Изумрудные глаза Будды Жукова-Гладкова Мария

Глава 26

Выделенного нам водителя, молодого парня лет двадцати двух – двадцати трех, товарищи именовали Гей-кришнаит. Я, конечно, в курсе, что в их мире у всех есть клички, а некоторые люди после зоны долго не могут привыкнуть к имени, данному мамой с папой. Но парень, во-первых, не был похож на человека, побывавшего в местах не столь отдаленных, во-вторых, не похож на гея (судя по взглядам, которыми оценил меня и в особенности Надежду), в-третьих, я не думаю, что Вадим взял бы себе в команду человека этой ориентации.

Когда мы тронулись в путь, я задала парню интересующий меня вопрос.

– Я так от армии косил, – пояснил он с улыбкой и рассказал, что в их области имеется кришнаитская община, но весьма своеобразная, созданная комитетом солдатских матерей после консультации с юристами, детям или каким-то еще родственникам которых не посчастливилось побывать в армии в последние годы. Многие юноши, родители которых не имеют средств «купить болезнь» и не имеют реальных болезней, дающих белый билет, в старших классах средней школы становятся активными членами этой общины. Разработана целая программа действий. Следуя ей, вполне можно откосить от исполнения почетной обязанности. Срабатывает не в ста процентах случаев, но тут уже все от человека зависит – в частности, от умения врать на голубом глазу.

По пути я видела только рекламу. Местные рекламщики «радовали» не меньше питерских. В особенности мне понравился рекламный щит с изображением Че Гевары и надписью «Здесь не Куба – купите шубу».

Пресс-конференция длилась три с лишним часа, и мы все равно не успели ответить на все вопросы. Но мы с Пашкой обещали обязательно рассказать подробности в наших будущих передачах, а я также – и в своих статьях. Мы не исключали и еще одной пресс-конференции перед отлетом в Питер. Когда он состоится, мы не знали.

При выходе из зала меня уже ждали знакомые лица – опер Андрюша, следователь Сан Саныч и еще несколько человек, которых я видела впервые. С Андрюшей и Сан Санычем мы долго лобызались, другие товарищи жали нам с Пашкой руки и поздравляли с возвращением в цивилизованный мир. Как выяснилось, господа прибыли из Питера на зафрахтованном Иваном Захаровичем самолете и всю дорогу смотрели отснятый нами с Пашкой материал. От нашего холдинга прилетел Димон Петроградский делать репортажи о спасенном Артуре Небосклонове, и он захватил в самолет копию того, что люди Вадима с утра переслали в Питер, правда, в «сыром» виде, но это никого не смущало. В самолете организовали просмотр. Местным сотрудникам органов тоже были любезно предоставлены копии отснятого нами материала (опять же в «сыром» виде). Я не исключала, что люди Вадима, работая всю ночь, что-то стерли (в версии для органов), но думаю, что основная часть осталась нетронутой. Поэтому все собравшиеся имели представление о случившемся.

Из центра, где проходила встреча с журналистами, мы поехали в местную прокуратуру, где мне пришлось провести еще одну «пресс-конференцию». Пашка по большей части молчал, заявляя, что в тайге в основном пил, поскольку запасы спиртного оказались внушительные. Жаль только, пива не было. Нам с Пашкой объявили, чтобы завтра с утра готовились к полету на объект. Следовало забрать оттуда мертвых. Мы выразили готовность, только попросили объяснить выделенному нам водителю, куда нас следует привезти, а то мы воздушных маршрутов не знаем.

Фээсбэшника в основном интересовал самолет и его взрыв. Тут мы помочь ничем не могли и посоветовали обращаться к пилоту, единственному выжившему из экипажа. И ведь должен же где-то среди обломков валяться черный ящик? Мы заявили, что сами не копались, только поверхностно их осмотрели, и вообще не представляем, как этот ящик выглядит. Фээсбэшник сказал, что желает с нами еще побеседовать через день-два, мы не возражали.

Но тут наше дружеское общение было прервано двумя типами в форме сотрудников МВД.

– В чем дело, Вася? – спросил одного из них местный следователь.

– На гражданку Смирнову Юлию Владиславовну подано заявление в связи с нанесением тяжких телесных повреждений.

– Артур – сука! – хором сказали я, Пашка, Андрей и Сан Саныч.

Местные товарищи, за исключением вновь прибывших, прыснули. Андрей посоветовал Пашке предъявить господам кое-что из отснятого материала, касающегося супермегазвезды лично.

– Гражданка Смирнова, где вы сегодня находились между двенадцатью и тринадцатью часами? – строго спросил Вася.

Я сказала. Типы в форме переглянулись. Я сообщила, сколько свидетелей могут подтвердить мое местонахождение, не говоря уже про Пашкины съемки. Ведь на пленке указывается дата и время.

– А дом Вадима Дмитриевича Высоцкого вы во сколько покинули? – спросил Вася уже менее грозным тоном.

Я сказала и также сообщила, когда вернулась.

– А в чем, собственно, дело? – спросила я с самым невинным видом. – Супермегазвезда опять выеживается? Чем он недоволен на этот раз? Поклонниц мало или, наоборот, слишком много? Они повредили его ценный организм, а он на меня хочет свалить?

– Она не супермегазвезда, – сказал Вася.

– Вообще-то это «он», – заметил Пашка задумчиво. – Хотя, конечно, на зоне его бы называли женским именем…

– Заявление о нанесении тяжких телесных повреждений поступило от королевы красоты, – вставил второй милиционер.

– От кого?! – воскликнул опер Андрюша, мой давнишний приятель.

– От Краснокамской Анжелики Петровны.

– Это кто такая? – спросила я, и все прибывшие из Питера вопросительно посмотрели на местных.

– Наша местная королева красоты, – вздохнул прокурор, участвовавший в наших посиделках. – А вообще-то – бл… редкостная. Простите, Юля.

– Она сказала, что в виде самообороны сломала вам руку и разбила лицо, – вставил Вася.

– Вы видите, чтобы у меня было разбито лицо или сломана рука?

– Да нет, не похоже, чтобы вы с ней дрались…

Я спросила, где находится Анжелика Петровна, и выразила готовность устроить с ней очную ставку. В особенности я была рада, что она оказалась в одной больнице с Арсением и пилотом, состояние здоровья которых меня искренне волновало.

Вскоре мы большой компанией отправились в больницу.

Из желающих пойти в понятые выстроилась очередь. Желающих просто поглазеть на нас с Пашкой было еще больше. Мне несколько человек сказали, что я им очень понравилась на фотографиях в черной рамке, которые печатались во многих газетах. Я отметила про себя, что нужно не забыть поблагодарить главного редактора Викторию Семеновну за то, что выбрала мою лучшую фотографию, над которой еще, по-видимому, поработали наши компьютерщики. Приятно, когда ты хорошо выглядишь в печати, даже в некрологе.

Потом те, кто мог уместиться в одноместной палате, вошли, остальные остались ждать в коридоре.

Анжелика Петровна на самом деле выглядела неважнецки. С такой физиономией не в конкурсах красоты, а в кастинге на роль в фильме ужасов участвовать. Молодец Татьяна. Только ей теперь ни в коем случае нельзя появляться на людях. Но этот вопрос, я думаю, решат Иван Захарович с Вадимом.

– В чем дело? – взвизгнула с постели Анжелика Петровна, потом добавила немного нецензурной брани.

Сотрудники органов слушать оскорбления не пожелали, о чем сообщили госпоже Краснокамской. Она поджала губы, но заткнулась. Потом Вася сунул ей в нос заявление, показал на меня и попросил повторить обвинения в мой адрес в присутствии свидетелей.

– А это кто? – Анжелика Петровна осмотрела меня без особого интереса и снова повернулась к Васе. – Вы кого сюда привели?

– Смирнову Юлию Владиславовну, которую вы обвинили в нанесении вам тяжких телесных повреждений.

Краснокамская еще раз меня осмотрела, глазами похлопала, потом воскликнула:

– Так вот почему магия не срабатывала! У меня же не ее фотография была!

– Милочка, Юлину фотографию в последнее время чуть ли не во всех газетах печатали! – воскликнула какая-то санитарка.

– Я не читаю газет, – отрезала королева красоты.

– А телевизор смотрите? – поинтересовался опер Андрюша.

– Сериалы. Иногда ток-шоу.

– Да, Юлия Владиславовна в них не появляется, – заметил Сан Саныч.

– Теперь ее должны обязательно пригласить на какое-нибудь ток-шоу, – заметил местный прокурор. – Если не на наше, так на ваше, а то и на московское.

Меня же заинтересовал вопрос с фотографией. Неужели у Анжелики была фотография Татьяны? Откуда? Не мог же Вадим держать у себя снимок моей соседки? С какой стати? Но ведь больше нигде королева красоты его раздобыть не могла? Я считала, что она просто сперла снимок в доме Вадима и ходила с ним по колдуньям. Но зачем Вадиму Татьяна?! Он же не проявлял к ней никакого интереса, тем более знал, что к моей соседке неравнодушен Иван Захарович и все никак не соизволит начать какие-то действия. И, насколько я помнила, мы в период его пребывания в Питере не фотографировались. У меня снимков Вадима нет. Конечно, можно попросить у знакомых из органов. У них должны иметься в фас и профиль. Но, по-моему, лучше никаких, чем такие.

– В сумке моей возьмите, – устало сказала Краснокамская и мотнула головой в сторону окна.

На подоконнике лежала сумочка из ската, к которой проследовал Вася и вскоре извлек на свет божий кодаковский снимок, вернее, его половину. Вторая была обрезана. Он посмотрел на изображенную на нем женщину, пожал плечами и пустил по кругу. Андрей с Сан Санычем тоже пожали плечами. Значит, не Татьяна?

Когда фотография дошла до меня, я застыла с раскрытым ртом.

Вместо глаз изображенной на фотографии женщины остались маленькие дырочки, проколотые булавкой. Правда, в остальном ее изображение повреждено не было. Коса была перекинута на грудь через плечо.

– Юль, ты ее знаешь? – тронул меня за плечо Андрей.

– Юля, вы можете назвать нам местонахождение этой женщины? – подал голос прокурор.

– Я вам завтра его покажу, – ответила я. – Когда полетим трупы забирать.

На фотографии была стюардесса Марина.

Не успела я объяснить, кто это и что с ней случилось, как с постели болящей раздался радостный вопль:

– Сработало! Сработало! Не зря я ведунье Лукерье столько денег снесла!

– Вы бы потише, девушка, – поджав губы, заметила врач.

– Как не стыдно?! Человек умер, а она… – подала голос медсестра.

Анжелика Петровна повернулась к женщинам.

– Интересно, а вы бы слезы лили, если бы ваша соперница подохла? Чего ж мне грустить? Я колье бриллиантовое продала, чтобы ее извести! А колье получила за победу в конкурсе красоты! Чего мне эта победа стоила…

Я постаралась незаметно отступить за спины женщин, потянула Пашку за руку, и мы выскользнули в коридор. Нас никто не задерживал. Бумажки оформят и без нас. Как я поняла, все претензии ко мне будут сняты. Мою фамилию ей явно кто-то подсказал, но Анжелика не соотнесла ее с лицом… Почему она приняла Татьяну за Маринку? Наверное, во-первых, потому, что ожидала увидеть Маринку. Татьяна спала в бывшей комнате Анжелики, имела осветленную косу (хотя у Маринки цвет был натуральный)… Интересно, а на меня бы Анжелика набросилась, застав на месте Татьяны?

– Куда мы теперь? – спросил у меня Пашка.

– Куда Гей-кришнаит повезет. Ему же явно даны указания. А пока давай заглянем к Арсению.

Вместе с нами пошли Андрюша и местный следователь. Врач сказал, что Арсений, скорее всего, выкарабкается, но сейчас спит, а вот у пилота дела плохи. Шансов мало. Если бы он поступил в больницу пораньше…

Мы вышли на воздух, который я вдохнула с большим удовольствием после больничных запахов. Андрей сказал, в какой гостинице они разместились, а я попросила его об услуге.

– Опять что-то хочешь выяснить? Давай говори. Смогу – сделаю.

Я попросила выяснить по базе данных, живет ли на территории России бывший гражданин Сенегала Карл Леопольдович Яичный, или просто человек с таким именем и фамилией, и также сообщила все данные, которые слышала от самого Карла – про жену и тещу, про Лефортово и работу Дедом Морозом. Местный следователь слушал меня и посмеивался, но тоже обещал помочь. Органы сами были заинтересованы в поисках странного негра.

Вторая моя просьба касалась тотализатора, который вроде бы проводился в здешних краях, хотя, возможно, и не только в здешних. Кто поставил большие суммы на то, что мы живы?

– Мысль интересная, – заметил местный следователь.

– Ты еще не знаешь, что может прийти Юле в голову, – рассмеялся Андрюша.

Мы распрощались до завтра.

Водитель завез нас с Пашкой в крупный торговый центр, где Пашку уже ждало несколько камер на выбор.

– Не стесняйся только, – прошептала я в ухо любимому оператору. – Мафия платит за оказанные прошлые, нынешние и будущие услуги.

– Не мафия, а твой любовник, – заметил Пашка. – У которого рыльце в пушку.

– Из-за его баб?

Пашка пожал плечами и высказал предположение, что и Татьяна в ближайшее время должна получить какой-то крупный подарок в виде компенсации морального и физического ущерба.

– А я?

Пашка только хмыкнул, потом заговорил с продавцом о непонятных мне вещах, правда, они друг друга понимали прекрасно. Вскоре мы покидали магазин с новенькой камерой.

По пути в усадьбу Гей-кришнаит рассказывал, как у них тут хорошо летом. По его словам, приглашенный из Австрии архитектор создал шедевр паркового искусства. Кустики, цветочки, дорожки и различные строения идеально гармонируют друг с другом. К сожалению, зимой этого не оценить.

Особняк Вадима светился огнями. Пир шел горой. За столом сидело человек двадцать пять, большую часть людей я не знала. Однако нашлись и знакомые лица. Иван Захарович сгреб меня в объятия и даже прослезился от счастья, что я осталась жива, а то он уже заскучал без моих выходок. Потом мы лобызались с Виталей Лопоухим и Димой Кактусом. Иван Захарович сообщил, что хотя моя мама тоже хотела лететь в Сибирь, он уговорил ее остаться с папой, который после известия о моем воскрешении быстро пошел на поправку. Я согласилась с мудрым решением Ивана Захаровича. Мама сама могла бы заработать инфаркт, увидев дом вора в законе и узнав о моих отношениях с Вадимом. А если бы она попала на это сборище, то ее вообще бы мог хватить апоплексический удар.

Сидевшие за столом провели немало лет в местах не столь отдаленных, о чем свидетельствовали части тел, видневшиеся из-под одежды, а также манера разговаривать и даже курить. Прекрасную половину человечества представляли только мы с Татьяной и чувствовали себя не совсем в своей тарелке, а временами так и вообще обезьянами, которых рассматривают, словно в зоопарке. Пашке, как и обычно, было на всех плевать, он тихо напивался, на этот раз на пару с Димой Кактусом, с которым они о чем-то тихо перешептывались. Для Пашки главное – найти собутыльника-собеседника, и ему будет комфортно и с представителями МВД, и лицами с другой стороны закона, как, впрочем, и с людьми, не относящимися ни к одной из вышеперечисленных категорий.

Я же шепотом поведала Татьяне про визит в больницу и фотографии стюардессы Марины. Я считала, что Анжелика Петровна больше не будет предъявлять никаких претензий, даже если увидит Татьяну, но подруга заявила, что из дома Вадика выйдет только для того, чтобы ее тихо переправили в самолет. Татьяне совершенно не хотелось «светить» расквашенной физиономией.

Мы решили покинуть застолье по-английски, и задерживать нас никто не стал. Во-первых, я страшно хотела спать, во-вторых, завтра опять ждал трудный день, в-третьих, мы с Татьяной еще хотели задать вопрос домработнице.

Марина была заснята на Пашкину камеру и осталась на уже отпечатанных фотографиях, сделанных мною. Сегодня по пути на пресс-конференцию я заказала печать, а по пути назад получила. Домработница покачала головой. Марину в этом доме она никогда не видела.

Я также поинтересовалась местонахождением Надежды и поэта. Надежда, по словам домработницы, куда-то отбыла вместе с одним из парней Ивана Захаровича. Оба до сих пор не вернулись. Поэту выдан самогон с закуской, ручка и бумага, и он заперт в отведенной ему комнате, чтобы ни в коем случае не читал своих стихов серьезным людям, собравшимся за столом у Вадима Дмитриевича.

– Кстати, по-моему, Вадим болен, – сказала Татьяна перед расставанием со мной на ночь. – Ты не заметила?

– Да нет, пожалуй… – произнесла я. – Может, на поляне простудился?

– А может, переволновался из-за тебя, красавица, – хмыкнула Татьяна. – Но когда вы с Пашкой уже уехали, а эти еще не приехали, он был совсем расклеившийся. Его озноб бил, и испарина на лбу выступила. Может, теперь лекарств наглотался? Я это к тому говорю, чтобы ты, Юлька, не заразилась. Может, у них тут грипп ходит? Тебе только заболеть не хватало после всех приключений. Завтра оденься потеплее.

Глава 27

Утром я опять проснулась с большим трудом. И опять меня будила домработница Вадима. Кровать рядом со мной снова осталась не примятой. Конечно, Вадиму вчера было не до меня. Я не знаю, как долго внизу сидели за столом, но, по-моему, до утра. Да и я была без сил.

В столовой уже все убрали, только сигаретный дым еще полностью не выветрился. Я предпочла перекусить в кухне. В доме стояла тишина. Все спали.

Светлана Николаевна подала мне завтрак и отправилась будить Пашку. Я хотела ей помочь, но она заявила, что сама справится. Пашка от завтрака отказался, выпил только кофе. Выглядел он помято даже для него.

В машине на пути к вертолетной площадке любимый оператор заснул на моем плече, и мне пришлось волоком тащить его из машины. Правда, тут же подскочил Андрей и оказал содействие. Судя по опухшей физиономии опера, у него тоже был бурный вечер, как, впрочем, и у других лиц, отправляющихся с нами в полет, как питерских, так и местных.

Летели мы на трех вертолетах. С нами отправились сотрудники прокуратуры, милиции, ФСБ, ГУИНа и несколько журналистов, как я поняла, обычно сотрудничающих с представителями органов. Нас всех только просили не мешаться под ногами и снимать, когда разрешат. Нам с Пашкой еще требовалось давать показания и указывать местоположение трупов. Эксперты с чемоданчиками выглядели точно так же, как у нас в Питере. С одним я чуть не поздоровалась – бородка клинышком была точь-в-точь, как у одного нашего патологоанатома. Пашка быстро нашел общий язык с двумя представителями как раз этой профессии – как, собственно, и в Питере.

– Ты вчера телевизор смотрела? – спросил Андрей уже в вертолете.

– Не до того было, – призналась я. – А ты?

Приятель кивнул и сообщил, что с большим удивлением выслушал выступление Небосклонова.

– Он пел? – уточнила я.

– Нет, говорил, что само по себе странно. – Андрюша хмыкнул. – Но еще более странным было то, ч т о он говорил.

– Его, кстати, допрашивали?

– Пока еще нет. Все ребята откладывают эту «радость» на потом. Юлька, меня тут все спрашивают, как такой придурок смог стать супермегазвездой. Что мне отвечать? Я, признаться, никогда не задумывался. Я вообще о нем не задумывался… Но почему? Неужели других не нашлось?

– По-моему, главное – не какой певец, а какой продюсер и сколько у него денег.

– Согласен. И снимаю шляпу перед Александром Кареновичем. Но почему он выбрал Артура?!

– Наверное, сыграли роль несколько факторов, – задумчиво произнесла я. – Голос есть. В этом не откажешь. Лично мне его тембр не нравится, но мое мнение роли не играет. Смазливая внешность. Многие женщины таких как раз любят. Фигура подходящая – в смысле для съемок. Не забывай: камера полнит, а с пропорциями и весом Артура получается то, что надо. Он хорошо двигается. Я не помню – а может, вообще никогда не знала, – из какой он семьи, но явно не «новых русских». То есть Артуру можно было навязать кабальный договор и платить копейки. И он послушный. Да, у него бывают истерики, срывы, но под четким руководством Кареныча делал то, что сказано. И под моим делал, – добавила я с усмешкой.

– Кстати, он вчера пел тебе дифирамбы.

Я открыла от удивления рот. Андрей кивнул.

– Он обещал посвятить тебе свою следующую песню, – добавил приятель.

Я застонала.

– Это про рождение соловья? – уточнил Пашка и поведал Андрюше суть последнего творения Олега Владимировича.

Пашка сообщил, что сегодня ночью, когда я уже отправилась спать, поэта переселили в гостиницу. Охрана взмолилась, потому что больше не могла слышать шедевры. Судя по всему, Олег Владимирович в тайге наваял их в большом количестве. Артур сможет полностью обновить репертуар.

– Его же вчера заперли! – воскликнула я.

– Он окно открыл. Ты, Юля, просто слишком крепко спишь. Вадима аж перекосило, когда он услышал, что Олег Владимирович понимает под любовной лирикой.

– И что? – уточнил Андрюша.

– Ты лучше скажи, по моим просьбам что-нибудь удалось разузнать? – посмотрела я на приятеля.

Андрей кивнул и сообщил, что Карл Леопольдович Яичный в настоящее время отбывает наказание в одной из колоний Московской области, куда меня после запроса пригласили, чтобы я могла взять у Карла интервью. Все, что я говорила о негре, совпало – и про жену, и про тещу, и про Сенегал, и даже работу Дедом Морозом. Сидит он за торговлю наркотиками и пределы колонии с момента появления там не покидал.

Я, признаться, ничего не понимала. Кто же тогда был у нас? Андрей высказал предположение, что «наш Карл» откуда-то мог знать про настоящего и, так сказать, воспользовался легендой. Но зачем?

– Отпечатки пальцев в доме снимем, – пожал плечами Андрей. – Люди специально с нужным оборудованием летят. Может, есть что-то на этого Карла. Но навскидку никто из ребят ничего сказать не мог. Ведь если бы негр здесь какой-то где-то засветился, его бы обязательно запомнили. Про Абдуллу я тоже запрос сделал, но по нашим сводкам он не проходил. А вообще ребята к вечеру обещали выяснить. Он же как-то въезжал в Россию.

– Спасибо, Андрюша.

– Да за что спасибо-то? Это моя работа. И самому интересно. – Приятель хмыкнул. – Не знаю, честно, что подумал бы, если бы в середине тайги увидел негра и араба в костюмах Дедов Морозов.

– Поэт с Арсением решили, что у них белая горячка, – напомнила я.

– Я их прекрасно понимаю, – сказал Андрюша.

Ответ на мой второй вопрос оказался еще интереснее. Подобный тотализатор в этих местах – дело обычное. Их тут даже несколько. Народ делает ставки по самым различным поводам. И на Ющенко с Януковичем ставили, и на второе цунами в Таиланде в течение года, и на олимпийские победы, и на покушение на местного губернатора в течение месяца. До Питера подобное развлечение еще не дошло, а тут народ увлекся не на шутку.

Поэтому ничего удивительного, что после сообщения об исчезновении нашего самолета с радаров граждане ринулись делать ставки. Местные телеканалы и газеты стали подробно рассказывать о людях, находившихся в самолете. Владельцы тотализаторов, газет, телеканалов – как правило, одни и те же люди, и они, конечно, заинтересованы в привлечении народных денег. Поэтому я вполне могу сказать им спасибо за свою популярность в Сибири. Ведь раньше здесь хорошо знали только Артура Небосклонова. На кого еще могли ставить? Владельцы тотализаторов решили, что на меня. Они быстро связались с Питером, им переслали записи моих прошлых программ – и пошло-поехало.

Варианты предлагались разные. Спасение всех пассажиров и членов экипажа (на это никто не поставил). Спасение Артура Небосклонова (тут поклонницы демонстрировали свою веру в супермегазвезду, и она оправдала их надежды). Многие поставили именно на мое спасение.

Крупные суммы денег получили несколько человек. Андрей выписал краткую информацию обо всех обогатившихся. Среди представленного списка меня заинтересовали двое – владелица никелевого комбината Анна Приходько и вертолетчик Сергей Коновалов.

– Ты знаешь кого-нибудь из них лично? – спросил приятель.

Я покачала головой, думая, что мне обязательно нужно познакомиться с Анной и задать ей несколько вопросов. А вертолетчик… Не он ли видел нас выбегающими из дома, когда прилетал на разведку? Может, рассмотрел даже слишком хорошо? Я же не знаю, какая у него аппаратура.

Андрей тем временем сообщил, что все эти люди будут допрошены. Правда, он мало надеялся на успех. Человек ведь вполне может сказать, что, посмотрев мои передачи и прочитав статьи, решил, что если кто-то и спасся с самолета, то я. Ведь люди из этого списка не ставили ни на Артура Небосклонова, ни на весь самолет в целом. Это их личная оценка возможных вариантов развития ситуации, их деньги. Хотят – рискуют.

Вскоре мы уже садились на до боли известную мне поляну, и сотрудники органов принялись за работу. Мы с Пашкой одновременно давали показания, вспоминая, как прокладывали ту или иную тропинку, где кого хоронили. Из-за морозов тела сохранились, опознание не будет составлять проблем.

Всех поразил дом. Никто даже предположить не мог, что подобное может быть выстроено в центре тайги. Народ смеялся, читая выдержки из устава в рамочках. Насчет губернатора все высказывались однозначно. Коллеги извели на дом немало пленки, снимая все строения как снаружи, так и изнутри. Мы с Пашкой рекомендовали взять с собой припасов на пробу. Правда, часть сотрудников органов и журналистов закусили губернаторскими продуктами на месте.

Но наибольшее впечатление на всех произвел не дом, а ванна Артура, оставшаяся целой после взрыва самолета. Всем хотелось бы видеть автора. Я обещала разузнать, кто ее делал, и показать его народу. По-моему, этот человек заслужил бесплатную рекламу.

С нами прилетели и представители ГУИНа, которые участвовали в расследовании побега с зоны. Для них, можно сказать, работа была закончена. Было трое сбежавших – Борис Семенович, Данилыч и Коля, теперь есть три трупа.

– А Резо по кличке Гамлет? – не могла не спросить я.