Золотой шар Белозеров Михаил

– Ты понимаешь… – поднял взгляд бандит, – Шар выполняет только сокровенные желания. А меня всего разрывает, понимаешь? Откуда я знаю, которое мое желание самое сокровенное? Может, я сейчас хочу обмазаться говном, бегать по пляжу Копакабаны и кричать «Слава Украине»! А может, я больше всего хочу, чтобы у этой сучки Смирновой, которая надо мной в школе смеялась, член на лбу вырос?!

Наклонив голову, я пристально посмотрел на собеседника.

– Да, вот такой вот я загадочный, – кивнул Безумный без улыбки, – иногда сам себя боюсь. И понимаешь, – сжал он губы в трубочку и немного погримасничал с отсутствующим взглядом, – я там уже был. Так что Золотой Шар работает, гарантирую.

Ага. Гарант нашелся.

– Давай попробуем, друг, – снова отнял руку от раны бандит, и даже, подняв вторую, раненую, он, морщась, сложил ладони в жесте молящегося, – давай! Неужели тебе не хочется увидеть своих друзей живыми?

– Хочется, – не удержался и невольно произнес я.

– Помоги мне руку перевязать, – спокойным голосом произнес Безумный, скосив взгляд на плечо.

Не могу понять: он действительно такой безбашенно-импульсивный и на него припадками накатывает или это просто поведенческая маска?

– Помоги себе сам а? – нахмурился я. – Ты ж понимаешь… друг, я немного нервничаю.

– Понимаю… друг, – начал аккуратно избавляться от куртки Безумный, – только нам надо привыкать друг к другу. Один я не смогу то тело тащить, – кивнул бандит на лежащую с закрытыми глазами Аллу.

– Зачем нам ее с собой тащить? – покачал я головой. – Это недалеко?

– Далеко, – покивал Безумный.

– Значит, пойдем вдвоем, а она здесь останется. Вдруг кто прилетит.

– Понимаешь… – после некоторой паузы заговорил Безумный, – хм, не думаю, что тебе эта идея понравится, но… но Золотой Шар – это тебе не козявки на морозе трескать. Чтобы к нему попасть, нужен ключик.

Рука с пистолетом уже начинала затекать, но оружие я не отпускал. Безумный между тем замолчал, перевязывая себе плечо. Несколько раз я оглянулся по сторонам, осматриваясь, но никого поблизости видно не было. «А куда, кстати, Гашников-то делся?» – мелькнула у меня мысль. Подумал я об этом, впрочем, без особого интереса.

– Чтобы к Шару попасть, нужен ключик, – повторил Безумный минут через десять, перевязав плечо. – А ключиком может быть только человек. Такие дела. Вот смотри, ты мне друг, значит, договариваюсь я с тобой. Моя часть соглашения – довести тебя до Шара, а без меня ты туда точно не дойдешь. И даже к двери не подойдешь – сам поймешь потом. Твоя часть соглашения, естественно, – это искреннее желание вернуть все взад, чтобы все твои друзья были живы. Тогда и я буду… тогда и я попробую все сначала.

– И? – не понимая, к чему он клонит, переспросил я.

– А от нее потребуется быть ключиком, – кивнул на Аллу Безумный.

– Поясни.

– Там «мясорубка» в проходе. Это такая аномалия, которая…

– Я знаю, что за аномалия.

– Угу. Если ты такой знающий, значит, должен знать и то, что, после того как «мясорубка» кого-нибудь порубает, она на недолгое время исчезает. Так что все просто – мы идем к Золотому Шару, открываем проход ключиком, ты загадываешь желание – и фьюить, все становится как было.

– Плохой план, – покачал я головой, – недееспособный.

– Другого нет, извини, – развел руками Безумный машинально, но тут же поморщился от боли, – мне смысла открывать проход нет – ведь если я умру, то не буду помнить того, что сейчас со мной происходит. А повторяться в поступках мне смысл какой?

Я не ответил, просто покачал головой.

– Друг, послушай…

– Нет, – коротко ответил я, снова начиная прикидывать, чем связать пленника.

– Ну давай у нее самой спросим, – шагнул в сторону Аллы тот.

– Стой! – попытался я его остановить.

– Да ладно, – громко сказал, едва не взвизгнул Безумный, – пусть сама скажет.

– Она сейчас точно не в состоянии ничего путного тебе сказать, – покачал я головой.

– Ага, конечно, – не согласился Безумный, – наоборот, она сейчас на вершине кристально ясного сознания парит, отвечаю. Эй, красавица? – все же пошагал он к Алле. – Отвлекись на минутку, базар есть!

Я дернулся было, но остановить его не успел. Да и как – приближаться к нему не хотелось, а не стрелять же?

– «Спит красавица в гробу, я подкрался и хм-хм», – негромко продекламировал Безумный, аккуратно потеребив девушку за плечо. – Солнышко мое, вставай, – вдруг девичьим голосом пропел он, посмотрев в открывшиеся глаза Аллы.

– Слушай, красавица, меня зовут Максим. Я пришел с предложением, как нам вернуться обратно в прошлое, где ты будешь по-прежнему целая и со всеми запчастями. А твой спутник не хочет этого, представляешь?

Пока Безумный быстро объяснял Алле, в чем заключается его идея с Золотым Шаром, я осматривался по сторонам. Сейчас бандит от нее отойдет, и надо ему скомандовать на землю лечь.

– Этот Шар далеко? – вдруг спросила Алла, прикрыв глаза.

– Не… да, далеко, – исправился Безумный.

– А если я сдохну, пока мы туда идем?

– Не… не знаю, – бандит выглядел обескураженно, – ну, наверное, мы тогда кинем в «мясорубку» твой труп.

– Так возьмите тогда с собой труп, а меня не трогайте, – не открывая глаз, произнесла девушка.

Лицо Безумного вытянулось, и он в задумчивости посмотрел вверх, скребя щетину на подбородке.

– Хм, а и действительно, почему бы и нет? – протянул он после некоторой паузы.

– Сейчас пойдем? – спросил я его негромко.

– Не, – покачал он головой, – не-не-не-не, кто же по Зоне ночью ходит без нужды?

– Зачем ты ее тогда сейчас дергал? – нахмурился я.

– Волновался, – пожал плечами Безумный. – Оч-чень волновался, зато теперь буду спать спокойно, – кивнул он.

20 июня, очень раннее утро

Нилов Вадим, Новосибирская Зона Посещения

Проснулся я от холода. На несколько секунд сжался, пытаясь поймать хотя бы крохи тепла, но с неохотой понял, что не получится. Открыв глаза, поднялся, морщась от тянущего чувства затекших мышц, и осмотрелся. И едва не отпрянул, встретившись взглядом с Безумным.

Бандит сидел все там же, где я его вчера и оставил – привязанным к столбу, и сверлил меня взглядом.

– Доброе утро, – негромко и неожиданно для себя вежливо произнес я.

– Привет, – потянулся Безумный и требовательно посмотрел на меня.

– Угу, сейчас, – кивнул я ему и, зевнув, глянул на Аллу.

Так и застыл с открытым ртом – столкнувшись с безжизненным взглядом, вздрогнул даже, понимая, что девушка ночь не пережила. Но тут она медленно моргнула, и я, закончив зевать, облегченно выдохнул.

– Как ты? – присел я рядом с ней и убрал один из локонов за ухо.

Алла не ответила, только дернула губой и прикрыла глаза.

– Пить? – снова спросил я.

Девушка снова ничего не сказала, отрицательно помотав головой.

– Поспала хоть немного? – не отставал я, оттягивая время и не задавая главный вопрос.

– Немного, – одними губами произнесла девушка, посмотрев на меня. Глаза красные, болезненные, еще больше запали.

– Алла, ты помнишь, о чем тебе вчера этот говорил? – дернул я подбородком в сторону привязанного к столбу Безумного. И сразу меня проняло пониманием бредовости затеи – идти к мифическому Золотому Шару, чтобы попытаться вернуть время вспять. Я даже выругался негромко, думая о том, как я вчера в здравом уме на такой блудень согласился.

– Иди уже, – вдруг произнесла Алла и закрыла глаза, – попробуй, вдруг…

Сглотнув, я все не решался встать. Наконец вздохнул и, повинуясь внезапному импульсу, приобнял девушку, легко клюнув ее сухими губами в щеку.

– Сегодня вернусь, – пообещал я, а она, явно сдерживаясь, зажмурилась и кивнула. – Алла, – негромко произнес я и потормошил ее за плечо.

Когда девушка с усилием открыла глаза, я достал бесшумный пистолет и вложил его в ее руку.

– На предохранителе, – произнес я и помог ей – надавив на большой палец, перещелкнул рычажок, – а так нет. Пусть у тебя будет, на всякий случай. Все, пошел, – поставив пистолет обратно на предохранитель, я убрал его в карман куртки Аллы. Ружье с собой брать не собирался – тяжелое, громоздкое. И так слабость уже накатывала понемногу, а в животе еще со вчерашнего дня тянущее чувство голода, от которого руки бессильно опускаются.

Посмотрев, что немного воды еще есть, сделал совсем небольшой глоток и поставил бутылку рядом с изголовьем импровизированного ложа девушки. После чего осторожно подошел к Безумному и развязал его. Тот поморщился, несколько минут приходя в себя, пытаясь размять руки. Когда бандит закряхтел, поднимаясь, я обратил внимание на бурое пятно крови, растекшееся по его повязке на плече. И поежился – да, хреново ему наверняка, вон бледный какой.

– Пойдем, – держась на некотором удалении, показал я ему в сторону пологого склона холма, где нас жаром накрыло и где до сих пор труп Велика лежал. – Сильно далеко идти? – окликнул я Безумного, когда мы приближались к месту вчерашней трагедии.

– До Шара? Километров пять, наверное, – не оборачиваясь, ответил тот, постепенно расхаживаясь.

– Один дотащишь? – почти сразу спросил я, гася в себе ненужные сантименты.

– Друг, а ты что, мне не поможешь? – даже обернулся Безумный.

– Нет, не помогу, – покачал я головой, – у нас с тобой будет однополярная дружба.

– Это несправедливо, – покачал головой Безумный, – и попахивает плохо…

– Справедливости нет, полковник, – усмехнулся я, – к тому же пистолет у меня. Шагай давай… друг, – пресек я дальнейшие пререкания, наглядно продемонстрировав силу нашей дружбы, поведя стволом отобранного вчера у Безумного оружия.

Бандит ничего не ответил. Подойдя к Велику, он снял с него ремень и куртку, связывая и сооружая примитивную сбрую, чтобы волочь тело.

– Воч аут зе кэнэдианс! Хиа камз ЮЭС Эйр Форсе![6] – быстро сунув что-то в рот и шумно это проглотив, вдруг вскинул руку Безумный и поковылял вперед, таща за собой изуродованное тело Лёхи.

Некоторое время шли молча, лишь бандит кряхтел периодически и изредка останавливался, поправляя свою перевязь. Я шел сзади, и, как ни старался, все же не смотреть на труп Велика не получалось.

Периодически Безумный останавливался и просил меня обкидать гайками пространство впереди. Но ни разу воздух возмущенно не ярился, тревоги оказывались ложными.

– Далеко еще? – поинтересовался я, когда впереди показалась стена леса.

– Не очень, – буркнул Безумный, ускоряя шаг. – Не забуду никогда! Того лысого мента! – вдруг заорал он немузыкально. – Он мне ребра поломал! И ханыгой обозвал!

Знала б ты! Знала б ты! Что менты нам не кенты! Ты с ментами не ведись! И все будет… – понеслись в звенящей тишине Зоны звуки похабной песни.

Когда я успел прослушать еще несколько текстов подобного репертуара, мы подошли к редкой стене деревьев.

– Ты куда меня привел? – останавливаясь, настороженно спросил я, увидев в густой траве покосившиеся оградки и надгробия.

– Привал, – не показывая никакого беспокойства, остановился Безумный, а после, нещадно морщась и шипя, тяжело опустился на землю.

– Слышь, урод, ты куда меня привел? – чувствуя неладное, повторил я вопрос и напрягся.

Внутри все опустилось – как дурак попался, поперся куда-то за сказкой. Ну вот какой Золотой Шар, какой возврат в прошлое? Пытаясь унять раздражение, я посмотрел на Безумного.

– Я за многополярную дружбу, – хмыкнул он, судя по виду, наслаждаясь моментом.

Тут среди деревьев я увидел шевеление и невольно присел, поднимая пистолет и целясь в ту сторону. Бандит, увидев мой взгляд, сам обернулся, но, присмотревшись, лишь пожал плечами.

– Это муляжи бродят, не парься, – махнул он рукой и улыбнулся.

– Говори, – с трудом сдерживаясь и не повышая голоса, произнес я.

– Скованные одной цепью, связанные…

– По делу, твою мать! – рявкнул я, не выдержав, и выстрелил. В руку толкнуло отдачей, пуля рванула землю рядом с ногой бандита.

– Ладно-ладно, – покладисто согласился тот, впрочем не выказывая никакого страха, – как с тобой неинтересно, а? Про порченые земли слышал?

– Слышь, мудак, ты меня реально достал, – уже едва не взорвался я, – сейчас наша дружба совсем кончится! Летально, епть!

– Наша дружба и так кончится летально, – усмехнулся Безумный и добавил: – Для обоих. Понимаешь, теперь я буду еще больше уверен в том, что твое сокровенное желание – вернуть все взад. Почему? Потому что мы сейчас на проклятой земле, друг, – Безумный говорил быстро, не давая мне и слова вставить: – А проклятые земли – это такая штука, что если кто на них попал, то все, туши свет и суши ласты. Гарантированная смерть в течение месяца, может, чуть больше. Проверено Зануссей! Если ты мне не веришь, можешь отойти на пять шагов назад и наклониться, посмотреть на землю. Да-да, именно та темная черта, куда ты сейчас смотришь, – это именно она, граница. На колючку похожа, да?

Я невольно отошел и присел, присматриваясь. Да, действительно, будто границу пересекли – трава с той стороны была живее, что ли. И тут же я вспомнил неприятное ощущение, которое почувствовал переходя через эту черту.

– Зона вчера ночью прыгнула, скакнула расширяясь. Я ее знал почти всю, исходил вдоль и поперек. Я ее чувствовал! А тут такая подстава – бац, и я в проклятой земле! Ее здесь раньше не было, а теперь есть. Это та самая причина, друг, по которой ты мне нужен. Тот рюкзак, набитый редкими артефактами, за который отвалят денег больше, чем я вешу, фигня по сравнению с жизнью. Хрен бы с ними, с деньгами, я и без этих стотыщпять-сотмильонов проживу. Но, походив по проклятой земле, не проживу. Так что мы теперь в одной упряжке, дружок, теперь ты не только за свою девку пойдешь Шар просить, но и за себя тоже, понял? Ты же не хочешь помереть, а? Страшно помереть, так что…

Я некоторое время слушал, как Безумный описывает смерти тех, кто побывал в проклятых землях, а после невольно шагнул за едва заметную границу.

– Поздно-поздно, – закаркал вдруг смехом Безумный, – ты уже помечен Зоной. Просто послушай себя.

Слушать себя я не стал. Понимание того, что бандит говорит правду, накрыло меня беспросветностью как-то одномоментно.

– Ты про Шар не врал? – только и нашел в себе силы я спросить.

– Нееее, – покачал он головой, – зачем мне в этом врать? Я жить хочу. Пойдем? – вдруг поднялся он, снова впрягаясь в свою упряжь.

– Пойдем, – негромко буркнул я, злой сам на себя, – отсюда далеко идти?

– Идет эстонец по рельсам, вдруг ему навстречу дрезина. Кричит: «Эй, до Таллина талеко?» Тот, кто на дрезине, ему в ответ: «Нет, не талеко!» Ну тот забрался в дрезину, едут-едут, едут-едут, едут-едут. Тут пассажир не выдерживает: «Так до Таллина талеко?» «Теперь талек-коо!»

Безумный выдал это на одном дыхании, я даже слова вставить не успел. Да, если бы он пил кофе утром, я бы точно подумал, что это был явно не «Нескафе». Хотя… точно, он же вроде дрянь сожрал какую-то, перед тем как мы пошли. Вот поэтому и Безумный – понял я, обдолбается и ходит потом, удивляет всех своим поведением.

– Не смешно, – когда до меня наконец дошел смысл рассказанного, даже сплюнул я, – мудак ты.

– А ты грубый и не женственный, – отпарировал Безумный, уже таща за собой тело Велика, – а еще про однополярную любовь рассуждаешь.

Когда мы пошли почти в ту же сторону, откуда пришли, я, не сдержавшись, еще пару раз выругался.

20 июня, утро

Нилов Вадим, Новосибирская Зона Посещения

Шли долго, очень долго. Ноги у меня уже гудели, едва не подламываясь от слабости, во рту пересохло настолько, что трудно было дышать. А вот Безумный пер вперед без устали, еще и тело Велика за собой таща. Точно он сожрал что-то, без вариантов. В нем три дырки от пуль, а он все идет и идет. Хорошо хоть песни петь перестал, а то достал уже.

Урод.

Утерев заливающий глаза пот со лба, я попытался окликнуть впереди идущего спутника. Но тот, будто почувствовав, обернулся сам.

– Ближе подходи, ближе, – негромко произнес Безумный, призывно взмахнув рукой несколько раз. – Почти пришли, – ответил он на мой вопросительный взгляд, и я моментально подобрался, даже усталость отступила.

С этого момента мы двигались значительно медленнее, Безумный все чаще присматривался, еще и принюхиваясь, по-моему. С правой стороны от нас виднелся лес, и на его фоне показалась неожиданно выглядящая здесь туша экскаватора. Присмотревшись, я понял, что там карьер выкопанный. По левую руку вдаль поднималась гряда холмов, перед нами же сейчас располагалось небольшое болотце. Перейдя через заброшенную дорогу, в которой сквозь многочисленные трещины трава выбивалась, мы направились к зарослям тростника. Неподалеку, рядом с несколькими низкими и приземистыми деревцами, лежал труп. Довольно буднично лежал. Кстати, и у меня уже буднично получалось на мертвецов смотреть.

После того как мы приблизились к черной, местами затянутой ряской поверхности воды, в которой то тут, то там островки осоки виднелись, я насчитал еще четыре трупа. Рядом с одним из них, больше похожим на кучку тряпья, увидел как будто плавящийся воздух.

– Стой! – На ум мне вдруг мысль пришла неприятная.

– Что? – повернулся ко мне Безумный. Вот опять – ни следа того неадекватного состояния, взгляд серьезный, да и голос нормальный.

– Ты знаешь, как пройти к Золотому Шару, да? – полуутвердительно спросил я.

– Знаю, – кивнул Безумный. На него сейчас было страшно смотреть – бледный как смерть и почти черные синяки под глазами.

– А на порченую землю ты как зашел? Если знал, что ее там быть не должно?

Коротко выдохнув ругательство, Безумный вдруг замычал даже. Впрочем, он быстро пришел в себя.

– Вот и проверим, – помотал он головой, разворачиваясь, – все равно подыхать скоро.

Пройдя еще несколько метров, Безумный почти остановился. Теперь он шел вперед совсем маленькими шагами, тщательно прощупывая землю перед собой. Часто он обкидывал путь впереди себя гайками, обозначая действие аномалий. Каждый раз, когда воздух возмущенно взрывался, я вздрагивал и с опаской проходил мимо.

Пока шли по болоту, я заметил еще несколько тел, некоторые из которых были даже более-менее на вид. Почти целые.

– Эй… друг, – окликнул я спутника.

– А? – развернулся тот.

Ничего не говоря, я показал на труп мужика в нескольких шагах от нас. Фуфайка на нем была порвана, и сквозь прорехи виднелась синюшная кожа и пара глубоких ран.

– Что? – переводя взгляд то на меня, то на труп, спросил Безумный.

– Зачем? – спросил я, показав на тело Велика. – Зачем мы с собой его тащили, когда можно было здесь… подобрать?

– А ты рискнешь к нему подойти? – хмыкнул Безумный, кивком указав в сторону «местного» мертвеца.

Посмотрев туда же, я потянулся в карман и, достав гайку, легонько бросил ее над телом. Ничего не произошло. Я подумал-подумал и под пристальным взглядом Безумного бросил еще несколько. Снова никакого эффекта.

– И? – посмотрел я на спутника.

– И все равно я бы не рискнул, – покачал головой бандит, – он же не сам туда пришел?

Земля под ногами вскоре начала пружинить упруго, и было видно, как впадинки от ног постепенно заполняет вода.

– Не вздумай в лужи наступать только, – не оборачиваясь, посоветовал мне Безумный.

– Опасно?

– Да не, – покачал он головой, также не оборачиваясь, – больно и неприятно будет. И вены почернеют. Будешь как чудище из ужастика, с черными глазами и паутиной бугров под кожей.

Я так и не понял, шутит он или нет, но переспрашивать не стал. Еще около получаса мы шагали по болоту. Медленно-медленно. Безумный тщательно обдумывал каждый шаг, прощупывая, едва не вынюхивая дорогу впереди себя.

– Ты знаешь, – вдруг обернулся он ко мне, – она нас пускает.

– Кто пускает? – машинально переспросил я, с удивлением наблюдая, как бандит, кряхтя, закидывает на плечо тело Лехи.

– Зона. Пускает, – согнувшись под тяжестью, кивнул своим мыслям Безумный, – я уверен. Пойдем, – неожиданно дернул он подбородком и ускорил шаг.

Я замер на месте, но Безумный передвигался быстро, и пока ничего не происходило. Пробежав пару шагов, я догнал спутника и едва не вскрикнул, когда он неожиданно наступил на водную поверхность, подернутую мутной пленкой. «А, не, по мосткам идет!» – понял я неожиданно, поначалу едва в ступор не впав от зрелища Безумного, по воде шагающего.

Едва ступив на черные от времени доски, неотрывно глядя вниз, едва не отпрянул – в неподвижной глади воды явно было видно отражение луны и звезд. Тут же кинул взгляд на небо – по-прежнему солнце светит!

Обмирая от страха перед неизвестным, я почти пробежал по мосткам, которые были практически на одном уровне с поверхностью воды, и прыжком оказался на сухом участке земли, языком среди воды идущем к стене камыша неподалеку.

– Стой, – коротко глянул на меня Безумный, который, согбенный под тяжестью ноши, сейчас на Квазимодо походил. – Он там, – добавил бандит, поправляя изуродованное тело Велика на плече.

Сделав несколько шагов, провожатый вдруг хэкнул и кинул труп вперед. Недалеко кинул, тело прокатилось, раскинув руки, и осталось лежать ничком.

– Здесь она где-то, – переводя дыхание, произнес Безумный.

– Кто?

– «Мясорубка».

– «Мясорубка»?

– Да, «мясорубка». Аномалия такая. Погоди, не мешай.

– А гайками если? – не обращая внимания на просьбу, поинтересовался я.

– Не реагирует она на гайки, – покачал головой Безумный и, подняв тело Велика, напрягся и с криком боли снова швырнул его вперед. Кинув, он даже на колени упал, схватившись за плечо, где на бинтах заалели пятна свежей крови.

Тяжело дыша, бандит поднялся, немного пошатываясь. Ну да, если меня колбасит преизрядно, как же ему сейчас должно быть? С учетом того, что в нем дополнительно три дырки, не предусмотренные природой, имеются. Даже несмотря на прием веществ тонизирующих, Безумный явно начинал выдыхаться.

Но, сделав шаг вперед, он вдруг отпрянул на несколько шагов назад. И тут я заметил, что тело Велика едва заметно шевелится. Широко распахнув глаза, я наблюдал, как его рука понемногу двигается, подергиваясь. Вдруг тело Лехи резко перевернулось на бок, и неведомой силой его потащило по земле. Медленно, но верно. Нет, не медленно – рука неожиданно дернулась вверх, и все тело резко взвилось в воздух. Не выдержав, я отвернулся. Надо было еще уши зажать – хотя я и не смотрел, по характерным звукам переламываемой плоти и треску костей понял, почему эту аномалию называют «мясорубкой».

Краем глаза косясь на Безумного, я вздохнул и, выждав некоторое время, повернулся.

– Путь свободен, – сделал приглашающий жест Безумный, – после того как сработала, «мясорубка» некоторое время неактивна.

– Некоторое время – это сколько? – поинтересовался я.

– Не знаю. Извини, не проверял, – пожал плечами бандит на мой вопросительный взгляд, – пойдем?

– Пойдем, – кивнул я и стволом пистолета указал ему направление движения.

– И все же очень мне не нравится идея однополярной дружбы, – покачал головой Безумный.

– Ну, во-первых, пистолет по-прежнему у меня, – хмыкнул я, – а во-вторых, ты сам помнишь, что я главная надежда нашей маленькой экспедиции. Ты же хочешь жить, а не обмазанный говном «Слава Украине!» кричать, – вспомнил я о потоке сознания Безумного, когда он о своих желаниях рассказывал.

Кивнув, бандит нахмурился, но развернулся и шагнул вперед. Сделал шаг, другой. Постоял немного, будто прислушиваясь к себе.

– Ты же говорил, что, после того как кого-нибудь зафигачит, аномалия успокаивается?

– Говорил, – негромко ответил Безумный, кивнув, и сделал еще один шаг вперед. – Говорить-то говорил, – повернул он голову, искоса глянув на меня, – только это Зона. Здесь никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

Его так и затянуло – резко и мигом. В этот раз я не отвернулся, а смотрел, как Безумного, будто тряпку, как простыню отжимаемую, перекрутило, рвануло в напряжении. С чавкающим звуком от тела отделилась голова, взмыв вверх на пару метров, и, упав, прокатилась по земле, едва мне не под ноги.

Безумный так и продолжал смотреть на меня. Вернее, его голова.

Затихло все как-то разом, одномоментно. Воздух вокруг успокоился, опять на болоте повисла могильная тишина.

Я вздохнул, чувствуя, что под одеждой насквозь мокрый от пота, сделал шаг назад. Развернулся, посмотрев на черную гладь воды, и вдруг ясно понял, что один я отсюда не выберусь. Просто не помню, как меня сюда Безумный по болоту вел.

Нет, помню, но не настолько, чтобы воспроизвести путь досконально. А если не идти так, как мы пришли, то… и ведь гайки не везде опасность выдают, вспомнил я труп в рваной фуфайке.

Сев на землю, я обхватил голову руками.

– Я должен был сдохнуть еще двадцать лет назад… – прошептал я как мантру, но это не помогло. Одно дело в динамике событий, когда, к примеру, на мотоцикле из-под фуры в последний миг выворачиваешь, когда страх смерти приходит постфактум, а совсем другое – как сейчас, когда решиться на, возможно, последний шаг надо самому Так мало решиться – его еще и сделать надо.

Чувствуя всем телом гулкие удары сердца, попытался унять дрожь в руках. Первый раз в жизни сейчас пожалел, что бросил курить. Сигаретку прощальную я бы сейчас точно выкурил, потянув время.

Перед глазами появилось лицо Аллы. Бледное, с запавшими глазами и потрескавшимися губами. «Иди уже. Попробуй» – вспомнил я ее слова.

Сглотнув, с трудом встал и медленно-медленно шагнул вперед. Не зря говорят, что первый шаг – самый трудный. Особенно когда этот шаг навстречу смерти.

Внутри появилась какая-то легкость, и я быстро двинулся вперед. Страх не ушел – он сжался где-то внутри, на первый план вышло болезненное любопытство и вопрос: «Когда?»

Когда же меня накроет?

Сделав еще несколько шагов, миновал заросли тростника и вышел на ровную, идеально круглую поляну. Здесь как-то разом передо мной появился он, Золотой Шар. Красноватый, цвета чистого червонного золота.

– Вот ты какой… северный олень, – негромко произнес я и тут же закусил губу – вдруг обидится?

Нет, не обидится, понял я как-то мигом. Сделав несколько шагов, я подошел к Шару и медленно протянул к нему руку. Поверхность была немного прохладной и очень гладкой. Сухой-гладкой, ладони по Шару скользили легко.

– Ладно, – вздохнул я, – поехали.

Есть у меня привычка – в важные моменты, когда волнуюсь, стараясь успокоиться, сам с собой разговариваю. Вот и сейчас не смог удержаться.

Положив вторую руку на Шар, я закрыл глаза и попытался мысленно произнести желание. Не получалось.

«Хочу, хочу, хочу», – только билось в голове, а четко сформулировать не получалось. В мыслях царил сумбур, их было настолько много, что я просто не успевал их все охватить, и казалось, что голова вообще пуста.

– Стоп! – сказал я громко, открывая глаза. И тут же сощурился – яркий солнечный свет даже заслезиться заставил. «Это как так»? – вроде на пару секунд только глаза закрывал, а ощущение как будто час солнца не видел.

Вздохнув, я снова попытался сосредоточиться. И едва не выругался – просто не получалось! Изнутри еще точил червячок неверия в происходящее. Шутка ли – подойти к Золотому Шару, загадать желание, и все сбудется. Удивительное дело.

Зажмурившись, я вновь попытался справиться со своими мыслями. Напрягся – и голову будто тисками обхватило, сжимая.

«Не думай о зеленой обезьяне», – неожиданно мысленно сказал я. И еще раз сказал. И еще несколько раз. Естественно, не думать о зеленой обезьяне не получалось, и через некоторое время я только о ней и думал. Но зато, кроме зеленой обезьяны, о которой не надо думать, больше в голове теперь ничего не было. Весь тот поток сознания, сквозь который не продраться было, исчез.

– Я хочу, чтобы все были живы! – Наконец-то у меня получилось сосредоточиться, и я сильнее зажмурился, и перед глазами замелькали лица погибших: Вика, Паша, Велик, Руслан, Алла… хотя она и не погибла, но очень хотелось, чтобы с ней все нормально было. В памяти возник образ светленькой девушки, когда она еще здоровой была.

Вздохнув, я открыл глаза. Поверхность Шара как-то неуловимо изменилась. Теперь мной он воспринимался не как Золотой Шар, а как золотой шар. Да, именно так – просто большой металлический шар.

– И чего? – спросил я сам себя, прислушиваясь к ощущениям.

Вокруг все так же мерно и лениво колыхались стебли осоки по окружности поляны, жарило солнце, изредка по щеке мазал легкий ветерок. Обыденность, одним словом.

– И чего? – еще раз повторил я, снова пытаясь коснуться шара. Но тут почти отдернул руку. Страшно.

Подспудно я все же верил в эту авантюру гораздо сильнее, чем даже мог себе признаться, и сейчас меня понемногу накрывало разочарованием.

Скривившись, я развернулся и, сделав несколько шагов, отходя от Шара, едва не рухнул на землю, пытаясь сесть. Вдруг накатила такая слабость и осознание предстоящего обратного пути, который могу и не…

Встретившись взглядом с Русланом, стоящим у того места, где Безумного и Леху «мясорубкой» разорвало, я взвился на ноги, судорожно пытаясь пистолет достать.

– Ты чего? – усмехнулся сталкер, будто бы удивившись, и показал рукой на лежащее в паре метров от него бревно. – Присядем? – Сделав несколько шагов, Руслан сел на него и выжидательно посмотрел на меня.

Готов поклясться, что никакого бревна, когда подходил к Шару, и в помине не было. Я подошел, присматриваясь. Большой, чуть изогнутый ствол обычного дерева, не сосна и не береза точно. Черная от времени и местами уже отслаивающаяся кора, а на торцах рваные края клочьями щепок – это дерево упало обломавшись, а не было спилено.