Права пациентов на бумаге и в жизни Саверский Александр

В том случае, когда сторона не согласна с решением суда, она вправе обжаловать его в вышестоящий суд в соответствии со ст. 336 ГПК РФ. Согласно ст. 338 ГПК РФ кассационная жалоба может быть подана в течение десяти дней со дня принятия судом решения в окончательной форме. Несмотря на то что в соответствии со ст. 199 ГПК РФ составление мотивированного решения суда может быть отложено на срок не более чем пять дней со дня окончания разбирательства дела, в реальности в силу сложности дел этой категории решение может изготавливаться и несколько месяцев, занимая несколько десятков страниц. Таким образом, проигравшая сторона должна «ловить момент», когда судья изготовит решение и сдаст его в канцелярию.

Чтобы избежать этих проблем, в день вынесения решения в канцелярию суда, где слушалось дело, подается так называемая короткая кассационная жалоба, которая не содержит оснований несогласия с решением суда, которых требует п. 4 ч. 1 ст. 339 ГПК РФ. Тогда после вынесения решения судья на основании ст. 341 ГПК РФ вынесет и пришлет истцам определение об оставлении кассационной жалобы без движения и установит срок для исправления недостатков. В это время и может быть подана полная кассационная жалоба. Следует помнить, что жалобы (их копии) подаются в количестве, соответствующем числу лиц, участвующих в деле.

В Московский городской суд

Судебная коллегия по гражданским делам

Адрес: 107076, г. Москва, Богородский вал, 8

Истец № 1: М. Я.

Истец № 2: М. Л.

Адрес: Москва…

Тел. 8-916-000-00-00.

Заинтересованное лицо: Е. М

Представитель истцов по доверенностям:

Саверский Александр Владимирович

Адрес: Москва…

Тел. 000-00-00

Ответчик: Родильный дом № Z

Адрес: Москва…

КАССАЦИОННАЯ ЖАЛОБА (КРАТКАЯ)

19.12.2005 г. федеральный судья Тимирязевского районного суда г. Москвы Г., с участием прокурора С., адвоката Р., при секретаре Б., вынесла решение об отказе в удовлетворении исковых требований по иску М.Я., М.Л. к родильному дому № Z г. Москвы о возмещении ущерба и морального вреда в связи со смертью их дочери Е. в роддоме № Z (дело № 2–1/2005).

С данным решением сторона истцов не согласна, поскольку считает его незаконным и необоснованным.

Полный текст решения суда нам не вручен, в канцелярии отсутствует, поэтому мотивированную жалобу сторона истцов представит, как только ей будет выдана копия обжалуемого решения суда.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 336, 339, 347, 362 ГПК РФ,

ПРОШУ:

1. Отменить решение Тимирязевского суда и принять новое решение

или

отменить решение Тимирязевского суда и направить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции в другом составе.

2. Освободить истцов от уплаты государственной пошлины согласно п.п. 3) ч.1 ст. 333.36 Налогового кодекса РФ.

Представитель истцов

по доверенности.

Дата. Подпись

В Московский городской суд

Судебная коллегия по гражданским делам

Адрес: 107076, г. Москва, Богородский вал, 8

Истец № 1: М. Я.

Истец № 2: М. Л.

Адрес: Москва…

Тел. 8-916-000-00-00.

Заинтересованное лицо: Е. М

Представитель истцов по доверенностям:

Саверский Александр Владимирович

Адрес: Москва…

Тел. 000-00-00

Ответчик: Родильный дом № Z

Адрес: Москва…

КАССАЦИОННАЯ ЖАЛОБА (полная)

на Решение Тимирязевского суда г. Москвы от 07.11.2006 г.

по иску М.Я., М.Л. к Родильному дому № Z г. Москвы

19.12.2005 г. федеральный судья Тимирязевского районного суда г. Москвы Г., с участием прокурора С., адвоката Р., при секретаре Б., вынесла Решение об отказе в удовлетворении исковых требований по иску М.Я., М.Л. к родильному дому № Z г. Москвы о возмещении ущерба и морального вреда в связи со смертью их дочери Е. в роддоме № Z (дело № 2–1/2005 г.).

04.07.2006 г. Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда в составе председательствующего Д. и судей К., Ф. с участием прокурора Ш. отменила вышеуказанное решение и передала дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции в новом составе (т. 3 л.д. 118–121).

07 ноября 2006 г. Тимирязевский народный суд в составе председательствующего судьи С., с участием прокурора С. и М., адвоката Р., при секретаре С. вынес решение об отказе в удовлетворении исковых требований по иску М. Я., М. Л. к Родильному дому № Z г. Москвы о возмещении ущерба и морального вреда в связи со смертью их дочери Е. в роддоме № Z г. Москвы.

Сторона истцов считает, что при вынесении решения судом не учитывались указания Мосгорсуда, данные им в вышеуказанном Определении, были нарушены нормы процессуального и материального права, проигнорированы нормы законодательства, не учтен и неверно оценен целый ряд доказательств, установление причинно-следственной связи переложено на часть экспертной комиссии, а доказывание вины – на истцов, что и привело к незаконному, необоснованному и неверному решению.

Представитель истцов приносит извинения Судебной коллегии Московского городского суда за длинный текст настоящей жалобы, что обусловлено как сложностью дела, так и множеством недочетов, допущенных Тимирязевским судом в ходе разбирательства и при вынесении решения.

Сторона истцов считает решение суда первой инстанции подлежащим отмене по нижеприведенным основаниям.

Иск основан на мнении истцов о том, что медицинская помощь Е. была оказана некачественно (в форме противоправного бездействия и действия), что и повлекло за собой смерть пациентки.

Основная позиция в суде стороны истцов:

Е. поступила в роддом № Z г. Москвы 17.08.2001 г. за неделю до родов на платной основе. Имела, кроме иных, мало существенных для дела, следующие отклонения в состоянии здоровья: ревматоидный артрит суставной формы (с детства), что повлекло за собой деформацию суставов, в частности укорочение левой ноги на 1–1,5 см и деформацию таза. Укорочение ноги врачи роддома не видели, хотя в женской консультации это отметили, необходимых измерений таза не провели. При этом у Е. имелся крупный плод. Врачи роддома ошиблись с массой плода на 300–400 г., хотя должны были провести перед родами УЗИ плода. Таким образом, необходимых исследований проведено не было, и тактика ведения родов была разработана в отсутствие надлежащей заботливости и осмотрительности.

Ошибочная тактика ведения родов привела к следующему. 24.08.2001 утром Е. интравагинально вводят неразрешенный в акушерской практике препарат «Сайтотек», что вызывает у нее родовую деятельность вплоть до бурной (на результатах КТГ-мониторинга в 18.00 24.08.2001 г. 5–6 схваток за 10 мин, вместо 3–4-х в норме), что привело к разрывам эпителия шейки матки. То есть искусственные роды вызываются неразрешенным для этого препаратом. Разрешений на такую тактику и применение препарата «Сайтотек» Е. не давала. К 19 часам 24.08.2001 г. выяснилось, что родить Е. сама не может, поскольку плод не может пройти через родовые пути (диагноз: клинически узкий таз). Данное обстоятельство (несоответствие размеров головы плода и размеров таза) могло и должно было быть установлено до начала родов, в результате чего должна была быть проведена плановая, а не экстренная операция кесарева сечения, что позволяло исключить последующие негативные события.

Около 19 часов (противоречия в карте не позволяют более точно определить время начала операции – то ли в 18.40 по анестизиологической карте, то ли в 19.15 по дневниковым записям в Истории родов) ей делают экстренную операцию кесарева сечения. Через 5–7 мин после извлечения ребенка у Е. развиваются признаки эмболии околоплодными водами (околоплодная жидкость попала в кровоток). Признаки эмболии не означают саму эмболию, которая не могла развиться во время операции – на фоне наркоза (мышцы расслабляются) и операции (после разреза давление внутри матки падает до нуля, что делает невозможным попадание вод в кровоток). Во время кесарева сечения развивается сильное кровотечение (кровопотеря уже во время операции составила более 1 л), которое требовало немедленного удаления матки, но это было сделано только через два с лишним часа. Дальнейшие мероприятия тоже вызывают вопросы, на которые истцы не получили ответов. Так, 25.08.2001 г. в Истории родов значится ряд результатов анализов Е., в частности и на сахар крови, которые колеблются от 27 до 41 ммоль/л при норме в 5,5, т. е. превышают норму в 7 раз, что должно было привести к гипегликемической коме, отеку мозга, и требовало введения инсулина, который вводится ей лишь 26.08.2001 г., т. е более чем через сутки.

27.08.2001 г. Е. умерла. Смерть согласно протоколу вскрытия наступила от отека головного мозга, вызванного эмболией околоплодными водами.

Таким образом, сторона истцов считает, что неверная диагностика и неверная тактика ведения родов вызвала цепь негативных последствий, включая вызов искусственных родов неразрешенным препаратом, притом что врачи роддома № Z не проявили надлежащей заботливости и осмотрительности даже после возникновения серьезной угрозы для жизни Е. – эмболии околоплодными водами, что не позволяет утверждать, что смерть Е. была неизбежна при своевременной и качественной медицинской помощи.

Так, суд признает, что при ведении родов у Е. были допущены недостатки: не было проведено измерение косых размеров таза и не проведено ультразвуковое исследование (т.3, л.д. 263об).

Сюда следовало бы добавить заявление в судебном заседании эксперта Лог. о необходимости проведения до родов консультации ревматолога в роддоме и проведении рентгенопельвиометрии (рентгенологическое исследование, позволяющее установить возможность прохождения плода по родовым путям) (т. 3 л.д.201–205об с учетом утвержденных замечаний на данный протокол). Но суд эти недостатки диагностики игнорирует и не отражает их в своем Решении.

При этом в Решении суда сказано: «Доводы иска о том, что в случае проведения подобных исследований врачи могли прийти к выводу о необходимости назначения Е. планового кесарева сечения с учетом имевшегося у нее заболевания суставов, позволило бы избежать тяжких последствий, являются предположительными и в судебном разбирательстве не нашли своего подтверждения. Экспертами не установлено наличие причинно-следственной связи между тем фактом, что сотрудники родильного дома не провели указанные осмотры, исследования и наступившим вредом, Е. не было показано плановое кесарево сечение даже при наличии ревматоидного артрита» (т. 3 л.д. 263об).

Данная позиция суда является ключевой, и она полностью совпадает с позицией ф/с Г., вынесшей первое решение (т. 3, л.д. 60).

Сторона истцов считает данное Решение суда подлежащим отмене, поскольку не может согласиться с этим по следующим основаниям.

1. Суд основывал свое решение только на мнении части экспертной комиссии, не учитывая изменений этого мнения и важнейших доказательств в деле.

Суд как минимум не учел и не дал оценки:

а) показаниям лечащего врача Е. – М.:

Стимуляция родов, в частности «Сайтотеком», не проводится, если «роды невозможны через естественные родовые пути», «при крупном плоде родовозбуждение не применяется», «интуиция меня подвела, я ошиблась на 300–400 г при определении массы плода», «причины сужения таза у Е. не знаю» (л.д.442об – 445, 457).

Эти показания в суде сторона истцов расценивает как признание вины пусть и не самим ответчиком, но лечащим врачом, который и определял тактику ведения родов в отношении Е. и который признает, что им не была проявлена надлежащая заботливость и осмотрительность, а если бы она была проявлена, то этот свидетель действовал бы иначе.

На наш взгляд, уже этого достаточно, чтобы признать исковые требования истцов, но суд даже не упоминает эти показания в мотивировочной части;

б) изменению позиции эксперта Лог., которая после допроса в суде направила в адрес суда письмо (т. 3, л.д. 210), в котором содержится следующий текст: «При пролонгировании или перенашивании беременности, особенно при крупном плоде, кости черепа плода становятся более плотными, а швы сужаются, поэтому конфигурации головки практически не происходит и возникает клиническое несоответствие головки плода и таза матери, что является показанием к кесареву сечению. У Е. имела место именно такая ситуация: тенденция к пролонгированию беременности, крупный плод и большие размеры головки плода (35 см)».

Данное письмо является кардинальным изменением позиции данного эксперта по вопросу тактики ведения родов. Еще во время допроса в суде она заявляла, что необходимые исследования могли привести к изменению тактики ведения родов, но не кардинально (т. 3, л.д.201 – 205об).

Эта позиция о необходимости проведения планового кесарева сечения абсолютно совпадает с Особым мнением эксперта Лян. (т. 3, л.д. 99 – 101об) в части необходимости проведения плановой операции кесарева сечения.

В письме эксперт пишет не об экстренной операции, а о плановой, поскольку перечисленные показания к операции должны были быть известны врачам до начала родов: тенденция к пролонгированию беременности, крупный плод и размеры головки плода, которые в родах неизбежно, по данному мнению эксперта, приводят к клинически узкому тазу, и тогда нет смысла даже пробовать пускать женщину в естественные роды.

Здесь нет никакой ретроспективности оценок. Для установления приведенных экспертом показаний у врачей были и основания, и возможности. Следовало проводить дополнительные диагностические мероприятия, необходимость которых признал и суд в своем Решении;

в) сведениям о деформации таза Е., что подтверждается укорочением левой ноги на 1–1,5 см, что видно из множества записей в медицинских документах Е. с момента возникновения ревматоидного артрита до наблюдения в женской консультации во время беременности (л.д. 149об, 538, 530 – 602об, 597, 599);

г) мнением специалиста Кл. (л.д. 606об – 608); мнением специалиста Ков. (л.д. 673об – 677); мнением свидетеля Раз. – лечащего врача Е. с 4 до 15 лет по поводу ревматоидного артрита (л.д. 520об – 521, 603), особым мнением эксперта Лян. (т. 3, л.д. 99 – 102об).

Сторона истцов с учетом имеющихся доказательств полагает доказанным тот факт, что причиной клинически узкого таза Е. стал именно деформированный таз, что в совокупности с действием «Сайтотека» и привело к ЭОВ. Наличие такого таза врачи должны были определить для выбора правильной тактики родоразрешения, чего сделано не было, но для чего были основания.

2. Суд не вправе был перекладывать установление причинно-следственной связи на экспертов, а доказательство вины на истцов.

Установив недостатки помощи (не было проведено измерение косых размеров таза и не проведено ультразвуковое исследование (т. 3, л.д. 263об), суд должен был признать, что врачи роддома № Z с этого момента действовали с нарушением надлежащей заботливости и осмотрительности, и все их дальнейшие действия содержали элемент первоначальной ошибки, которая впоследствии усугубилась незаконным применением препарата «Сайтотек». Утверждать в этой ситуации, что эти противоправные действия и действия с нарушением обязательств не находятся в причинной связи с возникновением ЭОВ и смертью, т. е. с последующими событиями, прямо вытекающими из этих, означает нарушить сам смысл понятий «причина и следствие»: как известно, каждое событие имеет причину или условия возникновения. А поскольку реальному же событию предшествуют реальные причины, то, признавая хотя бы часть этих причин ошибочными и такими, которых можно было избежать, суд неизбежно должен прийти к выводу, что и вредоносного события можно было бы избежать, если бы изначальные условия для его возникновения не были созданы. С другой стороны, рассуждения суда о том, что было бы, если бы врачи все изначально делали правильно (эмболия наступила бы все равно), и является истинным предположением, поскольку такие (правильные) события (причины и следствия) в реальности не произошли, и тогда достоверно доказать их тоже невозможно, а можно лишь рассуждать о вероятности их наступления.

При этом причина (условия) возникновения ЭОВ экспертами названа определенно: превышение амниотического давления над венозным и зияние сосудов (ответы на вопрос 13, 19, 35, л.д.719–741). Это подтверждено литературой, имеющейся в деле, другими материалами, и истцы с этим полностью согласны.

Суд так и не назвал, кроме действия «Сайтотека», иных причин возникновения родовой деятельности, в результате которой возникли разрывы сосудов шейки матки и превышение амниотического давления над венозным, следствием чего и становится, по мнению экспертов, эмболия.

В отсутствие иных причин именно «Сайтотек» на фоне клинически узкого таза следует считать причинами ЭОВ.

При этом сторона истцов презюмирует, что в действиях родильного дома № Z г. Москвы имеется вина, особенно в вопросах ненадлежащей диагностики, неправильного метода родоразрешения и применения препарата «Сайтотек». Отсутствие же вины доказывается лицом, нарушившим обязательство (ч. 2 ст. 401 ГК РФ) или причинившим вред (ч. 2 ст. 1064 ГК РФ). Из ст. 151 ГК РФ следует, что моральный вред возмещается только при наличии вины причинителя. Поскольку моральный вред, причиненный истцам, причинен смертью потребителя, наступившей в результате ненадлежащего исполнения обязательств, то вина исполнителя презюмируется до тех пор, пока ответчиком не будет доказано обратного. По мнению стороны истцов, ответчик не смог и не может доказать свою невиновность в этом деле.

У суда и ответчика было бы право говорить о невиновности, если бы роддом все сделал правильно, и на этом фоне наступили бы плохо управляемые события (ЭОВ). Однако при наличии, по крайней мере, небрежности М. (недодиагностика) и назначении консилиумом «Сайтотека» (дифференциация косвенного умысла и легкомыслия), несвоевременного удаления матки, неприменения инсулина при уровне сахара, в 7–8 раз превышающего норму, роддом просто не может быть признан невиновным в смерти Е.

3. Суд основывал свое решение на мнении части экспертной комиссии без оценки противоречивости этого мнения и без учета иных доказательств, имеющихся в деле, в частности доводов истцов.

Суд, положив в основу своего решения мнение экспертной комиссии, должен был разрешить противоречия между Экспертным заключением № 112 и Особым мнением эксперта Лян.

На стр. 20 своего Решения суд пишет: «В ходе допроса в суде Лян. показал, что в отношении механизма возникновения ЭОВ у него не столь категоричный вывод, как отраженный в особом мнении. Так, в особом мнении Лян. указывал, что после применения Е. наркоза родовая деятельность прекратилась и исчезло одно из двух обязательных условий развития ЭОВ. При допросе он показал, что родовая деятельность после применения наркоза не прекращается, а снижается ее активность, соответственно, применение наркоза не исключает развитие ЭОВ, в связи с чем представляется обоснованной позиция, изложенная в экспертном заключении № 112, а также эксперта Лог. о том, что в момент наркоза не может быть отрицательного давления и околоплодные воды не могли проникнуть в организм через сосуды шейки матки, поскольку входными воротами для околоплодных вод явилась плацентарная площадка. В особом мнении эксперта Лян. вывод относительно механизма образования ЭОВ носит вероятностный характер, что следует из самого текста».

Приведенный абзац Решения сторона истцов полагает полностью не обоснованным, не соответствующим действительности и лишенным логических связей.

Что касается вероятностности вывода Лян. относительно механизма образования ЭОВ, то, кроме слов «наиболее вероятным представляется следующий механизм образования ЭОВ…», в самом выводе нет вероятностных оценок, а есть непротиворечивое и убедительное описание и обоснование произошедших событий и механизма ЭОВ (т. 3, л.д. 102), которое ничем не опровергнуто.

Лян. действительно в суде уточнил свою позицию по вопросу того, что при наркозе родовая деятельность не прекращается, а снижается ее активность. На самом деле эта оговорка Лян., ставшая для суда не более чем поводом для фактического игнорирования Особого мнения при вынесении решения, не имеет никакого значения, поскольку Лян. заявил, что эмболия возникла до начала операции и введения наркоза, обосновав это как раз тем, что давление в матке при введении наркоза падает. Но главным аргументом в этом споре о невозможности возникновения ЭОВ во время кесарева сечения Лян. считает отсутствие давления во вскрытой полости матки (такое вскрытие полости – часть операции кесарева сечения). Этот аргумент невозможно оспорить, поскольку сами же эксперты в своем заключении № 112 пишут, что условиями возникновения эмболии являются превышение амниотического давления над венозным и зияние сосудов (ответы на вопрос 13, 19, 35, л.д.719–741). Учитывая мнение эксперта Вин. о том, что наркоз и надрез, как он считает, делались одновременно (т. 3, л.д. 205 – 206об), о давлении в матке, а значит, и о возникновении эмболии во время операции говорить невозможно.

Этим же аргументом об отсутствии в матке давления во время кесарева сечения опровергается все построение эксперта Лог. о проникновении околоплодных вод в кровоток через плацентарную площадку. Во время кесарева сечения сначала вскрывается брюшина и полость матки (давление внутри ее в этот момент падает, и родовая деятельность прекращается), извлекается ребенок, затем только отделяется плацента (образуется площадка с зиянием сосудов), затем только ушивается матка и брюшина. Все это время полость матки открыта, и давления в ней нет, нет родовой деятельности и вод – они излились.

Таким образом, ЭОВ не может возникнуть в ходе операции кесарева сечения, и имеется как минимум существенное противоречие между заключением экспертов о превышении давления и мнением Лог., высказанным в суде.

И это противоречие – не единственное.

Вот целый ряд прямых противоречий, выявившихся в ходе допроса этого эксперта и имеющих существенное значение для разрешения дела:

«При прохождении через таз у ребенка было схождение костей на 1–2 см», но ребенок не проходил через таз, он родился посредством кесарева сечения.

«… размер головки 35 см, нормальная голова 33–36 см … 34–35 см – нормальные размеры. Головка не прошла, так как она крупная…» – так крупная или нормальная? И в этой связи вопрос: что же стало причиной клинически узкого таза – деформированный таз матери, который надо было исследовать до родов, или голова ребенка?

Это противоречие и легло в основу Особого мнения Лян., где он говорит, что голова была нормальная, а причиной клинически узкого таза стал деформированный таз, и других объяснений нет.

«Венозные сосуды не могли быть причиной эмболии, поскольку там не было вод» (речь идет о зиянии венозных сплетений шейки матки, образовавшихся в результате родовой деятельности) – эксперт невнимательно изучала Историю родов Е., где в день родов постоянно отмечается «подтекают светлые воды» (л.д. 107–111), т. е. воды во время родовой деятельности проходили и через шейку матки, где зияли сосуды, что отмечено в протоколе патологоанатомического исследования.

В заключении № 112 сказано, что причиной клинически узкого таза у Е. стала крупная голова плода (ответ на вопрос 15, л.д.719–741). По данным Истории развития новорожденного, окружность головы новорожденного Е. М. составляла 35 см.

Доказательствами того, что у ребенка Е. не было крупной головы, является:

6) размер головы ребенка после родов – 35 см;

7) мнение самой Лог. о том, что норма головы – 33–36 см;

8) мнение представителя ответчика К., заместителя главного врача роддома № Z (т. 3, л.д. 34);

9) особое мнение эксперта Лян.;

10) данные медицинской литературы:

a. Барашнев Ю.И. Перинатальная неврология (л.д. 316, М.:Триада-Х, 2001. С. 609) – нормой окружности головы является размер 35, 7 см +(-) 1, 3 см;

b. Доскин В.А. и др., Морфофункциональные константы детского организма: Справочник (л.д. 225–226, М.: Медицина, 1997. С. 27) – норма 35, 7 см +(-) 1, 3 см;

c. Шабалов Н.П. Неонаталогия (л.д. 221–222, СПб.: Специальная литература, 1997. С. 135) – «окружность головы доношенного новорожденного ребенка обычно составляет 34–37 см.

Таким образом, у ребенка не было крупной головы, а при имеющейся голове и нормальных размерах таза клинически узкий таз возникнуть не мог. Тогда доказанным следует считать, что причиной клинически узкого таза был деформированный (кососмещенный) таз.

Всех этих противоречий Особое мнение Лян. лишено.

Видимо, именно потому, что в ходе допроса в суде выявилось слишком много противоречий, эксперт Лог. (единственный акушер в составе экспертной комиссии) направила в адрес суда вышеупомянутое письмо (т. 3, л.д. 210), в котором содержится следующий текст: «При пролонгировании или перенашивании беременности, особенно при крупном плоде, кости черепа плода становятся более плотными, а швы сужаются, поэтому конфигурации головки практически не происходит и возникает клиническое несоответствие головки плода и таза матери, что является показанием к кесареву сечению. У Е. имела место именно такая ситуация: тенденция к пролонгированию беременности, крупный плод и большие размеры головки плода (35 см)».

Позицию Лян. о необходимости изменения тактики ведения родов упоминает и Мосгорсуд в мотивировочной части своего Определения (т. 3, л.д. 121): «Метод ведения родов у Е. был выбран неправильно, без выявления и учета всех имеющихся показаний и противопоказаний со стороны матери (деформация таза) и плода (крупный плод) к тому или иному методу ведения родов – прежде всего без учета высокой вероятности развития в процессе родов клинически узкого таза…».

Таким образом, Решение суда первой инстанции в этой части прямо противоречит доказательствам и доводам, имеющимся в деле, в частности и Мосгорсуда.

Необходимость проведения планового кесарева сечения при узком (кососмещенном) тазе и крупном плоде подтверждается также специальной медлитературой и методическими рекомендациями МЗ РФ № 11–14/55-111 от 27.08.1991 г. (л.д. 306, 308, 343), мнением специалистов Центра независимых экспертиз (л.д. 390, ответ на вопрос 18), мнением специалиста Клим. (л.д. 606об. – 608).

Исходя из сказанного, суд должен был признать факт кардинально неправильной тактики ведения родов у Е.

В то же время, признав факт неправильной тактики ведения родов, суд в дальнейших оценках не вправе был исходить из предположения о том, что плановое кесарево сечение тоже привело бы к эмболии околоплодными водами и смерти Е., поскольку такая логическая конструкция сама по себе имеет форму предположения, а именно: если бы даже сделали плановое кесарево сечение, то эмболия возникла бы все равно. Это ничем не обосновано и не может быть достоверно доказано, поскольку в реальности наступили совсем иные события.

Однако у суда имелись достаточные основания для установления факта того, что эмболия не могла возникнуть при плановом кесаревом сечении. Как уже говорилось неоднократно, в Экспертном заключении сказано, что условиями возникновения эмболии являются превышение амниотического давления над венозным и зияние сосудов (ответы на вопросы 13, 19, 35, л.д.719–741). То есть без этих условий эмболия возникнуть не может. Но перед плановым кесаревым сечением, когда отсутствует родовая деятельность (повышает амниотическое давление из-за схваток), не может возникнуть ни превышение внутриматочного (амниотического) давления, ни зияние сосудов. Следует при этом учитывать, что при надрезе матки во время операции амниотическое давление падает до нуля и не может по этой причине превышать давление в венозном кровотоке, что исключает появление эмболии.

Основываясь уже на этих аргументах и доказательствах, суд должен был вынести решение в пользу истцов, поскольку очевидно, что ненадлежащая диагностика привела к неверной тактике ведения родов, которая (не предположительно, а в реальности) привела к смерти Е.

Довод суда о том, что он не может основывать свое решение на особом мнении Лян., поскольку тот сначала подписал Экспертное заключение № 112, а потом Особое мнение к нему, и потому суд не находит основания для недоверия в отношении заключения № 112, – несостоятелен хотя бы уже потому, что эксперт Лог. тоже изменила свое мнение, представив суду вышеупомянутое письмо (т. 3, л.д. 210). Поскольку эксперты несут уголовную ответственность за дачу заведомо ложного заключения, сторона истцов находит нормальным, что в делах подобной сложности мнение экспертов уточняется и даже изменяется.

Кроме того, и Мосгорсуд, ссылаясь в своем Определении на Особое мнение Лян., притом что ранее этот эксперт подписал Экспертное заключение № 112, не находит данное обстоятельство поводом к тому, чтобы считать это Особое мнение ненадлежащим или недопустимым доказательством.

4. Суд, как и в первый раз, нарушил принцип законности, а именно ст. 11, ст. ч. 1 195 и ч. 4 ст. 198 ГПК РФ

Суд в своем Решении пишет: «То обстоятельство, что препарат официально не используется в акушерстве и гинекологии, не может иметь существенного значения, поскольку экспертным путем не установлено, что данный препарат спровоцировал какое-либо осложнение в организме Е., которое привело бы к ЭОВ и последующей смерти. Данных о том, что у Е. была бурная родовая деятельность, возникшая в результате применения «Сайтотека», не получено» (т. 3, л.д.263).

В Определении Мосгорсуда, в частности, сказано: «Однако ни из заключения экспертов, ни из материалов дела вообще не усматривается: было ли разрешено применение данного препарата для применения родовозбуждения в 2001 году – на момент смерти Е.».

«В гражданском процессе действует презумпция «судьи знают право». Поэтому для познания вопросов права экспертиза не может быть назначена. Экспертиза – средство получения верного знания о фактах, но не о нормах права» (комментарий к ст. 79 ГПК РФ – Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации (Кафедра гражданского процесса МГУ им. Ломоносова. Под редакцией заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста РФ В.М. Жуйкова; доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ В.К. Пучинского; доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ М.К. Треушникова. – Городец, 2003).

Тогда вопрос о противоправности назначения «Сайтотека» суд должен был разрешить самостоятельно, основываясь на действующем законодательстве, а не на мнении экспертов.

Согласно ст. 11, ч.1 ст. 195 и ч. 4 ст. 198 ГПК РФ обязанностью суда является разрешать гражданские дела на основании федеральных законов. При разрешении вопроса о правомерности применения «Сайтотека» суд при вынесении решения не вправе был основываться на мнении экспертов и иных подобных данных, поскольку вопрос о правомерности применения лекарственного средства, коим является и «Сайтотек», регулируется законодательством, в частности ст. 43 Основ законодательства РФ от 22.07.1993 г. № 5487-1 «Об охране здоровья граждан» и ФЗ РФ от 22.06.1998 г. № 86-ФЗ «О лекарственных средствах». Анализ данного законодательства представлен был нами суду неоднократно (например, л.д. 449–451), как и текст ФЗ РФ «О лекарственных средствах» (л.д. 357–375), откуда следует, что в РФ используются лекарственные препараты, разрешенные к применению в установленном законом порядке (ст. 43 Основ законодательства РФ от 22.07.1993 г. № 5487-1 «Об охране здоровья граждан») и только клинические испытания, разрешенные в установленном законом порядке, обеспечивают безопасность и эффективность лекарственного средства (ФЗ РФ «О лекарственных средствах»), т. е. клинические испытания определяют показания к применению, область применения, способ применения, дозировку, противопоказания и т. п.

В частности, ч.1 ст. 40 гласит: «7. Запрещается проведение клинических исследований лекарственных средств на: 2) беременных женщинах, за исключением случаев, если проводятся клинические исследования лекарственных средств, предназначенных для беременных женщин, когда необходимая информация может быть получена только при клинических исследованиях лекарственных средств на беременных женщинах и когда полностью исключен риск нанесения вреда беременной женщине и плоду».

Отметим, что никаких разрешений на проведение клинических испытаний «Сайтотека» роддом № Z не имел.

Суд, формируя решение, очевидно, так и не понял или не захотел понять, что установленный порядок проведения клинических исследований – не простая формальность, а вопрос безопасности людей.

Представляется, что, применяя неразрешенный препарат, ответчик взял на себя риск и ответственность за последствия его применения, а именно, совершив противоправное деяние, он должен был доказывать в суде отсутствие причинно-следственной связи между его применением и вредом с помощью допустимых доказательств. Допустимыми доказательствами невиновности ответчика в этом вопросе могут быть только данные официальных клинических испытаний, а таковых не имеется. Таким образом, формально ответчик не может доказать свою невиновность.

Мы полагаем, что также и мнение экспертов, не имеющее в своей основе результатов клинических испытаний, а имеющее в основе сведения, сами по себе полученные с нарушением закона (применение «Сайтотека» в акушерстве без разрешения), не могут являться основанием для решения суда и в силу ст. 60 ГПК РФ являются недопустимым доказательством в деле.

При этом эксперт Лог. подтвердила суду, что «он не был разрешен для стимуляции родов… он не был разрешен» (т. 3, л.д. 210 – 205об).

Подтверждением противоправности применения «Сайтотека» является письмо Департамента государственного контроля качества, эффективности, безопасности лекарственных средств и медицинской техники МЗ РФ (л.д. 452), из которого следует, что применение «Сайтотека» в акушерстве не разрешено, и разрешений на проведение клинических испытаний не выдавалось. Суд об этом письме даже не упоминает.

Но упоминает, как и в первом Решении, письмо от 16.01.2004 г. № 2510/368-04-37 (л.д. 660) за подписью заместителя Министра здравоохранения РФ О.В. Шараповой, которое не содержит ответа ни на один поставленный судом вопрос (запрос – л.д. 435), а дает абстрактные отсылки к неким данным ВОЗ по этому поводу, в существовании и законности которых мы сомневаемся, и к тому, что НЦ АГиП РАМН разрабатывает методические пособия по сочетанному применению простагландинов и мифепристона (т. 3, л.д. 61).

Отметим, что суд спрашивал МЗ РФ не о простагландинах вообще, а конкретно о «Сайтотеке».

Тот же заместитель Министра здравоохранения РФ О.В. Шарапова в 2002 г. утверждает методику по прерыванию беременности, в которую входит (противозаконно) «Сайтотек», а в 2003 г. ее отменяет, что видно из письма Минздрава РФ от 2.07.2003 г. № 2510/7213-03-32 «О применении мифепристона в акушерстве и гинекологии». В частности, в этом письме сказано: «Исключить из методики применение мифепристона с синтетическим аналогом простагландина E1 (мизопростол, торговое название – «Сайтотек»), не зарегистрированного в России по показаниям «применение в акушерстве и гинекологии» (решение Фармакологического государственного комитета Минздрава России от 14.03.2002 г., протокол № 5)».

Суд не дает оценку и этому доказательству, имеющемуся в деле (л.д. 304), в соотношении с письмом О.В. Шараповой, полученным судом по запросу и цитируемым им в решении.

Заметим, что все эти письма появились после событий, в связи с которыми подан иск, а в 2001 г., когда «Сайтотек» был применен Е., вообще не было никаких оснований (даже писем МЗ РФ) для применения «Сайтотека» в акушерстве. Отметим также, что введение в действие лекарственных средств письмами МЗ РФ с точки зрения ФЗ РФ «О лекарственных средствах» недопустимо, поскольку единственным основанием для применения лекарств в России является Государственный реестр лекарственных средств, который формируется в соответствии с ФЗ РФ «О лекарственных средствах» после проведения клинических испытаний.

Таким образом, Решение суда нарушает и закон, и Определение Мосгорсуда.

Однако у суда было достаточно оснований, чтобы установить причинно-следственную связь между «Сайтотеком» и ЭОВ.

Как уже говорилось, в Экспертном заключении сказано, что условиями возникновения эмболии являются превышение амниотического давления над венозным и зияние сосудов (ответы на вопросы 13, 19, 35, л.д.719–741). Превышение давления и зияние сосудов само по себе произойти не может. Нужна, по крайней мере, родовая деятельность, которая бы привела к возникновению этих факторов.

Мосгорсуд в своем Определении отмечает: «Судом не был надлежащим образом проверен довод истцов о том, что бурная родовая деятельность и родовая деятельность вообще – в то время, когда она возникла у Е., и такая, какая она возникла, – была вызвана неразрешенным к применению в акушерстве препаратом «Сайтотек».

Эксперт Лог. во время допроса в суде заявила:

«Родовая деятельность возникла на фоне «Сайтотека» – и ни одной другой причины возникновения родовой деятельности в то время, когда она возникла, не назвала.

«У Е. была активная родовая деятельность…».

«После случая с Е. был издан приказ, запрещающий использование «Сайтотека», – что указывает на некое осознание вины системой здравоохранения, хотя никаких приказов не было ни до, ни после, а были только вышеупомянутые письма МЗ РФ, которые не вправе вводить или запрещать препараты в действие.

«Схватки 3–4 за 10 мин – норма».

Необходимо отметить, что во время допроса этого эксперта в суде ей была предложена карта кардиомониторного наблюдения за сердцебиением плода и родовой деятельностью (л.д.). Но эксперт не дала отчетливого ответа на вопрос, сколько схваток было у Е. в районе 18 часов. Мы просили также и суд непосредственно исследовать эту страницу Истории родов и лично убедиться в том, что на 10 см приходится 6 схваток (что видно по количеству «пиков» на графике за 10 см, что соответствует 10 мин). Но суд не сделал и этого, отделавшись в Решении формальным: «данных о том, что у Е. была бурная родовая деятельность… не получено».

Конечно, если не обращать на эти данные внимания, то можно сказать, что их нет.

Между тем данная позиция подтверждена мнением специалиста Клим. (л.д. 606об. – 608), мнением специалистов Центра независимых экспертиз (л.д. 390).

То, что препарат «Сайтотек» вызвал повышение тонуса миометрия, т. е. родовую деятельность, которой у Е. до введения «Сайтотека» не было, подтверждается также Типовой клинико-фармакологической статьей из Государственного реестра лекарственных средств (л.д. 292), выводами 111-го Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз МО РФ (л.д. 61–73), мнением специалиста Клим. (л.д. 606об. – 608).

Других причин возникновения родовой деятельности, кроме «Сайтотека», в то время, когда она началась, у Е. не было. Тогда следует полагать, что и других причин превышения амниотического давления над венозным не было, как не было иных причин появления зияния сосудов, что в совокупности и привело к ЭОВ.

5. Суд, как и в первый раз, нарушил принципы оценки доказательств, согласно ч. 1 и 2 ст. 67 ГПК РФ – «объективность и всесторонность». Экспертное заключение имело для суда заранее установленную силу.

Суд критично отнесся к показаниям Раз. (т. 3, л.д.252), кандидата медицинских наук, лечащего врача Е. с 4 до 15 лет и единственного ревматолога, участвующего в деле, – как к противоречащим материалам дела и мнению экспертов в части невозможности Е. родить самостоятельно. Но разве Е. смогла родить самостоятельно? Суд не доверяет этому свидетелю, потому что она не наблюдала Е. во время беременности, но разве это мешает специалисту со стажем, по крайней мере, 25 лет (с начала наблюдения Е. – 1979 г. до момента допроса в суде – 2004 г.) знать то, что костный таз не меняется, если он уже изменен ревматоидным артритом, и это служит показанием к плановому кесареву сечению? В чем здесь противоречие? Кроме того, Е. посещала Раз. во время беременности и консультировалась с ней. Раз. настоятельно рекомендовала Е. плановое кесарево сечение.

Среди опрошенных специалистов: Клим. – профессор, заслуженный врач России, врач высшей квалификационной категории, доктор медицинских наук, дал свое письменное мнение по делу в Справке-консультации № 165/02 111 Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз МО РФ в составе еще трех специалистов (л.д. 61–63); Ер. – кандидат медицинских наук, стаж по специальности анестизиолога – 19 лет; К. – заведующий отделением анестезиологии и реанимации роддома № М, стаж по специальности – 20 лет.

Эти мнения суд никак не оценивает и не учитывает при вынесении Решения (хотя это мнение независимых специалистов), поскольку консультации специалистов, по мнению суда, не относятся к средствам доказывания. Между тем эти мнения содержатся в протоколах судебных заседаний в соответствии со ст. 188 ГПК РФ, которые относятся к письменным материалам и средствам доказывания, и специалисты дали подписку об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного показания (т. 3, л.д. 60), которая имеет не меньшую силу, чем подписка экспертов.

Специалист относится к участникам гражданского процесса (Комментарий к ст. 34 ГПК РФ: Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации (Кафедра гражданского процесса МГУ им. Ломоносова. Под редакцией заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста РФ В.М. Жуйкова; доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ В.К. Пучинского; доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ М.К. Треушникова. – Городец, 2003). В комментариях к ст. 188 ГПК РФ сказано, что задачей специалиста является исследование и оценка доказательств, ответы на поставленные вопросы в силу своих специальных познаний. И именно поэтому заключение, даваемое специалистом, в соответствии с комментарием к ст. 5 ГПК РФ может повлиять на правильность решения суда.

В своем Решении суд указывает, что консультации специалистов, полученные судом, содержат рекомендации по возможным способам родоразрешения и последующего лечения Е. Стоит отметить, что такая трактовка устных заключений специалистов не соответствует действительности, поскольку специалисты оценивали, а не рекомендовали выбранный метод родоразрешения и последующее лечение и, сочтя их неадекватными, в ответах на вопросы суда выразили мнение о том, какой метод родоразрешения был для Е. безопасен, какое было необходимо обследование и лечение, каков был механизм возникновения ЭОВ.

Вызывая вышеуказанных специалистов, позволив задавать им соответствующие вопросы, суд тем самым подтвердил необходимость получения их мнения в отношении правильности диагностики и лечения Е. и оценки имеющихся в деле доказательств по этому поводу. Вышеуказанные специалисты имеют высокий уровень профессиональной подготовки.

Оснований для отвода в соответствии со ст. 18 ГПК РФ данных специалистов суд не указал, оснований для выражения недоверия их мнению не предоставил. Но, проигнорировав их заключения, суд, во-первых, нарушил принцип равноправия участников процесса – а специалисты наравне с экспертами входят в третью группу участников процесса, содействующих нормальному осуществлению правосудия; во-вторых, продемонстрировал отсутствие культуры ведения гражданского процесса при разрешении дела, которая должна выражаться, в частности, в ровном отношении к участникам процесса (комментарии к ст. 18 ГПК РФ).

На фоне этого недоверия лицам, свидетельствующим в пользу позиции истцов, суд доверяет показаниям свидетелей, основная часть которых является сотрудниками ответчика, непосредственно заинтересованного в исходе разбирательства, а некоторым из этих свидетелей может грозить даже уголовная ответственность.

В основном суд базировал свое решение на заключении экспертов, чье заключение не может считаться полным, объективным, всесторонним и независимым. Между тем у суда было достаточно доказательств и оснований для критичной оценки мнения экспертов. Доказательства же, свидетельствующие в пользу позиции истцов, судом проигнорированы, хотя в комментариях к ст. 86 ГПК РФ указано, что экспертное заключение нельзя расценивать как «особое», «исключительное», имеющее предустановленную силу доказательство. Закон специально подчеркивает, что заключение эксперта для суда необязательно и оценивается по общим правилам оценки доказательств, т. е. объективно, всесторонне, с учетом всех доказательств по делу в их совокупности.

6. Судом были нарушены права истцов при вынесении первого Решении, но недостатки не были исправлены, что повлекло нарушение целого ряда прав истцов:

Истцы были вправе рассчитывать на:

6.1. Полноту, объективность, всесторонность и независимость экспертного заключения согласно ст. 4 и 8 ФЗ РФ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». Суду было представлено «Ходатайство о признании доказательства полученным с нарушением закона и подложным» в отношении Заключения от 06.12.2005 г. № 112 ФГУ РЦСМЭ (т. 3), из которого следует, кроме того, что эксперты не ответили на ряд поставленных вопросов и спора по поводу выводов экспертов, тот простой факт, что специалистами НИИ в 2001 г. незаконно проводились клинические испытания по применению лекарственного препарата «Сайтотек» в акушерстве, что видно из отчетов НИИ по этому поводу (л.д.425–429). Незаконность применения «Сайтотека» в России нами была обоснована ранее (л.д. 449–451). Как следует из письма ФГУ РЦСМЭ, профессор Поб. отказался от участия в экспертизе по данному делу, а среди специалистов, принимавших участие в проведении экспертизы и подписавших экспертное заключение, значатся Лог. (единственный акушер-гинеколог в составе экспертной комиссии, т. е. единственное лицо, имеющее специальные познания в акушерстве) и Вин. (единственный анестезиолог в составе комиссии, обладающий специальными познаниями в анестезиологии-реаниматологии). Специалисты НИИ, участвовавшие в производстве экспертизы по делу, непосредственно заинтересованы в исходе рассматриваемого дела, поскольку, если бы суд признал применения «Сайтотека» незаконным, это бы признавало и деятельность НИИ, сотрудниками которого являются Лог. и Вин., в этой части незаконной. На основе изложенного неясно заявление суда, изложенное в Решении, о том, что суду не представлено доказательств заинтересованности экспертов (т. 3, л.д. 263). Они представлены, но не нашли оценки.

6.2. Ходатайство о выборе экспертов согласно ч. 2 ст. 79 ГПК РФ. Из хода судебного процесса видно, что кандидатура экспертов имела решающее значение в данном деле, что и произошло: кандидатуры специалистов НИИ, против которых истцы возражали по указанным выше причинам, были согласованы с судом без учета мнения истцов (т. 3, л.д. 53). Данное дело имеет широкий резонанс в акушерстве и обществе (неоднократно освещалось по ТВ и в СМИ), что повлекло за собой отказ ряда экспертов от участия в данном деле; возможно, и профессор Поб., назначенный экспертом определением суда, с чем согласились и истцы, отказался от участия в экспертизе именно по этой причине. В этой ситуации суд, понимая важность вопроса о кандидатуре эксперта, должен был дать нам право высказаться и предложить новые кандидатуры, о чем мы ходатайствовали перед судом в промежуток, когда дело было приостановлено в связи с назначением экспертизы, и после получения судом письма ФГУ РЦСМЭ об отказе Поб. от участия в экспертизе.

6.3. Рассмотрение ходатайств (ч.1. ст. 35, 166 ГПК РФ): «Ходатайство о вынесении частного определения по факту применения ответчиком «Сайтотека» (л.д. 449–451); «Заявление о подложности ряда записей в Истории родов № 2617 Е. из родильного дома № Z г. Москвы» (л.д. 671–672); «Ходатайство об исключении из числа доказательств акта судебно-медицинской экспертизы от 18.11.2003 г.» (л.д. 692–694); «Ходатайство о признании доказательства, полученным с нарушением закона и подложным» в отношении Заключения № 112 от 06.12.2005 г. ФГУ РЦСМЭ (т. 3), – которые суд не рассмотрел по существу даже при вынесении решения, поскольку суд в своем решении никак не использует законодательство, аргументы и доказательства, на которые сторона истцов ссылается в указанных документах.

7. На наш взгляд, изложенного выше достаточно для отмены решения Тимирязевского суда, однако мы считаем необходимым привести свои доводы и доказательства по существу спора более системно. Сторона истцов в ходе судебного процесса привела существенные доводы неправомерности действий ответчика и их причинно-следственной связи со смертью Е., что не было оценено судом надлежащим образом:

7.1. Согласно протоколу вскрытия смерть Е. наступила в результате отека головного мозга, возникшего из-за эмболии околоплодными водами (л.д. 256–258).

7.2. Эмболия околоплодными водами возникла в результате превышения амниотического (внутриматочного давления) над венозным (кровоток) и разрывов на шейке матки. Необходимость наличия фактора превышения амниотического давления над венозным для возникновения эмболии подтверждается данными специальной литературы (л.д. 377), экспертным заключением № 112 от ФГУ РЦСМЭ (л.д.719–741), мнением специалиста – доктора медицинских наук, профессора, заслуженного врача России – Клим. (л.д. 606об. – 608), давшего показания в суде. Факт того, что околоплодные воды проникли в кровоток через разрывы на шейке матки, подтверждается показаниями свидетеля Доб. – заведующего патологоанатомическим отделением ГКБ № D, делавшим посмертное вскрытие Е.: «Если бы было кесарево сечение, не было бы потугов и не было бы разрывов шейки матки» (л.д. 464), протоколом вскрытия (л.д. 256–259), Особым мнением Лян. (т. 3, л.д. 99—102об). Аргумент комиссии экспертов (ответ на вопрос № Z, л.д. 739) и суда (т. 3, л.д. 363) о том, что околоплодные воды проникли в кровоток через плацентарную площадку, не выдерживают критики по причинам, указанным выше.

7.3. Превышение амниотического давления над венозным и разрывы возникли в результате того, что у Е. во время родов развился клинически узкий таз и бурная родовая деятельность. Наличие клинически узкого таза никем не оспаривается. Бурная родовая деятельность подтверждается результатами кардиомониторного наблюдения за сердцебиением плода и схватками (л.д. 66), где на 10 см приходится 5–6 схваток (видно при непосредственном исследовании по количеству «пиков» на графике за 10 см, что соответствует 10 минутам); мнением Клим. (л.д. 606об. – 608), мнением специалистов Центра независимых экспертиз (л.д. 390).

7.4. Бурная родовая деятельность и родовая деятельность вообще – в то время, когда она возникла у Е., и такая, какая она возникла, – была вызвана неразрешенным к применению в акушерстве препаратом «Сайтотек». Именно эта деятельность повлекла за собой эмболию и смерть. Препарат «Сайтотек» вызвал повышение тонуса миометрия, т. е. – родовую деятельность, которой у Е. до введения «Сайтотека» не было, что подтверждается выводами 111-го Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз МО РФ (л.д. 61–73), мнением специалиста Клим. (л.д. 606об. – 608), Типовой клинико-фармакологической статьей из Государственного реестра лекарственных средств (л.д. 292). Других причин возникновения родовой деятельности, кроме «Сайтотека», в то время, когда она началась, у Е. не было.

7.5. Стимуляция родов, в частности «Сайтотеком», не проводится, если «роды невозможны через естественные родовые пути», «при крупном плоде родовозбуждение не применяется» (показания лечащего врача М., л.д. 442об. – 445, 457).

7.6. Клинический узкий таз у Е. возник по причине того, что голова ребенка не могла пройти через родовые пути матери, поскольку таз был кососмещенным (вследствие хронического неизлечимого с детства заболевания – ревматоидного артрита суставной формы), притом что ребенок был крупный. Наличие крупного плода ответчиком не оспаривается. Наличие кососмещенного (разновидность анатомически узкого таза) подтверждается: 1) отсутствием иных факторов, кроме смещения костей таза, способных привести к клинически узкому тазу в родах (возможные другие причины клинически узкого таза – крупная голова плода, неправильное вставление головки, – которых не было); 2) укорочением левой ноги на 1–1,5 см, что видно из множества записей в медицинских документах Е. с момента возникновения ревматоидного артрита до наблюдения в женской консультации во время беременности (л.д.149об, 538, 530 – 602об, 597, 599); 3) мнением специалиста Клим. (л.д. 606об. – 608); мнением специалиста К. (л.д. 673об – 677); мнением специалиста Раз. лечащего врача Е. с 4 до 15 лет по поводу ревматоидного артрита (л.д. 520об. – 521, 603), Особым мнением эксперта Лян. (т. 3, л.д. 99 – 102об).

7.7. Ни наличие крупного плода, ни кососмещенный таз не были диагностированы в роддоме, и решение о тактике ведения родов принималось на основе предположения, что Е. фактически здорова и может родить естественным путем. Здесь имеется противоправное бездействие (отсутствие надлежащей диагностики, которую обязаны были провести или организовать в роддоме № Z при надлежащей заботливости и осмотрительности), повлекшее за собой неправильную тактику ведения родов, которая привела к смерти (при наличии оснований для проведения планового кесарева сечения). Ребенок родился весом свыше 4 кг, что относится к категории «крупный», хотя акушеры оценивали его вес 3600–3700 г. При этом показания лечащего врача М. таковы: «интуиция меня подвела, я ошиблась на 300–400 г при определении массы плода», и это при том, что «при крупном плоде родовозбуждение не применяется», и врач «причины сужения таза у Е. не знает» (л.д. 442об – 445, 457).

7.8. У Е. имелись показания к проведению плановой операции кесарева сечения, поскольку у нее имелся крупный плод и кососмещенный таз. Проведение операции кесарева сечения в плановом порядке исключало возможность эмболии околоплодными водами. Об этом уже говорилось в п.2. настоящего раздела жалобы и подтверждается показаниями свидетеля Д. – заведующего патологанатомическим отделением ГКБ № D: «Если бы было кесарево сечение, не было потугов и не было бы разрывов шейки матки» (л.д. 464), Особым мнением эксперта Лян. (т. 3, 99 – 102об), письмом эксперта Лог. в суд (т. 3, л.д. 210), мнением специалиста Клим. (л.д. 606об. – 608). Проведение планового кесарева сечения при узком (кососмещенном) тазе и крупном плоде доказывается специальной медлитературой и Методическими рекомендациями МЗ РФ от 27.08.1991 г. № 1114/55-111 (л.д. 306, 308, 343), мнением специалистов Центра независимых экспертиз (л.д. 390, ответ на вопрос 18).

8. Прокурор М. присутствовала только в последнем заседании и зачитывала заключение, не имея представления о происходившем в процессе, поскольку в остальных заседаниях присутствовала прокурор С., которая уже вынесла при вынесении первого решения свое заключение по делу, сославшись на отсутствие причинно-следственной связи, что послужило основанием для нашего заявления об отводе, который не был принят ф/с С. Мы полагали, что прокурор, не увидевший причинно-следственной связи в первый раз, не увидит ее и во второй, что и произошло.

9. Иск был подан М. Я. и М. Л. в пользу несовершеннолетнего Е.М. на основании п.1 ст. 46 ГПК РФ, о которой упоминает и суд. Это их неотъемлемое право. Однако на основании п. 5 ст. 37 ГРК РФ суд ввел в процесс отца Е. М. – Е. А., который «защищал в процессе» (п. 5 ст. 37 ГПК РФ) исковые требования, заявленные правомочными для этих целей лицами. Никаких противоречий сторона истцов в этом не видит.

10. Относительно того, что расходы на похороны понес Е. А., а не истцы – М. Я. и М. Л., следует отметить, что представителем Е. А. было сделано заявление, согласно которому Е. А. лишь подписывал документы о погребении, используя деньги, переданные ему истцами, что и служит основанием для его отказа от этих требований в пользу истцов. Впрочем, этот вопрос не является ключевым в данном деле.

При таких обстоятельствах сторона истца полагает данное решение суда необоснованным и незаконным, подлежащим отмене и на основании ст. 369, 361 ГПК РФ

ПРОСИТ:

1. Отменить решение Тимирязевского суда и принять новое решение

или

отменить Решение Тимирязевского суда и направить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции в другом составе.

2. Освободить истцов от уплаты государственной пошлины согласно п.п. 3 ч.1 ст. 333.36 Налогового кодекса РФ.

Представитель истцов

по доверенности. Дата. Подпись.

Отмечу, что дело Е. длилось пять лет. По нему были вынесены два решения суда первой инстанции, которые были отменены Кассационной коллегией Мосгорсуда, и третье, последнее, решение, вынесено в пользу истцов: вина ответчика установлена в полном объеме и подтверждена Мосгорсудом. Всего по делу было проведено: около 50 судебных заседаний, около 40 допросов, из которых 4 допроса эксперта, 6 допросов специалистов, было проведено 6 различных судебно-медицинских исследований (вне суда) и одна экспертиза в установленном законом порядке. В деле имеются три тома, включающие около 1500 листов. Истцы выиграли: по 100 тыс. руб. компенсации морального вреда – родители; 500 тыс. руб. – сын, и сын же получил компенсацию около 100 тыс. руб. в связи с утратой кормильца и будет получать некоторую ежемесячную сумму до достижения 18-летия или до окончания учебного заведения. Истцам были также компенсированы затраты на погребение Е. Для России это значительные суммы.

Но того, ради чего истцы обратились в гражданский суд (возбуждения уголовного дела с помощью установления фактов и сбора доказательств, наказания виновных, ПРАВДЫ о смерти дочери), они так и не добились! Здесь надо сказать еще и о том, что в деле Е. мы доказывали ту версию смерти, которую написали врачи в Истории родов Е. Однако у нас достаточно оснований думать, что настоящая причина смерти Е. была другой, однако доказать это почти невозможно.

Дело Е. – одно из двух дел, где, как я уже говорил ранее, адвокат ответчика имел совместные публикации с заместителем Министра здравоохранения и социального развития РФ и имелось определенное противостояние со стороны МЗиСР, а супруг помощника прокурора, которая вела это дело в прокуратуре, был заместителем главного врача роддома, против которого велось это дело, – не в этом ли кроются ответы на все загадки?