки, главное, чтоб Господин Доктор её не сцапал. Поэтому шеф послал нас к тебе в разнорабочие. Не побрезгуешь? И еще. Нашего шефа не интересуют самурайские дискеты. – Снова неприметный тычок в бок Вискаса. – Ему ведомо кое-что покруче. Вот он и велел включить маячок и для тебя.

Высказалась и замерла. После этих слов Хутчиш либо примет условия, либо решит, что потенциальные партнеры ему не ровня. И, чтобы избежать утечки информации, устроит «зачистку». Как нерадостно, когда тебя «зачищают»…

– И все же, барышня, когда вы за рулем, прошу вас не оборачиваться. Мне некогда в аварии попадать.

И то хорошо, что не стал с ходу глаза выкалывать, аорты перерезать и прочие фокусы вытворять, на которые мегатонники большие мастаки.

– А маячок называется «ленинградское дело», – заученно отрапортовала рыжая дива. – Помнишь такое? То самое. Один из подвигов Лаврентия Павловича.

Она сразу понравилась Хутчишу. Как женщина. Если использует дезодорант «Ханимекс», значит, к нравственным категориям относится легко, но всерьез ни разу никого не любила. Если духи «Луцион» – значит, не дура, не шлюха, не стерва. Так, по крайней мере, учит учебник.

Анатолий проводил взглядом выглядывающие из-за крыш гуашево-синие луковки храма. В данный конкретный момент его не очень занимали речи шпионов-попутчиков. Надо будет, повторят десять раз.

Дива смущенно тряхнула головой и повторила с нажимом:

– Один из самых подленьких подвигов партайгеноссе Берии.

А ведь, кажется, интонация, с которой это было произнесено, достойна доверия. Возможно, у этой странной пары за спиной стоит нечто большее, нежели дурная попытка на халяву вписаться в эпицентр образовавшегося вокруг установки Икс тайфуна.

– Барышня, я вас умоляю. Следите за дорогой.

Дива на всякий случай стерпела и эту детскую выходку. Продолжила:

– Поверьте, мы ваши союзники.

Тут Хутчиш почесал затылок. Столь банальный поступок тем не менее произвел на парочку сильное впечатление. Им мучительно хотелось узнать, что скрывается за этим жестом. Явно ведь неспроста он репу чешет. Будет тебе мегатонник просто так чесаться.

– Девушка, я от вас устал, – обезоруживающе улыбнулся Анатолий. – Я занимаюсь исключительно восточным фольклором. А диссидентские байки меня интересуют мало.

Машину опять затрясло: хороший асфальт кончился.

«Чероки» притормозил, перевалился через трамвайные рельсы, срулил с улицы и по колдобинам пробрался на задний двор типового крытого рынка. Встроенные в панель автомобиля электронные часы показывали семь ноль одну утра. Рыжая автогонщица мотор не заглушила.

– Ну что ж, – устало зевнул Вискас. – Мы тебя привезли туда, где восточного фольклора хоть попой ешь. Той попой, которой ты уселся на мою шляпу.

– Да, – согласился Анатолий, выуживая из-под себя тряпичный блин. – Перекусить бы не мешало. Хотя рынку я бы предпочел ужин в недорогом ресторанчике, а потом восемь тихих часов в мягкой постельке… Можете подсказать гостю города на Неве, где у вас тут кормят и спать укладывают?

Ответом было молчание. Хутчиш пожал плечами и с сонной улыбкой принялся ждать, что будет дальше.

Дальше мятый человечек выполз из машины, неловко протопал по асфальтовым выбоинам к недолговечному коробу из стекла и бетона, вписавшемуся меж постройками екатерининского фонда, нащупал и нажал кнопку звонка у крашенных в зеленый армейский цвет ворот. Огненновласая ведьма задумчиво барабанила пальчиками по рулю, не выдавая любопытства, хотя сама здесь оказалась впервые. Да и до любопытства ли, когда сзади сидит нечто, эквивалентом объединяющее Содом, Гоморру, Хиросиму и Нагасаки.

– Вас, наверное, зовут Алиса.

Прапорщик положил руку на шершавый подголовник переднего сиденья и сунул голову между креслами. Волосы дивы пахли «Пантином про-ви», кожа – консенсусом «Ханимекса» и «Луциона», старый комбинезон – машинным маслом.

– Почему-то мне кажется, что вам подошло бы это имя. Несмотря на одежду. Диссонирует одежда, извините за откровенность.

– Верно, Алиса, – блеснув зубками, подтвердила дива.

И принялась стаскивать с себя комбинезон монтажника. Под ним обнаружились линялые штаны «Lee» и свитер с якутскими народными мотивами. Комбинезон рыжая небрежно швырнула на заднее сиденье, рядом с прапорщиком и пуховиком, а сам прапорщик, к сожалению, продолжения стриптиза не дождавшись, развил тему разговора:

– А я Хутчиш. Анатолий Хутчиш. Собиратель восточного фольклора…

Снаружи Вискас, кое-как вернувший шляпе форму, сказал что-то в притулившееся сбоку от ворот переговорное устройство. Ворота со скрипом открылись. Скрип был как зевок человека, ночь боровшегося с рулеткой в казино, но оставшегося при своих. Алиса тронула педаль газа, и «джип» плавно вкатился внутрь.

Место, где они очутились, можно было принять за обычную разгрузочную площадку для дальнобойщиков, пригнавших из прекрасного далека фуры с арбузами, дынями или помидорами. Если бы не одно но.

Возле давно не беленной стены на рукодельном коврике верблюжьей шерсти сидел одетый в полосатый халат и пеструю чалму древний, как скифская баба, азиат и потягивал дымок из видавшего виды мельхиорового кальяна. На коленях сторожа покоился автомат Калашникова. Лак на прикладе облез, и ясно видны были несколько впитавших грязь параллельных зарубок. «Джип» проехал мимо. Отрешенный страж глазом не повел. «Джип» повернул направо и остановился.

Анатолий, выбираясь из «чероки», от души хлопнул дверцей. Стоящий рядом с машиной Вискас дернулся, будто его пчела укусила. Из предбанника вдогонку отчетливо сладко пахло опиумом. Вышла из машины и предводительница. Потянулась, изогнувшись, как кошка.

Но ни громкий хлопок дверью, ни это действие не привлекли внимание там и сям занимающихся своими очень важными делами статистов.

Глазам прапорщика предстала умилительная картина. Вроде это был торговый зал рынка: тюки с нераспроданным вчера товаром, лабиринт выложенных белым кафелем прилавков с отчасти неубранным вчера товаром, бетонный, пахнущий плесенью пол, запахи домашнего творога, запекшейся коровьей крови, подгнивших мандаринов, специй…

А ещё это очень походило на тренировочный лагерь коммандос. Один межприлавочный коридор был заставлен опутанными колючей проволокой деревянными козлами, и несколько черноволосых смуглых бойцов в полной боевой выкладке учились подползать под эту проволоку, прорубая в ней проходы швейцарскими ножами. У стены, каким-то хитрым образом втиснутый в помещение, стоял дальнобойный МАЗ с фургоном, и несколько шурави на себе таскали внутрь параллелепипеды явно тяжелых зеленых армейских ящиков. Анатолий отметил, что в одной связке пыхтят и иранец, и сириец, и курд – значит, вояк объединял признак не национальный, а то ли религиозный, то ли финансовый.

– В девять, к приезду директора, – на правах гида Вискас повел группу в глубь строения, – здесь будет обычный рынок, а пока…

Экскурсия свернула за угол.

– Весело тут у них, – констатировал Хутчиш, разглядывая по дороге двоих детей Востока, которые кропотливо маскировали самодельное часовое взрывное устройство пучками петрушки, кинзы, салата и прочей травки.

– Куда это ты нас привел? Кто они такие?

Алиса озиралась вокруг с видом семиклассницы, впервые очутившейся в секс-шопе.

Анатолий же никаких признаков удивления не выказывал. Хотя и взял на заметку, с какой скоростью бойцы преодолевают проволочные заграждения, какой взрывчаткой начинен «будильник», и многое другое.

– Террористы, – буднично пояснил Василий. – Международные. Базу тренировочную здесь организовали. «Священный самум» называется. Местным мафиози «мандаринных» денег вбухали уйму, разослали приглашения «диким гусям» по всему свету, плюс дали подписку о несовершении терактов в пределах города. Отцы и согласились – зачем нашим бандюганам лишние заморочки со взрывами и убийствами?.. Салям, – поздоровался он, проходя мимо поджарого пышнобородого афганца в белом, закляксанном кровью халате, методично, с десяти шагов швыряющего отточенные мясницкие ножи в подвешенный на крюки ряд коровьих туш.

– Салям, – ответил, не отрываясь от работы, бородач.

Тут же, рядом с рабочим местом бородача, Вискас, изобразив физиономией мину «так здесь принято», вынул из наплечной кобуры полицейский «бульдог» и положил на пень для разделки туш. Алиса пожала плечами и нехотя пристроила рядышком никелированный дамский «браунинг» с инкрустированной перламутром рукоятью. Далее оба посмотрели на Хутчиша.

Прапорщик в ответ только лучезарно улыбнулся. Честно признаться, огнестрельное оружие он недолюбливал. Во-первых, запах оружейного масла в ненужное время и в ненужном месте способен подставить агента не хуже, чем буденновка и тянущиеся за спиной стропы парашюта. Во-вторых, толковые специалисты при осмотре задержанных очень пристально изучают любые потертости и мозоли, да и одежду на предмет характерных мест износа чуть ли не до ниточки распускают. А в-третьих – зачем огнестрельное оружие человеку, знающему, например, сорок семь способов умерщвления обычной одноразовой зажигалкой «Крикет»?..

– Вай! Васылый! Какые луди, а?! – повернулся к гостям, жизнерадостно улыбаясь, ещё не старый, бритый наголо детина. До этого он руководил пятью молодыми голыми по пояс узбеками, отрабатывающими броски через бедро на джутовых мешках с картошкой. – Ныкак нэ ожидал! Ваш прыход – это такая неожиданность для мэня! Сейчас стол накривать будэм, барашка рэзать будэм! У мэня есть одын живой барашек – толко сем мэсяцев, как родился! Мясо нэжное, как кожа юной пэри, вкусное, как глоток воды в пустыне!..

Алисе представились сочные, плачущие жиром ломтики мяса на шампуре. Вискас уже свирепо раздувал ноздри, предвкушая блаженный аромат. Анатолий довольно подумал, что к баранине наверняка найдется и приличная корочка свежеиспеченного домашнего хлеба.

Несмотря на шрамы и перебитый нос, лицо здоровяка внушало доверие – пожалуй, благодаря широкой улыбке. Хутчиш никак не мог определить национальность гостеприимного хозяина. Немного казах? Чуть-чуть туркмен? А может, сельджук? Но к этому огромному, полному от природы, а не от лени, гибкому и наверняка умеющему быть смертельно опасным телу испытал невольное уважение.

Заметив интерес Анатолия, хозяин истолковал его по-своему и кивнул на мучающихся с картошкой пареньков:

– Ну пасматры вокруг, что делается, да? Плохо, ай, плохо маладеж воспитываэм. Что за воины растут, а? Камча тверже таких воинов…

Одет говорящий был в широкие спортивные шаровары «Адидас» и застегнутую на все пуговицы черную рубашку. Между шароварами и простенькими войлочными тапочками выглядывала полоска белых носков; задний карман отвисал под тяжестью сотовой трубки.

– Да, все у тебя по-прежнему, – повел ухом из-под шляпы Василий. – Даже старик Джавдет на воротах живехонек.

– Ай, чэго ему сдэлается, он жэ опиумом накачэн, как бурдюк вином! Нэ охраннык, а мучэние для нас, нычэго нэ помнит, своых нэ узнает… А вэд какой воин был, да? Как в гражданскую красных по Срэднэй Азыи ганял, да? Как маладой барс горных казлов ганял. Толко потому и дэржу старыка – седыны его уважаю…

Террорист безнадежно махнул могучей ручищей с пятаками мозолей. На руке блеснул золотой браслет «роллекса».

Вискас попытался отвлечь гостеприимного азиата от печальной темы:

– Кстати, Рахид, познакомься. Это мои друзья – Алиса и Анатолий.

Алиса, засмотревшаяся на двух облепленных блестками рыбьей чешуи борцов, которые пытались зарыть друг друга в гору ещё вздрагивающих плавниками лещей, повернулась и сотворила виноватую улыбку. Дескать, у вас здесь все столь феерично, я прям теряюсь.

– Вах, твои друзья – всэго «Самума» друзья! – обрадовался смене разговора главарь. – Их враги – всэго «Самума» враги! И ужэ мертвые враги, да?

Рахид обнял Хутчиша и трижды чмокнул пахнущими восточной кухней губами в щеки. Потом повернулся к Алисе. Посмотрел. Прикрыл глаза. Сглотнул. Вымолвил:

– Вах… Красавица… – Тряхнул лысиной, замахал руками. – Ай, ладно, за столом пагаварым, а то скажэтэ патом, что я вас голодом морыл, а?

И, дружелюбно подхватив под локти Алису и прапорщика, увлек компанию вверх по ступеням, мимо стенгазеты с передовицей «Фильтрующийся вирус ящера особенно бурно развивается…», в помещение с корявой, от руки намалеванной надписью «Посторонным вход нелзя».

Кабинет, куда они вошли, оказался неожиданно просторным. Более из-за отсутствия лишней мебели, чем из-за собственно размеров. Между рамами окна сохли отлетавшие свое мухи.

– Садытесь, гости дарагие, – кивнул Рахид на стулья, окружающие пустой стол без скатерти. – Вася, ты рассказал сваым друзъям, как мы пазнакомылыс? И пэрэстань, радной, я тэбя очень прашу, эти спычки жевать. Сейчас шашлык кушать будем!

Мебель явно осталась от социалистического прошлого и при малейшем движении ходила ходуном. В одном из углов «офиса» сиротливо алел на гвоздике вымпел с соответствующим профилем, отороченный поблекшей золотистой бахромой, как кочевничий бунчук.

– Да ладно, чего уж там, познакомились и познакомились… – буркнул Вискас, оглаживая край стола.

– Нет уж, рассказывай, – весело подначила Алиса, незаметно для себя тронутая вниманием доброго, веселого террориста. – Нам ведь интересно, как ты ввязался в международное террористическое движение…

– А, зачэм так гавариш? – всплеснул руками главарь; в его глазах кувыркнулись озорные бесята. – Мы маладеж ваэват учим, мужчынами быт учим, а ты – тэ-ра-ри-сти-ческое движение!

Анатолий ухмыльнулся. Его позабавил прикнопленный к стене газетный портрет президента США, изрешеченный дырочками от стрелок-дартс.

– В общем, я для Рахида одну операцию состряпал, – нехотя вынул спичку изо рта Василий. – В деле Якубовского перевел стрелки с Ирака на Израиль. Плевое дело.

– Нэ то гаварыш, – хлопнул огромной ладонью по столу Рахид. Задребезжали оконные стекла. – Главное, нэ что пэрэвел. Главное, как красиво пэрэвел. На красотэ мыр стоит, да? Правилно я гаварю, дэвушка?

Алиса засмеялась. Но тут же стала серьезной: они торчат здесь уже битый час, а до сих пор к сути не перешли.

– Дело в том, – начала она и кивнула на Хутчиша, – что нашему другу, любителю восточного фольклора, – простим девушке маленькую месть, – негде остановиться на некоторое время…

Рахид громко захохотал.

– Бойкая! Я лублу бойких!

– Уважаемый Рахид, – решил поторопить события и Полосун, – понимаешь, тут такая закавыка. Наш приятель крепко досадил одной очень важной шишке, и ближайшие несколько дней шишка эта будет ставить город на уши…

– Как можно гаварить о дэлах на пустой желудок! – укоризненно покачал головой террорист, легко сорвался с места и, подступив к двери, выглянул: – Зухар, Джамиль, пэрэкройте виходы. Отсуда никаго нэ випускать. Фатим, пазвани Гюзель, пусть удэржит дирэктора этого Аллахом проклятого мэста в кровати до третьего намаза. Саслан, распорядыс насчет пэрэкусит дарагим гостям. И, эй, дарагой, кто тэбя учил так работать?

Из-за необъятной спины Рахида Хутчиш все же разглядел того, к кому последние слова относились, – чумазого чернобрового парнишку в десантном комбинезоне, присевшего на ступеньки и пытающегося спрятать «макаров» в арбузном чреве и замаскировать дырку так, чтобы не видно было со стороны.

– Тэбя поймают на этом арбузэ, тэбя посадят из-за этого арбуза, а патом мнэ скажут, что я плохо тэбя учил! – Тренер недовольно захлопнул дверь и повернулся к гостям. – Да, – сказал он. – Так о чем ты гаварил, дарагой Васылый?

– Почтенный Рахид… – начал было Вискас.

– Что такое, дарагой? – весело перебил детектива хозяин терлагеря. – Развэ у твоего друга язика нет? Абидно, клянусь, пуст сам скажэт о сваих дэлах!

Анатолий вежливо улыбнулся:

– Наверное, опасность несколько преувеличена. Я простой собиратель восточного фольклора. Записываю обряды, факты собираю…

Отчего-то командир лагеря вдруг перестал ему нравиться. Что-то изменилось в пластике и повадках притворяющегося человеком зверя.

– Ой, дарагой, – вернулся к столу, но не сел Рахид, – я тэбэ такой обряд расскажу, палчики оближещ. Значит, пиши: в яму бросают голого чэловека и крысу. Чэловек должен крысу удавить. Но эсли она хоть раз укусит, то нэ считается. Давай следующую крысу. Ты нэ павериш, какие бойцы из сопляков палучаются…

Ну и что? Хутчиш слыхал о таких приемах тренинга. Только слыхал, потому что их, будущих мегатонников, натаскивали иначе. С завязанными глазами запускали в заставленное барахлом помещение, и в течение часа неофит должен был, не снимая повязки, поймать в спичечный коробок запущенного инструктором таракана – единственного на всю территорию охоты. В противном случае курсант отчислялся.

Впрочем, у курсантов были свои способы, как пронести страховочного живого таракана с собой.

Так что учиться Анатолию у Рахида было нечему. А вот приготовиться ко всяким восточным пакостям следовало. Ой, перестал террорист нравиться прапорщику, ой, перестал.

Тем временем Рахид внимательно посмотрел на Алису, оскалился и продолжал:

– Или вот, напрымэр, другой обряд: когда к тэбэ приходят двое нэвэрных с очен красивой дэвушкой, то нэвэрных следует пасадить на цеп, а дэвушку забрать в гарэм. Красывый обряд, да? Но, главное, правилный.

Маска гостеприимного хозяина спала с покрытой шрамами рожи Рахида, и стало ясно, что как он говорит, так и собирается поступить.

– Эй, Рахид, дорогой, – миролюбиво сказал Вискас и сунул руки в карманы мятого плаща. – Обряд, слов нет, красивый, но нам бы насчет друга приютить…

– Приютим друга, приютим, – на полном серьезе заверил его Рахуд. – И тэбя приютим. И дэвушку тоже. Не беспокойся, дэвушка давольна будэт. У меня все жены давольные, ни одна не жалуется.

– А ты меня спросил, козел, хочу ли я довольной быть? – презрительно прошипела девушка.

– Вах, как нэхорошо разговариваешь! – обиделся террорист. – Но ничэго: я лублу нэхороших…

Анатолий повернулся к Рахиду:

– Может, перекусим сначала? А то на пустой желудок, сам говорил…

Предоставив соратникам проявлять себя, он включил «слабака».

– Пэрэкусим, абязательно пэрэкусим! – засмеялся восточный человек. – Вот сэйчас дагаваримся с дэвушкой, и пэрэкусим.

– Рахид, мы же вроде друзья с тобой, – начал было Вискас. – Как ты гостей привечаешь?

– А какой ты мнэ друг? – искренне удивился кавказец. – Ты нэвэрный есть, а не друг! Да, помог ты мнэ раз, кто спорит? Так что тэпер, прикажешь тэбя абедом все врэмя кормить? Прятать тэбя все врэмя? А платыт кто будэт? Шота Руставэли будэт? Или аятала Хамэни будэт? Нэт, Васылый, ты платыт будэш! Сэйчас будэш! Но нэ рублями-долларами будэш. Дэвушка твоя мнэ нравится, дэвушка твоя будет в моем гарэме лубимой жэной! А там и пэрэкусит можно…

– Хорошие у тебя друзья, – буркнул Анатолий. И вздохнул: – Боюсь, опять не поедим…

– Да я таких, как ты, чурка черномазая! – крикнула Алиса и, отбросив в сторону стул, вскочила на ноги.

Свитер на груди бурно, но ритмично вздымался и опадал. Щечки раскраснелись, верхняя губа приподнялась в яростном оскале столь обворожительно, что Хутчиш непроизвольно улыбнулся, любуясь дивой. И продолжал с интересом следить за развитием событий.

– Вах, как нэвэжлыво гавариш! – повернулся к рыжеволосой Рахид. – Но ничэго, я лублу нэобъезженных кобылыц…

Воспользовавшись тем, что террорист на мгновение отвлекся, Вискас выдернул руку из кармана плаща и без замаха, сбоку вогнал в полную задницу азиата иголку одноразового шприца – чуть левее выпирающей из карманчика «трубы». Носил же Василий Полосун кое-что с собой на всякий случай.

Рахид как стоял, так и обрушился на пол всеми мослами, точно изможденный трехмесячной жаждой корабль пустыни.

Хутчиш обиженно поковырял пальцем столешницу: ну а я что говорил – перекусить опять не удастся…

Тут они поневоле должны были прислушаться, не услыхали ли прочие террористы подозрительный шум в красном уголке рынка. Прислушались. Террористы вроде не услыхали. Или, ослепленные верой в непобедимость лидера, решили, что Рахиду придавить гостей, как лишний раз помолиться. Вот, значит, и молится.

Алиса легонько пнула носком белой кроссовки в бок террориста (бок заколыхался студнем) и проворчала:

– Аксакал столетний, мать его, а туда же. Сначала, дэскат, стол накриват будэм, а потом – в гарэм, дэскат, жэна лубымая. Все вы, мужики, одинаковые… – Она оборотилась к напарнику: – Чем это ты его?

– На всякий гвоздь с резьбой своя гайка отыщется, – мрачно сказал Вискас и продемонстрировал бодрствующим опустевший шприц. – «СпокоНоМал-8». Радикальное снотворное. Коня на скаку остановит. Видишь две синие полоски возле поршня? – Для пущей убедительности он ткнул корявым пальцем в красный крестик возле поршня. – Значит, двойная концентрация. Иначе этого быка не пронять…

– Что ты сказал? – Алиса наклонилась поближе к шприцу.

– Я говорю, концентрация двойная. Иначе, говорю, этого быка…

– Да нет, до того. Что ты про полоски сказал?

– А! Две синие полоски, говорю…

Анатолий поправил галстук. Очевидно, в предстоящей буче его соратники сами не справятся. Да и ему придется нелегко. Вискас действительно сделал большую глупость.

– Синие, говоришь? – продолжала скрипеть зубами Лис.

– Ну.

– Две, говоришь? – не унималась Лис.

Анатолий с любопытством естествоиспытателя наблюдал, как на распростертом теле азиатского мастодонта постепенно начинают надуваться булыжники мышц. Как твердеет, превращаясь чуть ли не в сверхпрочный керамит, кожа. Как под давлением разбухающей массы начинают расползаться швы на рубахе.

– Ну. А чего?

Весьма довольный совершенным подвигом Полосун никак не мог уразуметь, какого лешего атаманша допытывается.

– Василий, ты самый глупый агент на свете, – вздохнула Алиса, словно уже похоронила друзей, и покосилась на поверженного сына Востока.

– Это ещё почему? – обиделся Вискас, услышав обидные слова вместо праздничного салюта.

– Потому, что на шприце не две синие полоски. А крестик. Причем красный. Причем один. Ты слепой, что ли?

– Ах ты ж ешкин кот! – схватился за голову Вискас и едва не проткнул себе глаз злосчастным шприцем. – Перепутал! Вместо снотворного я ему другое впрыснул!

Сраженный зельем террорист заворочался и пробормотал что-то невнятное на родном языке. И Хутчиш наконец понял, к какой национальности принадлежит оппонент. Хотя какое это теперь имеет значение?

– И чем же он у нас уколотый? – обеспокоенно поинтересовалась Алиса, ещё не веря, что случилось самое страшное.

– «Парадом Победы[44]», – обреченно выдохнул Вискас и на всякий случай отодвинулся подальше от азиатского тела.

Тело заскребло когтистыми лапами по лимонному, ещё советской выделки, линолеуму, оставляя на нем глубокие борозды, и попыталось встать – для начала хотя бы на четвереньки.

– Идиот, – шепнула Алиса. – И на кой ты таскаешь с собой…

Закончить фразу она не успела.

Пушечный удар кулака из положения в приседе швырнул Вискаса к двери. Впрочем, тертый детектив оказался мужиком невероятно крепким и с одного удара не вырубился. Браво, Киса! Разве что шприц раздавил. И в ужасе закрыл лицо руками, воя от боли, как драная кошка. Чтобы не видеть последующего.

Анатолий безрадостно отметил про себя, что ему потребуется не меньше получаса транса, чтобы докачать себя до требуемого уровня.

Не было у Хутчиша получаса. Не было!

Рахид же терминаторно собрался на полу и встал. Зарычал, обводя дарагих гастэй мутным взором. Увидел Алису и потянул к ней растопыренную пятерню, оканчивающуюся кривыми грязными когтями. Алиса завизжала. Рахид с ревом рванул на груди рубаху, и без того трещавшую по швам, точно статические разряды. По полу бойко заскакали пуговицы. Обнажилась могучая, как Красная площадь, поросшая джунглями курчавых волос, бронебойная грудь. Рахид двинулся на будущую лубымую жэну взбешенной гориллой. Его шаги аукнулись критическим дребезжанием оконных стекол. Шаткая мебель закачалась волнами. При следующем шаге раздутая «ПП» до невероятных размеров тварь дико замолотила по кирпичам грудных мышц кулаками-гирями и заревела.

Или троице показалось, или на самом деле (конечно, померещилось, однако галлюцинация была коллективной) уколотый спецсредством бармалей прибавил в размерах настолько, что чуть ли не шкрябал лысиной побелку на потолке, а лапы, покрытые серебряным, дыбом вставшим ворсом, удлинились, словно пожарные рукава, и приобрели гибкость щупалец космических монстров.

«Парад Победы» не оставлял попавшим в западню шансов. Под его действием человек с распоротым животом способен побить мировой рекорд на стометровке. А тут и живот врагу вспороть нечем.

Верное решение нашла Алиса – кинулась к окну, словно плененная горянка, предпочитающая броситься со скалы, но род не опозорить. Не то чтобы она рассчитывала успеть. Однако надо ведь было что-то делать. Фигуры переместятся, изменится расклад. Может, хоть одному удастся просочиться на волю, а там, глядишь, «ПП» даст обратный ход, и азиатский кинг-конг скрючится от ломок в темной каморке. И все ему станет до фени.

Рахид не сомневался, что неверные через торговый зал не пробьются. Не зря ж он натаскивал своих янычар-кунаков. А вот что красавыца можэт, прыгая в окно, причинить сэбэ ущэрб, ныкуда нэ годылось. Кто тогда скрасыт часы его отдыха? К тому же Рахиду на миг показалось, что за окном действительно не чужой пыльный город, а родные горы. Убьется, дура. Инерция мышления, что поделаешь… Вах, как бешено стучится кровь в висках Рахида! Вах, как ему сейчас хочется убивать и насиловать! Как в старые добрые времена в Пакистане.

С пластикой и молниеносностью уссурийского людоеда террорист метнулся на опережение будущей жемчужины гарема.

А Хутчиш, решивший тоже поучаствовать в этих салочках, соскользнул со стула на пол, пребольно ударился затылком, но все же достал Рахида циркульной подсечкой.

В последний момент Алиса отшатнулась от окна, и набравший стартовую скорость, со сверхзвуковым ревом оторвавшийся от взлетной полосы Рахид головой вперед застрял в оконной раме, как рыба в неводе. К коллекции застарелых шрамов прибавилось ещё несколько.

Пружинисто вскочив на ноги, Анатолий без лишних нежностей отодрал Вискаса от стены, толчком ноги распахнул дверь и ринулся на прорыв. Алиса поспешила следом.

Груженный подносом с шампанским и фруктами Саслан, не успевший сделать два последних до двери шага, получил тем же подносом по ратиновой кепке-аэродрому и покатился вниз по лестнице.

Стайку молодых узбеков троица прошла, как ложка сквозь малиновое варенье. Разве что темп чуть-чуть сбился.