Золотой шар Белозеров Михаил

19 июня, вечер

Нилов Вадим, окрестности аэродрома

Нести Аллу оказалось не тяжело. Я ее как коромысло взял, перекинув хрупкое тело через себя. Лёха подсказал – голова девушки сейчас почти лежала у меня на плече, левой рукой я одновременно обхватил ее руку и ногу, придерживая. Правую оттягивало ружье, которое я так и нес с собой. Ничего из оружия убитых ооновцев брать не стали – возьмут с таким, и доказывай потом, что не верблюд.

Рядом шла Вика, наблюдая за Аллой, которая находилась в полубессознательном состоянии, Лёха двигался немного впереди, периодически обкидывая гайками путь. Позади то и дело раздавались хриплые вздохи Гашникова. С одной стороны, урод он, вот так просто девушек слил. С другой – я в такой ситуации не был, не мне судить. Хотя даже без моего осуждения он урод, без вариантов. ОСтастся только констатировать факт и надеяться, что сам в ситуацию выбора между шансом спасти свою жизнь, загубив чужую, не попаду.

– Тихо, тихо, все хорошо, – вдруг произнесла Вика, протянув руку и погладив застонавшую Аллу по голове.

Да, хорошо, как же. Прекрасно и замечательно просто, едва не фыркнул я.

Мы как раз прошли по небольшой ложбине и почти вышли на пригорок. Идущий впереди Велик остановился, и, когда он обернулся, я с облегчением увидел улыбку на его лице.

– Дошли? – негромко выдохнул я, тут же почувствовав, как по всему телу тяжесть усталости растекается. Выдохнув, я почесал нос и щеку о бедро Аллы.

– Нет, – ответил Лёха в своей обычной манере, – еще нет. Метров двести осталось, – кивком показал он за спину.

Я к этому времени уже приблизился к нему, и взгляду открылось ровное поле с несколькими раскатанными дорожками, будто проселочными, и небольшой навес поодаль.

– Это че? – удивился я хрипло. – Это аэродром?

– А ты что хотел? – чуть приподняв одну бровь, спросил Лёха. – Терминал аэровокзала здесь увидеть?

– Нет, но это… поле обычное, – не сдержал я своего разочарования. Мне-то казалось, что, когда дойдем до аэродрома, нас здесь будут ожидать сразу самолет, приветливые стюардессы, бригады медицинской помощи и незанятые на рабочих местах сотрудники дежурной смены. А вместо этого – просто поле, несколько навесов и подобие склада неподалеку – длинный покосившийся ангар без стен, из одних металлических конструкций состоящий.

– Ладно, привал небольшой, – осмотрел нас Лёха, – давайте, все равно там пока нет никого. А если появится, так мы заметим и отсюда и знать дадим.

Аккуратно сняв с плеч Аллу, при помощи Вики я уложил девушку на землю. Глаза ее были закрыты, но веки чуть подрагивали. Лицо по-прежнему бледное как полотно, на белой коже выделялись крупинки угрей. Щеки девушки вроде как еще сильнее ввалились, на лбу бисеринки пота неширокой цепочкой тянулись.

Выпрямляясь, столкнулся взглядом с Викой. Ничего не сказал, просто чуть кивнул и погладил ее по руке слегка. Девушка тяжело вздохнула и присела рядом с Аллой, взяв ее здоровую руку в свою. Не удержалась, кинула уничижительный взгляд на насупленного Гашникова, который мялся чуть поодаль.

Я достал из рюкзака бутылку, все сделали по паре глотков небольших. Воды оставалось мало, экономить надо было.

– Это как аэродром подскока задумывался, – присел рядом Лёха, разворачиваясь и показывая на поле, – но не удалось. Горючку здесь хранить не получается, ангар тоже не поставишь.

– Почему? – спросил я негромко, тоже осматриваясь.

– Если в Зоне что-то построить, она к этому притягиваться начинает. Помнишь «студень» в домике? Аномалии к людским постройкам тянутся. Поэтому, кстати, многие сталкеры с ружьями и ходят, – кивнул он на вертикалку, лежащую рядом со мной, – считается, чем проще, тем лучше. А здесь, – снова кивок в сторону, – обычно институтские сталкеры транспорта на большую землю ждут, или яйцеголовые отсюда эвакуируются, если калоши их ездить перестают.

– Калоши?

– Платформы. Антигравы.

– А, ну так бы сразу и сказал, – понял я, о чем речь, – в кино такие видел.

– Ну здесь они немного не такие, как в фильмах показывают, – хмыкнул Лёха, – но суть примерно та же.

– А…

– Стой! – поднимаясь, вдруг резко вскинул руку Велик, ткнув мне в грудь, весь в слух обратившись.

– Что такое? – приподнялась и сделала шаг вперед Вика.

Лёха не ответил, все еще осматриваясь по сторонам. Тут я почувствовал жар на лице. Как солнце-то печет – хотя самый полдень.

– Ложись! – неожиданно громко заорал Велик и рухнул на землю плашмя, потянув за собой вскрикнувшую Вику. – Лежите, не двигайтесь!!! – истошно закричал он.

Я невольно сам пригнулся к земле, все еще не вжимаясь в нее, как Лёха, который все орал мне лежать и не дергаться, взмахивая рукой, призывая приникнуть к земле. Вдруг в лицо колыхнуло нестерпимым жаром, и вместо воздуха с очередным вдохом внутрь, как показалось, раскаленная лава хлынула. Грудь разрывало болью, и я сам прижался к земле, пытаясь спрятать лицо и найти хотя бы глоток обычного воздуха. Очень, очень долго тянущийся миг я просто забыл обо всем на свете и не чувствовал ничего, кроме опаляющего жара, стараясь вжаться в землю как можно сильнее. В этот момент увидел, как Лёха подгребает под себя Вику, накрывая ее своим телом и закрывая от опаляющего жара.

Вдруг рядом почувствовалось шевеление, в плечо мне что-то несильно ударило, и тут же раздался громкий стон.

«Алла!» – пронзило меня мыслью, и, с усилием развернув взгляд, оторвав голову от земли, я увидел, как девушка рядом барахтается, уже криком боли захлебываясь.

Прыжком я рванулся вперед, подминая под себя девушку, пытаясь закрыть ее своим телом от нестерпимого жара, который жег все сильнее. Алла задергалась – воздуха на крик у нее уже не хватало, и она с расширенными глазами, не понимая, что происходит, пыталась встать или отползти хотя бы. Навалившись на нее, я сдерживал брыкание девушки, уже чувствуя, как голову сжимают тяжелые тиски подступающего беспамятства. Не в силах сдерживаться, я, будто утопающий, широко открыв рот, вдохнул, понимая что зря, но ничего сделать с собой не смог. Но, на удивление, горячий воздух хоть обжег, но это был воздух. Уткнувшись себе в плечо, закрывая лицо, я с облегчением вдохнул еще раз, наслаждаясь.

По ушам стеганул крик – оказалось, когда прижимал Аллу к земле, надавил ей прямо на бинты, и девушка сейчас визжала от боли, извиваясь подо мной. Дернувшись, как будто это меня по голому мясу сейчас к земле прижимали, руку девушки я отпустил и скатился с нее, все еще пытаясь отдышаться. Лежащая рядом Алла согнулась от боли и, уткнувшись лицом в землю, стонала, плечи ее заходились в беззвучных рыданиях.

– Все, все хорошо, все закончилось, – пододвинувшись, погладил я ее по волосам. И только сейчас обернулся – неподалеку, неуклюже отталкиваясь от земли, пытался отползти в сторону Велик, загребая по земле ногами. Вика была чуть подальше – она уже поднялась на ноги и, пошатываясь, медленно отходила в сторону.

– За что… – вдруг надсадным шепотом произнесла Алла, – за что мне это?..

Лёха, все еще отползая, ошалевшими глазами глянул на меня, а после по направлению моего взгляда посмотрел на пошатывающуюся Вику.

– Стой!!! – вдруг рванул воздух его крик, и он бросился к девушке, подскочив с неожиданной прытью.

19 июня, день

Поселок Маяк

В небольшом овражке сидели трое сталкеров, разогревая тушенку с помощью спиртовых таблеток. На вершине холма расположились еще двое, наблюдая за местностью, а шестой находился неподалеку, засев в кронах деревьев с охотничьей винтовкой, внешне очень похожей на карабин СВД. Одеты все были в одинаковые костюмы камуфляжного цвета, и у каждого на плече была нашивка с пауком и аббревиатурой «нэо».

Старший, Паутиныч, в очередной раз глянув на солнце, поднялся, походил немного вокруг, разминая ноги, и посмотрел на одного из своих спутников. Тот встал сразу.

– Бери Дядю Федора с Шахидом и давай к аэродрому, – произнес Паутиныч, обращаясь к поднявшемуся сталкеру, – там займите позиции и ждите. Если мы до послезавтрашнего утра не объявимся, то отходи по плану.

– Аэродром? – удивился сталкер. – Там же нет никого? Полеты же закрыли с позавчерашнего дня…

– Безумный об этом не знает, – пожал плечами Паутиныч и сморщился, – а здесь он уже давно должен был быть.

– Может, он через периметр решил уйти?

– Если так, то не наша головная боль, – ответил Паутиныч, – тогда и без нас разберутся.

19 июня, вечер

Нилов Вадим, неподалеку от аэродрома

Неведомая сила потащила Вику к себе. Девушка пыталась отклониться назад, волосы ее трепетали, будто в вентилятор затягиваемые. Пытаясь остановиться, она пронзительно закричала, а я в оцепенении наблюдал, как Вику затягивает будто в полосу плывущего от жара воздуха.

Вскочив на ноги, сделал шаг вперед, широко раскрытыми глазами наблюдая за происходящим. К счастью, в этот момент к Вике уже подбежал Лёха, схватил девушку за плечи и потянул на себя. Воздух рядом вдруг еще сильнее сгустился, закручиваясь воронкой и будто потянувшись вперед.

Опомнившись, стряхивая оцепенение, я сорвался с места, будто в замедленной съемке наблюдая, как визжащую Вику уже гнет и ломает неведомая сила, а Лёха из последних сил пытается вытащить девушку. Вдруг он сам испуганно вскрикнул, невольно наклоняясь вперед.

Подбежав, осмотрительно начав тормозить за пару метров до непонятной ловушки, затягивающей друзей, я сделал два быстрых шага и, схватив Велика за ткань куртки на плечах, медленно потянул на себя. А ну как резко рвану, и он Вику отпустит? Но Лёху самого вдруг дернуло, заставив захлебнуться криком, и он качнулся вперед. Инстинктивно я потянул его на себя еще сильнее, уже загребая подошвами землю. Но не получалось – меня самого тащило за ним.

Напрягшись, я что было сил рванулся, отталкиваясь от земли, и неожиданно вместе с Лёхой отлетел на несколько метров, кубарем прокатившись по траве. Сгруппировавшись, вскочил на ноги и не удержался от крика – оставшееся в ловушке перекрученное тело девушки в этот момент смяло, ломая как тростинку, и по сторонам вдруг щедро брызнуло кровью.

– Нет! – закрыв лицо руками, упал я на колени, не в силах наблюдать за тем, как ловушка рвет на части Вику.

Повернув голову, я посмотрел на Лёху и тут же отвел взгляд, не сдержав стона и закрыв лицо руками, совершенно не чувствуя боли от обожженной кожи.

Велик был мертв, без вариантов. Лица у него не было, куртка была в нескольких местах буквально погрызена – вся грудь и плечи пестрели порванными проплешинами, сквозь которые была заметна изуродованная плоть. Еще и одной руки у него не было – только изорванный рукав болтался.

Тут я взвыл, не в силах сдерживаться. Но усилием все же взял себя в руки и, сжав зубы, посмотрел на Аллу. Девушка уже лежала на боку, подтянув колени к груди, беззвучно рыдая.

Осмотревшись еще раз, поодаль увидел Гашникова. Тот сейчас представлял собой страшное зрелище – лицо красное, с обожженной кожей, борода опалена, а одежда вся в пепле. Руководитель группы стоял на коленях, непонимающе осматриваясь по сторонам.

Оглядываясь, я понял, что полоса жара прошла практически над нами. Но повезло, мы оказались не в центре ее пути, который был обозначен пожелтевшей от жара травой. А вот Гашников, по всей видимости, все же не выдержал и пытался убежать, по крайней мере, отпечатки его ног были заметны на жухлом следе.

Аккуратно осматриваясь, поглядывая на тело Велика, я попятился в сторону всхлипывающей девушки.

– Алла, – обратился я к ней, присаживаясь рядом.

Лицо ее было перекошено от боли, грязное, несколько травинок к мокрому от пота лбу прилипло. Но без истерик, хотя и вздрагивает от плача, взгляд осмысленный.

Я скинул с плеч рюкзак и выругался не сдерживаясь – пластиковая бутылка с водой, закрепленная сбоку, съежилась от жара. Но тут же я облегченно вздохнул – к счастью, она не лопнула и вода внутри оставалась. С трудом отвинтив крышку, дал Алле попить воды немного. Потом сделал глоток сам – вода оказалась теплой, едва не горячей.

– Подожди немного, – погладил я девушку по плечу и поднялся, разворачиваясь в сторону трупа Велика.

Осторожно приблизившись к нему, схватил мертвое тело за щиколотки и оттащил его на несколько метров в сторону от плотных сгустков воздуха, в которые затянуло Вику. Тела девушки видно не было. Его вообще не было. Только обрывки одежды и кровь на траве. Много крови.

Стараясь не смотреть больше в ту сторону, но все же опасливо поглядывая, не задерживаясь взглядом на останках девушки, я аккуратно попытался приподнять ткань, чтобы расстегнуть на Лёхе куртку Но стоило потянуть за один из лоскутов, как увидел искомое. Под мышкой у Велика был заметен пистолет, тот самый, бесшумный и необычного вида. Оружие находилось на боку в потайном кармане, хитро сделанном в перфорированной обтягивающей майке.

Достав пистолет, я мельком осмотрел его – небольшой, едва крупнее моей ладони. Очень широкая, будто приплюснутая рукоять, совсем короткий ствол. Совершенно не похож на боевое оружие, игрушечный какой-то.

Извлек магазин, посмотрел. Патрон серьезный, вот почему рукоять такая широкая.

Эх, Лёха, Лёха, так и не узнал я, что у тебя за тайны.

Кинув прощальный взгляд на тело, я поднялся и пошел к Алле. Она уже не лежала – присела, поджав одну ногу под себя, с гримасой боли баюкая изувеченную руку.

– Пойдем, – наклонился я, помогая ей встать. Она посмотрела на меня глазами побитой собаки, вдруг расплакавшись громко. Как не вовремя. Хотя и так уже она сколько себя в руках держит, кто другой на ее месте давно бы с катушек съехал.

Беззвучно ругаясь сквозь зубы, я потянул девушку и, наклонившись, подхватил ее на руки. Не так, как сюда на плечах нес, а просто на руки – идти недалеко осталось по склону холма, можно и напрячься.

По широкой дуге обойдя место с аномалиями, начал аккуратно спускаться. Идти было неожиданно тяжело, соленый пот заливал глаза, и я несколько раз останавливался. Но не передохнуть, а покидать гайками впереди себя – предсмертные крики спутников, попавших в ловушку, у меня до сих пор в ушах стояли.

После очередной моей остановки Алла отстранилась, сказав, что сама пойдет. Лицо девушки было белее мела сейчас, но держалась она ровно. Я из бравады потянулся было, бормоча, что мне нетяжело, но Алла покачала головой, слегка прикрыв глаза, и настаивать я не стал. Лишь обошел ее с другой стороны, взяв за левую руку, поддерживая.

Ноги у меня самого налились тяжестью, и до деревянного навеса еле дошел – не вовремя расслабился. Буквально собирая в кулак все силы, скинул рюкзак, снял подстилку для спальника и расстелил ее на земле.

Борясь со слабостью, соорудил подобие подушки и уложил на землю Аллу, которая сразу же закрыла глаза. Мне сейчас были видны ее передние зубки, которыми она губу закусила так, что та побелела. Веки у девушки дрожали, но она не плакала.

Присев рядом, я покопался в рюкзаке и достал свой пакет с лекарствами. Подумал и достал две таблетки болеутоляющего, которые Алла проглотила не глядя и жадно запила водой, я еле успел бутылку отнять. На донышке воды осталось всего ничего и, подумав немного, с трудом удержался, чтобы не выпить.

Надо Алле на потом оставить. Я и потерпеть могу, а ей сейчас точно гораздо хуже, чем мне.

Примостив голову изредка постанывающей от боли девушке, сел на землю и начал смотреть в небо. Надеюсь, хоть кто-нибудь сюда прилетит.

О погибших старался не думать. Но не думать не получалось.

19 июня, вечер

Неподалеку от аэродрома

И так боязливо озирающийся по сторонам Грач неожиданно приостановился, даже пригнувшись. Идущий следом Безумный широко открыл глаза, ощутив холодок плохого предчувствия, и невероятным прыжком нырнул в сторону, покатившись по земле.

Удивленный Грач проводил Макса взглядом, даже выпрямившись чуть-чуть, но тут, опережая звук выстрела, в шею ему вошла острая пуля, ломая позвонки и разрывая жгуты мышц. Из выходного отверстия на траву хлынула кровь, а упавший Грач еще несколько мгновений пытался непослушными руками зажать рану, не понимая, что уже умирает.

Петюня тоже почувствовал опасность, но все же позже Макса. Он рухнул как подкошенный на землю, услышав над собой свист пуль, и столкнулся с мутнеющим взглядом Грача. С одним, второго видно не было – примятая трава скрывала. Истошно закричав, Петюня рванул из-за плеча дробовик и, подняв его, почти не глядя, высадил все шесть патронов в сторону низких зарослей кустов неподалеку. Тут же руку его рвануло болью, а ружье отлетело в сторону.

Выматерившись и завыв от невыносимой боли, Петюня попытался отползти в сторону, отталкиваясь каблуками тяжелых ботинок. Полз он в сторону Грача, где валялся выроненный тем обрез. Вдруг Петюню рвануло пулями – один раз ногу, чуть повыше колена, да так, что все тело прочувствовало треск сломавшейся от попадания кости, а второй тупой удар почти сразу же ожег плечо.

Взвыв, Петюня извернулся и левой, здоровой рукой полез в карман куртки. Нащупав там ребристую чушку гранаты, он достал ее и снова взвыл от понимания того, что правая рука совсем не хочет слушаться.

– Суки! Суки! Суки! – шепотом повторял Петюня, обращаясь к неизвестным и, ерзая, будто жук на спине, пытаясь перевернуться. Наконец у него получилось, да так удачно, что правая рука оказалась под ним. И почти сразу в бок ударила еще одна пуля. Едва не теряя сознание от боли, уже чувствуя смертельный холод, Петюня впихнул ребристую чушку в окровавленную ладонь, чуть двинулся, прижимая раненую руку с гранатой к земле, и, застонав, в последнем усилии рванул чеку. В этот момент в него ударила еще одна пуля – прямо в голову.

Когда нападавшие, настороженно осматриваясь, подошли к убитым, Грач лежал лицом в луже собственной крови, скрюченными в последнем усилии руками пытаясь зажать страшную рану на шее. Изорванный выстрелами Петюня лежал мешком, ноги его были переплетены, одна рука прижата телом к земле.

– Шахид, по ногам! Только по ногам! – в который раз уже произнес старший группы, глядя вслед пытающемуся убежать Безумному.

Шахид даже не кивнул – и так все ясно: в рюкзак ни в коем случае попасть нельзя. Сталкер присел на одно колено и раз за разом начал одиночными выстрелами стрелять в сторону петляющей в поле фигуры.

Заполошные выстрелы Петюни дали Безумному несколько секунд форы, и он успел этим воспользоваться – скатившись по склону, бандит пересек небольшой луг и уже был на приличном удалении.

– Попал, – произнес вдруг Шахид, закидывая винтовку на плечо и поднимаясь. Он был уверен в том, что ранил беглеца, – после выстрелов Безумный два раза характерно дернулся и едва не падал.

– Вперед, только без героизма, – произнес старший, и Дядя Федор с Шахид ом быстрым шагом двинулись по траве, прямо по примятым следам. Сам же старший задержался – достав фотоаппарат, он сфотографировал сначала общий план с двумя телами, потом крупным планом лицо Грача. Подойдя к Петюне, он, закинув карабин за спину, аккуратно, чтобы не измазаться, взял труп за плечо и потянул, переворачивая на бок.

Пальцы мертвеца разжались, и рычаг запала отлетел. Гранату старший увидел на экране своего фотоаппарата.

– …ть, – выдохнул он за миг до того, как его нашпиговало осколками в облаке раскаленных взрывом газов.

Дядя Федор и Шахид одновременно присели, услышав хлопок взрыва. Синхронно обернувшись, они успели увидеть, как тело старшего, на миг взмывшее в воздух, изломанно покатилось по земле.

Дядя Федор не сдержал ругательства, а у невозмутимого всегда Шахида побелела закушенная губа. Он развернулся и подбежал к командиру, но, бросив быстрый взгляд, задерживаться на месте не стал.

– Вперед, – коротко сказал он вопросительно смотрящему на него Дяде Федору, и они пошагали вслед беглецу.

Через некоторое время Шахид показал на обильные кровавые следы на траве – он действительно попал. После этого преследователи шаг замедлили – желания нарваться на засаду никакого не было. Но, поднявшись на вершину холма, сталкеры вновь ускорили шаг – вдалеке мелькнула ковыляющая из последних сил фигура. Когда она скрылась за очередной складкой местности, преследователи даже побежали.

Безумный – откуда только силы брались? – останавливаться не собирался. Несколько раз Шахид пытался вновь подстрелить беглеца, но безуспешно.

Через некоторое время вдалеке показалась стена леса. Впереди было кладбище – и хотя на его территории практически не встречалось никаких аномалий, все сталкеры старались его избегать. Кому охота с муляжами встречаться, пусть они и безвредны и неагрессивны? Хотя в последние годы в Зоне муляжей почти не встречалось – почти все уже были переловлены учеными МИВК, – кладбище все равно обходили стороной.

– Да когда ж он свалится-то? – тяжело дыша после быстрой ходьбы, проговорил Дядя Федор.

Шахид не ответил, лишь пожал плечами неопределенно. Судя по тому, что расстояние между ними и бандитом понемногу сокращалось, тот, наконец, начал выдыхаться.

Сталкеры ускорили шаг – нужды разведывать дорогу не было – следы Безумного по примятой высокой траве были хорошо заметны. Держа оружие наготове, они подошли к кладбищу.

Покосившиеся ограды, черные от времени кресты с белесыми пятнами фотографий – одна из странностей этого места, ни одного изображения не сохранилось. Кое-где земля была взрыта – ожившие, вернее каким-то образом оживленные муляжи изредка выбирались из могил.

– Вон он! – вдруг произнес Дядя Федор, показывая на Безумного, который неподалеку наконец-то упал, обессиленный, и сейчас пытался ползти.

Взмахом руки Шахид остановил напарника и, тщательно прицелившись, для верности всадил еще две пули в бандита. Тот дернулся от попаданий, затихнув.

Осторожно, нарезая углы, сталкеры начали приближаться к беглецу. Когда оставалось шагов тридцать, взгляд Дяди Федора, скользнув, вдруг зацепился за что-то инородное среди могил.

– Муляж, – негромко произнес он, обращая внимание Шахида. А после, удивившись мимолетно – откуда здесь муляжи сейчас? – перевел взгляд на Безумного. И замер.

Это был не Безумный! Это был еще один муляж – в черной куртке беглеца и надетым сверху старым рюкзаком!

Позади громом грянул выстрел. Увидев покатившегося Шахида, Дядя Федор отпрянул в сторону, но вдруг понял, что ноги его не слушаются. И вдруг откуда-то снизу, из поясницы, вверх рванулся абсолютный холод, темнотой окутывая сознание.

Прихрамывая, Безумный, в одной пропитанной потом футболке, подошел к мертвым сталкерам, добивая их. После этого он улыбнулся муляжу, отстраненно взирающему на него своими черными глазами, снял с него рюкзак и куртку.

Перезарядив пистолет, Безумный собрал трофеи с убитых и похромал в сторону откуда пришел. В сторону аэродрома. Проходя между оградками могил, он не обращал внимания на бродивших муляжей – прыжок Зоны вдохнул новые силы в мертвецов.

Выйдя с территории кладбища, Макс сразу присел. Минут двадцать Безумному потребовалось на то, чтобы оказать себе первую помощь – взяв аптечки сталкеров, он наложил себе на ногу повязку и поднялся. Лицо недавнего беглеца было бледным, но он щерился улыбкой – одна из пуль, попавших в него, прошла по касательной, а вторая просто прошила икру, не повредив ни кость, ни важные артерии. Больше крови, чем боли. Бывало и хуже. Но значительно реже.

Шагнув пару раз, Безумный вдруг резко остановился. В груди его появилось тянущее чувство тревоги, а после вдруг пустота безысходности. Еще не понимая до конца, в чем же дело, Макс переступил с ноги на ногу, осматриваясь по сторонам. Тут его будто разрядом догадки пронзило, и он рухнул на землю, всматриваясь под ноги и даже принюхиваясь.

И понял, что ошибся минуту назад, оценивая ситуацию. Хуже, чем сейчас, с ним точно никогда не бывало.

Из груди Безумного вырвался гневный стон подавленного крика. Поднявшись, он резко шагнул к одной из сосен рядом и что было сил несколько раз ударил в ствол кулаком, не обращая внимания на рвущуюся на костяшках кожу.

19 июня, вечер

Нилов Вадим, Новосибирская Зона Посещения

Алле становилось все хуже. Девушка периодически впадала в беспамятство, начиная бредить. Она звала отца, какую-то Ильиничну, разговаривала с подружками…

Не зная, что делать, я расхаживал вокруг навеса, нервничая все сильнее. Небо уже потемнело, понемногу приближалась ночь, а никакого движения вокруг видно не было.

Даже Гашников куда-то исчез – поначалу оставшись на месте, где нас накрыло аномалией, руководитель группы посидел там еще немного, а после побрел в сторону далеких ангаров. От нечего делать я пристально наблюдал за ним некоторое время, и он это заметил, после чего, зайдя за одно из покосившихся зданий, больше не появлялся.

Искать его я не пошел – нужен больно. Лишь периодически посматривая по сторонам, присел рядом с Аллой. Девушке становилось все хуже – щеки впали заметно сильнее, под глазами фиолетовым налились синяки, ярко контрастирующие с бледностью кожи. Когда девушка заметалась, едва не упав со скамьи, я поддержал ее, и тут она очнулась.

Несколько секунд Алла озиралась по сторонам, не понимая где находится, а после вдруг зажмурилась и застонала, а чуть погодя ее стон перешел в плач. Тяжело вздохнув, я аккуратно присел рядом с ней и взял ее за здоровую руку.

– Больно, – чуть слышно произнесла девушка, повернув голову ко мне.

Кивнув, я скривился и потянулся за таблетками. Дал ей сначала одну, потом еще одну, когда первая не подействовала. Только после третьей таблетки, со слов девушки, боль отступила, но совсем немного. Хотел дать ей четвертую, но Алла сказала, что и так ее тошнит уже и мутит от таблеток, а голова нереально тяжелая.

Около получаса мы все же просидели спокойно, а после Алла вновь застонала. Посмотрев на ее руку, я увидел, что кожа, не закрытая бинтами, уже воспаленно покраснела. Вспомнив, что в фильмах видел, дождался, пока девушка прикроет глаза, наклонился над рукой и понюхал. Тут же меня едва не вывернуло – настолько мерзкий запах шел от раны. Отшатнувшись, неожиданно встретился взглядом с девушкой.

– Все нормально, – с трудом сохранив невозмутимое выражение лица, я даже смог обозначить подобие улыбки.

– Звиздишь, – неожиданно скривилась Алла, – гнить начало, сама чувствую.

Не в силах опровергнуть, я лишь пожал плечами и еще раз погладил девушку по волосам.

– Но все равно спасибо, – едва покачала головой она, закрывая глаза и вновь скривившись от боли. Несмотря на сумерки, я хорошо видел равномерно бьющуюся жилку у нее на шее.

– Оп-па, – неожиданно знакомый пронзительный голос заставил меня подскочить. – Эй, эй, друг… спокойно, спокойно, – столкнулся я взглядом с тем самым Безумным, которого с Викой на пляже видели недавно. Хотя кажется, что это было непередаваемо давно. – Вадим, – сделав несколько шагов вперед, произнес незваный гость и посмотрел на Аллу, – оу… оу… оууу. М-да… – протянул Безумный, приглядываясь к лежащей девушке, – что-то явно пошло не так с туристической поездочкой, верно?

Отвечать я не стал, просто слегка качнул головой. На ружье, прислоненное поодаль к стволу, старался не смотреть, но все мысли были заняты тем, как бы незаметно к нему подойти. Невесть откуда появившийся бандит внушал мне серьезные опасения, и то, что оружие сейчас не под рукой, очень напрягало.

– Что? – лихорадочно раздумывая, не услышал я вопроса.

– А где моя… наша подруга? В-в-вика ее, да?

– Погибла, – сглотнув, смог произнести я.

– Вау-вау-вау, – покачал головой Безумный, скидывая с плеча рюкзак и присаживаясь на скамью. – Ой, не то говорю! – вдруг произнес он и карикатурно похлопал себя ладонью по губам.

Рука его была вся в крови. Да и не только рука – правая нога тоже была замотана бинтами, на которых сейчас проступали пятна крови.

– В таких случаях надо говорить «соболезную», да? – посмотрел на меня собеседник.

– Да, – я едва кивнул и в тот момент сделал небольшой шаг вперед и немного вбок, приближаясь к ружью.

– Это не она там лохмотьями лежит? – нейтральным тоном поинтересовался бандит и подбородком кивнул в сторону холма, где мы под полосу жара попали. – Она, значит, – увидев выражение моего лица, понял Безумный и сделал несколько быстрых шагов к Алле, тронув ее за плечо, – тебе тоже хреново, да, подруга? Bay, – с интересом присмотрелся он и взвизгнул: – Да у тебя руку на хер оттяпало! Ну ваще…

Я в этот момент сделал еще один шажок в сторону ружья.

– Друг, не заставляй меня думать о людях еще хуже, чем я думаю, – с этими словами Безумный извлек из-за пояса пистолет и направил его в мою сторону. – Хватит к своему дробану пятиться, подойди сюда и послушай, что я скажу… – Последнюю часть фразы бандит исполнил известным напевом. – Тебя как зовут, красотка? – отвлекшись, глянул Безумный на Аллу.

Та лишь открыла глаза и в совершенно непечатных выражениях посоветовала ему не приставать к ней с глупыми вопросами.

– Оу, – выпятив нижнюю губу, покачал головой Безумный, – а ты молодец, тащишь…

Вдруг меня как прострелило. Пистолет! Вот я идиот, у меня же пистолет в кармане!

– У меня для вас есть две плохие новости, – вдруг улыбнулся бандит, – с какой начать? У-у-у, – недовольно нахмурился он после затянувшегося молчания, – какие вы буки. Ладно, начну с плохой. Мы все умрем.

Произнеся это, Безумный посмотрел сначала на меня, потом на Аллу. Потом снова на меня, снова на Аллу и, переложив пистолет в левую руку, правой потер себе висок.

– М-да, не впечатлило. Тогда вторая плохая – мы все умрем в самое ближайшее время, причем очень, очень медленно и печально.

Что, опять не впечатлило? – сморщился собеседник после повисшей паузы. Покачав головой, он встал, снова взял в правую руку пистолет и вдруг направил его прямо в меня.

Встретившись взглядом с черным зрачком дула, я сглотнул.

– Умрем в самое ближайшее время, – эхом раздалось в моей голове, и я не понял, снова ли бандит это повторил либо это у меня отголоски его недавних слов в памяти остались.

Вздохнув, я задержал дыхание. Умом понимая, что что-то нужно делать – ведь он меня сейчас убьет, – я все равно не мог сдвинуться с места. Раньше, когда смотрел на фотографии расстрелов, особенно массовых, недоумевал – как можно идти подобно скоту на убой, зная, что тебя сейчас будут лишать жизни? Но сейчас не мог двинуться, хотя и понимал, что каждая секунда может быть последней.

Вдруг Безумный опустил пистолет.

– Сначала умрешь ты, – посмотрел он на меня. – Потом ты, – короткий взгляд на Аллу. – А потом я, – с этими словами Безумный неожиданно широко открыл рот и глубоко, едва не в глотку себе запихнул ствол. Подумав немного, он немного вынул и перевернул пистолет, уперев его так, что теперь рукоятка вверх смотрела. – Ам-мвамавв, – пробурчал он, будто прислушиваясь к ощущениям, а после вынул дуло изо рта. – Вставлю себе в глотку, разверну и нажму на спуск. Пуф!!! Так что мозги в небо взлетят, – ощерился он.

– Сам-то зачем? – спросил я его, пытаясь хоть немного время потянуть.

– Нет повести печальнее на свете… – вдруг продекламировал Безумный и неожиданно крутанулся на одной ноге, разворачиваясь.

Я было дернулся, но руку к карману не протянул – в последний момент не смог, побоялся, что заметит. А Безумный еще раз крутанулся, на меня даже не глянув, и я даже зубами скрипнул от малодушия. Мог бы успеть, точно мог бы…

– Печально все, – покачал головой бандит, глянув на меня, – очень печально… слышь… калека, может, тебе счастья дать? Напоследок, так сказать? – Будто бы удивляясь неожиданному решению, Безумный полез в карман и достал оттуда небольшой пакетик. – Будешь? – показал он его Алле. – Белый, почти без примесей.

Девушка неожиданно для меня кивнула.

– Bay. – покачал головой Безумный, – а ты точно тащишь… Давай, детка, полетаем! Тебе как, по вене или…

Алла отрицательно покачала головой и, с усилием подняв руку, похлопала указательным пальцем себя по носу.

– Хм-хм-хм, – протянул Безумный и, набрав немного белого порошка на мизинец, поднес его к ноздре девушки. После того как она втянула воздух, бандит быстро набрал еще одну щепотку, для второй ноздри.

– Но, может быть, у нас с вами и получится выбраться из этой жопы, – негромко произнес бандит, сидя на коленях и наблюдая за лицом девушки, которая прикрыла глаза и откинулась назад.

– Так-так-так, на чем мы… эй, друг? – Поднявшись, неожиданно для себя он встретился взглядом с направленным на него пистолетом. – Эгей, дру-уг, – протянул Безумный расстроенно и огорченно. – Ты меня этой пукалкой решил напугать? – В голосе его страха вовсе не ощущалось. – Мушку спилил уже?

Нажал на спуск я в тот момент, когда бандит потянулся за своим пистолетом. Хлопок выстрела показался вовсе несерьезным, но плечо Безумного рвануло, заставив бандита отшатнуться назад. Рука его повисла плетью, а сам он с удивлением перевел взгляд на меня.

– Эй, эй… все-все-все, давай прекращай по друзьям стрелять? – В его голосе скользнула самая настоящая обида.

– Да не вопрос, – кивнул я, – назад отойди. Когда Безумный медленно отходил, я весь напрягся, готовясь при малейшем резком движении стрелять, но бандит решил судьбу не испытывать.

– Рассказывай, – сделав несколько быстрых шагов вперед и подобрав его оружие, посмотрел я на Безумного.

Тот опустил взгляд, изогнул голову и шумно вздохнул. Потом отнял окровавленную ладонь от плеча, на которой поверх застарелой крови уже новая была, посмотрел и снова зажал рану. Еще раз вздохнул и посмотрел на меня.

– Ты скучаешь по своей подруге, друг?

– Слушай… – Я замялся, с трудом удержавшись от ругательства. – Давай заключаем сделку. Или ты сейчас начинаешь говорить по существу, или я тебя убиваю. Идет?

– Ладно, ладно, – отнял от раны руку Безумный, раскрытой красной ладонью направив ее на меня, – давай по существу. Так ты скучаешь по своей подруге?

Я вздохнул и немного наклонил голову, так что щека легла на плечо вытянутой с пистолетом руки.

– Скучаешь, вижу-вижу, – сверкнул глазами Безумный, – скажи, ты же хочешь все вернуть как было?

Я не ответил, невозмутимо продолжая смотреть на собеседника. А тот, не опуская руки, раскрытой ладонью направленной в мою сторону, немного поморщился и потряс головой, слабость прогоняя.

– Подумай, какое твое самое сокровенное желание?

– Так тебе есть что сказать или… – устало проговорил я. Все эти вопросы издалека уже начали меня порядком доставать, и я даже быстро обернулся – мало ли, может, сзади кто подкрадывается?

– Я знаю, как добраться до Золотого Шара, – выпрямившись, совершенно другим тоном – спокойным, собранным, произнес Безумный.

– И че? – пожал я плечами.

– И че? – удивился собеседник. – Друг, ты про Золотой Шар-то слышал?

– При чем здесь эти сказки? – скептически спросил я, сам прикидывая, что же делать с пленным. Убивать его рука не поднимется, связать бы надо.

– Сказки? – покачал головой Безумный и вдруг развернулся. – Сказки?! Мы уже в сказке, друг! «Воронка», в которой разбарабанило твою девку, «жарка», которая прошла по холму, «ведьмин студень», из-за которого калеке вон руку оттяпали…

– Откуда ты знаешь? – перебил я его.

– Что? – не понял сбитый с мысли бандит.

– Что мы ей из-за «ведьминого студня» руку… ампутировали, – чуть повел я плечами от холодка, скользнувшему между лопаток при воспоминаниях.

– Хм, – посмотрел на лежащую с закрытыми глазами девушку мой пленный, – а откуда я знаю? Не знаю. Просто знаю. Это тоже сказка, кстати, что я знаю то, чего я не знаю, – наконец он опустил руку и выпрямился, еще раз поморщившись, – так вот, Золотой Шар – это не сказки.

– О'кей, не сказки, – кивнул я, – дальше что?

– Дальше все просто. Мы доходим до Золотого Шара, загадываем сокровенные желания, и они исполняются.

Повисло долгое и тягостное молчание.

– Как-то… – скривился я и выпятил губу в гримасе, – не возбуждает.

– То есть ты не хочешь даже попытаться вернуть к жизни свою подругу? Посмотреть в ее красивые глаза, зарыться лицом в ее густые волосы, – Безумный вдруг закрыл глаза и шумно втянул носом воздух, – как вкусно она пахла…

Не могу сказать, что при этом у меня внутри ничего не екнуло. Екнуло, да еще как, но я постарался сохранить невозмутимость.

– А сейчас она ошметками раскиданная лежит… ах, какие у нее были красивые… глаза…

– Вот скажи мне, дружище, – последнее слово я произнес будто плюнул, – вот на фиг ты сюда пришел? Объясни мне высший смысл того, что ты мне сейчас вешаешь про свой Золотой Шар здесь?

– Понимаешь, дружище, – вернул мне слово и интонацию собеседник, – у меня тут план немного не выгорел. Так что, – развел Безумный руками, – ты мой шанс вернуть все обратно взад.

– А сам чего? Без партнера никак? – поинтересовался я.

Безумный выдохнул, цыкнув и опустив голову, снова встряхнулся.