Золотой шар Белозеров Михаил

– Нет, понятно, что бандиты, – даже приподнялась на локте Вика, – но что им нужно было?

«Действительно, а что им нужно было?» – спросил я сам себя. Но не то что четкого ответа дать не смог, а даже и предположить не получалось, о чем Вике и сказал.

– Они сопровождающих застрелили, а нас не тронули, – уголок рта у девушки дрогнул, когда она это сказала, видно, снова в воспоминаниях те моменты пережила.

– Расскажи, что произошло, – попросил я Вику – сам-то не знал, что случилось, я видел только, как Руслана незнакомец убил.

Девушка в паре слов рассказала о том, что произошло, когда группа в лагерь вернулась.

– А… афигеть, – вовремя исправился, чтобы что покрепче не ввернуть. – Значит, двоих водителей, двоих сталкеров и гида за здорово живешь они убили, без особых душевных терзаний, – негромко протянул я, озвучивая мысли вслух, – а возможно, и еще одного человека, если третьего водителя вспоминать, который со сломанной машиной остался…

– Не со сломанной, – покачала головой Вика и добавила, когда на мой вопросительный взгляд натолкнулась, – она типа сломалась, чтобы вы с Лёхой на экскурсию не поехали.

– Ничего себе, – неприятно поразился я, – ты откуда знаешь?

– Мне водитель сказал в машине, на которой мы возвращались, – поморщилась Вика, еще больше приподнимаясь.

Я придвинулся уже вплотную к ней и приобнял за плечи.

– И кто это замутил?

– Этот, – после короткой паузы глянула на меня Вика, – гид, Валера.

– Во мудак, а, – беззлобно произнес я.

Некоторое время посидели с ней в молчании, просто обнимаясь. Разговоры за хлипкой стенкой домика вроде утихли – кто там спать залег, кто на улицу вышел, прямо в траве завалился. Как хорошо, что дождя не было и не предвидится.

Постепенно Вику сморил сон, да и я клевал носом. Паша, сидящий неподалеку, уже откровенно храпел, пришлось его даже пихнуть пару раз. Прикладом ему в плечо тыкал, чтобы не вставать и Вику не тревожить. На некоторое время помогало, а потом я заснул. И даже совсем не парился по поводу приглядывать за бородатым Толиком – формальный глава группы бдил, расхаживая вокруг домика с дробовиком наперевес. Ну и пусть бдит, решил я, уже проваливаясь в сон.

19 июня, очень раннее утро

Нилов Вадим, территория близ Зоны Посещения

Что-то было неправильно вокруг. Даже не открывая глаз, я это почувствовал.

Проснулся только что, но, еще не вынырнув из состояния полудремы, пытался ухватить и понять, что же за отголоски странных ощущений меня разбудили. Такое чувство, что на центрифуге прокрутили, только вот тошнота к горлу не подкатывает.

– Эй, а это что за хрень? – раздался громкий голос из домика, хорошо слышимый даже через стену.

– Э-э! Эй!!! Что за… – Взвизгнув паническими нотками, голос прервался.

Я быстро, но аккуратно поднялся, так чтобы Вику не потревожить. Но девушка уже сама проснулась, ошалевшими со сна глазами глянув на меня. Кивнув ей успокаивающе, я заметил, что сквозь загар на ее скуле четко виден наливающийся фиолетовым синяк и несколько кровоподтеков рядом.

– Ааа!!! – вдруг раздался чей-то нечеловеческий крик, и следом почти сразу же в домике все взорвалось истошным визгом.

Совершенно не понял как, но я уже подбежал к двери с ружьем в руках. Когда его схватить успел только? И тут же отшатнулся, едва не откинутый в сторону, – из проема будто пробка из бутылки вылетели несколько человек. Летевший первым коммандос на пороге споткнулся, а еще двое выбежавшие за ним покатились по земле. Кричали не они – кричал кто-то внутри. Истошно кричал, будто его живьем сжигали. Хотя и один из тех, кто выбрался из домика, тоже подвывать начал, покатившись по земле.

Я заглянул внутрь и едва не отпрянул от неожиданности. Открывшееся зрелище поражало своей нереальностью – полутемное помещение было будто подсвечено снизу зеленоватым мерцанием дыма, клубящегося в местами просевших досках перекрытий пола. Пугающий свет был будто разлит по полу причудливым узором и на первый взгляд казался не особо опасным. Но лишь на первый взгляд – в комнате лежало несколько обездвиженных фигур, а еще кто-то катался в дальнем углу, не переставая выть на одной ноте.

Я коротко оглянулся – кричали по-прежнему и позади меня. Двое, в том числе и бородатый «капитан» Толик, склонились опасливо над парнем, который держался за ногу и голосил бессвязно от боли. Кто-то, отбежав, смотрел на дом издалека в ужасе, кто-то, наоборот, подходил ближе ко мне.

– Не подходи! – крикнул я, столкнувшись взглядом с Викой, которая уже рядом была. Увидев, что девушка кивнула и остановилась, я снова развернулся в сторону дверного проема.

– Помогите! – Теперь явственно крик раздался – нечеловеческий вой внутри еще не стих, но уже захлебывался – лежащий на полу парень заходился в судорогах. И… пытался скрыться от облизывающего его зеленоватого холодного пламени.

То, что холодного, сомнений не вызывало – я почему-то знал это, всматриваясь в мерцание зеленоватых язычков, поднимающихся сквозь щели в рассохшихся и гнилых досках. Подвала у дома не было, но доски пола были настелены на несколько балок, в промежутке между которыми и плескалось на глубине студенистое пламя.

– Помогите! – выдернул меня в реальность повторившийся крик.

Встряхнувшись, я поднял взгляд от лениво колышущихся зеленых сгустков и посмотрел вглубь помещения. В противоположную стену буквально вжималась хрупкая фигурка девушки, чьи светлые волосы, рассыпавшиеся по плечам, даже в темноте были видны.

– Алла, стой, не двигайся пока! – крикнул я, делая маленький шажок вперед и вглядываясь в полумрак дома.

– Что там? – раздался под ухом вкрадчивый голос, и я почувствовал чью-то тяжелую руку на плече.

Меня качнуло вперед, и я инстинктивно отпрянул.

– Ты что делаешь, придурок! – моментом развернулся я, резко стряхивая с плеча руку «капитана». – На зад себе культяпки свои клади!

Натолкнувшись на мой бешеный взгляд, бородатый Толик даже ничего не сказал, хотя, судя по виду, обиделся крепко. Добавив еще несколько крепких выражений, я снова обернулся к входу. Мельком отметив, что у лежащего на земле парня уже человек пять сгрудились. И картинкой в зрительной памяти отобразилось испуганное лицо красноволосой Лены, с ужасом взирающей на стонущего пострадавшего.

Так, к зажатой в доме девушке отсюда не пройти, это точно, – даже если идти по балке, дым клубится совсем рядом и вполне может ноги задеть. И весь центр комнаты заполнен будто бы студнем растекшимся.

– Алла! – снова крикнул я. – Все будет в порядке, не волнуйся! Главное, не двигайся, сейчас мы тебя вытащим!

Девушка что-то ответила, но не очень связно, я не расслышал – гомон позади меня становился все громче. Но я не прислушивался – вглядывался в пол, стараясь рассмотреть, как же можно пройти, не попадая в радиус действия «ведьминого студня». А это точно был он – догадался уже, хотя в кино его немного другим показывали, больше на желе похожим. И цвет был пронзительно радиоактивный, а здесь мягкий, неяркий. Но все равно отталкивающий.

– Окно, – пробухтело вдруг рядом со мной. Обернулся – Паша рядом.

Точно, окно – присмотрелся я: совсем неподалеку от вжавшейся в стену Аллы забитое окно виднеется.

Вместе с Пашей мы сорвались на бег одновременно, огибая домик. До окна добежал я первый, но остановился, поджидая спутника. Глухо стукнула земля последние несколько раз под ударами его ботинок, и Паша остановился рядом.

На первый взгляд, окно было заколочено добротно, но все доски вырвало моментально, и опять вместе с рамой, сразу после того, как Паша приложился. Тут же я его отодвинул слегка и вскочил на подоконник, мертвой хваткой вцепившись руками в бревна, чтобы не упасть, – прямо подо мной в щелях были еле-еле видны зеленоватые отсветы. Чуть поодаль в провале досок лежало тело и, казалось, будто плавало в обнимающем его студне. И еще один труп чуть дальше.

Сделав над собой усилие, я оторвал левую руку, правой в это время вцепившись в стену так, что, наверное, ногти в дерево впивались, потянулся к Алле. На меня она лишь мельком глянула – взгляд ее приковывало холодное пламя рядом.

– Давай руку! Не эту, правую!

Я был сейчас слева от Аллы, и она протягивала мне левую руку. Но так вряд ли у нее получится доски со студнем под ними перепрыгнуть.

– Другую – правую! – снова нетерпеливо произнес я. В животе тянуло страхом – зеленоватый клубившийся дым был и подо мной тоже.

Девушка подняла голову, и я едва не отшатнулся, увидев ее гримасу отчаяния. Симпатичное лицо Аллы перекосило от страха и ужаса, по щекам текли две дорожки слез. Столкнувшись со мной взглядом, она приподняла правую руку, невредимую на первый взгляд, но я нутром почуял, что с ней явно что-то не в порядке.

– …ть, – выругался я, не сдержавшись, точно уже понимая – не в порядке у нее что-то с рукой. Без вариантов.

Выругавшись еще раз, перехватился поудобней и, размахнувшись, левой ногой ударил в стену, легко пробив гипрочную обшивку. Поелозив ботинком в проделанной дыре, ударил еще несколько раз, расширяя отверстие. И после этого попробовал перенести вес на выставленную ногу. Гипсокартон отделки стен хрустел немного, чуть крошась под подошвой, но держал вроде. Да и ступня в профиль межстенный уперлась.

– Давай руку! – крикнул я Алле, потянувшись к ней. Мои пальцы сейчас почти ее плеча касались.

Сглотнув судорожно, она протянула мне свою правую руку. Пальцы ее при этом висели как-то неестественно. Схватив ее за запястье, я напрягся.

– Готова?

Алла не ответила, закивала только мелко, явно с трудом сдерживая подступающую истерику.

– Сейчас потяну тебя к себе, хватайся за меня и не отпускай, – громко сказал я девушке.

Она кивнула, тряхнув волосами, и чуть сжалась, будто напружинившись.

– Давай! – крикнул я, рывком дернув ее к себе. Алла подпрыгнула, помогая мне, перелетела через зеленоватое пламя и, развернувшись в воздухе, приземлилась двумя ногами на подоконник. Но одна кроссовка ее скользнула, и, завизжав, девушка начала заваливаться вниз, утягивая меня за собой.

В лицо дохнуло холодным пламенем смерти, но тут меня невиданной силой будто вышвырнуло из окна. Мелькнула в глазах калейдоскопом синева неба с зеленью травы, перекатившись по земле, я вскочил на ноги. И понял, что, когда начал падать вместе с Аллой, нас Паша выдернул из окна. Как морковку из грядки.

– Фух! – выдохнул я, радостный от того, что остался жив. Но вдруг меня как молнией ударило – приземлившаяся рядом девушка неуклюже пыталась подняться – левой рукой она сейчас держалась за запястье правой, в ужасе рассматривая безжизненную кисть. Только сейчас, при дневном свете, я заметил, что пальцы и тыльная сторона ее ладони уже приобрели синюшный оттенок.

Плюнув парой ругательств, я подскочил к Алле, чувствуя, как меня начинает бить нервная дрожь. Девушка подняла лицо и беспомощно глянула на меня, лицо ее по-прежнему искажала гримаса страха.

– Что это? – с трудом справившись с голосом, спросила она меня. Сейчас явно было видно, что у нее проблемы с кожей лица – все щеки прыщами испещрены. Красные точечки хорошо заметны были на белом как мел фоне. Бледной Алла была сейчас буквально как полотно. – Что это?! Черт, как больно… – не сдержав рыдания, протянула девушка, со страхом переведя взгляд на свою руку. Я сам в этот момент почувствовал боль на губе – прикусил с такой силой, что даже струйка крови по подбородку протека.

Смотреть получалось с трудом. Зрелище было реально ужасным – синюшного цвета пальцы будто отекли и резиново, налившись ровными сосисками, загибались в обратную сторону.

– Это звездец, – раздался вдруг рядом голос.

Велик появился. Мелькнув рядом, он сразу присел рядом с девушкой, рассматривая ее руку.

– Алла, – произнес он, глядя в глаза девушке, – это коллоидный газ. Если сейчас руку не ампутировать, то тебя всю в такую субстанцию превратит, – когда Лёха это произнес, он тронул ее за палец, который спружинил при этом. При виде этого я не удержался, содрогнулся от отвращения.

– Нет, – замотала головой Алла так, что пряди ей по лицу хлестнули, – нет, нет! Может, в больницу, там разберутся? У меня папа…

– Пойдем, – подхватив девушку, Велик быстро поднялся и потащил ее за собой, обходя дом. Переглянувшись, мы с Пашей, глаза у которого сейчас так же, как и у меня, на лоб лезли, пошагали следом. Тут я понял, что с той стороны, куда мы идем, уже не крики, а вой доносится.

– Твою мать, – невольно вырвалось у меня при виде открывшегося зрелища.

На значительном удалении от двери сейчас валялся парень, тот самый, что на Аллу протяжным взглядом пялился часто. Но сейчас он вперился в вечность уже – на его висках вздулись вены, глаза были широко распахнуты, а рот искривлен непрекращающимся криком.

Неподалеку от лежащего сгрудилась почти вся группа – но никто близко не смел подходить, сгрудились на приличном удалении, причем многие отвернулись, закрыв от ужаса глаза и уши руками. А ужасаться было от чего – штаны у парня были разрезаны, и виднелись ноги такие же синюшные, как и кисть у Аллы.

– Видишь? – между тем произнес Лёха, говоря ей на ухо. – С тобой сейчас то же самое может случиться. Надо срочно кисть ампутировать, чтобы зараза дальше не пошла. Пойми, это не лечится!

– А… а с ним что? – вдруг негромко спросила Алла, глядя на распростертого парня.

Лёха не ответил, просто быстро головой качнул отрицательно. Ну да, там ноги если только по грудь ампутировать – поморщился я, глядя на лежащего. Куртка у него была расстегнута, футболка задрана, и было видно, что синева уже пах миновала и на живот перешла.

Крик прервался моментом – будто вентиль перекрыли. Раздался последний сиплый выдох, и парень застыл в искривленной позе.

– От болевого шока умер, – громом в наступившей тишине прозвучал голос Велика, и на него обернулись почти все. И сразу же, я заметил, кое-кто сделал шаг назад, будто отстраняясь от происходящего. Раздалось еще несколько возгласов – синюю кисть девушки, которую она прямо перед собой держала, видно было хорошо.

Алла вдруг зажмурилась и тихонько заскулила, всхлипывая.

– Пойдем, – поманил ее за собой Лёха и, отведя на несколько шагов, усадил на землю. – Вадик, – повернулся он ко мне, – обрез тащи свой!

На мгновение я почувствовал облегчение – можно отойти. Но вдруг молнией мысли стрельнули – обрез? Зачем?

– Картечь посмотри, есть у тебя? – не оборачиваясь, бросил мне Лёха, почувствовав, что я подбежал. Сам он сейчас разворачивал небольшой пакетик, в котором было что-то в фольгу завернутое. Чуть тронув мизинцем свой язык, опустил подушечку в белый порошок и, зацепив буквально несколько крупинок, слизнул их.

Начиная догадываться, что у него там, я, тем не менее, быстро вывалил из карманов все патроны, посмотрел и взял два с картечью. Не дожидаясь указаний, зарядил ружье, отложив его немного в сторону.

– Вадик, подержи ее, – не оборачиваясь, попросил Лёха. Я тут же придвинулся и приобнял Аллу за плечи, сразу почувствовав, как девушку трясет крупной дрожью. Даже услышал, как у нее зубы дробь выбивают.

– Давай посмотри на меня, – произнес Лёха, и, когда девушка глянула на него, он протянул к ней руку. На выставленном мизинце было немного белого порошка.

– Вдыхай, это обезболивающее, – поднес палец к ее ноздре Лёха. Ничего не спрашивая, Алла чуть наклонилась и шмыгнула. – Еще, – снова набрав небольшую шепотку мизинцем, чуть ли не в нос Лёха ей палец запихнул.

Девушка быстро втянула в себя воздух, снова шмыгнула и откинулась назад, закрывая глаза. Я невольно прижал ее к себе и начал успокаивающе гладить по волосам.

– Пять минут, – почти по губам прочитал я то, что Лёха произнес. А он поднял ружье, переломил его и, вытащив один патрон, посмотрел. Удостоверившись, что картечь, снова собрал обрез.

– Ты сам, что ли… это? – дернув подбородком в сторону пакетика, спросил я Велика. Без конкретики получилось, но смысл вопроса он понял, покачав головой:

– Нет, у одного урода в лагере было. Я еще думал, брать не брать, – поморщился Лёха и перевел взгляд на девушку. – Сейчас, еще пара минут, – присмотрелся он к ней.

– Что с ней? – услышал я рядом взволнованный голос. Вика подошла – тоже бледная как мел, губы кусает. Она подошла, и Паша рядом стоит, а все остальные поодаль сгрудились. С той стороны слышен нестройный гомон, испуганные возгласы, плач.

– Вика, посмотри, пожалуйста, в боковом кармане у меня аптечка должна быть, – попросил я ее.

– Бинты нужны? – спросила она, но, не дожидаясь ответа, кивнула и, быстро сбегав за рюкзаком, просто принесла его к нам и буквально вытряхнула пакет с медикаментами.

Его сразу же взял Лёха, вытащил жгут, а после сноровисто и очень туго перемотал Алле руку чуть выше локтя. Девушка почти не отреагировала, но глаза открыла. Плакать она перестала, и взгляд ее уже был подернут поволокой наркотического опьянения.

Вика в это время трясущимися руками вскрывала пакеты с бинтами. Руки у нее дрожали, получалось не сразу.

– Фу, – резко выдохнул Велик, поднялся и едва не подпрыгнул, осматриваясь вокруг. – …ть, – сквозь зубы буркнул он, усаживаясь обратно, и глянул на меня, – ни одного патруля за всю ночь, хотя каждые три часа должны проезжать!

Мельком я покосился на него с крупицей интереса – откуда он знает, что каждые три часа? Но спрашивать не стал – все внимание сейчас Алле уделял, которой по виду становилось все более безразлично происходящее вокруг.

– Все, наверное, можно, – вздохнул Лёха и снова привстал, осматриваясь. Но на горизонте зеленого моря холмов никого по-прежнему видно не было. – Вадик, держи, – приподнял он руку Аллы, – да, вот так, на весу.

Глаза девушки были совсем рядом со мной, но ее сознание, судя по всему, уже блуждало где-то далеко – лицо чуть порозовело, рот был немного приоткрыт.

Выстрел в гнетущей тишине прозвучал громом, и я не услышал даже, а почувствовал, как глухо на землю приземлилась оторванная кисть.

– Держи-держи, – рявкнул рядом со мной Велик.

Меня же замутило, и с трудом получалось удержаться, чтобы не отстраниться от страшного зрелища обрубленной выстрелом руки.

– Полей, – протянул мне флакон хлоргексидина Лёха, сам в это время зубами разрывая пакет с тампоном.

Взяв в руки бутылку, похожую на те, в которых перекись бывает, я было потянулся, но пересилить себя не мог – смотреть на обезображенную руку было просто страшно.

– Вадик! – хлестнул меня выкрик Велика.

– Давай, – послышался рядом голос, и я с удивлением увидел рядом Вику. Она забрала у меня флакон и щедро залила жидкостью страшную рану. Алла в это время попыталась привстать, но я крепче обнял ее за плечи, удерживая на месте. Девушка сейчас, не отрываясь, широко открытыми глазами глядела на свою руку.

Когда Вика и Лёха перевязали девушку, замотав культю, использовав все имеющиеся бинты, Алла впала в беспамятство.

Дышала она прерывисто, неглубоко, но дышала.

– Лёха, – спросил я его, как только он поднялся, вытирая пот со лба.

– А? – поморгав, уставился он на меня.

– Эта… эта срань, которая в домике, – кивнул я на строение, – она сюда не вырвется?

– Не, – покачал он головой, – она только по подвалам и в темных углах живет, в чистом поле не бывает.

– Это хорошо, – чуть успокоился я, но на домик поглядывать все же не переставал.

– Давайте уложим ее, – бережно поддерживая перевязанную руку Аллы, между тем сказала Вика.

Мы быстро засуетились и, положив несколько рюкзаков, пристроили Аллу в лежачем положении на земле, примостив изуродованную руку так, чтобы ее не потревожить.

Я старался не смотреть, но взгляд то и дело натыкался на так и лежащую в траве маленькую кисть девушки, которая вся уже стала синего цвета. И тут меня поразила Вика – взяв использованную упаковку от перевязочного пакета, она подняла отрубленную конечность и отнесла ее к домику.

– Что такое? – посмотрела девушка на меня в ответ на изумленный взгляд.

– Да ничего, – покачал я головой, поднявшись и разминая затекшие ноги, – просто ты так… бесстрашно, что ли. А вдруг это передается?

– Нет, от пораженных людей «ведьмин студень» не передается, – отрицательно покачала головой Вика.

«Блин, да откуда они все такие грамотные?» – мелькнула у меня мысль.

Вика осталась рядом с Аллой, сидя рядом и слушая ее дыхание, остальные выжившие невольно собрались группой, от которой кожей ощущалась аура испуга и неопределенности. Все туристы молчали, то и дело оглядываясь на хмуро взиравшую на нас проемами окон постройку, ставшую могилой на нескольких человек. Молчал даже бородатый Анатолий, хотя никогда не упускал случая покомандовать. Сейчас же он ничего не говорил, а вид имел растерянный, как и у всех.

– Что делать будем? – спросил я, просто чтобы тишину нарушить. И посмотрел на бородатого «капитана». Тот взгляда не выдержал, глаза отвел.

– Что, вообще, происходит? – вдруг дрожащим голосом спросила Лена, и тут же вокруг загомонили – ее вопрос повторили сразу несколько человек.

Мне тоже интересно было, что происходит, хотя догадки были уже. Даже пару косых взглядов на Лёху бросил – это он нас умудрился в Зону завести, по всей видимости. Хотя как мы могли забор миновать, он же по всему периметру? Или нет?

– Ты куда нас завел? – Не только я один догадался, оказывается. Гашникову те же мысли в голову пришли.

– Куда ты завел нас, Сусанин-герой?! – неожиданно продекламировал Лёха густым басом и тут же ответил сам себе: – Идите вы в жопу, я сам здесь впервой! Да ладно, начальник, не смотри так, – обычным тоном произнес Велик, проведя себе по ирокезу, – это не я вас завел, она сама пришла.

– Да ты что бредишь? Кто куда пришел…

– Не дребезжи, а? – невежливо прервал Гашникова Лёха. – Говорю тебе, Зона прыгнула, скорее всего. Поэтому и патрулей нет. А старая граница там, – махнул Велик рукой, указывая направление.

– Ты что себе позволяешь, молокосос? – возмутился Гашников.

– Слышь, друг, – скривился Велик, глядя в глаза номинальному руководителю группы, – а по делу замечания будут?

– Да ты как вообще…

– Как пойдем? – тоже прервав взъяренного Гашникова, поинтересовался я у Лёхи.

– Мля, не знаю даже, – скривившись, покачал головой тот. – По идее, Зона не должна была далеко прыгнуть – прошлый скачок даже за периметр стены не вышел. Поэтому можно дернуть к Обскому морю, наверняка на новой границе уже войска сосредотачивают.

– А еще что можно? – уловив недосказанность, прогудел рядом Паша.

– Здесь аэродром подскока совсем недалеко должен быть, вон там, почти сразу за стеной, – показал Лёха направление, – можно туда попробовать. Там, по идее, на вахте народ должен быть, они санитарный самолет могут вызвать.

– Самолет? – удивился я.

– Да, самолет, – подтвердил Лёха, – сейчас только на кукурузниках полетят, в вертолетах электроники много, они аномалии притягивают. На них лишь по разведанным маршрутам, а их не будет сейчас – Зона же прыгнула, все изменилось на фиг.

– Так куда идти сейчас лучше? – поинтересовался практичный Паша.

– Пф, – фыркнул Лёха, – чтобы знать!

– В общем, так, – прервал нас Гашников, – если мы сейчас находимся в Зоне, на территории повышенной опасности, значит, никто никуда не пойдет, а здесь подождем помощи. Думаю, что в течение дня нас обязательно обнаружат и…

– В чем-то ты прав, командир, – согласился Велик, задумчиво кивая, – но обнаружат вряд ли. Сейчас нас никто искать не будет. Значит, так, – вдруг повысил он голос, – давай, Борисович, оставайтесь здесь, только на земле знак выложите какой-нибудь, чтоб, если кто пролетит, заметили. А мы попробуем до границы дойти. Вадик, пойдешь?

– Пойду, – кивнул я. Ну а что, всяко лучше, чем на месте сидеть. Да и, если честно, когда на Аллу смотрю, меня всего накрывает от беспомощности.

– Давай, командир, – посмотрел на Гашникова Велик, – за командира пока. Паша, – перевел он взгляд на здоровяка, – воду, что осталась, никому не отдавай. Одну бутылку только отдай на всех, а остальное для нее береги, – кивнул Лёха в ту сторону, где Алла лежала.

Вздохнув, я направился к лежащей девушке и присел на корточки рядом с Викой. Она медленно-медленно подняла голову, и мы столкнулись взглядами.

– Мы за помощью пошли, – просто сказал я, скосив глаза на лежащую Аллу. Та по-прежнему была без сознания, но уже не такая бледная. Хотя дыхание все такое же, рваное и неглубокое.

– Давайте, – негромко ответила Вика и тут же закусила губу, сдерживаясь. Только сейчас я заметил небольшую россыпь веснушек у нее на носу – до этого под загаром не видно было, а сейчас у нее кожа бледная, будто пергаментная.

На прощание обнял девушку, прошептав что-то успокаивающее на ухо, и поднялся, посмотрев на Леху. И удивился – кроме автомата, у него еще ружье на плече висело. Зачем ему столько, спрашивается?

– Вик, возьми, – протянул он девушке небольшой пакетик.

– Это…

– Да, это, – подтвердил Лёха и добавил после небольшой паузы: – Вдруг что, мало ли… как очнется, не давай, но, если боль невыносимой станет, дашь ей немного совсем.

– Хорошо, – снова закусив побелевшую губу, произнесла Вика, убирая пакетик в карман.

– Мы вернемся, – кивнул я девушке, поднимаясь.

– Давай, Паш, смотри за этими, – снял с плеча ружье и передал его здоровяку Лёха, показав в сторону так и не расходящейся группы во главе с Гашниковым. Вот, значит, зачем принес, ясно.

Бросив прощальный взгляд на Вику, я двинулся вслед за пошагавшим вперед Лехой, догоняя. Но тот сам приостановился и полез в боковой карман штанов.

– Ты чего? – подойдя, спросил его я.

– Ниче, – покачал головой тот, выуживая из кармана пригоршню гаек. Пересыпав их в другую руку, он оставил в правой одну и, размахнувшись, запустил ее низом, подобно тому, как окатыши по воде бросают. – Пойдем, – наметив направление, произнес он после этого и двинулся вперед.

– Так и будем бросать? – удивился я, когда, дойдя примерно до того места, где первая гайка приземлилась, Лёха вторую бросил.

– Периодически, – кивнул он, снова перемещаясь по направлению полета.

– А если закончатся? – спросил я через полминуты после третьего броска.

– Тогда хреново, – поджал губы Велик.

19 июня, день

Морозова Алла, новая территория Зоны

Может ли тяжесть быть легкой? Оказывается, может. Алла чувствовала, что все тело прижимает к земле свинцовая тяжесть, и одновременно девушка как будто парила в невесомости, поражаясь невероятной легкости. Но непривычные ощущения измененного сознания были гораздо интересней – у нее сейчас получалось наблюдать за всем, в том числе и за своими мыслями абстрагированно, будто со стороны. Ее сейчас ничто не тревожило, и не было в мире ничего, что можно было назвать проблемой. Отстраненный интерес – окрестила про себя ощущения Алла, широко открыв глаза и осматриваясь по сторонам.

«Я только что очнулась? Или уже несколько часов в сознании? От чего очнулась?»

Мысли текли плавно, неспешно. Также плавно и неспешно ощущалась боль в правой руке, но она не доставляла неудобств и неприятных ощущений. Наблюдать за болью тоже было интересно. «А что там может болеть?» – мелькнула краем мысль.

Не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением, Алла подняла голову и посмотрела на свою руку.

«Bay!!» – не удержалась она от мысленного возгласа, поражаясь белизне бинта, контрастирующей с пятном на том месте, где рука должна была бы продолжаться. Краешки пятна были алыми, а к центру становились все темнее и темнее. Красный цвет становился черным. Черный красный, как это прекрасно.

Алла с любопытством рассматривала свою изменившуюся руку, подмечая и несколько прилипших к бинтам травинок, и выбившиеся из стройного плетения бинта отдельные ниточки.

Почему она раньше отказывалась от наркотиков? Это же так прекрасно: ни с чем не сравнимое состояние полета мысли и чувств, абсолютное отсутствие всех проблем и…

Прерывая стройное течение мысли, перед глазами возникло знакомой лицо.

– Очнулась? Как себя чувствуешь?

– Странный вопрос, – чуть хрипло ответила Алла и отчиталась: – Я чувствую себя прекрасно.

Вдруг у нее зачесалась шея, и она по привычке потянулась правой рукой. Но, уткнувшись взглядом в культю, чуть замерла в недоумении.

– Алла, Аллочка, все будет хорошо, – вдруг быстро заговорила Вика, приобняв ее за плечи, продолжая успокаивать.

Странная она, подумала Алла, все ведь и так хорошо. Она все пыталась приподняться, и Вика ей помогла. Левая рука наконец освободилась, и у Аллы получилось почесать себе шею. От этого немудреного действия она, к удивлению, получила несказанное удовольствие. Подумала немного, смакуя свои ощущения, и почесалась еще раз.

– Пить хочешь? – поднесла к ее лицу бутылку Вика.

Алла только отмахнулась и от бутылки, и от Вики, мельком заметив, как поспешно та отстранилась от забинтованной руки. Вдруг поодаль раздались возбужденные крики, и Вика обернулась.

– Ой, смотри, смотри! – взвилась она в воздух, показывая рукой куда-то в сторону. Куда, все еще сидящей Алле видно не было. Ей, вообще, видно было немного – обзор закрывали наваленные грудой несколько рюкзаков, а вставать не хотелось. «Томная нега» – пришло на ум. Алле, вообще, сейчас нравилось думать – все мысли легко облекались в соответствующие слова и выражения, не встречая никакого препятствия, как это иногда бывало.

– Это ооновцы! Нас сейчас вывезут отсюда! – отрывая ее от приятных мыслей, присела рядом Вика со сверкающими от радости глазами. – Алла, нас отсюда сейчас заберут!

19 июня, день

Нилов Вадим, новая территория Зоны

– Это что за… – протянул Лёха, маленькими шагами передвигаясь вперед.

Я не ответил, просто сглотнул с трудом и отвернулся – слишком неприятное и отталкивающее зрелище открылось. Внутри все похолодело, разум еще отказывался понимать, что наш поход оказался бесполезным, – Зона расширилась настолько, что поглотила и Обское море.

С тянущим чувством появилось осознание, что последние два часа, передвигаясь по смертельно опасной территории, мы потратили зря. И нам ведь еще обратно идти, а дальше… а что дальше?

– Хрен знает, – покачал головой Лёха в ответ, тоже отворачиваясь от неприятного зрелища студенистой массы, в которую превратилось красивое озеро, – скорее всего, к аэродрому пойдем.

«Я что, вслух спросил?» – мелькнула мысль.

– Если я услышал, значит, вслух, – неожиданно ответил Лёха, а я лишь губу закусил, ошарашенный. Буквально пару мгновений находился в ступоре, а после мысли хлынули нескончаемым потоком. Но их уже вроде как Лёха не услышал.

Сам он уже пошагал в обратную сторону, и я поспешил за ним, чувствуя на спине неприятное покалывание чужого взгляда. Очень неприятное, всепоглощающее такое, от которого шумело в ушах.

Стоило отойти метров на двести, как стало легче и бодрее. Я даже осмелился оглянуться пару раз, но той тягучей субстанции, в которую превратилось водохранилище, видно больше не было.

Когда обернулся в очередной раз, перед глазами возникла ладонь, тут же опустившись на мое плечо, и нырнувший вниз Лёха потянул меня за собой.

– Ты чего? – шепотом выдохнул я, но Велик только приложил палец к губам, осторожно высматривая что-что вдали.

– Эгей, селяне! – неожиданно донесся крик со стороны леска неподалеку. – Ну-ка поднялись и сюда подошли! Не торопясь, с поднятыми руками!

– Твою мать, – негромко выдохнул Велик и, распластавшись на земле, быстро пополз в обратную сторону, чуть забирая вправо. Я, больше ничего не спрашивая, рухнул в траву следом и пополз за ним.

Трава перед глазами была ярко-зеленая, остро пахнущая и дышащая летним зноем, сверху невиданной голубизны куполом землю небо накрывало, а яркое солнце уже хорошо припекало. По такой погоде хорошо расположиться где-нибудь у лесного озера, ловя тень от сосновых веток, но никак не ползать по-пластунски по высокой траве в тяжелом и насквозь пропотевшем костюме.

Неправильность происходящего подтвердило сразу несколько выстрелов, гулким эхом разнесшихся по округе. Ни свиста пуль, ни звука попадания куда-либо я не расслышал, но едва не заметался, паникуя. Очень уж неприятное и пугающее ощущение, когда по тебе стреляют.

Сзади кричали еще что-то, но я не прислушивался. В ушах уже раздавались гулкие удары сердца, в глазах начали плавать красные искорки. Лёха полз все быстрее, и я старался от него не отставать, изредка поднимая голову и цепляясь взглядом за рубчатые подошвы ботинок впереди. Тут я понял, что мы ползем сейчас под небольшим углом вверх, будто на склон пологого холма поднимаясь.

Лес передо мной встал неожиданно, стеной. Вроде только-только весь мир вокруг составляли высокая трава и небо, как неожиданно мы среди деревьев оказались. Лёха сразу же перекатился на бок, укрывшись за одним из стволов, вскинул к плечу автомат и дал пару коротких очередей.

Я успел заметить, как исчезли из поля зрения несколько фигур, бредущих по траве в нашу сторону. Четверо точно, если не больше. Лёха же, быстро поменяв позицию, снова приник к прицелу. Подождав несколько секунд, он снова перебежал, еще метров на пять.

– Это что такое? – вырвалось у меня, когда я заметил что-то неправильное в траве раскинувшегося перед нами луга. Невольно спросил, чтобы не молчать, – и так знал, что это такое.

Коротко глянув на Леху, по его расширившимся глазам понял, что и он «зеленку» видит, – Велик мгновенно побледнел, на лбу стала явственно заметна россыпь капель пота.

Да, понятен его испуг – мы-то ползли… и, если бы «зеленка» раньше притекла, сделать бы точно ничего не успели.

– Ух ты… как нам повезло, а… – выдохнул он, даже чуть приподнимаясь на одном колене. Я тоже, несмотря на опасение быть подстреленным, привстал, вглядываясь в море травы. А там сейчас происходило что-то чуждое разуму – по поверхности земли скользило будто зеленое покрывало, по мере продвижения видоизменяя свою форму. С замирание сердца я наблюдал, как зеленая пелена бесшумно двигается, подминая под себя колышущуюся траву и неуклонно приближаясь к тому месту, где в последний момент можно было увидеть наших преследователей. «Зеленка» сейчас будто крыльями распахивалась, собиралась обхватить своих жертв.

Как я ни был готов, дикий крик все равно раздался неожиданно, резанув по ушам. Невероятно долгое мгновение ничего не происходило, кроме того что зеленая масса все так же уверенно катилась вперед, но вдруг из травы выпрыгнули трое и бросились бежать.