МИФфия невыполнима Асприн Роберт

Глава четвертая

Никогда не берите к себе в машину автостопщиков!

Д.Адамс

Желтоватый свет в окне хижины послужил своего рода предупреждающим сигналом. Мы остановились шагах в двадцати от дверей и уставились сквозь клубы пыли на свет. Что касается меня, я был несколько встревожен. После двух посещений этого измерения бревенчатая хижина казалась мне продолжением собственного дома.

Кто посмел поселиться в моей избушке?!

– Ну и что же нам теперь делать? – проорал я Аазу, пытаясь перекричать рев бури.

– Здесь есть еще что-нибудь? – спросил он у Танды.

Зеленая чешуя на физиономии моего наставника была забита пылью. Ааз был чистюлей, и после того как ему пришлось отдать часть еще не найденного сокровища туристическому агенту (не помню, как еще он величал Перемещальника), пыль, грязь и ветер его настроения явно не улучшали.

– Я знаю только, что здесь водятся пылевые зайцы, – сказала Танда. – Перемещальник внушил мне лишь общее направление первого скачка. Никаких других сведений он в мой мозг не вложил.

– Придется постучать, – громко произнес я.

У Танды и Ааза других предложений не оказалось, поэтому я прошел по сугробам пыли к дверям и постучал. Танда встала слева от меня, Ааз остановился в пяти шагах и прикрыл лицо руками. Я был готов в случае необходимости быстро поменять ему личину: зеленая чешуя демона обычно приводила большинство живых существ в трепет.

Внезапно дверь распахнулась, и я увидел перед собой девушку. На ней была рубашка с длинными рукавами, черные брюки, а волосы она зачесала назад. Она улыбнулась, карие глаза радостно блеснули, и все мое существо наполнилось теплом. По моей прикидке, мы с ней были примерно одного возраста.

Увидев меня, она улыбнулась еще нежнее.

– Ты, наверное, Скив, – произнесла она. – Проходи. Папа сказал, что ты рано или поздно появишься.

Я стоял в клубах пыли и с изумлением смотрел на нее. Ее слова потрясли меня безмерно. Она знала, как меня зовут. Она меня ждала. Она ждала моего появления, дыша пылью на расстоянии тысячи измерений от моего дома!

Мне захотелось повернуться и как можно скорее бежать назад в ураган. И я бы это сделал, если бы ноги не отказались мне повиноваться.

– Входи, – повторила девушка. – Здесь слишком ветрено.

Несмотря на повторное приглашение, я не смог сдвинуться с места. Я, наверное, так бы и погиб, погребенный пылью, если бы Танда довольно грубо не толкнула меня в спину. Девушка отступила, давая нам возможность войти в хижину.

Если бы я не знал, что это та хижина, которую мы видели, прыгая по измерениям, то никогда бы не догадался. Теперь здесь были деревянные полы, щели в стенах отсутствовали, в комнате – тепло и уютно. Посреди стоял стол с четырьмя стульями, в центре стола красовалась ваза с фруктами. У одной из стен была оборудована небольшая кухня. Там виднелись стойка для приготовления пищи и несколько шкафов с выдвижными ящиками. В камине горел огонь, что придавало помещению особое очарование. У дальней стены располагалась постель, аккуратно прибранная и застеленная красивым синим с золотом покрывалом. В изголовье поверх покрывала лежала подушка.

При виде Ааза юная дама совсем не удивилась, что испугало меня еще сильнее. Появление извергов обычно пугает всех людей чуть ли не до полусмерти – одни боятся их вида, другие – их дурной славы.

Я наконец ухитрился подобрать слова, чтобы задать нужный вопрос:

– Откуда вы меня знаете?

– Неужели она тебя знает, малыш? – изумился Ааз, который стоял слишком далеко от меня и едва ли мог слышать слова девушки.

Хозяйка хижины рассмеялась, а я испугался еще сильнее. Ее смех был само совершенство – мягкий, но в то же время звонкий и раскованный. Ее смех чем-то напоминал легкий ветерок в жаркий летний полдень.

– Строго говоря, я его не знаю, – сказала она, снова рассмеявшись. – Я не знакома с ним в традиционном значении этого слова, да и в ином значении тоже, если на то пошло. Хотя должна сказать, что не возражала бы, если бы вы поняли, что я имею в виду.

Я понятия не имел, что она имеет в виду. У меня возникло желание спросить, сколько значений имеет слово “знакомство”, но решил отложить вопрос на потом.

Ааз фыркнул, а Танда засмеялась.

– Мой отец сказал, что я должна ждать здесь появления симпатичного молодого человека по имени Скив, – продолжила девица. – Поэтому я и решила, что вы тот самый Скив и есть, поскольку вы единственное существо, появившееся за те две недели, что я здесь торчу.

Я смотрел на нее с совершенно идиотским видом. Во всяком случае, мне так казалось. Я этой девицы определенно не знал и не имел понятия, кем является ее папенька.

Она улыбнулась мне, а затем повернулась к Танде:

– А вы, наверное, та, с кем Скив путешествовал раньше. Не беспокойтесь, о пылевых зайчиках мы позаботимся. Ведь вам, очевидно, известно, что они полностью невидимы для особей мужского пола?

Бросив взгляд на Ааза, она заметно помрачнела:

– А вас, здоровяк, я не знаю, и мне неизвестно, каким боком вы связаны с этим делом.

Итак, она называла Ааза здоровяком, но при этом знала, что мне доводилось скакать по измерениям в сопровождении Танды. Мы молчали. Ааз и Танда были потрясены не менее, чем я. Как сказала Танда, между нами и домом пролегло множество измерений, и вот, несмотря на это, здесь, в чужом измерении, в центре пыльного урагана, мы встречаем человека, который, оказывается, ждал нашего прибытия. И этот человек – девица, которой известно мое имя.

– Неужели вы проглотили языки? – со смехом спросила она и жестом пригласила нас за стол. – Держу пари, вы очень проголодались, прыгая по измерениям.

Я хотел спросить, почему она решила, что я проглотил язык, и откуда ей стало известно, чем мы занимались, но передумал и задал другой вопрос, гораздо более важный:

– Вы Перемещальник?

Она снова рассмеялась, ее великолепный, похожий на колокольчик смех разнесся по всей хижине, смешавшись с потрескиванием дров в очаге.

– Вряд ли меня можно так назвать, – ответила она, – но папенька сказал, что вам, возможно, уже надоело обещать им все новые и новые проценты. Какую часть сокровищ вы уже согласились отдать? Тридцать пять процентов? Сорок?

– Только двадцать пять, – ответил я, и тут до меня дошло, что девица не только знает, чем мы занимаемся, но ей известно и о том, что ведем переговоры с Перемещальниками. Интересно, что ей еще известно и каким образом ей удалось все это узнать?

Ааз сурово на меня посмотрел, я в ответ пожал плечами. Наставник вечно считает, что я слишком болтлив, и боюсь, что на сей раз мы имели дело с тем редким случаем, когда он оказался прав.

– О, – произнесла она, глядя на меня с улыбкой, – вы, наверное, великий мастер ведения переговоров.

– Это вряд ли, – заявила Танда, садясь за стол. Мы с Аазом последовали ее примеру.

– Итак, вы, кажется, знакомы с нашим другом Скивом, – продолжила Танда. – Не могли бы назвать свое имя и сообщить, откуда вам стало известно о нем?

– Меня зовут Гленда, мой папенька продал ему карту, которой вы руководствуетесь в поисках золотой коровы.

Гленда подошла к кухонному шкафу, открыла дверцу, и мы увидели нечто похожее на свежеиспеченный каравай.

Танда посмотрела на меня, я пожал плечами. Я рассказал ей и Аазу все, что случилось, когда я покупал карту. Этой юной особы поблизости не было. Я был в этом уверен, потому что если бы я ее увидел, то ее образ навсегда запечатлелся бы в моем сердце. Теперь я пребывал в полном замешательстве. Почему существо, продавшее мне карту, послало свою дочь на встречу с нами? Для чего – и зачем?

– Итак, – сказал Ааз мрачно, – карта все-таки была поддельной. И вас прислали для того, чтобы запустить лапу в наш карман. Не так ли?

– Ах какой же вы циник! – со смехом сказала Гленда и улыбнулась мне. Я тоже ей улыбнулся.

– Он видит все в черном цвете, – продолжила она, – и из него мог бы получиться превосходный юрист.

Я хотел было спросить, что значит “юрист”, но промолчал, ограничившись кивком. Она же повернулась к Аазу и, глядя ему в глаза, решительно произнесла:

– Уверяю вас, что карта, насколько мне и моему отцу известно, подлинная.

– Что же вы в таком случае здесь делаете? – поинтересовалась Танда.

– Папенька решил, что к этому времени вам уже может понадобиться помощь, – ответила Гленда. – А когда папа мне рассказывал, как продавал карту Скиву, я подумала, что Скив, наверное, очень милый мальчик. И, как видите, оказалась права.

Кажется, я залился краской от пяток до макушки. По счастью, единственной видимой частью моего тела оставалось лишь лицо.

Ааз фыркнул до неприличия громко, и этот звук повис в хижине, словно неприятный запах.

– Почему ваш отец решил, что нам может понадобиться помощь? – спросила Танда.

Гленда вернулась к разделке каравая. Выдержав некоторую паузу, она, не поворачивая головы, небрежно бросила:

– Да потому, что никто еще не мог продвинуться дальше этого места и вернуться живым.

– О-о-о, – протянул Ааз, – теперь я, кажется, все понял. Ваш папаша продает карту снова и снова, а ваша задача возвращать ее в семью.

– Если честно, ему изрядно надоело заниматься ее продажей, – сказала Гленда. – А вернуть карту в семью вообще не проблема. Папа обычно прыгает сюда каждую весну и забирает ее у покойников.

Слабое потрескивание дров в очаге да завывание ветра за стенами были единственными звуками, нарушавшими тишину в хижине. Мне не хотелось думать о том, что карта, которую я носил с собой почти месяц, была взята у трупов.

– Почему так происходит? – спросила Танда, и я не обнаружил в ее голосе прежней злости.

– Вот вы мне об этом и скажете, – улыбнулась Гленда. – Разве не вы обладаете способностью переноситься из измерения в измерение?

Танда помолчала, задумчиво глядя вдаль, а затем негромко произнесла:

– Потому что мы находимся слишком далеко от всех известных мне мест, включая то измерение, из которого мы сюда прыгнули.

– Именно, – подтвердила Гленда, ставя перед нами на стол нарезанный каравай. – Перемещальники проделали это с шестью группами искателей сокровищ, которым папа продавал карту. То место, где мы находимся (а это – Завихрение №б), весьма удалено от всех известных измерений, включая измерения, отмеченные на карте. Никто, кроме самых опытных прыгунов по измерениям, не в состоянии отсюда выбраться. До того как я обустроила эту хижину несколько недель назад, здесь стояла лишь оболочка дома из полусгнивших бревен.

– Значит, мы были обречены на голодную смерть? – спросил я.

– Да, со временем вы умерли бы от голода или, не выдержав мучений, совершили скачок в неизвестном направлении и заблудились, – сказала Гленда, придвигая стул и садясь рядом со мной. – Папа проследил путь двух групп, – продолжила она, – обе настигла мучительная смерть от существ, с которыми встречаться вовсе не следовало.

Перед моим мысленным взором предстали знакомые нам змеи, и я сразу понял, что она имеет в виду.

Гленда взяла ломоть восхитительно пахнущего хлеба и поднесла ко рту, не сводя с меня глаз.

– И сколько же будет стоить наше спасение? – поинтересовался Ааз.

Я сердито глянул на своего наставника. Типичный для него вопрос. Прежде всего он думает о своем кошельке.

Улыбнувшись покрытому зеленой чешуей демону, Гленда вежливо поинтересовалась:

– Как вас зовут?

– Ааз, – ответил тот и тут же добавил: – Но вы не ответили на мой вопрос.

– Я хочу отправиться с вами, – сказала Гленда, – а за то, что я помогу найти вам золотую корову и верну вас на Базар-на-Деве, вы дадите мне ту же долю сокровищ, что получит каждый из вас. После расчета с Перемещальником, разумеется.

В ее словах я не видел никакого смысла.

– Но почему ты в таком случае не отправилась на поиски золотой коровы самостоятельно?

– Если честно, Скив, – произнесла она, глядя мне прямо в глаза, – мой папа сказал, что, по его мнению, ты, возможно, станешь первым, у кого есть реальный шанс добраться до коровы.

– Но вы, во-первых, не ответили на его вопрос, – сказал Ааз. – И во-вторых, почему вы требуете для себя такую большую долю сокровищ?

– Без меня вам отсюда не выбраться, – улыбнулась она. – Это ответ на ваш вопрос. Что же касается вопроса Скива, то ответ на него тоже весьма прост. Папа, до того как в первый раз продать карту, несколько раз пытался пройти дистанцию самостоятельно. Однако ему каждый раз приходилось возвращаться с полдороги. Впереди вас ждет масса трудностей, и я их знаю. Поэтому мое участие в вашей экспедиции необходимо. Прежде всего для вас самих.

– И ваш отец считает, что Скиву это удастся? – спросила Танда. Нотки сомнения у нее в голосе мне крайне не понравились, поскольку я чувствовал, как у меня растут крылья.

Гленда протянула руку и возложила ладонь на мою, лежащую на столе. Я ощутил нечто подобное удару током, а моя физиономия, как мне показалось, снова стала багровой. Я начал подумывать, как бы мне отодвинуться от нее вместе со стулом, только, если честно, мне этого совсем не хотелось. Одним прикосновением руки она могла заставить меня пойти на любой подвиг.

– Мой папа имеет способность проникать в сущность людей и видеть их скрытую подлинную силу.

С этими словами она погладила мою руку, и я сделал все, чтобы подавить глубокий вздох.

– Если она думает, что Скив может добраться до золотой коровы, преодолев все грозящие нам опасности, мне не остается ничего иного, как верить в Скива, – сказал я, одарив Ааза одной из своих самых широких улыбок.

За все время нашего знакомства мне еще не доводилось видеть на его физиономии подобной гримасы отвращения. Его вид доставил мне столь же великое удовольствие, как и лежащая на моей руке ладонь Гленды.

В крошечной хижине повисла тишина. Тишина эта имела разное происхождение. Я молчал потому, что желание девушки принять участие в нашем путешествии мне очень нравилось. Нравилось не меньше, чем ее ладонь, лежащая на моей руке. Кроме того, имея дело с ней, мне не придется замаливать старые грехи и просить прощения за прежние ошибки.

Ааз и Танда молчали потому, что им не нравилась идея иметь спутницу, с которой придется делиться доходами. Эти разнообразные чувства и порождали молчаливое напряжение. Напряжение усиливалось тем обстоятельством, что мы совсем не знали Гленду. Но каково бы ни было наше отношение, выбора у нас, по существу, не оставалось. Танда не могла доставить нас отсюда ни в одно из знакомых ей измерений. Такие измерения находились очень далеко, а перепрыгивать с измерения на измерение, чтобы сократить расстояние, было слишком рискованно. Начав беспорядочные скачки, мы либо безнадежно заблудимся, либо погибнем от клыков известных нам змей или от рук однояйцевых близнецов из жуткого города.

Короче, без Гленды нам не обойтись. Кроме того, мне очень хотелось, чтобы она отправилась с нами. Это позволит мне узнать ее ближе.

– Что ж, вот нас теперь и четверо, – весело заявил я, улыбаясь Гленде и игнорируя недовольные взгляды своих попутчиков.

– Замечательно, – сказала Гленда, – вы об этом не пожалеете.

Я не сомневался, что лично мне жалеть не придется.

– Итак, мы разделим добычу на четверых, – уточнил Ааз, чтобы устранить все неясности.

– После того, как рассчитаемся с Перемещальником, – напомнил я.

– Да. После того, как мы отдадим Перемещальнику его двадцать пять процентов, – глядя на Танду и чуть ли не выплевывая слова, произнес мой наставник.

– Каждый из нас тем не менее получит более чем достаточно, – сказала Гленда, раздавая каждому по ломтю свежего хлеба. – Если мы, конечно, доберемся до золотой коровы и заберем богатство.

Я взял здоровенный ломоть хлеба из ее рук и яблочный мармелад из стоящей на столе вазы. Откусив разок, я сразу понял, что такого вкусного мармелада я не едал много-много лет. Он просто таял во рту, оставляя аромат цветущего сада. Если Гленда всегда будет готовить, как сейчас, я до конца дней останусь на ее стороне.

Пока мы питались (я заметил, что даже Ааз и Танда наслаждаются едой), Гленда не сводила с меня глаз.

– Доставай карту, чтобы мы могли наметить наш следующий шаг, – сказал я Аазу и, обращаясь к Гленде, добавил: – Я позволяю ему носить карту.

Ааз едва не подавился куском хлеба, Танда рассмеялась, и царящее в комнате напряжение слегка спало.

Ааз извлек карту и расстелил ее на столе. Гленда, чтобы лучше видеть, чуть подвинулась и оказалась рядом с Тандой. Для удобства наблюдения я тоже был вынужден переместиться.

Карта претерпела новые изменения, но никто из нас этому больше не удивлялся.

Мы находились на Завихрении №6, о чем ясно говорила надпись на карте. От нашего, с позволения сказать, измерения в разные стороны вели четыре линии. Названия измерений, на которые они указывали, мне совсем не понравились. Ближайшее к нам именовалось “Лихорадка”, а следующее за ним – “Вражда”. За Враждой все в том же направлении (справа от нас) находились “Наглость” и “Гниль”.

– Ни об одном из них я даже не слышала, – покачала головой Танда.

– Я тоже, – произнес Ааз.

– Вы и не могли о них слышать, – пояснила Гленда. – Они еще дальше от Девы, чем это место. – Посмотрев на меня и убедившись, что я превратился в слух, она указала на Лихорадку и продолжила: – В этом измерении температура в самых прохладных местах и в холодное время года превышает пятьдесят градусов по Цельсию, и мы сможем продержаться там не более пяти минут.

– Как замечательно, что составитель не забыл отметить ее на карте, – сказал я.

– Ловушка, – заметила Гленда. – Картограммисты-программисты просто обожают подобные фокусы.

– Картограммисты-программисты? – переспросил я.

– Да. Это целая раса, которая занимается лишь тем, что исследует измерения и наносит их на карту. Когда они натыкаются на какое-нибудь сокровище, они изготовляют карту, подобную этой, и затем ее продают.

– Я слышала о них, – сказала Танда, – но никогда ничего у них не покупала.

– У них даже есть ларьки на Базаре-на-Деве, – вступил в беседу Ааз. – Но в их услугах я никогда не нуждался.

– А карту на стене палатки Перемещальника тоже они нарисовали? – спросил я у Гленды. Гленда кивнула:

– Если там изображены измерения, готова спорить на что угодно, что карту составили картограммисты-программисты. Каждая карта, указывающая путь к сокровищам, напичкана магией, и в них полным-полно ловушек и головоломок. Так же как и в нашей карте.

– Хорошо, когда узнаешь об этом заранее, – заметил я, глядя на Ааза. Мне было ясно, что он и понятия не имел ни о каких ловушках, когда мы пускались в это безумное предприятие.

Наставник послал мне в ответ суровый взгляд.

– А сюда нам даже и соваться не стоит, – продолжила Гленда, показывая на измерение по имени Вражда. – По сравнению с тамошней жарой на Лихорадке просто прохладно.

Ааз молча кивнул.

– Наглость уже не существует. Измерение погибло по неизвестной нам причине несколько тысяч лет назад.

– Таким образом, для нас остается только Гниль, – сделал я глубокомысленный вывод. – На что похоже это измерение?

– Я задержалась там всего на несколько мгновений, пока папа выяснял, что случилось с картой. Это было три покупателя назад, – сказала Гленда. – Это темное сырое место, где все, как мне кажется, постоянно меняется. Там даже земля топорщится и колышется прямо под ногами.

– Твои слова означают, – произнесла Танда, – что ты путешествовала со своим отцом и видела, как путешествуют в поисках сокровища другие. Ты должна знать путь, по крайней мере на несколько скачков вперед. Почему мы не можем пропустить хотя бы один шаг? Разве ты не знаешь, куда нас ведет карта?

Я был вынужден признать, что в словах Танды есть доля истины. Ликвидация промежуточных этапов могла существенно облегчить наше положение.

Гленда вздохнула, и даже ее тяжелый вздох прозвучал для меня райской мелодией.

– Если бы я могла… – сказала она, хотя ее вздох уже сообщил мне все, что было нужно.

– Это магическая карта, – вмешался Ааз, – и она каждый раз разная. Не так ли?

– Именно, – подтвердила Гленда. – За исключением этих убогих Завихрений карта каждый раз и с каждой новой попыткой показывает разные пути.

– Хм-м… – протянул Ааз, пялясь на древний пергамент. – Жаль, что мы не можем ампутировать у карты ее магические свойства, оставив лишь один путь к золотой корове.

Эти слова подсказали мне замечательную идею. Идея казалась настолько простой, что могла оказаться глупой, поэтому вслух я ничего не сказал. Но мысль продолжала биться в моей голове, пока остальные довольно тупо, на мой взгляд, пялились на карту.

А что, если я перекачаю магическую энергию карты также, как, творя заклинание, перекачивал энергию из природных силовых линий?

Я расслабился и потянулся мыслью к карте, которую Ааз держал в руках. Момент касания я уловил сразу, а уловив, приступил к откачке энергии.

Вначале ничего не случилось.

Затем пергамент вдруг затрепетал в руке демона, а между мною и картой возникло энергетическое поле. Поле было холодным, но очень сильным. С каждым мгновением оно становилось все сильнее и сильнее. Я поспешно открыл линию, позволив излишку энергии стекать через меня в землю. Принципу заземления Ааз научил меня еще во время первых уроков.

– Что за!.. – воскликнул Ааз, отбрасывая карту. Но наш путь к золотой корове, вместо того чтобы упасть на пол, воспарил к потолку.

– Скив! – взвизгнула Танда.

Не обращая внимания на ее истошный вопль, я продолжал сливать энергию с карты в землю. Наконец поток энергии начал истощаться и истощался до тех пор, пока не превратился в скромный ручеек. Я прервал мысленный контакт, и пергамент, колеблясь в воздухе, как сухой лист, опустился на пол.

– Взгляните-ка на карту еще раз, – сказал я. Вся троица вначале посмотрела на меня, а потом обратила взоры на карту.

– Кто-нибудь может мне сказать, что здесь произошло? – спросила Гленда.

Ааз мрачно пялился на пергамент.

– Мастер маг Скив только что разрешил массу наших проблем, – со смехом объявила Танда.

Я смотрел на карту и не верил своим глазам.

Теперь от Завихрения №б отходила всего одна линия, которая вела к Гнили. От Гнили она тянулась к Завихрению №5, а оттуда к измерению по имени Баасс, и от Баасса к Завихрению №6 – то есть к нам. От нас линия продолжалась к измерению, в котором паслась золотая корова. И это измерение имело название “Коро-Вау”.

Мы могли теперь залепить скачок с Завихрения №б, где сейчас находились, прямо на легендарное Коро-Вау!