Одноклассницы на миллион $ Жукова-Гладкова Мария
Подошел молодой парень лет двадцати двух. В шикарной кожаной куртке. Видимо, только что вылез из тачки. Таких килограмм, вот этих полкило, вот этих шестьсот граммов. Марине требовалось дать ему сто рублей сдачи. Сотни не нашлось, она стала отсчитывать мелочь. Он чуть ли не в лицо ей кинул обратно эти монетки – оскорбился, выпендрежник. Марине хотелось разрыдаться.
У Вероники и еще одной продавщицы – Эммы Сергеевны тоже было по двое детей.
Нужно иметь железные нервы и отличное здоровье, чтобы целый день стоять на улице и общаться с покупателями. Не было ни того, ни другого. И если бы только с покупателями. То одна комиссия, то другая, то менты с проверкой подойдут. Или просто возьмут одну конфетку, вторую, третью, деткам своим кулечек. «Лучше бы преступников ловили», – думала в таких случаях Марина, но молчала, встречаясь взглядами с Вероникой или Эммой Сергеевной. Они все понимали и думали то же самое. Хозяин как-то упомянул, что в цену закладывается возможная конфискация товара ни за что. Просто так. Все документы в порядке, но все равно к чему-нибудь придерутся. Лучше тихо отдать товар и не возникать – себе дороже.
«А вчерашний капитан вел себя совсем нетипично для мента, – почему-то подумала Марина. – Вежливый, обходительный, понимающий. А он очень даже ничего».
Она стала в мечтах представлять себя с Уховым… Если бы он посмотрел на нее как на женщину… Но видел он ее вчера в неприглядном облике. Здорово они с Машкой поддали. Потом мать с отцом еще вылезли. Да и два «хвоста» у нее, и муж-уголовник. Марина горько вздохнула. Зачем она Ухову? Из них троих – ее, Машки и Марианны – она стояла последней в числе возможных кандидаток на мужское внимание.
Какая же она была дура в семнадцать лет?! А зачем потом родила еще одного ребенка? Ну подняли бы родители одного Виталика худо-бедно. Вот именно, худо и бедно. А двоих…
И что делать в плане Славки? Послать к чертям собачьим? Пусть выпутывается, как знает. Плевать – выйдет или не выйдет. Или, наоборот, приложить все усилия, чтобы помочь и попробовать начать все сначала? Но вот Ухов очень ничего как мужик…
– Полкило «Коровки», – произнес уверенный женский голос.
Марина подняла глаза и увидела еще одну из своих одноклассниц – Алевтину, с которой не пересекалась вот уже несколько лет. Алька ее определенно не признала, да и как тут узнаешь когда-то симпатичную стройную девчонку в одетой в три свитера и огромную мужскую куртку бабе с синяками под глазами, опухшую после вчерашней пьянки?
– Привет, Аля, – поздоровалась Самсонова. – Это я, Марина Барыгина.
Алевтина ошалело посмотрела на нее.
Когда Маринка только начинала работать на улице, ей было стыдно признаваться знакомым, она обычно прятала глаза или отворачивалась, а потом решила: чего стесняться? Ворует она, что ли, у кого? Стоит на морозе, чтобы эти сволочи купить могли там, где удобнее и подешевле, а не в магазине.
– Ты здесь торгуешь? – ошалело спросила Алевтина, одетая в длинную песцовую шубу.
– Как видишь, – пожала плечами Марина.
– И давно?
– На этой точке – с лета. Раньше в другом месте стояла.
Алька молча смотрела на нее: наверное, думала о том, как может измениться человек за несколько лет. Эти перемены шокируют, в особенности если ты сама продвигаешься совсем в другом направлении.
– Я тебя здесь ни разу не видела, – только и сказала Алевтина.
– Я через день работаю. Ты, наверное, на мою напарницу попадала.
– Наверное, – согласилась Алька.
Говорить, в общем, было не о чем. Школу давно окончили, пошли по разным путям-дорогам, отношений не поддерживали, да и в школьные годы подругами никогда не были.
– Ты сейчас где? – поинтересовалась Марина, больше из вежливости. Ей вообще-то было не особо интересно, где и чем занимается Алевтина.
– Дома, – ответила та. – Хозяйством занимаюсь. Ребенка в кружки вожу. Сейчас выехала отовариться. Вон моя «Лада» напротив стоит.
– А муж чем занимается?
– Адвокат.
«Ой, как кстати, – подумала Марина. – Словно судьба мне ее послала».
– По уголовным? – сразу же спросила Марина.
– Да, – кивнула Алевтина и внимательно посмотрела на бывшую одноклассницу, которая, как ей показалась, как-то странно отреагировала на известие о том, кем работает Алькин муж.
– Ты живешь там же? – продолжала задавать вопросы Марина.
– Нет, – односложно ответила Алевтина, которой захотелось поскорее отделаться от бывшей одноклассницы.
– О, какие люди без охраны, – внезапно раздался за спиной Алевтины знакомый женский голос.
Алевтина обернулась и увидела Машку Корицкую – цветущую, в шубке из сапфировой норки, благоухающую французскими духами. Машка незаметно для Алевтины подмигнула Марине.
– Сколько лет, сколько зим, – щебетала Машка. – Значит, сладенького захотелось?
– Привет, Маш, – медленно произнесла Алевтина. – И ты у Марины отовариваешься?
– Нет. То есть да, иногда. Я к ней просто поболтать приезжаю. А то ей тут скучно стоять. Мне все равно днем делать нечего. Вот высплюсь и приезжаю.
Алевтина молча переводила взгляд с одной бывшей одноклассницы на другую. Что-то ей не нравилась эта встреча. Она решила больше на этом рынке не появляться.
– У Али муж – адвокат по уголовным, – сообщила Марина и быстро добавила, чтобы не вызывать подозрений: – А сама она дома с ребенком сидит.
Машка сразу же все усекла и защебетала дальше:
– Я тоже дома, только без ребенка. Еще успеется. Для себя надо пожить. И вообще надо как-нибудь общнуться. Аль, оставь свои координаты.
Маша тут же вынула записную книжку.
И Маша, и Марина вопросительно посмотрели на бывшую одноклассницу в ожидании телефона. Алевтине стало неловко. Почему-то не хотелось давать им свой номер, но она поняла, что никуда не деться: ей не найти достойного выхода из сложившейся ситуации.
Алевтина продиктовала.
– Надо как-нибудь всем собраться, – продолжала Корицкая. – Вспомнить молодость. Можно у меня, например. У меня двухкомнатная, спонсор презентовал, далековато, правда, но все теперь на машинах.
– Кто – все? – спросила Алевтина, глядя на Марину. Она не сомневалась, что у нее-то машины точно нет.
– Ты, Марьянка, меня всегда привозишь и отвозишь, а Маринка у меня ночевать останется…
– Кстати, а как Марианна? – ухватилась за возможность сменить тему разговора Алевтина.
– Как всегда, отлично, – ответила Машка. – Вкалывает как проклятая. Директор по внешним связям. Обеспечивает страну продуктами питания.
– Она замужем? – поинтересовалась Алевтина.
– Зачем ей? – одновременно удивились и Марина, и Маша.
Для Али самым главным в жизни было стать женой и матерью. Она никогда не понимала женщин, делающих карьеру и стремящихся зарабатывать деньги.
– То есть как зачем?
– Ну на что Марьянке муж? – принялась объяснять Маша Корицкая. – Квартира, машина, она на работе с утра до поздней ночи, практически без выходных. На мужика не оставалось бы ни сил, ни времени. Он не вписывается в распорядок дня. А мужей-домохозяек она не уважает. Задумает ребенка родить – родит, наймет няню – и вперед, работать дальше. На содержание, вот как я, например, она просто не захочет. Для нее карьера важнее всего на свете.
Алевтина молча слушала, думая о том, как бы побыстрее отделаться от девчонок. Очень ей не нравилась эта встреча.
– Слушай, а какая теперь у тебя фамилия? – спросила Машка, прикинув, что Марианна, наверное, сможет по своим каналам выяснить, что представляет из себя Алевтинин муж-адвокат.
– Петрова.
– Сменила шило на мыло. Была Сидорова, стала Петрова, – расхохоталась Машка. – Следующий муж будет Ивановым?
Алевтина пожала плечами и заявила:
– Ладно, девочки, мне пора. Созвонимся. Пока.
– Чао, – попрощалась Машка.
– До свидания, – процедила сквозь зубы Марина.
Когда Алевтина удалилась, Самсонова дала волю своему гневу:
– Сука. Стерва. Воображала. На меня смотрела свысока. Мне так хотелось вцепиться ей в морду, ты просто не представляешь, Машка.
– И мне тоже, – подтвердила Корицкая. – Мнит из себя невесть что. А сама-то – ноль без палочки. Удачно замуж вышла и пользуется этим. Доит мужа-дурака. Еще, гадюка, скривилась, когда узнала про Марьяшку. Завидует, наверное, что та – директор. Алька же всегда гналась за престижем.
– А на меня как смотрела? Ты видела? – продолжала Марина. – Для их высочества очень некстати, что учились в одном классе с продавщицей конфет. Ее бы сюда на денек. Я бы тогда посмотрела, как бы она запела. Нормальные люди понимают, что здесь не от хорошей жизни стоят. Марьянка, например, никогда свысока не взглянет ни на кого из палатки или ларька. Нормально это для нее. Люди работают. А вкалывающий человек любого работающего уважает.
– Марьянка, кстати, Алечку быстренько бы на место поставила. Ее высочество.
– Да, – мечтательно произнесла Самсонова. – Надо ее попросить как-нибудь. Так хочется суке этой какую-нибудь гадость сделать. Вон смотри: поехала. Муженек, небось, машину купил. Не сама же спину гнула. Еще раз увижу – шины проколю гадюке.
– Кто это был? – спросила Вероника с соседнего прилавка. – Что за краля?
– Наша бывшая одноклассница, – сообщила Самсонова. – Вот она, – Марина кивнула на Машу, – специально приезжает поболтать со мной, поднять мне настроение, а та сука… – Марина захлебнулась от злости. – Мы ей не чета. Мы для нее – прислуга. Королева-адвокатша.
Марина попросила Машку последить за товаром и отправилась в туалет за рынком. Вернувшись, снова встала за прилавок, и они продолжили разговор.
– Я сегодня проснулась, – говорила Машка, – и решила к тебе наведаться. Как настроение?
– Спасибо, хреново, – горько усмехнулась Марина. – Кстати, ты можешь сходить купить чего-нибудь выпить?
– Я тебе и так привезла.
Корицкая полезла во внутренний карман и достала оттуда небольшую флягу в форме книжки.
– Будешь начитанная-начитанная. Сделай пару глотков.
Марина отхлебнула и поинтересовалась:
– Чего это?
– Травы какие-то на спирту. Папа Вова приволок. Ничего, да? Кто-то из его родственников сам делает.
– Девки, дайте глоток отхлебнуть, – попросила Вероника из-за соседнего прилавка. – А то очень холодно.
Марина протянула ей флягу.
– Я, кстати, и бутерброды тебе привезла, – сказала Машка, разворачивая бумагу. – На, перекуси.
– Ты настоящий друг, Пятачок, – улыбнулась Самсонова.
Марина быстро поела, отдала один бутерброд Веронике и кинула промасленную бумагу в пустой ящик.
Машка стояла рядом и с грустью смотрела на подругу.
– Чего надумала делать? – наконец спросила она.
Самсонова пожала плечами.
– Понятия не имею. Может, ситуация каким-то образом разрешится сама.
– Жди больше.
– Марьянка что-нибудь придумает.
– Ни в коей мере не принижая способностей нашей подруги, скажи мне на милость, что она может придумать? Побег ему организует? Но это стоит больших денег. И, кстати, по-моему, из «Крестов» не убежать, это еще из зоны можно. И что ты будешь делать с беглым зэком? В стенном шкафу прятать? Конфетами своими кормить? Адвоката нанимать – тоже дороговато. Кстати, я звонила папе Вове. Он сказал, что адвокат обойдется тысяч в семь. Баксов, разумеется. Откуда тебе их взять?
Марина молчала. Маша достала пачку «Мальборо», угостила Марину, Веронику и закурила сама.
– Кстати, папа Вова обалдел, когда узнал, что шантажист – муж моей подруги, – сообщила она. – Сегодня он со мной встретиться не может, но завтра обещал заехать. Обсудить ситуацию. Тут, возможно, что-нибудь и всплывет. Я ему как выдала все сегодня по телефону, он, по-моему, там чуть не рухнул у аппарата.
– Когда он завтра к тебе приедет?
– Днем, наверное, – пожала плечами Корицкая. – Суббота все-таки. Вечером в семье должен быть. И сегодня он к дочери от первого брака на какое-то семейное торжество направляется, а то бы принесся.
– Ты ему все расскажешь?
– Что все? – не поняла Маша. – Мы же практически ничего не знаем. Я Марьянку хочу пригласить. Пусть они вместе обмозгуют ситуацию. От их встречи толку будет больше, чем от всех наших с тобой разговоров. Может, и ты подъедешь? Давай вечером созвонимся. Я договорюсь с Марьянкой.
Марина кивнула.
– Знаешь еще что… – медленно начала она.
– Да? – подбодрила Корицкая.
– Может, к Никифоровне съездим? По крайней мере, скажет что-то…
– Вот это идея! – воскликнула Маша. – Я вообще-то тоже к ней собиралась. Мне чего-то Алькен на днях приснился.
– Давай тогда завтра с утра к Никифоровне, потом к тебе.
– С Марьянкой?
– Насчет Никифоровны я не уверена – поедет ли. Но я ей все равно предложу, а ко мне, думаю, точно согласится.
Марианна согласилась не только на встречу с Картушем, но и на Никифоровну, причем с гораздо большим энтузиазмом, чем предполагала Маша.
Глава 11
Суббота, 25 марта
У Марины Самсоновой, несмотря на выходной день, которому она обычно радовалась, потому что не надо было стоять на холоде, настроение было отвратительным. Неудивительно: муж в тюрьме, полная неопределенность и безысходность. Чего дальше ждать от жизни – неизвестно. Может, Никифоровна что подскажет? Советам ее, конечно, нельзя доверять на сто процентов, но если их немного видоизменить, преломить на себя, то получаются очень даже толковые мысли.
Подруги ехали к бабке, конечно, не за советами, а за предсказаниями, которые сбывались всегда процентов на девяносто, а остальные десять они относили на то, что бабка не совсем правильно трактовала увиденную в кофейной гуще или на картах ситуацию. Она ведь не знала деталей жизни каждой приходящей к ней девчонки, поэтому могла что-то напутать, так что следовало рассматривать то, что она говорила, с точки зрения своей конкретной жизненной ситуации.
У Марианны настроение было прекрасное. Тест показал, что она в самом деле беременна. Она на всякий случай купила второй – и он тоже полностью подтвердил ее предположения. Если первой мыслью ее было: зачем мне это и как не вовремя, то теперь она страшно захотела малыша. Родит – и пусть растет.
Марианна, как обычно, разложила все по полочкам. Выходило, что ребенок как раз кстати. Решение может быть принято только одно: рожать. Конечно, неплохо бы с отцом, но где теперь взять этого Сашку, да и на его месте сама Марианна послала бы себя… куда подальше. Мужчины вообще явление преходящее. Сегодня – есть, завтра – ушел к более слабой, более молодой, более… короче, к другой. Или убили, что с парнями типа Сашки происходит нередко. Или посадили. Если уж Самсонов сел, то что говорить о некоторых, не станем называть конкретных имен. Или, в конце концов, сама выгнала, потому что не допустит того отношения к себе, которое позволяют некоторые женщины. Если вдруг приходить стал, когда захочется, а то и не ночевать регулярно, орать или, тем более, распускать руки.
…Корицкая, как обычно, опоздала. Марианна уже начала заводиться: она была очень обязательным человеком, и опоздания всегда выводили ее из себя. Неужели встать не могла вовремя?
Марианна припарковала машину на круглой площади, где пересекаются проспект Славы с Софийской улицей, и они с Мариной принялись ждать, когда третья подруга наконец соизволит появиться. Они пропустили два двадцать девятых, которые, кстати, ходят не очень часто, тем более по субботним дням. Наконец, из третьего вылетела запыхавшаяся Машка в своей светлой норковой шубке, огляделась по сторонам, заметила темно-синий «Фольксваген» и бросилась к нему.
Запрыгнула на заднее сиденье, резко выдохнула воздух, уже собираясь пуститься в объяснения.
– Только не надо никаких оправданий, – резко сказала Марина, пребывавшая в плохом настроении и горевшая желанием хоть на ком-то сорваться. – Поставила бы два будильника, если так не в состоянии проснуться.
– А я и поставила, – заявила Машка. – Только не услышала их. Кстати, могли бы позвонить мне с утра и разбудить, раз вы такие жаворонки.
– Мы не жаворонки, как тебе известно, – заметила Марианна, – просто слышим будильники и если договариваемся с кем-то, то встаем вовремя, а не опаздываем на тридцать пять минут.
Маша пожала плечами. Марианна нажала на газ и стала взбираться на мост.
– Картуш сегодня приедет? – повернулась Самсонова с переднего места пассажира.
– Приедет, – кивнула Маша. – Часа в три-четыре. Утром ему в офис зачем-то надо, потом заглянет ко мне.
– К трем мы, пожалуй, справимся, – сказала Марианна.
– Девки, вы уж меня простите… – вернулась к извинениям Корицкая.
– Да ладно тебе, – махнула рукой Марианна, останавливаясь у светофора на Ивановской. – Ставь будильник в кастрюлю: тогда лучше слышно.
– Правда? – удивилась Марина. – Что же ты раньше не сказала. Мне тоже надо этим воспользоваться. На тот случай, если мать почему-либо отсутствует. В летнее время, например. Ты сама в кастрюлю ставишь?
– Нет, я и так слышу, – сказала Марианна. – Правда, всегда два ставлю: на всякий случай. Вдруг один не сработает. Но, честно говоря, я обычно просыпаюсь к тому времени, как надо подниматься.
– Ну вы даете, девки, – подала голос с заднего сиденья Корицкая. – Я сегодня в десять с таким трудом голову от подушки оторвала…
– Не всем повезло в жизни так, как тебе, – заметила Самсонова.
– Хватит, – резко перебила ее Марианна.
Все замолчали и не произносили ни слова до самого дома Полины Никифоровны.
Бабка жила в однокомнатной квартире. С первым мужем развелась, потому что гулять стал. Второй умер. Детей не было, о чем она очень сожалела. Свой талант обнаружила, когда первый стал по бабам шляться. Гадала бабка классно. И на кофейной гуще, и на картах. К ней приезжали со всего города. Правда, принимала она далеко не всех. Некоторым отказывала. Не объясняла, почему.
Подруги позвонили в черную дверь на четвертом этаже пятиэтажки.
– Иду, иду, – послышалось с другой стороны. – Девочки, вы?
– Мы, Полина Никифоровна, – сказала Марианна.
– Сейчас, девочки, – повторяла бабка, открывая свои многочисленные замки.
Наконец дверь распахнулась.
Полина Никифоровна была в белой расшитой блузке, широкой свободной темной юбке, волосы были убраны под белый в мелкий горошек платок. Она широко улыбалась, излучая радушие.
– Здравствуйте, девочки мои дорогие! Не замерзли по дороге? Давайте раздевайтесь. Сейчас кофейку вам заварю.
Полина Никифоровна поцеловала всех по очереди.
– Цветешь, Марианна, – заметила она. – Никогда чего-то я тебя такой радостной не видела.
Марианна чуть-чуть смутилась, но не стала ничего уточнять. Полина Никифоровна очень внимательно посмотрела на нее и промолчала. Наверное, она сразу же усекла, что Марианна не хочет распространяться о причинах своего счастливого вида.
– А ты, Марина, – повернулась она к Самсоновой, – влюбилась, что ли? Какое-то выражение лица у тебя задумчивое.
Марианна с Машкой молчали, понимая, откуда эта задумчивость. Однако широко раскрыли рты, когда услышали ответ Самсоновой:
– Да, влюбилась.
– В кого? – вылетело у Маши.
– Есть в кого, – ответила Марина.
– Не хочешь говорить – не надо, – заметила Никифоровна.
– Подруга называется, – хмыкнула Корицкая.
Полина Никифоровна наконец повернулась к ней.
– А ты, Маша, такая, как всегда. Куча поклонников, перепрыгиваешь с одного на другого, но для сердца так никого и не нашла. Я права?
– Вы всегда правы, Полина Никифоровна.
– Пошли на кухню, девочки.
Кухонька была маленькая, метров шесть, если не меньше. Четыре женщины разместились вокруг небольшого стола, над которым висело несколько икон. «Боженькин уголок», как говорила Полина Никифоровна.
Марианна привезла Полине Никифоровне пакет с кофе, Маша – пачку французского печенья, Марина – конфет.
Бабка суетилась у плиты, заваривая кофе. Чашки с блюдцами и ложками уже давно стояли на столе. Полина Никифоровна разлила гостьям кофе, положив побольше гущи, потом до половины наполнила свою чашку. Марианна взяла печенье, девчонки с Никифоровной – по конфетке.
– Значит, как всегда, – наставляла Никифоровна. – Пьете и думаете о том, что волнует. Потом остатки выливаете на блюдце, повернув чашку к себе. Правой рукой. Поехали.
Пока пили кофе, говорили ни о чем. Никифоровна поделилась с девочками, что муж ее сестры, проживающей на Украине, очень болен. Она даже себе гадала, но покойника пока нет. Наверное, соберется к сестре на пару недель. Давно не виделись.
– Кому первой? – спросила Никифоровна, когда чашки были уже перевернуты.
Подруги переглянулись.
– Марине, – сказала Марианна. – Потом Маше. Мне можно последней.
Никифоровна встала из-за стола и отправилась за очками.
Когда вернулась назад в кухню, опустилась на свою табуретку и взяла чашку, из которой только что пила Самсонова.
Не успела Никифоровна заглянуть внутрь, как тут же подняла глаза на Марину и поинтересовалась:
– Посадили твоего, что ли? Вон, сидит за решеткой.
Марина кивнула. У нее на глаза навернулись слезы.
– Выйдет или нет? – спросила она у бабки.
– Выйдет, но не сразу, – ответила та. – Неопределенность у тебя с ним в будущем. Не могу сказать, будешь ты с ним жить или нет. Ты глаз тут еще на одного положила. Разведенный, служивый, ребенок у него есть. А он, кстати, в растерянности. В смысле этот второй мужик. Между тобой и еще двумя бабами.
Никифоровна подняла глаза на девчонок.
– Уж не вы ли это все, красотки?
– Какой у нас может быть общий знакомый служивый? – пожала плечами Марианна.
– Капитан Ухов, – догадалась Маша.
И Марианна, и Маша внимательно посмотрели на Марину. Она сразу же покраснела.
– Чего уставились? Да, капитан Ухов.
– Что за капитан? – поинтересовалась Никифоровна.
– Ведет дело Славки.
– И как он? Ничего?
– А это я у вас хочу спросить, Полина Никифоровна, – ответила Марина.
– Посмотрим по картам, что он из себя представляет.
Полина Никифоровна сообщила Марине, что с деньгами у нее без перемен, никаких крупных поступлений не намечается, капает помаленьку постоянно (она ведь деньги через день получала, в свои рабочие дни – в зависимости от выручки), никаких дорог впереди. В общем, все ровно. А с мужиками пока ничего конкретного. Что делать с твоим, придется решать самой. Но выйдет, точно выйдет. С капитаном – тоже пока неизвестно. Он сам в нерешительности.
– Вы уж, девки, поделите его как-нибудь между собой, – сказала Никифоровна.
– Да пусть Маринка его забирает, если хочет, – заявила Маша. – Нам он с потрохами не нужен.
Марианна кивнула, молча соглашаясь с Машей.
Затем Полина Никифоровна взяла чашку, из которой пила Корицкая.
– М-да, – сказала бабка. – Как всегда, вся в мужиках. Один солидный, в кресле сидит, развалившись. Директор, видимо. Богатый. Машина, дача. Кстати, женат. На черта он тебе, женатый-то? Есть такой?
Маша кивнула, понимая, что речь идет о Картуше.
– Неприятности у него. Кстати, могут на тебя перекинуться. Давай-ка завязывай с ним, Маша. И опять неприятности. Теперь вам обоим от какого-то твоего мужика из прошлого. Тоже средних лет, коренастый. Денежный. От него тоже неприятности.
Бабка замолчала, внимательно изучая чашку, потом взяла блюдце, вылила из него обратно в чашку и посмотрела на то, что нарисовалось на нем.
Марианна почему-то подумала, что Никифоровна не решается сказать, что там увидела.
– Нам с Мариной выйти? – предложила она Никифоровне и Маше.
– Обалдела, что ли? – повернулась к ней Корицкая, но, подумав, заявила: – Вы мне потом по телефону скажете, ладно, Полина Никифоровна?
– Небось, про Ухова что-то? – подала голос Марина. – Говорите, Полина Никифоровна. Не бойтесь: глаза ей выцарапывать не стану.
– Нет, не про мента вашего, – покачала головой бабка. – Он здесь фигурирует, конечно, но повторяю: с ним все неопределенно. Два покойника здесь, Маша. У тебя дома.
– Что?!
– Вот, посмотри сама.
– Да не понимаю я ничего в этой гуще, – сказала Маша, меняясь в лице. Она испугалась, что что-то случится с родителями. Больше двоих покойников в доме взять было неоткуда.
Никифоровна, наконец, взяла чашку Марианны. Изучила, потом внимательно посмотрела на девушку.
– Замуж хочешь? – спросила бабка.
– Да не за кого мне, – усмехнулась Марианна.
– То есть как не за кого? Вон трое рядом, правда, один уже отвернулся. Надо было раньше думать. Вот если бы чуть раньше подсуетилась… А теперь шансов практически нет. Если только приложишь неимоверные усилия и очень многим пожертвуешь.
– Жертвовать, в общем-то, ничем не хочется, – призналась Марианна.
– Так, дальше. Второй мужик тебя за руку крепко держит. Мужик молодой, с деньгами, на машине, со своей квартирой. Высокий, выше тебя. Крепко он за тебя ухватился. Но все решится месяца через три, Марьяша. Вы же знаете, девочки, что я даю программу на три месяца. Ты на этого мужика внимания пока не обращала, но вскоре посмотришь другими глазами. Может, даже замуж за него выйдешь. Кстати… вот тут ребеночек между вами. В этом году родишь.
«Что за чушь несет? – пронеслось в голове у Марианны. – Я же от Сашки в залете. Больше не от кого. Если уж выходить, так за него. А на него я уже ох какое внимание обращала!»
Читать бесплатно другие книги:
