Россия вечная Мамлеев Юрий
По существу, в русской культуре — и в этом уникальность этой концентры — сосредотачиваются проявления почти всех остальных «концентр» и, кроме того, некоторые «точки выражения» самого тайного и невыразимого: «Последних отношений».
Кроме того, именно русская культура оказалась центром проявления национальной метафизики, национального мировоззрения и мироощущения во всех его сложнейших гранях — и таким образом очевидна ее сакральность, ее высочайшее значение для самой России и ее судьбы — как на Небе, так и на Земле. Очевидно также ее исключительное значение для сотворения уникального русского Самосознания, в конце концов, самой Русской доктрины.
Отражая в себе русскую духовность, она и «определяет» ее — и тем самым, в свою очередь, не только влияет, но и формирует национальный дух и мировоззрение.
Отсюда ясны судьбоносное значение русской культуры и причины его мощнейшего влияния на самосознание людей, целых поколений, интеллигенции, всего народа.
Можно сказать — не будет русской культуры не будет и России. Армия, церковь, культура — вот та сакральная «троица», от судеб которых зависит и судьба России.
Армия же в России сакральна хотя бы потому — что, не будь ее, могучей и сильной, России не было бы на этой земле уже давно, а историческая Россия, как видно также и из этой книги, сакральна по своему существу. Кроме того, армия — единственный институт, где люди по своему долгу жертвуют собой, своей кровью и жизнью — ради «други своя», ради Родины и ее народа, ради своей семьи, ради потомков. Поэтому армия, и в широком смысле «оборона», в России — священна и это должно быть отражено на официальном, государственном уровне.
И еще один важный момент: русская культура должна быть всегда независима и свободна (ибо только тогда национальный и общечеловеческий дух может полностью выразить в ней себя, как бы ни были необычны ее проявления — а они иногда действительно бывают необычны).
Теперь мы переходим к более «тонким», то есть внешне менее выраженным концентрам, но которые тем не менее имеют глубинное значение для понимания Русской Души во всей ее вечности и исторической протяженности. Их «фундаментальность», пусть сейчас и сокровенно-скрытая, проявляется именно по отношению к самой сути Вечной России и Русской Душе (которая является отражением в Человеке Вечной России). Мы начнем как раз с наиболее скрытой концентры, то есть с так называемой второй реальности. Таким образом, если эта концентра в исторической России выражена относительно затаенно, это только означает, что она имеет глубочайшее значение в плане метафизической России, да и само ее «название» («вторая реальность») говорит о ее затаенном проявлении (но это не означает, что такое «затаенное проявление» будет всегда, во всех формах конкретно-исторической России).
Выше уже было сказано о характере этой «второй реальности». Здесь же надо выразить ее более четко.
Во-первых, ее наличие ощущалось и ощущается при достаточно необходимом дли этого видении. Можно привести много примеров, но укажем на некоторых «свидетелей».
«В смутных глубинах народного подсознания, как в каком-то историческом подполье, продолжается своя, уже потаенная жизнь…» (Г. Флоровский, богослов и философ).
«Эта вторая жизнь протекает под спудом и не часто прорывается на историческую поверхность» (Г. Флоровский).
«…Тогда в историческом процессе возникают явления и персонажи, сопричастность которым возможна лишь за рамками исторического самосознания… они требуют восприятия… в горизонте «всех времен», в горизонте Вечности. Время историческое соприкасается с временем мира… с тем измерением, откуда приходят боги» (В. Винокуров).
Последний отрывок поражает особенной точностью восприятия исторически «невидимого».
Необходим, однако, не только общий вектор, указывающий на существование этой «второй реальности», но и ее конкретизация — по мере возможности. В сущности, одна такая «конкретизация» может уложиться в целую книгу, если не в тома, тем более что проявления второй реальности возможны, видимо, благодаря некоторым специфическим чертам наличного русского бытия, и, по существу, «вторая реальность» и эти черты русского бытия составляют нечто единое или близкое (поэтому русское бытие и вторая реальность объединены нами в одну концентру).[38] Некоторые «примеры» («второй реальности» или ее восприятия) были приведены выше, хотя и в художественной литературе, но, когда «суть» второй реальности на «примерах» из классики уяснена, я думаю, тогда не составляет труда увидеть эту вторую реальность уже не только в литературе, но и непосредственно в русской жизни. В действительности, ее сколько угодно там (хотя и затаенно), надо только иметь глаз.
Поэтому важно «схватить» концепцию (хотя бы относительную) второй реальности, уже ведь если понять ее, тогда этот план бытия можно будет легко увидеть даже в так называемой повседневной жизни. Постараемся ее «определить». Пожалуй, главная черта: некое выпадение из рациональной поверхности жизни. Я имею в виду, конечно, не «мистику» или «прозрения» и т. д. (это совсем другое), а именно выпадение в «пределах обыденной жизни», которое может происходить и с «обычными» людьми, хотя в России нет «обычных» людей, поскольку в каждом есть хотя бы маленький элемент русскости».[39]
Это может быть также и некий поток бытия, проходящий в сознании людей или отдельного человека, и выраженный, скажем, во внешне как будто «сюрреальном» (скорее просто «многозначимом») поведении и речи. Все же исключительным по силе выражения как второй реальности, так и всей «специфики» русского бытия, о которой мы говорили, является роман «Котлован», созданный гением Платонова (более того, в этом романе явно проскальзывают и моменты, связанные с «Последними отношениями»). Важно, однако, понять здесь два положения: 1) этот роман должен быть познан не только как роман «социальный», но прежде всего как метафизическая книга, в символизме которой выражены некоторые глубочайшие пласты русского самосознания; 2) «эти пласты», выраженные в этой книге, совершенно очевидным образом присутствуют и проявляются в самой русской жизни. Именно в этом ключе должна быть прочитана эта книга, в которой сконцентрировано платоновское видение. Почти каждая сцена, диалог, описание в этой книге (и прежде всего гениальный язык) носят в себе подтекст, который явно ведет в глубины нашей вечной души, в ее, как бы сказали индусы, «вышешу», то есть вечную, неотъемлемую метафизическую особенность той или иной значимой души. Я думаю, что читатель сам может найти и понять все, что мы имеем в виду, при внимательном и медитативном чтении этого романа. Но все же приведу несколько примеров.
1) «- Мне страшна сердечная озадаченность, товарищ Чиклин. Я и сам не знаю что. Мне все кажется, что вдалеке есть что-то особенное, или роскошный несбыточный предмет, и я печально живу.
— А мы его добудем. Ты Вощев, как говорится, не горюй.
— А ты считай, что уж добыли: видишь, как все стало ничто…»
Здесь речь идет именно о восприятии какого-то момента, вспышки, проблеска этой «второй реальности»: видится «что-то особенное», (хотя «я и сам не знаю что»), оно «вдалеке», и в то же время его уже «добыли» то есть оно уже присутствует, причем присутствует таким метафизически убедительным образом, что «все» (по сравнению с этим) стало «ничто». «Вторая реальность» присутствует здесь как бы параллельно вспышкам осознанности, (следовательно, «между» словами, между «выразимым») и тем не менее она явно «чувствуется» и благодаря ее присутствию меняется даже отношение к наличному бытию («все теперь стало ничто…»). Таких примеров достаточно много в романе, и такого рода «улавливанье» некоего потока бытия (как одной из форм второй реальности) встречается достаточно и в русской литературе вообще.
Все эти своеобразные прорывы (во вторую реальность) происходят на фоне многочисленных картин, сцен, описаний, которые как раз и связаны уже со спецификой русского наличного бытия, где главными чертами являются, например: 1) «Неизвестная тоска»; 2) желание уйти «далеко — далеко отсюда…» (то есть в запредельное); 3) некоторая «озадаченность» перед лицом мира, иногда переходящая в ощущение, что «мы все живем на пустом свете» (то есть феноменальный мир как бы теряет свою «плотность», «устойчивость»); 4) наконец, склонность к некоему «солипсизму»… Таких и другого рода «сторон» много рассыпано в этой книге, и все вместе они образуют специфический аромат русского бытия, безошибочно угадываемый как только русский…
Что еще более важно, в этой книге явно проскальзывают также некоторые моменты, которые являются выражением скрытого присутствия «Последних отношений» или «готовности» к ним в русском самосознании и в русском бытии.
Например, символично и грозно в этом отношении звучит текст, что «мужички» «… хотели спастись навеки в «пропасти котлована». Спасение в «пропасти», в «бездне» — весьма многозначительный намек…
Не менее многозначителен и отрывок, приведенный нами выше, о «мирной тоске» (то есть тоске, когда сняты все противоречия и «тосковать» казалось бы не о чем), в том же ключе и другие тексты, например, о том, что «неужели внутри всего света тоска»…
Здесь важен символизм, связанный с тем, что в любой ситуации сохраняется «грусть», «неудовлетворенность», «лишенность» — что является еще одним скрытым аналогом высшей антиномичности, отражающей трансцендентную Бездну, когда даже владение Истиной парадоксально сосуществует с Лишенностью и Тоской (которые понимаются здесь «позитивно», то есть как «инструменты», «средства» проникновения в то, чего «нет»).
И, когда Вощев поднимает с земли мертвую Настю, он, поцеловав ее, находит «больше того, чем искал».
Иными словами, в «отсутствии» (в смерти), в том, чего «нет» (живой Насти уже нет) — заключено нечто большее, чем в том, что присутствует, чем можно обладать и что можно знать.
Высшая гениальность автора и предназначенность этой книги — неоспорима.
Теперь снова вернемся ко «второй реальности». Это «выпадение» из контекста обычной жизни придают русской повседневной жизни качество, которое можно определить как «фантастичность наличного бытия». Иными словами, самое легкое, самое, казалось, незаметное присутствие в обычной жизни этого «второго плана бытия» придают самым обычным реалиям некоторый оттенок не столько «иррациональности», сколько еле заметной «трансформации» обыденной жизни в «иное». Как будто все идет как обычно, но в то же время с особым «сдвигом» или «привкусом».
Разумеется, приведенные нами «определения» не обнимают все стороны этой льющейся как река, огромной, трудно выразимой второй реальности, в содержании которой нет фиксации определенного «мировоззрения», философии, набора идей, а есть именно параллельный, полуописуемый поток бытия, который никоим образом не может быть «концептуализирован» и «понят» обычными средствами.
В нем, в этом «потоке», могут присутствовать некоторые элементы, вроде бы «определяемые» (например, утробно-онтологический «солипсизм», затаенная вневременность, «алогичность», «высшая нелепость», тоска обыденности, некий «обход» реально-обыденного и т. д.), но настолько разнородные, что здесь бессмысленно говорить о попытке обобщения, к тому же этот поток бытия, возможно, и в принципе по ту сторону «человеческих» обобщений. В то же время он вполне конкретен по эффекту, который он производит в сознании.
«Проявляться» он может, конечно, не только в «повседневной» жизни и «отражаться» потом в литературе, в обратном порядке влияя на жизнь, но и в народных сектах или, скажем, даже в каких-то аспектах Окаянной Руси, о которой мы уже писали выше. Однако здесь (в сектах, например) «вторая реальность» проявляется не в «идеологии», «ритуалах» или в «учениях» — а опять в некоторых еле зримых трансформациях бытия или в его элементах. Но, видимо, именно она (ибо этот поток бытия течет по ту сторону всякого морализаторства, идеологии, «рацио» и тому подобного) придает, например, даже «великой, темной и пьяной» Окаянной Руси привкус самоценности, той «самоценности», которая есть или может быть в любой форме русской жизни (кстати, и в «обыденной») и которая заставила Блока написать знаменитые строчки
- Да и такой, моя Россия
- Ты всех краев дороже мне.
Эта особенность реальности, несомненно, имеет глобальное значение, ибо она придает русскому бытию вообще (русской жизни в любой ее форме) скрытый внутренний «замысел».
Я уже не говорю о том, что тайна тайн России, «Последние отношения», которые могут проникать почти во все концентры России и в то же время выходить за их пределы, вероятно, незримо присутствуют во второй реальности или за ней, образуя третий подпольный поток русской жизни. Но, конечно, «Последние отношения», имея совершенно «определенный» высше-метафизический, то есть выходящий за пределы онтологии «смысл» или, точнее, «за-смысл» (в плане связки: Россия — Абсолют — Бездна по ту сторону Абсолюта), может лишь входить своими «моментами», «проколами» во «вторую реальность», как, впрочем, она может входить и в другие аспекты России. Ясно, что вторая реальность, второй план русского бытия образует свою собственную, независимую Вселенную, и ее «за-смысл» — другой, «собственный», уникальный и внеконцептуальный пока, но существенно важный, ибо дает выход русскому бытию в какое-то иное, скрыто-таинственное измерение.
Теперь перейдем к следующей концентре, которую мы назвали «Невидимое древнее мировоззрение». Это — главным образом наша история, наше глубокое прошлое, еще дохристианское, та история, которая от нас пока еще скрыта, но, во-первых, мы рассматриваем Россию глобально во всех ее временах и уходим к ее истокам, в конечном итоге к Протороссии и протославянам, к индо-арийскому корню и даже дальше. Невидимое мировоззрение — это и наше еще плохо понятое и плохо узнанное так называемое «язычество», и Веды, ведантизм (недавно подтвержденный раскопками), древнее арийство, гиперборея, но кроме того — огромное неизвестное пространство древней эры. Что было там — известно только частично или неизвестно вообще (но потаенно существует в нас), однако есть все же некие глубинные точки, по которым можно кое о чем судить.
Эти «точки», например, — интуитивное понимание русского дальнего бытия, нити к великому арийскому прошлому, даже к Гиперборее, обо всем этом рассказано в древних писаниях; наконец, присутствие в нашей душе и в нашей «зафиксированной» истории определенных качеств, импульсов, перекликов явно древнего рода, идущих от какой-то бесконечной глыбы исторического прошлого, но живущего в тайниках души. Сейчас гигант молчит, но когда-нибудь в будущем может вдруг заговорить, но уже другим языком, другими реалиями… Мы касались Невидимого древнего мировоззрения выше, но подлинное исследование должно быть весьма объемным и специфическим. Еще в XIX веке это невидимое мировоззрение формировало персонажей, пусть одиноких, но настолько диковинных, что подлинное их понимание может быть проведено только с учетом великого неизвестного нашей протоистории или скрытого центра, о котором мы писали выше.
Даже сейчас в душе городского жителя может раздаться голос, исходящий из древних пластов…
Но, повторяю, гигант может еще заговорить более ясным языком, и даже спящий он бродит в нашем космическом «подсознании».
Пятая концентра — Сакральный Хаос. И Сакральный Хаос и Древнее невидимое мировоззрение — это наши космические и исторические истоки (но не метафизические, ибо метафизика — это не о мире, а о Первоначале, о Духовном Принципе, о Боге, о «Последних отношениях»… о Вечной России, о Метафизическом Центре). Сакральный Хаос — скорее космический источник, но, естественно, с мощным влиянием на нашу историю. Мы говорили о том, как он проявляется в нашей истории, идеологии и жизни… Но это Его (в большинстве случаев) побочные, даже искаженные, часто негативные проявления.
Самое главное: Сакральный Хаос — это убежище всех тайных и высших «тенденций» Вселенной именно потому, что мы имеем дело не просто с Хаосом, в котором «смешано» все, но именно с Сакральным Хаосом, посредством которого реализуются самые тайные «мысли» Божества о Вселенной, самые неожиданные и неописуемые повороты человеческой истории и Вселенной, возникает все самое необычное, но предназначенное для свершения…
И теперь другой момент: Сакральный Хаос, видимо, является источником хаоса русской жизни (все имеет свою оборотную сторону), но на самом деле этот Сакральный Хаос не только придает русской истории и динамике русского бытия непредсказуемые черты и повороты, но и защищает Россию. Защищает ее от мирового порядка, идущего извне, или от порядка, который исчерпал себя, или от засилья порядка вообще, который всегда ограничен, ибо он порядок, «система».
И такой порядок никогда не победит Хаос, ибо Хаос больше порядка, да и сам порядок только жалкая попытка создать золотую иллюзию стабильности, утихомирить бушующий под слабой короной порядка великий Океан Неведомого.
Но именно потому, что Русская Душа склонна к негациям Хаоса, к «анархии», нам необходим, чтобы «существовать» в истории, порядок, но только свой, не посягающий на наше нутро, порядок, пусть даже по необходимости жесткий, но свой.
Шестая концентра — Восток, Русь Востока.
Здесь необходимо четкое обобщение. Ясно, что здесь идет речь об «Индии Духа», о духовной традиции Востока, о величайшей метафизике… В высших своих вершинах она представлена в Индии и в Тибете. Мы имеем прямое отношение к Индии — и по происхождению и еще больше — по душе. Надрелигиозная и практическая метафизика и философия Индии достигает полного выражения в Веданте.
Самое лучшее, что мы можем получить из внерелигиозной восточной метафизики[40] и философии Индии вообще — это ключ к Самопознанию, но, разумеется, к Самопознанию не просто собственной души (и тем более на внешнем, психологическом уровне), а к Самопознанию Атмана, то есть Божественного «ядра» в человеке, высшего Божественного «Я», которое и есть истинное «Я» каждого человека и которое вечно и бессмертно в абсолютном значении этих слов.
Этот ключ состоит из «теории», из понимания, осознания того, что имеется в виду «конкретно» под этим вечным высшим Я, и из практики (медитации, созерцания, различения этого «Я»[41] от тела, ума и т. д. и других, еще более эффективных практик), цель которой (при наличии благодати и внутренних данных) — частичная (что вполне возможно) и полная (встречается при жизни реже) реализация этого высшего «Я» (Атмана). Даже частичная реализация означает переход, хотя бы временный, в иное, высшее состояние сознания, чем то, в котором обычно находится человек, и такая реализация, ступенька за ступенькой, может привести после смерти к полной реализации высшего «Я» (то есть к реализации Абсолюта) или к рождению в мирах, где наиболее возможна такая реализация, где она, например, подготавливается.
Второе, что можно извлечь из восточных учений — это метафизические и философские знания, настолько уникальные и значимые, что полных аналогов этому нигде нет (есть «приближения», а во многом — и вообще нет аналогов нигде).
Европейская, западная философия (включая даже древнегреческую) — подростковая философия по сравнению с этим, в лучшем случае — дальний отблеск. О современной западной философии вообще смешно говорить: она, по определению, нефилософия вообще, ибо в ней заключен отказ от познания вечного и внеэмпирического. Нам, думаю, сейчас необходима, как базис не западная философия (даже классическая, как было раньше, а индийская, несоизмеримо высшая, именно как основа, как импульс для собственной самобытной философии, влияние на которую западной могут резко снизить ее, и повести в ложном направлении.
Третье, весьма важное положение: весь восточный метафизический и философский опыт желательно и иногда даже необходимо переработать в русском духовном ключе. Отсюда и возникает понятие — «Русь Востока», то есть Русь, познавшая по-своему «восточную мудрость» (и это свойство России, как молодой цивилизации: если «взять», тем более берется близкое по духу, то необходимо переработать это в своем ключе и сделать окончательно духовно своим). На этом можно закончить о Востоке. В нашей метафизической «схеме» остались еще «Последние отношения» и «Метафизический Центр или Вечная Россия».
«Последние отношения» — это принципиально метафизически Иное. Поэтому «Последние отношения» по ту сторону концентр, но могут проявляться в некоторых из них тем или иным образом. Например — во «второй реальности», в нашем духе, в Русской культуре, и, наконец, в самой России как в метафизической данности. «Последние отношения», естественно, не могут проявляться в такой концентре, как Восток, ибо они выходят за пределы даже такой всеобъемлющей духовной Традиции, как восточная. Восток слишком «самодостаточен» и погружен в себя. Ее просто нет там ни в теории, ни на практике. Она абсолютно уникальна и выходит за пределы «человеческой» или мировой» метафизики. И это — чисто русское состояние, предел русской метафизики и метафизики вообще.
И наконец, о Метафизическом Центре России, вокруг которого в нашей символике расположены концентры, являющееся по сути определенными отражениями Метафизического Центра.
Метафизический Центр России — это «идеальная» Россия, центро-концентрация ее сути, наконец, более точно, Россия как она задумана от Вечности, в самом Абсолюте, в самом Боге.
Следовательно, метафизический Центр идентичен Вечной России. Отражение Вечной России в физическом мире, в космосе, на уровне планет, отражение, разумеется, с поправкой на все негации материального мира, дает воплощенную Россию, историческую нашу Россию и т. д. Однако относительно Метафизического Центра России здесь есть один необычный нюанс. Суть в том, что «Последние отношения» связаны с «выходом» за пределы Абсолюта, за пределы того, что нам дано и что является нашим Первоисточником. «Последние отношения» выводят нас за этот предел. Поэтому в нашей символике они не изображены вообще, а только подразумевается, что Внереальность, Запредельная Бездна («Последние отношения» — и есть неописуемая связь России с ней) расположена «между» сгустками реальности, между концентрами, и может только косвенно «проявлять»[42] Себя в них.
Метафизический же Центр — по всем классическим канонам традиционной метафизики — «проявлен» из Абсолюта, является Его первой манифестацией. Однако Запредельная Бездна, Внереальность, это нечто иное, чем Абсолют.
Вечная Россия, конечно, включает в себя «Последние отношения», ее, собственно говоря, самый эзотерический и тайный аспект. Поэтому понятия Вечной России и Метафизического Центра не совпадают полностью, можно, видимо, утверждать, что Вечная Россия — это Метафизический Центр России плюс «Последние отношения» с Запредельной Бездной.
Наконец, Вечная Россия содержит в себе, в своей утробной метафизической глубине, все потенции сущностных проявлений России. Тот факт, что мы выявили несколько таких сущностных проявлений (в виде «концентр») на протяжении доступного для нас исторического пространства, не означает, что не могут появиться другие, скрытые от нас в пучине Вечной России новые великие сущности. Итак, новые концентры могут появиться в будущем. Это очень важный момент.
Пять уже возникших концентр существуют в разных плоскостях и чаще в разное историческое время; то увеличивается значение одних, то других. В разных формах эти сущности по-разному отражаются в конкретно-исторических реалиях России, причем, как все в воплощенном физическом мире, они образуют и свои негации.
Кроме того, взятые вместе, эти концентры, несмотря на их разнородность, в то же время фиксируют уникальное, скрытое единство.
Действительно, Святая Русь — эта явная вертикаль, направленная к Небу; «вторая реальность» — это особый параллельный русский мир, параллельный «обычному», и, так сказать, «общечеловеческому»; «Древнее мировоззрение» — это горизонталь в великое неразгаданное наше Прошлое, может быть еще не полностью проявившее себя; Сакральный Хаос — наш русский Предкосмос, хранящий в своих сферах и наше непредсказуемое будущее; «Русь Востока» — вертикаль Самопознания, познания Вечного и Божественного в нашей собственной человеческой душе. Помимо всего — «Последние отношения», связывающие нас с тем, что не дано нам как людям.
В предыдущем мы погружались, главным образом, в «историческую» Россию (то есть в Россию, существующую на этой планете) и в Вечную Россию, Россию метафизических принципов (включая «Последние отношения»), отраженных в «земной», «нашей» России.
Сейчас пора перейти к другому ключевому моменту. Имя ему — космологическая Россия.
Вне всякого сомнения, все, что было изложено в этой книге относительно Метафизической и «Русской идеи» в целом, неизбежно приводит к следующим радикальным выводам:
1) Русская идея (как она здесь изложена) далеко выходит за пределы идеи человечества. Действительно, высшая идея человечества (связана с возможностью перехода части его (после конца нашего цикла) в иное состояние, в состояние обожения). Мы не рассматриваем сейчас иные, допустим, сугубо индивидуальные варианты — для отдельных людей или групп. Но в любых случаях — имеется в виду связь с Богом или единство с Абсолютом (Богом в Самом Себе).
В идею России все это, разумеется, тоже входит, ибо в определенной плоскости Россия, естественно, относится к «человечеству», но в смысле ее «тайны тайн» (то есть «Последних отношений» и Запредельной Бездны, она — в этом своем измерении — явно выходит за пределы общечеловеческой идеи, за пределы Человечества вообще. Кроме того, если более глубинно вдуматься в суть некоторых наших «концентр» (например, таких, как «вторая реальность» и даже «Хаос») — то можно и в этом случае тоже прийти к заключению о некотором, пусть даже небольшом нашем расхождении с «человечеством». И мы можем, кстати, утверждать, что существуют, например, согласно высказываниям А. Дугина, животные, демоны, ангелы, люди и русские, etc.
Конечно, русские тоже люди, но в своем самом дальнем измерении они именно русские.
2) Русская идея в целом затрагивает настолько глубинные, тайные, бесконечные и парадоксальные по своему существу космологические и метафизические проблемы, что она не может относиться только к уровню бытия одного мира или планеты, даже просто существ одного какого-то «вида». Русская идея не вмещается в эти рамки. Я уже не говорю о «Последних отношениях», затрагивающих «связь» между Абсолютом и Запредельной Бездной.
Все это вместе — одна из причин недовысказанности и загадочности русского бытия, которое создает впечатление чего-то недоговоренного и бесконечного, уходящего в неизмеримую даль, нуждается в космическом времени и пространстве для своего продолжения и реализации. Даже, помимо «Последних отношений», одни несоизмеримые возможности проявления Русского Хаоса и второй реальности, видимо, до определенной степени могут вести к тому же: к необходимости иных воплощений, иных пространств, иного времени. Наша планета слишком мала для России.
Из всего этого следует закономерное заключение: поскольку все возможности нашего Центра, Вечной России должны реализовываться (то есть для высше-метафизической сферы нет различия между возможностью и реализацией, нет никаких препятствий), то метафизическая Россия (во всей ее грандиозности) неизбежно должна воплощаться и реализовываться не только на нашей планете (в исторической, земной России), но и других сферах и уровнях Космоса, видимого и невидимого. Следовательно, во Вселенной должны существовать аналоги «земной» России. Обобщая, вот эту Россию мы и будем называть Космологической Россией (или Космологическими Россиями, наконец, вариациями Космологической России). Такая Космологическая Россия, несомненно, должна существовать. По всей видимости, существа, которые живут в этих Космологических Россиях, должны быть некоторыми «аналогами» людей.[43] Но, конечно, прежде всего они, эти существа, должны воплощать «русскую идею» в той форме, которая соответствует их миру. Важно теперь осознать, что национальная идея России есть идея космологическая. Поэтому даже та Россия, которая, например, может возникнуть в немыслимых для людей формах и сочетаниях пространства, времени и т. д., даже такая Россия, далекая от нашей планеты, — это все равно наша родная русопятская Россия, со всеми ее фундаментальными проявлениями (в другой форме, конечно): есенинской тоской, песнями, противоречиями, хаосом, душой нараспашку, второй реальностью, достоевщиной, самопознанием и с тем, «чему названья в мире нет…» и т. д.
Ибо источник у нас один и тот же: Метафизическая Россия. Наша земная Россия — это фактически один из вариантов Космологической России. Каждая Россия — это образ Вечности, направленный в Бездну, которая по ту сторону и времени и Вечности.
За занавесью пространств, времен, за преградами иных сочетаний субстанций и духа кроются иные России, которые в то же время такие же близкие, как и наша, земная Россия, такие же безошибочно узнаваемые (на уровне высшей интуиции), такие же бездонно-родные.
И в этом метафизическом космологизме России отражено все ее парадоксальное положение и по отношению к Богу, и по отношению к миру. Поэтому совершенно ясно, что национальное, русское в России, связанное с особым метафизическим и космологическим началом, выходит за пределы общечеловеческого. Можно даже без преувеличений сказать (учитывая, например, состояние современного человечества), что самое худшее в русских — это то, что они — люди, а самое лучшее — то, что они русские.
И чем скорее мы — на своем высшем уровне, конечно, — вырвемся из оков этого «общечеловеческого» (отказываясь не столько от него, сколько от его «оков»), тем ближе мы будем к осуществлению своих предназначений.
Россия для русских поэтому больше, чем Родина (в обычном понимании этого слова), это отражение их Вечной и Космологической Родины. Таким образом, национальное в России равнозначно космологическому и трансцендентному. И наоборот, Вечная Россия как раз и отражается в наиболее наших глубинно-национальных чертах (даже наше так называемое русопятство, во всех его формах, имеет на самом деле свой неожиданный смысл).
Иное дело сохранить в себе высшечеловеческое начало, связанное с Богом, — это, вне всякого сомнения, должна хранить в себе Россия (помимо всех своих парадоксальных уровней). Но совсем другое дело — отношение к современному человечеству, которое в некоторых своих аспектах может составить компанию Князю мира сего, а в некоторых других, более многочисленных и явных — не дотянуть до того, чтоб — при всем своем желании — стать предметом интереса для Сатаны: уж слишком ничтожны, даже для него. Это как антианалог по отношению к Богу: когда-то не «дотягивали» до «единства с Богом», теперь не дотягивают до единства с Сатаной. Внимательное практическое изучение современной денежно-технологической цивилизации Западного образца, как ни тяжко это признатъ, не оставляет сомнений в этом плане.
Откровенно говоря, России просто приходится сейчас нести свой крест принадлежности к такому человечеству (этот крест сожительства с «таким» человечеством несут еще к тому же ряд стран Востока, Индия, например). Возможно, что на каком-то чисто духовном и экзистенциальном уровне (при неизбежности экономического и тому подобного «общения») России лучше всего уйти от «этого» человечества внутрь Себя, тем более что в перспективе «человечество» в таком виде подходит к концу.
…Не кто иной, как Блок — по крайней мере в поэзии, — пророчески провидел космическую суть России, ибо в глубине Вселенной он увидел все ту же свою Родину — древнюю Россию, свою Мать, Невесту, Жену, Няню (см. стихотворение «Моя любовь»):
- Из далей запредельных образ отчий
- Вернет ли мне мое родное счастье?
- Леса, поля, калина, степь, Россия.
- На грани лет ты будешь ли мне — няня?
- Там где-то между звезд мне шепчет няня:
- «Терпи, терпи — твое придет, желанный!
Именно «в далях запредельных», «между звезд» где-то и притаилась такая родная, космологическая Россия, — Россия в другой форме, но такая же Мать, Невеста, Жена. И она не одна там, в бесконечности; но все они, вместе с нами, которые на земле, образуют одно мистическое Целое — Вечную Россию.
Что же касается «современного человечества», среди которого мы живем, то не его спасать надо, а, наоборот, от него спасаться.
Поэтому в этом смысле, на самом высшем уровне, мессианство — не главное сейчас для России. Главное — стать Центром для себя самой, абсолютным Центром (не исключая при этом работы и на других уровнях, даже на противоположных, включая и мессианский, но необходимо сознавать иерархию уровней).
На высшем уровне это должен быть нацио-центризм (включая мистическое «подключение» к космологической России). Россия сама должна создать собственное человечество. Это совсем другое, чем быть, скажем, «лидером» человечества — весь вопрос в том, какого человечества, «лидером» среди кого? Среди человечества, идущего к концу? К компьютерам? К роботам? К биороботам? В преисподнюю?… И стоит ли быть лидером идущих в ад? После всего этого необходимо, однако, оглянуться.
Когда шла речь о человечестве, мы имели в виду, конечно, современное человечество, вернее, духовно деградированную часть его, человечество монстров. Естественно, совершенно иное — традиционное, или, скажем так, нормальное человечество, связанное с великой духовной вертикалью (например, человечество первых веков христианства, человечество Упанишад, человечество Будды, святая Русь, Франция первых времен после принятия ею христианства, шиитский Иран и т. д.). И тем более, наконец, сам человеческий архетип, созданный по «образу и подобию Божьему». Напомним, кстати, индусскую космологию в отношении человечества. День Брахмы[44] (относительно «небольшая» единица бытия мира) — в «человеческих» измерениях — составляет 14 так называемых манвантар (манвантара — космический цикл существования данного человечества, у истока каждого из них стоит свой Ману, то есть свой архетип человека). Сама манвантара состоит из семидесяти одной маха-юги: более «мелких» периодов, каждый из которых образует знаменитые 4 периода, принятые во многих традициях, от «золотого» века до века «падения» (у индусов: Кали-юга), после которого опять начинается следующая маха-юга, восстанавливается духовная вертикаль, разрушается время и его власть; время превращается в пространство, смерть отступает, длительность жизни напоминает «вечность» (с человеческой точки зрения), потом — опять духовная инволюция… Разумеется, все циклическое существование человечества протекает на разных планетарных уровнях, наш «физический» уровень — лишь один из многих, характерный для Кали-юги. Мы живем в период 28-й маха-юги 7-й манвантары, во время конца 28-й маха-юги (то есть в период Кали-юги; Кали — богиня смерти в этом смысле, то есть данная эпоха находится целиком под властью смерти, отсюда короткая жизнь, войны, болезни, упадок духовной сферы и т. д. Но сама Кали-юга тоже делится на «малые кали-юги», после которых в пределах каждой «большой» Кали-юги возможно реальное возрождение на определенный срок).
Наш ману (то есть архетип нашего человечества) седьмой, его имя по-индусски Vaiavasvata (Вайвасвата), он — сын Солнца, то есть сын Бога.
Savarna (Саварна) — имя Ману, следующей восьмой манвантары, то есть это архетип уже иного человечества, «люди» которого должны быть «построены» (духовно) по весьма иному прототипу. Имя последнего, 14-го ману — Bhantya. Мы не можем здесь останавливаться на сложнейших и тем более эзотерических аспектах всей космологии человечества как мировой иерархии, смысла смен «возвышений» и «падений» разных форм человечества и т. д. (из которых «физическое», теперешнее — лишь малый феномен). Отметим только, что в период «падений» могут быть тайно и частично приоткрыты такие духовно глубинные сферы, которые полностью закрыты в «возвышения», поэтому эпоха «падения» не может описываться исключительно со знаком «минус», в нем, помимо возможностей восстановления духовной вертикали, есть и другие, скрытые и весьма необычные возможности, закрытые в века духовной гармонии. Но для нас здесь важно другое. Поскольку Вечная Россия, в силу своей метафизической уникальности, в силу самой своей сущности, может воплощаться в космологических Россиях, в Россиях всей Вселенной (видимой и невидимой), даже в Россиях иных существ, чем «люди», то тем более она может воплощаться в различных космических периодах человечества, поскольку мы уже имеем налицо одно такое воплощение, то есть нашу историческую Россию.
Следовательно, мы вполне можем утверждать, с весьма большой долей вероятности, например, о России будущей манвантары. Дело в том, что раз такая Россия уже воплотилась «один раз» (говоря на человеческом уровне) в виде нашей исторической России, то, поскольку «идея» Вечной России явно не вмещается в идею нашего наличного человечества (но она все-таки воплотилась в нем), должно быть и продолжение России на уровне всего человечества в целом, в разных его космических циклах, чтобы попытка воплощения Вечной России на уровне человечества была бы доведена до предела своих возможностей. Следовательно, почти с полной уверенностью можно утверждать, что Россия (на человеческом уровне) найдет свое продолжение в пределах других, как малых (маха-юги), так и глобальных (манвантары) циклов бытия человечества как мировой иерархии. Следует только отметить, что воплощение России может иметь место не столько в самые идеальные периоды «духовной гармонии», etc., сколько в периоды, где наряду с сохранением духовной вертикали действуют и особые силы негаций, «лишенности», которые позволяют открыть «щели» в самые потаенные и скрытые сферы. Это совершенно очевидно, исходя из самой сущности Вечной России.
Возможно, что особое внимание в этом плане следует уделить последней, 14-й, манвантаре (отдаленной, правда, от нас огромным пространством космического «времени») и его архетипу — Bhantya. Не исключено полностью и то, что один из архетипов человечества, один из ману, будет воплощением Космической Русской Души (то есть микрокосма Вечной России), и, следовательно, целое человечество этой манвантары будет русским человечеством, то есть Россией как человечеством.
Впрочем, если этого и не произойдет в пределах человечества, то в пределах Вселенной наверняка должно быть определенное чисто русское мироздание (чисто русская галактика), ибо Вечная Россия, испытывая свои метафизические возможности, может проявить себя не только как часть какой-то более общей космической иерархии (например, человечества), но и как самостоятельная реальность, как в пределах нашего Брахмы (его существование — 100 лет Брахмы), то есть в пределах нашего «творения» как целого, так и в пределах принципиально иного «творения», основанного уже не обязательно на «Логосе», а может быть, на другом проявлении Абсолюта (Творении, которое наступит по индуистским — космологическим представлениям после «Великой пралайи», то есть после периода, когда Все уходит в свое Первоначало). Более того, поскольку высшая метафизическая суть России заключается в ее посредничестве между Абсолютом и Запредельной Бездной, то в конце концов, после «многих» пралайн возможно такое Творение, такая Метавселенная в целом, в которой «связь» творения (и, следовательно, Абсолюта через это творение) с Запредельной Бездной станет главным ее «содержанием» и «смыслом» (поскольку Абсолют как «неописуемая самодостаточность» может вступить в «контакт» с Запредельной Бездной, только ограничив свою «самодостаточность» через свое творение).
В этом случае вся такая Метавселенная как таковая будет ни чем иным, как наиболее полным воплощением Вечной России. Тогда, возможно, весь итог драмы Творения (или Манифестации Абсолюта) сведется к неописуемому воплощенному бытию Вечной России, которая «окончательно» станет Великим Посредником между Богом в Самом Себе и Запредельной Бездной. Останутся трое: Бог, Россия и Бездна вне Абсолюта. Россия, таким образом, это метафизически неизбежное звено между Богом и Запредельной Бездной, звено, которое, по существу, также «необходимо», как и те, которых она «связывает».
Но теперь желательно, как говорится на нашем языке, «спуститься на землю» и еще раз осмыслить существо конкретной исторической России, нашей Родины, но уже в ее более ясно вырисовывающейся связи с Вечной Россией. И вспомним о том, что индусы, имея в виду всю временную протяженность на этой планете России, называют Россию страной Риши (Риши — Russia (Раша) — Россия), то есть страной мудрецов.
Прежде всего, однако, возникает следующий вопрос — в какой степени историческая Россия может взять на себя «бремя» Вечной России, выразить и реализовать хотя бы часть его?
Диапазон, надо сказать, здесь очень широкий. И мы начнем с самого негативного отсчета. Здесь есть один весьма «коварный» момент. Та «протекция», идущая из высшего духовного мира, которую может получать историческая Россия, какой бы она ни была мощной, не является абсолютной гарантией. Россия воплощена на этом срезе планеты Земля в очень тяжелый период, и воздействие на нее (как и на всех) разрушительных сил, вплоть до сатанинских, непомерно и огромно. Как говорится, не каждый рожден перенесть. Возможна ситуация, когда воздействие такого рода сил на Россию будет настолько глобальным, что она будет на грани внутреннего или внешнего разрушения. «Протекция», которую историческая Россия имеет, например, от своего первоисточника, Вечной России, не может быть абсолютной по той причине, что сама Вечная Россия не прикована к какой-либо одной точке своего воплощения, она может реализовывать себя на разных уровнях Метавселенной, в том числе и в других манвантарах, поэтому ее «привязанность» к исторической России не носит фатально-исключительный характер. Если историческая Россия не сможет сама активно защищать себя, свое высшее предназначение и свою самобытность, свою русскость от ударов истории, судьбы, дьявола, если она не сможет быть той, которая Она есть в своей глубине — возможен крах, катастрофа, но эта катастрофа на Земле не будет крахом русской идеи вообще: как метафизическая реальность, Вечная Россия неуничтожима, и неуничтожима реальность ее воплощения на разных уровнях. Эта неуничтожимость вытекает из ее высшей сущности — и совершенно ясно, почему так. Наконец, на высшем уровне Россия неуничтожима также, как неуничтожим Абсолют и Запредельная Бездна — ибо Россия реализация их немыслимой связи.
Но историческая Россия, как и каждая отдельно взятая воплощенная Россия, уже в другой ситуации. Историческая Россия может потерпеть крах не только в форме поражения от внешнего врага, но и просто потому, например, что Россия станет «нормальной страной», то есть если она и ее народ потеряют себя и превратятся в метафизически бессмысленное образование наподобие какой-либо «страны», тем более такой, где доминирует западная профаническая цивилизация.[45]
Однако здесь мы все-таки берем крайний случай. Не для того Россия прошла через невероятные страдания и испытания, чтобы исчезнуть или превратиться в современный скотный двор. Кроме того, Россия уже реализовала многие из тех «потенций и концентр», которые ей были даны — достаточно, например, обозреть ее великую культуру или даже просто понять русскую жизнь с ее второй реальностью… И России, в конце концов, нужно только одно: продолжать быть, раскрывая Себя, со всей силой своей национальной воли сохранять себя, свой народ и свое государство. Отстоять свою самобытность и свое существование — для этого у нее есть все возможности, и при наличии нашей собственной воли, высшие силы, надо надеяться, будут охранять Россию.
В этом случае, в согласии с пророчествами, судьба ее будет действительно необыкновенной, и хотя миры преходящи, включая наш, но Россия непреходяща, и она принадлежит Вечности.
Теперь необходимо сказать несколько слов о вероятности реализации концентр и предназначений в исторической России. Что касается самих «Последних отношений» — то совершенно очевидно, что эта тема настолько, мягко говоря, эзотерична, что она требует специального, и скорее устного, рассмотрения.
Можно, однако, утверждать, что Россия самой сущностью своей подготовлена — на высше-метафизическом уровне — к той или иной степени «реализации» их.
В статьях Георгия Гачева прекрасно выражена эта «подготовленность», когда он пишет о России, что ее «мука — понять непонятное», и «объять необъятное»; далее: русский ум мыслит по формуле: а «не то… а что?» — в противоположность аристотелевскому «это есть то». Таким образом, русский ум сомневается в возможности что-либо определить и ищет его последнюю подоплеку, выходящую за пределы всяких определений «Не ответ в России важен, а путь и поиск». Русский космос — «путь — дорога», Россия — тройка.
Другие современные русские исследователи подчеркивают, что Россия не имеет аналогов в мировой истории, и особо обращают внимание на антиномичность, на способность русских сочетать трудно сочетаемое или вовсе не сочетаемое.
Но из всех антиномий России и Русской Души — самая величайшая по своему значению и наиболее связанная с сутью «Последних отношений» — это русская любовь к бытию (в самом широком смысле, не только к «земле») и страсть к Запредельному. (Антиномичность такого сочетания вполне очевидна: запредельное может выйти за пределы всякого бытия или, уж конечно, данного бытия).
Но за-смысл этой антиномии становится еще более выражен (уже с иными тончайшими значениями), если иметь в виду русскую антиномию, которая говорит о сочетании того, что «есть» и того что «нет».
Но сейчас обратим внимание, что такого рода антиномичность как раз и предполагает, с одной стороны, бесконечное утверждение русского бытия (при наличии которого только и возможно раскрытие Бездны), а с другой стороны — поиск Запредельного.
Отсюда уже на высше-метафизическом уровне становится понятным утверждение России как Великого Посредника между Абсолютом (как источником Бытия) и Бездной «вне» Его. Более того, сам Посредник (то есть Вечная Россия и ее воплощения) в этой цепи Абсолют и Запредельная Бездна приобретает фундаментальное значение третьего метафизического Начала — Начала основополагающего, как и первые два, ибо «соединяя несоединимое», Россия приобретает особые качества, которые, отличая ее и от Абсолюта и от Запредельной Бездны, определяют ее бытие в качестве третьего метафизического Начала.
О тех концентрах, суть которых довольно ясна, — не будем повторять здесь то, что на принципиальном уровне уже было сказано нами о них.
Но относительно некоторых концентр — уже в плане исторической России — необходимы некоторые дополнительные разъяснения.
Наибольшие тонкости и сложности могут возникнуть при понимании «второй реальности». Можно сказать о людях в России, которые более или менее воспринимают черту этой второй реальности (даже не осознавая ее в качестве таковой), что они наряду с обычной жизнью живут еще «второй жизнью». Разумеется, эта вторая жизнь ни в коем случае не означает жизнь в грезах, мечтах, иллюзиях и т. д., такая банальщина нелепа, и как раз такая жизнь в относится к элементам совершенно заурядной обычной жизни. Вторая жизнь означает восприятие второй реальности, которая приходит как бы параллельно явлениям и реалиям обычной жизни, но по своей экзистенции и по смыслу отличается от нее и «выпадает» из нее. Необходимо — и это как раз вполне возможно — более конкретно и полно, на примерах из жизни и из культуры, постичь черты и явления русской второй реальности, в которой — в той или иной степени — мы все живем, независимо от того, насколько мы фиксируем свое внимание на ее отличии от обычной реальности.
Хаос, который, по определению, «таинственный» в силу того, что он скрывает в себе то, что еще не проявлено, — другая концентра, значение которой трудно переоценить. У нас «Хаос» (точнее, отражение его в конкретной жизни) больше проявляется в потоке нашей «повседневности» (и это не особо значимое его проявление) — но даже в таком виде он совершенно ошарашивает людей, привычных к стандартам западного образа жизни (по существу, такие люди, за редкими исключениями, просто не в состоянии жить «русским образом жизни», ибо их химерические жизненные «стандарты» мгновенно разрушаются при этом). В этой ситуации у них три пути — или стать русскими (что на 99 % невозможно для них), или сойти с ума (весьма небольшого, кстати), или уехать. Правда, некоторые представители западной интеллигенции, особенно художественной, могут быть весьма чувствительны к потоку русской жизни, и именно среди них могут быть даже такие, которые хотя бы временно входят в этот неописуемый поток с его внутренними прорывами и не «сходят с ума» при этом, а приобретают нечто, что остается как некое сокровище на всю их жизнь. Однако мы уже не раз отмечали — в смысле присутствия Хаоса — необходимость (ради выживания) баланса: сильного государства в России.
Именно сочетание в России второй реальности и Хаоса (и частично, может быть, той концентры, которую мы назвали «Невидимым древним мировоззрением) заставляет сделать еще один вывод: помимо выходящих за все пределы «Последних отношений», сочетание таких «концентр», с их неразгаданностью, незавершенностью, провалами в Неизвестное, с их невместимостью в рамки истории и т. д. сами по себе являются неизбежными основаниями для выдвижения, как следствия, доктрины о Космологической России, в которой должна продолжаться и реализовываться бесконечность исторической России, разрешаться, незавершенное, раскрываться Неизвестное, то есть то, что помимо «Последних отношений» заложено в Вечной и одновременно в исторической России.
Теперь необходимо сказать несколько слов о концентре «Русская культура». Поскольку концентры, по существу, представляют собой глубочайшие проявленные метафизические начала, определяющие историческую Россию, то спрашивается, при чем здесь культура? Ведь обычно слово «культура» понимается слишком узко, иногда чисто социально. Однако русская культура представляет собой самостоятельную концентру, ибо во-первых, в ней проходит и «обрабатывается» русским самосознанием все, что сосредоточено в других концентрах, во-вторых, русская культура сама по себе, являясь формой откровения русского самосознания, раскрывает и определяет реальности, скрытые в исторической и Вечной России. Русская культура, следовательно — особая концентра, высшая цель которой — познание Вечной России в целом, и которая по отношению к исторической России играет роль ее свободного духовного светильника, не скованного никакими догмами.
Конечно, русская культура содержит в себе и общечеловеческое начало, так же как и сама Россия. Но параллельно с этим существует и ее высший уровень — познание Вечной России, ибо сама идея России, как теперь уже очевидно, выше идеи человечества, хотя на каком-то уровне Россия включает в себя «общечеловеческое».
Понятно, что русские в космическом плане могут быть как людьми будущих манвантар, так и иными существами, чем люди, но заключающими в себе дух Вечной России. Последние по своей сути ближе нам, чем другие люди, живущие сейчас с нами на этой планете.
Как мы уже подчеркивали, в метафизико-космологическом смысле русские, включая и нас, русских в исторической России, образуют особую космологическую иерархию, наряду с другими (богами, ангелами, асурами, человечеством и т. д.), одна из особенностей которой та, что русские не выделены насколько пока известно в какую-то космологически отдельную группу существ (как, например, боги, люди и т. д.), а существуют как вошедшие в некоторые из этих групп и существующие внутри них. Это объясняется тем, что идея Вечной России, особенно «Последних отношений» нуждается в проявлении на разных космологических уровнях бытия.[46] Это не означает, конечно, что русские имеют только облик тех существ, среди которых они воплощены: вне всякого сомнения, им приходится нести и все бремя, и все взлеты этих иерархий. Более того, их «русскость» (например, что касается человечества), определенный период, или просто среди тех или иных индивидуумов, может быть, настолько не проявлена, затемнена, что «общечеловеческое» в них, как это ни печально, может почти полностью вытеснить «Русское».
Только в этом (метафизическом ключе) надо понимать известное выражение, что русские как люди еще далеко не познали собственной Души.
Вместе с тем следует подчеркнуть, что общечеловеческое и «русское» могут вполне нормально сосуществовать и «общечеловеческое» необходимо не только как «база» для проявления «русскости», но и как самостоятельное параллельное начало (на определенном уровне).
Эти же начала (общечеловеческое и русское) сохраняет и русская культура.
Лучший пример этому — великая русская литература, сочетающая в себе два этих начала. Ведомая гением Достоевского,[47] величайшим мировым писателем, она уходит в сферы общечеловеческие тоже, но не исключено, что в будущем появится литературное течение, для которого общечеловеческое явится только опорой для выхода в чистую «русскость».
В будущем для русской культуры, я думаю, очень важно, наряду с литературой и высшей музыкой, создание глубочайшей метафизики и философии, в которой был бы отражен и конкретизирован поиск Вечной России со всеми невероятными сопутствующими этому поиску течениями и практикой. Нам не хватает русского самопознания, которое, естественно, может включать в себя и общечеловеческие аспекты. Россия в будущем может быть понята как «страна» непрерывно расширяющаяся духовно, подобно тому, как ранее она расширялась территориально. Она, по словам Валентина Провоторова, как будто все время меняет кожу. Но даже ее старые формы обладают способностью к расширению или углублению.
Понятно теперь, почему внезапно, даже у русских людей, возникал страх перед Россией, непомерный страх. Это происходило не только по социальным причинам, а гораздо глубже. Действительно, трудно быть русским (в полном смысле этого слова), ибо трудно человеку вместить то, что вмещает Россия. Отсюда этот страх перед русской нирваной, перед русскими просторами (В. Розанов). Страх перед русской «апокалиптичностью», а ее много в России, ибо эта «апокалиптичность» просто фиксирует «разрывы» в русской истории и в русском сознании хаос, выход непредсказуемости на арену истории, тайную подготовку к внезапным переменам, «саморазрушение и самоспасение» (Достоевский), русскую литературу как литературу Конца (но не конца России).
Отметим еще страх перед русской «неподвижностью» и «внезапным динамизмом», страх перед страданием. Все это по-человечески понятно, но не по-русски. По-русски любовь (в данном случае к России) побеждает страх (если он есть). Но чаще всего ведь его нет, а есть любовь и тайное влечение к Безднам России, восхищение ими и головокружение от них. И одна из сторон этой любви — влечение к русскому бытию, к бытию вообще. Это означает не только присущую всем любовь к «жизни» (которая всегда есть процесс, изменение, борьба и как форма бытия может существовать только во времени), но и любовь к тому, что «я есть», любовь к тому, чтобы «бытъ» во всей многозначности и постоянстве, во всех внутренних возможностях, во всей потенции к вечности. Бытие, естественно, выше и шире «жизни», которая есть лишь одно из его проявлений.
Но русское бытие отмечено чертами второй реальности, обращенности на себя, странного нарциссизма (влюбленности в свое бытие), но с «разрывами» и «провалами»; жалости к тому, что «пришло отцвесть и умереть»; лишенности и в то же время веры в свою самоценность, переходящую иногда в солипсизм; интереса и к себе и к запредельному; незаметного, но повседневного и естественного сюрреализма. Русское бытие есть фактически полное отрицание всего того, что является основным в западной жизни. Оно может быть истолковано на уровне мистического национального экзистенциализма, русского экзистенциализма (без всех этих вывертов обычно-человеческого отчаяния и одиночества, составляющих альфу и омегу западного экзистенциализма) со всеми его видимыми и невидимыми пластами. С гениальной силой один из внутренних пластов этого бытия выражен в «Котловане» Платонова, пласт, который идет там подтекстом, в который можно проникнуть, только осознавая смысл платоновского языка. Платонов — пример невиданной гениальности, основанной целиком на «русскости». Надо понять Россию и в этом измерении как бытие, как поле бытия по ту сторону интеллектуализма, религии, социальных ценностей, борьбы, что влечет за собой понимание бытия, русского бытия как особой автономной ценности. И, исходя из этого, возможно идти дальше в глубь русского бытия, к его целостному познанию, в том числе и к познанию его тайной радости.[48]
Постепенно становится понятным, что историческая Россия является носительницей некоего национально-космического центризма. «Посредник» (Россия) в этом звене (Абсолют — Россия — Бездна вне Абсолюта) выполняет не только функцию «контакта» между Абсолютом и Бездной вне Его, но и становится самостоятельным третьим метафизическим Началом, одно из проявлений которого в некотором «объединении» невозможного: в своей крайней форме — того, что «есть», и того, что «нет».
Поэтому Россию скорее можно определить не как «Посредник», а именно как третье метафизическое Начало. И по самому большому счету России действительно необходимо «вечно быть» (в проявленном состоянии), чтобы исполнять весь комплекс своих высших предназначений. В конце концов, если рассмотреть эту ситуацию только «с точки зрения» исторической России, то мы приходим к неизбежному выводу о присутствии в России глубинного и мощного течения — метафизического патриотизма или даже метафизического национализма, который (если не считать самого слова) не имеет ничего общего, с обычным национализмом, столь широко распространенным на нашей планете.
Отсюда вытекает и тот русский «сверхъестественный патриотизм», который, часто будучи скрытым, вдруг взрывным путем выходит на поверхность и спасает Россию от смертельных врагов и неожиданных кошмарных обстоятельств, тот «сверхъестественный патриотизм», который в сфере внутренней, духовной является выражением не только ошеломляющей любви к России, но и тайной веры в нее.
Эта тайная вера пока не раскрыта полностью, но причина ее существования лежит именно в предвидении великой сущности России, в конце концов, в предвидении реальности Космологической и Вечной России. Эта вера, конечно, не является религиозной, поскольку это не вера в Бога, но эта «национальная вера» может существовать параллельно религиозной, идеально сосуществуя с ней. Эта «национальная вера» ни в коем случае не может быть «подменой» религиозной: вера в Бога абсолютно необходима для людей и не может быть заменена ничем. (Это должно быть совершенно ясным.) Но «национальная вера» (о которой идет здесь речь) имеет совсем другую направленность, другой «предмет» веры и другой смысл. Поэтому она может существовать, не «мешая» религиозной вере. Весьма условно это можно сравнить, скажем, с верой отдельного человека в свое особое предназначение, в свой гений и с его же верой в Бога — что совершенно разные, но совместимые «явления».
Вера в Вечную Россию и в сверхназначение исторической России (взятое в их единстве), может вывести «нашу» Россию к необычайному духовному взрыву, а «культура взрыва» — явление, свойственное России. Но такой «взрыв» может только укрепить историческую Россию.
В конечном итоге метафизический «национализм» — это то, что может поставить Россию над миром, и если «мир» идет к гибели, то это не должно быть участью России…
Теперь надо рассмотреть проблему «Русской Души». В ней два аспекта: общечеловеческий и русский. Начнем с первого. Наконец пришло время полной реабилитации понятия «человеческий», которое раньше мы употребляли в несколько презрительном значении, имея в виду «современное человечество» или даже «человечество Кали-юги». Человеческая Душа, ее великий Архетип имеют с этим мало общего. Человеческая Душа или Трансцендентный Человек, Вечный человек — это, по существу, Первообраз Человека как он есть в Боге. Это его идеальная Душа, Вечный Архетип, который нисходит в мир, разделяясь на космологические архетипы человека, и, наконец «уменьшаясь», воплощается в конкретного человека. Но практически это означает, что каждый человек (включая, естественно, людей Кали-юги, то есть нас) по крайней мере потенциально обладает такой душой, но именно че-ло-век. То, что сейчас, представляет собой «душа» человека — лишь слабый отблеск Души Вечного Человека. Однако виртуально эта Душа есть у каждого, но человек в мире просто не знает об этом, не знает, каким сокровищем он обладает, по сравнению с которым весь так называемый «мир» — просто маленький аспект его же собственной Души.
В Метафизической Традиции существуют три доктрины о соотношении между Человеческой Душой и Богом: 1) человек — образ и подобие Божие (в большинстве религий, что касается метафизики, например в индуистской дуалистической Веданте); 2) человеческая душа почти тождественна Богу (например, учение Романуджи) в Веданте; 3) человеческая душа полостью тождественна Богу (конечно, речь идет только о Божественном скрытом центре «души»). Это чистый недуализм Веданты, основанный на Великом Тождестве.
Но понятно, что во всех вышеназванных случаях Человеческая Душа понимается как исключительное, высочайшее состояние, в принципе гораздо более высокое, чем «ангелическое», например. Однако следует ясно представлять себе, что речь здесь идет об Архетипе Человеческой Души (а не об индивидуальной душе того или иного человека, который этим Архетипом «владеет» только потенциально, если, конечно, он не реализовал Его). Надо четко осознать ту дистанцию, которая лежит между Трансцендентным Человеком и конкретным человеком, между высшим «Я» и индивидуальным «Эго».
Здесь нет возможности далее касаться этой темы,[49] отметим только, что такое положение или состояние (как в случае Человеческой Души) по отношению к Богу называется в традиционной метафизике Центральным, и оно предполагает наибольшую (по разным причинам) возможность Богореализации (или реализации Абсолюта) исходя из этого состояния. Потеря такой уникальной возможности, так же как и потеря других, более скромных возможностей (например, так называемого «райского состояния»), заложенных в Архетипе Человеческой Души — и есть, собственно, то, что в религиозных традициях обозначается как «гибель души».
Но даже крайняя форма такой гибели означает «вечный конец» или «вечный ад» — такого не существует вообще. Данное существо продолжает цепь существований в экстремальных случаях, весьма низших и иногда связанных с очень длительными, «вековыми», до конца космического цикла, страданиями.
Но в конце концов, после определенных изменений, возникает опять возможность попасть в Центральное положение — уже не связанное с «человечеством»: достаточно взглянуть на бесконечное звездное небо, чтобы понять, что «человек» занимает исключительно центральное положение только в своей системе (и в ее «невидимых» срезах) и что неизбежно существуют иные варианты центрального положения (включая Богореализацию, то есть «возвращение к Истоку) в иных мирах, наряду с вариантом опять «пропустить» эту уникальную возможность и уйти в низшие состояния.
Все, что здесь сказано о человеке, разумеется, относится и к нам, русским людям. Но в нашей душе есть «аспект» (или «состояние») Русской Души. Одно не противоречит другому. Наконец, если угодно, у нас две души: общечеловеческая и русская. Они, конечно, находятся в сочетании, в некоем «единстве» друг с другом.
Что здесь имеется в виду под «Русской Душой»?
Русская Душа — это микрокосм Вечной России, вместилище Вечной России на уровне человека (ибо сейчас мы говорим только о нашей «человеческой Русской Душе, а не о том, как Вечная Россия отражается на уровне других русских существ в иных мирах).
Это означает, что все, что относилось к Вечной России, относится и к Русской Душе при условии перевода метафизических качеств России на уровень так называемого микрокосма.
Разумеется, существует некий Архетип Русской Души, который фактически является «аналогом» или «образом» Вечной России (включая ее «Последние отношения»).
Этот Архетип Русской Души нисходит в мир (как и Архетип Человеческой Души), но имеет при этом возможность воплощаться в разные категории существ — о чем мы уже упоминали, говоря о различных вариантах Космологический России.
Такой Архетип, разделяясь таким образом, образует и наш человеческий архетип Русской Души, которую для краткости мы и будем называть Русской Душой. В более широком смысле понятие «Русская Душа» (в человеке) соотносится не только с нашей исторической Россией, но и с возможными манвантарическими Россиями, то есть с Россией (или Россиями) будущих космических циклов человечества, Россией будущих манвантар, будущих человечеств.
Но сейчас мы остановимся на Русской Душе в нашей «исторической» России. Разумеется, она может в весьма разной степени воплощаться в различных русских людях, может даже в столь малой степени, что такой человек почти перестает быть «русским» в подлинном метафизическом значении этого слова. В то же время могут быть случаи воплощения Русской Души среди «иностранцев», не говоря уже о ее воплощении в тех людях, даже совершенно не русского происхождения, но которые родились в России и живут в ее культуре, любят ее и т. д. Но, очевидно, что основным полем воплощения Русской Души является великая русская нация.
Главные метафизические качества Русской Души соответствуют качествам самой России (переведенным на уровень «души», «микрокосма»), поэтому мы не будем здесь повторять то, о чем мы писали выше.
Отметим только, что мы оставим здесь в стороне сложнейшую проблему сочетания высших задач человеческой души (единство с Богом) и Русской Души (быть «Посредником» или «Третьим началом» — между Богом и Запредельной Бездной).
Все это и другие сложнейшие вопросы требуют рассмотрения в специальных текстах.
Ясно только, что многое зависит от соотношения между «человеческим» и «русским» началом в той или иной конкретной душе. Сочетание этих двух начал может быть, как это ни «странно», вполне гармоничным и совершенным. Так как Русская Душа в своем высшем проявлении — Посредник (или, точнее, Третье начало) между Богом и Запредельной Бездной, то она прежде всего должна обрести «единство» с Богом или «приближение» к Нему. Все это полностью соответствует высшим задачам человеческой души. Разница состоит в том, что в определенный «момент» Русская Душа должна «отойти немного в сторону», образуя «Третье начало». Все это возможно, конечно, только в том случае, если она в состоянии была еще раньше осуществления или реализации своего единства с Богом вступить, выражаясь парадоксальным языком, в некоторый, хотя бы самый отдаленный, «контакт» с Запредельной Бездной. (Только тогда она может быть этим «Посредником», или «Третьим началом»). Но возможность такого «контакта» определена метафизической сущностью Вечной России (или Высшего Архетипа Русской Души), ее сутью или «свойствами», о которых мы писали ранее.
Таким образом, существует возможность реализации как высшего уровня Русской Души, так и высшего уровня человеческой души.
Различие состоит в том, что человеческая душа не идет «дальше» (если так можно парадоксально выразиться) единства с Богом, дальше Богореализации.
Если высшечеловеческое в том или ином русском человеке «побеждает» высше-русское, то такой человек остается (если он достигает, конечно, такого уровня) в сфере единства с Богом. В другом случае, когда преобладает высше-русское начало, он, обретая единство с Богом (но такое, которое не «абсорбировало» бы его целиком), имеет возможность идти «дальше» (или «в сторону», как угодно), образуя реальность «Третьего начала», или Великого Посредника, между Бездной и Богом. При другом осуществлении, когда человек продолжает свой путь в сансаре (в космосе) — что обычно и происходит, — то опять-таки все зависит от преобладания в нем того или иного начала или стремления (общечеловеческого или русского или Равновесия их). Если преобладает все-таки метафизически русское, то он продолжает свой путь как непостижимо и неповторимо русское существо в России будущих человечеств, сохраняя внутри себя и возможности Неба, и возможности Бездны, и все иные возможности таинственной Русской Души и ее концентр. Если нет — он продолжает существование лишь как человек (в новых манвантарах) — это означает, что для него сохраняются только возможности Неба (речь идет, конечно, о высших вариантах бытия человека). Если же душа данного человека идет вниз, в низшие состояния — то для него теряются как русские, так и человеческие возможности. И здесь мы отметим один важный момент. Русская Душа — в силу самой своей сути — может воплощаться только в действительно высоких существах — таких, например, как люди или боги. Это, впрочем, вполне понятно, так как высшая реализация Русской Души предполагает определенный контакт или единство с Богом в качестве Великого Посредника (а более точно Третьего начала) между Богом и Запредельной Бездной.
Отсюда очевидно, что Русская Душа не может воплотиться, например, среди демонов — это бы противоречило ее сути, она не смогла бы среди них осуществить Себя. Надо бы при этом ясно представлять, что суть дьявола заключается в абсолютном «консерватизме», то есть в самосохранении себя на уровне достигнутого, на уровне абсолютного и беспощадного «сверхэгоизма» (и нежелании какой-либо жертвы), в ненависти к подлинно Духовному движению вверх, ко всему трансцендентному, к Богу, к Абсолюту, поскольку дьявол рассматривает такое движение вверх как саморазрушение. Он старается таким образом разрушить (и «подменить») все, что имеет отношение к Небу, и сохранить все, что удовлетворяет его абсолютный всепоглощающий эгоизм. Это, следовательно, ложно понятая любовь к себе, происходящая от избытка власти и одностороннего бытия, в отличие от истинной любви к себе, которая определена для человека его связью (как образом и подобием Божиим) со своим естественным Отцом, Богом, от которого исходит Бытие.
Что касается воплощения Русской Души среди так называемых богов — то такое вполне возможно, поскольку для богов (то есть высших духовных иерархий) доступна Реализация Абсолюта, Бога в Самом Себе, но препятствие заключается в том, что они являются слишком самодостаточными существами, с космической продолжительностью жизни (они — «бессмертные», но только относительно) и поэтому, хотя их жизнь согласуется с волей Единого Бога (в отличие от демонов), но она сама по себе настолько полна бытия, духовности, наслаждения и счастья, непредставимого для человека, что у них нет стремления какого-либо выхода за свои пределы, в частности, желания той же реализации Абсолюта или дальнейшего приближения к Нему, хотя в принципе это в пределах их возможностей. (Тем более маловероятно их стремление к «познанию» Запредельной Бездны.) Поэтому считается, что именно человек, во всей своей парадоксальной ситуации («подобие Божие» и одновременно жалкое тело, смехотворно короткая жизнь, убожество физического существования) обладает наибольшими импульсами и стремлениями покончить с бытием в сансаре и реализовать себя в абсолютной Вечности.
Поэтому, если есть русские боги — то тем более они должны нести в себе великое бремя русской бездонной антиномичности. Это должны быть «особые» боги, и вполне вероятно, что они есть. Возможно также, что некоторые русские люди, которым уготована судьба так называемого высшего рождения, воплотятся именно среди этих русских богов. Что касается иных систем и миров, то здесь опять-таки Русская Душа — в силу своей сути: познать и Бога, и Запредельную Бездну, и абсолютную Полноту, и абсолютную Лишенность — должна воплощаться среди аналогов (разумеется, в духовном смысле) такой парадоксальной иерархии, как человечество. (Недаром в традиционной метафизике подчеркивается, что на нашей планете, на Земле, испытываются варианты других миров.)
Впрочем, наши знания здесь ограничены, но думаю даже, что вполне возможно воплощение Русской Души в существах, духовная ситуация которых очень отдаленно напоминает человеческую, но которые тем не менее в каком-то ином плане воплощают русскую идею.
Но вернемся к нашей исторической России. Не будем, как мы уже говорили, возвращаться к метафизическим качествам Русской Души — поскольку она на уровне микрокосма отражает качества России.[50]
Поэтому начнем с того, что духовно каждому русскому человеку необходимо отождествление себя с Россией, воссоздание великой внутренней России в своей душе.
Вместе с тем для конкретного русского человека в России есть то, что еще не воплощено в его душе, то, что, оставаясь родным, пребывает в далекой дали, в неизвестности, и потому тревожит, «как слезы первые любви».
Отсюда и гениальное волошинское:
- Дай сил за Тебя молиться
- Познать твое бытие
- Твой тоске причаститься
- Сгореть во имя твое.
Таким образом, для русского человека — важно познать и свое бытие, и бытие России «одновременно», и из этих же глубин исходит молниеподобное выражение: «если будет Россия, значит, буду и Я».
Русское Я, такое же, как и сама Россия — великое, бездонное, выходящее за пределы всех учений, всеохватывающее и несущее тайну в себе. Даже в самом «обычном» человеке существует какой-то «аспект» его воплощения или неуловимое духовное «ядро» или просто «отблеск» этого «Я».
Конечно, существуют разные степени воплощения Русской Души в тех или иных русских людях, но на самом деле эта степень не зависит ни от образования, ни от социального класса — дух дышит, где хочет.
Ее полное воплощение — случай на грани чуда, это равносильно воплощению Трансцендентного человека.
Тем не менее в каком-то смысле действительно можно говорить о том, что русские еще не познали собственной Души. Но даже частичное ее воплощение, причастность хотя бы к одной из концентр России — несет в себе зерна непредсказуемых, экстраординарных последствий. Уже это может превратить человека в несколько другое существо, чем «просто человек». И присутствие где-то в крайней глубине непознанной, непроявленной еще Русской Души, пусть и пребывающей в безмолвии, все равно оказывает невольное и сокровенное, скрыто-таинственное воздействие на человека, непостижимое уму.
В сущности, и «капля» Русской Души в человеке — превращает его в потенциального адепта России, ибо в капле — отражается Целое, если даже эта «капля» не вся познана и открыта внутри души. Она откроется все равно — ибо впереди Вечность. «Страшный простор» все равно остается и в России, и в Русской Душе.
Мистическое единство России и Русской Души, любовь к внутренней России в сознании человека могут привести к неожиданным, но Великим последствиям…
Кроме того, несмотря на все чисто эгоистические человеческие препятствия, русские люди склонны к высшему объединению. Но, на наш взгляд, тайна единства русских людей еще не раскрыта, более того — она не проявлена полностью, даже во многом скрыта. Ее нужно раскрыть в будущем — ибо от этого многое зависит. Это, видимо, особое единство, основанное на внутренней России, мистическое, глубинное единение, благодаря которому тот или иной человек относится к другим русским людям как к частице своей Родины. Та внутренняя Россия, которая есть во мне, есть и в других русских людях. Следовательно, я могу любить их так же, как люблю Россию и себя самого.
Именно такая великая любовь между русскими людьми, любовь, преодолевающая злобу и тупость эгоизма и соперничества, может преобразить нашу жизнь.
Любить русского человека, значит видеть в нем свое, собственные бездны, свою Русскую Душу, свое родное «Я». Это может порождать необыкновенное родство, охватывающее всю нацию, весь народ, это даже больше, чем семья. Все человеческие различия, политические убеждения, конфликты рассеиваются при этом как смертный дым. (Русский «правый» может любить русского «левого» и наоборот, ибо национальное единство и любовь выше всего и эта любовь может превратить в ничтожество все, что нас разделяет, при условии, что в каждом из противостоящих людей или сил зажжется свет любви к России и в своем «сопернике» он увидит тот же свет, ту же душу, ту же «калитку осеннего сада».)
И не только родство, но и тайна, последняя тайна. Все невероятные стороны, противоречия, концентры, внутренние просторы, изгибы Русской Души заключены не только в тебе, но и в другом и в других. Пусть в разной форме, разными гранями — тем интересней и притягательней. Свою Собственную разгадку и тайну ты можешь найти в другом и в других, ибо у вас душа одной природы.
На этом, очевидно, и основана вся «магия» и притягательность русского общения (и так называемого раскрытия душ).
Общение в этом случае становится формой самопознания и любви. Ведь каждый русский человек — носитель русской тайны, родной тайны. Общение превращается в мистериальный акт, раскрывающий все невиданные уголки и стороны Русской Души.
Все негативное может быть подавлено радостью невероятного мистического родства, присутствующего в самом русском воздухе, родства, разрывающего все стенки и метастазы индивидуализма и охватывающего самую внутреннюю суть людей.
Загляните в глаза русского человека — и вы увидите там себя, но не только себя, а, может, и то, что вы еще не знаете о себе.
Русские глаза настолько выразительны, что и во время молчания, в метро, на улице, они могут сказать вам больше, чем пуды диссертаций и трактатов. В них бывает выражение какой-то сокровенной русскости, трудно объяснимой умом, но такое выражение, такой взгляд поражает, и он встречается нередко.[51]
Россия — Родина, но и больше, чем Родина. Это сочетание родного и запредельного, бесконечного, уносящего человека за предел самого себя образует ту потрясающую музыку родства и священного трепета перед Россией, которая звучит в некоторых русских песнях и русской музыке вообще. И в то же время — в русском человеке можно увидеть хотя бы частицу того «духовного пространства», которое мы называем Космологической Россией. В глубине, в тайне, в открытых еще безднах можно видеть в других русских своих сопутников после смерти, своих родственных по тайне существ, бездноносителей, которые, возможно, будут сопровождать тебя не просто в других мирах, но именно в высшей России, в проекциях космологической России, в таких русских запредельно-метафизических пространствах, в которых разрешается то, что недоступно уму, но то, что составляет твою собственную внутреннюю суть. Или это может быть в более спокойных формах России, где можно очнуться от бесконечного потока вселенского времени с его провалами.
Но способность видеть в русских людях не только своих соотечественников и родных, но и сопутников по мирам Вечной России, сопутников по Вечности, космологических и метафизических братьев и сестер заставляет по-иному взглянуть и на них, и на Россию, и на наше положение в мире, и в конце концов на себя…
…Историческая Россия выдерживала все испытания еще и потому, что даже в самые тяжелые годы нашествий и смуты она никогда но теряла своей «русскости», своей сути…
Но в любом случае сама Метафизическая Россия является гарантом вечности России и Россий, в которых могут воплощаться и те души русских людей на этой земле, которые в конечном итоге пойдут по пути сочетания единства с Абсолютом и единства с Россией.
Русскому человеку, таким образом, самим Богом дана возможность идти к невероятным реалиям и целям, и для него чем цель запредельней, тем она реальней и желанней.
Слава России и ее непостижимости!
Послесловие
Изложенная здесь Русская доктрина является по своему существу глубоко эзотерической, иными словами, познание этой доктрины связано со значительной философской и метафизической подготовкой и Интуицией (именно в этом плане и понимается само слово «эзотеризм»).
Но любая духовная доктрина неизбежно имеет и свою экзотерическую сторону, то есть сторону, в более или менее равной степени открытую для всех и в то же время сохраняющую свою связь с самой сущностной и глубинной эзотерической стороной доктрины, с ее центром.
Вот эту экзотерическую, явную сторону необходимо сейчас ясно и определенно подчеркнуть и выразить.
Но прежде отметим: в данный исторический момент восприятие Русской доктрины не всегда может быть полным, тем более что в то время, как наличное историческое бытие некоторых концентр («качеств») России совершенно очевидно, проявление других выражено не так явно, их воздействие может носить, особенно на первый взгляд, скрытый, тайный или «неопределенный» характер (наконец, в будущем могут появиться концентры, о которых мы пока не имеем никакого представления).[52] Поэтому многие могут полностью принять или ориентироваться только на такие концентры, которые исторически полностью выражены и проявлены (например, православие, русская культура, русское бытие). Но глубокое и искреннее принятие тех или иных сущностей России (в сочетании с любовью к России) уже вполне достаточно, чтобы быть в той или иной степени последователем этой доктрины, включая ее эзотерические аспекты, фактически заключенные в каждой ее концентре.
В чем же тогда заключается экзотерическая сторона доктрины? Она, видимо, заключается в переводе Русской доктрины на более доступный язык (что вполне возможно), и в некотором вполне допустимом (до определенных пределов, конечно) упрощении ее, и в принятии важнейших выводов из этой Доктрины.
Например, следующего: Россия представляет для нас (после Бога) высшую и глубочайшую сверхценность, по сравнению с которой все политические, социальные и так называемые общечеловеческие предпочтения отступают на задний план.
Последствия такого рода иерархии ценностей очевидны как в сфере духа, так и в иных сферах.
На духовном плане наше отношение к своей Родине, вытекающее из Русской доктрины, можно конкретизировать таким образом: центральным здесь является любовь к России, а также любовь ее людей друг к другу, объединяющая и сверхрациональная, когда в каждом другом видят себя и свою Россию. Здесь важен момент отождествления себя, своей тайной сути с Россией, Родиной, и отсюда может вытекать глубинная связь с «другими», соединяющая всех при очевидных индивидуальных отличия, одной мистической русскостью.
Другими признаками, помимо понимания Самобытности и Самоценности России, является осознание присутствия великой тайны в ней (и, следовательно, в глубинах Русской Души). Таким образом, укрепляется интуитивное и глубокое знание того, что Россия не укладывается ни в какие внешние догмы или теории. Она имеет тайну в самой себе.[53]
Из всего этого вытекает важность для каждой личности духовного познания России, неистребимой связи с нею, которая выходит в конце концов за границы видимого мира.
Кроме того, из самой идеи сверхценности России вытекает жизненная необходимость ее самосохранения во что бы то ни стало, а это уже имеет непосредственное политическое и геополитическое значение. В конце концов экзотерическая сторона доктрины, сохраняя связь с ее центро-эзотеризмом, плавно переходит, таким образом, в национально-государственную идею или идеологию. Такого рода национально-государственная идея (НГИ), связанная с выводами и заключениями самой Русской доктрины, охватывающей все существо России, является просто переложением ее сторон и глобальных духовных, геополитических и цивилизационных выводов из нее на конкретно государственный уровень. Ее полную формулировку мы предложим чуть ниже, а пока отметим эту связь: Русская доктрина (в ее полноте и эзотеризме) — Русская Доктрина (на экзотерическом уровне) — национально-государственная идеология (НГИ), вытекающая из этой доктрины.
Но теперь вернемся к судьбоносной необходимости Самосохранения России.
Самосохранение это включает не только национально-государственное сохранение, сохранение страны и державы, но и самосохранении на уровне экономики, культуры и духа.
Отсюда, например, необходима поддержка православия, при наличии, естественно, принципа свобода совести.
Неизбежно и вытекающее из духа доктрины непримиримое отстаивание национально-государственной и экономической независимости России. Фундаментальное значение имеет и сохранение русской культуры (философии, литературы, искусства, языка, народного искусства и т. д.) во всей ее сложности и целостности, как свободного (не скованного политической и иной цензурой) выражения всей глубины русского национального самосознания. Нельзя не учитывать также, что через высшие аспекты культуры неизбежно идет проникновение духа Вечной России в Россию историческую. Русская культура, как зеркало русского национального самосознания, фактически содержит в себе качества и внутреннее существо всех остальных концентр России. Поэтому ее значение необычайно велико. Важна и способность до конца ее понимать, проникать в нее. Естественно, она должна быть свободна, чтобы ее развитие было органичным и ничем не скованным[54] — тем более тогда ее «отдача» будет наиболее глубинной, проникающей в самые тайники национального сознания.
Тогда русская культура может внести свой существенно-глобальный вклад в становление русского патриотизма, вплоть до раскрытия в нем черт сверхъестественного патриотизма, поскольку русский патриотизм — согласно Русской доктрине — имеет свои корни, обращенные в сферу высшечеловеческую, в сферу Вечной России.
Само духовное раскрытие Вечной России в России исторической, разумеется, может идти без всякого участия государства, ибо такое раскрытие происходит на иных уровнях, но первоважнейшая задача государства — обеспечить само существование и безопасность исторической России в условиях скандальной планетарной неустойчивости (войны, экологические и иные катастрофы, подрывная деятельность и т. д.).
А это — по большому счету — нельзя сделать без постепенного формирования такой высоко образованной политической элиты, такого правящего класса, формулой веры которого является абсолютная бескомпромиссная преданность России, ее народу, идее Самобытности и Сверхценности России и полная неподкупность в этом отношении.
В этой политической элите (независимо от ее чисто социально-политических интересов) естественным путем должна концентрироваться вера в Россию, высше-государственная и даже мистическая воля к ее самосохранению и величию.[55]
Высокий смысл имело бы появление в конце концов совершенно новой российской интеллигенции, которая бы (в ее гуманитарных слоях) в корне отличалась бы как от «гуманитарной советской» интеллигенции с ее ограниченностью и примитивизмом, так и в особенности от фрондирующей или диссидентской с ее, мягко говоря, предательством по отношению к России. Непристойно интеллигенции играть роль марионеток антироссийских (зарубежных) сил, даже если такое положение оплачивается всякими подачками.
Черты этой новой, крайне желательной для России, интеллигенции нетрудно предугадать: высшая образованность, духовность (в нормальном смысле этого слова), воля к свободному и глубинному творчеству, любовь к России…
Патриотизм ее должен быть вполне сочетаем с творческой и духовной свободой, тем более сама Россия настолько глубинна, что ее духовное богатство неисчерпаемо, в том числе для людей творческих.