Царское наследство Жукова-Гладкова Мария

Глава 12

На следующий день, то есть вечер, мы с моей русской компаньонкой, из которой энергия била ключом, отправились в гостиницу к Юрочке со съестными дарами. Клавдия Степановна постаралась, и я сама с трудом оторвалась от пирожков с капустой. Но надо было оставить Юрочке.

Он принял нас радостно, хотя и опять в одних трусах (правда, фирменных и дорогих), а после поглощения даров вообще проникся к нам любовью.

– Спрашивайте что хотите, – сказал он мне.

Я спросила, знал ли он про существование коллекции моего дяди Ричарда.

Юрочка на мгновение замер, потом внимательно посмотрел на меня. Его явно посетила какая-то мысль. Мне хотелось, чтобы он высказал ее вслух, и побыстрее.

– Ой, так мы же с вами родственники, мисс Тейлор! Я так рад иметь вас в родственниках! Я их всегда терпеть не мог, но если это вы – прекрасно. Я теперь всем буду рассказывать, что нахожусь с вами в родстве, пусть и не кровном…

И Юрочка полез ко мне целоваться.

– Оставьте эти нежности! – резко сказала я. – И нас с вами едва ли можно считать родственниками.

Чтобы Юрочка навсегда оставил эту тему, я быстро начертила два генеалогических древа – своей семьи и семьи дяди Ричарда. Юрочка даже к Ричарду имел очень смутное отношение, не то что ко мне.

– Я все равно буду считать вас своей кузиной, – заявил Юрочка.

– Тогда уж племянницей.

– Я…

– Считайте кем хотите, только отвечайте на вопросы! Вы знали про коллекцию? Да или нет?

– Да. Моя жена очень возмущалась, что Ричард продал ее в Россию, даже не предложив ей.

– Она хотела ее купить?

– Вообще она считает, что имеет право на ее часть. Я не знаю. Это вам виднее. Но, по-моему, и купить была готова. Она богатая баба.

– У нее есть такие деньги? – уточнила Клавдия Степановна.

– Я не знаю, какие у нее есть деньги, – вздохнул Юрочка. – Она пресекает все разговоры на эту тему. Я несколько раз пытался ее расспросить, но ничего не получалось. По крайней мере, я в случае развода ничего не получу.

– А в случае смерти Вики?

Юрочка опять замер на месте, потом на его красивом челе отразилась напряженная работа мысли.

– Я об этом не думал, – признался он. – Не знаю. Вообще-то у них в Англии принято составлять завещание. И Вики уже немолодая баба. Спасибо, что подсказали. Я у нее выясню.

– Ты только убивать ее не вздумай. Ведь попадешься же, – заботливо предупредила Клавдия Степановна.

– Зачем убивать-то? Я просто точно выясню, надо мне ее терпеть до самой смерти или нет. Если она мне ничего не завещала, я другую бабу буду искать. Ой, кстати, мисс Тейлор, а вы не поможете мне кого-нибудь найти? По-родственному? Я в долгу не останусь.

– Послушай, а почему ты встретил нас в одних трусах? – вдруг спросила Клавдия Степановна. – Это неприлично. Или тебе твоя англичанка приказывает дома ходить в таком виде?

– Я хотел показать, что я – метросексуал.

– Как?! – воскликнула Клавдия Степановна.

Тут уже я пояснила, что по трусам легко отличить мачо, метросексуала и гея – по крайней мере в Англии. Мачо предпочитают просторные и свободные (в России один из вариантов именуют «семейными»), геи – стринги или танга, метросексуалы – боксеры или плавки, всегда – дорогие, фирменные. Также эти три категории мужчин можно отличить по тому, что они бреют: мачо – в лучшем случае лицо (но могут любить трехдневную щетину), метросексуал еще и подмышки, а гей – также волосы на ногах, но может еще и на всем теле, включая гениталии.

– А у нас в России? – спросила Клавдия Степановна. – По вашей классификации я знаю одних мачо. А мне же Ленку мою надо предупредить.

Насчет России мы с Юрочкой не знали.

– Мисс Тейлор, так как насчет новой английской титулованной бабы? Можно и не титулованной, главное – богатой.

– Не боитесь нового «приворота»? – спросила я.

– Так вы же знакомы с этими «колдунами». Может, вы все устроите? А? – И Юрочка обворожительно улыбнулся.

– Юра, почему вы с ней живете?

– Несколько причин. Во-первых, меня это устраивает. Меня кормят, поят, одевают. В Голливуде я снимался во многом благодаря Вики.

– Деньги за те съемки пошли вам? – перебила я.

– Двадцать процентов отдал Вики, которая выступала в роли моего агента. Но это я считаю нормальным. Во-вторых, этот «приворот». Знаете ли, не хочется лишний раз встречаться с этими «колдунами». В-третьих, у меня были проблемы в России. Я хотел остаться в Англии, а мне предложили сделку, которая меня в принципе устроила.

– Проблемы – карточные долги?

– Вы и это знаете, дорогая родственница? Да, долги. Я был молодой дурак.

– Юра, ты считаешь, что тебе те долги простили? – сурово посмотрела на красавчика Клавдия Степановна. – В России не принято прощать карточные долги. И их оплата считается делом чести. Ты не боишься, что к тебе придут теперь? Стены этой дорогой гостиницы не защитят. Вон Семен-то прошел.

– Так Вики заплатила мои долги! – радостно воскликнул Юрочка. – Я ей все рассказал. Предупредил, что русские головорезы могут приехать в Англию. Ваши статьи о России, мисс Тейлор, очень помогли. Ну и другая английская пресса. Вики о России была наслышана. И Вики очень хотела меня иметь.

– И в самом деле кто-то приехал? И Вики не заявила в полицию? – удивилась я.

– Я ее подготовил соответствующим образом. Я же говорю: помогли средства массовой информации. Ну и я каждый раз встревал со своими объяснениями происходящего. Со сгущением красок, конечно. А потом с ней в Лондоне встречался один русский бизнесмен, который перекупил мои карточные долги. Не головорез, а вполне представительный деловой мужчина. Вики тоже деловая женщина. Они заключили сделку. Она ему передала какие-то акции. Орала на меня сильно. Но, насколько я знаю, они с этим мужиком сотрудничают до сих пор, только, конечно, на других условиях.

Я спросила фамилию мужика и все данные, которые сможет назвать Юрочка. Он сообщил, что зовут партнера Вики Суравейкин Вячеслав Анатольевич, ему лет сорок пять. Его семья уже давно живет в Лондоне, а он сам курсирует между Англией и Россией. Жена у него с молодости, от нее двое взрослых детей – сын и дочь. Про любовниц Юрочка не знал, но подозревал, что они есть. В девяностые годы Суравейкин активно промышлял рэкетом, потом остепенился, накупил акций, поучаствовал в приватизации. Сейчас, насколько известно Юрочке, как и Вики, играет на бирже. Вячеслав Анатольевич иногда действует в тандеме с Вики Фостер. Они провернули несколько удачных сделок. Суравейкин покупал долги Юрочки, потому что посчитал их удачным вложением капитала – и не просчитался.

Юрочка также сообщил, что Суравейкин неоднократно бывал дома у Вики, но Юрочку на эти ужины не допускали. Гость приходил без жены или любовницы. Но любовных отношений между Вики и Вячеславом Анатольевичем точно нет. Они строго деловые партнеры.

– А с Дашей Байкаловой вы откуда знакомы?

– С Дашкой?! Да я с детства ее знаю. Мы в одном дворе росли. И я работать начал у ее папаши на побегушках.

– Ее отец – реставратор?

– Да. Высококлассный. Я помню, как мы с ним вместе по помойкам ходили… Он вроде бы выуживал из горы хлама такой же кусок хлама, а потом превращал его в конфетку. Я не знаю, как он определяет, что из этого куска дерьма можно сделать вещь, а из того нельзя. Я им всегда восхищался. Да и сейчас в Питере дядя Костя – единственный человек, которого я хочу видеть из своей прошлой жизни. Ну и Дашка, конечно. Она в такую красавицу выросла.

Юрочка мечтательно улыбнулся. Но вроде бы Даша еще не входит в ту возрастную категорию, по которой специализируется Юрочка? Или любви захотелось? И молодого тела? Или просто женщину, которая в постели не думает о котировках акций и утренней деловой встрече?

– Почему Даша в Англии отправилась на скачки и там специально познакомилась с моим дядей Ричардом?

– Я ей посоветовал, – заявил Юрочка.

– Почему?

– Что «почему»? Ричарда почему? Потому что холостой, богатый, приличный мужик. Немолодой, ни разу не был женат. Вики про него много говорит. А Дашка хочет в Англии остаться. Причем хочет замуж за англичанина, а не за русского олигарха. Я других, кроме Ричарда, не знаю – таких, чтобы ей подошел. А познакомиться с ним можно только на скачках. Он же повернут на лошадях. Мисс Тейлор, может, вы посодействуете? Поговорите со своим дядей? Даша на самом деле хорошая девушка. Ну подумайте, какие у нее перспективы в этой стране? За кого она здесь может выйти замуж? Приличные мужики бедные, а богатые, по-моему, все уроды. Моральные, в смысле. Она мне как младшая сестра. И если Дашка переедет в Англию, я буду счастлив. Родная душа будет рядом. Да мы еще и породнимся, если она за Ричарда замуж выйдет.

– С Дашей должна познакомиться я, – объявила Клавдия Степановна. – Я-то сразу пойму, что у нее на уме. И не позволю твоему дяде, Бонни, подложить свинью.

– Так познакомьтесь! – заорал Юрочка. – Я хоть сейчас ей позвоню.

Время уже близилось к полуночи, и я сказала, что общаться с Дашей мы сегодня точно не будем. Юрочка записал все ее телефоны. Потом я задала несколько вопросов о его профессиональной деятельности – мне же еще статью требовалось писать в «Зарубежный репортер».

Перед уходом я задала еще один, очень важный для меня вопрос:

– Почему Вики решила вас отвораживать? Вы так активно проявляете знаки внимания?

– Старая дура потому что, – рявкнул Юрочка, и лицо его исказилось. – Я ей работать мешаю, видите ли. Вначале захотела меня заполучить и заполучила, а теперь игрушка надоела.

– Как вы считаете, она может с вами развестись?

– Не думаю, – сказал красавчик. – Ей нужен статус замужней женщины. И также нужно быть замужем за звездой. Поэтому она меня и пристраивает на съемки. Я не хотел ехать в Россию, это она меня сюда почти пинком под зад выгнала. Теперь вот худеть еще приходится. Я ее раздражаю. Вот она и хочет меня поменьше видеть.

«Неужели нельзя было это сказать прямо? – задумалась я. – Неужели ради этого требовалось нанимать Бодряну с помощниками? Или у Вики на самом деле большие проблемы с головой?»

Мы распрощались с Юрочкой, довольные общением. После того как Юрочка спросил, можно ли ему обращаться ко мне за помощью, я дала ему свои телефоны с условием, что если до него дойдет какая-то информация, которая, по его мнению, заинтересует меня, он ее мне сообщит. Она необязательно должна быть связана с пропавшей коллекцией. Юрочка же знает, что я работаю в «Зарубежном репортере» и специализируюсь по России. Он должен догадаться, что заинтересует англичан.

Юрочка обещал звонить.

Глава 13

– Надо бы этого Суравейкина проверить, – сказала Клавдия Степановна, когда мы вышли из гостиницы и ловили машину. – И здесь, и у вас в Англии.

Я была с ней абсолютно согласна. В России мне поможет нефтяник Павел Прокофьевич Криворогов, в доме которого я, как обычно, остановилась, в Англии этим займется мой шеф. Сегодня ночью отправлю сообщение в Англию вместе со статьей о Юрочке.

– Какие планы на завтра? – спросила Клавдия Степановна.

Я считала, что все-таки нужно встретиться с Дашенькой. Хорошо бы расспросить соседей, которые с детства знают и ее, и звезду экрана. При таких расспросах мне была необходима помощь Клавдии Степановны. Я могу не понять каких-то реалий, да и со мной не будут так откровенны, как с ней. В России так и остается сдержанное, настороженное, а иногда и предвзятое отношение к иностранцам. Меня неоднократно именовали английской шпионкой, Джеймсом Бондом в юбке и просто Бондихой.

Однако утром пришлось менять планы.

Мне позвонил возбужденный следователь и уточнил, были ли в коллекции моего дяди Ричарда деревянные кресты или только золотые с драгоценными камнями. Я ответила, что были всякие – и деревянные, и серебряные, и золотые, и только позолоченные, и предложила незамедлительно переслать ему опись по электронной почте, если у него нет ее копии.

– Да у нас такой бардак… Перешлите, пожалуйста. Лично для меня.

Я заметила, что и фотографии делались, и неоднократно. Правда, сразу же я их переслать не могла. Для этого мне требовалось вначале связаться с Англией. Но у следственной бригады фотографии должны быть! И должны быть у чиновника Игоря Прохорова, который приезжал в Англию.

Следователь печально сообщил, что все фотографии забрали в ФСБ, и попросил переслать, когда получу их из Англии. Или прямо ему могут прислать.

– А что случилось? – спросила я.

Оказалось, что на финской таможне арестовали двух граждан Финляндии, которые пытались вывезти из России два крупных креста – деревянный и серебряный. Правда, у них на руках имеются все необходимые для вывоза документы, предоставленные одним антикварным магазином в Питере, и они эти кресты задекларировали. Но у таможенников, естественно, слышавших про кражу коллекции в Петербурге и получивших соответствующие разнарядки, любые кресты в эти дни вызывают вопросы. Они задержали финнов, следовавших на своей машине, и связались с Питером.

Финнами будет заниматься ФСБ, меня наверняка попросят кресты опознать, а следователь прокуратуры просил меня вместе с ним съездить в антикварный магазин, чтобы проверить покупку и, главное, поступление этих крестов в магазин. Вдруг они сделали фотографии?

Я сказала, что в магазин обязательно съезжу, но в своей способности точно опознать экспонаты коллекции сомневалась. Для этого надо будет приглашать из Англии дядю Ричарда.

– Вызывайте его из Англии, – вздохнул следователь. – Мы оповестим посольство, чтобы ему визу сделали побыстрее.

– У него уже есть виза. Он же собирался приезжать на открытие коллекции. И билет есть на самолет.

– А, ну тогда он все равно скоро будет… И, может, вы опознаете. Вдруг вы именно эти помните? А может, они вообще не из коллекции и нас тут всех зря на уши поставили. Мало ли в России крестов?

– Кстати, а из России вообще кресты можно вывозить? – уточнила я.

– Если вы покупаете в магазине деревянный или серебряный сувенир, да и золотой тоже – пожалуйста. Но если эти кресты являются национальным достоянием – а коллекция вашего дяди Ричарда им признана или будет признана в самое ближайшее время, я точно не знаю, – то, конечно, нет. А тут еще кресты проходят по уголовному делу.

Следователь также пояснил, что финны сами привлекли к себе внимание. Им в магазине сказали, что эти кресты на таможне нужно задекларировать. Законопослушные финны и задекларировали. Они же их официально купили в магазине. У них есть чек, свидетельство – все чин чинарем. Перед ними, скорее всего, извинятся, но получат ли они кресты назад – вопрос другой. Получат ли они назад деньги, если у них отберут кресты, – тоже под вопросом.

Дело в том, что это мог быть отвлекающий маневр. Чтобы все силы были брошены на финскую границу, все сотрудники, работающие по этому делу, поехали в Выборг и Торфяновку или трясли магазин, а в это время остальная коллекция тихо уйдет за границу.

В общем, могло быть все, что угодно. Мы же в России, где народ отличается очень своеобразной сообразительностью, в особенности в том, как обмануть государство. Но магазин проверить все равно следовало.

Перед тем как отправить по электронной почте опись коллекции, я нашла там несколько деревянных и несколько серебряных крестов. Но, конечно, требовалось сличать их с фотографиями.

Следователь уже нервно прохаживался перед магазином, когда я подъехала туда на частнике. Когда мы вошли внутрь, меня сразу же узнали, следователь вытащил удостоверение и объяснил причину нашего появления. Лица двух девушек-сотрудниц вытянулись, и они сказали, что нам лучше сразу же пройти к директору магазина.

– Вы сами, девушки, вчера что-то продавали финнам? Семейной паре средних лет?

Девушки объявили, что вчера была не их смена.

Директор магазина нас очень внимательно выслушал и уверенно заявил, что он лично не принимал на комиссию никаких крестов, и если бы их ему принесли, он тут же связался бы с компетентными органами. Он не только слышал про кражу коллекции, но и получил соответствующее уведомление от этих самых органов, как и все другие антикварные магазины города.

– Сейчас ни один магазин в городе не будет брать кресты. То есть, может, и возьмет, но только для того, чтобы сообщить куда следует. Зачем мне лишние проблемы? А финны утверждают, что купили их здесь?

– Документы из вашего магазина, – сказал следователь.

– Финны здесь были? Давайте проводить очную ставку. Кстати, я сейчас при вас позвоню вчерашней смене.

Он поставил телефон на громкую связь и позвонил. Обе девушки уверенно заявили, что никаким финнам вчера ничего не продавали, никаких крестов вообще не продавали и их в магазине не было и нет.

– Кто принимает вещи на комиссию? – спросил следователь.

– Я. У меня еще есть заместитель, но его сейчас нет в городе.

– Где он?

– На Кубе. Вторую неделю.

Мы вежливо попрощались, следователь сказал, что вернется.

Теперь предстояло доставить финнов в Петербург, чтобы они показали, где именно покупали кресты.

Моя следующая встреча со следователем прокуратуры произошла в присутствии большого количества представителей ФСБ и финнов, которых доставили в магазин, где мы со следователем уже успели побывать сегодня. Правда, для начала мне предъявили кресты для опознания. Я не могла сказать точно, входили ли они в коллекцию или нет. Дядя Ричард должен был прилететь послезавтра.

Но, судя по фотографиям, с которыми сличали изъятые предметы, кресты были из коллекции. Сами изъятые у финнов предметы тоже сфотографировали и переправили по электронной почте дяде Ричарду. Он сказал, что они из его коллекции. После предъявления крестов в магазине их собирались отправить на экспертизу.

Возможно, мне разрешили присутствовать при очередном посещении магазина из-за оказанного органам содействия. Ведь я сама связывалась с дядей Ричардом, не отказывалась помогать, когда просили, да и коллекция была от моего родственника.

Директор магазина уверенно заявил, что эти два креста в руках не держал и через его магазин они не проходили. После изучения фотографий, как специалист, сказал, что, похоже, это они и есть.

Чек был не из его магазина, в чем тут же убедились представители органов, а вот остальные документы – его, с его адресом и печатями.

– Как вы это объясните?

– Эти бумаги могли у меня украсть.

– Как? – тут же впился в директора магазина фээсбэшник.

– Из стола.

– Но здесь стоят печати! Вы держите заранее приготовленные бланки?

Директор магазина явно решил, что лучше признаться в меньшем прегрешении, чем быть обвиненным в большем, и стал объяснять, что он не всегда находится на месте, но доверяет своим сотрудникам и все такое прочее. В общем, русский бардак и разгильдяйство.

От него потребовали список тех, кто мог украсть у него из стола бумаги с печатями.

Он также заявил, что цена просто смехотворно маленькая – если это на самом деле кресты из коллекции.

Однако самым интересным было заявление семейной пары финнов.

Они в этом магазине никогда не были. Они не заходят в большие антикварные магазины на центральных улицах, потому что в них товар гораздо дороже. Более того, самые интересные вещички (и по меньшей цене) встречаются в маленьких лавчонках.

– И что вы от меня хотите? – спросил директор у фээсбэшников, с трудом скрывая свою радость.

– Список, – повторили ему, и мы все магазин покинули, чтобы отправиться в лавочку, где финны купили два креста.

Директор магазина сунул мне свою визитку и попросил позвонить и рассказать, чем закончится дело. Он подозревал, что ему сообщать ничего не будут, и сам не горел желанием общаться с органами.

– Бонни, если соберетесь писать про питерский рынок антиквариата, пожалуйста, ко мне. И если нужна будет консультация…

Я не исключала, что она мне как раз может понадобиться, и обещала позвонить, когда сама что-то узнаю.

Я ехала на машине прокурорского следователя, усталого затюканного мужика, который к тому же явно терпеть не мог фээсбэшников. Я была согласна с заявлением одного русского диссидента, перебравшегося в Англию, о том, что после общения с ФСБ начинаешь любить милицию. Представители ФСБ, с кем мне довелось пообщаться, вели себя нагло и самоуверенно и явно подозревали во мне английскую шпионку, представители прокуратуры и милиции были вежливы, предупредительны и рассчитывали на мою помощь. Они понимали, что я тоже хочу найти коллекцию – хотя бы ради того, чтобы имя нашей семьи никак не связывалось со скандалом. Фээсбэшники же, по-моему, не исключали, что я участвовала в краже коллекции, если вообще не сама ее организовала.

Служебные машины припарковали там, где парковка запрещена, и вся наша компания пошла пешком по набережной, где находилась маленькая антикварная лавка, в которой финская супружеская пара купила два креста.

Однако лавка отсутствовала.

Финны прошлись по набережной в сопровождении целой группы представителей русских органов и моей скромной персоны, повернули, еще раз прошлись, обеспокоенно переговариваясь друг с другом, остановились.

– В самом деле, что ли, контрабандисты? – задумчиво произнес следователь.

Его услышал один из фээсбэшников и заметил, что как раз вот такие вроде бы благонадежные на вид граждане обычно и являются контрабандистами и аферистами.

– Вот здесь была лавка, – финн ткнул пальцем в витрину, за которой шел ремонт. Там трудились трое мужчин какой-то восточной национальности, одетые в заляпанные краской комбинезоны.

– Вчера? – уточнили представители ФСБ.

Оба финна кивнули.

– А почему вы не проверили адрес на документах? – встрял один из фээсбэшников.

– Как они могли проверить адрес? – ответила я вместо финнов на английском языке, на котором шел разговор с ними. – Я тоже не знаю, как называется у вас большинство улиц, и далеко не всегда смотрю на таблички с названиями. К тому же, насколько мне известно, у вас могут не совпадать юридический и фактический адреса. В магазине дали документы с печатями, причем печати на русском языке. Также, как я понимаю, дали точные указания насчет того, что делать на таможне. Я правильно поняла?

– Да-да, – закивали финны. Они явно поняли, что я на их стороне, хотя бы как иностранка в России. – Нам сказали, что эти два креста обязательно нужно декларировать и предъявить чек и вот эти свидетельства, которые нам вручили. Мы не читаем по-русски. Только немного говорим.

Представители русских органов уверенно толкнули дверь в ремонтируемое помещение и вошли. Рабочие тут же потянулись за документами. Просто условный рефлекс какой-то! А ведь среди нас не было ни одного человека в форме. Однако такие рабочие, похоже, сразу определяют принадлежность человека к определенной организации.

Но фээсбэшники не стали смотреть у рабочих документы. Возможно, только пока.

– Ремонт давно идет? – спросили они.

– Должны закончить к первому числу.

– Я спрашиваю: когда начали?

Рабочие переглянулись.

– Вчера?

– Нет, что вы, начальник. Неделю уже тут. Или восемь дней? – говоривший посмотрел на товарищей. – Если нужно точно…

– Этого пока достаточно, – ответили фээсбэшники.

Финны начали доказывать, что были в этом помещении вчера и тут была лавка, заставленная антикварным товаром. Мне стало жалко финнов – хотя бы потому, что они, как и я, были иностранцами в России. А иностранцам тут не всегда бывает сладко. Более того, мне казалось, что они говорят искренне. Может, они набережную перепутали?

Я спросила у следователя, нет ли поблизости похожей набережной. Они же из машины показывали, куда заворачивать. А вдруг ошиблись? Как я поняла, они тут пешком ходили. Следователь пожал плечами. Фээсбэшник сказал, что до следующей речки, впадающей в Неву, довольно далеко. Так перепутать было нельзя.

– По этой стороне набережной шли от Невского? – уточнили у финнов.

– По этой, – ответили они.

– В эту сторону? К Неве?

Они прогуливались от Невы, по этой стороне и случайно увидели лавку, решили заглянуть. Их заинтересовали два креста, которые продавали очень дешево. Они их взяли. Про кражу коллекции, которую собирались выставлять в Эрмитаже, они не слышали.

– А если спросить в соседних магазинах? – предложила я.

– Здесь пустующие помещения рядом, если вы не заметили, мисс Тейлор, – ехидно ответили мне.

– Но какие-то организации находятся на этой набережной? И люди явно живут. Они же ходят каждый день по этой набережной от Невского проспекта. Никакого общественного транспорта и маршруток тут нет. Может, кто-то обратил внимание на лавку?

– Вы что, хотите сказать, что она открывалась на один день? – расхохотались представители ФСБ.

Я хотела сказать именно это, но промолчала. Финнов увезли, мы со следователем прокуратуры остались.

– Вы на самом деле считаете, что тут могли устроить шоу?

Я кивнула.

– Зачем?

Я пожала плечами и предложила прогуляться по набережной. Должны тут быть какие-то организации? Мы пошли в сторону Невы и набрели на маленькую гостиницу, на вид – довольно уютную.

Очень вежливый, очень приятный швейцар распахнул перед нами двери. Мы направились к стойке портье, где дежурила очаровательная девушка, моя ровесница, то есть лет двадцати пяти.

– Мисс Тейлор? – немного удивленно спросила она. – Вы хотели бы снять у нас номер?

– Возможно, я сделаю это в один из своих следующих приездов, – сказала я. – Не знала, что теперь здесь гостиница.

– Уже почти два года, – сказала девушка и вручила мне рекламную брошюру с ценами и предлагаемыми услугами.

Я объяснила, что меня интересует. Следователь молчал и удостоверений не предъявлял. Девушка сказала, что она сама работает в режиме сутки через трое, но сейчас позвонит горничным, которые ходят на работу каждый день.

Вскоре в холле появились две девушки в форме, и одна из них сказала нам со следователем, что удивлялась появлению и исчезновению антикварной лавки. Помещение долго пустовало, потом вдруг появилась вывеска «Антиквариат», лавка работала два дня, сегодня появились таджики, вывеска и весь товар исчезли. Вторая девушка призналась, что не обращала внимания – она с утра обычно бегом бежит на работу, так как постоянно опаздывает.

Мы поблагодарили всех девушек и ушли.

Следующей нашей остановкой стало таинственное помещение, в котором появляются и исчезают лавки. Но таджики твердо стояли на своем. Мы ушли.

– Кому вы верите, мисс Тейлор? – спросил у меня следователь.

– Горничной. И, думаю, можно еще кого-то найти, кто обращал внимание на лавку. Это поможет оправдать финнов. Но кто может сказать, зачем это делалось?

– А если толкнули все кресты? – посмотрел на меня следователь. – Лавку открыли под определенный товар. Сделали антураж из еще каких-то предметов. Но целью была быстрая продажа коллекции.

– По дешевке? Вы помните, во сколько она оценена?

– А если в пробитом чеке одна сумма, а на самом деле финны заплатили совсем другую? И были другие покупатели? Все продали – лавка закрылась. Не из-за этих же двух крестов ее открывали? Они, как я понимаю, одни из самых дешевых, и ценность представляют из-за старинной работы и истории, а не материала. Мне, кстати, очень интересно, где сейчас находится знаменитый олигарх-диссидент Борис Сигизмундович Доброчинский. Не его ли это детище? Появление и исчезновение фирм – как раз его стиль. Фирмы всегда исчезали с чужими деньгами.

– Вы считаете, что кражу коллекции и себя, любимого, организовал сам Борис Доброчинский?

– А кто еще? – посмотрел на меня следователь. – Вы можете предложить другие кандидатуры из людей, связанных с делом?

– Что-то про убийство Петра Ильича известно? – ответила я вопросом на вопрос.

Следователь вздохнул.

– Он мог организовать? Я понимаю, что о покойнике или хорошо, или никак, но он знал все организационные моменты. Был умен, оборотист, умел вертеться – раз столько лет просидел на высоких чиновничьих должностях.

– А Игорь Прохоров? – спросил у меня следователь. – Тоже все знал. Еще и в Англии находился при упаковке. Мог подать сигнал о приведении группы захвата в полную боеготовность.

– Слишком молод. Хотя… Не знаю. Но Петр Ильич явно что-то знал. И ведь просто так не убивают.

– Может, кто-то решил, что коллекция должна быть у него? Соседи же слышали, как он ругался с каким-то мужчиной. Оказалось, что у него ничего нет, и он даже не знает, где искать. Его и прикончили – потому что он видел человека, который задавал вопросы.

Следователь довез меня до дома, где я остановилась, распрощался и пообещал держать меня в курсе. Я отправила очередную статью в «Зарубежный репортер», потом созвонилась с Клавдией Степановной, изнывавшей от любопытства, и поведала ей о событиях прошедшего дня.

Глава 14

Ужинала я с Павлом Прокофьевичем Кривороговым, хозяином дома, в котором остановилась. Подавала еду его верная домработница, пережившая всех жен.

Павел Прокофьевич выполнил мою просьбу и разузнал все что мог о Вячеславе Анатольевиче Суравейкине, ныне большую часть времени проводящем в Англии.

Господин Суравейкин имел незаконченное высшее инженерное образование и вылетел из вуза за драку. Как сказал мой информатор, Суравейкин вообще обладает взрывным характером, а уж когда напьется, становится непредсказуемым и неуправляемым. Для опьянения хватает нескольких рюмок. Ведро просто не потянет. В общем, не нефтяник. Он очень хорошо вписался в рэкет в девяностые годы и состоял в одной известной в Петербурге группировке. Правда, одним из первых стал легализовывать бизнес. Потом решил перебраться в Англию. Однако в России остается несколько предприятий, где он является держателем крупного пакета акций, с которых ему капает неплохой доход. Он продолжает покупать и продавать акции в России и в Англии. Человек очень обеспеченный, хотя олигархом его назвать нельзя. У него нет ни своего самолета, ни своей яхты. Правда, имеется несколько объектов недвижимости в Петербурге и области, особняк в предместьях Лондона и квартира на Кипре.

Но у него большие проблемы в семье. Жена попивает, и это уже видно по ее лицу, дочь – наркоманка. Суравейкин несколько раз помещал ее в клинику, но она снова срывалась. Отец хочет, чтобы дочь жила в Лондоне и была под надзором, но она уже несколько раз сбегала в Петербург, где у нее остались друзья. Ей в Лондоне жить не нравится. В настоящее время дочь опять находится в Петербурге, как и Суравейкин, который прилетел вслед за ней, вытащил из какого-то притона, и она в настоящее время проживает в загородном особняке под присмотром медиков и охраны. Жена безвылазно живет в Лондоне.

Сын вроде бы не замечен ни в пьянстве, ни в наркомании. Парень учится в Лондонском университете и уже участвует в бизнесе отца. Конечно, как и все современные молодые люди, он не прочь потусоваться, ходит на дискотеки, встречается с девушками. Постоянной подружки нет. Но в сравнении с сестрой, которая всегда была дикой, – просто ангел с крылышками. В настоящее время находится в Англии и в Россию приезжает крайне редко.

Поздно вечером я получила сведения о Суравейкине из Англии – то, что смог раздобыть шеф по своим каналам. У нас в стране он вел себя очень пристойно, никаким криминалом не занимался, по крайней мере открыто. Шеф подтвердил, что его основной доход – с акций. В Англии Суравейкин также имеет молодую русскую любовницу, которую вытащил с подмостков кабаре и поселил в небольшой уютной квартирке. Но это законом не запрещено. У английских правоохранительных органов к нему не было никаких претензий.

Шеф также сообщал, что Суравейкин знаком с Борисом Доброчинским (правда, в русской колонии в Англии вроде все друг друга знают, хотя бы опосредованно) и даже один раз набил ему морду. Причина неизвестна.

Стал бы Суравейкин красть Бориса Сигизмундовича с привлечением таких мощных сил? Навряд ли. Если бы он ему требовался, он бы его в Англии прихватил. Это было бы гораздо проще. Насколько мне было известно, Борис Сигизмундович не передвигался по Англии в бронированном «Мерседесе» с двумя джипами охраны. Он часто бывал на различных мероприятиях – как с участием одних русских, так и с участием представителей различных национальностей, общался с чеченцами, арабами. Да и зачем Суравейкину Борис Сигизмундович?

Хотя ему могла быть нужна коллекция.

Он точно про нее слышал. Причем мог слышать до того, как о ней стали трубить все СМИ, – от Вики Фостер, с которой водит дружбу.

Кстати, Вики прилетает послезавтра, о чем мне сообщил дядя Ричард. Правда, по словам дяди, летит она в Россию совсем не из-за коллекции, а из-за драгоценного мужа. Она заявила моему дяде, что ее вызвал продюсер, потому что Юрочка без жены оказался неуправляемым.

Бедный Юрочка!

А не позвонить ли мне ему? Вероятно, он и без меня знает о скором появлении супруги, но я должна его побольше расположить к себе, а для этого сообщить то, что мне известно.

Я позвонила и сказала про продюсера и супругу.