Восход Михалков Игорь

Такого не может быть! Даже виданный недавно скелет песиголовца не позволил Антону поверить в происходящее. Это не родная страна, не подземелье под карпатскими склонами. Странный сон, галлюцинация, преисполненная религиозного подтекста чужеземного происхождения. Ученому показалось, что ожил какой-нибудь древнеегипетский барельеф из гробницы или храма. Ведь египтяне не зря верили, украшая стены своих посмертных жилищ картинками, что те после произнесения ритуальных фраз и заклинаний могут наполниться жизнью и открыть дверь в запредельную реальность. Но ведь это сказки, мифология! Тогда как же объяснить то, чему он сейчас стал свидетелем?

Мысли пронеслись со скоростью болида. Антон не успел даже моргнуть, как сознание уже построило цепочку предположений о том, кто стоит перед ним.

Из гранита торчала песья голова бога Анубиса, владыки царства мертвых. Точно такая, какой ее изображали многие поколения древних художников Черной Земли. С острыми и длинными стоячими ушами, миндалевидными глазами, один из которых был прикрыт каким-то бельмом, так что с первого раза казалось, что монстр одноглаз. Из раскрытой вытянутой пасти торчали желтые клыки и капала слюна, которую чудище подбирало большим лопатовидным языком.

Антона охватил ужас. Разум отказывался верить тому, что видели глаза, потому что не мог осмыслить зримое. Надо было сломя голову бежать из этого странного места. Если б только ноги повиновались приказам мозга. Так ведь прилипли к полу и ни в какую не хотят шевелиться. Может, гипноз? Ишь ведь как сверкает здоровое око монстра, словно дырку просверлить в тебе хочет.

Тем временем показалась вторая «рука», а вслед за ней и нога. Конечности были обнажены. Тварь вообще не носила какой-либо одежды. Под ее кожей перекатывались заметные мышцы.

Все происходящее заняло не больше нескольких мгновений, растянувшихся, казалось, до долгих часов. Антона привел в чувство пистолетный выстрел, прогремевший над ухом. Аркудов повернул голову. В двух шагах от него полковник целился в монстра из табельного оружия. Еще один выстрел, ударивший громом по ушам.

Пули вспыхивали искрами, ударяясь о камень. Но ни разъяренного крика, ни фонтанчиков крови в тех местах, где траектории пуль прошили силуэт чудовища. Свинец не встретил сопротивления и не нанес противнику вреда. На какой-то миг почудилось, что собакоголовый соткан из мрака, заполнявшего пещеру. В следующую секунду возник неприятный звериный запах. Покрытая влагой шерсть лоснилась в дрожащем свете фонаря. Павел Геннадиевич что-то кричал, но оглушенный Аркудов не слышал его голоса. Он стоял вполоборота, не в силах бежать. Одновременно открытый для удара когтистой лапой спиной – перед дымящимся дулом «беретты». И ведь не маленький, отслужил, а силы куда-то ушли. Полный ступор, в котором пропали даже недавние мимолетные размышления. Стена отпустила существо. Тварь неспешно, совершенно не опасаясь гавкающего пистолета, подвинулась вперед. Антон почувствовал горячее смрадное дыхание.

Ноздри затрепетали, вдохнув аромат перегнившего мяса, ногам вернулась подвижность.

Антон попятился, но не смог сделать и пары шагов. Что-то держало за рукав.

Скосив глаза, Антон увидел когтистую лапу, обросшую короткой черной шерстью. Забился в панике, почувствовав, что монстр тянет его к себе. Дыхание зверя стало совсем невыносимым, обожгло щеку. Тело рванулось, пытаясь вывернуться.

Монстр вцепился в ткань ветровки мертвой хваткой. Удалось поднырнуть под волосатый локоть и выскользнуть под треск пластиковой молнии, содрав с себя куртку. Сразу стало холодно. Зато Антон почувствовал, что свободен.

Сбоку, перекрикивая выстрелы и отчаянно жестикулируя свободной от оружия рукой, сыпал проклятиями полковник. Ученый оттолкнул его с дороги. Павел Геннадиевич тоже не стал дожидаться развития событий. Обогнав физически более слабого Антона, он понесся по туннелю на добрых три корпуса впереди. Ученый без оглядки рванулся следом за полковником. Тот и не думал ждать спутника – ввинчивался в извилистый коридор. Но там, где туннель резко поворачивал и поднимался вверх, силовик развернулся, выкрикивая, чтобы Антон убрался с линии огня. Ученый прижался к стене, и Павел Геннадиевич пару раз выстрелил. Выругавшись, вновь побежал. Аркудов поглядел в сторону обелиска и увидел гигантскую сгорбившуюся фигуру с длинными руками, свисающими почти что до самого пола. Она приближалась к убегавшим неспешно, с ленцой, словно знала, что жертвы никуда не уйдут. Медлительность твари показалась Антону во сто крат ужаснее, чем если бы монстр несся за ними во весь опор.

Аркудов в панике помчался вслед за полковником, буквально ощущая на своем затылке горячее зловонное дыхание.

Страх придал ему сил, и вскоре Антон уже догнал полковника. Без размышлений – какие манеры перед лицом опасности? – оттолкнул того в сторону. Из горла вырывались какие-то бессвязные крики, но он не слышал себя, движимый единственным инстинктом самосохранения. Вперед, вперед, подальше от всего этого.

Снова выстрелы и нечеловеческий рев. Так, наверное, вопят в аду демоны, глумясь над пойманной жертвой. Господи, да что же это такое? За какие грехи он вынужден терпеть такое? Но кроме боязни за свою жизнь было и что-то еще.

Странные события последнего дня померкли. Антон на какое-то время забыл об отцовском дневнике с туманными намеками на масштабный катаклизм, о припадке Павла Геннадиевича – когда тот разговаривал голосом погибшего, о перестрелках на улицах не самого маленького из украинских областных центров. Заставил себя забыть даже о смертельной опасности, таящейся в когтях загадочного монстра. Аркудов сжал все свои эмоции в маленький плотный шарик и закатил подальше на задворки сознания.

Полковник, кем бы он ни был, дважды спасал ему жизнь. Не позволю!..

Была еще одна мысль: если Павел Геннадиевич умрет, многое так и останется необъясненным. И еще – не самая благородная, но вполне разумная: в случае гибели спутника придется разбираться с монстром один на один.

Скрипнув зубами и выругавшись, ученый остановился.

В туннеле разыгрывалось драматическое действо.

Оброненный полковником фонарь закатился под стену. В тоненьком лучике света возвышалась почти трехметровая туша песиголовца. Когтистые лапы нависли над сжавшимся на полу человеком. Это было похоже на древний ритуал поклонения. Если бы не пистолет в руках «верующего», изрыгающий огонь и свинец.

Антон дрожащими пальцами скользнул по стене. Рядом с левым ботинком удалось нащупать несколько острых увесистых камней. Так, побольше, побольше…

Схватив несколько метательных снарядов, ученый медленно, с трудом передвигая напряженные ноги, пошел на выручку полковнику. Было так страшно, как бывает только в детских сновидениях. Невозможное, леденящее душу нечто стоит перед тобой, подманивая черными щупальцами, и ты цепенеешь, не в силах даже закричать. А нечто неумолимо надвигается. Не поможет никто – остается лишь ждать конца, чувствуя, как сжимается сердце под стальными пальцами ужаса. Позже очнешься, понимая, что спал, уткнувшись носом в подушку, и начал задыхаться. Кошмар останется лишь неприятным воспоминанием, под утро оно бесследно уйдет.

Песиголовец не был видением. Вполне реальные когти распороли воротник полковника, оставляя на коже рваные темные полосы. Павел Геннадиевич хрипло застонал, отталкиваясь ногами от полусогнутого колена чудовища. Зажатая в руке «беретта», почти прикасающаяся к выпуклой груди песиголовца, безрезультатно изрыгнула еще одну пулю.

Свинец в который раз беспрепятственно прошел насквозь и скрылся в темноте. Пистолет умолк. По-видимому, закончились патроны. Полковник беспомощно отползал, ударяясь спиной о неровный каменный пол.

Антон глубоко вздохнул, примериваясь. Только вблизи он сумел рассмотреть, что неосязаемость чудовища оказалась мнимой. Полковнику таки удалось подранить монстра – на блестящей шкуре виднелись исторгающие темную жидкость пятна, величиной со шляпку плотницкого гвоздя. Их было много, не пересчитаешь, Аркудов был убежден, что ни один выстрел не прошел мимо, просто не удалось поразить жизненно важные органы.

Павел Геннадиевич беспомощно оглянулся на Антона. Ему необходимо было перезарядить оружие, но времени не хватало. Когти рассекли воздух за волосок от кадыка полковника.

Аркудов метнул свой камень в самый последний миг. Булыжник угодил существу прямо в грудь, оттолкнув его от жертвы. Острый край рассек шкуру, не причинив особого вреда, но нанеся глубокую царапину. Собакоголовое чудовище взревело и схватилось за рану. Антон от удивления даже забыл метнуть следующий снаряд – в то время, как противник игнорировал горячий свинец, обычный камешек заставил его подскочить от боли.

Карпатский Анубис поднес измазанную кровью ладонь к носу, принюхался и снова заревел. На сей раз – угрожающе. Антон, понимая, что большего сделать не сможет, поспешно швырнул второй снаряд. И поразился своей невероятной меткости, поскольку попал в здоровый глаз твари. Дикий вопль огласил своды пещеры. Чудовище схватилось за увечную башку, отступив в темноту. Очень повезло!

Тем временем полковник успел перезарядить пистолет и продолжил обстрел. Ослепшее чудище было прекрасной мишенью. Одну за другой силовик послал в голову песиголовцу все восемнадцать пуль. И каждая достигла цели. Прикрывавшая глаз лапища и череп превратились в кровавое месиво. Монстр зашатался и, словно подрубленное гигантское дерево, с грохотом сверзился наземь. Еще некоторое время его тело сотрясалось судорогами и конвульсиями, пока, наконец, не затихло.

Прошла еще пара долгих мгновений, прежде чем люди решились приблизиться к поверженному врагу.

– Это невероятно, – повторял Антон, с широко раскрытыми глазами вглядываясь в труп. – Это настоящая сенсация!

– Какая там сенсация, – недовольно буркнул себе под нос полковник. Он немало был раздражен, руки сильно дрожали, левый ус приподнимался от нервного тика. – Обыкновенный страж. Вернее, стражница… Никогда не думал, что остались ей подобные.

– Что? – не понял Аркудов.

Мечтательность Антона как ветром сдуло. Он вдруг посмотрел на все со стороны, и грудь стиснуло от нахлынувших эмоций. Вспомнилось, как не далее этого утра он находился в отцовском кабинете, одолеваемый похмельем, и силился разгадать зашифрованные строки. А затем навалилось: полковник с автоматчиками, разговор о том, что миром пытается управлять горстка беспринципных заговорщиков. Атака неизвестных на жилой дом среди бела дня, потом попытка захвата здания службы безопасности. Все закончилось тем, что полковник, казалось, пошел против государства, которому служил едва ли не целую жизнь. Из-за чего? Из-за каких-то бумажек полоумного археолога! Якобы они сумеют помочь в борьбе против… кого?

– Какая еще стражница? – повторил Антон. – Что вы хотите сказать?

– Да самка это, – ткнул силовик пистолетом монстру в область гениталий.

– Нельзя ли поподробнее? – переспросил обескураженный профессор. – Вы пришли ко мне с разговорами о войне с мировым правительством. Я действительно убедился – стреляют по-настоящему. Но тут, тут…

Антон решил не упоминать о странных метаморфозах, случившихся с его спутником. После встречи с песиголовцем-стражницей в памяти вновь возник кабинет отца: искаженное лицо полковника, остекленевшие глаза и голос покойного археолога, раздающийся из груди Павла Геннадиевича; как он тогда говорил?

…Мир никогда не принадлежал людям. Все мы – выведенный из пробирки результат противоестественных опытов. Мы – животные, уготованные на убой для Них!..

Аркудов смотрел под ноги – на безобразное, обросшее шерстью тело и пытался понять, о ком говорил его отец устами полковника. Он чувствовал, что все взаимосвязано – и мистические события этого дня, и дневник археолога, и этот неуклюжий монстр, лежащий в собственной крови. Натекшая лужа в полутьме казалась совершенно черной. Что-то подсказывало: Антон благодаря отцу вплотную приблизился к такой же таинственной черноте. Кошмарной и непостижимой умом.

…Они действительно контролируют все и везде. Мир уже подготовлен к Возвращению, остались считаные месяцы… Они как вампиры, Антоха. Пьют нашу жизнь, сжигают наши умы. Но есть и те, кто противостоит Им. Павел много лет сражался, чтобы не допустить Их торжества. Своими, жестокими методами, часто бесчеловечными. И я согласен с ним: лучше жить хоть как-то, чем не жить совсем…

– Что все это значит? – в который раз спросил Аркудов, не слишком надеясь на ответ.

Расчерченное морщинами лицо полковника заметно напряглось в отблесках фонаря. В прищуренных глазах, показалось Антону, промелькнула злость. Павел Геннадиевич неспешно перезарядил пистолет, покатал на ладони несколько патронов, причем его губы шевелились, подсчитывая. Наконец, он опустил руку с оружием и прицелился лежащей твари в горло.

Вспышка выстрела ослепила Антона. Когда он открыл глаза, вновь привыкая к полутьме туннеля, Павел Геннадиевич стоял рядом.

– Я ведь говорил тебе, что мировое правительство образуют не совсем обычные люди. Вернее, совсем необычные, Антон.

– И?

Полковник молча пожевывал усы. В темноте это выглядело, будто старик безуспешно пытается проглотить серебристую рыбешку.

– Если бы я с ходу начал рассказывать тебе о том, что, возможно, сражаюсь с представителями внеземного разума?

– Я бы вас молниеносно послал на громоотвод, – не дал закончить полковнику Антон. Поморщился, поскольку глупая шутка в данной обстановке была совершенно неуместной. – Послал бы невзирая на любые корочки и происшествия.

– Теперь-то этого сделать не можешь.

Улыбка далась Павлу Геннадиевичу с видимым трудом. Аркудов заметил, что сражение с песиголовцем забрало у силовика намного больше сил, чем тот хотел показать.

– Не могу, – согласился Антон. – И даже не из-за ваших рассказов, а деваться некуда. У вас такой свирепый вид, что, если я развернусь и попытаюсь уйти, спина у меня превратится в такое же решето, как у этого… этой стражницы.

Полковник реплику проигнорировал. Жестом пригласил Антона вернуться к обнаруженному обелиску.

– Никуда не пойду, пока не объясните, что здесь творится, – встал в позу профессор, для большей уверенности ударяя себя кулаком по бедру. – Пускай это будет рассказ о летающих тарелочках, но главное, чтобы правдоподобно. Убедите меня, что я не сплю, выжрав паленой ужгородской водки на отцовской могиле. Тогда черт с вами – найдем этот дневник…

Он слегка запнулся, когда рука непроизвольно хлопнула не по штанам, а по поясу, за которым, под рубашкой, прятался злополучный блокнот.

Полковник очень медленно – то ли размышляя, то ли с угрозой – повернулся. В лицо Антону ударил свет фонаря.

– Что конкретно ты хочешь знать? – спросил Павел Геннадиевич. – Тебе было сказано: есть двадцать… существ, так называемых Правителей, которые пытаются управлять нашей цивилизацией. Помимо экономических, идеологических, политических и других известных науке инструментов управления, они обладают некоей сверхсовременной Системой технологий, позволяющих через средства массовой информации влиять на сознание людей. Причем влиять до такой степени, чтобы организовать локальный конфликт вроде восстаний в Египте и Белоруссии, начать третью мировую войну или больше – заставить человечество самоуничтожиться. Это даже не гипноз или другие известные методы подавления человеческой воли, все намного сложнее. Они нашептывают мнение, создают мысли, формируют мировоззрение. Тотально – для всех. И люди идут за ними, как овцы, довольствуясь навязанными ценностями, не понимая, что никогда не знали настоящей свободы и знать не будут.

В этот день уже происходил подобный разговор. В кабинете покойного отца Антона полковник предъявил неоспоримые доказательства, основанные на внимательно проанализированной истории развития человечества. Действительно, могло существовать сообщество с возможностями и ресурсами мелкого божка: целые континенты склонялись перед его волей, история развивалась по указанному руслу.

– Вы упоминали, что, если эту загадочную двадцатку не остановить, до конца года наша цивилизация погибнет, – осторожно начал ученый. – Даже учитывая все фантастические события, через которые мне пришлось пройти за каких-то несколько часов, ваши слова кажутся мне абсурдом.

Полковник в нетерпении поигрывал фонарем. Явно ему хотелось вернуться к обелиску и заняться поисками дневника. Однако Павел Геннадиевич понимал, что Антон может заартачиться и отказаться сотрудничать.

– Представь себе, – начал он, неотрывно глядя на ученого, – что есть какие-то существа, возможно инопланетного происхождения, живущие бок о бок с нами на этой Земле. Намного более развитые, чем человечество. Более высокая ступень развития жизни.

– Представить нетрудно, – согласился Антон, с жадностью впитывая услышанное. Пока Павел Геннадиевич говорил, ученый складывал воедино факты – слова полковника, весточку от умершего родителя и переведенный текст с обелиска.

– Они не воспринимают нас равными по разуму с ними, – продолжил полковник. Голос его был наполнен с трудом утаенной обидой. – Мы для них что-то вроде племенного скота. Нас содержат в относительном комфорте и позволяют наслаждаться условной свободой. Для чего? Для того, чтобы мы размножались. А дальше что? – Он испытующе уставился на Антона.

– Это вы мне скажите, – предложил ученый. – Меня в эту тему втянули практически без моего согласия. Не успел я еще освоиться.

– Есть предположение, что Правители нами питаются. – Полковник сделал паузу, ожидая реакции.

Антон хотел промолчать – ему было одновременно и жутко, и интересно, – но ляпнул, по своему обычаю насмешливо приподнимая брови:

– Кровушку нашу сосут? Или мозги серебряной ложечкой из черепов выколупывают?

– Может, и так, – серьезно ответил Павел Геннадиевич. – Мне не приходилось видеть никого из них.

– Откуда тогда уверенность? – поинтересовался Аркудов.

– Это предположение. Но оно подкрепляется оперативными данными.

– Какими же, позвольте спросить?

– Не позволю. Воспринимайте как истину.

– Ладно, – согласился Антон. – Допустим, вы правы. Где-нибудь под Лондоном или эмиратами прячется засекреченный бункер, где живут правящие нашим миром людоеды. Я вас правильно понял?

– Да. Но прячутся они не в одном месте, а живут рядом с людьми по всему миру. Ты мне для того и нужен – найди и расшифруй дневник Игоря Васильевича. Укажешь на места, в которых предположительно могут находиться Правители, – свободен.

Ученый поскреб подбородок.

– По-моему, глупость получается. Во-первых, если ваши суперлюдоеды в самом деле управляют человечеством с седых времен, то каждому из них должно быть по меньшей мере лет эдак восемь тысяч. Во-вторых, не думаете же вы, что представители более развитой цивилизации так глупы, чтобы обитать в конкретных местах. Скорее всего они постоянно перемещаются – меньше вероятность того, что подобные вам борцы за свободу, – добавил немного иронии Антон, – разыщут их и расстреляют.

– О возрасте ничего сказать не могу, – сдвинул брови полковник. – Они же не люди – вполне могут и сотни тысяч лет существовать. Возможно, право царствовать передается по наследству. А к местам они действительно привязаны, это обусловлено специфическими особенностями работы их Системы.

– Боюсь даже требовать более подробные аргументы, – заявил ученый. – Боюсь расшибиться о гранит вашего фанатизма.

Павел Геннадиевич подвинул плечами. Криво улыбнулся.

– Не веришь в существование Правителей – дело твое. Сам ответа хотел. В стражей ты тоже не веришь?

Антон машинально посмотрел себе под ноги. Неподвижное тело песиголовца, казалось, стало немного меньше – словно начало растворяться в камне или улетучиваться.

– И кто же это такие? – спросил ученый.

В этот момент он уже окончательно почувствовал и осознал – хочу узнать обо всем, пусть даже придется лазить следом за этим психом по еще более опасным местам и прыгать под пулями.

– Ты же тут профессор, а не я, – пожал плечами силовик. – Можно предположить, что стражи являются чем-то вроде искусственных полуэнергетических созданий, запрограммированных на уничтожение любого, кто угрожает охраняемым ими Звеньям. Мы с твоим отцом видели их всего лишь дважды. Впервые я столкнулся со стражами на Мальте, когда Игорь открыл существование Системы, второй раз – на Урале, рядом с разрушенным Звеном. Ты должен бы помнить, что случилось в Уральских горах, жаль, что твоя гениальная память не смогла этого вынести…

– Ну-ка поподробнее! – насторожился Антон.

– Вряд ли папа говорил тебе, что проблемы с твоей памятью и гениальностью возникли как раз из-за встречи со стражами. Тебе тогда было слишком мало лет, чтобы психика сумела выдержать тот ужас.

Между лопаток расплылся ледяной комок. Глядя полковнику в глаза, ученый съежился, отступая подальше от убитого чудовища. И как можно дальше от человека, в присутствии которого маленький мальчик, будущий Антон Игоревич Аркудов, стал свидетелем кровавой драмы.

Из прошлого восставало то, чего ни крошечный Антоша, ни взрослый мужчина с опытом профессора истории спокойно пережить не могли.

Отец сидел на корточках перед отесанной каменной глыбой. Отполированной с необычайной точностью, но в то же время лучи полуденного солнца не играли на ней искристыми бликами, а словно тонули в непроглядной карстовой черноте. Точно такой же, как…

Время и пространство незаметно переплелись в сознании, смешивая память взрослого и переживания ребенка.

Плечо безымянной горы было совсем близко – каких-то сто или двести метров. К нему тянулась едва заметная тропа, залихватски свернувшая у самого обрыва. Вершина отсюда выглядела переносицей скрюченного пористого носища, как представил себе Аркудов-младший. Ленивые тучи, словно кустистые брови, низко нависали над горой. Казалось, будто с неба хмурится голубоглазый великан. Жалкие людишки! Кто посмел взобраться на мой нос?

Полчаса назад Антон едва не упал с этого «носа». Только могучая ручища Павла спасла его от гибели. Антон стоял рядом с отцом, крепко держась за папин воротник, и не намеревался отходить ни на шаг.

Павел находился рядом, вполголоса ругался, то и дело поглядывая вниз на тропинку.

– Ты не мог бы помолчать? – не оборачиваясь, попросил Игорь Васильевич.

– Не мог бы, – отозвался Павел. – Я все еще зол. Зачем было тащить мальца в такое опасное путешествие? Что было бы, если бы я его не поймал?

Антон почувствовал, как напряглись отцовские плечи.

– Мы уже обсуждали этот вопрос. Тебя, кажется, удовлетворил мой конструктивный ответ. Или нет?

– Удовлетворил. И все же…

– Пожалуйста, не мешай!

– А долго еще тебе возиться?

– Ну откуда я знаю? Это всего лишь второе Звено, что мне удалось обнаружить. Руку надо набить. Видишь – я уже который раз его ощупываю, а тут даже буквы не проявляются. Вполне возможно, что каждое Звено реагирует на внешние раздражители по-своему.

– Надо было тяжелые механизмы брать, – проворчал Павел.

– Если бы я не знал, что скоро ты станешь майором КГБ, – отрезал Игорь Васильевич, – то вполне мог бы сравнить тебя с этим вот восьмилетним сорванцом. – Не оборачиваясь, мотнул головой в сторону Антона. Добавил: – Имей терпение. Сейчас лучше не спешить и все проверить перед активацией. Иначе вглубь уйдет. А, как ты помнишь, терять его нам нельзя – Они уже близко.

Помня, что на вопрос «Кто Они?» папа жестко его осадил, мальчик не стал влезать в разговор, хоть и очень хотелось. Кроме того, его мучили необъяснимые страхи. Кажется, предприятие вот-вот должно закончиться – с обрыва не упал, руки-ноги целы, но сидит в маленькой груди какая-то клякса. Мерзкая, вонючая и очень холодная. Так и хочется ее вытолкнуть из себя, прочистить грудь – закричать что есть мочи. Но надо держаться. Не показывать же любимому отцу и этому грубому дядьке, что боишься! Еще проводники-селяне, ждущие на два десятка метров ниже на тропе, услышат. Тогда уж совсем стыд, папа ведь называл их «теменью необра-зованной». Нет! Кричать он не будет ни за что.

Все же страх не покидал. Антон смотрел на громадный обелиск, черной проплешиной прорезающийся на серо-коричневом фоне горы, и руки начинали дрожать. Потому что казалось – в монолите шевелятся какие-то тени. Безликие и бесформенные, шебуршат, перевиваются, поглядывают на мальчика слепыми глазами. От этого взгляда холодеют ладони, а душа, кажется, готова навсегда покинуть тело. Летит куда-то вперед и вверх, вверх…

– Игорь, глянь! – донеслось откуда-то издалека.

– Да успокоишься ты, наконец? Дай поработать!

– На пацана своего посмотри. Чего это он? Пялится в одну точку и, кажись, не дышит. Приступ какой-то? Ты не говорил, что у него…

Тени затеяли пляску. Вились в каменной темнице, скользили под полированной гладью. Звали к себе. Кружиться. Плясать!

– Антошка! – кажется, его ударили по лицу. – Антон!

Навсегда раствориться в камне. Полететь, танцуя. Раствориться в безбрежном океане таких же танцующих, как он.

– …б твою мать!

На голову опустилось что-то очень тяжелое. В глазах потемнело, стало очень больно – до тошноты. Но вместе с тем исчезли тени. Полегчало.

Мальчик полулежал, опершись спиной на каменистый склон. Рядом сидел испуганный отец, лицо блестело от пота – Игорь Васильевич всегда обильно потел, когда волновался. Над Аркудовыми, точно Колосс Родосский из папиной книжки, с занесенным для еще одного удара кулаком возвышался Павел.

– Прекратишь ты сегодня нас пугать или нет? – взревел он, видя, что мальчик пришел в себя. – Еще раз такое учудишь, так отделаю, мать твоя б…я не узнает!

– Моя мама умерла, – дрожащим голосом произнес Антон. – Не смейте так отзываться о моей маме! А то я вас убью!

– Антоша, да что с тобой? – растерянно спросил Игорь Васильевич, поправляя очки и вытирая пот. – Сегодня одни неприятности… И что за агрессия? Дядя Паша ругается – он взрослый, нервный, да к тому же дурак. А ты себя мог бы сдержанней вести…

– Сам дурак, – проворчал Павел, отступая к обелиску.

– Папа, давай уйдем отсюда, – тихонько попросил Антон, подавшись к отцу. – За этим камнем есть что-то страшное.

– Духи-призраки? – подмигнул Игорь Васильевич.

– Нет, папа. Страшнее. Оно всех людей к себе зовет. И никого не отпускает.

Археолог нахмурился. Едва видимые за стеклами очков глаза блеснули.

– В самом деле? Откуда такая уверенность?

– Я Его видел, – признался Антон. – И Их видел тоже.

Игорь Васильевич подобрался и теперь смотрел на мальчика не как отец, а как школьный учитель. Слегка недоверчиво, но с интересом.

– Кого ты видел? Можешь рассказать подробнее?

– Они все там сидят. – Антон указал пальцем на камень. Проследил за своим жестом, стиснул зубы, вновь ожидая встречи с неведомым, но темная поверхность осталась неподвижной. – К себе зовут. И тянут к большому красному овалу. А за ним что-то страшное начинается…

– Красному? – рассеянно пробормотал археолог. – Ты уверен, что он красный?

– Говорил я тебе, – напомнил о своем существовании Павел. – Надо ритуал на крови делать. Капля его крови откроет каменюку.

Антон на всякий случай подвинулся ближе к отцу.

– Что?.. – так же отрешенно спросил Игорь Васильевич. – Нет, нельзя сюда кровь мешать. Надо своими силами…

– Но ты же сам слышал, что парень внутренности Звена рассмотрел! Намажем кровью, оно и откроется. – Павел сделал шаг к археологу, протягивая руку. – Капельку одну. Что ему сделается?

– Нет, – возразил Аркудов. Впрочем, без особой уверенности. – Надо самим попытаться.

Антон на всякий случай утвердительно кивнул – в поддержку отцу.

– Был бы это мой сын, я бы не раздумывал, – с укором заметил силовик.

– А я не ваш сын! – взвился Антон. – Нечего тут…

– Антошка, помолчи! – прикрикнул отец. – Сиди здесь и смотри на долину, – приказал он, задумчиво щелкая пальцами. – И не смей смотреть на камень.

– Хорошо, – быстро кивнул Антон.

– Не смей! – еще раз предупредил Игорь Васильевич. – Я твою натуру любознательную знаю. Но не в этот раз. Слышал? Чтобы не поворачивался.

– Ладно, папа.

Мальчик отвернулся и стал смотреть на волнистую лесную гриву, простиравшуюся от узкого пятачка долины до ярко озаренного полуднем горизонта. Со свистом вверх промчался ветер, донеся негромкий говор проводников, обогнул гору, промерз в вышине и рухнул обратно.

Что делали взрослые, Антон по-честному не видел. Единожды услышал сдавленную ругань силовика и оправдывающиеся интонации археолога. Кажется, у них не получалось. Тот, кого ребенок чувствовал в камне, терпеливо ожидал. Возможно, тени снова начали свой завораживающий танец, но теперь их пляска не могла сделать мальчику ничего плохого.

– Хватит! Теперь по-моему сделаем!

Антон вздрогнул, вскинулся. И тут же обнаружил, что поднят в воздух. Раскрасневшийся от гнева Павел держал его за грудки, куртка трещала швами на рукавах.

– Не смей! – Лицо Игоря Васильевича было искажено до неузнаваемости.

Антон впервые увидел отца таким испуганным.

– У тебя есть еще варианты? – все так же держа перед собой Антона, не глядя на него, рыкнул Павел. – Если есть – пробуй. А нет – отойди, очкарик.

– Не дам! – Невысокий археолог стоял перед здоровяком-кагэбистом, угрожающе наклонившись и неумело выставив кулаки. – Это мой сын. Не дам!

– Отойди, – негромко приказал Павел. – В Магадан захотел, собака?

Антон затрепыхался, попытался укусить силовика за руку, но не преуспел. Павел хмыкнул и шагнул к поверхности камня:

– Ну как, попробуем…

В левой руке блеснуло короткое лезвие перочинного ножа. Похожий ножик был и у Антона. Знакомая вещица. Но сейчас она внушала ужас. Ребенок чувствовал, что каплей крови не обойдется, что произойдет что-то очень страшное.

– Не смей! – Игорь Васильевич прыгнул, замахиваясь.

Павел коротко ударил ногой. Археолог со стоном завалился на тропу, прижимая руки к животу.

– Не смей этого делать! Мы же не знаем последствий! Там могут быть стражи!.. – задыхаясь, быстро зашептал он. – Давай попробуем что-нибудь другое, слышишь?!

– Дай палец, – игнорируя археолога, приказал Антону Павел.

Мальчика прижали локтем к такому страшному камню и рывком дернули за пальцы. По руке полоснуло холодным, затем стало очень горячо и противно.

Антон смотрел, как с прижатой к камню тыльной стороны ладони сочится алая струйка. Кровь текла по гладкой поверхности ровной линией вниз. Под этой линией, казалось, камень превращался во что-то мягкое и пористое. Материал прогибался внутрь, образовалось мутное пятно, разрастающееся во все стороны и текущее вниз – следом за алым желобком.

– Вот так, – довольно заключил кагэбист. – Теперь получилось!

Мальчика отшвырнули, словно тряпку. Он покатился по тропе, мелкие камни больно впивались в колени и локти, ощутимые даже через толстую ткань, пока не очутился в руках отца. Игорь Васильевич прижал сына к себе, лицом в рубашку, и начал шептать что-то успокоительное. Руку невыносимо жгло, из крепко зажатого кулака стекали бордовые бисеринки.

– Что же ты делаешь, дебил! – Аркудов дрожал от гнева. – Он ведь еще ребенок.

– А нечего в государственные дела с собой ребенка таскать, – язвительно ответил Павел. – Зато погляди – получилось. Буквы появляются.

Антон плотнее зарылся в отцовскую рубашку. Он изо всех сил прижимал поврежденный кулак к бедру и мечтал немедленно оказаться дома. В вечно пыльной квартире археолога было неуютно, но безопасно, туда ни за что не вошел бы урод по имени Павел!

– Ну что, читай давай, профессура недоделанная, – послышался голос кагэбиста. – Сейчас мы его скоренько активируем – и на самолет. Глядишь, к премии как раз прибудем.

– Сука ты…

– Солдат ребенка не обидит, – самодовольно хохотнул Павел. – Я ведь его не обидел даже. Правда, Антоха? Ох, мать твою…

Раздался оглушительный скрип, будто по огромному куску стекла провели исполинским куском пенопласта или ворохом влажных газет. Гора задрожала, с шорохом посыпались камни. Снизу донесся испуганный возглас проводников. Кажется, те поспешно убегали.

Засвистело. Ветер ударился о вершину, трепетом отозвались рукава и воротники. Зажмурившемуся мальчику показалось, что великанский нос горы вдыхает воздух. Еще минута, и он оглушительно чихнет, разбросав людей на многие километры.

– Бежим, Антон! – мальчика тащили за руку.

Отец, спотыкаясь, пятился, неотрывно следя за чем-то за спиной Антона. Позади, надсадно кашляя, матерился Павел. Затем раздался сухой пистолетный выстрел.

Мальчик бежал за отцом, боясь представить себе, что может твориться у камня. В детском воображении мелькали все новые и новые сюжеты: Павел в когтях у саблезубого тигра, Павел, приваленный свалившимся валуном, Павел…

Движимый любопытством, Антон повернулся. И тотчас замер, прикованный взглядом кошмарного существа. Перед камнем стоял лоснящийся черной шерстью песиголовец; оскаленная морда, клочья пены на обвисших губах, широко раскрытые, словно для объятий, когтистые лапы. От него убегал, чертыхаясь на каждом шагу, смертельно бледный Павел. Из развороченного, видимо когтями песиголовца, плеча мелко брызгала кровь. Не обращая внимания на рану, кагэбист то и дело поворачивался, стреляя в тварь из курносого «макарова». В следующий миг он упал, поваленный стремительной черной тенью – она метнулась к нему откуда-то сбоку.

По крутому спуску горы, поднимая пыль и скатывая камни, неслись песиголовцы. Хищно оскаленные волчьи и собачьи головы роняли густую пену. Ни воя, ни рыка. Только грохот камней и ощущение неминуемой смерти. В лучах дневного светила шерсть песиголовцев искрила, словно по ней пробегали электрические разряды.

Кто-то кричал, но в ушах звенело от ветра, поэтому Антон не смог определить направление. Он глядел на фигуры существ и терпеливо ждал, когда все закончится. Должно было закончиться! Ведь детское желание – закон. С детьми никогда не случается беда.

Происходящее походило бы на гнетущее сновидение, если бы не солнечные блики и не свежий холодный ветер, вьющийся над тропой.

– Скорее! – Отец рванул за руку, и Антон побежал, не чувствуя ног.

Песиголовцы играючи – им не требовались тропинки – обогнали их по склону. Когда археолог с сыном выбежали на небольшую площадку, где раньше их дожидались проводники, то столкнулись с кровавым пиршеством. Тела селян беспорядочно валялись на камнях, сломанные, безвольно раскинувшиеся. Оторванные головы и руки, выдранные ребра, расплющенные черепа.

Мальчика вырвало. Он безвольно потащился за отцом, который из-за слабого сердца уже задыхался. Песиголовцы догоняли. Выше, с поворота, где остался загадочный камень, доносились выстрелы пистолета.

– Не могу. – Аркудов остановился, заглатывая воздух широко открытым ртом. – Не могу, и все. Давай сынок – беги!

Антон не сдвинулся с места, крепко держась за карман папиной куртки.

– Да беги же! – закричал археолог, отпихивая сына.

К ним приближались трое черных существ.

– Надо же было так ошибиться, – шептал Игорь Васильевич. – Это не наше Звено, елки-палки. Не наше…

Пистолетный выстрел.

Истошный крик.

Антон держался за папу, тихонько всхлипывая. Он все еще ждал, что сейчас свершится чудо. Как в книжках – в последний момент папа произнесет волшебное слово, и черные взорвутся кровавыми ошметками. Но чуда не произошло.

Отец со стоном отшатнулся, падая. Теплая пуховая – совершенно не по сезону – куртка взорвалась ватными клочьями, пронеслась широкая когтистая лапа.

Тогда Антон закричал. Неудержимо, выплескивая из груди ту неприятную кляксу, накопившуюся у камня. Тонкий детский голосок, в следующие секунды моментально охрипший, напоминал дикий жалобный вопль подраненной чайки…

– Я вспомнил, кто такие стражи, – едва сумел выдавить сквозь пересохшее горло Антон. – Я вспомнил.

Полковник вновь пожевал усы.

– Даже и не знаю, – сказал он, – к добру это или ко злу. Все вспомнил?

– Нет, – тряхнул головой профессор. – Отрывками. Помню, как отец рассказывал, что эти твари являются биороботами из какого-то специфического материала. Будто они лишь отчасти материальны, сорок процентов занимает аморфная то ли жидкость, то ли еще что-то.

– Даже я такого не помню, – поднял брови Павел Геннадиевич. – Это Игорь говорил, когда стражи обратно ушли?

– Кажется, – пробормотал Антон. – Память возвращается, но полно провалов. Например, почему эти твари нас не тронули? Я ведь четко помню, что вас ранили, а папе куртку разодрали…

– Я бы тоже хотел об этом узнать, – вздохнул полковник. – В какой-то момент стражи просто взяли и ушли, точно не было их никогда. И трупы местных с собой забрали. Ну, как понимаешь, нам хватило ума, чтобы не возвращаться обратно. Наверняка они после такого шума ушли под землю.

Антон заметил, что его ненавязчиво подхватили под локоть и подталкивают ближе к обелиску. И когда они успели вернуться по туннелю?..

– Погодите. – Ученый остановился. – После того, что с нами сейчас произошло, и после возвращения моих воспоминаний вы хотите, чтобы я проделал то же самое, что сделали вы с отцом на Урале?!

– Нет, – успокаивающе поднял руки полковник. – Я всего лишь хочу, чтобы ты нашел дневник отца и указал мне, где искать Правителей. Тебе еще раз повторить для ясности?

– Не надо.