Троглодит Щеглов Дмитрий
Голова шевелилась – я смог даже немного приподнять ее. И начать обследование. Прежде всего, у меня сложилось впечатление, что проникающих ранений грудной клетки или брюшной полости не имеется – ни на какой сук я не насадился. «Уже хорошо. А конечности… Вроде двигаются! И кости из них не торчат, значит, открытых переломов нет. Голени, бедра, предплечья и плечи вроде бы обычной формы – никаких ненормальных изгибов не наблюдается. Может, у меня и закрытых переломов нет?! Однако… А вот шкура порвана неслабо, кое-где прямо с мясом. Это, конечно, мелочи… Наверное, здесь и там у меня растянуты связки и вывихнуты суставы. И сильнейшие ушибы. Впрочем, это не ушибы, это раздавлены мышцы и прочие ткани: ну, когда рука или нога идет на излом, кость не ломается, а мякоть – всмятку. Ох-хо-хо… Впрочем, от всего этого не умирают… если друзья не помогут».
Я попытался сесть, опираясь руками о землю. Со второй попытки это почти получилось, однако я услышал, что ко мне идут, и вновь плюхнулся на спину.
– Да, – печально сказал Юка, – похоже, уже не встанет. «Сильный», вроде бы, человек, а подставился как мальчишка.
– Да ладно! – раздался незнакомый голос. – Говорят, он все равно собирался уходить к себе. Вот и ушел.
– Пусть легким будет твой путь, Унаг – человек из-за Длинной реки! – чуть насмешливо вступил кто-то третий. – Ни к чему тебе лишние муки!
– Стой! – рыкнул вожак. – Я сам – он же был моим другом!
– Успел? Шустрый, однако! Ну, давай…
– Не-ет!! – крикнул я. Или мне только показалось, что крикнул. Во всяком случае, звук какой-то издал и голову повернул.
Надо мной склонились лохматые-бородатые лица:
– Что «нет», Унаг?
– Не трогайте меня! – прохрипел я. – Уходите!
– Неужели ты хочешь долго страдать? – искренне удивился Юкка. – Хочешь дождаться, чтоб тебя живьем клевали вороны и грызли всякие хорьки?
– Нет. Я сам.
– Сам?!
– Да. У нас «сильные» уходят сами.
– Я хотел помочь тебе…
– Помочь? – я лихорадочно пытался хоть что-то придумать. – Ладно, помоги: оставь мне онаг. И уходи.
Как это ни странно, просьба «умирающего» была выполнена. Они вложили мне в руку стилет из расщепленного бивня и ушли. Некоторое время слышались недалекие голоса – очевидно, охотники распределяли груз для переноски, а потом все стихло. Прощаться со мной больше никто не пришел.
Совсем недавно – в другом мире – я не переставал удивляться: 24 часа в прошлом на все про все?! Ну ладно, туристы – им адреналин нужен! Но ученые-то должны понимать, что за это время в мире прошлого ничего толком выяснить нельзя! Тем более, если речь идет не о материальной культуре, а об отношениях между людьми! Нужны месяцы, если не годы, чтобы вжиться, стать своим и начать что-то понимать. И вот теперь я лежал и проклинал эти огромные, эти бесконечные 24 часа.
Верхушки кустов гнул извечный степной ветер. А здесь – на земле – было тихо. И комары. Наверное, они натренировались на местной мегафауне – мамонтах и носорогах. От каждого укуса чуть ли не искры из глаз сыпались. Сдувать их или обмахиваться веточкой было бесполезно. Эти твари не погибали даже от удара ладонью – каждого надо было давить индивидуально.
Кроме того, по мне начали ползать муравьи – большие и черные: «Вроде бы их не должно быть в сырой низкой пойме? Впрочем, черт их знает, этих муравьев…» Они, вроде бы, не кусались, но упорно лезли во все отверстия и щели моего тела, они копошились в открытых ранах – очень приятно!
Потом прилетело несколько насекомых, похожих на оводов или слепней. Только размером они были чуть меньше воробья. Наверное, эти твари не сочли меня достойной добычей и вскоре улетели. А я понял, что долго не выдержу – впору пускать в дело стилет! На мне даже набедренной повязки нет!
На «амулете» осталась одна зарубка. Я давил на нее пальцем, я скреб ее ногтем, но она никуда не девалась! «Да что ж такое?! Ну, не может же такого быть – ведь целая вечность прошла! Часы сломались?! Господи, ну за что ж мне такое?..»
Кажется, я был уже на грани истерики. Титаническим усилием мне удалось-таки собрать в кулак остатки воли – я сел. Подтянул колени и ощупал голени и бедра. Понял, что кости целы, и решил встать – чего бы это ни стоило. Встать и выбраться на открытое место. Иначе оставшегося времени мне как раз хватит, чтобы сойти с ума.
Никаких подходящих палок поблизости не было, зато рядом лежало копье. Вероятно, «друзья» позаботились об умирающем – отыскали и принесли. И на том спасибо…
Претерпев, казалось, все муки ада, я встал на ноги, опираясь на древко. А потом сделал шаг. И еще шаг. И еще… Ноги плохонько, но держали, связки работали. «Кошмар, конечно, но не КОШМА-АР! – вспомнил я, скрипя зубами, концовку старого анекдота. – Это мне комары помогают – создают «эффект торможения». Когда в одном месте больно, то плохо, а когда во всех сразу, то вроде бы и ничего… А эти мои неандертальцы – они же охотники по жизни. В анатомиях, наверное, разбираются лучше любых хирургов. Неужели не смогли отличить смертельно раненого от просто ушибленного? Или не захотели, сволочи? Впрочем, этого я уже никогда не узнаю».
Онаг – костяной стилет – девать было некуда, а выбрасывать жалко. Недолго думая, я просунул его острием вверх возле виска под ремешок, удерживающий камеры на моем лбу. Своей целью я наметил пологий трехметровый уступ террасы. Там, казалось, кустов было меньше и, наверное, можно было отсидеться на ветерке.
В конце концов, все тернии (в буквальном смысле) остались позади, и я испытал почти райское блаженство. Как будто из ада вырвался! «Как говорят в новостях по радио, ветер 8-10 метров в секунду, порывами до 15-и. Наверное, не замерзну… А это еще кто?!»
Отсюда, если полностью разогнуться, был виден довольно большой участок степи. И по этой степи со стороны ближайшего холма стремительно приближалась вереница людей, вооруженных копьями. Глядя на их аллюр, ошибиться было трудно: «Кроманьонцы! Опять! – в голос застонал я. – Бли-ин! Их больше десяти…На закуску, так сказать. Так сказать, чтобы круг замкнулся. Надо ж было столько мучиться, чтобы…Ну, куда, куда деваться в этом малонаселенном мире?!»
А выбор был невелик, если вообще был: добежать (!?) до реки и уплыть (куда?!), или затаиться – авось не заметят! С учетом густоты зарослей в пойме, последняя идея была вовсе не плоха. Однако, если сопоставить наши скорости передвижения, тоже никуда не годилась. Нетрудно было догадаться, что, скорее всего, кроманьонские воины-охотники издалека следили за нашими, не решаясь, конечно, приблизиться. Они дождались окончания охоты и выдержали паузу, чтобы груженые мясом неандертальцы отошли подальше. Теперь они кинулись к месту бойни, чтобы поживиться остатками добычи. Беда в том, что это место довольно обширно, и я нахожусь, по сути, в его пределах. Они же тут все обшарят! А отойти подальше я не успею – они вот-вот будут здесь…
Так и так получалось, что прятаться надо где-то рядом. В основании склона террасы, по которому я с такими муками поднимался, когда-то рос одинокий могучий куст (или многоствольное дерево?) ольхи. Потом его выворотило – то ли ветром, то ли снегом. Теперь куст лежал на боку, а возле его корней образовалась неглубокая ямка. Вокруг нее пространство оказалось почти открытым, но выбора у меня не было…
Мысль о том, чтобы свернуться калачиком и покорно ждать своей участи, показалось мне совершенно неприемлемой. Несмотря ни на что, я попытался устроиться в наименее болезненной позе так, чтобы хоть что-то видеть. «Чтобы встретить смерть лицом к лицу», – мысленно прокомментировал я собственные потуги.
Кроманьонцы сбежали вниз и начали шнырять по кустам в поисках добычи. Неандертальцы, естественно, забрали наиболее мясистые и удобные для переноски части туш. Наверное, больше половины мяса осталось на месте.
Прямо напротив меня – метрах в тридцати – двое молодых кроманьонцев ловко расчленяли остатки туши – выворачивали ребра, рубили связки. Время от времени они прерывали свое занятие и осматривались по сторонам. «Как воры, – мысленно усмехнулся я и попытался принять более удобную позу. – Сами всех боятся!»
Эта насмешка обошлась мне дорого…
– Ани каа! – закричал вдруг один из парней, показывая рукой в мою сторону. – Тарут а тьягги каа!!
«Все! Влип! – мелькнула паническая мысль. – Оружие! Ну, хоть какое-нибудь оружие! Чтоб умереть по-человечески…» Ни камней, ни палок рядом не было, а копье я оставил наверху, когда сползал в эту рытвину – вон оно лежит. Ничего уже толком не соображая, я ринулся, кинулся, прыгнул к нему.
Ага, «прыгнул»…Да еще и «ринулся»… Это если только душой, а тело на резкое движение ответило такой вспышкой боли, что свет померк, а координация исчезла. Надо полагать, я вывалился из ямы и скатился на пару метров по склону вниз. Тут же, как мне показалось, встал на четвереньки, упал, снова поднялся и… И услышал странные звуки.
Вокруг меня стояли кроманьонские охотники.
Они смеялись.
Им было весело. Один подошел и пихнул меня древком копья в бок. Жертва вновь упала, а зрители разразились взрывом хохота и криков.
Я осознал ситуацию не сразу – слишком дикой она оказалась. А когда осознал… Наверное, в кровь мою разом поступила лошадиная доза адреналина. Так или иначе, но я вдруг перестал чувствовать боль. Я вообще перестал что-либо чувствовать, кроме ярости – всеобъемлющей, душной, багровой. И встал на ноги.
Постоял, посмотрел на них, а потом заорал по-русски:
– Что вылупились?! Довольны, суки?! Толпой на одного, ссыкуны?!
Я перевел дух и провел рукой по лицу, чтоб отереть слезы и слюни. Ладонь наткнулась на что-то твердое возле уха: «Онаг! Блин, да ведь он же, наверное, меня и выдал – торчал над головой! Ну, теперь все!»
С кинжалом в руке я почувствовал себя гораздо лучше – если что, зарежусь! Торопливо осмотрел публику, пытаясь понять, кто тут есть кто. Лидера определить не смог, но двух-трех «сильных», кажется, угадал. Один из них и стал моей мишенью. Я уже не орал, а говорил – насмешливо и громко:
– Вас много, а я один. И все равно вы ссыте от страха! А один на один слабо? Вот ты, пидор несчастный, слабо? Я к тебе, к тебе обращаюсь, слабо?
К словам я добавил мимику и жесты – весь известный мне как профессионалу международный арсенал унижений и оскорблений противника. Не понять смысл этого было трудно. Теперь уже смеялись, кажется, и над ним тоже. А я показывал оружие и манил жестами: «Иди, иди сюда! Докажи всем, что ты не пидор!»
Грязное загорелое лицо охотника побурело от прилива крови. И он пошел. В руке его оказалось заточка, подобная моей, только чуть длиннее и тоньше.
Бегать-прыгать-перемещаться я не мог. Просто стоял и ждал его в наступившей тишине. «Он выше ростом. И руки у него длиннее. А реакция, наверно, не хуже…»
На подступах противник задержался, но я помог ему:
– Что, обоссался, урод? Ну, давай, бей! – я поднял разведенные руки на уровень глаз, как бы подставляя под удар грудь и живот. Скорчил издевательскую гримасу и вывалил язык: – Ме-э-э!
Держа оружие прямым хватом, он сделал выпад. А я ударил левой в лицо.
Удар получился несильным, но кроманьонцу этого хватило – его повело назад. Пытаясь устоять на ногах, он сделал шаг, другой, споткнулся, упал на спину, но тут же вскочил. Из разбитого носа хлынула кровь. Только он этого не заметил и снова бросился на врага.
А я расстался с оружием и бросился на него. Стараясь левой рукой отвести стилет в сторону, я целился правой в корпус.
Вот теперь удар получился – его ребра аж хрустнули!
Остаться на ногах я даже не пытался. Мы оба полетели на землю.
Удар. Вспышка. Тьма.
И снова свет – какой-то ненормальный. В безнадежном отчаянии последней битвы я зарычал, глуша боль, и резко перевернулся на спину. Начал было вставать, но опорная рука проскользнула на чем-то гладком. Рядом мелькнули белесые призраки, и конечности мои потеряли свободу. Несколько раз я дернулся всем телом, но это не помогло – руки и ноги словно в бетон замуровали. Свет снова исчез, а воздух стал холодным и терпким. Мне вдруг расхотелось бороться дальше. Все и так хорошо – умирать ведь все равно надо. А я неплохо пожил, моя совесть чиста, чиста, чиста…
Глава 9
Информатор
Девушка в приталенном белом халате появилась в палате минуты через две-три после моего пробуждения. За мной, конечно, следили и выдержали паузу – примерно столько времени и нужно человеку, проснувшемуся в незнакомом месте, чтобы осмотреться и придумать вопросы.
– Доброе утро, Александр Иванович! Меня зовут Валентина. Как вы себя чувствуете?
– А меня зовут Саня. Я всего один такой – во множественном числе не надо.
– Ну, как хотите, – вполне профессионально улыбнулась девушка. – Как ваше самочувствие?
– Вы знаете, Валентина, ужасно, – простонал я. – Просто ужасно!
– Что такое?! – всполошилась она.
– Трагедия: только что я понял, что с момента наступления половой зрелости жил впустую!
– Это почему же? – в полном недоумении вопросила медсестра.
– А потому, что не встретил вас! – решительно заявил я. – Но теперь моя жизнь на глазах обретает смысл. Мне все лучше и лучше – от каждого вашего взгляда!
– Да что же за чушь вы несете?! – с явным облегчением всплеснула она руками. – По всем данным психика у вас должна быть в норме!
– Вы только что обещали ко мне на «ты» и по имени, – напомнил я.
– Извините! Ой, извини! Тогда и ко мне…
– Договорились! – обрадовался я. – Ну, ложись – я подвинусь!
– Слушайте… – растерянно заморгала она подкрашенными глазами. – Слушай, Саша, не осложняй мне жизнь, а? Я на работе!
– Ну-у-у… – разочарованно протянул я. – За нами подсматривают, и ты стесняешься, да? Ох-хо-хо-о, никакой личной жизни! А давно я тут отдыхаю?
– Двадцать шесть часов двенадцать минут после возвращения, – отчеканила медсестра.
– Больше суток проспал?! Это за что ж меня так упокоили?
– Вам…Тебе рассказать, в каком состоянии ты прибыл, или сам вспомнишь?
– Да я вроде ничего и не забывал, – бодро заявил я. – Как сейчас помню: он мне, значит, в бок, а я ему в рыло! Потом он мне «хы!», а я ему – «гы!». Он мне в ответ «ве!», а ему «бе!». Тогда он мне «ны!», а я ему… Тут-то меня и перебросило – на самом интересном месте!
– Какая память, какой захватывающий рассказ! – покачала головой Валентина. – А мне рассказали, что на тебе живого места не было.
– Вообще?! – перепугался я. – Ну хоть одно-то – самое главное – было живым?
– Что ты име… – она вдруг поняла, и чуть было вновь не смутилась. – Ты опять за свое?! Просила же!
– Извини, больше не буду, – изобразил я раскаяние. – А можно диагноз подробнее, если в курсе, конечно.
– Я медсестра, Саша.
– Ну, так позаботься обо мне, подготовь меня к встрече с эскулапами! Чтоб, значит, меня кондрашка не хватил. Тебя ж инструктировали, наверное? Вот и расскажи, что не секретно, а?
– Ну, во-первых, у тебя было сильное нервное перевозбуждение. Подробностей я не знаю.
– И не надо. Это – не «во-первых». А с тушкой что? Чтой-то я весь в бинтах, как мумия?
– У тебя колото-рваная рана на левом боку.
– Проникающая?
– Нет, легкое не задето, хотя пырнули тебя хорошо – внутренний и внешний швы пришлось накладывать.
– А еще?
– Многочисленные нарушения кожных покровов. И гематомы. Говорят, на некоторые даже профессионалам смотреть было страшно!
– Пфе, – презрительно оттопырил я нижнюю губу. – Настоящих синяков не видели, что ли? Профессионалы называется! А суставы, связки?
– Да, в общем, все, что не вывихнуто, то растянуто, – заверила медсестра. – Я даже не запомнила – слишком много всего.
– Ой, как ты меня успокоила! – радостно заявил пациент. – А я-то думал, и правда, избили меня, искалечили! А на самом деле – тьфу! Когда выпишут?
– Это не ко мне.
– Понял!
Она собралась уходить, но в последний момент не удержалась:
– А на самом деле кто тебя так, Саша? Если не секрет, конечно…
– С бизонами бодался, – стыдливо признался я. – Только никому не рассказывай! Бык, правда, некрупный попался – тонны на две-три, не больше. Ну, засветил я ему промеж рог, он и с копыт долой. А тут баба его набежала – корова, значит. У меня, конечно, на женщину рука не поднялась, вот она меня и уделала.
– Все ты врешь, – улыбнулась Валентина. – Сам, небось, к корове приставал, а муж вас застукал!
В оборот меня взяли через три дня. Поскольку я рвался на волю, пришлось работать чуть ли не круглые сутки. Кроме прочего я много часов провел в удобнейшем кресле – голый и облепленный датчиками. Я смотрел отснятый видеоряд и комментировал его со всеми мыслимыми и немыслимыми подробностями. Надо, однако, признать, что без этих моих комментариев цена материала была бы, наверное, невелика. Казалось, конца этому не будет, но он все-таки настал!
– А теперь последняя к вам просьба, Александр Иванович.
– Господи, ну что еще?! – простонал я. – От меня уже одна шкурка осталась – все высосали!
– С фактическим материалом мы закончили – в первом приближении, конечно. Теперь хотелось бы получить ваши впечатления, мнения, выводы, может быть какие-то обобщения.
– Может, потом как-нибудь? – с робкой надеждой в голосе спросил я.
– Увы, но лучше – сейчас. Так сказать, поток сознания по горячим следам. Позже начнутся психологические искажения и накладки. А вы сильно устали? Может быть, примите легонький стимулятор?
– А вот этого – не надо! – категорически отказался я. – Ладно, сейчас сосредоточусь – кажется, этих песен у меня есть.
– Вам как удобнее: диалог, монолог?
– Давайте диалог – будете меня подпихивать на поворотах, – сделал я выбор. – Монолог мне уже не потянуть.
– Договорились.
– Угу. Значит, тема сочинения: почему вымерли неандертальцы?
– Начинайте, запись пошла!
Я вздохнул, поднял глаза к потолку и начал:
– Этих ребят называют «альтернативным человечеством». Оно исчезло, не создав цивилизации. Остались лишь кости да камни. Мозгов в черепушках у них было достаточно – уж всяко не меньше, чем у среднестатистического программиста или таксиста. Так в чем же дело?
Начну с того, от чего они точно не вымерли. Климат, конечно, менялся, но им это было пофигу. К тому же, во времена их заката никаких особенных климатических катаклизмов не зафиксировано.
На протяжении примерно десяти тысяч лет неандертальцы жили в приледниковой зоне Европы на одной территории с кроманьонцами, которые добрались сюда, якобы, из Африки. Однако кроманьонцы – люди нашего вида – их не вытеснили и не истребили, потому как кишка у них оказалась тонка. Они их заместили – заняли освободившиеся угодья.
Сошлись в приледниковых степях два человечества, два биологических вида из рода Homo или, попросту «Человек». Археологи по остаткам орудий установили, что технических преимуществ ни у кого не было. Это я подтверждаю, как свидетель. А физиологически, пожалуй, кроманьонцы были хуже приспособлены для жизни на постоянном холоде. Только все это фигня…
Дело в том, что миллионы лет назад наши пра-пра… – матери… Ну, самки приматов, которые были предками наших предков… В общем, они избрали жизненную стратегию: самец должен приносить пользу (кормить и защищать), иначе зачем он? А как его заставить эту пользу приносить? Элементарно! Секс в обмен на пищу, в обмен на заботу. Правда, от соития получаются дети – побочный, так сказать, продукт. Но это не страшно – самцы любят детенышей, правда, только своих, а не чужих. Наверное, история рода Homo началась тогда, когда женщины (или еще самки?) научились быть готовыми к соитию всегда – в любое время года и суток, в любую погоду. Самцы – они ж тупые! – устоять, конечно, не смогли и приняли предложенные правила игры. Вот тогда все и началось…
Однако ж самец самцу рознь. Какой смысл отдаваться задохлику (а потом еще и с его детьми возиться!), если он и себя-то прокормить не может? А вот наш вожак – это мужчина! Ну, настоящий полковник!.. В общем, он и сам сытый (у всех отнимает, кто добровольно не приносит), и баб своих с детенышами кормит. Вот его я хочу! А естественный отбор слеп и равнодушен. Он взял да и закрепил эту стратегию в женском подсознании – как наиболее эффективную инстинктивную программу, бли-и-ин!
– Александр Иванович, вы просили вас координировать…
– Понял! Уже перехожу к заданной теме! Кхе-кхе… В писаной истории масса ситуаций, когда народы с тысячелетней культурой или хотя бы с традициями, ассимилировались завоевателями, рассасывались, исчезали. Почему? А бабам эти завоеватели нравились – на подсознательном уровне! В конце концов, это же женщина решает, кому отдаться, от кого рожать. Прецеденты нужны?
Читать бесплатно другие книги:
