Изумрудные глаза Будды Жукова-Гладкова Мария

– По крайней мере, есть чем согреваться внутри!

Я тем временем уставилась на стену, общую с другой комнатой.

– Слушайте, и наверху есть печки! Смотрите! – показала я пальцем. – Наверное, у них по печке на две комнаты. С одной стороны топят, с другой только стена. Так что и спать можно в тепле. Пошли обследовать другие комнаты.

На втором этаже оказалось шесть совершенно одинаковых спален. В двух из них кто-то жил постоянно. Правда, почему-то не было видно вещей постояльцев. Куда они могли подеваться с вещами?!

Хочу отметить, что по всему дому в самых неожиданных местах встречались выдержки из устава, причем всегда в рамочках.

Выйдя из последней спальни, мы собрались в коридоре у небольшого окна.

– А воду тут где брать? – спросил пузатенький.

– Наверное, растапливать снег, – ответила я.

– Хотя мы пролетали над какой-то речкой, – напомнила Татьяна.

– Но она далеко, – сказала Марина.

– И не похоже, чтобы из дома к ней ходили, – заметил большой. – Остались бы следы.

– Зачем было строить дом далеко от реки? – спросила я, не ожидая ответа. – Я думаю, что она течет где-то рядом. Просто зимой найти сложнее.

– Но здесь ведь кто-то живет, – задумчиво произнес пузатенький. – И что-то ест.

Я предложила спускаться вниз. У меня была мысль, что в доме может также иметься и погреб. Следовало еще осмотреть баню, сарай с дровами, в который мы только заглянули, и другие строения.

Когда мы спустились в каминный зал, хлопнула входная дверь. Мы все замерли на своих местах. Затем распахнулась дверь, и к нам влетела одна из поклонниц Небосклонова – та, которую я нашла в ящике, в котором Небосклонов летает в другую Галактику.

– Что случилось?! – воскликнули мы все.

Девица выглядела очумело, была растрепана и дико вращала глазами.

– Ей нужно выпить, – сообщил пузатенький и извлек из-за пазухи заныканную где-то наверху бутылку водки. – Хлебни-ка, милая. Сразу же полегчает.

Девица хлебнула, закашлялась, долго хватала ртом воздух и потом обвела нас всех взглядом.

– Ну? – спросили мы ее.

– Там… Этот… Убил…

Пузатенький снова протянул ей водку. Она покачала головой.

– Этот армянин…

– Александр Каренович?

– Да. Он… убил… Настю.

– Какую Настю? – не поняли мы в первый момент. – Одну из тех, кто с тобой?..

Девица судорожно закивала головой.

– Почему?

Оказалось, что, когда мы ушли на обследование дома, началось бурное обсуждение дальнейших планов. Основная масса склонялась к тому, чтобы идти за помощью. Многие видели дорогу с военными и считали, что в состоянии до нее добраться. Я, признаться, в этом сомневалась, но не стала высказывать свое мнение вслух. Спички или зажигалки были практически у всех, и народ считал, что, согреваясь у костров ночью, дойдет. Ведь дорога же недалеко.

– Расстояние, когда смотришь из иллюминатора и когда идешь по зимней тайге, воспринимается по-разному, – заметила Марина.

– Пусть идут, – сказал пузатенький. – Так оставшимся будет легче выжить.

– Дальше рассказывай, – велела я девице.

Обсуждение происходило в пассажирском салоне, а девчонки-поклонницы оставались с раненым пилотом в грузовом. Настя начала ощупывать поверхность «снаряда любви». Появился Александр Каренович, бросился на нее и…

– Убить человека не так просто, – заметила я. – Тем более голыми руками.

– У него есть пистолет.

– Так вот куда делось оружие террориста! – воскликнули мы с Татьяной.

Началась суматоха, народ стал бегать по салону самолета, а Алена – так звали вторую поклонницу – воспользовалась ситуацией и бросилась к нам.

– Спасибо, что предупредила, – сказала я.

– Если Кареныч в ярости, то лучше в самолет не возвращаться, – заметил пузатенький.

– А ваши его не скрутят? – спросила я.

Оба мужика покачали головами.

– Можно я останусь с вами? – спросила Алена.

– Можно, – сказала я. – Только нам надо бы сходить в самолет за своими вещами.

– Я, пожалуй, пока тут посижу, – заявил пузатенький. – Как раз плиту растоплю.

Большой заявил, что принесет дров из сарая.

Мы с Пашкой и Татьяной переглянулись. Марина стояла с ничего не выражающим лицом.

– Так, Паша, иди наверх и занимай на нас троих одну спальню, – сказала я. – Возьми наши сумки.

– Дай-ка нам камеру, – предложила Татьяна.

– Зачем? – спросила я.

– Нужно всех заснять. Всех, кто в самолете, – что живы.

Мы с Татьяной посмотрели друг другу в глаза. Пашка вручил камеру мне и уточнил:

– Какую комнату брать – с той стороны, где топят, или где только стена?

– С печкой, – сказала Татьяна.

Пашка кивнул и, ни слова не говоря, отправился наверх.

– Слушайте, а вы… это… шведская семья? – спросил пузатенький, правда, без особого удивления. Хотя он, наверное, ко многому привык, работая на Артура и компанию.

– Нет, мы просто очень давно знакомы, – сказала я. – И не воспринимаем друг друга как объекты страсти.

– Пошли, Юля, – сказала Татьяна. – Марина, ты с нами? Лучше бы ты показала нам, где лежит еда и все такое… Чтобы сразу же забрать сюда.

Марина кивнула и отправилась вместе с нами по проложенной нашей компанией тропинке. Правда, ее уже немного замело.

Стюардесса молчала всю дорогу и тупо шагала за нами с Татьяной след в след. Мы время от времени обменивались репликами. Я раздумывала, почему Александр Каренович застрелил Настю. Нервы были на пределе?

В самолете слышался шум. Если бы его можно было раскачать, то находившиеся внутри люди уже это сделали бы. Внезапно раздался дикий треск, и с другой стороны что-то рухнуло.

– Крыло отвалилось, – равнодушно заметила Марина. – При посадке треснуло.

В самолете временно затихли, потом заорали вновь. Марина крикнула, чтобы нам бросили канат с узлами, который она приготовила перед нашим уходом. Держась за него, мы поднялись в салон по резиновому трапу-горке.

– Ребят надо похоронить, – сказала Марина ровным голосом.

– Не сегодня, – ответила я. – Завтра днем.

– В снегу? – спросила Татьяна. – Марина, ты хотя бы отдаленно представляешь, какой здесь грунт? Может, тут вообще вечная мерзлота. И кто будет эту землю долбить? И чем? Я что-то в доме не заметила даже жалкой лопаты.

– Ну, что-то может найтись в сарае, – вставила я. – Ведь, наверное, тут как-то расчищают снег.

– Идите в салон. – Марина махнула рукой в сторону пассажирского. – Я пойду к ребятам.

И она скрылась в кабине с мертвыми летчиками.

Мы с Татьяной вошли в салон. Все спорившие резко замолчали. В салоне было практически темно.

– Ну, что вы там нашли? – послышался голос Артура Небосклонова. – Если бы вас, Юлия Владиславовна, в свое время посадили за изнасилование, то мы бы здесь никогда не оказались!

– Заткнись, Сева, – послышался резкий голос Александра Кареновича. Он впервые при мне назвал Небосклонова его настоящим именем. – Юлия Владиславовна, что вы нашли в доме?

Кто-то попытался еще что-то вякнуть, но Александр Каренович рявкнул:

– Всем молчать! Говорит Смирнова.

Я отчиталась о проделанной работе, после этого сняла всех присутствующих. Каждый представился.

– Что вы предлагаете? – спросил у меня продюсер.

– Лично я, Татьяна и Павел остаемся в доме. Как я поняла, остаются и еще два ваших человека, которые нас туда сопровождали. Раненого пилота перенесем туда же.

– Что вы собираетесь есть? – спросил Александр Каренович. – Это, как я понимаю, – главная проблема.

– Будем охотиться, – сказала Татьяна.

– Вы хоть когда-нибудь на кого-то охотились? – посмотрел на нее продюсер.

– На змей, – ответила Татьяна. – Мой покойный брат был профессиональным змееловом.

– Умер от укуса? – хмыкнул кто-то слева.

– Нет, от цирроза печени, – ответила Татьяна. – А вы что предлагаете?

– Идти к людям, – отрезал Александр Каренович. – Да, придется немного поголодать. Но я видел дорогу из иллюминатора. Когда есть цель, идти легко.

Я хмыкнула.

– Не ожидал от вас, Юлия Владиславовна, что вы останетесь ждать помощи, которая неизвестно придет или нет. Надо бороться. Мы, конечно, скажем, где вы. Но сможете ли вы столько продержаться?

– Это наши проблемы. Как я понимаю, остальные пойдут с вами?

– Да. Все, кроме баб. Их мы в любом случае оставим с вами.

– Понятно, – кивнула я, не показывая, что знаю о смерти Насти. Хотя вдруг Алена ошиблась? – Но, видимо, вы отправитесь в путь завтра?

– Да, когда рассветет. А пока давайте делить съестные припасы. Что есть в самолете?

Я сходила в кухню, где при свете зажигалки, любезно предоставленной кем-то из музыкантов, нашла коробки с питанием, предназначавшиеся то ли для обратного полета, то ли в качестве добавки. Мы разделили их по-братски. Хватило по коробке на человека, и даже остались три лишние. Одну мы взяли себе, две отдали Александру Кареновичу. Также имелось несколько коробок сока, пакетики чая и кофе.

– Сок весь берите себе, – сказал продюсер. – Нам только чай и кофе.

Кто-то хотел возмутиться, но Александр Каренович его оборвал:

– Ты в тайге будешь пить холодный сок?

Воду продюсер взял, правда, большую часть отдал нам.

– Мы возьмем все одеяла, – сказал Александр Каренович.

Мы на них не претендовали. Потом мы с Татьяной отправились в багажный отсек, чтобы забрать сумки с одеждой. Конечно, можно было бы вернуться за ними завтра, но мы решили взять их сразу же. После ухода всей кодлы обыщем оставшийся багаж, но свои вещи мы с ними оставлять не хотели.

Трупа Насти я в багажном отсеке не заметила и самой Насти тоже. Но третья поклонница сидела на полу и рыдала.

– Девушка, вставай, пойдешь с нами, – сказала я.

– Поможешь нести вещи, – добавила Татьяна.

Мы вручили ей Пашкину сумку и сетку с соком. Я несла свою сумку и сетку (которые и у меня, и у Татьяны всегда есть в запасе) с минеральной водой – четырьмя полуторалитровыми бутылками. Татьяна взяла свою сумку и часть обедов. Остальные мы отдали Марине, которая тоже уже собрала свою сумку и взяла с собой кое-что из вещей летчиков – мы видели, как она вынимает все из карманов их летных курток.

– Пусть их наденут мужчины, – сказала она Александру Кареновичу. – Ребятам они не нужны.

– Помогите нам кто-нибудь, пожалуйста, донести раненого, – обратилась я к остающейся в салоне компании. – Нужно его сразу же переправить в дом.

Я, признаться, удивлялась, почему они не желают переночевать в доме, где можно истопить печку, а намерены оставаться в холодном самолете, в котором даже костер не разведешь, но вопросов не задавала. Не мое дело. Нам же лучше.

Александр Каренович дал задание двум своим подчиненным, и они ухватились за одеяло, на котором лежал пилот.

Нагруженные, как верблюды, мы снова тронулись через занесенное снегом поле. Уже спустилась ночь. В небе сияли звезды.

Я не представляла, что нас ждет в ближайшие дни, однако понимала, что должна взять бразды правления в свои руки. Я должна «держать» всех – иначе конец. Да, мне было страшно, больше всего давила неопределенность. Я не знала, где мы, что думают наши друзья и родственники, но не сомневалась: нас будут искать. От нас требуется продержаться и, возможно, попытаться каким-то образом выбраться. Об этом и надо думать. И ни в коем случае не расслабляться!

Строители и их охрана ставили палатки на берегу таежной речки. Купаться не возбранялось, вскоре пойдут ягоды…

Но в первую очередь подневольные рабочие присматривались к окрестностям. Может, сорваться? Хотя на вертолете летели часа два, не меньше. И внизу одна тайга… А если по реке? Река должна обязательно вывести к людям!

– И не думайте! – сказал прапор, словно читая мысли подопечных. – За попытку побега – стреляю. У меня на этот счет четкие указания. А так пораньше домой вернетесь. И тут вас кормить будут лучше, чем т а м.

Тщедушный мужичонка пытался разузнать по своим каналам, не появятся ли на черном рынке старинные монеты, драгоценности или образы Будды. Какие-то монеты все время появлялись, но только сбывали их никак не те, кого он ожидал увидеть в роли продавцов. Продавцы были совсем из другой команды… Может, это какие-то другие монеты?

Они с Анной решили, что два ненавистных братца где-то временно спрятали клад. Следовало только подумать где.

А у парня на «Мерседесе» на время убийства было алиби. Это выяснила Анна. Он, оказывается, болел, лежал дома с высокой температурой. Мать еще плакалась соседкам, и жена бегала то за свежим молочком, то в аптеку за лекарствами. Врача, правда, не вызывали. Любящие родственники лечили парня народными средствами. Из соседей его никто в тот период не видел.

А на выходные они обычно куда-то уезжали с женой. Ставили палатку на берегу реки и наслаждались обществом друг друга. Так жена подругам рассказывала.

Вот только вскоре парень купил в городе новую квартиру, куда перебрался вместе с женой, оставив матери старую.